Две недели до точки невозврата

///бечено ///       Могла ли тягаться с Томом Риддлом мадам Помфри, которая не ожидала мощного сонного заклятья в спину? Нет. Она так и заснула за письменным столом в своём кабинете, не поняв, что произошло.       При прочих равных Том бы никогда не сделал такого, но… Но он не видел иного варианта развития событий. Потому что тот поцелуй распалил и его, и Гарри. Потому что его малышу лучше было бы сейчас не покидать Больничное крыло. Потому что его комната или покои Салазара были преступно далеко. Потому что он не хотел терять и минуты времени, которое они могли бы провести наедине. И если это означало, что он нарушит школьные правила, нападёт на медика и потом заблокирует двери заклинанием, то он это сделает даже не моргнув. Его малыш ждал, когда он закончит с этими мелочами.       И Том справился очень быстро. А ещё он успел схватить банку с заживляющей мазью из шкафа с лечебными зельями. Потому что он очень хотел сделать Гарри Поттера своим, во всех пониманиях этого слова, как можно скорее. После того, как Гарри прочёл дневник и после их разговора, Том знал, что тот абсолютно точно принадлежит ему душой и сердцем, а тело… Том оставит свои отметины абсолютно везде, принося своему малышу удовольствие, о котором тот и не подозревал, и присвоит его полностью. — А если кому-то нужна будет медицинская помощь? — Спросил Гарри, хмуро наблюдающий за Томом, который развил бурную деятельность, едва им стоило поцеловаться. И больше всего ему не нравилось, что тот что-то сделал с мадам Помфри. — Не думаю, милый, — промурлыкал Том, подходя к Гарри. Тот сглотнул и не стал возражать. Он же знает, что делает, верно?.. — Тогда я просто доверюсь тебе. Ты выглядишь слишком уверенным в своих действиях, — со слабой улыбкой ответил ему Гарри, надеясь, что всё и правда будет хорошо и им это сойдёт с рук. — Не волнуйся, Малыш. Если что, я скажу, что просто охранял тебя, — он уже сбросил с себя мантию, небрежно накинув её на ближайший стул, а потом начал ослаблять узел на галстуке.       Гарри залюбовался его чёткими, изящными движениями.       Никто не был виноват, что Том Риддл выглядел как чёртово воплощение самого желанного греха на земле. — Я хочу, чтобы сегодня ты стал моим. Я хочу, чтобы ты позволил мне войти в тебя, мой маленький, — у Гарри заалели щёки от того, что говорил ему Том, да ещё и с таким видом, будто обсуждал погоду за окном. И это было очень… Возбуждающе. Почти всё. — Войти?.. Но… Мы же оба парни, — этот вопрос на самом деле уже какое-то время мучил Гарри, но он даже не знал у кого спросить или где найти информацию о таком. Да и не до того было, откровенно говоря. — О, да ты действительно святая невинность, Малыш! — Том хищно оскалился, оставшись в одних брюках и ботинках, впрочем, это было ненадолго. Его змея-татуировка в этот раз вила кольца у него на предплечье, обернувшись несколько раз вокруг руки, — Один мужчина может овладеть другим, конечно же! Ты когда-нибудь слышал об анальном сексе?.. — слизеринец аккуратно снял ботинки и носки, а затем распрямился и вытащил ремень из шлёвок брюк, вешая его поверх мантии, на спинку стула.       Всё, что Гарри слышал об анальном сексе сводилось к тому, что он знал, что он существует. — Ну… Я… — Замямлил он, пряча взгляд и начиная рассматривать свои тонкие пальцы, стараясь не смотреть даже на рельефный пресс Тома. Это совершенно сбивало его с мыслей, хотя те и так ужасно путались. — О, даже так? — Хохотнул Том, — Когда я сначала подготовлю твой анус, растяну его и смажу, а потом войду в него своим членом и доведу нас обоих до оргазма, это и будет называться анальным сексом, мой милый маленький отважный гриффиндорец, — он словно задался целью заставить Гарри покраснеть ещё больше, чем он вообще мог. Хотя Тому нравилось видеть своего малыша таким. Это возбуждало. — Но… — Поттер хотел возразить, что он не был в душе, и вообще, это звучало довольно грязно в принципе, но Том, уже полностью обнаженный, ловко прервал все терзания, оседлав его колени, закутанные в тонкое больничное одеяло, и целуя в губы. Его член уже был полностью возбуждён, но Том был довольно терпелив, ведь самое главное для него было удовольствие его малыша.       Гарри действительно очень сильно стеснялся сейчас, но даже не думал сопротивляться. Том… Том захотел сделать с ним что-то странное, при этом довольно спонтанно. И его даже не смутило то, что они не в его комнате, или покоях Салазара Слизерина. Гарри явно упускал что-то важное, но протестовать даже и не думал. В конце концов, подобное безумие казалось ему даже романтичным. Поэтому всё, что ему сейчас оставалось, это полностью довериться своему папочке и прекратить наконец думать о всякой ерунде. — Я думаю, что это нам сейчас не понадобится, — Том, разорвав поцелуй, привстал и убрал одеяло, небрежно скинув его на пол.       Гарри остался только в пижаме и нижнем белье под ней. Но смотря на Тома, который был явно недоволен таким количеством оставшейся одежды, он решился: — Раздень меня пожалуйста, папочка, — попросил Гарри, вполне осознанно на этот раз подстёгивая Тома.       Гарри всё ещё эта их «игра» казалась довольно странной, на самом деле. Даже отталкивающей, если начинать копаться в себе поглубже. Но так казалось скорее из-за навязанных родственниками предрассудков и довольно пуританского воспитания, чем из-за каких-то реальных проблем. Ну и был ещё один момент, который перекрывал все минусы: когда Том называл его своим малышом, ласково целовал в макушку и обнимал… Гарри, который раньше вообще не получал ни объятий, ни поцелуев, ни поддержки, начинал чувствовать себя нужным, сильным и счастливым. И только ради этого он готов был поддерживать эту модель поведения. — Всё, что попросишь, Малыш, — прошептал Том ему в губы, оставляя на них ласковый поцелуй, а потом принялся аккуратно расстёгивать пуговицы на пижамной рубашке Гарри. Тот сглотнул, не в силах отвести взгляд от возбужденного члена Тома. Тот был не огромным, но больше, чем его собственный, ровный и прямой, с поблёскивающей от выступившей смазки головкой, такой приятно-солоноватой на вкус… Том абсолютно однозначно хотел его, при этом чертовски сильно.       Он бережно стянул с плеч Гарри расстёгнутую рубашку, поцеловав выемку между ключиц, а потом, маньячно усмехнувшись, провел руками по впалому животу Гарри, поддевая резинку трусов вместе со штанами. — Приподнимись, пожалуйста, — попросил Том, и Гарри безропотно поднял бёдра, оперевшись руками в матрас. Ещё пара движений, и они оба были обнаженными, а последняя одежда была скинута на пол, туда же, где лежало одеяло. — Ты меня с ума сводишь, Малыш, — снова шепчет Том, не в силах остановиться, целуя выпирающие рёбра Гарри, проводя по ним горячим и влажным языком, от чего тот начал слегка ёрзать, хихикая от лёгкой щекотки.       Гарри ощущал себя в этот момент просто прекрасно. Он чувствовал, насколько желанен, не смотря на свои внешние недостатки, плавился под такими нежными и нужными прикосновениями Тома и пытался ответить ему тем же, пусть не так напористо и умело, восхищаясь своим возлюбленным.       Со стороны они напоминали двух змей, стремящихся завязаться в узел: тёрлись друг об друга, не разрывая объятий, Том даже кусался, но не сильно, это скорее возбуждало и приносило удовольствие, чем боль.       А потом Гарри выгнулся и ахнул, смотря огромными глазами на Тома сквозь покосившиеся очки. — Не бойся, я всего лишь применил очищающее, — со смешком ответил Том на незаданный вопрос. А потом все так же, невербально и без палочки призвал ту самую банку с заживляющей мазью и отвинтил крышку.       Гарри, внимательно наблюдающий за происходящим, снова покрасневший от смущения, но возбуждённый до звёздочек перед глазами, почувствовал приятный запах трав и жасмина. — Эта мазь нам очень поможет, Малыш, — Том, всё ещё улыбаясь, нанёс немного вязкой зеленоватой субстанции себе не пальцы, — Ты же доверяешь мне, милый? — Конечно же Гарри закивал, всё ещё внимательно наблюдая за происходящим. — Тогда раздвинь ноги, моя прелесть, вот так, не стесняйся… — Не подчиниться невозможно. Когда Том так смотрит на него, Гарри готов сделать что угодно.       А потом Том снова его целует в губы и всё снова становится таким незначительным, кроме пошлого танца языков. Впрочем, они оба понимали, что это всего лишь отвлекающий маневр, пусть и такой сладкий.       Гарри замычал во всё ещё длящийся влажный и страстный поцелуй, который дарил ему Том, но потом, прислушавшись к себе расслабился.       Внутри…       Палец Тома, смазанный слегка пощипыващей мазью, был внутри него. И это были очень странные ощущения. Непривычные, слегка неприятные. Но Гарри не спешит останавливать Тома. Ему нравится само осознание того, что сейчас происходит. Его заводит почти до предела происходящее больше не из-за ощущений, а из-за осознания. — Нравится? — Спрашивает Том с придыханием и начинает медленно сгибать палец, словно ища что-то. И Гарри нравится. Настолько, что он не сдерживает удивленного вскрика от острого удовольствия ощущающегося внизу живота, которое отдалось эхом в напрягшийся ещё сильнее член и, внезапно, к затвердевшим соскам. — Да-а-а, — выстанывает он, прикрывая глаза и забыв про смущение. Ему снова хочется почувствовать это удовольствие и он сам не замечая, начинает слегка подаваться бёдрами вперёд, закусывая губу и комкая тонкими пальцами простынь под собой.       Том, смотря на своего мальчика, такого жадного до ласки, готов вот-вот кончить. Его зрачки расширены настолько, что радужку практически не видно, а дыхание прерывистое и поверхостное. — Пожалуйста, папочка, сделай мне приятно ещё раз, — просит Гарри и Том срывается, начинает активно двигать рукой туда-сюда, пальцем нащупывая то самое уплотнение, что заставляет его Малыша подвывать на одной ноте и метаться на кровати от острого удовольствия.       Гарри, потерявшись в восхитительных ощущениях, уже не замечает, как пальцев внутри него стало два, а затем и три. Он вообще не может сейчас думать и анализировать. Ему просто чертовски хорошо, ему нравится то, что делает Том, который сейчас выглядит так, будто готов сожрать его целиком. Он ёрзает, то расставляет ноги пошире, то наоборот сводит их, так, чтобы его яички начинали ныть от боли, зажатые запястьем Тома. Он не может воспринимать происходящее и просто превратился в жаждущее удовольствия желе. Ему мало, ему хочется ещё, ему хочется кончить вот так, даже не прикоснувшись к себе, ему хочется почувствовать нечто прекрасное, что он прежде никогда не испытывал, а Том так страстно и ласково дарит ему это…       Ему совсем немного не хватало до финиша, но Том сначала замедлился, а потом и вовсе вытащил пальцы, жадно смотря Гарри между ног, на порозовевший от притока крови, слегка раскрытый вход. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, хочу ещё, папочка, ещё немного… — Лепетал в забытьи Гарри, донельзя распалённый подготовкой. — Сейчас, мой маленький, потерпи немного… Сейчас я сделаю тебе хорошо, — прошептал ему в ответ Том и слегка подрагивающими пальцами снова зачерпнул мазь из банки и убрал её на тумбочку. А затем, тихо шипя сквозь зубы, нанёс её на свой уже ноющий от перевозбуждения член.       Гарри всхлипнул, выгибаясь и снова комкая простынь, когда Том начал медленно входить в него, но не сопротивлялся, покорно поддаваясь. А Том старался из последних сил себя контролировать, чтобы сразу же не сорваться в быстрый ритм и не сделать больно своему мальчику. — Потерпи, милый, сейчас всё пройдёт и снова станет приятно… Я уже почти до конца внутри, чувствуешь? Ты такой горячий и тесный, Малыш, это так сладко… Мне нравится как ты сейчас выглядишь… Такой страстный, распалённый, смотришь на меня просяще, когда я вхожу в тебя… Я запомню эту картину навсегда, мой сладкий, потому что ты прекрасен… — Вдохновенно шептал Том, отвлекая своего Малыша от неприятных ощущений. Впрочем, он говорил бы это в любом случае, потому что ему нравилось смотреть на реакцию Гарри на его слова, особенно когда тот раскрепощался и становился таким жадным до удовольствия.       А потом, Том закинул стройные ноги Гарри себе на плечи, меняя их позу и заставляя его сладкого мальчика хныкать от очередной порции нахлынувших приятных ощущений.       Том усмехнулся и взяв Гарри за руку, заставил его положить ладонь вниз впалого живота, рядом с истекающим смазкой членом. — Я хочу, чтобы ты чувствовал, как я буду наполнять тебя, милый, — Том сделал пробный, медленный толчок и Гарри охнул, округляя глаза. Он действительно почувствовал, как в нем двигается Том. Почувствовал изнутри и снаружи. Его рука плотнее прижалась к низу живота, ловя отголоски удовольствия. Внутри всё сладко ныло от любого движения члена, Гарри даже казалось, что он чувствует рельеф головки и выступающие венки и от этого ему сносило крышу ещё сильнее.       Это было потрясающе. Это ужасно возбуждало. — Да… Я… Я чувствую тебя внутри, папочка! Мне так хорошо сейчас… Пожалуйста, ещё, — Гарри попытался начать двигаться сам, но Том пресёк его попытки лишь строго на него посмотрев. А потом взял сладкий, медленный темп, лишь чуть ускоряясь когда был уже почти внутри, чтобы резкими движениями заставлять Гарри стонать ещё сильнее. От толчков его оставленный без внимания член дёргался, пачкая практически текущей из головки смазкой живот. Но зачем вообще его трогать, если Том делал с ним такое внутри?       Гарри задыхаясь стонал не прекращая, поджимал пальцы на ногах и пытался двигаться навстречу, чтобы ещё сильнее почувствовать член внутри себя. — Пожалуйста, умоляю, ещё! — Гарри сам не чувствовал, как по его щекам текут слёзы, он ничего уже не видел потому что стёкла его очков запотели, но на всё это было настолько плевать… Не плевать было на распирающее ощущение члена Тома внутри, на то, как он двигался и на то, как каждый раз он, входя довольно глубоко, дарил ему такое сильное удовольствие, о каком он и подозревать раньше не мог. Не плевать было на поцелуи в коленку, на то, как Том поддерживает его под поясницу, на его шумное, прерывистое дыхание…       А когда Том, закусив губу до крови стараясь не кончить, ускорился наконец-то, вняв мольбам своего сладкого мальчика… Гарри показалось, что он сошёл с ума. Он уже не мог ничего соображать, он чувствовал каждый толчок внутри, подводящий его к финалу.       Естественно, это не могло длиться долго. Слишком новые для обоих ощущения. Слишком сильное удовольствие. Слишком желанны они друг для друга, чтобы смочь продержаться ещё хотя бы немного. — Я хочу, чтобы ты кончил прямо сейчас, — довольно жёстким голосом, насколько это вообще возможно, командует Том.       И Гарри, до этого извивающийся словно змея, затих, мелко дрожа и, кажется, забыл как дышать, когда из его члена сперма брызнула на впалый живот, а Том, чувствуя, как тот сжимается на его члене, наоборот длинно простонал и не успел ничего сделать, прежде чем кончить прямо внутрь.       А потом они лежали, пытаясь отдышаться, и целовались лениво, голые, разве что только Том сотворил на них обоих очищающее заклинание и призвал одеяло с пола. — А это… Это всегда так приятно? — Вдруг решил спросить Гарри, не прекращая пропускать сквозь пальцы длинные волосы Тома, иногда приятно массируя ему кожу головы. — Без понятия. И узнавать никогда не собираюсь, — деланно-безразлично отвечает Том и с удовольствием вдыхает терпкий запах, уткнувшись носом в основание шеи Гарри. — Но я думал… Ты вёл себя так уверенно… — Гарри внезапно, после всего что они только что творили, покраснел. Он не ожидал, что Том, только что сотворивший с ним такое, никогда не делал этого раньше. Хотя… Гарри мог ликовать, ведь это для них обоих было сейчас впервые…       Том на это только усмехнулся, щекоча дыханием чувствительную кожу своего малыша. Сейчас Гарри был таким уютным и тёплым, что хотелось обнимать его, ласкать тонкую кожу, иногда оставляя следы от укусов… Но второго раунда они оба не вынесут, к сожалению. Поэтому Том ограничивался лишь теми прикосновениями, которые смогут подарить ласку, но не распалить их вновь. — Я изучал теорию, когда пытался… М… Самоопределиться. Но по всему выходило, что меня вообще никто не привлекает и я смирился, до недавних пор. Но, если тебя это интересует, то меня всё ещё никто не привлекает кроме тебя, мой милый. И, думаю, так будет всегда, — Том чуть привстал и укусил Гарри за выпирающую ключицу. Тот охнул, а потом хихикнул, когда место укуса было тут же зализано. — Милый, как бы нам сейчас не хотелось бы заснуть прямо так… Тут нужно навести порядок, иначе у мадам Помфри утром будет шок, — Том со вздохом отстранился и встал с кровати, смотря на всё ещё расслабленно лежащего Гарри и ласково ему улыбнулся.       А тот внезапно поднял руку, протягивая её к Тому и стал шевелить пальцами, словно что-то перебирая. — Твоя аура… Она становится другой… О… Она словно смешивается с моей… Том, почему это происходит? Потому что мы сейчас занимались…любовью? — Гарри казался несколько напуганным тем, что сейчас увидел, а Том только пожал плечами, не собираясь заморачиваться сейчас на эту тему, потому что знал: любые изменения ауры необратимы. — Всё в порядке, Малыш, так и должно быть, — успокоил он Гарри, даже не соврав. Если ауры двух людей смешивались, то это означало формирование очень сильной связи между ними. А ничего против Том точно не имел, наоборот, желая привязать к себе Гарри так крепко, насколько это вообще возможно.       Гарри же решил прямо сейчас никаких вопросов не задавать, потому что был слишком вымотан для умственной деятельности и слишком хотел спать для всего остального. Но он запомнил этот момент, чтобы как только появится возможность, найти ответы на целый список вопросов, формирующийся у него в голове.       Но, не смотря на усталость, ему, превозмогая, всё же пришлось одеться, под строгим взглядом Тома, который уже был в рубашке и брюках. Гарри было хотел немного покапризничать, но быстро сдулся, понимая, что его папочка тоже едва на ногах стоит и сдерживает зевоту.       Впрочем, они даже не забыли снять запирающее заклинание с дверей Больничного Крыла, прежде чем наконец-то лечь спать на узкой койке, прижавшись друг к другу, переплетя руки и ноги под одеялом.       Последнее, что Гарри помнил, проваливаясь в сон — что Том нежно поцеловал его в лоб и пожелал приятных снов.       Ответить он уже не успел, засыпая и чувствуя себя самым счастливым человеком на всей планете.