Внутри тебя - 2

ЭВАЛЛЁ

             Эваллё остался в рестобаре, чтобы помочь убраться. Застал приезд полиции, пришлось отвечать на вопросы, еще Юхани стоял над душой. Начались разборки. За всем этим Эваллё совсем забыл сообщить Маю и позвонил парню только днем. Маю бросил одно: «Выезжаю». Наконец полиция его отпустила, Эваллё забрал свои немногочисленные вещи из помещения для персонала и прихватил злосчастный скейтборд.       Маю примчался на такси за рекордный срок, он приехал прямо в домашней одежде. Маю долго не мог поверить своим глазам и все переспрашивал: «Что здесь произошло?». Внутрь Эваллё его не пустил, чтобы еще больше не выводить Юхани. Напротив изуродованного фасада то и дело кто-то останавливался и снимал здание на телефон. Сейчас все были на взводе, и Эваллё боялся, что Юхани выместит злость еще и на Маю. Оказалось, Юхани в курсе, чем они с Маю занимались в подсобке; пару раз они с Маю засветились на камерах, когда целовались в зале, или заходили в подсобку — что стало одной из главных причин увольнения Эваллё. Управляющий не преминул расписать ему в красках все, что он думает о них с Маю.       До дома Эваллё они прошлись пешком: нужно было привести мысли в порядок. По пути Эваллё подробно пересказал Маю, что произошло, оставив на потом лишь новость о потере работы.       Поскольку доказательств против Рона у него не было, Эваллё на все вопросы полиции отвечал, что не знает, кто это мог сделать, и что сильно ни с кем не конфликтовал, в то время как остальные сотрудники твердили, что сюда часто приходил какой-то парень, угрожал им, пытаясь выведать информацию про Эваллё, устраивал скандалы, один раз вообще чуть не дошло до драки. Полиция крайне заинтересовалась личностью парня. Эваллё получил стандартные инструкции: на случай если он что-то вспомнит или захочет рассказать, ему дали номер телефона для связи.       Всю технику забрали в ремонт; только после тщательного осмотра станет известно, можно ли восстановить данные с камер. Тогда, возможно, удастся узнать личности преступников.       Как оказалось, вся наличность в кассе осталась нетронутой, вандалы также отключили сигнализацию. Эваллё не сомневался, что у Рона есть связи и в охранных агентствам и он точно знал, что делает. Недаром он так часто здесь мелькал, Эваллё был уверен, что вторжение он задумал уже очень давно. А деньги ему были просто не нужны. Рон преследовал совсем иную цель. Мог ли он представить, что Эваллё уволят из-за него — или это тоже была часть его хитроумного плана мести?       — Это Рон, — с уверенностью заявил Маю. — Только он может выкинуть такую херню. И он забрал твой скейт. Я спрошу у Куисмы, не замечала ли она чего-то странного, может, Рон о чем-то ей проговорился или вел себя странно…       — Меня уволили, — сказал Эваллё, и Маю резко умолк, а потом разразился гневной тирадой.       — КАКОГО ХУЯ?! Этот говнюк?! Твой управляющий? Это он тебя уволил? Он совсем охуел?! — Маю орал на всю улицу, привлекая внимание прохожих. — Он не имеет права! Причем здесь ты? Это же не ты разгромил ресторан!       — Мне нужно искать что-то новое или съезжать со съемной квартиры…       — Нет, погоди, почему он тебя уволил?       — Мы с ним с самого начала в контрах. Он, оказывается, следил за мной и видел все те разы, что ты приходил, и догадывался, чем мы занимаемся. А сегодня он утверждал, что вся эта ситуация из-за меня, и если меня не уволить, он понесет еще большие убытки. Как он сказал, мой приятель со своими дружками может вернуться и взорвать его ресторан. В общем, я сегодня столько говна выслушал…       — Но почему ты не сказал полиции, что это Рон? Его бы сразу допросили, наверняка, удалось бы найти какие-нибудь улики. Тем более его брат уже раз загремел, когда на стройке его с дружками накрыли копы.       — А как я докажу? Им же нужно докопаться до мотивов… и что я скажу? Что это месть и что это очень долгая история? К тому же тогда придется рассказать, что это мы с Ионэ испортили его тачку. Маю, я хочу того же, что и ты, — чтобы этот кусок дерьма от нас отвязался, — но мы зашли слишком далеко. Допустим, нам с тобой все ясно, а полиция будет копаться в этом дерьме, пока не выкопает что-то. А если всплывут подробности, это будет не самая лучшая реклама…       — А-а-а, какой пиздец! — взвыл Маю и вытащил из болтавшейся на груди напоясной сумки электронную сигарету. — Как меня все это заебало!       — Этот урод рассчитывал, что я пойму и что буду молчать.       Маю резко остановился, быстро и нервно затягиваясь. Эваллё подошел к нему ближе и, наклонившись, боднулся своим лбом. Маю замер, и они простояли так, соприкасаясь лбами, несколько долгих мгновений.       — Переживу как-нибудь, жизнь вообще несправедливая штука. Поищу что-нибудь еще.       Во взгляде Маю читалось: «Ты просто можешь улететь в Японию, у тебя там уже есть квартира. Зачем тогда искать работу здесь?». Маю с трудом проглотил эти слова, так и не дав им прозвучать.       Оказавшись дома, Эваллё позвонил Тине и сообщил, что его уволили. Она обещала, что как только закончит с наиболее важными делами, сразу же приедет — и спустя час уже открывала дверь своим ключом.       Эваллё чувствовал себя разбитым. Он бестолково слонялся по кухне и невпопад отвечал на вопросы. Все мысли были основательно загружены проблемами.       Тина накормила их с Маю обедом, потому что он сам вряд ли бы вспомнил об этом.       — И что сказал Юхани? — спросила она после недолгого молчания.       — Прийти завтра за расчетом. И что я могу проваливать.       — Родной, мне так жаль… — Тина накрыла его ладонь своей.       — Найду что-то другое, — отмахнулся Эваллё, ковыряя остатки баклажанов.       Эваллё почти неделю не появлялся дома: в холодильнике было шаром покати, и, как оказалось, все пиво они с Маю выпили еще до карантина. Тина заказала доставку продуктов, четыре пакета. Решили устроить домашний вечер втроем, с пиццей, просмотром фильма, пивом — все как полагается. Выбрали фильм, который нравился всем троим. Эваллё зажег гирлянды, подаренные Маю. Они облюбовали диван и ковер на полу; Тина сняла пиджак и устроилась прямо на полу, как была, в брюках и блузке. Потихоньку пиво развязало языки, они с Маю рассказали Тине обо всем, начиная со свидания с Куисмой. О чем-то она знала и так, о чем-то только догадывалась, и все переживала, во что они двое ввязались. Похоже, они с Маю давно хотели излить душу — и вот настал подходящий момент. Смех то и дело перемежевался слезами: Тина плакала, то прижимая их к себе, то ероша волосы. Алкоголь сделал ее слишком чувствительной.       Один фильм закончился, они начали смотреть другой.       Эваллё видел по лицу Маю, по тому, как он смотрит на них с Тиной, что ему тоже хотелось бы делиться своими проблемами с родителями и быть ими понятым. Эваллё было не по себе от мысли, сколько всего Маю приходилось держать внутри и так могло длиться годами.       Разумеется, вернувшись с Маю домой, изрядно набравшаяся его мать сразу рассказала обо всем сестре, желая поделиться хоть с кем-то. А потом телефон Эваллё ожил и посыпались сообщения, от Рабии, Фреи, Маю… это и веселило, и умиляло. Рабия предлагала вернуться на работу в кофейню хоть завтра; Фрея приготовила ему милейшее бенто, с овощами, нарезанными сердечками, зайчиками, детскими сосисками-осьминожками и все в таком роде; положила питьевое желе, еще какие-то сладости — и отправила с курьером. Эваллё читал сообщения или слушал голосовые от близких и улыбался. Потом позвонил Ионэ, рядом с которым оказалась Аулис, и они трещали по телефону часа два.       Но все это ни в какое сравнение ни шло с тем, что произошло на следующий день.       С утра он вернулся на работу за расчетом. Хенна передала ему деньги, после чего он немного постоял с ребятами в «курилке», желая узнать новости. Персонал второй день наводил порядок в ресторане. Ребята работали сверхурочно и выходили в выходные, чтобы побыстрее разгрести бардак. Также вызвали бригаду рабочих, чтобы восстановить фасад, и пару человек из клининговой службы.       Когда Эваллё уже направлялся в сторону дома, пришло сообщение от Сатина, заставившее его остановиться посреди тротуара.       — «Слышал, тебя уволили. Вечером я буду свободен, можем сходить в бар. Я сброшу адрес. Я приеду первым и на входе просто назови мое имя».       Эваллё не совсем понял: приказ это или предложение. Он прочитал сообщение раз пять, пытаясь осмыслить. Сатин приглашал его в бар? А он уже было решил ничему не удивляться.       Сатин отправил ему адрес, и Эваллё тут же вбил его в поисковик. Бар не из дешевых, оно и ясно, Сатин не хотел палиться и наверняка выбрал какое-нибудь особенное заведение, не для широкой публики. Эваллё быстро пробежал глазами барное меню: один стакан виски был как выручка за весь день. И как Сатин себе это представляет? Тем более сейчас он остался без работы и лишних денег просто не было.       Свободное время Эваллё хотел потратить на то, чтобы решить, что делать дальше. Уже начал просматривать вакансии бармена или баристы, смотрел даже вакансии официанта. Нужно было чем-то платить за аренду, еще при этом откладывать на обучение.       Вечером, как и обещал, сел на метро и поехал в бар. Перед встречей тщательно побрился и выбрал из одежды что-то поприличней, даже сменил свои голубые кроксы, которые таскал все лето, на нормальную обувь.       Поскольку Сатин не знал его новый адрес, то не мог знать и того, что до бара ему добираться целый час.       Сатин ждал его в одном из залов колоссального по размеру помещения. Сатин сидел за барной стойкой, спиной ко входу. Официант, встретивший Эваллё, указал на Сатина и удалился. Барных стоек здесь было столько, что, похоже, сегодня им достанется персональный бармен.       Сатин был без маски, без темных очков — его мог узнать любой, и Эваллё немного скованно огляделся. Кроме них в зале было еще несколько человек, но достаточно далеко.       — Все в порядке. Есть места, где я могу появляться. — Сатин не стал вдаваться в подробности и, мельком взглянув на Эваллё, кивнул на ближайший стул. Усаживаясь, Эваллё узнал повседневный аромат Сатина из линейки «MEXX», которую частенько брал Маю. — Плачу я, раз тебя позвал. Не парься. Садись, заказывай что хочешь. Тебе нужно выпить.       Эваллё промолчал про вчерашнюю тусовку у него дома, когда они надрались до такого состояния, что Тина рыдала у него на плече.       Играл инди-рок, на вкус Сатина; в обычной жизни он предпочитал что-то более спокойное, нетяжелый рок, малоизвестные группы, непопулярные проекты — и сейчас Эваллё совсем не удивился, что Сатин выбрал именно это место.       Сатин уже заказал двойной виски со льдом.       Поскольку планов на сегодня-завтра не было никаких, Эваллё решил взять что покрепче и выбрал водку с колой. Бармен оказался расторопный. Коктейль — по-настоящему вкусным, неразбавленным.       Все ждал, когда отец Маю спросит, из-за чего же его выгнали с работы, но тот молча цедил виски; кубики льда в его стакане легонько постукивали.       По словам Тины, Сатин мотался с Рабией в женскую консультацию, потом забирал ее, остальное время он был занят работой. Сейчас он почти не появлялся дома, до фестиваля оставалось всего несколько дней.       Какое-то время они просто пили; Эваллё попросил чесночных гренок. Было ощущение, что они с Сатином оказались в каком-то фильме, и звучавшая фоном проникновенная музыка с атмосферным вокалом лишь усиливала сходство.       Наконец, после продолжительного молчания, у них завязался диалог. Эваллё поинтересовался, как дела в группе, они обсудили рок-фестиваль. По прогнозам выходные обещали жаркими, Эваллё просил Сатина не перенапрягаться. После сотрясения отца Маю мучили сильные мигрени — об этом знали, наверное, все. И первое, что делал Эваллё при встрече, — искал признаки недовольства на лице Сатина — верный признак тщательно скрываемой им боли.       У Сатина был взрывной характер: он будто всю жизнь находился на бочке с порохом и мог взорваться в любой момент, от любого неверного слова или движения. Но вместе с тем это не делало его хуже. Только пройдя все стадии отрицания, Эваллё это усвоил и принял.       С того момента, как Тео исчез из их жизни, Эваллё почувствовал облегчение. Сатин перестал пренебрегать семьей ради парня, перестал их позорить, целуясь с Тео на сцене и чуть ли не трахаясь с ним в клубах на глазах у множества людей. Эваллё сильно переживал за Маю и Фрею — что им приходится терпеть такого человека рядом. Он не мог оправдать поведение Сатина и его открытые измены никакими словами. Но все в прошлом. Прекратились эти истерические звонки с выяснением отношений. Теунис перестал появляться у них дома и выводить Эваллё из себя одним своим присутствием, больше не заигрывал с ним даже в шутку. Все осталось в прошлом. Переезд в отдельную квартиру, расстояние и время также сыграли свою роль. Эваллё часто ловил себя на мысли, что стал теплее относиться к Сатину, перестал видеть в нем только плохое. И сейчас, несомненно, им было проще найти общий язык.       — Я хотел сказать, — сглотнув, проронил Эваллё, — что благодарен тебе за концерт. На моем дне рождения… это было потрясающе.       — Не за что, — отозвался Сатин, делая глоток виски. Эваллё чувствовал, что тон его голоса потеплел. Сатин похлопал по его ладони своей рукой. — Если у тебя какие-то проблемы, если хочешь выговориться, я к твоим услугам.       Эваллё против воли улыбнулся; их взгляды встретились.       — Нужна помощь с работой?       — Все в порядке, — Эваллё слегка мотнул головой. — Просто не сошлись во мнениях с управляющим.       На лице Сатина отразилось странное выражение.       — Что-то не так?       — Маю сказал точно так же о своем кураторе, а потом оказалось, что мой сын сбежал из академии. — Сатин вдруг усмехнулся и снова хлебнул виски. Задержал во рту и, чуть нахмурившись, проглотил. — А я дурак не стал лезть, думая, что все в порядке… я даже не знал, что с ним происходит. Что его друзья исчезли, а он нуждается в антидепрессантах. Я вообще ничего этого не знал. Из него клещами не вытянешь правду… Ты ведь знал, что у него чернеют глаза?       Эваллё разглядывал гренку у себя в руке.       — Конечно, ты знаешь.       Эваллё не хотел, чтобы этот разговор продолжался, но Сатин сам сменил тему:       — Давно не слышал от тебя про Аулис и Ионэ, и не видел их…       — Мы расстались в начале лета.       — Даже так… И как у тебя сейчас на любовном фронте?       Эваллё резко обдало жаром. Вот оно. Самое время признаться Сатину в чувствах к его сыну. Немного помедлив, он ответил:       — Мне нравится один человек и это взаимно.       — Да тебе нехило повезло. И в чем проблема?       — Осенью я улетаю в другую страну.       — Ах да. — Сатин опрокинул в себя остатки виски и заказал еще.       Сатин выглядел равнодушным, но голос его подводил: Эваллё слышал легкую дрожь и понимал — вот настоящие чувства. Сатину было не плевать.       — Что бы ты сделал на моем месте? — затаив дух, спросил Эваллё, глядя на мужчину.       Жизнь Сатина — сплошные гастроли, разъезды, концерты, фанаты, интервью, тусовки — и много работы день и ночь. Их миры по-разному устроены. И маловероятно, что такой человек сумеет влезть в его шкуру. Возможно, его проблемы покажутся Сатину смешными.       Эваллё видел, как бьется пульс на шее Сатина. Он жаждал услышать ответ.       — Я бы был эгоистом. — Сатин опустил взгляд в опустевший стакан; его губы растянулись в усмешке — и это было так заразительно. Эваллё опустил лицо и фыркнул. — Я бы наплевал на всех и слушал только себя.       Эваллё допил коктейль и попросил повторить.       — Такое со мной впервые, я впервые влюбился так сильно… — осторожно произнес. Сатин бросил на него заинтересованный взгляд. Эваллё одновременно восхищало и ужасало — насколько похожи их с Маю глаза, только у Маю были крохотные веснушки в уголках глаз, а у Сатина едва заметные мимические морщинки, когда он улыбался. — То что было раньше так… увлечение…       — Тогда ты сделаешь все, что нужно.       И это был самый правильный совет, который он когда-либо получал. Сатин разрешил массу вопросов.       Мужчина протянул руку и сжал его плечо: от ладони Сатина шло тепло, проникая сквозь прослойку льда, которой обросла его душа за все эти годы их вражды. Эваллё сделал несколько жадных глотков, а потом шумно выдохнул. Становилось легче. Он мог спокойно дышать в присутствии Сатина. Ему правда было лучше.       — А если я все испорчу?       — Тогда ты снова придешь ко мне и я дам другой совет, который ты можешь просрать. Сиди, — Сатин остановил его жестом, — я закажу нам еще.       Под влиянием крепкого алкоголя Эваллё поведал о том, как какие-то вандалы разнесли его рабочее место, и как начальник выставил его за дверь, рассказал про скейт, про терки с Юхани, и в конце концов рассказал про Рона. Теперь у них с Сатином было нечто общее — этот пьяный вечер, бар…       Сатин высказал ему про тот случай с тачкой, но без злости, а потом расхохотался, прося налить им еще, и поднял стопку в его честь. Сатин был уверен, что раз Эваллё так поступил, значит, Рон это заслужил.       Они основательно накидались, и Эваллё становилось все труднее следить за языком.       — Выше нос, — пробормотал Сатин, часто моргая и пытаясь разглядеть на экране айфона время. — Похоже, ты конкретно вскружил голову этому сопляку. Как его… Рон?       Эваллё прыснул.       Сатин хлопнул ладонью по столу.       — Ты не уйдешь отсюда трезвым, я обещаю! Шеф! — Перед ними тут же выстроился ряд шотов. — Умел бы Маю давать отпор, как ты… да я сам… я в детстве боялся «Здрасьте» сказать соседу… Я хотел бы, чтобы Маю был похож на тебя… Иногда я думаю, что ты слишком добр ко мне. У нас с тобой не все гладко… я охеренно усложнял тебе жизнь, я тот еще кусок дерьма…       Эваллё слушал и не мог поверить собственным ушам. Сегодняшний Сатин плохо укладывался в формат привычного Сатина. Однако почему-то он хотел, чтобы наутро тот забыл о своих словах, брошенных вот так, спьяну. Они оба словно вышли за рамки личного пространства — и теперь это чувство неловкости сводило с ума.       Вдруг Сатин накрыл лицо ладонью, а потом, будто очнувшись, потер глаза. У Эваллё екнуло сердце: ему показалось, что тот плачет. Но это было невозможно.       Они чокнулись шотами и опрокинули в себя. Сатин взглядом указал на следующий шот. Эваллё уже не соображал, что пил. Сатин заказывал еще и еще.       — Давай домой, — между делом предложил Сатин. — Не в ту халупу, что ты снимаешь, а в настоящий дом. Я позвал Валто. Посидим как семья. Черт возьми, мы же семья! Хватит тебе эти игры в затворника…       — Ты правда крутой, — еле выговорил Эваллё, окончательно осоловев.       — Спасибо, детка, поддерживаю имидж чертова сукина сына… — Сатин поднял шот и устремил взгляд на Эваллё: — За твое сокровенное желание — чтобы оно непременно сбылось!