Две недели до точки невозврата

///бечено ///       Гарри проснулся посреди ночи от того, что ему было плохо. Всё тело била мелкая дрожь. Он словно сильно замёрз, но всё никак не мог согреться, не смотря на объятия спящего Тома и толстое тёплое одеяло.       Он не знал, что делать. И как себя вести в такой ситуации. Тома будить очень не хотелось, но озноб всё не проходил, да и не был он похож на тот, какой бывает при простуде. Гарри очень не хотелось доставлять ещё больше проблем слизеринцу.       Хотя как только он начал медленно выползать из объятий, Том проснулся.       И тут же нахмурился, притягивая Гарри к себе. — Малыш, ты весь горишь. У тебя температура! — воскликнул уже окончательно проснувшийся слизеринец и немного испуганно прижался губами к действительно горячем лбу, чтобы понять, насколько всё плохо.       Было хуже некуда. — Прости, я разбудил тебя… — Грустно прошептал Гарри, едва держа глаза открытыми. Ему резко захотелось спать, но он понимал, что это сейчас не лучший выход. — Тебе срочно нужно в больничное крыло! — Том уже подскочил с кровати, стараясь одеться как можно скорее, чтобы быть хотя бы в обуви и штанах, когда понесёт на руках Гарри через весь Хогвартс.       Только это не понадобилось.       Гарри, который до этого кутавшийся в одеяло, вдруг резко его отбросил, удивлённо округляя глаза, даже не обращая внимания на то, что остался совсем нагим. А потом испуганно посмотрел на своего… На своего папочку. Потому что сам он понятия не имел, что происходит и что нужно делать. Было плохо, всё тело ломило с каждой секундой все больше и больше…       В комнате запахло палёным. — О черт, — прошептал почти неслышно Том, уже догадавшийся, что происходит. Тут мадам Помфри не поможет. — Милый, всё хорошо. Успокойся, Малыш, я с тобой, — Риддл, как был, в одной туфле и в брюках без ремня, подошёл к кровати, только чтобы убедиться: Гарри горел. В прямом смысле этого слова. — Я так хочу пить, — прошептал Гарри, словно не замечая крохотных язычков пламени, которые задорно плясали на его ступнях и щиколотках, постепенно поднимаясь до порозовевших коленок. — Нельзя сейчас, моё Солнышко. Скажи, где твоя волшебная палочка? — Он был как можно более мягок, стараясь не выдать паники в голосе, от понимания, что его действия и реакция сейчас либо спасут Гарри, либо они оба, скорее всего, погибнут. — Я… В моей школьной сумке, — Гарри не понимал, почему Тома сейчас интересует именно это. — Хорошо, сейчас, потерпи секунду, мой милый, — Том буквально мгновенно, в три шага добежал до письменного стола, за которым они делали домашнюю работу и невербально призвал палочку гриффиндорца, просто проведя над его сумкой рукой.       В спешке Том даже не заметил, что палочка Гарри приветственно выпустила сноп золотистых искр. Хотя сейчас это было совершенно не важно. — Вот, держи. Попробуй просто резко направить палочку в стену и не думать ни о чём в этот момент, — Риддл отдал Гарри его палочку и тот дрожащей рукой взял её.       А потом в мелкую крошку разнес половину каменной стены, которая отгораживала их спальню от зала, в котором жил василиск.       Том чуть выдохнул, потому что Гарри прекратил гореть сразу же, как совершил это. Пусть его милый гриффиндорец и испугался содеянного, но это помогло. — Всё в порядке, Гарри. Ещё раз, — скомандовал Том, нисколько в этот момент не думая о том, что сейчас он добровольно просит разрушить стены жилища самого Салазара. Это было абсолютно не важно.       Второй магический удар вышел не таким сильным, как первый. Он выбил всего пару каменных блоков и ещё несколько всего лишь треснули, но выдержали.       Гарри с наворачивающимися на глаза слезами смотрел на Тома, опустив палочку. Его всё ещё била дрожь, но не такая сильная, как ещё минуту назад, и слизеринец решил, что хватит с них и такого «оконного проёма». — Всё хорошо, милый, ты всё правильно сделал, успокойся, я ни в коем случае не сержусь на тебя! — Он подошёл к Гарри и сел рядом с ним на край кровати.       Простынь под гриффиндорцем потемнела, как бывает, когда забываешь утюг на рубашке. Но не обуглилась, это уже хорошо.       Гарри всхлипнул и, с трудом сев, всё же обнял Тома. Тот уже привычно поцеловал его в макушку, обнимая и отмечая его вполне нормальную температуру тела. Значит, они справились. — Что это было? — Шёпотом спросил Гарри, совершенно ничего не понимающий, кроме того, что он сейчас, своими руками, с разрешения Тома разрушил их тайное пристанище. — Очень сильный магический выброс. Ты сильно перенервничал за последнее время, а я не обратил должного внимания на твоё эмоциональное состояние. Это я виноват, что не уследил. Прости меня, маленький, — тихо говорил ему в макушку Том, сам уже успокаиваясь.       Он очень сильно испугался за Гарри и это не могло пройти сейчас бесследно. Поэтому он не мог найти в себе силы разжать объятья. И поэтому извинялся. Том действительно чувствовал себя виноватым. Он обещал Гарри, что с ним он в безопасности, но сам… — Ты не виноват. Ты и так делаешь для меня столько всего… Со мной такого раньше никогда не случалось, и сейчас мне действительно страшно, вдруг это произойдёт снова? Я так испугался, когда увидел огонь… — Гарри рвано вздохнул, но хотя бы не плакал. Это был уже хороший знак. А потом он, чуть помолчав, буквально огорошил Тома, который не ожидал такой просьбы. — Успокой меня, пожалуйста, папочка, — тихо, на грани слышимости попросил Гарри, и Том почувствовал, как у него мгновенно пересохло в горле, а в голове практически не осталось мыслей. — Как ты хочешь, чтобы я тебя успокоил, маленький? — Спросил Том, чуть разжимая объятья и приподнимая кончиками пальцев подбородок Гарри, смущённо раскрасневшегося и щурившегося без очков, но не отводящего взгляд. — Пожалуйста, поцелуй меня. В губы, — просит Гарри, и Том не может отказать.       Он сминает пересохшие, слегка потрескавшиеся губы и нежно проводит по ним языком, а потом, когда Гарри слегка приоткрывает рот, то медленно ласкает его язык, вплетая в растрепанные волосы гриффиндорца свои пальцы, массируя затылок. Гарри льнёт к нему, а Том наслаждается этим, даря невинные ласки, слушая, как сбивается их дыхание и чувствуя, как их обоих начинает накрывать волна возбуждения.       Гарри в его руках, он полностью доверяет ему, ищет покой и утешение и просит, чтобы Том его успокоил. Оба испытывают странную мешанину чувств, но ни одно из них не несёт негативной окраски. Им хочется продолжать эту игру и чувствовать, как прекрасно сочетается полное доверие и покорность одного и желание контролировать и защищать второго.       Том прерывает поцелуй, медленно отстраняясь, смотря на своего маленького гриффиндорца вопросительно. Он ждёт, чего ещё захочет Гарри, тут же начавший кусать губы.       Он возбужден, Том видит ровный аккуратный член Гарри, который напряжён и чуть пульсирует, прижатый ко впалому животу. Но Том ждёт, лишь слегка поглаживая большим пальцем шею своего мальчика. — По… Пожалуйста, — шепчет сбивчиво Гарри, смотря жалобно и открыто. Он хочет больше прикосновений, больше ласки. И он может всё это получить, только лишь попросив. — Что мне сделать, Малыш? — Том спрашивает это с тем самыми властными нотками в голосе и Гарри забывает про стеснение, про то что ещё пару секунд назад не мог подобрать слов, что смущался. — Пожалуйста, приласкай меня. Хочу, чтобы ты потрогал меня там… Мне снова жарко, папочка, сделай с этим что-нибудь…       Том чувствует, как ширинка на его брюках очень больно давит на его собственный возбужденный член, но ничего с этим не делает. Осознанно.       Потому что аккуратно заваливает Гарри на кровать, чуть морщась от вида горелой простыни под ним, но это сейчас такие мелочи…       А потом он делает это самое «что-нибудь», проводя языком вдоль члена своего Малыша, оставляя на нём след из слюны и дуя на неё. Член дёргается от этого, на головке выступает капелька смазки, а Гарри почти не слышно поскуливает, комкая тонкими пальцами многострадальную простынь. — Так легче, маленький? Не так жарко? — Спрашивает Том, прекрасно зная, что только усилил возбуждение. Но ему хотелось, чтобы Гарри просил. Сбивчиво и хрипло. — Пожалуйста, сделай так ещё раз! Это было так приятно! Но мне всё ещё очень жарко там… — Гарри его не разочаровывает.       Том осторожно разжимает его пальцы, впившиеся в простынь, и переплётает их со своими, мягко массирует запястья, даря ласку. — Смотри на меня, милый, — велит Том, тут же встречаясь со взглядом расфокусированных зелёных глаз. И облизывает свои порочные полные губы. — Пожалуйста, папочка! — Гарри уже чуть не плачет от перевозбуждения, сжимает пальцы Тома своими, а его член начинает пульсировать от прилившей крови.       Том мог бы любоваться этой картиной вечно. Но он не стал на этот раз тянуть и, снова облизав член по всей длине, взял в рот солоноватую головку, лаская её кончиком языка и слегка надавливая им на уретру. Гарри протяжно простонал, его подрагивающие бёдра бесконтрольно вскинулись вверх… — Да… Да… Так, пожалуйста… Так хорошо… — Бормочет он, когда Том осторожно начинает двигать головой, стараясь действовать медленно, но аккуратно, чтобы не задеть нежную плоть зубами. Его рот полон слюны, а собственное возбуждение зашкаливает. Гарри точно не выдержит долго, но Том хочет растянуть удовольствие настолько, насколько это возможно.       Потому прерывается, отстраняясь, осторожно разжимая их руки. И всё же расстёгивает свою ширинку, чуть не сорвав молнию. — Мне хочется, чтобы ты тоже поласкал меня, Малыш, — говорит он и, скинув обувь и брюки, ложится на кровать вальтом, видя, как Гарри завороженно смотрит на его собственный член и не смело протягивает к нему руку, чтобы коснуться горячей влажной головки кончиками пальцев. — Ляг на бок, милый, так нам будет удобнее, — командует Том и сам тоже переворачивается на бок, чуть сгибая спину, а потом, помогая себе рукой, снова берет член Гарри в рот.       Тот что-то пищит, но потом Том чувствует, что его малыш всё же решился и провел своим горячим влажным языком по ставшей очень чувствительной головке. Это было… Это было очень горячо.       И пусть Гарри так и не решился взять в рот его член, он очень старательно его вылизывал и гладил рукой, совсем немного её сжимая, словно боялся сделать Тому больно.       Неопытный, робкий и постанывающий от более откровенных ласк, чем дарил он сам, Гарри был прекрасен. И Том только ускорил свой темп, чувствуя, как напрягся член во рту…       Гарри начал дёргаться, пытаясь отстраниться и что-то лепетал, глотая по полслова, но Том только предупреждающе стиснул худое бедро и сам насадился поглубже.       Его милый мальчик, находясь на грани, внезапно последовал его примеру и, задержав дыхание, взял член Тома в рот настолько глубоко, насколько смог, чуть давясь собственной слюной и чувствуя, как начинает першить в горле, в которое упёрлась головка.       И, сдавленно замычав, он кончил, чувствуя, как Том слегка сжал его яички рукой, собрав их в горсть.       Том, почувствовав снова этот горько-солёный вкус у себя на языке, только довольно выдохнул, продолжая держать во рту его член, чтобы подарить своему мальчику как можно больше сладких мгновений. Он и сам был на грани, Гарри делал все очень приятно, но Тому было этого мало.       Поэтому, едва Гарри прекратил сладко подрагивать от каждого движения его языка, Том выпустил изо рта член, ещё возбужденный, но чуть потерявший свою твёрдость. — Давай, Малыш, я хочу, чтобы ты постарался как следует для своего папочки. Хочу, чтобы ты взял мой член ещё глубже, а потом сделал несколько движений головой, как это только что делал я, — хриплый, порочный голос Тома, который говорил такие смущающие вещи, заставил Гарри судорожно втянуть воздух через нос, а потом со всем своим желанием сделать хорошо Тому, он повиновался. Давясь, но загоняя его твёрдый горячий член ещё глубже себе в горло. К счастью, рвотных позывов не произошло и Гарри начал входить во вкус, получая от происходящего больше моральное, чем физическое удовольствие. И он бы совершенно точно мог бы кончить только от осознания происходящего, если бы это не произошло меньше минуты назад.       Том гортанно простонал, чувствуя, как старается его мальчик, который снова возбуждался от происходящего и решил ему помочь, слегка двигая бёдрами и задавая нужный темп.       Гарри же, самозабвенно сосущий член Тома, едва справляясь со своим сбившимся дыханием, начал ерзать, стремясь хоть обо что-то потереться своим возбуждением. — Тебе нравится мне отсасывать, мой маленький? Нравится, когда член папочки в твоём горле? Когда я делаю так? — Том сильнее качнул бёдрами, входя совсем глубоко и не давая Гарии дышать несколько секунд, а потом снова подаваясь назад, слушая приглушенный стон гриффиндорца…       Тот не мог ответить, но зато начал работать ртом ещё интенсивнее, почти подводя Тома к грани. — Я хочу, чтобы ты сейчас взял свой член в руку и начал его ласкать. Хочу, чтобы ты кончил ещё раз, когда я буду глубоко в твоём горле, милый, — Том едва держался, но всё ещё находил в себе силы отдавать уверенные команды совершенно уже не соображающему от перевозбуждения Гарри.       Тот снова протяжно замычал, делая этим Тому чертовски приятно, а потом, повинуясь, начал дрочить себе, сразу взяв быстрый темп. — Умничка, — похвалил его Том, снова вгоняя свой член ему в рот, чувствуя, как слюна Гарри стекает по его поджавшимся яйцам, а горло трепетно сжимается вокруг головки.       Гарри снова не мог дышать, но ему безумно нравилось, как Том медленно и глубоко входит в его рот, снова управляя его дыханием и контролируя темп. Он двигал рукой на своём члене всё быстрее, действительно чувствуя, что вот-вот кончит второй раз подряд, стоит Тому ещё немного таким сладким способом его придушить.       Том стал двигаться быстрее, впрочем почти не выходя, а потом вдруг резко вытащил свой член у Гарри изо рта, давая тому несколько пьянящих глотков воздуха. Гарри потянулся было за ним, но поза была слишком неудобной, а Том, приподнявшийся на локте, чтобы лучше видеть открывшуюся перед ним картину, только усмехнулся на такие попытки своего мальчика вернуть в рот «конфетку». — Хочешь его? Хочешь, чтобы я снова вогнал свой член тебе в горло, мой маленький жадина? — Том совсем не издевался.       Ему просто чертовски захотелось, чтобы Гарри снова просил. Эта была именно та капля, которой ему не хватало, чтобы перешагнуть за грань. — Да, я хочу! Пожалуйста, папочка! Хочу твой член во рту! — Прохрипел Гарри сорванным голосом и открыл рот, приглашающе высунув кончик языка.       Том сорвался и со стоном резко подал бёдрами вперёд, загоняя ноющий член в горячий и влажный рот.       Гарри снова замычал, пытаясь вздохнуть, заёрзал, но позволял Тому делать всё, что он хотел. Чувствуя себя в этот момент просто восхитительно нужным, доставляя удовольствие своему папочке.       Ещё несколько секунд и Гарри, так и не вздохнувший, кончил, судорожно в этот момент пытаясь сглотнуть.       Его сперма в пару слабых толчков выплеснулась из крепко зажатого в руке члена, попадая на простынь и впалый живот, украшая его жемчужными капельками удовольствия.       Том же, ощущая как его мальчик, задыхаясь, кончает, тоже пришёл к пику, изливаясь ему глубоко в горло, не удержавшись и громко постанывая.       А потом, когда они уже оба приходили в себя, лёжа снова в обнимку на очищенной и починенной невербально простыни и лениво, но ласково целуясь, совершенно забыв о том, из-за чего они проснулись посреди ночи, каждый из них для себя смог понять только одно: эти отношения не то, от чего вообще когда-то возможно будет отказаться.       А потом сон всё же наложил на них обоих свою мягкую лапу.       До звонка будильных чар оставалось чуть меньше трёх часов…