Дом.

Они слушали одну из их немногих совместных лекций. (Немногих, к великому разочарованию Хиде. Он хотел, даже было, в начале года поступить на тот же факультет, что и Канеки, но быстро передумал, понимая, что учёбу на факультете медицины не осилит. Да, они много проводили времени вместе — почти всё их свободное время, на самом-то деле — и, по всей видимости, это вызывало привыкание. Что ж, тогда, считайте Хиде зависимым.) Лекция, откровенно сказать, была невыносимо скучной. Хиде, то и дело, поворачивался к Канеки, что сидел рядом с ним, делая какие-то комментарии или просто рассказывая шутки из своей головы. Он видел, что даже Канеки, что упорно записывал все лекции, то и дело тяжело вздыхал. В такие моменты Хиде особенно нравилось вызывать у него улыбку. К счастью, лекция близилась к завершению. После этого у них был довольно длинный перерыв, и Хиде хотел было повернуть голову и предложить Канеки сходить за обедом, но видимо эта идея пришла им в головы одновременно. Наклонясь друг к другу, они одновременно повернули головы. Стукаясь носами и легонько соприкасаясь губами. Спустя несколько секунд Канеки, будто ударившись током, отпрыгнул от Хиде на пару сантиметров, заливаясь краской до самой шеи. Хиде же, напротив, находил ситуацию очень забавной, заливаясь смехом, едва сдерживаемым, больше смахивающим на хрип, и еле сдерживал себя, чтобы не стучать по столу кулаком. — А я думал, такое только в фильмах бывает, — выдавил он из себя. Канеки, кажется, немного успокоился и тихонько усмехнулся в ответ. Хиде не мог успокоить чувство тех самых бабочек в животе и лёгкого покалывания на губах. Всю дорогу до ближайшей кофейни Хиде не мог не заметить отстранённое выражение лица Канеки. (Да, он часто витал в облаках, но немного по-другому. Хиде просто чувствовал такие моменты.) Немного попялившись на лицо друга, он, наконец, заговорил. — Да, кстати, я же так и не извинился. — Начал он. Канеки, наконец, поднял на него взгляд — вопрошающий, немного удивлённый. — Прости, это случайно получилось,— Хиде указал на свои губы. — Не думай об этом слишком много, хорошо? Канеки опустил плечи. — Не извиняйся, тебе не за что извиняться. — Тихо произнёс он. — Было… Даже приятно. Глаза Хиде засияли. В голосе Канеки он слышал лёгкое разочарование — не в нём, а в его словах, к счастью. Хиде осторожно взял ладонь Канеки в свою. Взглядом, полным надежды, он смотрел на Кена. — Что? — пробубнил тот, но не успел сказать что-либо ещё. Хиде осторожно приблизился к нему и осторожно прикоснулся своими губами к его. Всего на мгновение, но внутри у него было так тепло, и губы у Кена были мягкие, слегка обкусанные. В точности, как Хиде их представлял. И выражение лица Канеки было тоже предсказуемым — покрасневшие щёки, открытые широко глаза, и Хиде пришлось сдержать желание поцеловать его ещё раз. Он отстранился, осторожно заглядывая Канеки в глаза. — А это? — Осторожно, неестественным для него трясущимся голосом спросил он. — Приятно? У него было дикое желание снова улыбнуться, засмеяться, свести всё в шутку — неудачную, Канеки, прости, — но он просто, на долю секунды, сжал ладонь Канеки в своей и надеялся на лучшее. Канеки продолжал удивлённо моргать, и Хиде показалось, что они так и продолжат стоять посреди улицы, держась за руки. (Хиде был бы не против.) Он осторожно осмотрелся — людей не было, уже хорошо. Он снова посмотрел Канеки в глаза, и увидел, как на лице того расплывалась улыбка — неровная, немного нервная даже, но мягкая. Хиде не мог не улыбнуться в ответ. — Да, очень. — И спустя секунду Хиде снова накрыл его губы своими.