Две недели до точки невозврата

///бечено ///       Они оба, конечно же, не выспались. Но Том был непреклонен и растолкал сопротивляющегося гриффиндорца, который хотел и вовсе сегодня не ходить на занятия. Но, к сожалению, в свете предыдущих событий это было невозможно. К тому же, Гарри категорически нельзя было пропускать завтрак, с его-то недобором массы.       Впрочем, Том позаботился о его внешнем виде, а так же о том, чтобы Гарри взял с собой все нужные учебники и аккуратно свернутые пергаменты с домашним заданием. Свою сумку Риддл собрал ещё вчера вечером, как и привык поступать, чтобы утром было проще собраться на учёбу.       Гарри же был полнейшим разгильдяем, но Том находил это даже милым, ведь это давало лишний повод для того, чтобы проявить заботу.       Обратный путь из Тайной Комнаты уже не так впечатлил его милого гриффиндорца, но тот всё ещё с восторгом слушал то, как Том разговаривал на парселтанге.       А потом они, держась за руки, пошли в Большой зал.       Видимо, слухи вокруг них за этот вечер набрали совсем уже невероятные масштабы, сверкая самыми ужасными предположениями и домыслами. Вот почему все ученики затихли, когда они вошли.       Том, не обращая внимания на окружающих, поцеловал Гарри в макушку, желая ему хорошего дня и напоминая, что он должен хорошо позавтракать. Гарри же засмущался, краснея, но всё же мило улыбнулся слизеринцу, обещая так и поступить.       И стоило им рассесться на свои места — Тому в центр слизеринского стола, а Гарри на самый край гриффиндорского, как поднялся такой гомон, что даже преподаватели отвлеклись от еды, хмурясь, пока сам Дамблдор не призвал всех к порядку, используя Сонорус.       Гомон стих, но ненадолго, превратившись в шёпот и хихиканье некоторых девушек.       Впрочем, это было не так уж и страшно. По крайней мере, как отметил Том, к Гарри никто не осмелился подойти, хотя Уизли очень явно демонстрировал своё отвращение, разыграв целую пантомиму, как его вырвало. Риддл мысленно ему пожелал подцепить какой-нибудь маггловский кишечный вирус, который зельями не лечится, чтобы его пополоскало хотя бы недельку по-настоящему и мило, одобряюще улыбнулся Гарри, смотрящему на него в этот момент.       А потом все разговоры снова стихли, потому что двери Большого зала с грохотом открылись, то ли от хорошего пинка, то ли от мощного заклинания, выпуская сиятельного лорда Малфоя, а за ним чуть менее сиятельного лорда Нотта и, замыкающую эту процессию, прекрасную леди Забини.       Драко справился с возложенной на него миссией по доставке письма просто великолепно и Том слегка кивнул ему, безмолвно благодаря.       Директор, сверкая своими очками-половинками, резко встал с места, чуть не опрокинув свой бокал. Минерва МакГоннагал тоже спохватилась, вставая со своего места, как и почти половина остальных учителей. Треллони осталась сидеть, витая где-то в своих псевдопророческих видениях, навеянных хересом, который она тайком подливала себе в тыквенный сок, а Гораций Слизнорт только кивнул прибывшим и продолжил свою трапезу. — По какому поводу ваш визит, лорды, леди? — Дамблдор даже не поздоровался, настолько ошарашен был визитом этих троих. — Мы рады вашему гостеприимству, директор Дмаблдор, — Люциус даже не поморщился, только чуть сильнее сжал набалдашник своей трости в виде головы змеи, — До нас дошли вести о грубых педагогических нарушениях и Совет Попечителей со мной во главе решил устроить внеплановую проверку. Это решение коллегиальное, в составе комиссии леди Забини, я, лорд Малфой, и лорд Нотт. Думаю, вы найдёте для нас комнаты, потому как мы рассчитываем задержаться в Хогвартсе как минимум на три дня, — слегка издевательская улыбка расцвела на губах лорда Малфоя и Том едва удержался, чтобы не улыбнуться так же.       Драко приосанился, держа и без того безупречную осанку, чтобы отец точно не смог бы сделать ему замечание на эту тему. Но не смотря на его строгость, на самом деле он был рад видеть его.       Впрочем, очень скоро комиссия покинула Большой зал, во главе с явно взбешённым директором, который взялся лично показать гостям их покои. — Как думаете, это из-за Поттера и Уизли? — Спросила Дафна Гринграсс, поправляя упавший на глаза белоснежный локон. — Возможно, — пожал плечами Блейз и продолжил завтракать. — Том, зачем тебе эта лохматая куча проблем с гриффиндора? Поиграл и хватит, дело принимает не совсем лицеприятный оборот и, думаю, тебе стоит найти кого-то с более приличной репутацией, — Дафна заигрывающе затрепетала пушистыми ресницами, смотря в упор на слизеринского старосту.       Риддл только чуть нахмурился. — И вообще, я и остальные девушки были донельзя удивлены тем, что ты выбрал этого заморыша! Но, может быть, это просто твой хитрый план? У Поттера же есть довольно неплохое наследство, ты решил охмурить замарашку, а потом несчастный случай и ты богатый вдовец… — Ещё одно слово, Дафна, милая, и я прекращу сдерживать свою магию. Ты же знаешь, что я могу колдовать без палочки и невербально? Даже такие сложные заклинания, как Круцио… — Спокойным голосом проговорил Том, без тени шутки или угрозы.       Дафна заткнулась на полуслове и со страхом посмотрела на Риддла. — Кхм, — Том чуть откашлялся и продолжил, повысив голос, чтобы его услышало как можно больше слизеринцев, — Раз уж вы все решили, что моя личная жизнь вас почему-то касается… Это было наше с Поттером обоюдное, добровольное решение, без зелий, заклинаний, шантажа и иных принуждений. Свои фантазии оставьте при себе, никакой выгоды из этих отношений никто не извлекает. Единственное, что вам всем следует уяснить и запомнить, это то, что Поттер теперь под моей защитой и я не потерплю ни единой вашей выходки в его сторону. Это понятно? — Риддл обвел взглядом посерьёзневших слизеринцев и прищурился. — Да, староста, — послышался неровный хор ответов и Том наконец-то удовлетворённо кивнул и, с отвращением посмотрев на остывшую овсянку в своей тарелке, взял себе поджаренный до золотистой корочки тост и стал методично наносить на него внушительный слой абрикосового джема. Торопиться ему всё равно было сейчас некуда: вот-вот должна была быть совиная почта, а он ждал посылку из аптеки с комплексом зелий для Гарри. Так что у него абсолютно точно было время на то, чтобы неспешно намазать и съесть этот тост.       Панси Паркинсон, смотря на такое ужасающее количество сладкого, которое ел Риддл, обладающий идеальной фигурой, только завистливо вздохнула, уткнувшись в свою тарелку с кашей на воде, без масла и добавок.

***

      Гарри вовсе не скучал в этот раз на Истории Магии. Наверное, потому что в его голове снова было очень много мыслей, и все они крутились вокруг одного небезызвестного слизеринского старосты.       Потому что уж кем-кем, а извращенцем Гарри себя не считал, по крайней мере раньше. Но то, что случилось этой ночью… Он не ожидал, что он настолько быстро смирится с последствиями неудачной шутки и действительно начнёт получать удовольствие от этих вот томовых сюсюканий. Да и, положа руку на сердце, от того, что Гарри называл Тома папочкой, удовольствие получали они оба.       Гарри очень старался, но не мог понять только одно: был ли он предрасположен к такому, или просто безоговорочно принял навязанную Томом модель отношений?       Учитывая всё, что пережил он в своём детстве — едва ли Том ему что-то навязал. Скорее он просто сковырнул коросту с гнойника, убирая заразу и давая ране наконец-то зажить. Пусть останется шрам, но он не будет уже так болеть…       После сегодняшней ночи, когда Том, испуганный, но всё ещё контролирующий ситуацию заставил его сбросить излишки магии, не пожалев для этого покоев своего древнего предка, уникальных и величественных… После того, как он успокоил Гарри, искупав его с ног до головы в своей нежной власти… После того, как Гарри распробовал на вкус сладость отдать контроль полностью, над собой, над ситуацией…       Он словно собрал себя заново.       Теперь его не волновали — действительно не волновали — ни шепотки слухов, ни злобные взгляды, ни угрозы.       Ему было плевать на чужое мнение. Его вселенная сейчас, наконец-то сформировавшаяся до конца, была крепкой и яркой, ведь единственным светилом в ней был Том. И ничьё мнение, по значимости, попросту не могло сравниться с его.       Зато теперь Гарри чувствовал в себе внутренние силы, чтобы продолжать бороться со всеми неприятностями и победить их. Только так. Потому что Том верит в него и Гарри обязан оправдать эту веру.       Впрочем, долго думать и анализировать Гарри не дали. Какой-то третьекурсник-хаффлпафавец, если верить цветам его галстука, вошёл в кабинет и посмотрел с паникой на даже не заметившего его профессора Бинса, который как читал лекцию, так и продолжил. — Гарри Поттера вызывают к директору, — хаффлпаффавец всё же набрался храбрости и довольно громко произнёс то, ради чего пришёл сюда. — …И тогда Вилгельмин Кривоватый подписал мирный договор, который был прерван на следующий же день, восьмого августа года тысяча семьдесят второго, из-за того, что его сын, Вилгельмин, в последствии получивший прозвище Хромоногий, перепив на праздничном пиру согрешил с дочерью гоблинского вождя, а на утро отказался прикрыть её позор… — Призрак всё вещал и вещал, не останавливаясь и не обращая внимание ни на что и ни на кого.       Гарри со вздохом встал, засунул так и не открытый учебник в школьную сумку и кивнул мальчику, с облегчением смотрящему на него. — Уже иду, — подавив вздох, пробормотал Гарри и с гордо поднятой головой вышел из класса.       Ему даже интересно было послушать, что от него хотят теперь. Вряд ли будет как вчера, но… — Подожди! — Окрикнул он спешащего на свой урок хаффлпаффавца. — Ну что ещё? — Не очень-то почтительно отозвался тот, но всё же остановился. — Скажи, тебе известно, звали ли ещё кого-то из школьников туда? — Поинтересовался Гарри, надеясь на то, что ответ будет положительным. — Только тебя. И директор выглядел очень сильно обеспокоенным, так что я бы поторопился, — пожал плечами мальчик и выжидательно уставился на Гарри, мол, ты ещё поступишь или я уже пойду? — Пожалуйста, как можно скорее, найди Тома Риддла, он староста слизерина, семикурсник и у него сейчас древние руны на третьем этаже. Передай ему, что меня вызвал директор. Это очень важно! — Ситуация приобретала совсем неприятный оборот.       Хаффлпаффавец только закатил глаза, но отправился почти бегом к лестнице, ведущей вниз, пока она не задумала перестроиться или убрать половину ступенек у него из-под ног.       А Гарри наоборот сбавил темп, идя как можно медленнее, про себя молясь, чтобы Том успел добраться до директорского кабинета до того, как может произойти что-то плохое.       А то, что оно может произойти, было уже ясно.       Гарри больше не позволит клеветать на себя, он готов действительно отстаивать своё собственное мнение, свои права. Но он чертовски боится ошибиться или что-то сказать не так. Том поддержал бы его и направил, дал опору и тогда они оба бы выстояли против любого шторма…       А, может быть, он напрасно сорвал Тома с урока? Может быть, в директорском кабинете собралась вот эта самая комиссия-проверка-попечительский совет? И ему абсолютно ничего не грозит, они всего лишь зададут пару уточняющих вопросов, и всё?..       Каменная горгулья сурово взглянула на гриффиндорца, но всё же пропустила его на лестницу.       Гарри выдохнул перед тем, как подняться и постарался не думать в этот момент ни о чём.       В кабинете директора со вчерашнего дня ничего не изменилось, разве что феникс на этот раз сидел на своей изящной золотой жёрдочке, а не летал где-то. Гарри нравилась его аура, такая тёплая, словно первые солнечные блики весной. — Проходите, молодой человек, — привлёк к себе внимание директор, сидящий в своём кресле. За его спиной с чопорным выражением на лице стояла Минерва МакГоннагал, так и не проронившая ни слова.       Кроме них троих в кабинете никого не было.       Плохой знак. — Здравствуйте, директор, профессор, — учтиво поздоровался Гарри и прошёл в центр комнаты. Сесть ему никто не предлагал, поэтому он даже и не подумал занять отодвинутый стул, стоящий у стола напротив директора. — У меня к тебе непростой разговор, мальчик мой, — гриффиндорца едва не передёрнуло от такого обращения. Одно дело Том, а директор… Фу, гадость какая! — Что-то не так, директор? — Гарри внутренне похолодел, но решил, что готов к разговору, какой бы он ни принял оборот. — В связи с нынешними обстоятельствами может возникнуть серьёзное разбирательство из-за тебя и твоего поведения, порочащего честь школы. Я обдумал произошедшее, некоторые виденные мной моменты даже пересмотрел в Омуте Памяти и пришёл к выводу, что во всех конфликтах виноват ты сам, подстрекая других и напоказ выставляя себя жертвой. Ни мне, ни Минерве не нравится то, к чему мы пришли, но выход есть только один. Ты сейчас пишешь расписку о том, что не имеешь претензий к Рональду Уизли, Симусу Финнигану и Дину Томасу и тогда мы закрываем глаза на произошедшее, а ты сможешь нормально доучиться этот год! — Чуть более радостно, чем это вообще было бы уместно, закончил Дмаблдор, жестом показывая Гарри на стул и кладя на стол чистые пергаменты и перо.       Гарри ошарашенно посмотрел на всё такую же строгую МакГоннагал, на радостного от найденного решения директора и не сдвинулся с места. — А если я откажусь писать расписку? — Задал он вполне логичный вопрос, боясь услышать ответ. — Тогда я прямо сейчас могу исключить тебя, мой мальчик! Я вчера ещё предупреждал тебя, что не потерплю в этой школе такого развязного поведения и велел тебе ночевать в своей спальне! Но ты пренебрёг моими предостережениями и этой ночью тебя снова не было. И за неисполнение прямого моего приказа я вполне могу исключить тебя, как думаешь? — Дамблдор очень мило, по-отечески улыбнулся, — К тому же, думаю, если дать ход этой истории, то мистеру Риддлу тоже придётся поплатиться, ведь история выйдет громкой и нелицеприятной… Но, конечно же, выбор только за тобой! — Директор был горд собой за то, что нашёл выход из этой ужасной ситуации с наименьшими потерями для всех вовлеченных в неё людей.       Гарри пребывал в шоке и начинал потихоньку снова чувствовать озноб, как сегодняшней ночью. — У меня есть время подумать? — Уже не надеясь ни на что, тупо спросил он, смотря больше на Минерву, чем на директора. — Увы, нет, Гарри. Это решение, которое тебе придётся принять прямо сейчас, — директор со стуком поставил на стол чернильницу и сложил на животе руки, откинувшись на спинку своего кресла.       Глаза Минервы МакГоннагал выражали высшую степень презрения и ни один мускул не дрогнул на её лице. — То есть, вы банально шантажируете меня сейчас? — Вырвалось у Гарри. Он всё больше и больше хотел спросить у них только одно: — Серьёзно?! — Ну что ты, мой мальчик, это не шантаж! Ты сам поставил нас в такие жёсткие рамки, но я желаю тебе только добра, поэтому нашёл выход из этой ужасной ситуации! — Кажется, директор и не замечал, в каком эмоциональном состоянии сейчас находился Гарри.       А ему становилось всё хуже.       И, кажется, какой-то из приборов на столе директора начал вращаться вокруг своей оси и выпускать красные дымки. — Не стоит злиться, Гарри! Это для твоего же бла…       Договорить директор не успел. Большое, от пола до потолка витражное окно лопнуло, осыпая всё вокруг разноцветными осколками.       Феникс, до этого только наблюдавший за происходящим, испуганно вскрикнул, а потом просто поднялся в воздух, сделав по кабинету круг и вылетел наружу. В кабинете, не смотря на разбившееся окно словно стало темнее. — Поттер! Вам делают огромное одолжение, а вы так по-хамски ведёте себя! Да как вы вообще можете?! — Профессор МакГоннагал наконец-то решила высказаться и это было последнего каплей.       Гарри снова начал гореть. А всё в кабинете директора начало ходить ходуном, включая даже тяжёлый дубовый письменный стол. С него попадали все приборы и приборчики, разбиваясь или просто выходя из строя. Сам директор вскочил на ноги и стал размахивать палочкой, пытаясь послать в Гарри какое-то заклятье, но с каждым разом терпел неудачу: огонь охвативший гриффиндорца словно поглощал всю направленную на него магию.       С лестницы раздался грохот и голоса, но Гарри уже не осознавал, что происходит, он думал только о том, чтобы полностью разрушить это проклятое место, кипя от гнева и гадливости.       Вокруг него уже собирался огненный вихрь. Это было даже красиво и совсем не страшно. Гарри уже было всё равно, что с ним произойдёт, ему просто было очень плохо.       Кто-то обнял его, крепко, со спины. Кто-то, кто не побоялся войти в центр огненного вихря, что заполнил почти весь кабинет директора, разрушая всё на своём пути.       Кто-то, кто шептал, а, может и кричал, успокаивая его, прося остановиться, прекратить, взять свою магию под контроль…       Том.       Том, который просил его дышать на счёт, медленно втягивая воздух в болящие лёгкие и выдыхая.       Том, который не смотря на свои ожоги так и не разжал объятий, даря чувство нужности, поддержки, тепла и чего-то ещё, в чём Гарри нуждался всю свою грёбанную никчёмную жизнь. — Папочка, — одними губами прошептал Гарри, прежде чем отключиться и кулем обвиснуть в его руках.       Огненный шторм стих, оставляя после себя довольно сильные разрушения и ужасный запах гари.