Никто не поможет

За окном шёл проливной дождь. Крупные капли барабанили по крышам домов и стёклам, стекая вниз, на подоконники и землю. Рэй слушал их, задумчиво глядя на своё отражение в чашке чая. Он всегда любил, нет, просто обожал дождь. Его шум успокаивал нервы, помогал сосредоточиться и хотя бы ненадолго, но всё же забыться. Вот и сейчас тоже. Слушая, как дождевые капли ударялись о стекло, Рэй постепенно расслаблялся. Мысли, до этого лихорадочно метавшиеся из стороны в сторону, наконец собирались в единое целое, и он мог вычленить среди них то, что волновало его сейчас больше всего. Его болезнь. Это то, что беспокоило его на данный момент больше, чем что-либо другое, и то, о чём он хотел поговорить с Норманом. Кстати о птичках. Наконец оторвавшись от своей чашки, Рэй медленно поднял взгляд и тут же встретился с небесно-голубыми глазами, с интересом глядящими на него. Норман, сидевший напротив, выглядел обеспокоенным и мрачным. Он внимательно разглядывал его, Рэя, будто пытался заглянуть в самую душу, понять, что же его тревожит. Он всегда так смотрел в такие моменты, как сейчас. От его взгляда, цепкого и пристального, по телу каждый раз пробегали мурашки, и сегодняшний случай не стал исключением. Неуютно поёжившись, Рэй снова опустил голову и сделал небольшой глоток чая. Горячая жидкость приятно разлилась по горлу и стремительно потекла вниз, к желудку, согревая тело изнутри. Во рту остался сладковатый привкус малины, и он растянул губы в лёгкой улыбке. На душе сразу сделалось по-особенному легко и спокойно, и потому он наконец смог начать разговор. Прокашлявшись, он вновь посмотрел на Нормана и заговорил: — Знаешь, мне нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что… очень важное. — Я внимательно тебя слушаю, — Норман коротко кивнул, продолжая всё так же неотрывно смотреть на него. В тот момент, когда он это сказал, его плечи напряжённо приподнялись, что не ускользнуло от Рэя. На пару секунд между ними возникло молчание, тягостное и гнетущее. Однако кончилось оно так же быстро и внезапно, как и началось. Рэй, наконец подобрав самые, на его взгляд, подходящие слова, вновь заговорил: — В общем, — сделав глубокий вдох, начал он, — всё дело в том, что в последнее время я вижу нечто… странное. Это… как бы сказать… тени. Они… — тут он на секунду замолк, пытаясь правильно подобрать слово, чтобы описать свои видения. — Они жуткие. Бесформенные, со страшными лицами, похожими на звериные морды. Я знаю, как это звучит, но… — Я верю тебе, — перебил его Норман. Его голос был мягким, обволакивающим, и оттого у Рэя на душе стало по-особенному спокойно. — Ты поэтому в последнее время такой мрачный и задумчивый ходишь? — Ага, — Вильсон тяжело вздохнул и снова опустил взгляд в чашку. Чуть нахмурился, опять вглядываясь в собственное отражение. — Знаешь, я ведь сначала думал, что это единственный раз будет. Что это пройдёт, что мне, возможно, реально просто причудилось. Но это не прошло. С каждым днём мне только хуже. — Ох… — Ратри сочувственно вдохнул и осторожно, будто опасаясь навредить, накрыл его ладонь своей. Его рука была холодной, даже ледяной, однако, даже несмотря на это, по телу всё равно разлилось приятное тепло. — А твоя мама знает об этом? Что она обо всём этом думает? — Да плевать ей, — Рэй хрипло усмехнулся и низко склонил голову, так, что длинная чёлка почти полностью закрыла его лицо. Под рёбрами Больно заныло, когда он вспомнил разговор с матерью. — Она меня даже слушать не стала, когда я попытался с ней об этом поговорить. Впрочем, как и всегда. Не знаю, на что я надеялся. Ей ведь на меня наплевать уже давным-давно. Между ними вновь повисло молчание, но на этот раз более давящее, удушающее. Норман совсем не знал, как дальше продолжать диалог, а у Рэя больше не оставалось на это никаких сил. Они просто сидели, каждый думая о своём, и держались за руки. Гнетущую тишину нарушал лишь шум дождя за окном. За то время, что они говорили, он только усилился, и потому сейчас крупные капли с особым остервенением ударялись о стёкла. Иногда вдалеке слышались раскаты грома, а небо рассекала яркая молния. В такие моменты на стенах появлялись причудливые тени, большие и маленькие, вытянутые и короткие. Рэй старался не смотреть на них: не хотел ещё больше будоражить и без того воспалённое воображение. Он смотрел только на своё отражение в полупустой чашке, лишь изредка поглядывая на Нормана. Тот сидел, задумчиво опустив голову, и время от времени поглаживал Его ладонь большим пальцем. Затянувшееся молчание уже потихоньку начинало действовать на нервы. Оно давило, душило, сводило с ума. Рэю хотелось, чтобы оно прекратилось. Хотелось, чтобы Норман сказал хоть что-нибудь, неважно, что, лишь бы только это проклятое молчание закончилось, лишь бы только не думать, не вспоминать. И, будто бы услышав его мысленные мольбы, он действительно вскоре заговорил. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — наконец подняв голову, негромко сказал он и крепче сжал чужую ладонь. Это произошло настолько неожиданно, что Рэй даже невольно вздрогнул и посмотрел на него. Норман выглядел необыкновенно серьёзным и решительным, и это даже несколько удивляло. Но вместе с тем и вызывало лёгкую улыбку. — Может, мама и не поможет тебе, но зато мы с Эммой — да. Мы не оставим тебя, что бы ни произошло. — Спасибо, Норман… Спасибо вам обоим, — на этот раз искренне улыбнувшись, едва слышно прошептал Рэй и скрестил их пальцы. В уголках глаз непроизвольно проступили слёзы, однако он поспешил их смахнуть. Норман так же искренне улыбнулся ему в ответ и, приподнявшись со своего места, крепко обнял. Рэй закрыл глаза, прижался к нему и положил голову ему на плечо. Расслабился, обхватил его руками в ответ. На душе снова сделалось по-необыкновенному легко и спокойно, тело полностью окутало приятное тепло. Мысли о плачевном положении, до этого не покидавшие его голову ни на секунду, наконец отошли на второй план, и на их место пришло осознание: он не один. У него есть Эмма и Норман, которые обязательно помогут ему справиться со всеми трудностями. И сейчас он не сомневался, что у них обязательно всё получится, ведь они вместе, а это главное.