Медовый пряник

      — Но как вы упали с неба?..       Иезекииль хотел узнать, как его гостья — принцесса Атанасия — оказалась здесь. Не каждый же день она летает по небу и падает на руки незнакомым мальчикам. Ведь так? Но договорить вопрос ему не дал отец.       — Иезекииль!       Ощущение неминуемого раскрытия тайны, которую хотелось бы сохранить, пугало, не давая рационально мыслить. Иезекииль потратил драгоценные секунды на размышления, но так и не успел ничего сказать принцессе. К ним вышел его отец.       — Иезекииль, что ты здесь делаешь совсем один?       «Один»? Иезекииль посмотрел на место, где буквально мгновение назад стояла принцесса. Ни что не выдавало её местоположение. Разве что кусты всё ещё покачивали ветками, указывая на предполагаемое укрытие. И подтверждая, что он не сошел с ума.       — Я искал Дженнет.       Мальчик не лукавил. Каштановая роща была одним из пунктов в его списке поиска.       — Она сбежала из особняка именно сейчас? — в голосе отца слышалось ничем не прикрытое раздражение. — Я же говорил ей, что для тебя это очень важно. Пусть даже ты уедешь на такой длительный срок.       Иезекииль согласно кивнул, не желая более разговаривать об этом. В последние дни Дженнет пребывала в унынии от этой новости. А тут ещё и ссора с Леонорой так некстати произошла. Может быть принцесса знает решение? Он мельком бросил взгляд на укрытие, решив потом спросить об этом.       — Запомни, Иезекииль, ты не обязан потакать всем её просьбам. Пусть Дженнет и является нашим сокровищем, но вы с Леонорой нам гораздо дороже. Надеюсь, что ты это понимаешь.       — Разумеется, отец. Я еще немного поищу её. Хотелось бы помирить их с Леонорой до моего отъезда.       — Делай так, как сочтешь нужным, — Роджер кивнул и поспешил прочь.       Иезекииль ещё некоторое время смотрел тому вслед, желая убедиться, что он точно ушёл и с осторожностью подошёл к кустам.       — Вы всё ещё здесь? Простите, я ещё очень молод, поэтому не смог поймать вас подобающим образом. Вы не пострадали, прин…       — А-ангелы не могут пострадать от такой ерунды! — голос принцессы дрожал, но ответ прозвучал достаточно твёрдо. Мальчик взволнованно остановился и улыбнулся.       — Ангел?.. — принцесса словно хотела сохранить анонимность, но Иезекииль решил всё же уточнить.       — Ах, да. Ангел. И нам не разрешено показываться людям, когда мы на земле. Поэтому не подходите и стойте там.       — Ангел? — Иезекииль не смог сдержать смех. Принцесса Атанасия оказалась очень милой, а не такой дерзкой и невоспитанной, как её порой обрисовывал отец. Быть может она и умна, но она всего лишь семилетняя девочка, которой нужна помощь. Он хотел было сделать шаг к ней и замер от её слов.       — Почему вы сомневаетесь в этом? Разве вы сами не назвали меня так?       Иезекииль смутился и отвел взгляд от кустов. При первом взгляде он принял её за посланника небес, поэтому и сказал. Кто бы мог подумать, что она окажется острой на язычок? «Помощь здесь нужна не ей, а мне», — мальчик потёр ладонями теплые щёки. Сейчас принцесса напоминала Леонору, а с ней он долго спорить не мог.       — Хорошо, леди Ангел. Я не стану подходить к вам, — с осторожностью Иезекииль присел неподалеку от кустов, спиной к ним. — Как вы здесь оказались?       — Э-это секрет, — протянула принцесса заговорщическим тоном.       — Понятно, — у мальчика против воли вырвался смешок. Должно быть история её попадания сюда и вправду оказалась очень неловкой. Лучше не навязываться.       Некоторое время они провели в неловкой, но в тоже время уютной тишине. Рядом жужжали букашки, порхали птицы. Иезекииль наслаждался этими приятными мгновениями. Он закрыл глаза и наслаждался умиротворяющей атмосферой.       — Разве вам не надо идти искать сестру?       — Хм, сестру?.. — Иезекииль не сразу сообразил, кого принцесса имела ввиду.       — Да, кажется её зовут Дженнет.       — Ах, вы слышали … — неловко протянул мальчик и соврал, не желая покидать общество гостьи. — Я не уверен, что стоит её сейчас искать. Возможно, ей необходимо выплакаться.       — Но почему она плачет? — принцесса тактично сделала вид, будто не слышала их разговора с отцом буквально пару минут назад. Но Иезекииль, несмотря на некую натянутость разговора, поделился мыслями:       — Я скоро уезжаю, ей будет здесь одиноко. Недавно она поругалась с моей младшей сестрой. Думаю, сами они не помирятся. Сестра упёртая, всегда стоит на своём, а Дженнет… она другая. Более мягкая по натуре.       — А кем приходится вам Дженнет, если вы не называете её сестрой?       Иезекииль вздрогнул. Как сказать про Дженнет, не выдав происхождение? На ум ничего не приходило, кроме наставлений отца:       — Она девочка, которую я обязан защищать.       — Тогда разве вы не должны как можно скорей найти её и утешить?       — Эм… — Иезекииль выдрал травинку и покрутил между пальцев. Небольшой паучок, что оказался на ней, проворно переполз на его руку, а после по паутине спустился к земле. Мальчик продолжал молчать, наблюдая за путешествием восьминожки. — Эм, понимаете, я не умею успокаивать тех, кто плачет. Ну… Сестру я могу успокоить, но вот Дженнет… При… Леди Ангел, а как люди успокаивают вас?       — Э? — тут уже пришло время принцессе смутиться. — Ну… Я не знаю.       — Понятно. Наверное это очень сложный вопрос.       — Нет-нет, ангел никогда не плачет. Я уже не в том возрасте, когда дети плачут.       — Правда? — Иезекииль рассмеялся. На этот раз громче обычного. Слишком забавным показался ему тон принцессы.       — Я говорю правду. Не смейся! Я уже взрослая.       Просьба принцессы и резкий переход на «ты» вызвали новый приступ смеха. В животе стало покалывать, а на глаза навернулись слёзы. С трудом справившись со смехом, чтобы тот не перерос в истерику, он протер пальцами ресницы, смахнув с них влагу.       — Простите, принц… леди Ангел. Вы такая милая, что я не удержался, — ответом ему стала тишина. Иезекииль осторожно развернулся лицом к кусту. — Леди Ангел?       Он выждал некоторое время, а потом проверил укрытие. За кустом никого не было. Лишь примятая и местами вырванная трава намекала, что здесь кто-то укрывался.       — Я надеюсь, что вы благополучно доберетесь до дома. Жду не дождусь нашей официальной встречи, леди Ангел.       С этими словами Иезекииль покинул каштановую рощу и поторопился найти Дженнет. До самого вечера он украдкой улыбался и мечтательно бросал взгляд в окно, словно бы кого-то ждал.

***

      Иезекииль всего раз видел бабушку Аламею. Пышнотелая женщина с громким смехом и любовью к ярким перьям. «Экстравагантность на грани безумия» — так говорила матушка, провожая ту после короткого визита. Мальчик плохо запомнил её лицо, ведь ему было всего года три или четыре, но навсегда в памяти отпечатались её теплые объятия, из которых та не выпускала во время всего визита.       Роскошный дормез с вычурным гербом рода Бужале остановился у лестницы ранним утром. Крепкие арлантские тяжеловозы мерно переступали с ноги на ногу, покачивая головами с громадными перьевыми уборами. Фигуры охраны на статных лошадях едва угадывались в утреннем сизом тумане.       Иезекииль чуть было не присвистнул, отрываясь от окна и возвращаясь в комнату. Бабушка и правда оправдала матушкины слова, прибыв очень рано. До официального пробуждения семьи. И ему стоило б вернуться в постель.       Куда так же хотел бы нырнуть Роджер, буквально нессясь по коридору навстречу тётушке. Поправив наспех накинутый сюртук, он вышел во двор. И как раз вовремя. Дверца экипажа открылась, ступенька скользнула вниз, и в проёме показалась тёмная фигура.       — Тётушка Аламея, я рад видеть вас в добром здравии.       — Роджер, малыш! — жизнерадостно раздалось в ответ, и совсем скоро мужчина оказался в крепких объятьях пожилой женщины, что преодолела лестницу с невообразимой скоростью. — Не стесняйся, мальчик мой, обними тётушку!       Роджер выполнил просьбу родственницы. От неё пахло как в детстве особым сбором трав и лёгким ароматом лимона. С неохотой он разомкнул объятья.       — Пойдем скорее внутрь, холодно.       — Разумеется, тётя. Но почему вы решили прибыть так скоро? Мы ожидали вас ближе к обеду.       — Малыш, я не могла заснуть. Всё мучилась бессонницей и вопросом как там мои внучатые племянники. Поэтому приказала вновь запрягать и выезжать. Да и клопов из того мерзкого клоповника не хотелось бы подцепить.       — Тётушка, — Роджер развёл руками и жестом попросил дворецкого приступать к переносу вещей. — Я…       — Давай обойдёмся без этого. Обсудим всё позже. Я посплю до завтрака. Тебе тоже стоит выспаться. Небось жена уже проснулась от холода рядом, аха! — Аламея прикрыла ладонью рот, но выкрик всё равно громким эхом отразился в стенах холла. — Можешь не провожать, я посплю пока в домике для гостей. Пусть слуги занимаются багажом и приготовят ванну к моменту завтрака. Всё, обсудим всё после плотного завтрака и моего знакомства с малышкой. И это… подай шоколад горячий и печенье с ним же. Сладенького захотелось.       — Тётушка, вам нужно следить за весом.       — Не учи тётю, — некогда дружеский тон сменился стальными нотками. Мягкие черты лица стали острее, золотистые глаза хищно прищурились. Пухлые губы сжались в тонкую полоску, теряясь среди массивных щёк. Длилось это всего мгновение, после чего Аламея вновь приняла беззаботный вид. — Не учи тётю, Родя, — шутливо повторила она, покачивая пальцем и растягивая имя.       — Да, тётушка. Приятного вам отдыха.       Роджер проводил Аламею сочувствующим взглядом. Всё здесь той напоминало детство, вгоняло в ностальгию и пробуждало как хорошие, так и плохие воспоминания. И последних было намного больше.       Поэтому Аламея дэ Бужале имела право вести в этом доме как хозяйка. Это меньшее, чем мог отблагодарить нынешний герцог Альфиус ту, что растила его после смерти матери. И которая продолжала заботиться о нём даже сейчас.       — Пойду приведу себя в порядок, — тихо произнёс Роджер, отмечая на себе пижамные штаны. Скорее всего именно они придали сил тётушке для рывка от экипажа до него. Она бы никому не позволила увидеть его в таком несуразном виде. Развернувшись на каблуках классических туфель, Роджер поспешил в свою комнату.       Утро в особняке началось сумбурно, медленно перейдя в день.

***

      Леонора прижимала Люсинду и не могла оторвать глаз от новой бабушки. Она кардинально отличалась от бабушки Ольсен. Бежевое платье с воздушными кружевами и лентами, слегка растрепанный пучок на затылке, лёгкие, мягкие и неуловимые движения большого тела… Бабушка Аламея так походила на облачко. Голодное облачко…       Пока что первой его жертвой стал Иезекииль. Он старался поприветствовать как полагалось взрослому, но бабушка прервала его и бесцеремонно обняла. И сейчас брат буквально утопал в её объятьях. На лице мальчика были заметны неловкая улыбка и яркий румянец.       Леонора бросила взгляд на родителей. На удивление они сидели тихо, хотя и не проронили ни слова с момента как вместе зашли в столовую. Отец пил чай, а мама ела нарезанное яблоко. И никто не пытался воспрепятствовать растрепать волосы Иезекиилю, прежде чем его отпустили. Девочка наклонила голову на бок, наблюдая как брат открыто смеялся и улыбался, отвечая на короткие вопросы и пытаясь привести волосы в порядок. А родители ничего ей не сказали!       Ну, а после него настала очередь Леоноры.       — Привет, Леонора, — очень быстро переключилась на неё пожилая женщина, встав неожиданно неприлично близко. В нос ударила смесь трав и кислинки лимона. — Я — Аламея дэ Бужалэ, сестра вашего дедушки и тётка вашего отца.       Девочка смогла разглядеть её получше. Круглое лицо с минимум косметики, что подчёркивала губы и глаза. Бледно-золотые глаза грели и завораживали. Не сдержавшись, Леонора протянула, прежде чем оказаться прижатой к мягкой груди.       — Булочка с изюмом…       — Небеса, что за прелестное дитя! Роджер, ты должен был пригласить меня намного раньше. Это было бы куда приятнее, чем изображать из себя безутешную жену у постели умирающего мужа.       — Леди Аламея, я бы… — голос Федерики дрогнул под взглядом четырех пар одинаковых золотых глаз. — Кхм, дети наверное проголодались. Позвольте им уже сесть за стол.       — Обед ещё не подали. Нет нужды суетиться, Федерика, — Роджер допил чай и поставил чашку на блюдце.       — Небеса, не суетись с детьми как наседка с яйцом. Такова жизнь, — нравоучительно произнесла Аламея, возвращаясь к прерванному делу и вновь затискивая Леонору. — Нет, ну наша порода! На меня чем-то похожа.       — Нет. Я похожа на отца и маму.       Реплика девочки вызвала новый приступ смеха. Даже Иезекииль улыбнулся.       — Роджер, скажи мне честно: готов ли ты оплачивать похороны всех тех несчастных парней, которых она будет отшивать пачками?       — Вот это сейчас к чему, тётушка? Ей всего семь.       — Ох, помню, как за мной бегали многие именитые художники и скульпторы. Все умоляли меня быть их Музой… А я ведь только в школе училась.       — Вы сейчас о чём? — отец переводил взгляд с тётушки на Леонору, словно бы ища связь.       — Деточка, не слушай отца. Мужчины никогда не понимают женщин. Пока им в голову не дашь, не поймут.       — Вы странная.       — Это плохо?       Леонора замотала головой. Бабушка Аламея хоть и была необычной, но это не пугало. Скорее лишь заинтересовало.       — Хочешь потом ещё поговорим? Но наедине.       — Буду только рада.       — Вот и славно, — напоследок Аламея щелкнула девочку по носу. Леонора заулыбалась, потирая кончик. А следующим объектом пыток должна была стать Дженнет.       С неожиданной грацией Аламея присела перед ней. Дженнет прижала кулачки к груди и словно бы в поисках поддержки не сводила глаз с герцога. Но тот никак не отреагировал на выходку родственницы. Только махнул рукой, чтобы Леонора и Иезекииль сели за стол.       — Юная леди Магритт, приветствую вас. Могу ли я вас заобнимать?       — Здравствуйте, мэм… Эм… Да?       Словно хищник из засады Аламея бросилась обнимать Магритт. Та сперва замерла с непривычки, но потом, поддавшись чарам пожилой женщины, заулыбалась.       — Не могу поверить, что даже у таких далеких родственников могло родиться нечто прекрасное. Хотя вроде Пенелопа тоже считалась красавицей…       — Вы знали мою маму? — Дженнет схватила женщину за руку. Глаза загорелись надеждой, что тут же потухла.       — Нет. Она дебютировала после моей свадьбы с послом Торговой палаты Арланты, — Аламея мягко взяла ту за маленькие пальчики и отвела её к стулу, прежде чем уйти на своё место — напротив Роджера. — А вот тётушка Федерика её очень хорошо знала. Странно, что она ничего вам не рассказывала.       Федерика вздрогнула и укусила себя за палец, промахнувшись мимо дольки яблока. Прожевывая фрукт, она вытерла об салфетку пострадавшую конечность и судорожно придумывала отговорки. Гудящая голова с неохотой думала, подкидывая банальщину: забывчивость, невнимательность…       Конечно, она дружила с Пенелопой. Если можно это было назвать дружбой. Топить других в аристократическом болоте, оскорблять соперниц, выносить сплетни и ужасные слухи на всеобщее обозрение… Федерика даже «любимого» увела у «подруги» Авалоны, не дав им познакомиться. А вот Пенелопа… Джудит любила натравливать свиту на возможных соперниц. Что из этого можно было рассказать маленькой девочке? Что её мать была той ещё стервой, не терпящей конкуренции и желающей заполучить себе только лучшее: лучшее место в обществе, лучшее платье, лучшее окружение?.. Если бы Федерика поспешно не вышла замуж, то скорее всего Пенелопа и по ней бы прошлась, как в позднее время поступила с Авалоной. Ничего из этого девочке знать не стоило.       — Дженнет, ты могла бы спросить. Я не стала бы утаивать такую важную информацию.       — Правда, тётушка? — в синих глазах ребёнка загорелся огонёк надежды. — Тогда…       — Не сегодня. У меня голова болит.       — Часто болит голова? — Аламея протянула с некой издёвкой в голосе. — Это заметно. Где обед?       — Скоро всё будет. Просто вам не стоило так долго спать…       — Родную тётю попрекают лишним часом сна в её доме!       — Тётушка, я… — Роджер кашлянул в кулак.       — Ой, да я же шучу. Однако, кто бы мог подумать, что поездка в дормезе так укачает? О, ну наконец-то, — в столовую вошли слуги с тележками, полными еды. — Договорим позже, Роджер.       Семейство Альфиус приступило к долгожданному обеду.

***

      Приезд бабушки Аламеи переполошил дом и нарушил планы на день. Поэтому многие занятия оказались отменены. После обеда и полуденного сна девочек отправили в игровую. Иезекииль их уже ждал, решив воспользоваться советом бабушки.       — Итак, дамы, — мальчик быстрым шагом подошёл к дверям. Остановившись в проёме, он развернулся и показал им ключ, прежде чем быстро захлопнуть и закрыть единственный выход. — Миритесь! — глухо раздался его голос из коридора.       Девочки переглянулись и, выронив кукол из рук, бросились к двери. Стуча кулачками, они просили открыть её и выпустить их.       — Изя!       — Кииль!       Ответом им была гробовая тишина коридора. То одна, то другая девочка изо всех сил дергали латунную ручку. Они пинали, царапали дерево. Но выход так и не открылся.       Устало прислонившись к двери, девочки присели перевести дух.       — Он, должно быть, ушёл, — тихо предположила Дженнет, старательно отводя взгляд от кузины.       — Да. Но ничего, горничные нас скоро схватятся и выпустят.       — Не надейтесь даже.       Девочки отпрянули от двери. Голос брата отдавал холодом и непривычной непреклонностью. Леонора отползла на четвереньках и легла на ковёр. В это же время Дженнет подняла с пола Алисию и отошла к окну. Там она забралась с ногами в кресло и замерла. В комнате воцарилась тишина, в которой были слышны лишь часы.       Тик-так. Стрелки отсчитывали минуты, равнодушно идя вперёд.       Тик-так. Казалось прошла вечность, но большая стрелка всего лишь передвинулась на пять делений.       Тик-так.       — Братик, я в туалет хочу. Ну выпусти, а?       Леонора сдалась первой. Приподнявшись на локтях, она с надеждой посмотрела на дверь.       — Я на эти уловки не куплюсь.       — Ой, да не помиримся мы. У нас разное чувство прекрасного.       — Но Фелиция первой стала девушкой учителя. Надо уметь признавать поражение.       — И что? Кристина намного лучше. Просто мистер Зальцман этого ещё не понимает.       Ключ провернулся, и в комнату вошел Иезекииль. Он закрыл за собой замок и скрестил руки на груди, слегка постукивая ногой.       — Причина ссоры — служебный роман?       — Почти… — голос Дженнет тихо разнёсся по комнате.       — Их же уволят. Всех троих!       — Что? — девочки приоткрыли рты и захлопали ресницами. Иезекииль набрал побольше воздуха и объяснил на одном дыхании:       — Со времён бабушки есть правило, что прописано в контракте найма. Никаких служебных романов. Если подобное будет замечено, уволят всех причастных, а сочувствующим могут урезать оплату труда на полгода. Это не противоречит трудовым правилам работы в благородных домах, где подобное даже не рассматривается в качестве проступка. Однако бабушка внесла это правило, и отец продолжает ему следовать. Если Фелицию и мистера Зальцмана заметит дворецкий, он обязан будет сообщить отцу. А тот их уволит. Как может уволить и Кристину, если выяснится, что она тоже замешана в этом. Поэтому, девочки, бросайте романтические бредни и спасайте своих горничных от увольнения, — под конец речи воздуха стало не хватать и мальчику пришлось небольшую паузу. Однако это никак не повлияло на общий настрой нравоучений.       — Но если я попрошу дядюшку, то может быть будет исключение… — Дженнет робко предложила выход из ситуации. Её горячо поддержала Леонора. Вскочив с места, она энергично замахала руками.       — Она права.       — Отец не станет рисковать внешним видом семьи. Будут уволены все.       — Но ведь…       — Дженнет, Леонора вам лучше помириться и перестать думать о всяких глупостях. Объединитесь и рассорьте их. Иначе уволят. И вы больше никогда их не увидите.       Девочки замолчали и опустили глаза в пол. Ковёр, узорами плутая по паркету, приводил к позиции Иезекииля. Мальчик замер у бахромы, скрестив руки на груди в ожидании ответа.       — Ну… это… — Леонора сделала шаг в сторону Дженнет. Голос дрожал, сбивался, а взгляд блуждал по предметам комнаты, старательно избегая кузины. — Прости. Я наверное погорячилась. То есть… Да, погорячилась.       — Угу. И ты меня извини. Кристина тебе дорога, а я только о себе и Фелиции думала.       — Мир?       — Мир! — Дженнет первой раскрыла объятья и пошла той на встречу.       Девочки обнялись под старательно сдерживаемый зевок Иезекииля, что мотнул головой. Всё же он не выспался.       — Давайте придумывайте план, как не давать им быть вместе. Если Кристина сейчас далеко, и она может разлюбить мистера Зальцмана, то вот Фелиция рядом.       — Можно капризничать и пусть всегда она будет рядом с Дженнет.       — Но… Я не умею капризничать.       — Я тебя научу, — покровительственно заверила Леонора. — В этом нет ничего сложного.       Под бурное обсуждение Иезекииль открыл дверь и выскользнул в коридор. Свою миссию он выполнил и теперь мог отдохнуть.       Девочки останутся вместе, когда он уедет.

***

      В кабинете главы дома царила расслабленная атмосфера. Впервые за долгое время место для встречи гостей использовалось не для переговоров, а семейных разговоров.       — Ну, вот так. Пока мой сын строит свою карьеру — кха! — адвоката, я готовлюсь к судебным тяжбам и быстро распродаю имущество, которое эти глупенькие детишки от первого брака не нашли. Не знаешь, кому можно по выгодной цене сбагрить конезавод с арлантскими тяжеловозами?       — Нет, тётя, не знаю. Но могу разузнать, если желаешь.       — Ох, Родя, — Аламея налила в рюмку алую настойку из бутылки, — я не слепая. Что у вас происходит?       — Сами разберёмся, — Роджер глотком выпил алкоголь и зажмурился. — Не маленькие.       — Родя, не пытайся дурить тётю. Ты что, всё же придумал дурацкий договор про измену и прочее?       Роджер промолчал, пожёвывая хрустящую вафлю. Но Аламее не нужен был ответ. Поняв все по его реакции, она всплеснула руками и хлопнула себя по коленям. Громкий звук привёл в чувство герцога, и он налил ещё рюмку.       — Так было лучше.       — Для кого? Родя!.. Ох, кончите так же, как и твои родители. И не говори, что не предупреждала в тот день, когда ты, совершенно наивный, пришёл ко мне с этими мыслями.       — Тётя, сами разберёмся. Важно сейчас ваше мнение о детях.       — Если думаешь, что ловко попытался перевести тему, то ошибаешься. Мы к ней ещё вернёмся, — Аламея погрозила пухлым пальцем, прежде чем самой выпить. — Иезекииль приживётся в Арланте. Без проблем. Леонора обычная дочь нашей семьи. Года через два можно и в школу отдать. А вот Дженнет… Тебя именно она интересует, верно?       Роджер кивнул, откидываясь и закидывая руки на спинку дивана. Аламея была в курсе предприятия почти с самого начала. Но обсуждать это в письмах казалось слишком рискованным, поэтому оставалась уповать на мимолетную личную встречу.       — Не сдюжит она. Слишком слабая.       — Но, как способ вернуться к трону и даже получить больше, она справится же?       — Если не переусердствуешь. Клод не желает видеть детей у себя во дворце, верно?       — Уповаю на дебют. Если Леонору не протолкну.       — Долго. Очень долго ждать, — осуждение так и сквозило в каждом слове Аламеи. — Хотя бы характер той малость закали. Чтобы немного на Джудит походила. А то кроме внешности этой дамочки да глаз отца, в ней ничего нет привлекательного. Серость.       — Я вас услышал.       — Да прям… Ладно, — Аламея встала с дивана. — Делай как знаешь. Только помни, что чувства мешают рационально мыслить. Каков наш девиз?       — Путь к вечной славе проходит через разум, — бездумно и на автомате ответил Роджер, массируя виски. Кажется, последняя рюмка была лишней.       — Ну вот и умничка. А теперь спать. Настойку я приберу, а то выпьешь без меня. А нам многое ещё предстоит обсудить.       Аламея довольно проворно вышла из кабинета. Роджер наконец-то тоже принял более вертикальное положение. Сперва сидя, потом стоя. Налив себе чашечку холодного чая, он бросил туда кусочек лимона и в раздумьях отошёл к окну, где сильно потемнело. Тучи то и дело закрывали луну, суля если не дождь, то пасмурную погоду.       — Может?.. — взгляд скользнул на бар. Мотнув головой, Роджер вернулся к столику, залпом выпил чай и, морщась, съел лимон. — Тётя права. Бегать вечно мы не сможем, если я не хочу своим детям того же зрелища, что предстало передо мной. Решено.       С этими словами Роджер вышел из кабинета и направился к себе спать, ибо такие разговоры возможны лишь в трезвом виде и без свидетелей.