***
Если Орловой приходит что-то в голову, она никогда не отступает от своих планов. Вынудив меня стырить ключи у Ильи, она в тот же день сделала их дубликат и вернула оригинал мне. К слову, вторую пару ключей от своей квартиры я ей вручила тогда же, чтобы Илона могла забрать у меня из дома торт. Надеюсь, довезет она его в целости и сохранности. Учитывая ее агрессивную манеру вождения, я сильно переживаю за ягодную композицию, которую очень кропотливо выкладывала целый час. Но не будем о плохом… Мы с Ильей успеваем к самому началу летучки. И, только войдя в конференц-зал, сразу же ловим на себе косые взгляды коллег. Отовсюду слышатся шепотки, пока мы идем к своим местам. Илью это крайне забавляет, о чем свидетельствует играющая на его губах ехидная улыбка. Я же лишь недовольно фыркаю. И какое им вообще дело до нашей личной жизни? Проходя мимо Олеси, краем уха слышу, как она вполголоса обращается к Кате: — Кажется, у кого-то было веселое утро. Посмотри, как они лоснятся от удовольствия. Как думаешь, сколько раз он ей присунул? Вот же зараза. Остановившись за ее спиной, я наклоняюсь к девушкам и с силой дергаю за спинки кресел. Мило воркующая парочка ойкает в унисон и поворачивается ко мне. Я расплываюсь в желчной ухмылке: — С утра два, поэтому задержались. Но у нас еще весь вечер впереди, — едко говорю я, желая придушить их собственными руками. — Дамы, вы бы вместо того, чтобы чужую личную жизнь обсуждать, за своей последили. Или что, у вас она настолько скучная, что вы только и можете обсасывать наши с Ильей отношения? Я пристально смотрю Олесе в глаза. Вот же неугомонная. И чего она постоянно цепляется ко мне? — Зависть — очень плохое чувство, Олеся. И как бы ты этому ни противилась, девушка Ильи — я, а на таких, как ты, он никогда даже не посмотрит, — мои слова задевают ее: она меняется в лице, на нем теперь отчетливо читаются злоба и презрение. — Ты слишком высокого мнения о себе, — цедит она сквозь зубы, сжимая кулаки. — Высокого мнения о себе здесь только ты, если позволяешь себе так открыто обсуждать личную жизнь своего непосредственного руководителя, — слышу над ухом голос Шевцова и оборачиваюсь к нему через плечо. — Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я не в курсе. Просто я не хочу ставить тебя в неудобное положение, отчитывая финансового директора перед всем офисом за пренебрежительное отношение к руководству. Он кладет руки мне на плечи и легонько сжимает их, словно желая утихомирить бушующий внутри меня гнев. — Я ясно выражаюсь? — от его стального тона по спине бегут мурашки. Не думала, что он в курсе. — Более чем, — сдержанно отвечает блондинка, нервно дергая плечами. — Такого больше не повторится. Прошу прощения. — Вот и чудненько, — Илья одаривает ее обворожительной улыбкой, а меня, придерживая за талию, уводит в сторону. — Аня, тебе вовсе не обязательно реагировать на нее, — шепчет он мне на ухо. — Я не могу не обращать на нее внимания! — я раздуваюсь от возмущения. — Эта Скворцова вымораживает меня! Так бы и выдрала ее патлы к чертям собачьим! Была бы моя воля, прямо сейчас бы ее отмудохала! — Я в тебе ни секунды не сомневаюсь, но давай ты это сделаешь на нейтральной территории? Я даже достану для тебя боксерские перчатки. Я усмехаюсь. Вот же дурак. Легонько толкаю его локтем в ребро, а он улыбается и, чмокнув меня в висок, стремительно направляется во главу стола. — Коллеги, прошу прощения за небольшую заминку! — он громко хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — Давайте приступим. Антон, что мы имеем по итогам недельной работы? Шевцов снимает пиджак, вешает его на спинку кресла и садится за стол, подворачивая рукава рубашки. — Вот сводка по обзорам, — Савельев подает Илье папку, которая до этого лежала перед ним. — Туда же докинул предложения Ани по поводу центральной статьи, которые мы обсудили на вчерашней летучке. Если что-то понравится, дай знать, либо в понедельник устроим мозговой штурм, чтобы определиться с основным вектором движения. Илья кивает, открывая папку, и быстро проглядывает содержимое: — Сам что думаешь? — не отрывая взгляда от бумаг, спрашивает он. Илья преображается на глазах. Сейчас во главе стола сидит главный редактор, с которым я встретилась в первый день: задумчивый и острый взгляд, сосредоточенное выражение лица, нахмуренные брови — все это свидетельствует о его высокой концентрации. Сразу было понятно, что Илья относится к тому типу людей, которые, только касаясь работы, кардинально меняются. Их мысли сосредоточены только на деле. Их ничего не может отвлечь. Сейчас есть только он и насущные вопросы журнала. — Думаю, самые годные темы — это анализ нового пакета санкций или же переговоров с Китаем. Плюсы и минусы, будущее и открывающиеся горизонты, — задумчиво отвечает Антон, откинувшись на спинку кресла. — Как вариант, можно постараться их объединить. Как ни крути западные санкции вынудят нас еще больше сотрудничать с Китаем и, кстати, в таком случае, — он пододвигает Илье еще одну распечатку, — можно попробовать сократить обзор рыночных индексов и добавить в раздел с аналитикой китайский рынок. Тогда получается примерно такой план публикаций. — Неплохо, — качает головой Илья. — Долго думал? — Это наше с Аней совместное творчество, — довольно усмехается Антон, отчего Шевцов еле заметно дергает плечом, и это, конечно же, не укрывается от меня. Вот же глупый ревнивец, это же всего лишь работа. Мои губы трогает слабая улыбка. Кажется, в его голове я уже окончательно принадлежу ему, иначе как еще объяснить такое поведение? — Хорошо, я понял. Как только изучу, дам обратную связь, — спустя пару минут размышлений Илья довольно откидывается на спинку кресла. — Паша, что у тебя с вариантами для разворотов? Невысокий щупленький мужчина оживляется, заслышав свое имя, и подходит к Илье с большой папкой. Протянув ее Шевцову, он подходит к ноутбуку, вставляет флешку и включает слайды с презентацией разворотов для следующего номера. — В общем, вот что у меня имеется на данный момент. Предлагаю организовать фотосъемку на следующей неделе, как только определимся с центральной статьей, — начинает он, перелистывая слайды один за другим. Художественное сопровождение и стилистика ДжиАр всегда были на высоте. И это все благодаря стараниям Паши, нашего художественного редактора. Утонченный минимализм с нотками абстракции невольно притягивает взгляд. Мне всегда было интересно, что должно происходить в голове у людей, способных выдать такой уровень современной фотографии, которая говорит сама за себя и полностью подчеркивает смысл написанных слов. Возможные макеты для разворотов вызывают бурное обсуждение среди редколлегии журнала, и эта рабочая атмосфера, пропитавшая воздух в помещении, порождает невероятный трепет в груди. Да, может, здесь работают не самые хорошие люди с точки зрения человеческих качеств, но они действительно профессионалы своего дела. Когда я смотрю на эти активные громогласные обсуждения, в ходе которых каждый пытается высказать и доказать свою точку зрения, я невольно заражаюсь этим настроем и вступаю с ними в полемику. Создание глянцевого журнала — процесс непростой и очень трудоемкий. Ты не можешь предлагать и отстаивать посредственные идеи, если хочешь продвинуть свежий выпуск, получить хорошие цифры продаж и поддержать безупречную репутацию издания. Ты должен, нет, ты просто обязан творить, искать новые источники вдохновения и развиваться в своем направлении. Я очень благодарна Антону за то, что он позволил мне поехать в Германию. И хоть его скрытые мотивы не подразумевали, что я найду море вдохновения, именно так и случилось. Мне так радостно на душе от того, что, вооружившись знаниями и мыслями западных коллег, я могу предлагать их здесь с поправками на российскую реальность. А усиливает эффект эйфории то, что каждый в этом зале действительно внимает моим словам. Даже Антон, который раньше смотрел на меня свысока, сейчас прислушивается и берет мои мысли себе на заметку. Правда, не все. Стоит отдать ему должное, он правда профессионал и знает, что делает. Сейчас его комментарии и критика кажутся мне действительно объективными и по существу. Может, раньше я просто упиралась рогом и не хотела его слышать? Надо будет пораскинуть мозгами на досуге. Рабочий день, — половину из которого заняла летучка, — очень быстро подходит к концу, и вот мы с Ильей идем к его машине, а я уже потираю руки в предвкушении вечера. Осталось, правда, незаметно напроситься в гости, где, согласно недавнему сообщению Орловой, его уже все ждут. Даже фотоотчет прислала. Да уж, Илья, определенно, будет в «восторге» от того, что его холостяцкая квартирка превратилась в усеянное разноцветными шарами и гирляндами нечто. Хмыкаю себе под нос. Оказавшись в машине, я поворачиваюсь к Шевцову и подпираю рукой подбородок. Краем глаза заметив мое взволнованное выражение лица, Илья оборачивается и вопросительно кивает. — А давай вместе повесим фоторамку у тебя дома? — предлагаю я. — Аня, я думал, мы с тобой сходим куда-нибудь, — задумчиво отвечает он. — Честно говоря, в день рождения не особо хочется сидеть дома… — Ну, давай повесим и поедем кутить всю ночь напролет? — играя бровями, настаиваю я. — Ну, для ночного кутежа я уже слишком стар, — смеется Илья. — Но если тебе так неймется, так уж и быть. Поехали, — соглашается он, а я лишь довольно киваю, удовлетворенная тем, что получила желаемое. Тот, кто придумал пятничные вечерние пробки в центре Москвы, заслуживает, чтобы ради него организовали отдельный круг Ада, на котором он будет стоять в вечной пробке и слушать нетерпеливые и до жути раздражающие сигналы машин. Вот интересно, на что эти товарищи надеются? Что чем сильнее они будут жать на гудок, тем быстрее пробка рассосется? Делюсь этими размышлениями с Ильей, а он отшучивается в ответ. Мне с ним так комфортно. Я могу озвучить любую ерунду, которая только может родиться в моей воспаленной фантазии, и не переживать, что он покрутит пальцем у виска и назовет меня совсем дурной. Что бы я ни говорила, он всегда внимательно меня слушает: даже когда я рассказываю о своих глупых и дурацких снах, посещающих меня по ночам, даже когда отвлекаю его от дороги. Он вовсе не раздражается, когда я прошу его притормозить, потому что какой-то пожилой человек только подходит к пешеходному переходу, хотя Илья успел бы уже сто раз проехать, пока старичок доковыляет до черно-белой «зебры». Однажды я даже вынудила Илью выйти из машины и помочь бедной бабушке с тяжелыми пакетами перейти дорогу на нерегулируемом пешеходном переходе. И каждый раз я восхищаюсь тем, насколько доброе и открытое у него сердце. И как Алена могла променять тебя на какие-то деньги? Это же так до смешного глупо… Одернув подвернувшееся платье, я в очередной раз обращаюсь к Илье: — Ты не думал все же рассмотреть вариант передвижения на метро? — глядя на стоящие в пробке машины через затонированное стекло, безучастно спрашиваю я. — Не поверишь, это очень сильно сэкономит твое драгоценное время… — Знаешь, когда я с тобой, мне даже три часа стоять в пробках не в тягость, — с улыбкой отвечает он. — Я уже давно поняла, что терпение у тебя слоновье. Мало того, что вообще меня терпишь, так еще и готов три часа торчать наедине со мной в замкнутом пространстве, — мой заигрывающий тон заставляет Илью пропустить смешок и повернуться ко мне. В его глазах сверкает нездоровый огонек. Твоя проницательность не перестает меня удивлять. — У тебя есть что-нибудь попить? А то я в этой пробке усохну быстрее, чем цветок в Сахаре, — сопровождаю свой вопрос театральным вздохом. Какого черта мы уже час плетемся к Шевцову домой? — Там должна лежать бутылка с водой, — кивает он на задние сидения. И тут мою голову посещает безумная идея. Знаю, наверное, так делать не совсем красиво, но я не могу сопротивляться умостившемуся на моем плече чертенку. Ну что, проверим, насколько хороша твоя выдержка, Шевцов? Быстренько отстегнувшись, я ловко юркаю между спинок передних сидений и, уткнувшись коленом в подлокотник, а руками опершись на задние кресла, изгибаюсь в спине. Длина моего платья достаточна, чтобы не светить всеми своими прелестями, но в то же время вынуждает Илью тяжело вздохнуть. Уверена, он закусил губу. Попался. Довольно улыбаюсь, когда его ладонь обжигает холодную кожу моих ног. Внутри меня все начинает гореть. Он поднимается все выше по внутренней стороне бедра, и я вздрагиваю, стоит ему легко провести рукой по моей промежности поверх нижнего белья. Черт, и кто еще тут попался… — Ах! — я рвано выдыхаю, как только он нажимает на возбудившийся комочек нервов. — Шевцов, ты сущий дьявол! — шиплю я, получая невероятное удовольствие от его ласк. Действительно, чем же еще можно заниматься в пробке? — Кажется, ты первая начала, — задорно отвечает Илья. Я усмехаюсь. Да уж, угодила в собственную ловушку. Молодец, Аня, ничего не скажешь. — Но мне нравится, — довольно смеется он, а я лишь опускаю голову, устремляя взгляд в пол. Нет уж, если так продолжится, никакой вечеринки не будет. Я отымею его прямо в лифте! Резко дернувшись, я в мгновение ока возвращаюсь на свое место, прерывисто дыша и периодически поглядывая на лоснящегося от удовольствия Шевцова. Вот же хитрец… — Нечестно играешь, — с напускной обидой надуваю губы я, скрещивая руки на груди. — Аня, — Илья одаривает меня озорным взглядом, — нечестно играешь ты, отвлекая водителя от дороги. Я лишь не дал тебе зайти дальше, а то, боюсь, пробка бы здесь растянулась надолго, — его улыбка заставляет меня заливисто смеяться. Вот же дурак. И что мне с тобой делать? — Ладно, — отмахиваюсь я, вволю насмеявшись. — Тогда оставим увеселительные мероприятия до дома, — и, закинув руки за голову, упираюсь взглядом в красные задние фонари впереди стоящей машины. — Кажется, ты водичку забыла взять, — ехидно напоминает Шевцов, на что я лишь закатываю глаза. — Илья, мне очень жаль людей, которые будут стоять за нами, если я все же потянусь за бутылкой, так что постараюсь не усохнуть. Спустя полтора часа с начала поездки мы наконец добираемся до места назначения. Выйдя из машины, я потягиваюсь и жмурюсь от удовольствия. Как же хорошо размяться и как же приятно, когда майская прохлада колышет волосы. Мне так хочется вдохнуть полной грудью. Жаль, что сковывающее грудную клетку чувство не позволяет этого сделать… Быстро отправив Илоне сообщение, что мы уже на месте, я догоняю идущего к подъезду Илью. Помню, как в прошлый раз я пришла сюда с тяжелым сердцем и каким разбитым и потерянным был Илья. К счастью, я уже давно не видела его таким. Кажется, в последний раз это было на свадьбе Андрея и Алены. Может, в тот день он действительно поставил для себя жирную точку в тех отношениях и отпустил прошлое? Может, среди нас двоих не готова теперь только я? Эта мысль больно щемит в груди. Оказавшись возле двери его квартиры, Илья проворачивает ключ и пропускает меня вперед. Быстро раздевшись, мы проходим по коридору в сторону зала, как внезапно зажигается свет и со всех сторон слышатся радостные голоса, поздравляющие Илью с днем рождения. Шевцов замирает и оглядывается, пытаясь понять, что здесь творится. На его лице застывает полное непонимание происходящего — это выдает его ошарашенный взгляд. Завидев Илону в колпаке и с дудкой во рту, громко хлопающей в ладоши, Илья сбрасывает с себя оцепенение и звонко смеется. Оказавшись около нее, Шевцов обнимает Илону. — Братишка, поздравляю тебя с днем рождения! Ты уже большой мальчик, в следующем году будем отмечать твой юбилей и скорый выход на пенсию! — весело говорит брюнетка, мягко отстраняясь. — А пока расти большой, не будь лапшой, радуй родителей и не обижай сестренку! — Буду стараться, но насчет последнего ничего не обещаю… — улыбается он, а потом, задумавшись на мгновение, продолжает: — Как ты оказалась в квартире? Я, кажется, не давал тебе второй комплект… — У меня просто есть засланный казачок! — задорно отвечает она, стреляя глазами в мою сторону. — Мы с ней отлично сработались! — Аня, — усмехается Илья, — ты просто нечто. И как ты это провернула? Я лишь кладу руку на его плечо и, встав на носочки, шепчу на ухо: — Женщины — очень коварные и хитрые существа, Илья. Так что будь осторожнее. Вдруг украду у тебя что-нибудь еще, а ты даже и не заметишь, — я заигрывающе прикусываю мочку его уха. Он подхватывает меня за талию и, прижав к себе, так же тихо отвечает: — Знаешь, ты уже незаметно украла у меня кое-что. Догадываешься, о чем я? Его слова меня смущают, а сердце пропускает удар. Но я бы не была собой, если бы просто стушевалась и промямлила что-то невнятное в ответ. — Конечно. Украсть у тебя победу над Зевсом было не так уж и трудно, — усмехаюсь я и, поцеловав его в щеку, вырываюсь из крепкой хватки. Мы встречаемся взглядами, и каждый из нас осознает, что мы прекрасно друг друга поняли. Я — его намек, а он — что мои слова — лишь защитная реакция, за которой я скрываю правду. Мы дарим друг другу многозначительные улыбки, после чего таки заходим в зал к собравшимся ради Ильи гостям. Вечеринке быть!***
Илона всегда умела организовывать вечеринки на уровне. Помимо элементарного сбора гостей, она даже позаботилась, чтобы у нас была небольшая развлекательная программа, ради которой пригласила ведущего, диджея, наняла кейтеринг и даже бармена, который весь вечер балует общественность крутыми авторскими коктейлями и зрелищной подачей. И я не перестаю весь вечер удивляться, насколько же внимательной сестрой оказалась Орлова. Даже не общаясь с братом на постоянной основе последние несколько лет, она сумела собрать в его доме только тех людей, с которыми Илья чувствует себя комфортно и расслабленно. Благодаря этому здесь царит дружеская атмосфера праздника, где с каждым можно пообщаться на злободневные темы, повеселиться и пошутить. Квартира Шевцова словно оживилась и наполнилась уютом, которого здесь не было раньше. И эта мысль греет душу. Может, со временем Илья действительно сможет оправиться от травмы, которую нанесла ему Алена, и зажить жизнью, которая была до нее. Я бы очень хотела, чтобы тот Илья, которого он спрятал в потаенных уголках своей души, снова вышел на свет. И если верить словам Илоны, ее брат понемногу снова открывается миру. Без оглядки на свое гребаное прошлое. Алена — худшее, что могло случиться в жизни такого человека. И я всеми фибрами души ненавижу ее за то, как безжалостно она растоптала Илью. Таким людям нет прощения. И как бы мне ни было неприятно от того, как себя со мной повел Алексей, я готова это стерпеть. Заслужила? Безусловно. Я наговорила его сестре в день свадьбы много нелицеприятных слов и, без сомнений, испортила ей праздник. Но я с уверенностью могу сказать: я готова вытерпеть это еще не один раз, если снова смогу сделать Алене больно. Она тоже это заслужила. — Анька, чего грустим? — ко мне подбегает запыхавшаяся от танцев Илона и ставит на стол пустой бокал. — Витек, повтори! — обращается она к бармену, который орудует на кухне Шевцова как у себя дома. Парнишка кивает и в следующую же секунду наполняет ее бокал красным вином. — Жду свою самбуку, — я поворачиваюсь к ней на барном стуле и натягиваю на лицо улыбку. Да уж, невеселые мысли и правда поглотили меня с головой. — Решила сегодня разнообразить свои отношения с алкоголем. Да и вискарь, который здесь предлагают, в глотке долларовыми купюрами встанет. — Блин, я и забыла, что ты у нас по дешевому пойлу выступаешь, — Орлова бьет себя ладонью по лбу. — Хотя я думала, что Илья смог переманить тебя на светлую сторону. — Вербовщик из него так себе, — саркастично хмыкаю я, заставляя Илону прыснуть со смеха. — Да и потом, я не готова отдавать двадцать пять тысяч за восемнадцатилетний Макаллан, который очень быстро спустится в туалет. — Анька, так и не тебе отдавать за него деньги. У моего братца бабок куры не клюют, — отмахивается Орлова. — Кстати, Антон сказал, что ты квартиру в ипотеку взяла. Поздравляю, это круто! Но нафига ты ее сама выплачиваешь? Попросила бы Илью, он бы ее в два счета покрыл. От ее слов меня передергивает. Конечно, вряд ли она пыталась меня задеть, учитывая, что Илона всегда очень легко относилась к деньгам. Наверное, это издержки того, что она росла и воспитывалась в обеспеченной семье, не зная слова «нет». В отличие от меня. — Илон, — мой тон становится несколько серьезнее, — я сама хочу купить себе квартиру. И не быть перед Ильей в долгу… Но Орлова не позволяет мне договорить, перебивая на полуслове: — Ой, Ланская, я тебя умоляю. Перед кем ты будешь в долгу? Вы же с ним встречаетесь! Я вообще уже присматриваю себе платье на вашу свадьбу, — она снова заливается смехом, упиваясь своими розовыми фантазиями. — Илона, — тяжело вздыхаю я, потихоньку вскипая, — я встречаюсь с твоим братом не потому, что он может закрыть мою ипотеку, а потому что я его люблю! — взрываюсь я и сразу же осекаюсь. Осознав, что я только что ляпнула, прикладываю ладонь к губам. Что на меня нашло? Да я бы в жизни ради спектакля не сказала ничего подобного! Я что, только что вслух призналась в своих чувствах к Шевцову? Твою же мать… Я даже себе не могла признаться в том, что чувствую, и умышленно игнорировала голос сердца. Я не хотела говорить об этом не то что вслух, даже мысленно. Воровато оглядываюсь в надежде, что рядом с нами не было лишних ушей, но мой взгляд сразу же перехватывают до боли знакомые карие глаза, в которых плещется нескрываемое тепло вперемешку с удивлением, а на губах играет лукавая улыбка. Черт бы его побрал! У Шевцова определенно скрытый талант оказываться в нужном месте в нужное время… — Извини, — смущенно отзывается Илона. — Я порой совсем не думаю, что говорю... Но я так рада, что рядом с братом настолько искренняя и честная женщина! Орлова резво соскакивает со стула и кладет руки мне на плечи, заставляя с трудом отвернуться от подошедшего к нам Ильи. — Ань, я правда очень благодарна тебе за то, что ты делаешь Илью счастливым. Рядом с тобой он так меняется, — она искренне улыбается и поворачивается к Шевцову. — А ты, братишка, не смей ее потерять! А то я тебя собственными ручонками придушу! — и показательно демонстрирует в воздухе свою угрозу. — Ты свои детские лапки побереги, — Илья присаживается рядом со мной. — Не переживай, Илон, этого не произойдет. Она даже если и захочет потеряться, я ей не позволю. Илона одобрительно кивает и, плавно покачивая бедрами, оставляет нас с Шевцовым наедине. Черт… и что мне ему говорить? — Илья, я… — только хочу начать оправдываться, как он качает головой. — Всего лишь спектакль, верно? — ехидно спрашивает он, а я опускаю взгляд в стол, рассматривая собственные пальцы. Чувствую, как мои щеки горят от смущения, а бешено колотящееся сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Да, — смиренно отвечаю я. Мне нечего ему сказать. Это так неловко… — Играла ты очень убедительно, — продолжает Илья. — Я даже на секунду в это поверил. — За убедительную игру ты платишь мне немаленькие деньги, — горько усмехаюсь я, всеми силами желая спрятаться за тонкой картонкой нашего спектакля. И на кой черт я решила играться с чувствами? Так нельзя. Их не удержать под контролем. Тем более, если рядом такой мужчина. Внутри все сжимается от досады. Хотя… Даже если бы я знала о последствиях, в любом случае согласилась бы на эту авантюру. Я готова расплатиться за жизнь Алисы своим разбитым сердцем. — Аня, а почему ты сразу не попросила меня закрыть твою ипотеку? — Илья взмахом руки подает бармену знак, чтобы тот обновил его бокал с виски. — Я ведь по факту и так ее закрываю. — Не говори о том, чего не знаешь, — раздраженно огрызаюсь я. От его слов мне становится невероятно больно. У меня уже не осталось сил врать ему в лицо столь наглым образом. Все деньги, которые мне платит Илья за все это притворство, идут исключительно на лечение Алисы. Ипотека тут и рядом не стояла, за нее я плачу со своей честно заработанной зарплаты, оставляя сущие копейки на проживание. Мне так хочется ему об этом рассказать… Мои мысли прерывает Витек, который ставит передо мной бокал с самбукой и кофейными зернами. Очень вовремя. Он поджигает спиртное и, немного покрутив, переливает содержимое в другой бокал. — Извини, у меня тут дела, — с натянутой улыбкой говорю я Илье, непрозрачно намекая, что тема закрыта. Не моргнув и глазом, я выпиваю ликер, вдыхаю пары самбуки из первоначального бокала и разжевываю кофейные зерна. Алкоголь приятно опаляет горло и разливается внутри теплом. Жмурюсь от удовольствия и приятного послевкусия аниса и пережеванного кофе. Балдеж! Иногда мне кажется, что я уже совсем скоро обзаведусь женским алкоголизмом. И хоть я прекрасно понимаю, что гублю свое здоровье и прожигаю жизнь в алкогольном забытье, я не хочу что-либо менять. Только так мне удается расслабиться и забыть о навалившихся проблемах. Да, алкоголь — не лекарство, а лишь средство ухода от невыносимой реальности. Внезапно меня берут за руку и дергают на себя, вынуждая соскочить со стула, на котором я очень удобненько просиживала свою пятую точку. Я раздраженно открываю глаза и устремляю немигающий взгляд на Илью, который, по-видимому, усиленно пытается прочитать мои мысли. Не получится. Я не позволю. — Аня, я тебе не верю, — цедит он сквозь зубы и, увидев немой вопрос на моем лице, продолжает: — Скажи честно, для чего тебе деньги? Ты же их не на ипотеку тратишь. — А тебе-то откуда знать? — усмехаюсь я, силясь не выдать дрожь в голосе. — Более того, не задавай вопросы, на которые не хочешь услышать ответ. — Нет, Аня. Ты не права, — раздосадованно хмурится Илья. — Да, поначалу я правда не хотел... Но сейчас все изменилось! Ответь, прошу тебя, — в его голосе слышится мольба. Внутри все замирает, и если бы не звонок в дверь, заставивший меня вздрогнуть, я бы утонула в глазах Шевцова, сдавшись под натиском. Я вырываюсь из его хватки и отхожу на пару шагов. — Я открою дверь, — я указываю пальцем себе за спину и сразу ретируюсь из его поля зрения. Единственное, чего я хочу, — это привести сбившееся дыхание в норму и утихомирить рой кружащихся мыслей. Нельзя поддаваться чувствам. Нельзя быть столь честной. Я и так наговорила лишнего. Сколько я себя помню, я всегда умело справлялась с эмоциями и уж тем более держала язык за зубами, когда это необходимо. Так было всегда. До встречи с Ильей. Каждый раз, когда я нахожусь рядом с ним, внутри меня что-то меняется. Такое ощущение, что я подсознательно хочу быть с ним искренней. Честной. Открытой. Вести себя так же, как и он. Но могу ли я позволить себе такую роскошь? Подойдя к двери и взглянув на экран домофона, я замираю. А они что здесь забыли? Вряд ли Илона их приглашала. Внутри меня в секунду зарождается буря, готовая смести все на своем пути. Да как они посмели заявиться на порог этого дома? Снова слышится звонок. Вот же неугомонные! С остервенением распахиваю дверь и встаю в позу, скрещивая руки на груди. Дальше они не пройдут. Просто не имеют права. Сверлю незваных гостей грозным взглядом. Вот бы испепелить их огнем, бушующим в моей груди. — Чего приперлись? Вам тут не рады, — злобно цежу я сквозь зубы. — Или ты пришел обновить макияж? — хмыкаю я, глядя на зелено-желтую рожу Алексея. — Очень остроумно, — отмахивается Леша. — Мы к Илье. Где он? — Тебе-то какое дело? Подарок принес? — фыркаю я. — Если так, то оставь тут, я потом выброшу в мусоропровод. — Аня, добрый вечер, — вежливо здоровается Андрей, а меня передергивает от звучания своего имени. — Позови, пожалуйста, Илью. У нас к нему деловой разговор. — А какие дела у него с тобой могут быть? — с насмешкой уточняю я. — Что, хочешь поинтересоваться, как удовлетворить Алену? Так я тебе подскажу: зарабатывай больше, а то она никогда не будет удовлетворена, что бы ты ни вытворял с ней в постели. Моя желчь разъедает все вокруг. Мне так хочется облить их грязью и задеть за живое, что я не в силах сдержаться. — Ланская, ты там умерла, что ли? — за спиной слышится недовольный хриплый голос, а в следующую секунду справа от меня появляется Савельев. Он облокачивается о дверной косяк и делает глоток виски. — Вот те на, — удивленно тянет он. — Честно говоря, я не ждал вас так скоро. По делу пришли или как? — Так ты в курсе, для чего мы здесь? — раздраженно спрашивает Алексей, одаривая Антона враждебным взглядом. — Что, шавку с цепи спустили? — Шавка здесь только одна, и та стоит за порогом, — не отстает от своего оппонента Савельев. — Ну, так что? Какое у вас дело? Развлекательная программа уже закончилась, вы немного опоздали. — Нам нужно поговорить с Ильей, — спокойно повторяет Андрей, а от меня не укрывается, с какой силой он сжимает кулаки. Кажется, это напускное спокойствие дается ему из последних сил. — Записывайся у Майи, часы приема по личным вопросам у него в среду и пятницу с трех до четырех, — отмахивается Антон и уже тянется к дверной ручке, но Андрей хватает его за руку и резко дергает на себя. — Савельев, хорош комедию ломать. Я еще раз говорю, нам нужно поговорить с Ильей! — рявкает Андрей наконец, Антон в ответ только усмехается. — Слышишь, клоун, клешни свои убрал от меня, — шипит Антон, — иначе я тебя разукрашу так, что и мокрого места не останется. — Что у вас тут происходит? — громкий бас разрезает накалившуюся обстановку, заставляя нас всех резко обернуться. — Андрей, Леша, что вы тут забыли? Илья недовольно подходит вплотную и сбрасывает с Антона руку Андрея. — Руки распускать будешь в другом месте, — холодно отрезает он, опаляя брата ледяным взглядом. — Нам нужно поговорить, — сухо отвечает Андрей. — Говори, — кивает Илья, скрещивая руки на груди. — Здесь?! — Ты же не думаешь, что я впущу вас в квартиру? — Шевцов скептически разглядывает брата. — Более того, я знаю, для чего вы приехали, так что разговор будет коротким. — Илья, — шумно вздыхает Андрей, — какого черта ты творишь? Ты не имеешь к холдингу никакого отношения. Сам же ушел, так зачем теперь лезешь в наши дела? — Может, ты забыл, так я тебе напомню: даже если я и ушел оттуда, двадцать пять процентов акций холдинга все так же принадлежат мне. Или ты думал, что и я дальше позволю вашей троице воровать бабки из-под носа моего отца? — Илья изгибает бровь в удивлении. — Мы ничего не воруем, — вклинивается в разговор опешивший от такого заявления Алексей. — Да что ты? — самодовольно усмехается Илья. — Слишком самонадеянно с вашей стороны полагать, что я полный придурок и ничего не смыслю в финансах. Если я работаю с глянцем, это не значит, что я не могу свести дебет с кредитом. Не держите меня за идиота. — Ты сам держишь себя за идиота, Илья. Сейчас ты ведешь себя как обиженный ребенок, у которого отобрали конфетку, — злобно цедит Андрей. — Если хотел отомстить, надо было думать раньше, а не спустя несколько лет. — Да? — с наигранным удивлением спрашивает Шевцов. — А ты в курсе, что месть — это блюдо, которое подается холодным? Да и потом, я не собирался к вам лезть, пока Леша лично не нарушил мои границы. Или он не поделился с тобой нашим разговором на свадьбе? От презрительного взгляда, которым он буравит Андрея, у меня по спине бегут мурашки. Илья сейчас непредсказуем. Его невозможно прочесть. Я могу лишь догадываться, что творится у него в голове, но я могу с уверенностью сказать одно: грядет буря. И если она сейчас разразится громом и молнией, ничего после себя не оставит. — Я честно его предупредил, что вышвырну вас из холдинга, — не ослабляет напора Илья, — поэтому пакуйте вещички. Очень скоро я проведу внеочередное собрание акционеров. Как думаешь, взрослые дяди и тети сильно расстроятся, когда узнают, что недополучают примерно двадцать процентов от прибыли? Андрей нервно дергает плечами. Их вражда практически осязаема. Отчаяние Андрея отчетливо виднеется в глазах, остервенелая злость Алексея искажает его лицо, а презрение Ильи прослеживается в каждом его жесте. Неужели деньги могут сотворить с человеческими взаимоотношениями такое?.. — Ты готов подставить брата ради какой-то шалавы? — Алексей смеряет меня убийственным взглядом и снова смотрит на Илью. — Таких, как она, в Москве целый ворох. Или она так хорошо делает горловой, что ты не можешь держать себя в руках? — Ты совсем конченый?! — гневно рявкает Илья, схватив его за ворот куртки. — Жизнь тебя совсем ничему не учит? — А тебя? — насмешливо уточняет Алексей. — Тебе же выбрали жену из нашего общества. Там все предельно прозрачно, и твои деньги ей к черту не сдались. Так зачем ты якшаешься с отбросами вроде нее? — он кивает в мою сторону, а я невольно сжимаю кулаки с такой силой, что ногти больно впиваются в ладони. Вот урод. — Отбросы здесь только вы с Аленой, — шипит Илья, — а про Аню не смей говорить больше ни слова. Я ясно выражаюсь? — Илюха, блять, — взвывает волком Леша, — ты совсем слепой? Что в ней такого, чего не может дать тебе Лиза? Ты совсем ослеп? Она же просто тянет из тебя бабки! — Не тебе ее осуждать, — отрезает Илья. — Сейчас же извинись перед Аней, иначе я за себя не ручаюсь. — Я тебе уже говорил, что у таких, как она, не собираюсь просить прощения, — с нескрываемым презрением выплевывает Алексей. — Ань, может, уйдешь отсюда? — я вздрагиваю, когда Антон касается моего плеча, и перевожу на него полный печали взгляд. Он смотрит на меня с сожалением, словно извиняется за то, что я все это услышала. Мне так невыносимо грустно от того, что я сейчас вижу. Мне так больно смотреть на разъяренного Илью, готового разорвать стоящих на пороге людей в клочья. И я снова задаюсь вопросом, почему мир так жесток. Почему люди так циничны, почему ослеплены лишь жаждой наживы? Почему готовы ранить словами, убивать душу другого человека своими меркантильными поступками, воровать? А самое страшное, что таким людям всегда будет мало… Им всегда будет нужно еще и еще. Вдруг Антон всучает мне свой бокал, поворачивается к уже просто орущим друг на друга мужчинам и ныряет в гущу событий. В мгновение ока он набрасывается на Андрея, который со спины хотел ударить Илью — тоже мне добропорядочный мужчина, — а Шевцов блокирует удар Алексея, который не выдерживает накала страстей и пускает в ход кулаки. Сейчас разворачивающаяся на моих глазах картина похожа на сцену из лучших фильмов Тарантино. Они уже не кричат друг на друга, а просто молча обмениваются ударами, получая новые ссадины на лицах и руках. Я уже хочу метнуться в квартиру и позвать кого-нибудь, чтобы их разняли, как дверь лифта открывается и оттуда грациозно выплывает Алена. Завидев сие зрелище, она замирает, а в следующую секунду с криками бросается к мужчинам, похожим на разъяренных львов. — Что вы делаете? — верещит она. — Успокойтесь! — Не лезь к ним! — я хватаю ее за руку и оттаскиваю от Андрея с Антоном. — Или хочешь, чтобы тебе тоже прилетело? — Сама не лезь! — орет на меня Алена, выдергивая запястье из моей хватки. — Они снова из-за тебя сцепились? — едва ли не плачет девушка. — Я без понятия, из-за чего они сцепились, но, прошу тебя, не трогай их. Сама же ненароком пострадаешь! Хотя какая мне разница, будет у нее фингал под глазом или нет? Мне в общем-то должно быть плевать на нее, ее физиономию и боль, которую ей случайно могут причинить в запале драки. На наши крики из квартиры выбегают несколько мужчин и, оценив обстановку, лишь пожимают плечами. Перекинувшись многозначительными взглядами, они кидаются разнимать четырех горемык, с трудом уклоняясь от слепых ударов и кулаков. — Я тебе еще раз повторяю, извинись перед ней! — кричит Илья с пеной у рта. Алексей едко смеется и снова сыплет в мою сторону кучу нелицеприятных оскорблений. — Ты совсем придурок?! — не унимается Шевцов, брыкаясь в чужих руках. — Отпустите меня, я его придушу! — Илья, успокойся! Посмотри на меня, эй! Слышишь?! — я подбегаю и встаю напротив него. В какой-то момент Илья, тяжело дыша, переводит на меня взбешенный взгляд. — Прошу, не надо. Он этого не стоит… Я подхожу ближе и кладу ладонь на его кровоточащую скулу. Глупенький, и чего ты опять полез на рожон? Внутри все сжимается от одного взгляда на Илью: порванная рубашка, сбитые кулаки, красные пятна на лице и груди, которые уже завтра станут синяками… Он сейчас похож на дикого зверя, которого посадили на привязь. Он предпринимает еще несколько отчаянных попыток вырваться из мертвой мужской хватки, после чего закрывает глаза и шумно вздыхает. — Отпустите меня, — уже более спокойно говорит Илья. — Я не буду его трогать, — смиренно цедит он, крепко сжимая кулаки. Его опускают. Он молча сверлит немигающим взглядом Алексея за моей спиной. Илья тяжело дышит, его плечи вздымаются от напряжения и кипящей внутри ярости. Будь его воля, он бы точно тут же поколотил Лешу. — Илья! — к нам подходит недовольная Алена. — Что вы с Антоном себе позволяете?! Шевцов вскидывает брови от такой претензии и переводит на нее озадаченный взгляд. В его глазах стоит немой вопрос. А я начинаю заводиться от одного ее голоса. Это ты что себе позволяешь? — Они же пришли просто поговорить. Зачем ты с кулаками на них бросаешься? — Ты меня что, отчитываешь сейчас? — уточняет Илья, заставляя меня пропустить смешок. — Илья, ты не прав. Что с тобой случилось? Ты из-за нее снова кулаками машешь? На тебя это не похоже, — осуждающе качает она головой. Мое терпение на исходе и вот-вот лопнет. — Прежде чем лезть и что-то мне говорить, разберись в ситуации, — сухо отвечает Шевцов. Кажется, слова Алены раздражают и его. — А тут не в чем разбираться. Я вижу здесь твою девушку и как ты снова дерешься с моим братом. Тут все просто. Можно вырвать ей язык, чтоб заткнулась? Вряд ли меня кто-то за это осудит. — Ну, так если ты такая умная, может, предложишь ему извиниться? — вставляет свои пять копеек Антон. — А за что ему извиняться? Она же не извинилась передо мной, когда облила помоями на моей же свадьбе, — Алена высокомерно задирает нос. — А мне не за что перед тобой извиняться, — фыркаю я. — Или ты хочешь, чтобы я извинилась за правду, которую озвучила? — О какой правде ты говоришь? — А тебе повторить? — встаю на дыбы я. — Я думала, у тебя только со слухом проблемы, но, судя по всему, памятью Бог тебя тоже не наградил. — Слушай, ты, — она вплотную подходит ко мне, «грозно» глядя на меня голубыми глазюками, — ты не имеешь права так со мной разговаривать. Посмотри на себя и на меня! Да я, если захочу, в два счета избавлюсь от тебя! — Да? А чем ты от меня отличаешься? — с иронией спрашиваю я. — Ты, может, забыла, откуда сама вылезла? Не зазнавайся, ты выглядишь смешно и глупо. Не пытайся самоутвердиться за мой счет. — Смешно и глупо здесь выглядишь только ты, — Алена дергает плечами. — Я прекрасно вижу, что ты рядом с Ильей только из-за его денег. Я знаю, как устроены такие женщины, как ты. Меня не обманешь, — ее губы изгибаются в злобной усмешке. Она думает, что победила? Очень смешно. Я лишь фыркаю в ответ и выплескиваю ей в лицо остатки виски, который впарил мне Савельев. Ее лицо вытягивается от удивления, сама же Алена только и может, что возмущенно разевать рот в попытке что-то сказать. — По себе не суди, — едко отвечаю я. — Единственная шлюха, которая здесь встречалась с Ильей ради денег, это ты, и мне тебя очень жаль. Чтобы проебать такого мужчину ради мешка с бабками, нужно быть конченой дурой. Проваливай отсюда нахуй, и чтобы я ноги твоей рядом с ним больше не видела, — шиплю я змеей. — Ты совсем не соображаешь, что творишь? — придя в себя, Алена орет мне в лицо и резко толкает в стену. Бокал выскальзывает из моих рук и разбивается на сотни маленьких осколков. Ровно так же, как и мое терпение. Ярость ослепляет меня, а бушующий доселе внутри гнев наконец вырывается наружу. Дальше все происходит настолько быстро, что никто из присутствующих не успевает среагировать: я сгребаю ее за плечи и бью коленом под дых, отчего Алена падает на колени, прижимая руки к животу, и безуспешно хватает ртом воздух. После этого я сразу же наматываю ее волосы на кулак и тяну вверх, вынуждая поднять голову и посмотреть мне в глаза. Я сокращаю расстояние между нашими лицами и опаляю ее кожу своим дыханием. — Я прекрасно соображаю, что творю. Еще раз повторяю: если ты посмеешь открыть свою хлеборезку в мой адрес, я тебя уничтожу на месте, — желчно цежу я сквозь зубы. — И на будущее тебе скажу: мне плевать, сколько у Ильи денег. Я рядом с ним не из-за жажды наживы, в отличие от тебя. Если бы ты не была слепа, то увидела бы, какой прекрасный мужчина был рядом с тобой, но ты предпочла жалкого рохлю, который даже заступиться за тебя не в состоянии, когда на его глазах тебя поливают грязью и сравнивают с подстилкой, — припоминаю я ей стычку с Илоной. — Вы, действительно, стоите друг друга. Желаю всего самого плохого в вашем гнилом браке, — выплевываю я ей в лицо и, отпустив волосы, разгибаюсь. Она плачет навзрыд, но мне плевать. Ловлю на себе ошарашенные мужские взгляды и, довольно хмыкнув, возвращаюсь в квартиру. В дверях стоит обалдевшая Илона, а в ее глазах щенячий восторг. Уже через секунду она громко хлопает в ладоши и заливисто смеется. — Анька, ты просто чума! — восхищенно верещит она у меня над ухом, пока мы идем по коридору. — Как ты ее уделала, я прямо в шоке! Отныне женские бои без правил будут моим любимым видом спорта! Да уж, эту вечеринку я запомню надолго. Направляюсь к бармену за очередной порцией самбуки, чтобы утихомирить свой пыл и наконец расслабиться. Вообще-то у меня на сегодняшний вечер были совершенно другие планы, и драка в них уж точно не входила…***
Остаток вечера проходит в разряженной обстановке. Спустя час после случившегося об этом уже даже никто не вспоминает. За исключением Орловой, которая весь вечер ходит и восхищается моими навыками самообороны, вплоть до самого своего отъезда. Да уж, жизнь с Алисой, которая все время занималась какими-то единоборствами и боксом, не прошла для меня бесследно. Каждый раз возвращаясь с тренировок, сестра учила меня разным приемам и оттачивала на мне свои навыки, словно на боксерской груше. Эх, вот бы снова вернуться в ту беззаботную жизнь… Смаргиваю подступившие к глазам слезы и продолжаю ковыряться в аптечке в поисках перекиси, зеленки и пластырей, недовольно бубня себе под нос ругательства. Я очень надеюсь, что приглушенный свет в спальне скрывает от проницательных глаз мою тоску, вызванную воспоминаниями о сестре. Илья сидит на кровати, внимательно наблюдая за моими дерганными движениями, и улыбается. — Нашла! — я ловко выхватываю из аптечки упаковку лейкопластырей и придвигаюсь к Илье. Он позволил мне добраться до своих ран только сейчас, спустя два часа после инцидента. Он щурится, только я касаюсь смоченным перекисью ватным диском его щеки. Я улыбаюсь. — Глупенький, — причитаю я, — вот кто тебя просил лезть к этому идиоту? — я пристально смотрю ему в глаза, как будто найду в них ответ. — Моя дорогая Аня, — ласково говорит он, а мое сердце на секунду замирает, — никому не нужно просить меня набивать кому-то морду, если тебя оскорбляют в моем присутствии. Неужели ты до сих пор этого не поняла? — Илья, но ты же понимаешь, — я тяжело вздыхаю, обрабатывая его скулу зеленкой, — что он не стоит твоего здоровья и нервов? — вижу в его глазах смешинки. — Я сказала что-то забавное? — Нет. Просто ты такая милая, когда ворчишь. Ничего не могу с собой поделать, — отмахивается Шевцов. Я лишь фыркаю в ответ. Неисправим, ей Богу. — Вместо того, чтобы кулаками махать, мог бы просто закрыть дверь перед его носом, — бурчу я. Расстегнув рубашку, я принимаюсь обрабатывать ссадину на груди. Он вздрагивает, когда я касаюсь его кожи зеленкой. — Так тебе и надо. Будешь знать, как в драку лезть, — не унимаюсь я, а его улыбка становится все шире и шире. — Аня, так ты и сама недалеко ушла, — ехидно намекает он на мою стычку с Аленой. — И вот нужна она была тебе? Чего сама полезла? — В отличие от тебя, Шевцов, — я убираю лекарства обратно в аптечку и ставлю ее на пол возле кровати, — я вышла оттуда победителем, — раздуваясь от гордости, я задираю нос, на что он прыскает со смеха. — Аня, если бы меня не оттащили, я бы тоже вышел победителем. — История не знает сослагательного наклонения. Но все же, — в мгновение я становлюсь серьезной, — спасибо тебе большое, что заступился за меня. Я это очень ценю. — Спасибо в карман не положишь, — он ложится на бок и подпирает голову рукой. — Скажи мне лучше вот что: то, что ты говорила Илоне и Алене — это правда? Я замираю и устремляю невидящий взгляд в одну точку. И что мне ему сказать? Сердце пропускает удар, а потом набирает обороты. Чувствую, как щеки пылают от смущения, и если бы не приглушенный свет в спальне, яркий румянец выдал бы меня с потрохами. — Аня, не молчи, — просит Илья, а я вздрагиваю и поворачиваюсь к нему не в силах вымолвить ни слова. — Ты со мной не ради денег, ведь так? — я обреченно киваю в ответ. — Тогда почему? — Илья, все непросто, — вздыхаю я. — Поначалу мне и правда были нужны лишь деньги… Но сейчас все по-другому. Даже если ты перестанешь мне платить, я останусь рядом до тех пор, пока ты не попросишь меня уйти со сцены. Мне действительно нужны эти гребаные деньги, но я не хочу, чтобы ты думал, что дело только в этом. Ты прекрасный человек и самый удивительный мужчина из всех, кого я только встречала. Именно поэтому я сейчас здесь, а не ушла с остальными, когда праздник закончился. Я больше не в силах нещадно врать ему в глаза. — Тогда для чего тебе нужна такая сумма? — он снова садится и берет мои руки в свои. — Аня, что у тебя случилось? Я хочу тебе помочь. Он прожигает каждую клеточку моего тела своим пристальным взглядом, от которого у меня перехватывает дыхание. Рассказать ему? Нет, еще не время… — Илья, я не хочу об этом говорить, — отнекиваюсь я. — Позволь мне самой разобраться со своими делами. Я не хочу быть обязанной тебе еще больше. Ты и так мне очень помогаешь, — я с трудом сдерживаю дрожь в голосе. Шевцов подсаживается ближе и, убрав прядь волос мне за ухо, кладет ладонь на мою щеку. От места соприкосновения по телу расходятся разряды тока. Мне так хорошо рядом с ним, что я хочу забыться в этом моменте навсегда. — Аня, я дам тебе еще немного времени, — серьезно говорит Илья, — но если я увижу, что ты не справляешься, а, поверь, я это увижу, я решу твои проблемы без твоего согласия. Ты меня поняла? — Поняла, — чуть ли не пищу я в ответ, вжимая голову в плечи. — Хорошая девочка, — довольно кивает Шевцов. — И спасибо тебе за твою честность, — в его темных глазах плещется безграничное тепло. — Думал, что снова услышу от тебя что-то из серии «мои дела тебя не касаются», — он чешет макушку, смущенно улыбаясь. — Я просто больше не в силах тебе врать. Ты ужасный человек, заставил меня нарушить данное тебе слово, — горько усмехаюсь я. — Аня, ты нарушила его в тот момент, когда дала мне его, — говорит он, — а потом продолжила нарушать сама того не осознавая. Я недоверчиво смотрю на него, пытаясь уловить смысл сказанных слов. — И сейчас, сказав мне правду, ты забросила в корзину решающий гол. Я проиграл, сдаюсь, — Илья поднимает руки, а внутри меня все обрывается. Почему именно сейчас? Я еще не готова к тебе, Шевцов. Что же ты, черт возьми, со мной творишь? Почему смотришь на меня так, что сердце разрывается от переполняющих к тебе чувств? Почему говоришь слова, которые сбивают дыхание? Почему улыбаешься так, заставляя меня возжелать запретное счастье рядом с тобой? Он берет меня за руку, притягивая к себе, и в мгновение ока я оказываюсь прижата к кровати. Чувствую его губы на своих. Его язык переплетается с моим, и внутри все трепещет, а я растворяюсь в его объятиях. Он гуляет руками по моей спине, расстегивая молнию платья, и в считанные мгновения ловко снимает его, ни разу не прервав поцелуй. Прямо-таки ловкость рук и никакого мошенничества. Илья одаривает поцелуями мою шею и зону декольте, впиваясь губами в нежную кожу и оставляя на ней засосы. Пальцами он изучает каждый изгиб моего тела, периодически по-собственнически и грубо сжимая мои ляжки и ягодицы. Его горячее дыхание обжигает, заставляя с головой теряться в ощущениях. Я стягиваю с него рубашку и принимаюсь за брюки, в то время как Шевцов расстегивает бюстгальтер, открывая доступ к моей груди. — Аня, — припадая к моему уху, шепчет Илья, — я по тебе безумно соскучился. Его слова щекочут душу, а мое нутро горит от ощущения его близости. Я уже не в состоянии формулировать свои мысли, а потому лишь шепчу что-то невнятное в ответ. Тепло наших тел отключает мой мозг. Я чувствую себя рядом с ним настолько хорошо, что хочу остаться в этом моменте навечно. Только вот сейчас химия между нами, отличается от привычной. Она уже не похожа на необузданную животную страсть. Она глубже. Она чувственнее. Она... осмысленнее? На долю секунды мне становится не по себе. Неужели сюда вплелись и наши чувства друг к другу? Я играю с его волосами, пока он прокладывает нежную дорожку из поцелуев от моей груди вплоть до интимной зоны. И как только он касается языком набухшего комочка нервов, с моих губ слетает первый стон. Шевцов знает, как доставить женщине удовольствие. Чувствую, как его пальцы проникают в мое горящее лоно, и изгибаюсь в спине. Я извиваюсь под его ласками, словно змея. Невозможно описать словами весь спектр ощущений, которые он во мне раскрывает. Как же я по тебе скучала, Илья. Он возвращается ко мне, оставляя легкий поцелуй на губах, и я решаю брать инициативу в свои руки. Заставив его лечь на спину, я зарываюсь носом в его шею и оставляю на ней след от укуса. Перемещаюсь к его лицу и впиваюсь в губы поцелуем, попутно находя рукой возбудившуюся плоть и сжимая ее тонкими пальцами. — Аня, — он рвано дышит мне в губы, — я очень тебя хочу, слышишь? — Илья, — я прикусываю мочку его уха, — умей ждать. Он пропускает смешок: — Ты невероятная женщина, Аня. Довольно усмехнувшись, я спускаюсь ниже, оставляя поцелуи на его торсе и, смочив головку слюной, беру член в рот. Илья тяжело дышит, а я получаю истинное удовольствие от осознания, что ему нравится все, что я делаю. Так тонко чувствовать своего партнера в постели дорогого стоит. Наша с Ильей совместимость в этом смысле просто идеальна: нам не нужно ничего говорить, ведь каждый из нас прекрасно знает, как доставить другому неподдельное удовольствие. Он зарывается рукой в мои волосы и помогает мне подстроиться под свой ритм. Я ловко справляюсь с его размерами и играюсь языком с его головкой, Шевцова же вздрагивает каждый раз, когда шершавая поверхность касается тысячи нервных окончаний. Наконец я решаю, что пора переходить от прелюдии к основному действию. Интересно, а он практикует ППА? Вот и проверим. Хищная улыбка касается моих губ ровно в тот момент, когда я перекидываю ногу через бедра Ильи и ловлю на себе его удивленный взгляд. Интересно, что сейчас творится у него в голове? Я аккуратно опускаюсь на твердую мужскую плоть и запрокидываю голову, томно вздыхая от приятного ощущения заполненности. Слегка поерзав и привыкнув к размерам, я медленно двигаюсь, постепенно наращивая темп, с которым насаживаюсь на него. Илья принимает вертикальное положение и впивается в мою шею, покусывая ее и заставляя все внутри меня гореть с еще большей силой. Его руки жадно гуляют по моему телу, сжимая все, что попадется на пути. Мы двигаемся в унисон вплоть до того момента, пока Илья не перехватывает инициативу и я не оказываюсь под ним. Приоткрываю глаза и встречаюсь с вожделенным взглядом, пожирающим меня без остатка. В его глазах я вижу свое отражение и море чувств, которых доселе не видела никогда. Ни в одном мужчине. Это не просто похоть. Помимо животных инстинктов, в его глазах сияют тепло, искренность и чувственность. Внутри все сжимается. Я никогда не была в постели с мужчиной, который так смотрел бы на меня. От этого взгляда екает сердце, а внутри разливается тепло. Сейчас обнажены не только мы. Сейчас обнажены наши души. Переплетаясь в эту самую секунду, они не оставляют нам ни единого шанса на отступление от наших чувств. А ты хитрец, Шевцов. Теперь я понимаю, почему ты хотел, чтобы в подобные моменты близости я смотрела тебе прямо в глаза. Ты первый нарушил слово, о котором сам же меня и попросил… Я отчетливо чувствую, как он с каждым разом все глубже входит в меня, и я уже на грани, чтобы взорваться и разлететься на тысячу маленьких осколков. Я сейчас могу с уверенностью сказать, что нет ничего лучше, чем делить ложе с человеком, к которому у тебя есть чувства. Да, секс с Ильей — самое лучшее, что у меня было, но как только в нашу постель ворвались чувства, он стал еще живее и красочнее. Потрясающий калейдоскоп чувств и чувственности, ощущений и эмоций, потерянного разума и затуманенного сознания. Еще несколько глубоких толчков, и меня пронзает сладкая судорога. Буквально через пару мгновений Илья выходит из меня и спускает теплое семя мне на живот с протяжным стоном. Он берет рубашку, валяющуюся неподалеку, и вытирает с меня доказательство нашей близости, после чего обессилено падает рядом. Притянув меня к себе, он прижимается губами к моему виску и лениво перебирает мои волосы, заставляя внутри все трепетать от нежности этого момента. Сейчас есть только мы. Мы и наши чувства. Поддавшись этой атмосфере, я тихо шепчу: — Знаешь, Илья, мне порой кажется, что я влюбилась в тебя с первого взгляда, — и глупо улыбаюсь, переплетая наши пальцы. — Так ты уже не отрицаешь, что влюбилась? — так же тихо спрашивает Шевцов, а я чувствую, как его пульс ускоряется. — Не отрицаю, Илья, — подаю я слабый голос. Меня с головой накрывают приятная сонливость и сладкая истома. Я жмурюсь от удовольствия и зарываюсь носом в его шею. Его запах несравним ни с чем. Такой любимый. Такой до боли родной. — Было бы нечестно делать вид, что я ничего к тебе не чувствую после того, как ты поднял белый флаг. Он пропускает смешок. — Аня, нам с тобой еще предстоит разговор, — гладя меня по волосам, ласково говорит Илья, — но я еще раз повторюсь: я буду ждать тебя столько, сколько тебе понадобится. Потому что, кажется, я доигрался настолько, что бесповоротно в тебя влюбился. Его слова щемят сердце. Илья, я не заслуживаю твоей искренности. Я не заслуживаю твоих чувств. Как может человек, утративший право на счастье, быть рядом с таким потрясающим мужчиной? Ты прав, поговорим об этом завтра. Сейчас мне слишком хорошо, чтобы думать о подобном. Единственное, чего я сейчас хочу, — это заснуть в твоих объятиях.