«Ну и где он, черт возьми, шляется?»
Этот вопрос не давал покоя Ферри уже как минут десять. Нервно вздыхая, он смотрит на наручные часы. Пятнадцать минут. Он вновь вздыхает и, чтобы немного отвлечься, поправляет галстук, а потом и белоснежную салфетку на столе, возле блестящей от пустоты тарелки. Вокруг него шумели посетители, сновали официанты в белоснежных фраках — живые декорации ресторана придавали ожиданию Ферри некий странный шарм. Но самому Брайану было не романтических образов, абсолютно. Сидя за пустым столиком, в компании блестящих ложек, вилок и не вскрытой бутылки шампанского, он ждал Ино. Но звуковой гений, как оказалось, не обладал особой пунктуальностью и имел обыкновение опаздывать на любые сборы. Или, быть может, он специально игнорировал сегодняшнее приглашение в ресторан, ибо цель этой встречи — обсудить непростую обстановку в группе? Ферри не знал точно, и предпочел неприятным раздумьям еще более неприятное ожидание. Прошло ещё двадцать минут. Двадцать пять. Полчаса. Наконец, терпение Брайана закончилось. Резко поднявшись, он ещё раз внимательно осмотрел всё убранство ресторана. Надежда угасала. Вместе с ней возросло сильное желание снять напряжение. Хотелось выкурить все сигареты в пачке. Ни о чем другом не думая, Ферри вытаскивает эту самую пачку с сигаретами, зажигалку и быстрым шагом уходит из уютного, теплого помещения ресторана на холодную, неприветливую улицу. Зажигались первые звезды. Сумрак темнел, соседствуя с враждебно ярким светом фонарей и окон домов. Брайану тоже был противен искусственный свет. Как и маленькие мотыльки, он стремился во мрак, бродя по темному, слабо освещенному тротуару. Закурив, он неспешно направился в небольшой парк, что так манил спокойствием и тишиной; тут хотелось затеряться, привести свои мысли в порядок. Хотелось успокоиться и забыться. У тротуара, близ высоких железных ворот жуткого, готического типа, слабо сияли огни автомобилей. Мотыльки клубились у фонарей. Зелень в парке благоухала летним цветочным ароматом, слегка разбавленным горьким привкусом сигаретного дыма. Всю красоту и великолепие наступающей ночи Ферри пропускал мимо глаз. Взгляд его не за что не цеплялся, лишь плавал в неясном тумане раздумий. Солист бы и дальше продолжал блуждать в неясной мгле размышлений, если бы случайно не наткнулся взглядом на слабо освещенный силуэт. Небольшая фигурка, всего в нескольких шагах от него, неподвижно сидела на траве, у тротуара, приподняв левую руку над головой. Едва тронутый светом профиль незнакомца показался Ферри знакомым. Хотя нет, откуда? Брайан встряхнул головой, будто пытаясь выкинуть из головы странные мысли. — Что только люди не делают в парках, — вслух сокрушался он. — Согласен. — вдруг отозвалась неподвижная фигура. — Вон та парочка, к примеру, собралась совокупляться в кустах. Какая знакомая манера общения. Брайан присмотрелся повнимательнее и похолодел — от злости и изумления одновременно. — Ино? — Привет, Брайан, — спокойно, как ни в чём не бывало, отозвался звуковой гений. Его рука опустилась и Ферри смог разглядеть зажатый в пальцах диктофон. — Что ты тут, черт возьми, делаешь? Я уже битый час жду тебя в ресторане. А ты, как я вижу, и не собирался даже! — Ох, прости-прости, — виновато улыбнулся Ино, поднимая взгляд на Ферри. — но мог бы ты вести себя чуточку потише — их спугнешь. — Кого? — не понял солист. Ино промолчал. Во взгляде его читался ответ. Ответ, который незримо скрывался среди ветвей и травинок; ответ, что тихо и нежно стрекотал, напевая во мраке свою пронзительную песню. — Цикад. Ты спугнешь цикад. Не знал, что они обитают в здешних парках. — Поэтому ты решил проигнорировать моё приглашение в ресторан? — Я готовился, — Ино показательно погладил ладонью поблескивающие в темноте лацканы темного пиджака. — но, увы, эти дивные создания захватили моё внимание. И я решил записать их прекрасную колыбельную. — Но зачем? — удивился Ферри. — тебе другой музыки что ли мало? — Эта музыка в разы утонченнее, чувственнее. Проникновеннее. — не спеша объяснил Ино. — Она красива. Понимаешь, дорогой Брайан, красота соткана из музыкальных элементов, из таких ничтожно маленьких волн… — Но на красоту обычно смотрят, — заявил Ферри. Звуковой гений с интересом и непониманием вскинул левую бровь. — Разве? Красоту можно и услышать. — Ино похлопал ладонью по пыльной тротуарной плитке, предлагая солисту присесть. — Попробуй. — Что именно? — Послушать. Красоту. Брайан устало пожал плечами. Деваться ему было некуда. — Что ж, попробую. Вздохнув, он подсел к звуковому гению. Погрузил пальцы в траву, выпрямился — и закрыл глаза. Тишина, которую он тут же услышал, обволокла наступивший мрак. Тишина, разбавленная всевозможными глухими и далекими звуками: автомобильный гул, нежный шелест листьев и ветвей, эхом доносившиеся изредка вскрики птиц. Разнообразные ночные мелодии. Но сладкой колыбельной цикад и тем более какой-либо красоты Брайан не услышал. — Кроме возни за парком я ничего не слышу. — не открывая глаз сообщил он. Но всё-таки решил вновь вслушаться в темную тишину. Дать своим чувствам и слуху второй шанс. И не зря. — А теперь? — услышал солист знакомый голос во мраке. После этих слов Брайан почувствовал вдруг, как на его руку нежно ложится теплая ладонь. Холодные пальцы медленно поглаживают костяшки его пальцев. И что-то в душе Ферри переменилось. Мрак приобрел свои очертания, музыка заиграла — не здесь, там, где-то в глубине сердца. Неужели, это та самая красота? Брайан крепко сжал чужую руку. Будто боялся потерять того самого проводника в мир звуковых волн и элементов. Боялся потерять эту красоту. Боялся потерять… — Ино. — Брайан открывает глаза и видит совсем близко светлые глаза звукового гения. Кажется, он немного смутился резкому «пробуждению» коллеги. Улыбнувшись, он отвел взгляд и указал на диктофон в своих руках. — Запись всего на два часа. Но если подшаманить магнитофонами и прогнать повторно через пленку… то можно продлить запись на шесть часов. — И зачем тебе только такая длинная композиция? Брайан поднялся на ноги. Ино, неохотно, тоже встает и устремляет свой взгляд в звездное небо. — Никогда не знаешь, когда пригодится тебе та или иная мелодия. — он взглянул на Ферри. — думаю, обратно в ресторан идти смысла нет. Пожалуй, пойдем-ка мы по кроваткам, мой дорогой Брайан.***
Уже в отеле, лёжа в кровати и рассматривая в окне редкое мерцание звезд, Брайан понял, что не сможет уснуть. Странная музыка продолжала еле слышимо звучать в его сердце — чувства не давали покоя. Они будто хотели вырваться наружу, прорваться сквозь тихую тьму. Но гордость и сомнения не давали им этой возможности. Поэтому музыка билась в сердце, она вновь хотела соприкоснуться с красотой. Брайан всё мучался. Минуту, полчаса, час. Сон всё никак не шел. Вздохнув, он перевернулся на другой бок. На соседней кровати, где-то в метре от него, зарывшись лицом в одеяла, тихо посапывал звуковой гений. Сон его был крепок и лишен сновидений. Ферри вдруг понял, как можно побороть его бессонницу. — Ино… Ино. — тихо взывал он спящего парня. Не помогало. Брайан решил повысить голос. — Ино! — А, что? — как ошалелый, Ино спрыгивает с постели, но потом в недоумении опускается, и с тем же недоумением в полураскрытых глазах вопрошает: — Что случилось, дорогой мой? — Бессонница. — коротко пояснил Ферри. — помню, ты записывал пение цикад. На диктофон, вроде как. Два часа записи, думаю, вполне хватит. Сонный Ино минуты три пытался понять просьбу солиста. Наконец, он кивнул, всё поняв и сообразив. Сполз с постели и поплелся во тьму соседней комнаты. Через пару минут на полу, возле кровати Ферри, уже лежало два магнитофона, катушка с пленкой, диктофон. Звуковой гений, сидя на полу, клевал носом, но руки его делали машинальные манипуляции над оборудованием. — Ох, совсем же забыл подшаманить над записью. — тихо вспоминает вдруг Ино. Продрав глаза ладонями дабы хоть немного проснуться и видеть, он тянется ко второму магнитофону. — Сейчас исправим… — Не надо. Мне и этой хватит. — пытался остановить его Ферри. Бесполезно — пальцы звукового гения уже нажимали на какие-то кнопки. — Не издевайся над собой и магнитофонной пленкой, пожалуйста. — Спи. Нечего беспокоится. — сонным голосом прерывает Ино. — Спокойной ночи. — Как знаешь. Спокойной ночи. Вздохнув, Брайан вновь поворачивается к окну. Тихая трель цикад тут же зазвучала в комнате. Медленно, она переплеталась с играющей в сердце музыкой. Колыбельная цикад. Мелодия, от которой глаза закрывались сами, сон приходил будто из ниоткуда. Усталые глаза сомкнулись сами, а открылись лишь с приходом лилового, прохладного утра. Утро. Брайан сам не понимал, как быстро пролетела ночь; словно мгновение. Открыв глаза, он лениво потянулся, сел в постели с ногами. Протирая глаза, сонно произнес: «Доброго утра, Ино» — и страшно изумился. — Ино… Ты вообще спать ложился, Ино? Звуковой гений неопределенно кивнул головой. Он сидел на том же месте, что и вчера. В той же позе. Окруженный блестящей, черной пленкой, запутавшийся в ней, как мотылек в сетях паутины. — Да, спал, — отозвался после недолгого молчания Ино. — двадцать три минуты. В остальное время я редактировал запись, вносил изменения… Шесть часов прекрасной колыбели цикад! Как тебе такое, дорогой мой?.. Звуковой гений широко и звучно зевнул, не дав Ферри возможности ответить. — Надобно всё перегнать на пленку и прокрутить по новой. — начал было Ино. Но голос его резко заглох. Смыкая глаза, он начал стремительно клониться к полу. Брайан вовремя подхватил его. Слабого, неподвижного и почти ушедшего в мир снов. Такого худого и одновременно тяжелого. Осторожно подхватив его, Брайан берет его на руки, поднимает и с такой же осторожностью укладывает на свою кровать. В ответ на это звуковой гений что-то невнятно бормочет. — Не бережешь ты себя, Ино, — вздыхает Ферри, укрывая парня своим одеялом, бережно поглаживая его острые, выпирающие плечи. — Совсем не бережешь. И всё ради каких-то цикад, подумать только! — Не только ради них. — услышал Брайан слабый шепот под одеялами. Тонкая рука бесшумно поднялась и опустилась на руку солиста. — Нет. Ещё ради красоты. Музыка вновь заиграла в сердце. Брайан вздрогнул, будто бы осознав что-то важное и немыслимое. Крепче сжав ладонь звукового гения, Ферри пристроился к нему чуть ближе. Чинно сидя у края кровати, он охранял крепкий сон парня. — Брайан! Скажи ты уже Энди, чтобы он не пил столько кофе — мне не хватит! — раздался вдруг в дверях гневный вопль. Бородатое лицо недовольного Фила появилось и тут же озадаченно застыло, застав странную, но милую картину. — Прятать надо лучше, — прошипел ему Ферри. Фил продолжал неподвижно стоять и пялится на него. — Брысь! И не вопи так громко, пожалуйста. Манзанера пожал плечами и быстро исчез из комнаты. Через пару минут в дверях появился уже Энди. И в отличии от Фила, он резко замолк и, всё осознав, с сочувствием вздохнул: — Снова он всю ночь редактировал новый материал для записи? Брайан кивнул. — Да, — ответил тихо он. — пытался создать красоту. И, боюсь, у него это получилось.