***
Все хорошее, к сожалению, имеет свойство быстро заканчиваться. То же относится и к выходным, которые я провела за домашними делами, изучением матчасти по работе и посиделками с Наташей и Никитой у них дома. В такие моменты понимаешь, что для полноценного счастья человеку, помимо семьи, необходимы друзья. Порой даже больше, чем воздух. Кто бы еще мог выслушать меня, когда мне плохо? Мама, которой и так есть о чем переживать? Сестра, которая в свои двадцать два борется с болезнью не на жизнь, а на смерть? Я никогда не была эгоисткой и со своими проблемами всегда справлялась сама, а после того, как узнала о болезни Алисы, и вовсе начала обесценивать свои чувства, переживания и проблемы. Чувство вины за то, что я живу нормальной жизнью, гнетет меня уже год и не позволяет дышать полной грудью. Наташка все время говорит мне, что моей вины в этом нет, что я ничего не могла сделать и что я не должна ставить крест на своей жизни лишь из-за того, что на месте Алисы оказалась не я. В ее словах есть смысл, но, к сожалению, я ничего не могу с собой поделать. Я не могу создать себя заново и перевоспитать свою обновленную версию. Так и вчера: после разговора с мамой, которая позвонила мне в расстроенных чувствах и рассказала о результатах анализов и заключении врачей, груз на душе утяжелился вдвойне. Врачи не дают никаких положительных прогнозов… От одной лишь мысли об этом дышать становится невыносимо сложно, будто на голову надели полиэтиленовый пакет и начали душить. Вся на эмоциях я поехала к Наташе с Никитой с одной единственной целью — выговориться хоть кому-то и разделить свою ношу с друзьями. В одиночку я бы это не вывезла. Помню как вчера, как маму выписали из роддома и она приехала с маленьким розовым свертком домой. Помню, какие красные щеки от мороза у нее были и как светились от счастья ее глаза — у нее родилась еще одна дочь. Помню, как я, четырехгодовалая неуклюжая плюшка, увидела Алиску и сразу решила, что всегда буду ее защищать и оберегать. Так и было: я всегда дралась со всеми, кто ее обижал, даже с папой, который вечно отчитывал непоседливую Алису за ее проделки, после чего та уходила плакать за пианино. Наташа с Никитой всегда поддерживали меня. Особенно в последний год. И я являюсь настолько частым гостем в их доме, что Некит никогда не упускает возможности пошутить, что такими темпами я скоро стану их личным домашним любимцем. Вчера Наташка предложила мне выпить по бокальчику вина, которыми мы, конечно же, не ограничились и осушили сначала всю бутылку, а потом закрепили дело хорошим армянским коньяком. Естественно, на ночь я осталась у них, наивно решив, что утром смогу заставить себя встать пораньше и доехать до дома. Благо мозгов хватило остаться сидеть на жопе ровно, а не потащиться в очередной клуб. Мерзкий звук Маримбы заставляет меня застонать от бессилия и с трудом нащупать телефон, валяющийся на полу. — Алло? — хриплым голосом отвечаю я, даже не удосужившись посмотреть на экран. Вообще плевать, кто мне там звонит. — Доброе утро, — слышится низкий бас на том конце провода, и я утомленно вздыхаю. — Голосок у тебя, прямо скажем, не брызжет радостью в предвкушении новой рабочей недели. — Утро добрым не бывает, — перевернувшись на спину, я тщетно пытаюсь поднять отекшие веки. — Я заеду за тобой через час, — в привычной для него манере сообщает Илья. — Я не дома, поэтому не утруждай себя и езжай сразу в офис. Я приеду, как приведу себя в порядок, — устало отвечаю ему. — Я в курсе. Я хмурюсь. В смысле «в курсе»? — Ты же вчера сама написала мне адрес. Кастанаевская, дом семнадцать, верно? — Верно… — от шока я даже открываю глаза. И когда я умудрилась написать ему? — Тогда до встречи, Аня, — в трубке раздаются короткие гудки. Какого черта тут происходит? Я мигом захожу в Телеграм и смотрю последний открытый диалог. С Шевцовым. «Я осталась на ночь у подруги. Если соберешься за мной заезжать, вот адрес: ул. Кастанаевская, д. 17». Капец. Прикладываю руку ко лбу. И вот зачем мне это было нужно? У Никиты же квартира в десяти минутах ходьбы от метро… Я раздраженно вздыхаю и встаю с кровати. Подруга уже, наверное, умотала на работу и, скорее всего, ведет эфир, если еще его не закончила. И вот у кого мне теперь выяснять, как мне вчера хватило наглости написать Шевцову, будто он мой личный водитель? На кухне гремят сковородки и тарелки. Шепелев. Значит, под раздачу попадет он. Довольно усмехнувшись, я захожу в ванную, чтобы привести себя в божеский вид. Каждый раз оказываясь с утра в их ванной, я благодарю свою светлую голову за то, что однажды собрала себе второй комплект косметики и какую-то одежду и оставила все это у Наташки. Как раз для подобных случаев. Нацепив под глаза патчи, а сверху наложив тканевую маску на лицо, я выхожу из душа. С кухни доносится аромат жареного бекона, яиц и свежезаваренного кофе, к которому меня в свое время приучил Никита. Стандартный шепелевский завтрак. Я довольно улыбаюсь и захожу в просторное помещение: Некит старательно орудует у плиты, и темные волосы спадают ему на лоб. — Анька, доброе утро. Ты как знала, что я завтрак готовлю, — он мельком смотрит на меня через плечо и ничуть не удивляется моему внешнему виду. Он уже давно привык, что на их кухню, как и на свою, я по утрам заваливаюсь в маске с изображением какой-нибудь смешной зверушки. Сегодня выбор пал на хрюшку. — Привет, Шеп, — я плюхаюсь на мягкий диван и подгибаю под себя ноги. — Кофе пахнет на всю квартиру, — я блаженно подношу чашку с горячим напитком к носу и вдыхаю насыщенный аромат робусты. — Наташка уже отвела эфир? — Нет, — мотает головой Никита. — Вот как раз должна начать, — он смотрит на свое запястье и, повернувшись к колонке на серванте, громко и четко говорит: — Алиса, включи CAPITAL.FM! После ответа Алисы из колонки доносится звук заставки утренней программы о погоде и пробках. Когда мы завтракаем вместе, всегда внимательно слушаем, что Наташа вещает в эфире и оцениваем по десятибалльной шкале ее искрометные шуточки. Это стало нашей маленькой традицией с Шепом с тех самых пор, как Авериной дали вести прямые эфиры. — До сих пор диву даюсь, — во время музыкальной паузы начинаю я, уплетая омлет за обе щеки, — как Наташа каждое утро встает в такую несусветную рань, чтобы отвести эфир. Тем более учитывая, сколько мы выпили накануне… От одного взгляда на стоящие на полу пустые бутылки желудок неприятно съеживается. — Да я сам с нее в шоке. Не могу себе представить, насколько сильно для этого нужно любить свою работу, — качает головой Никита. — Да ладно, ты сам в свое время вставал в шесть утра, — подкалываю его я. — Это было только поначалу, — вздыхает Некит, а по его мечтательному выражению лица становится понятно, что он ударился в воспоминания. — Ну да, «поначалу». Всего-то два с половиной года, — я откидываюсь на спинку дивана, поднося к губам чашку с кофе. — Кстати, Шеп, — я обращаю взгляд светло-зеленых глаз на себя, — а ты не в курсе, как я вчера умудрилась написать своему шефу ваш адрес? Никита лишь усмехается: — Конечно в курсе, я же лично писал его под твою диктовку. Меня накрывает волна стыда. — Ты же видел, в каком я была состоянии? — хнычу я, а Шепелев кивает в ответ. — Тогда какого черта ты вообще слушал бредни пьяной бабы? — Да ты повисла у меня на шее и ныла, что он завтра приедет за тобой, а когда обнаружит, что тебя нет дома, то прибьет тебя собственными руками, — отмахивается он. — Радуйся. Вот бы за мной босс заезжал каждое утро. Цены б ему не было! — весело добавляет Никита, заставляя меня ударить себя ладонью по лицу. — Ну, если ты притворишься его девушкой, может, он и будет за тобой заезжать, — язвительно комментирую я и встаю из-за стола. — Не, Ань, — насмешливо отвечает Некит, пока я убираю посуду со стола, — давай актрисой у нас только ты будешь подрабатывать. — Алиса, звук на восемь, — обращаюсь к колонке и выхожу с кухни. Должна же я слышать, что там вещает Наташка, пока буду собираться на работу.***
Мы выходим с Никитой из подъезда и, только заметив припаркованный темно-синий седан, я обнимаю друга: — Моя карета подана. До связи, Шеп, — чмокаю его в щеку и быстрым шагом семеню в сторону машины. Несмотря на то, что выходные пролетели незаметно, я все равно периодически вспоминала про Илью и переживала за его душевное состояние. Все ли с ним в порядке? Не натворил ли он глупостей? Не сильно ли переживал? Каждый раз ловя себя на подобных мыслях, я приходила в ужас: я даже чудом остановила себя от звонка Илье с вопросами о его самочувствии. Какого черта я вообще должна переживать о нем? Запрыгнув в салон, сразу же пристегиваюсь и поворачиваюсь к Илье, провожающему Шепелева недоумевающим взглядом. Он переводит глаза на меня, как только Никита скрывается за углом дома. — И кто это был? — вскидывает брови Илья. — Ты же у подружки ночевала, — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Это? — кошу я под дурочку. — Да так, друг, — легкомысленно отмахиваюсь от его вопроса. — Аня, я еще раз спрашиваю: кто это был? — от его стального голоса по спине пробегает озноб. Что за реакция? Не знай я Шевцова, решила бы, что он ревнует. От одной мысли мои губы трогает улыбка. — Я что, спросил что-то смешное? — иронично уточняет мужчина, сверля меня пристальным взглядом. Я невольно ежусь на кресле. — Я же ответила, это мой друг, — спокойно повторяю я. — Еще раз, Аня, — раздраженно вздыхает Илья, — ты же говорила, что у подруги. Он на девочку не очень похож. — Илья, — одергиваю его я. Что за клоунаду он тут разводит? — Не веди себя как ревнивец. Мы всего лишь играем в любовь, не забывайся. Но для твоего душевного спокойствия, так и быть, отвечу. Это Никита, мой лучший друг, по совместительству жених моей лучшей подруги, чьи программы ты слушаешь по утрам. И приезжала я к Наташе, с которой они вместе живут. Мне, по-твоему, надо было выставить его за порог собственной квартиры? Ну что, полегчало? Илья буравит меня недоверчивым взглядом еще пару мгновений, после чего нервно дергает плечами, поправляя ворот своей рубашки. — Извини, — бурчит он себе под нос, заводя машину. — Все нормально, — снисходительно отвечаю я. — Ты в порядке? — А что, выгляжу плохо? — иронично выгибает бровь Илья. — Нет, просто решила поинтересоваться, как у тебя дела, мистер «все в порядке», — передразниваю я, полностью игнорируя его ершистость. Перед глазами снова стоит образ того растерянного Ильи, от одного взгляда на которого сердце болит. Если хочет кусаться и колоться — пожалуйста, только вряд ли ему от этого станет легче. В попытке разрядить атмосферу, начинаю спрашивать его о всякой всячине: о проведенных выходных, его мнение о проезжающих мимо машинах, о людях, снующих за окном. И если поначалу Илья ведет себя, как обиженный мальчишка, отвечает вяло и безучастно, — что, без сомнений, выводит меня из себя, — то спустя время он оживляется и даже задает встречные вопросы. В дружеской обстановке мы доезжаем до офиса и поднимаемся в редакцию в приподнятом настроении. Мы расходимся возле стойки Майи: я направляюсь к себе, а Илья, по своему обыкновению, задерживается и слушает свой распорядок на день. Насвистывая какую-то незамысловатую песенку себе под нос, я захожу в кабинет, в котором, вальяжно восседая на стуле, меня встречает наглая рожа Савельева. — Тебя не учили, что нельзя без стука входить в чужой кабинет? — я раздраженно закатываю глаза и прохожу за свое кресло. Усевшись поудобнее, я упираюсь локтями в стол и, закинув ногу на ногу, подпираю подбородок рукой. — Я стучал, — довольно улыбается Антон, — да мне никто не ответил. Вот, решил дождаться тебя тут. — Савельев, если ты по поводу статьи… — Тс-с-с, — перебивает меня Антон. — Я к тебе по личному делу. — Ой, Савельев, — я откидываюсь на спинку кресла, и скрещиваю руки на груди, — свои дела рассматривай у прокурора, а от меня отвали. — Аня, не язви, — серьезно говорит Антон, пробуждая во мне интерес. Что этому индюку вдруг могло от меня понадобиться? — Антон, — театрально вздыхаю я, стараясь не выдать своего любопытства, — тебе не кажется, что за последнее время ты слишком часто обращаешься ко мне по «личным делам»? — Скажи мне, — пропуская мой комментарий мимо ушей, продолжает давить Антон, — Илья пригласил тебя на свадьбу к своему брату? — О как, — усмехаюсь я. — А тебе-то какое дело? Тоже пойти хочешь? — Аня, послушай, это важно, поэтому отнесись к разговору серьезно, — его твердый тон действительно напрягает, и я молча киваю. — Значит, решил все-таки пойти, — довольно бубнит себе под нос Антон. — Ты сможешь сделать так, чтобы невеста вся извелась? Я хмурюсь: — Что ты имеешь в виду? Савельев, выражайся яснее. Если пришел ребусы тут загадывать, то тебе точно не в этом журнале надо работать. — Короче, — Антон наклоняется ко мне, а я в ответ невольно подаюсь навстречу, — Илья тебя об этом никогда в жизни не попросит, он слишком порядочный и не будет использовать тебя для таких целей, поэтому это сделаю я. Можешь сыграть свою роль настолько хорошо, чтобы невеста поверила в то, что ты на самом деле его девушка и между вами охуеть какая любовь? — Савельев, — я чуть ли не прыскаю от смеха. Что за чушь этот клоун мне втирает? — Ты что несешь? Долго думал, прежде чем заявиться ко мне со своей ахинеей? — Аня, несут яйца курицы на насесте, — раздраженно огрызается Антон. — Я сейчас серьезно. — Окей, — киваю я. — Но с чего вдруг я должна портить невесте свадьбу? — А вот тут начинается самое интересное, — его губы расплываются в заговорщической улыбке. — Эта невеста, Алена, — бывшая Ильи. Я замираю. Его слова словно раскат грома среди ясного неба. — Они были вместе года четыре, еще с университета. Илья пиздец как сильно любил ее и души в ней не чаял, даже предложение сделал, но она отказалась и они расстались. К горлу подступает комок. Бедный Илья. Для него это, наверное, был настоящий удар. — К слову, после их расставания на одной вечеринке я услышал разговор Алены с подругой. Прикинь, она сказала, что Илья приперся к ней делать предложение с каким-то дефолтным кольцом, а она ему заявила, что примет только кольцо «Тиффани». Как тебе? А потом оказалось, что она в принципе просто пользовалась им и тянула из него деньги, к тому же продвинулась с его помощью по карьерной лестнице. Илья еще во время их отношений помог ей устроиться в холдинг своего отца, где она познакомилась с Андреем, его двоюродным братом. В итоге, бросив Илью, она сразу же закрутила шашни с его братцем. Мне становится так мерзко и противно. Теперь пазл в моей голове окончательно сложился: и вопросы Ильи о деньгах, и разговор с матерью по телефону, и его реакция на приглашение на свадьбу. До чего же нужно не уважать человеческие чувства, чтобы пригласить на свою свадьбу человека, которого ты променяла на другого? Хотя к Андрею у меня вопросов не меньше. Как он мог увести девушку своего брата, пускай даже двоюродного? Как после этого ему хватило наглости прислать Илье приглашение на их с этой девицей свадьбу? Как можно быть таким черствым? Внутри все сжимается от боли и обиды за Илью. Он точно этого не заслужил. Такой светлый, добрый и порядочный человек. Почему с ним так обошлись? Мои мысли прерывает голос Антона: — Повторюсь, Илья слишком правильный, чтобы просить тебя о таком. Уверен, ему в жизни не пришла бы в голову подобная мысль. Скорее всего, он пригласил тебя туда, чтобы посветиться перед родственниками. Но мне пиздец как за него обидно, поэтому я все думал, как же этой шалаве можно отомстить, и не придумал ничего лучше, чем изгадить ей настроение в день свадьбы. Я слишком жесток? — Ты тот еще моральный урод, Савельев, — горькая усмешка трогает мои губы, — но даже я хочу ей отомстить, хотя знаю Илью от силы месяц. Никогда бы не подумала, что буду с тобой заодно. — Согласен, — кивает тот в ответ. — Антон, а из холдинга отца Илья ушел из-за нее? — аккуратно уточняю я. — Да. Их с Андреем отцы — партнеры. Андрей напрочь отказался уходить из холдинга даже после того, что натворил. Естественно, Алену тоже никто не собирался увольнять. В итоге Илья решил, что уйти нужно ему. Вслед за ним ушел и я. Честно говоря, невыносимо было смотреть на этих двоих, а на Илюху так и подавно. Он потом еще несколько месяцев ходил в прострации. И то, что ты видишь, Аня, — тяжело вздыхает Антон, — лишь жалкое подобие того Шевцова, которым он когда-то был. Внутри все обрывается. Слова Антона режут, словно скальпель. Мне так невыносимо грустно и обидно за Илью, который был разбит одной мелочной душонкой. Неужели в этом мире деньги столько значат, что за них готовы не только душу продать, но и растоптать другого человека? Возможно, в тех кругах, где их пруд пруди, так и есть, но в таком случае последнее, чего бы я хотела в своей жизни, — оказаться в подобном окружении. — Вот, держи, — Антон протягивает мне свою кредитку. — Надеюсь, мне не нужно объяснять, с какой целью я тебе ее даю? И даже не думай отказываться. Я неохотно захлопываю рот. Больно хотелось. — Я знаю, что ты сильная и независимая, но я также в курсе твоей ситуации с ипотекой и сестрой. Так что свои деньги оставь при себе, а мои потрать на самое охуенное платье, которое только сможешь найти, чтобы утереть этой шмаре нос. Ради благого дела ведь стараюсь, — улыбается Антон. — Пароль не менялся. — Да уж, Савельев, — я убираю пластиковую карту в свою сумку. — Ты и правда страшный человек… И кстати, — резко опомнившись, я впериваюсь в него взглядом: — Об Алисе Илье ни слова, иначе про этот разговор он сразу же узнает. — Почему? — хмурится Антон. — Я ему, конечно, ничего не говорил, но все же… Что тут такого? — Это мои проблемы. Сама разберусь. — Ну, Анюта, — похлопав себя по коленям, он встает, — как знаешь. Хотя мне кажется, он смог бы помочь. — И без тебя в курсе, — огрызаюсь я. Не хочу выглядеть в глазах Ильи слабой и беспомощной. — Ладно, бывай, — машет мне Антон. — Кстати, статью переделай, — и, едко улыбнувшись, он скрывается за дверью. Если бы не огорошившая меня несколькими минутами ранее новость, я бы уже неслась за ним с кулаками, поливая трехэтажным матом. Но сейчас мне совершенно не до этого. Слова Антона снова и снова заставляют внутри все клокотать от бешенства. У меня до сих пор в голове не укладывается, насколько меркантильными могут быть люди. Теперь я понимаю, почему Илья так себя ведет. Наверное, после такого я бы вообще сошла с ума и навсегда разочаровалась в людях. По сравнению с этим даже измены Савельева кажутся детским лепетом. Вспоминаются слова Ильи о том, что он понимает, как сильно меня обидел Антон. Он говорил мне о выжигающем чувстве обиды, которое не приведет ни к чему, кроме разрушения. Он знает об этом не понаслышке. Он знает, каково это — погрязнуть в пучине отчаяния и боли, и, судя по его реакции на новость о свадьбе, он до сих пор не смог с этим справиться. Мне так хочется ему помочь. Хоть я и не могу спасти всех в этом мире, даже собственную сестру, я хочу протянуть руку помощи хотя бы этому человеку. Зачем мне это? Возможно, я просто хочу достать его из бездны отчаяния лишь по той причине, что вижу в его глазах отражение себя. Просто потому, что понимаю, насколько это может ранить. — Аня, — доносится голос Майи из селектора, отрывая меня от тяжелых мыслей, — тебя вызывает к себе Илья Сергеевич. — Спасибо, Майя, уже иду, — отвечаю я девушке и сразу же подрываюсь из-за стола. Интересно, что случилось? Шевцов впервые вызывает меня к себе через секретаря. Обычно… ах да, обычно я оказываюсь в его кабинете по собственной инициативе, потому что согласно регламенту все рабочие вопросы я решаю через Савельева, чтоб его. Постучавшись в дверь, я заглядываю в кабинет. Илья сидит и проглядывает какие-то бумаги, но, завидев меня, откладывает их в сторону, жестом приглашая к себе. Внутри все трепещет от одного взгляда на него. Теперь мне в самом деле очень многое становится понятно: и его поведение, и манера общения, и повадки. Все это лишь напускная бравада, за которой он пытается спрятать настоящего себя, чтобы его снова никто не ранил. Что ни говори, но мужчина, однажды получивший отказ от любимой женщины, еще долго будет терзать себя и пожирать изнутри. — Я что, совсем плохо выгляжу? — усмехается Илья и достает из верхнего ящика какие-то бумаги. — Ты смотришь на меня слишком жалостливым взглядом, — поясняет он, когда замечает непонимание в моих глазах. — А, — чешу я затылок, — нет, тебе показалось. Так, Аня, приди в себя. Не хватало еще, чтобы ты расплакалась прямо у него в кабинете от того, насколько сильно ему сочувствуешь. — Так зачем ты меня звал? — я ненавязчиво перевожу тему разговора. — Вот за этим, — он трясет в воздухе помятыми листами, которые я швырнула ему под нос в пятницу. — Тут все комментарии по существу, — Илья протягивает их мне. — Ого, — мои брови ползут вверх от удивления. — По-моему, один важный дядя мне говорил, что не читает статьи без подписи своего заместителя? — я проглядываю листы, на которых мелким угловатым почерком написана огромная куча замечаний. — Мне просто было нечем заняться на выходных, вот, решил убить время на досуге, — отмахивается Илья. — Ага, так я тебе и поверила. Но в любом случае спасибо огромное, — я широко улыбаюсь. — И извини, что так бесцеремонно ворвалась в твой кабинет тогда, я правда была в замешательстве. — Аня, может, написав однажды книгу про Антона, и можно получить наглядное пособие для мужчин «Как не нужно себя вести», но он профессионал своего дела. И если он говорит, что ты должна что-то переделать, то ты обязана его слушаться. Скажем так, у него свой подход, конечно, но он дает результат. Хотя с такой упрямицей, как ты, это может затянуться надолго, — Шевцов одаривает меня обворожительной улыбкой. — Хорошо. Пойду изучать, — я встаю со стула и уже собираюсь уйти к себе в кабинет. — По поводу свадьбы, — голос Ильи останавливает меня на полпути. — Она будет в эту субботу. Ты успеешь подобрать себе наряд? Дресс-код там стандартный: женщины — в вечерних платьях, мужчины — в костюмах. По поводу палитры ничего не было сказано, поэтому, думаю, сойдет любой цвет. — Есть, босс, сделаем в лучшем виде, — прикладываю я ладонь к виску и, отсалютовав ему, наконец подхожу к двери. Все даже проще, чем я думала. Тогда как пить дать буду в красном. Эта Алена умрет от ревности, завидев Илью с такой прекрасной дамой, как я. Ни одна женщина не будет чувствовать себя на коне, увидев своего бывшего в компании обворожительной спутницы, на образ которой у меня теперь есть бездонная кредитка Савельева. Довольно усмехнувшись своим мыслям, я отправляюсь в кабинет, дабы изучить то, что мне дал Илья.***
М-да, теперь я понимаю, почему Савельев ограничился одним емким «переделай». Местами саркастичные комментарии Ильи спускают меня с небес на землю. По факту из всего набора текста я могу оставить только цифры, и то не все. Если бы Шевцов не разжевал и не положил мне в рот каждую ошибку, боюсь, я билась бы над этой статьей до конца месяца. А то и дольше… Теперь я понимаю, почему он говорил, что у него нет времени читать мои опусы. Даже представить страшно, сколько времени Илья потратил, чтобы подчеркнуть каждый недочет и написать четкий комментарий по существу, да еще и так, чтобы я поняла и не задавала ему лишних вопросов. Неспроста он сидит в кресле главного редактора. Сейчас все мысли по поводу ребенка с золотой ложкой во рту рассеиваются, как туман на солнце. Без доли сомнений этот человек сделал себя сам, как профессионал так точно. Собравшись с мыслями и с жадностью проанализировав каждое слово Ильи, я открываю очередной вордовский документ и начинаю переписывать свою статью. «Меньше воды. Тебе на двух страницах нужно выложить анализ целого месяца». Это был его последний комментарий, и он прочно засел у меня в голове. Теперь каждый раз начиная новое предложение, я сто раз взвешиваю, стоит ли его писать и будет ли оно вообще к месту. Специфика ДжиАр все-таки сильно отличается от издания «В ногу со временем». Там не шла речь о четких и лаконичных анализах: мои колонки представляли собой лишь общий обзор тенденций, но никак не полноценный, структурированный и детальный анализ колебаний. Переучиваться на новый лад сложно, в разы сложнее это делать, когда уже есть сформировавшийся стиль письма. Но я буду стараться и в этот раз брошу в нахальную морду Савельева то, что он хочет видеть. По крайней мере, я хочу в это верить. Звук входящего вызова отвлекает меня от мыслительного процесса, и я раздраженно вздыхаю, но, увидев на экране фотку Наташи, сменяю гнев на милость. Подруга даже не здоровается, а сразу засыпает меня вопросами: — Что значит «мы будем грабить Савельева»? И вообще, какого черта ты взяла его кредитку? Умом тронулась? Я громко смеюсь в ответ. — Мать, не руби сгоряча. Я при встрече все объясню, но нам за пять дней нужно найти мне самое классное платье, которое только есть в Москве! — Анька, — по ее тону легко догадаться, что Наташа сейчас хмурится, — ты меня пугаешь. Сегодня же расскажешь мне все. Встречаемся на Охотке, окей? — Заметано, — довольно улыбаюсь я. С Авериной я точно не пропаду. Сколько светских мероприятий она уже посетила, сопровождая Шепелева, я даже посчитать не могу. Она точно знает, где найти подходящий образ, более того, она проведет мне еще и краткий экскурс в виде нотаций, как нужно себя вести на подобного рода мероприятиях. За ней уж точно не заржавеет.***
Так проходит еще одна рабочая неделя. В какой-то момент я ловлю себя на том, что моя жизнь медленно превращается в день сурка. Каждый день одно и то же: поездка на работу с Ильей, куча статей на проверку, вычитка рекламных макетов, отправка публикаций на верстку, затяжные битвы с Савельевым на поприще моей злосчастной статьи и встречи с Наташей в салонах вечерних платьев в поисках того самого. Его нам, к слову, удалось найти только в пятницу накануне мероприятия. Расплываясь в широкой улыбке, Наташка подскакивает с мягкого бархатного дивана и хлопает в ладоши. Ее глаза горят от восторга. И даже Никита, решивший впервые составить нам компанию, опускает каталог и довольно качает головой, обнажая белоснежные зубы. — Анька, — мечтательно жмурится Аверина, — это просто отвал всего! Она подбегает ко мне, ловко запрыгивает на подиум и начинает наворачивать вокруг меня круги, рассматривая каждую деталь платья глубокого винного оттенка. — Твой Шевцов точно дар речи потеряет… — Ага, а его бывшая вообще померкнет на твоем фоне, — подает голос подошедший к нам Шеп и расправляет приспущенные шелковые плечики моего наряда. — Цвет тебе очень к лицу. Бери, даже не раздумывая. Я разворачиваюсь к огромному зеркалу и критично оглядываю в отражении женщину, которую, кажется, вижу в себе впервые. Корсет с поддержкой приподнимает округлую грудь, подчеркивая ее и без того красивую форму; волан на груди придает дополнительный объем и добавляет воздуха и легкости; пояс из стразов Сваровски акцентирует внимание на тонкой талии; струящаяся юбка в пол из шелка и разрез по ноге делают меня визуально выше, а приспущенные плечики добавляют образу нежности и аккуратности. Это, определенно, то самое платье, надев которое, любая женщина будет невольно притягивать взгляды. Не только мужчин, но и женщин. — Ну что? — к нам подходит невысокая девушка-консультант, помогавшая мне справиться с корсетом. — Будете брать? Мне кажется, это платье вам очень к лицу, — она смущенно улыбается, переминаясь с ноги на ногу за моей спиной. — Да, мы его берем, можете нас оформлять, — командует Никита, на что консультант кивает и семенит в сторону кассы. — Ты даже не выслушал моего вердикта, — с наигранной обидой надуваю я губы. — В зеркало посмотрись. Видишь, у тебя на лбу там бегущая строка: «Мне так понравилось, что я даже язык проглотила от восторга». Что, не видишь? — брюнет подходит ко мне и, аккуратно повернув меня за плечи к зеркалу, тычет мне пальцев в лоб. — Ну, вот тут. Совсем не видно? В его глазах пляшут смешинки, за что он получает толчок локтем в ребро. — Убить меня хочешь? — смеется Шепелев, взъерошивая мои волосы, а я отмахиваюсь от него. — Да ну тебя, — ворчу я на Никиту. Хотя что уж говорить, тут он абсолютно прав: из всего многообразия платьев, которые я на себя примерила за последние дни, только это заставило внутри меня все трепетать, а сердце стучать от волнения. — Я тебе дам свои черные лабутены. И лаковый клатч, — Наташа довольно кладет руку мне на талию. — Будешь сногсшибательна, я тебе отвечаю! — Да я думала, что можно заехать и купить. Денег-то у меня сейчас куры не клюют. Аверина только качает головой: — Анька, ты же не хочешь стереть себе ноги в кровь? Мы же можем просто купить тебе новые туфли за счет Савельева, а разносить их успеешь потом, — заговорщически улыбается подруга. Я одобрительно киваю. Решено! Раз грабить, так грабить по-крупному. — Но для начала мы поедем в фирменный магазин Сваровски и купим тебе бижутерию. Так сказать, украсим торт вишенкой. Тем более не воспользоваться глазом-алмазом Кита, который в кои-то веки решил прошвырнуться с нами по магазинам, будет настоящим преступлением! Переодевайся скорее, — подмигивает она, хватает Никиту под руку и тащит его обратно на диванчик. Как же я все-таки люблю своих друзей. И хоть у меня их всего двое, каждый из них дороже всех бриллиантов мира.***
Весь следующий день проходит в бешеной суматохе и сборах: отвезти отпарить платье, начистить туфли до блеска, дождаться стилиста, которого мне услужливо забронировала Наташа, собраться… В этой бешеной гонке я даже не поняла, как прошел и сменился вечером день. Проходя мимо зеркала в прихожей, бросаю на себя последний взгляд. Оттуда на меня смотрит притягательная молодая женщина с нездоровым блеском в глазах. Сегодня она воплотит в жизнь свой план. Не зря же говорят, что месть — блюдо, которое подают холодным. За прошедшие пять дней моя голова успела остыть, чтобы сделать все возможное и невозможное, чтобы испортить праздник, который с замиранием сердца ждет любая женщина с самого детства. Выйдя из подъезда, я сразу же замечаю Илью, облокотившегося на капот своей машины и что-то увлеченно разглядывающего в телефоне. Услышав звук захлопнувшейся двери, он резко оборачивается и замирает. Так же, как и я. На меня с восхищением смотрит высокий, широкоплечий мужчина, одетый в черный смокинг зауженного силуэта с контрастным шалевым воротом. А черная бабочка, выделяющаяся на фоне белой рубашки, придает его образу торжественный вид. Шелковистые волосы уложены, по своему обыкновению, идеально. Его губы трогает улыбка, и Илья направляется ко мне. Подойдя вплотную, он еще раз пробегается по мне оценивающим взглядом и на одном выдохе говорит: — Аня… У меня, признаться честно, нет слов. Его реакция вгоняет меня в краску. — Спасибо, — смущенно отвечаю я. — Ты тоже прекрасно выглядишь. Я замечаю слегка накренившуюся бабочку и заботливо поправляю ее. — Думаю, вполне можешь сойти за жениха, — неловко посмеиваюсь я. — Спасибо, — он берет мою ладонь и прикладывает ее к губам, отчего мое сердце заходится в пляске. — Ты очень красива, Аня. И я очень благодарен тебе за то, что ты согласилась пойти со мной, — полушепотом произносит он, а у меня перехватывает дыхание. Я слабо улыбаюсь, после чего Илья берет меня за руку и ведет за собой. И впервые за последние две недели я снова чувствую невероятное притяжение к этому мужчине. Как ни крути, но химию, случившуюся между нами, невозможно держать под контролем. С физикой, которая происходит каждый раз, когда мы касаемся друг друга, невозможно бороться. А чувства, накрывающие с головой от его касаний, невозможно держать в узде. И сегодня мне это как нельзя кстати на руку. Я покажу этой Алене, какого мужчину она растоптала, унизив его чувства и разбив ему сердце. Ты пожалеешь обо всем, что сделала с этим человеком.