Когда темно и холодно, не всё так плохо...

Англия вышел из комнаты с крайне сосредоточенным выражением лица, чуть не сбив беднягу Канаду, который как раз подошёл к дверям гостиной с подносом, на котором стояло четыре чашки чая. Чашки, как и сам канадец, покачнулись, но не упали. — Англия? Вы уже уходите? — Нет, — коротко ответил Кёрклэнд, заметив Мэтью. — Мне нужно поговорить с Россией, где он? — Он сейчас подойдёт. Иван пошёл в кладовую за вареньем, кажется, он что-то говорил про морошку и скопление анти-кулинаров… Как думаете, что он имел в виду? — Не имею представления. Я сам его найду, мне некогда распивать с ним чай! У Уильямса по спине пробежали мурашки, когда он услышал подобную фразу от британца. Сам Артур тем временем стремительно зашагал на поиски Брагинского. — Мистер Кёрклэнд! — Что ещё?! — У Ивана кладовка в другой стороне, — подсказал Мэтт. — «У Ивана», — буркнул Англия, — Почему ты зовёшь колхоз по имени, Канада? — Потому что он просил звать его по имени… — А если он попросит тебя с ним объединиться? Ты что же, сделаешь так, как он говорит? — Не надо так, Англия, — расстроенно опустив глаза, попросил Уильямс. — Россия не плохой человек… Он хочет помочь братишке Америке. Англичанин закатил глаза, но ничего не сказал и пошёл в указанную сторону. Канада скрылся за дверью. Брагинский нашёлся быстро, он выходил из небольшого помещения со странной банкой в руках (вид её содержимого вызывал у англичанина подозрения), когда они чуть ли ни нос к носу столкнулись с Англией. — О, ты уже поговорил с Альфредом? Надеюсь, вы не угробили мою гостиную, она дорога мне как память… — Цело твоё имущество, Раша, — фыркнул британец. — Мы поговорили, и Америка не стал возражать против моей помощи. — Вы так до конца и не помирились, — констатировал Ваня. — Не твоего ума дело! Я собираюсь посмотреть в своих магических трактатах, что можно сделать, чтобы вернуть ему зрение. Пока я не найду решение, он может остаться у тебя, но учти, Брагинский, это его решение, я тебе не доверяю! — Не следует повышать на меня голос в моём доме, — с нажимом сказал Россия, от чего англичанин поневоле немного поостыл. — Я тоже поищу в библиотеке что-нибудь полезное. Предлагаю обсудить находки после. А пока, позволь распрощаться, ты, кажется, спешил. — Goodbye! — бросил Артур, которому стало не по себе от появившейся на лице русского странной улыбки. Он поспешил скрыться с глаз славянина, пока эта улыбка не обернулась чем-нибудь более жутким. — Нервный он какой-то, да Кузьма? — Слушая быстро удаляющиеся шаги, заметил Иван. — Гости заморские, — вздохнул маленький, всего-то в один локоть, волосатый человечек, выглянувший из кладовки. — Все они дёрганые… Вы, батюшка, не серчайте, это всё дело молодое… — Англия не так молод, как тебе кажется, — улыбнулся домовику Брагинский. — Ну, так, стало быть, от старости, — уверенно кивнул своим словам Кузьма, смешно насупив брови. — Наверное, ты прав, — решил не спорить с домовым Ваня. Дом у него и так чудной был, не хватало ещё с домовым отношения испортить. — Ступай Кузьма, отдыхай. Спасибо за варенье! — Всегда рад услужить тебе, — поклонился мужичок и испарился, будто бы и не было его. Иван вернулся к своим гостям, и они вместе отведали морошковую сласть. Во время чаепития Америка был молчалив, и по его лицу было видно, что он о чём-то серьёзно задумался. Что пугало его брата, который совершенно не привык видеть Альфреда столь сосредоточенным и серьёзным, и если быть совсем честными, то пугало это немного и Россию, хотя, он никогда бы этого не признал, да и вы бы в это не поверили, дорогие друзья. В тот день Мэтью остался в доме Ивана Брагинского, и Россия смог с чистой душой отправиться в библиотеку на поиски информации, оставив Америку на попечении брата. Неделю Джонс провёл в доме бывшего Советского Союза. Ему доставили его датчик, и потому он смог самостоятельно передвигаться по дому. Поначалу он старался не общаться с Иваном, ведь тот так и оставался для него самой загадочной и непонятной страной, но ненавязчивая забота Брагинского всё же сделала своё дело, и американец стал понемногу привыкать к странному русскому. Сначала он начал перекидываться с Иваном незначительными фразами за едой: у России была привычка за едой заводить какие-либо беседы, и Фреду не оставалось ничего другого, кроме как позволить вовлечь себя в разговор. А позже разговаривать они стали и вне обеденного стола. Америка даже успел привыкнуть к этим их разговорам: о кино, о глобальных катастрофах, об освоении космоса — в общем, о том, о чём можно было говорить, не натыкаясь на конфликт. Кроме разговоров с Брагинским, Альфред занимал себя той работой, которую мог делать в своём состоянии: проводил переговоры по телефону, давал устные подтверждения для документации, слушал отчёты своего правительства. В остальное время Америка слушал музыку или отдыхал на крыльце, вдыхая свежий воздух, почему-то с лёгким ароматом хвои. /// В этот день работы у Джонса не было, обед давно миновал, и американец просто лежал и слушал свой ipod. Ритмичная музыка позволяла отвлечься от невесёлых раздумий, теперь часто посещавших Америку, который, не смотря на все старания России и Англии, знал, что те ещё не нашли способа помочь ему или хотя бы подсказки о том, что делать. — Shit! — выругался американец, когда устройство пикнуло и отключилось. С трудом найдя зарядное устройство, Альфред, следуя указаниям датчика, нашёл розетку. Увы, ничего не случилось, заряд не пошёл. — Да что ж это такое! — возмутился блондин, пытаясь понять, сломалось ли оборудование или что-то не так с розеткой. — Не заработает, — раздался рядом незнакомый Альфреду голос. — Кто здесь? — нахмурился тот, поворачиваясь на звук. Его датчик молчал, будто бы и не стояло рядом никого. — Электричество отключили, — проигнорировал вопрос некто. — Вы лучше пойдите к Ивану, он в библиотеке сидит. — Хорошо, но кто ты такой? — начал раздражаться Америка. Но ответа не послышалось, даже когда Джонс повторил вопрос и попробовал прислушаться, ища признаки чьего-то присутствия. Но было тихо. Делать было нечего, и Фред отправился на поиски библиотеки, раньше он там не бывал, ведь читать он не мог, а больше в пыльном помещении делать было нечего. Библиотеку он нашёл скоро, не малую роль сыграло то, что американец был уверен в том, что в доме России есть привидения, а оставаться с ними наедине он не желал категорически. Скрипнули половицы, и Россия поднял голову от книги. В дверном проходе стоял Америка. — Бледный ты какой-то, — заметил Иван, — испугался чего? — Вот ещё! — возмутился Американец. — Тебе показалось. — Может быть, может быть. Как ты меня нашёл? Я не говорил куда ухожу, — заметил Брагинский. — Мне сказали. — Сказали? — удивился русский. — Кто тебе сказал? — Не знаю, — признался Альфред. — У него был тихий голос, а сам он не представился. И датчик его не чувствует. Я думаю у тебя привидения, Раша. Но не волнуйся, я вызову охотников на привидений, и они всё устроят. — Не надо никаких охотников, — вздохнул Ваня. — Думаю, это был мой друг. — Странный ты, Брагинский. — Заявил американец. — С привидениями дружишь… Россия в ответ только посмеялся, да объяснять ничего не стал. — Так ты из-за «привидения» пришёл? — уточнил он. — Не, — ответил Джонс, — у тебя там электричество отключили. — Я знаю, — улыбнулся русский, — мы в библиотеке, если ты помнишь, здесь сложно не заметить отсутствие света. — Так чего же ты тут сидишь? — При свечах вполне можно ещё почитать. — Заверил Америку Иван. — Скучно, — найдя в комнате кресло, заметил через какое-то время Фред. — Почитай что ли вслух, а, Раша? — Ох, — тяжело вздохнул тот, — ладно, что тебе почитать? — Что угодно… — Хорошо, — покладисто согласился Россия, беря первую попавшуюся книгу с полки. Эта книга оказалась произведением Фенимора Купера, одна из немногих книг, которая нравилась Ивану и при этом была написана американским писателем. Америка был приятно удивлён тем, что в библиотеке русского нашлась его книга. Конечно, и у него дома можно было найти томик Достоевского или Толстого, но почему-то наличие американской книжки у Брагинского оказалось для Альфреда неожиданностью. Наверное, не стоит забывать, что Россия очень читающая страна. А ещё у Ивана был очень приятный голос, потому Джонс с удовольствием слушал историю Зверобоя, завораживающе зачитываемую холодной страной. — «… Ведь я мог бы уродиться хромым — и неспособным охотиться даже на белок; или слепым — и был бы в тягость себе самому и моим друзьям: или же глухим, то есть непригодным для войны и разведок, что я считаю обязанностью мужчины в тревожные времена. Да, да, признаюсь, не совсем приятно видеть, что другие красивее тебя, что их приветливее встречают и больше ценят. Но все это можно стерпеть, если человек смотрит своей беде прямо в глаза и знает, на что он способен и в чем его обязанности.»* — Продолжал читать Иван. — Хм, «слепым — и был бы в тягость себе самому и моим друзьям», — повторил за Россией Америка, с ноткой боли в голосе.- Кто-то может поднять свою самооценку, посмотрев на меня… — Ты не на том акцентируешь внимание, — заметил Ваня, мысленно коря себя за то, что не пропустил эту строку. — Это же произведение твоего автора, ты должен лучше других понимать его. Смотри, вот эта фраза «все это можно стерпеть, если человек смотрит своей беде прямо в глаза и знает, на что он способен и в чем его обязанности», намного важнее. Не зацикливайся на том, в чём сейчас твой недуг. Мне казалось, ты хорошо справлялся: ты всё ещё способен выполнять свой долг, как страна, и ты не опускаешь руки. Слепота — она ведь не навсегда, мы с Англией уже ближе к разгадке, так что не переживай. — Я знаю, я всё это знаю… Как ты и сказал, кому как не мне понимать о чём пишет этот автор. Но и про тягость он прав. Взять хотя бы вас с Англией или Мэттом… я вам в тягость… и себе в тягость… Что толку от меня сейчас, когда я только и делаю, что безропотно соглашаюсь с решениями парламента? Такую работу осилит даже кукла-башкотряс… — Америка…- Россия поджал губы, — не надо себя нагнетать, ты никого не тяготишь, мы сами вызвались тебе помочь, и поверь, мы знали, на что идём. Ты молод, а мы с Англией через многое уже прошли. Иногда тебе может казаться, что никто не может понять того, через что тебе сейчас приходится проходить, но это не совсем так. В жизни многих стран случались ужасные вещи… В прочем, не важно. Просто знай, что мы с Артуром понимаем тебя и нам не может быть в тягость помощь тебе. И, скажу тебе честно, пока мы стараемся помочь тебе, ты в какой-то степени помогаешь нам. — О чём ты? — непонимающе нахмурился американец. — Это не так-то просто объяснить, — признал Брагинский, — Давай поговорим об этом в другой раз? Уже поздно, нам обоим нужен отдых. Идём, я провожу тебя в твою комнату. Альфред почувствовал, как сильная рука помогает ему подняться. А после, как его берут под руку и ведут к выходу. Это было не обязательным, но от чего-то американец не стал возражать. Может от того, что обдумывал всё, сказанное Иваном, а может от того, что тепло чужой руки приятно согревало, а, быть может, была и другая причина. — Спокойной ночи, Альфред. — Мягко сказал Иван.- Приятных тебе снов. — Спокойной ночи, — растерянно отозвался Фред, закрывая за собой дверь. Он лёг на постель и в размышлениях не заметил, как уснул, так и не раздевшись. -- *отрывок из произведения Джеймса Фенимора Купера «Зверобой»