Point of no return

Хоби вытаскивает старые дисконтные карты из бумажника. Они ему больше не нужны, как бы забавно ни звучало. Если очень захотеть, можно просто купить всю сеть и наслаждаться новой одеждой или безделушками. Между карт проскальзывает небольшой квадрат полароида и падает на пол. Хоби быстро поднимает его и, взглянув, расплывается в улыбке. Чонгуку тут 14 лет, он только пришёл к ним в качестве трейни. Кажется, что это его первый или второй день в окружении хенов, и уже тогда Хосок возился с младшим чаще всех. Чонгук был совсем ребёнком, таскался за Хоби хвостом, требовал внимания и делал для его получения абсолютно все. Что ж, Хосок никогда не был против того, что Чонгук в какой-то момент ластился к нему и лез дурачиться. В груди как-то странно сжимается от странной, но не болезненной тоски. Чонгук давно вырос. Давно уже самостоятельный и сильный парень. Забота и защита Хосока ему уже не нужна. — Хён-а… На плечи ложатся руки, а нос утыкается в ямочку на затылке. Что-то все же осталось неизменным — ластиться к Хоби Чонгуку все ещё нужно. — Что такое? Нос щекотно трется о кожу, а потом к нему присоединяются губы. Хоби тихо смеётся и негромко пищит, но не сопротивляется. — Что делаешь? Можно я с тобой? Чонгуку плевать на сложность, он выложится на все сто процентов. Тем более если это касается Хосока. Чон-старший только усмехается такой самоотдаче. — Карты разбираю. С этим я уж как-нибудь сам справлюсь. Хосок показывает ему фотокарточку. — Смотри, какой ты тут малыш, — и хихикает от тихого рыка в ухо. — Такой маленький и невинный… Ахахахах, ну, Гук-и! Чонгук смеётся вместе с ним, тычась поцелуями в ухо и щеку. Прижимает к себе ближе. — Помню тогда, — он мажет поцелуем по скуле, — так боялся с вами работать, а ты… А ты меня из рук не выпускал… Хоби отклоняется назад, кутаясь в чужие объятия. Тянется губами к линии челюсти. — Ты был такой напуганный, разве я мог остаться в стороне? К тому же… Он поворачивает голову к Чонгуку, и тот успевает украсть короткий поцелуй в губы. — …тебе нужен был друг. — Ты — самый лучший друг, хён, — Чонгук зарывается носом в его волосы. — Но я тебя люблю куда больше… Хосок помнит, как успокаивал разволновавшегося младшего, когда тот, заикаясь, пытался признаться в своих юношеских, ещё таких невинных чувствах. Хосок сам едва держался, вытирал украдкой собственные глаза, а сам смотрел на покрасневшие чужие щеки и пропадал. Да и был ли у него шанс против? За годы их знакомства он понял и принял главный факт — Чонгука нельзя не любить. Вот и он любит. В тот вечер Чонгук впервые учился целоваться, а Хосок — учился хотя бы через раз дышать. — Хоб-а… Хосок вздрагивает и хихикает, потому что любопытный нос уже вовсю сопит в самое ухо. — Охохой, прости, я задумался! Чонгук-и, ну хватит! Тот только сильнее прижимается к нему, не давая увернуться. Сопротивляться его тактильности невозможно, да и не хочется. Хоби смеётся и растекается в его руках, а потом, обернувшись, ловит мягкие губы нежным поцелуем. — Нужно будет твоё фото положить к себе в бумажник, — тихо хмыкает Чонгук. — Чтобы все было правильно. Хосок снова прижимается к нему губами. Потому что у них уже все правильно.