То, что мы должны потерять

      Магия Тота, все это время хранившая храм мудрости и его ученых, и поднимавшая луну на небо, рассеялась. Привести ни к чему хорошему это не могло, как уже доказали три ночи тьмы. Когда Ра уже самостоятельно подняла луну на небеса, люди возрадовались и будучи в неведении, начали благодарить в молитвах бога мудрости.       Тут и вышла наружу людская легкомысленность, ведь боги их хранят. Как только все наладилось, жизнь в Египте вернулась в прежнее русло. Лишь часть ученых умов продолжили раздумывать о произошедшем, а художники начали расписывать стены храмов новыми фресками, запечатляя историю.       Не прошло и лунного цикла, как в библиотеке мировых знаний вспыхнул огонь, а началось все от простой искры, от одной неаккуратно затушеной масляной лампы. Пламя быстро распространялось по свиткам, перекидываясь на деревянное убранство. Паника среди ученых не позволила им совладать с ситуацией. Огонь не удалось остановить.       Маат прибыла в храм любимого, как только узнала о трагедии, но было слошком поздно. Пожар уничтожил весь оазиз и обжег белые каменные стены дочерна. Уцелевшие служители пересчитывали свитки и устройства, которые они смогли вынести.       Богиня привлекла их внимание, мужчины подходили к ней кланяясь и почтительно обращаясь, но все сказанное словно пролетало мимо Маат. Она осматривала папирусы, свитки, которых, на удивление, было довольно много. На некоторых были потерявшие силу печати Тота, на других же виднелись иероглифы, без сомнения, написаные его рукой.       Теперь на величественный некогда храм мудрости нельзя было взглянуть без боли. Произошедшее вернуло Маат в отчаяние. За последние дни ей начало становиться лучше, а теперь ее снова раздирало изнутри чувство пустоты.       Игнорируя служителей, богиня зашла в руины библиотеки. В некоторых местах потолок обвалился, но в большинстве своем коридоры и залы были теми же. Ничего не осталось, лишь эта угнетающая пустота, пепел и сажа.       Маат дошла до залов, которые всегда были закрыты для людей. Воспоминания накладывались на реальность и богиня будто видела стелажи с тысячями папирусов, мудреные устройства, белые колонны. Пройдя дальше, она вышла во внутрений двор, в центре которого был неглубокий бассейн, окруженный зеленью. В неизменно прохладной, несмотря на палящее солнце Ра, воде, пропитаной магией Тота, грациозно ступали священные птицы. Ибисы чистили перья, нарушая своим клекотом безмятежную тишину этого места. Вестники, глаза и уши ее мужа.       Стоило лишь более внимательно приглядеться, и наваджение пропадало, открывая нынешнее запустение и разруху. Зелень уничтожена огнем, ни одной птицы, ни капли воды, ни следа магии любимого.       Продвигаясь дальше по руинам, Маат попала в самое сердце храма. Круглый зал, где всеведущий Тот записывал свои знания, пророчества, мысли. Благодаря этим трудам люди получили знания, а боги могли заглянуть в будущее.       Особо резкая вонь гари, стоящая в этом месте, почему-то превращалась в запахи чернил и папирусов, которые раньше наполняли зал, а теперь вызывали только приносящую боль ностальгию. Мощный деревянный стол с кучей начатых свитков, стоящий среди еще большего количества стелажей, хранящих уже завершенные труды. Десяток различных кисточек и палочек для письма, а также палетка чернил любого цвета. Сидящий за ним Тот, погруженный в работу.       Богине перехватило дыхание от вида безмятежного любимого, быстро выводящего иероглифы. Она сделала шаг. Еще один. Потянулась рукой, но прежде, чем она успела дотронуться до мужа, он дрогнул, выпуская кисть из пальцев. Папирус был испорчен.       — Ты напугала меня, — обернулся Тот, любовно улыбаясь. Его глаза просто сверкали от радости при виде Маат.       Он встал и заключил ее в обьятия. Богиня будто по-настоящему почувствовала нежные прикосновения любимого.       — Я снова потерял счет времени? Прости…       Из-за виноватого голоса мужа Маат тут же попыталась обнять его в ответ, но ее руки прошли насквозь и все исчезло. Место приняло нынешний вид, она снова стояла одна просреди углей. Богиня посмотрела на собственные руки, осознавая, что это всего лишь воспоминание, что это было, но когда-то очень давно. Теперь… Что теперь? Ее любимый мертв. Его храм уничтожен.       Ничего не осталось. Только разрывающее чувство одиночества и потери.       Маат медленно вдохнула и тяжело выдохнула. Больше нельзя тратить время на сожаления. Тот, кто разрушил их жизнь, должен ответить за содеянное. Глупцу не удастся избежать наказания, от Маат не скрыть правды. Она безжаластно засудит того, кто осмелился лишить ее самого дорогого и не важно, кто из богов это будет. Жалости от нее он не дождется.       Богиня направилась к выходу. По дороге ей встречались, ранее не замеченные, обгоревшие трупы ученых, находящиеся в запретной части библиотеки. Все было понятно, служители любой ценой хотели спасти труды своего бога. Так что наказывать за это Маат их не станет.       Когда она вышла, ученые окружили ее, не давая пройти. Падая на колени, они молебно обращались к ней:       — О, великая богиня Маат, пожалуйста, помогите нам!       — Скажите, где наш Бог?       — Мы не видели всеведущего Тота уже много лет… Почему наш покровитель оставил нас?       — Даже сейчас, когда его святыню уничтожил огонь, он так и не пришел…       Мужчины с надеждой смотрели на величественную Маат. Их вид излучал беспокойство и усталость. За последние недели произошло слишком много всего.       Маат молчала, думая, как лучше обьявить этим несчастным о насильственной смерти их бога. Подобная новость несомненно посеет панику в мире людей и заставит многих скорбить. В отличии от пантеона богов, среди людей ее муж был любим. Славящийся великодушем и добротой, он часто помогал простым людям, влияя этим на дальнейшую судьбу многих из них.       — С меня хватит, — один из мужчин встал, отряхивая колени от песка. — Тоту совсем уж наскучила компания простых смертных? — другие служители занервничали, пытаясь остановить товарища, видимо, знали о чем он собирается говорить. — Семь лет назад он перестал появлятся. Ничего — отлучись Тот на пару месяцев, даже год, но семь лет!.. Он хоть знает, сколько его служителей умерло с тех пор, так и не увидев своего покровителя? Как они до последнего верили, и будучи на пороге смерти, продолжали научную работу, лишь бы высокомерное божество признало их и помогло в пути по Дуату? Знает ли он, сколько молодых умов, желая служить ему, лично работает день и ночь, не покладая рук, так и оставаясь незамеченными? — вздохнув, он продолжил еще с большей претензией. — Брезгует общением с нами?! Тогда зачем притворялся таким сочуствующим? Чтобы выставить людей дураками, зависящими от милостыни богов? Лишил на три дня ночного светила, а теперь и присутствием нас своим не почтит, хотя сгорел его собственный храм? Боится, что смертные ученые окажутся умнее его?! Так пусть весь Египет узнает, что я, будучи ребенком, обыграл всезнающего мудреца Тота в Сенет!       Маат вывело из себя столь высокомерное самомнение простого смертного. Она постаралась остаться спокойной насколько могла, но атмосфера явно потяжелела.       — Ты смеешь проявлять неуважение к своему покровителю и открыто оскорблять его? — голос богини заставил мужчину нервно сглотнуть, а других служителей трястись от страха. — Как твое имя?       — Зовут меня Разуи, сын простого караванщика, ставший лучшим из лучших! — уверенно ответил служитель, держа голову высоко и игнорируя, как товарищи нервно дергали его за рукава.       — Так ты благодаришь всеведущего Тота за сохраненную когда-то жизнь? — в голосе Маат промелькнула злость и разочарование.       — Что?       Худой и измученный ребенок напуганными глазами смотрел на таинственного путника, крепко прижимая к себе набор Сенета. Отставший от своего каравана и потеряный среди песков, он уже какое-то время скитался, изнемогая от жажды днем и продрогая от холода ночью.       Вода почти закончилась, и сейчас, несмотря на страх, он последовал за незнакомцем, чьи размеренные шаги казались мальчику очень быстрыми.       Ступни ехали по песку, когда он в погоне за летящими белыми одеждами взбирался на дюну, что казалась в данный момент неприодолимым препятствием. Вот-вот уже вершина. Мальчик ускоряет шаг, переходя чуть ли не на бег, и внезапно врезается в ноги путника.       Падая и роняя Сенет, он вскрикивает. Мальчику пришлось сильно задрать голову, чтобы взглянуть на озадаченого незнакомца, возвышающегося над ним. Он оказался гораздо выше отца! Его волосы были значительно длиннее обычного, да ещë и такими светлыми… Мальчик никогда раньше таких не видел.       — Вы тоже потерялись? — спросил он, еще больше удивляя незнакомца. — Пойдемте вместе, если мы найдем моего отца, он вам поможет.       Повисшая тишина взволновала мальчика, незнакомец смотрел странным пристальным взглядом, вроде на тебя, но в то же время сквозь тебя. Внезапно он сорвал часть своей накидки и присел, укрывая ею ребенка. Полупрозрачная ткань оказалась достаточно теплой, а прикосновения рук бережными.       Ребенка заворожили приблизившиеся глаза, что будто бы излучали лунный свет, а также мелодичный голос:       — Так лучше? — незнакомец доброжелательно усмехнулся на кивок мальчика. — Раскажешь о себе?       Ребенок неуверенно приоткрыл рот, но так ничего и не сказал.       — Не бойся, — путник по-отцовски погладил по голове. — Хочешь сыграть? — спросил он, переводя взгляд на Сенет.       Теперь удивление поразило мальчика, когда незнакомец и правда раслабленно опустился на песок поднимая упавшую игру. Она показалась такой маленькой в его руках, хотя мальчику приходилось держать ее обеими, что бы не уронить.       Когда все фигуры стояли на поле, незнакомец протянул ребенку палочки, предлагая:       — Начнешь?       Улыбка, полная искренней доброты, заставила мальчика неосознанно взять и бросить палочки. Все же он так любил Сенет, что отец подарил ему собственный набор. Он не мог отказатся от партии.       Бросок оказался не самым удачным. Мальчик взял катушку и сделал ход.       Так бросок за броском фигуры продвигались по полю, пока ребенок с энтузиазмом рассказывал о сыграных за жизнь партиях.       — Дедушка научил меня играть, а вас?       — Хм… — задумчиво промычал незнакомец, словно думая над своим ходом. — Думаю, можно считать, что я сам научился.       — Круто! — мальчик взял палочки и бросил, надеясь на удачу. — Да!       Он радостно подпрыгнул, чуть не переворачивая игру.       — Аккуратнее, — посмеялся путник, прикрывая добрую улыбку пальцами.       — Я выиграл! — воскликнул мальчик, доводя последнюю свою фигуру до конца поля.       — В будущем ты станешь хорошим игроком, — заключил незнакомец.       — Почему… — ребенок внезапно зевнул, устало потирая глаза, он все же закончил. — же? Я ведь у вас выиграл.       — Тебе нужно поспать, — перевел тему путник, укладывая мальчика у себя на коленях.       — Не хочу, — возмутился мальчик. Пытаясь встать, он добавил. — Давайте еще раз! Вы же хотите отыграться?       — Даже боги время от времени нуждаются в отдыхе, — сказал незнакомец, получше укутывая в полупрозрачную ткань ребенка.       Усталость внезапно навалилась на мальчика разом. Он ведь пару дней почти не спал от нервов и страха, но он не хотел поддаваться, поэтому упрямо продолжал припиратся:       — Еще раз, — в чужих руках было убаюкивающе тепло. — Мне понравилось с вами играть…       Глаза мальчика закрывались.       — Может когда-нибудь и сыграем всерьез, — ласково сказал незнакомец, потрепав волосы. — Все будет зависить от тебя.       Последнее, что ребенок увидел, перед тем, как заснуть, это задумчивое лицо путника, который закрыв глаза, будто думал над чем-то важным.       Лучи раннего солнца светили в глаза, когда мальчик проснулся. Перевернувшись на спину, он почувствовал под собой песок. Он резко сел, оглядываясь вокруг заспанными глазами.       — Господин? — позвал озадачено ребенок.       С плечей сползла подареная часть накидки незнакомца, значит это был не сон, но тогда где он?       Мальчик вновь непонимающе огляделся, обернулся, надеясь все же найти ночного путника, но увидел он нечто совсем иное — грациозную птицу, сидящую на его наборе Сенета. Ребенок никогда раньше не видел ибиса, чей клюв и лапки так кравиво сверкали на солнце, да и у других птиц он никогда не наблюдал разноцветных прозрачных камушков в основании клюва.       Мальчика окутал интерес. Он встал и словно завороженный, подошел к птице которая ни чуть его не боялась. Погладил, расматривая дивный цвет перьев, кончики которых блестели так же, как клюв.       — Ах! — внезапно ибис встрепенулся, взмахнул пару раз крыльями, отпрыгивая на несколько метров. Только сейчас мальчик заметил, что птица держала в длинном клюве одну из игровых фигур. — Катушка… — только и успел прошептать ребенок, прежде чем ибис воспарил в небо. — Стой! — крикнул мальчик, забрасывая полупрозрачную ткань на голову, дабы укрыться от палящего солнца, и хватая Сенет в руки. Он побежал за дивной птицей.       Теперь мальчику не было так страшно, ведь у него появился ещë один спутник помимо палящего солнца и раскаленного песка. Он продолжал следовать за ибисом, даже когда вымотался от бега, не только из-за желания вернуть фигуру, но и из-за слов отца: «Птицы знают пустыню лучше нас. Так что большая удача для заблудших встретить крылатых спасителей. Не занаешь куда идти — следуй за ними».       На удивление, ибис никогда не скрывался из виду. Отдаляясь, он начинал медленно парить, будто ожидая, пока его нагонят. Солнце стояло уже высоко, когда мальчик заметил изменения в поведении птицы. Она начала кружить над одним местом впереди.       Ребенок уже допил последние глотки воды, что у него остались, и теперь, увидев небольшой оазис в месте, на которое указывал ибис, он бежал к нему сломя голову.       Как же хорошо было вдоволь напиться и освежить лицо после блужданий по пустыне. Мальчик расслабленно уселся в тени маленького деревца, видя как птица спланировала вниз и с достоинством выпрямилась перед ним.       Молча они продолжали смотреть друг на друга. Взгляд ибиса казался таким же пронзительным, как и у пропавшего незнакомца.       — Спасибо тебе, — поблагодарил ребенок, а птица кивнула, будто понимая его. — Вернешь катушку? Без нее не получится играть.       Ибис отвернулся, смотря куда-то вдаль, словно вновь не понимая людского языка.       Прошло немало дней. Мальчик так и продолжал следовать за ибисом, который все вел и вел его куда-то.       Солнце ослепило ребенка, когда он поднял взгляд на парящего на воздушных потоках ибиса, который все отдалялся. Вот он снова начал кружить на месте. Видимо, по пути был очередной оазис.       Мальчик стоял у подножья особо большой дюны, что была последней преградой перед указанным местом. Птица внезапно спикировала вниз, послышались голоса и возня. Мальчик не поверил ушам. Он побежал на вершину так быстро, как только мог. Ноги вновь ехали по песку.       Когда дюна была преодолена, он увидел остановившийся караван отца! Ибис сел на плечи обескураженного отца, который дергался, пытаясь согнать птицу, а дедушка старался его успокоить, явно осознавая что-то, чего другие не поняли.       — Папа! — счастливо закричал мальчик, бросившись к нему.       Мужчина застыл, не веря в услышанное. Он посмотрел на приближающегося мальчика. На его глазах появились слезы. Он кинулся ребенку навстречу. Падая на колени и сгребая его в обьятия, он воскликнул:       — Разуи, слава Ра ты жив! — было видно, радости отца не было предела. — Я так боялся, что потерял тебя…       — Не того ты благодаришь, — возразил дедушка, обращая внимание своего сына на ибиса, которого он только что пытался согнать с плеча.       Ибис гордо стоял на песке перед катушкой, что он раньше нес в клюве. Дедушка стал на колени, кланяясь и выражая благодарность богу.       — Ты и правда считаешь, что бог мудрости играл с напуганным ребенком всерьез?       Слова Маат прогнали внезапно всплывшие воспоминаня о том случае. Разуи захотелось возразить, но он не смог сказать ни слова. В его горле стал ком.       — Тот всегда восхищался людьми, — обратилась богиня уже ко всем служителям мужа. — Он видел огромный потенциал человеческого ума и был готов делиться своими знаниями с каждым, кто этого пожелает, — Маат видела, как эти слова тронули мужчин, видимо им было нужно услышать эту правду. — Вы стали теми, кто был готов принять такой дар, хотя, как оказывается, не все, — служители осуждающе взглянули на Разуи, что все еще не мог собратся с мыслями. — Отныне все оставшиеся записи бога мудрости будут принадлежать смертным, а те из его служителей, кто не предал своего покровителя, до конца оставаясь верным, станут хранить их, используя для обучения будущих поколений и развития наук.       Последные слова Маат посеяли зерно волнения среди мужчин. Все смотрели на нее с каким-то опасением, не решаясь спросить.       Богиня махнула рукой и к ней подлетело несколько папирусов, что некогда были запечатаны магией Тота. Их она заберет, так как написаны они были изначально только для богов.       — Всеведущий бог мудрости Тот был убит, — ответила Маат на неозвученный вопрос служителей, повергая тех в шок и неверие.       Затем она ушла. Никто не посмел остановить богиню, чувствуя вызывающую дрожь глубокую печаль, что окутывала ее душу.