***
« Если будешь сидеть смирно и не ёрзать, то я выпрошу тебе самый крепкий, сногсшибательный коктейль! Возможно, с текилой.»
С этими словами Фил выпрыгнул из фургона, пересчитал взглядом всё оборудование, что удалось уместить внутри машины. Итак, всё на месте. После взгляд роуди переместился на Ино, что сидел на одной из незагруженных пока коробок: вид понурый, физиономия не довольная — простуда не к спеху, так еще на кой черт ему сдалась эта блевотина, которую и алкоголем-то назвать тяжело. — Хорошо, — пожимает плечами Манзанера, — найду тебе смачную негритянку на вечер. Звуковой гений слегка переменился в лице, но всё равно выглядел достаточно мрачновато. Тем временем в фургон затолкали все нужное и группа начала подготовку к отъезду. В этот раз фургонов было два. И один из них был катафалком. Настоящим катафалком. Откуда раздобыл Маккей машину такого назначения никто так и не отважился узнать. Третьим негодованием Ино, из-за которого он ходил с кислой миной, был как раз-таки этого мрачного вида фургон, ибо звуковому гению предстояло ехать именно в катафалке. Абсолютно пустом катафалке, среди инструментов и оборудования. Скука смертная. Благо, записная книжка всегда при себе. Наконец со всеми ящиками разобрались, и Ино, подобно оставшемуся грузу, запихнули в катафалк. В дороге звуковой гений слушал разговоры Фила и водителя — те опять завели тему редких экзотических напитков и соли — и следил за тем, чтобы на его ноги не обрушилась гитара или синтезатор. Так прошло, наверное, часа два, но для Ино время тянулось омерзительно дольше. Потом резкий толчок назад — и машина притормозила. Фил что-то пробурчал и полез открывать дверь. — Посиди пока тут, хорошо? — Перед тем, как выйти сообщил роуди Ино, — мы сейчас сгоняем до первого фургона, обговорим всё, и вернемся. Дверь, если что, открыта, так что можешь прогуляться-проветриться. Скажу Биллу, чтобы открыл ее сейчас! Билл — водитель, что сидел всё это время напротив Манзанера — тоже вышел из кабинки. Двери захлопнулись, стало тихо. — Прогуляться было бы отличной перспективой, — поразмышлял вслух Ино. Ноги у него затекли — так долго сидеть! Размять бы косточки, и, может быть, подцепить какую-нибудь красотку на вечер. Звуковой гений привстал. Потянулся что было возможно в таком небольшом пространстве, и стал медленно пробираться к выходу. Навалился всем весом на двери — и ничего. Дверь не открывается. Удивительно. Звуковой гений озадаченно отступил, взял наполовину отломанную дверную ручку и потянул на себя. «Возможно, я просто забыл в какую сторону дергать.» — мелькнуло в его голове. Но дверь так и не поддалась. Странно. Возможно, надо подождать Билла — откроет дверь и да здравствует свобода! Ино отполз чуть подальше, ближе к стенке, возле чехлов для гитар, — и затаил дыхание. Принялся ждать. Минута, две, три, десять — тишина. Никого нет. Никто не спешит открывать фургон, похоже. Звуковой гений напрягся: неужели про него забыли? Надо подождать Билла, наверное Фил опять втянул его в свои бессмысленные разговоры. Прошло еще минут двадцать. Тишина внутри давила и раздражала, снаружи было глухое, едва слышимое эхо, как будто фургон застрял где-то в забытой лесной глуши или в степи. Ино сидел среди инструментов, постукивая по футляру и исступленно наблюдал за наручными часами. Билла все не было. Неужели про него, звукового гения, всё-таки забыли?! Ино, конечно, не думал паниковать. Но у паники явно были другие планы: медленно, она начала атаковать голову клавишника. Он начал думать о весьма подозрительных вещах. «Интересно, есть ли у меня клаустрофобия? Или это только мнимый страх?». Вжавшись спиной в стенку фургона, в молчаливом ожидании, Ино думал о различных видах фобий и о разновидностях замкнутых пространств. Наконец к нему пришло осознание того, что надо отсюда выбираться. И начать это делать следует с малого. — Эй, выпустите меня. Откройте фургон! — По-началу тихо произнес звуковой гений. Тишина. С каждой новой фразой голос его становился все отчетливее, громче. И тревожнее. — Откройте. Откройте, черт возьми, этот фургон! Он со всей силы ударил ладонью по стенке. — Эй, живо! Откройте! Вы там рехнулись что ли все?! Живо откройте! Еще один удар. Чехол от гитары с глухим ударом меланхолично упал на пол. — Откройте! — голос клавишника перешел в истеричные вопли. — Откройте, мать вашу! Иначе… Иначе я… Я!..***
— Я наконец попробую какой-нибудь отменный коктейль! Есть тут мохито или что-нибудь с текилой? — Фил, — Энди скрыл свою улыбку за рекламным буклетом, — здесь продают только пиво. Не подав вида, Манзанера пожал плечами и вернулся к распаковке оборудования. В работе время неслось быстро — прошло чуть больше часа. Сцена подготовлена, инструменты настроены, оставались лишь мелочи. Фил сновал туда-сюда, успешно справляясь с обязанностями роуди. Дикое желание выпить алкоголя его не покидало ни на минуту. — Ну, пиво так пиво, — пробурчал он. Подошел поближе к столу, где саксофонист причесывал окрашенные пряди. Они оба были в гримерке, пока остальные бегали на и возле сцены. — Кстати, Фил, — закончив с прической, Энди повернулся к роуди, — кажется, мы не кого-то не досчитались. Ты случайно не видел Ин… Дверь с грохотом отворилась и в гримерку ворвался разозленный Томпсон. — Куда делись мои палочки для игры? — взревел он. С абсолютным спокойствием Маккей взглянул на Манзанера. В глазах явный вопрос. Фил озадаченно и долго глядел на Пола. Потом вспомнил, что не обнаружил на месте двух гитар, и некоторые детали синтезатора тоже отсутствовали. А еще костюм пропал: белая рубашка с леопардовым принтом и золотые штаны. Куда оно всё подевалось? Должно же оно было поместиться в фургон — или их, фургонов, было два… Два? Фил осознал, что к чему. В изумлении и страхе его глаза широко распахнулись. — Блять, я оставил Ино в фургоне! — понял наконец роуди.***
Вопить уже было бессмысленно. К тому же, кажется, Ино сорвал голос — полчаса орать мольбы о помощи вперемешку с оскорблениями оказалось крайне утомительным делом. Билла всё не было, Фила тоже. Звукового гения заперли с инструментами и забыли. Вспомнят, наверное, только к ночи или к следующему дню, и то далеко не факт. Ино вздохнул. Будучи в закрытом месте — от скуки, страха и гнева — блондин принялся генерировать разнообразные по содержанию идеи. Мысли были разные, и все клином сходились на молодой, привлекательной негритянке в клетчатых штанишках. Как же ему этого не хватает, эх. Нервно втянув пыльный, теплый воздух, звуковой гений опять уставился на наручные часы. Потом он вспомнил о запрятанной записной книжке. И карандаш как раз был при себе — просто отлично! Отбросив идею написать о сборнике «Тысяча и одна разновидность замкнутых пространств», Ино сосредоточился на своих влажных фантазиях. «Эротические мемуары о итальянке, японке и мне, запертых в фургоне удовольствия» — мелькнула в его голове идея для названия будущей книги — и клавишник принялся делать первые заметки. Так незаметно тянулось время, и мучительное ожидание было уже не таким мучительным. Жаль только, сегодня творческая муза быстро покинула Ино — записав название и три строчки, он погрузился в раздумья. Неожиданно мысли нарушил шум снаружи. Кто-то отпирал засовы. Открывал двери! Ино насторожился. Неужели про него наконец вспомнили?.. — Черт, у меня просто вылетело из головы. Я забыл, что тут еще есть вещи, инструменты. И Ино. — Дверцы распахнулись и неприятный вечерний свет хлынул внутрь катафалка, озарив инструменты, чехлы и запертого клавишника. — Ино, ты в порядке? В порядке? — Свет затмила высокая фигура встревоженного Фила: он застыл, ожидая ответа. Ино в ответ недовольно уставился на роуди. — Нормально, — отозвался с пугающим спокойствием блондин. — Ну и слава, блять, богу, — выдохнул Фил и попытался улыбнуться. — Рад, что обошлось без чего-то ужасного. Взяв потерянные гитары, Фил помог Ино вылезти из внутренностей катафалка. Звуковой гений мучительно охнул: ноги у него затекли, локти болели как и спина. Голова немного кружилась. Выбравшись на свободу, он вдохнул полной грудью и попросил зажигалки и сигарету. — А ты героически продержался там, — заметил Манзанера, пока блондин возился с зажигалкой. — Я нашел себе развлечение по вкусу, — отозвался Ино, выдыхая дым. — Записывал разнообразные материалы около-порнографического содержания. О замкнутых пространствах. Бондаже. Ведь ни каждый день выпадает возможность просидеть, черт возьми, пол дня в запертом, пыльном, душном, тесном катафалке! В голосе звукового гения с каждым словом всё отчетливее слышалась нарастающая истерика и раздражение. Манзанера не придал этим ноткам и интонациям особого значения: роуди просто снисходительно пожал плечами. — Но ведь спокойно всё прошло: не нервничал, мужественно отсидел! Да и без казусов. Ино задумался. Да, без казусов. Не стоит брать в расчет немеющие пальцы и болящие ладони, которыми блондин целый час неистово колотил по стенкам фургона. И вмятину у левой части дверцы, оставленной в следствии сильного удара каблуком. А еще чуть ли не сорванный окончательно голос; мерзкая пыль, заставляющая чихать чуть ли каждую минуту. Перепуганные до ужаса пауки, и случайно сломанная запасная палочка для игры на барабанах, за которую Пол, хочется надеяться, не свернет клавишнику шею. А если припомнить, какими словами припоминал Ино Фила в порыве клаустрофобной истерики… Звуковой гений сглотнул, затянулся и покосился на роуди. — Действительно, — подтвердил он, — без казусов.