Сердце из стекла

Он влетел в класс за секунду до звонка и, изящно сбросив длинное чёрное пальто на спинку стула, внимательным взглядом обвел вмиг притихших учеников. Хорошо. Хорошо, что боятся и робеют. Хорошо, что стараются сдать сочинения и лабораторные работы в срок. Никто не хочет быть оставленным после уроков у Снейпа. Никто не хочет приходить на пересдачу к Снейпу и ежиться под его пристальным взглядом. Нетопырь. Летучая мышь. Злобный сальноволосый урод. Эти слова уже давно нисколько не задевали его, прилипнув ещё в бытность его самого учеником этой школы. Что, конечно же, не уменьшало его жгучей ненависти и к городку, и к его жителям. Он оказался таким же ничтожеством, как Поттер, Петтигрю и старший братец Рега. Жалкий глупец, решивший, что устроит свою жизнь иначе, чем его родители. И увязший в Литтл-Уорринге по самые уши, как и когда-то его отец, невесть как влюбившийся в Эйлин Принс и оставшийся здесь. А мог бы читать лекции в Париже или Риме. Тобиас Снейп, некогда известный профессор анатомии, автор трёх учебников и бесчисленного количества статей, сейчас чинил машины в задрипанной мастерской и по выходным заливался виски в местном баре. Смерть матери сломала его. Северус часто задавался вопросом, что такой человек, как Тобиас, нашел в его матери. Да, она, безусловно, обладала интересной внешностью — потомок креолов, невесть как оказавшихся в этой части Америки ещё в прошлом столетии — стройная и тонкокостная, с красивыми скулами и глубокими чёрными глазами. Слегка портили её лишь тяжелый подбородок и слишком высокий лоб. Да, она была интересной собеседницей и умела готовить потрясающие французские и португальские блюда. Но вместе с тем она была слишком религиозной и нетерпимой к людским порокам, нервной до припадков и если обижалась, то могла месяцами не проронить ни слова. Ребенку было невыносимо жить в атмосфере то удушающей нежности, то полного безразличия. С отцом они не слишком ладили — сын отвлекал Эйлин, а Тобиас страстно желал, чтобы она уделяла внимание лишь ему. Только когда Северус подрос и научился читать, и неожиданно стал проявлять интерес к естественным наукам, отец наконец-то заметил его и с охотой делился знаниями. Но на том всё. Никаких совместных прогулок или походов на рыбалку. Никаких семейных пикников или поездок в соседний городок на ярмарку. Никаких игрушек, только книги и библия. Северус не мог пригласить домой одноклассников, настолько стеснялся матери и её ажурных шалей, нитей бус и вечного аромата ладана. Когда она выходила на улицу, ей вслед орали оскорбления. А его самого никто не стремился звать на дни рождения или барбекю — он был замкнутым, странно одетым, с длинными не по моде волосами, и вечно с книгой, не занимался футболом или другим спортом, не мог достать травку или купить пива. Неудивительно, что Лили Эванс и её родители стали для него глотком свежего воздуха. Северусу исполнилось семь, когда он впервые встретил Лили и её старшую сестру Петунию на детской площадке, куда он забрел случайно, прячась от матери и её нравоучений. Девочки, смеясь, раскачивали друг друга на качелях, а их мать с улыбкой наблюдала, сидя на скамейке с корзинкой булочек и домашним лимонадом. Северус замер, как дикий зверек, с тоской глядя, как высоко взлетает рыжеволосая девчонка. — Ты заблудился? — ласково обратилась к нему женщина. — Как тебя зовут, мальчик? Он вздрогнул, опустив голову и попытался спрятаться за дерево. — Я миссис Розали Эванс, а это мои дочери — Лили и Петуния. Не бойся. Мы тебя не обидим. — Я… я Северус, — еле выговорил он и сжался. — Какое необычное имя! — восхитилась женщина. — Хочешь булочку с корицей? Мы недавно открыли для себя эту площадку и качели, живем мы значительно дальше, но Лили вечно не сидится на месте. Он робко взял протянутую булочку — когда мать переставала с ним разговаривать, она не готовила ничего, что было бы ему по вкусу, а джамбалайю, буйабес и гамбо он терпеть не мог. Девочки, заинтересовавшись, подбежали к матери, и Снейп почувствовал себя так, будто везде зажегся яркий свет, когда младшая заявила: — Я Лили. Мы будем дружить. В тот миг он пропал, едва заглянув в зелень её глаз и любуясь сияющей улыбкой. У него была Лили, и больше в целом мире ему не нужно было ничего. Всё стало неважно. В школе они сели за одной партой, после школы она часто звала его в гости, несмотря на фырканье старшей сестры. Он пил сок на веранде Эвансов, помогая Лили с уроками — у неё было хорошо с английским и литературой, но она совершенно терялась от математики. Только вот счастье Северуса наконец-то иметь хотя бы одного друга было безоблачным совсем недолго. Уже через неделю учёбы к Лили в столовой подсел наглый тип с ухмылочкой, которая сразу не понравилась Северусу. — Привет! Я Джеймс. Не Джейми. Только Джеймс. Мы с приятелем, — он кивнул на темноволосого пацана с такой же ухмылочкой, в ожидании уставившегося на стол Северуса и Лили, — хотим, чтобы ты сидела с нами. Нечего водиться со всяким отребьем. Лили нахмурилась. — Я не хочу сидеть с вами, Джеймс. Сев мой друг, а ты — грубиян! Уходи! — Ты серьезно? Если ты не знала, то его мамаша что-то вроде городской сумасшедшей. Все знают, что водиться со Снейпами не стоит, не совершай ошибку. Мой отец — Карлуш Поттер, а у Сири вообще аристократ. Лорд Блэк, англичанин. Слыхала о таком? — Не впечатляет. Она же сказала — уходи! — бросил Северус зло, сжимая кулаки. — А то что? — Увидишь, что! — Мне угрожает летучий мышонок, вы посмотрите! — Поттер разразился таким же мерзким, как его рожа, смехом. — Сири, ты слышал? Голову бы сначала помыл, грязнуля, прежде, чем разговаривать с приличными людьми. Смотри, как бы тебе в тарелку ничего с него не попало, Эванс! Он не сделал ровным счетом ничего плохого, но вся школа знала, кто такие Блэки и Поттеры. Его заклеймили и осудили ни за что, а Лили… Что ж, она продержалась достаточно долго рядом с ним, прежде, чем выбрала Поттера и его компанию. — Итак, — Снейп обвел класс внимательным взглядом, легким движением руки раскрывая журнал, — давайте проверим, кто сегодня снизошел до посещения моего нудного урока. В ответ не раздалось ни одного смешка, да он и не ждал. Его боялись все без исключения. Даже… она. Усилием воли отогнав неуместные мысли, он провел перекличку и начал лекцию. К счастью, кое-кого она заинтересовала, и он провел следующие полчаса почти сносно, не отвлекаясь на дисциплину или взыскания тем, кто портил имущество школы или досаждал соседям по парте. Благо, нынешние его классы были почти приличными… не то, что выпуск сынка Поттера и его вечного прихлебалы Уизли. Из того выпуска, пожалуй, он неплохо относился лишь к нескольким ученикам: Паркинсон, Нотту и Малфою. К ней он тоже относился предвзято… поначалу. — Да все знают, по кому он сохнет до сих пор, Гермиона! Ты что, совсем дура? Зачем ты защищаешь сальноволосого урода? Он и так поставит тебе высший балл. Я тебя не за этим позвал… Громкие голоса привлекли его внимание сразу, как он вышел из полутемной лаборатории, где готовился к завтрашнему уроку. Кажется, кто-то сидел на подоконнике возле его класса, полагая, что его уже нет на месте. Свет не горел, и он по привычке запер дверь, а затем совершенно забыл о времени. — Нечего обзываться, Рональд! — голос он узнал сразу. Гермиона Грейнджер говорила слишком быстро и, кажется, злилась. — Вот что он тебе сделал, скажи?! — Да он просто ублюдок. Снижает баллы за все работы почем зря, издевается надо мной и Гарри на каждом уроке. Да и вообще он просто отвратный тип, без слёз не взглянешь. Как представлю, что он волочится за мамкой Гарри, так блевать хочется! Младший Уизли не был оригинален, как и многие другие. Северуса эти разговоры о нём и Лили давно не трогали. Но реакция Грейнджер его удивила. — Он, вообще-то, лучший учитель в городе, кандидат естественных наук и профессор кафедры анатомии в Йеле! А вы с Гарри вечно болтаете на уроках и злите его! Ни одной лабораторной не сдали вовремя, а баллы он с тебя снимает за каракули и почеркушки. Я сто раз тебе говорила, чтобы ты писал аккуратнее. Как ты собираешь поступить в колледж, если не сдашь экзамены?! — Герм, да ты на него запала, я смотрю! Тем проще будет выпросить для меня оценку получше! Ты же знаешь, что мне очень надо сдать, иначе мистер Поттер не возьмет меня на игру, а я хочу играть! Меня должны заметить! Смех рыжего дебила прозвучал как скрип плохо смазанной пилы. Грейнджер же молчала, и Северус дорого заплатил бы за то, чтобы увидеть выражение её лица. Что на нём: гадливость или изумление? Или… насмешка? — Ты идиот, Рон, — устало выговорила Грейнджер, — я вообще не понимаю, зачем ты завел разговор о мистере Снейпе. Он приличный человек, и все твои выпады про его внешность совершенно несправедливы. Я за тебя просить больше не буду, надоело. И твои шуточки на тему того, что он тайком на меня… Господи, я даже повторять эти гадости не буду. И, как ты выразился, «крутить сиськами» перед ним тоже не стану. Попроси Лаванду. Я твоя девушка, а не… не шлюха по вызову! Судя по стуку каблучков, девушка убежала. Снейп, подобрав с пола упавшую от изумления челюсть, выждал еще минут пятнадцать, давая Уизли шанс убраться. Гермиона Грейнджер, конечно, недаром носила титул невыносимой всезнайки и порядочно раздражала всех учителей, кроме Минервы Макгонагалл, которая едва не захлебывалась восторгом, проча девчонке большое будущее. Причем они даже поспорили с другими учителями, какую стезю она выберет: мисс Грейнджер была лучшей по всем предметам, кроме, пожалуй, рисования. И пела она ужасно. На его уроках она была одной из выдающихся учениц, даже придраться было не к чему, но он всегда находил повод. Её готовы были принять во всех колледжах страны, поэтому когда она не поехала учиться ни в Гарвард, ни в Йель, ни в Беркли, все были поражены. Даже он. Курсы в Бостоне и возвращение в Литтл-Уорринг в качестве младшего детектива полиции были настолько ниже её уровня, что Снейп не утерпел и спросил Рега, зачем это нужно Грейнджер. Тот лишь пожал плечами, сказав, что Флитвик давно искал хоть кого-то, а Грейнджер это будет или кто ещё, ему наплевать. Девчонке, судя по всему, эта работа была интересна. Или она нашла в ней отдушину после расставания с младшим отпрыском Уизли. Северус сам не знал, почему его невыносимо тянуло узнать, что же такого произошло, что умная девушка отказалась от учебы, сулившей ей прекрасное будущее и карьеры… как когда-то поступил он сам. Неужели из-за кого-то из её недалеких дружков? Сам того не осознавая, он начал наблюдать за ней. И вскоре понял, что она не только умна, но и красива. И невероятно добра, если судить по невольно подслушанному им когда-то разговору. И уважает его, в отличие от многих. А ещё она так смотрела ему в глаза при встречах, что он совершенно терялся. В золотисто-карих радужках он не замечал ни презрения, ни отвращения. И это было странно. Он привык к тому, что Панси улыбается ему, а Тео Нотт запросто может пожать руку и спросить, как дела при встрече. Но Грейнджер не входила в небольшую категорию его «любимчиков». Он не занимался с ней дополнительно и не писал ей рекомендательных писем. И так же обливал презрением, как прочих, стоило ей сделать что-то не так. Как поступил и сегодня, в кафе у Лили. Он продолжал туда ходить из чистого упрямства. Ну и потому, что там вкусно готовили. А с недавних пор он ещё и сталкивался там с Гермионой Грейнджер и мог… мог просто посмотреть на неё. Когда Регулус позволил себе игривое замечание, его глупое сердце сжалось. Старый дурак. Девчонка вдвое его моложе, бывшая ученица… Уроки почти закончились, когда резкая трель звонка заставила его вздрогнуть. — Что такое, Рег? — удивился он, услышав голос друга. — Я знаю, что такую хрень не говорят по телефону, но у меня нет выбора, — голос Блэка был хриплым, как будто он выкурил несколько сигарет подряд, — отлучиться я не могу, иначе Помфри и прочие забьются в истерике, а ты, все же, был ей не чужим человеком. — Ты о чем? — Снейп похолодел. — Панси Паркинсон убили, — проговорил Регулус тихо, — и будь я проклят, но я поймаю подонка.