За сильным мужчиной

— Это будет 2180 йен, пожалуйста, — сообщил им мужчина. Тамико наблюдала, как Ушиджима вытащил бумажник, чтобы отдать таксисту запрошенную сумму. Они кивнули и поблагодарили друг друга, прежде чем машина развернулась и оставила их на дороге. Тамико смотрела вслед машине, единственной движущейся по этой дороге. Когда звук мотора стих, остался только звук природы. Тихое место с широким лугом, стеной и ветвями, достигающими ее краев. — Где мы? — спросила Тамико. Ушиджима не ответил. Вместо этого он взял ее за руку и повел вдоль стены, Тобио последовал за ними. Через некоторое время они подошли к воротам, очень большим воротам. Они должно быть высотой не меньше баскетбольного кольца, и Тамико подозревала, что стены, вероятно, были такими же толстыми. Дерево ворот выглядело древним, темным и испещренным мелкими трещинами. При этом они были еще в отличном состоянии. Кто бы ни жил здесь, он не хотел, чтобы его беспокоили нежелательные гости. Она начала задаваться вопросом, что это за гости. Чтобы проверить это, Ушиджима подошел к небольшой акустической системе и нажал кнопку. Он назвал по интеркому свое имя и отступил назад. Брат и сестра ждали, пока откроются ворота, чтобы впустить их или выпустить охранников. Очевидно, они посмотрели слишком много самурайских фильмов. Через несколько секунд ворота открылись. Челюсть Тамико почти упала на пол, а глаза Тобио расширились. За открытыми воротами стояло гигантское поместье с ухоженным садом и традиционной японской постройкой. Несколько человек в черных кимоно ходили с вещами. Они не разговаривали друг с другом, поэтому было очень тихо. — Тоши-кун, — сумела произнести Тамико. —Что это? — Здание, — ответил он, и его глаза встретились с ее взглядом. — Я хочу, чтобы ты познакомился с кем-то, кто мог бы тебе помочь. Ее глаза расширились, но затем снова стали маленькими. Что он думал? Они просидели в поезде на север около 30 минут, а затем сели на автобус в глушь. А за стеной и большими воротами жил человек, который мог им помочь. Он подружился с якудза или что-то в этом роде? По мере того, как она анализировала это место более внимательно, это становилось менее вероятным. Однако люди в кимоно, казалось, немного поклонились, увидев Ушиджиму. Он не мог быть простым гостем. Подозрение Тамико росло, но она молчала. Она не хотела разрушать безмятежность и спокойствие этого места своими словами. Когда они вошли в здание, две женщины предложили взять свои куртки. Без слов они подчинились, и Ушиджима стал ждать брата и сестру. Брат и сестра Кагеяма не привыкли к такому обслуживанию и выглядели очень потерянными. Они последовали за Ушиджимой, который, казалось, хорошо знал это место. Когда они подошли к двери, Ушиджима остановился. Брат и сестра наблюдали, как он глубоко вздохнул, закрыл глаза и снова открыл их. Затем он открыл дверь. Первое, что поразило ее, был запах. Смесь лилий, старых книг и дыма от свечей вытекала из комнаты прямо им в нос. Затем она увидела женщину в прекрасной белой рубашке и с прекрасной стрижкой котелком, сидящую за столом, заваленным горами бумаг. Она не подняла головы. Она просто продолжала писать. Единственным звуком в комнате было далекое пение птиц, доносившееся извне, и царапанье пера по бумаге. Брат и сестра последовали за Ушиджимой, когда он молча вошел в комнату. Женщина продолжала писать, пока не остановилась, не подняла ручку, не вставила колпачок и не положила ее на стол. — Здравствуй, мама, — сказал Ушиджима и слегка поклонился. Тамики чуть не ахнул вслух, но брат и сестра скопировали его и поклонились женщине. Теперь стало ясно. Это был дом Ушиджимы. Здесь он вырос. — Привет, Вакатоши, — ответила женщина и слегка улыбнулась ему. — Ты снова вырос. — Всего 1,7 см, — ответил он. Тамико и Тобио стояли так прямо и прямо, как только могли, и смотрели на женщину. Это больше не было для нее четким воспоминанием, но Тамико начала сравнивать фотографию, которую она видела, с настоящей женщиной перед ней. Мало что отличалось, кроме возраста, отражавшегося на ее коже. Женщина выглядела усталой, возможно, даже пораженной горем и беспокойством. Но она не хотела торопиться с суждениями. Вместо этого она молчала и смотрела. — Рада снова видеть тебя, сын мой. — сказала женщина, обнимая его. Ушиджима обнял ее в ответ. На лице Тамико расцвела улыбка. Для нее было совершенно очевидно, что эта женщина очень любит ее сына, и это доставляло ей радость до глубины души. Ей также стало ясно, что это было место, где он вырос. Много детских воспоминаний должно быть связано с этим местом. Она начала задаваться вопросом, расскажет ли он когда-нибудь ей что-нибудь о своем детстве. Все, что она знала, было о леворукости, разводе и его страсти к волейболу, исходящей от его отца. Они расстались, и женщина повернулась к брату и сестре. У нее были красивые глаза, строгие, но дружелюбные, противоречие, которое, казалось, просто работало. Теперь было ясно, что у Ушиджимы от какого родителя. Идеальная смесь того и другого. — Добро пожаловать, — сказала женщина. — Я Ушиджима Масако, мать Вакатоши. — Приятно познакомиться, — хором сказали брат с сестрой. — Меня зовут Кагеяма Тамико, а это мой младший брат Тобио. Масако собрала двоих и первой повернулась к Тобио. — Я последовала указанию сына и посмотрела весенний турнир по телевизору. Поздравляю, вы так далеко зашли, — сказала она. — Спасибо, мэм, — сказал он. — Важно следовать своей страсти. Волейбол меня нисколько не интересует, но это страсть моего сына, и я не хочу ограничивать его будущее в соответствии со своими желаниями. Это было не очень ясно, но Тамико подозревала, что этот менталитет со временем был принят. Но у каждого родителя были пожелания относительно будущего своих детей. Она узнала из книг, журналов и родителей в библиотеке, что дать ребенку свободу выбора своего будущего было очень трудным подвигом. Многие хотят, чтобы они пошли по их стопам или избегали их. Уважение к женщине выросло в сердце Тамико, и тогда она повернулась к ней. — И это ты покорила сердце моего сына, — сказала Масако, повернувшись к Тамико. Тамико вздрогнула. Эти слова сочились враждебностью. Прямо тогда и там она не знала, что делать или говорить. — Я не хочу ничего плохого, — настаивал подросток. — Может быть, это и так, но я знаю, чего жаждут молодые женщины. Богатство, — начала она. — Особенно, если они смогут соблазнить источник этого богатства. Глаза Тамико расширились, а губы слегка приоткрылись. Кипящая лужа слов была готова вырваться из нее, но она сопротивлялась. Она знала, что женщина обращалась к ней, наблюдая за каждым ее движением, запоминая каждое сказанное ею слово. Тамико чувствовала себя очень неподготовленной. Если бы она знала, что ее будут проверять, она бы подготовилась. Масако вздохнула и повернулась к сыну. Ас немного волновался. Он не ожидал, что его мать выступит с такими обвинениями, но он знал Тамико. Она не была жадной. Нисколько. Но было и еще кое-что, что беспокоило его чуть больше, чем поведение матери. — Где бабушка? — он спросил. Тамико сразу это увидела; грусть в усталых глазах женщины. — Последние 5 дней она плохо себя чувствует. О ней заботятся в ее комнате, — ответила она. — Понятно, — сказал он. Мать и сын молча стояли. Между ними было негласное взаимопонимание, чего Кагеяма не знал. Но Тамико могла догадаться, что происходит. Судя по их языку тела, это была серьезная ситуация. Здоровье бабушки ухудшалось. С разрешения матери все трое отправились в покои старухи. Они вошли молча, чтобы не беспокоить. Молодая женщина вытерла лицо старухи, поклонилась и ушла, не сказав ни слова. Ушиджима тут же опустился на колени рядом с женщиной и осторожно взял ее старую худую руку в свою. — Бабушка, — сказал он. — Это Вакатоши. — Да, я это вижу, — улыбнулась она. — Как приятно снова видеть тебя, мой внук. Ты стал прекрасным молодым человеком. — Я еще подросток, — ответил он. Старуха улыбнулась, и ее глаза встретились с глазами Тамико. — И кто это? — она спросила. — Я Кагеяма Тамико, — пробормотала Тамико. — А это мой младший брат Тобио. — О, два незнакомых лица, — прошептала она. — Как мило, как мило. Все трое наблюдали, как женщина смотрела в потолок с улыбкой на губах. — Никогда бы не подумала, что доживу, — улыбнулась она. — Мой внук приводит девушку домой. Тамико почувствовала, как ее щеки немного загорелись. Для нее было честью заставить старуху улыбнуться, несмотря на то, что она стояла перед дверью смерти. Лицо было таким худым, что щеки немного впали. Сила давно покинула тело, и теперь ей оставалось только лежать и ждать. Дождаться момента, когда она освободится из удерживающего ее тела. Внезапно Тамико испугалась. Ушиджима сказал им, что они останутся здесь на эти выходные. Что, если его бабушка скончается, пока они будут здесь? Его мать уже не любила ее, но если ее приезд последовал за смертью ее матери, что бы она тогда подумала о ней? Незаметно для нее она зажмурила глаза. Это не осталось незамеченным. — Дай мне руку, милая, — сказала старуха. Тамико немного сомневалась в этой просьбе, но потянулась к старухе. Тонкие пальцы взяли ее руку. Ее рука была теплой и мягкой. Слабость напрягла пальцы, возраст взял свое. Тамико никогда не касалась таких старых рук. Ее охватило странное покалывание. — Расскажи мне о себе, — попросила она. Что было рассказывать? Было ли вообще что-то достойное или интересное, о чем можно было бы рассказать? Она задумалась на мгновение. Затем она рассказала женщине обо всем на свете. Что она училась в классе внука, подрабатывала в библиотеке, играла на пианино и занималась карате. Все это время старуха слушала, изредка кивая. Ушиджима и Тобио молча смотрели и слушали. Оба поняли, что она упустила несколько важных деталей, но, скорее всего, намеренно. Ушиджима внимательно слушал. Некоторые вещи он знал, но другие были для него новыми. Например, когда она была в хоре в средней школе. Когда старуха спросила о ее семье, Тамико остановилась. — Семья — это то, что мы не можем выбрать. — Старуха улыбнулась. Без их ведома Масако Ушиджима стояла за дверью и слушала. Женщина уже знала, почему ее сын привел этих двоих сюда. Но она хотела знать, чего это стоило. — Расскажи мне о своей семье, — снова спросила женщина. Тамико попыталась проглотить большой ком в горле и начала говорить. Сначала это были отец мать и дочь. Через год после рождения Тобио все пошло под откос. Тамико все еще могла вспомнить несколько споров, но что осталось в ее памяти, так это то, как ее мать сожгла все фотографии отца. С годами она забыла его лицо, его голос. Мать повернулась к худшему. Она в основном работала и оставляла своих детей одних. Она продолжила рассказ о недавней встрече. Старуха улыбнулась, когда год скатился по щеке Тамико и тонкие пальцы сжали ее руку. — Я чувствую твою неуверенность, — прошептала она. — И все же ты такая храбрая. — Я не храбрая, мэм, — настаивала Тамико. — Я борюсь каждый день. И с каждым днем ​​становится все труднее. Тамико тяжело вздохнула и сделала еще один глубокий вдох. Улыбка тронула ее губы. — Но я рад, что ваш внук так меня поддерживает. — Я уверена, что он это сделает еще не раз — улыбнулась она в ответ. Рядом с ней у Ушиджимы на щеках появился небольшой румянец. Он сжал губы в тонкую линию, пока Тамико благодарила бабушку за то, что она воспитала прекрасную дочь, которая так хорошо воспитала его. Пожилая женщина также поговорила с Тобио, который рассказал ей, насколько великолепен Ушиджима в волейболе. Он рассказал ей о матче между их командами, и Тамико могла только улыбнуться своему брату. В тот вечер они все ужинали вместе. Тамико и Тобио были ошеломлены всей едой, которую им предложили. Тамико остановилась на простой еде. Другие варианты были для нее слишком экстравагантными. В конце концов, ужин был немного неловким, так как никто не говорил. Что также было немного излишним в глазах Тамико, так это то, что у них у всех была собственная комната. У Ушиджимы была его старая спальня, а у Тамико и Тобио были свои комнаты. Насколько большим было это место? Прежде чем заснуть, Тамико легонько постучала в дверь Ушиджимы. — Могу я зайти на минутку? — спросила она. Комната Ушиджимы была кусочком ностальгии. Как будто комната не менялась со времен его начальной школы. Средняя школа Шираторидзавы также была школой-интернатом, которую посещал Ушиджима. Волейбольные плакаты и другие товары, связанные с волейболом, заполнили комнату. В противном случае номер был чистым, опрятным и простым. И это была большая комната с выходом в сад. Ушиджима открыл двери, чтобы впустить прохладный ветерок в комнату. Если есть что-то, чему Тамико научился в Токио, так это тому, что он предпочитает спать в прохладной комнате. Пока она осматривалась, Ушиджима сел у двери и продолжил пить воду. Он молчал. С момента встречи с бабушкой он не сказал ни слова. Тамико мог сказать, что он беспокоился за старуху. Когда они вышли из комнаты, женщина снова заснула. Страх, что она больше не проснется, был очень сильным. Даже сама Тамико боялась этого. В тишине она села рядом с ним и посмотрела в ночное небо. Ее взгляд переместился с крыши здания и растительности сада на Ушиджиму, который тоже смотрел в ночное небо. Тамико сжала губы и положила свою руку на его. Он сразу отреагировал на прикосновение и посмотрел ей в глаза. Сделав глубокий вдох, он наклонился вперед и уткнулся лбом ей в плечо. Понимая его дилемму, она обвила руками его широкое плечо. Они не обменялись ни словом. Им не нужно было. Когда она ушла спать, она нежно поцеловала его в губы и пожелала ему спокойной ночи. Его глаза оставались закрытыми после небольшого поцелуя даже после того, как она закрыла дверь. Когда он снова открыл глаза, то тоже взглянул на дверь перед тем, как лечь спать. У него были большие проблемы с засыпанием. Если бы только он делил комнату с Тамико. Одно ее присутствие успокаивало его. Но он не хотел идти против воли и приказа своей матери. Ведь она была главой дома. На следующее утро все страхи сбылись. Старушка не проснулась утром. Должно быть, это была судьба. Во время завтрака Тамико ничего не решалась есть. Тобио ел мало, как и Ушиджима. Матери даже не было. Персонал украшал коридоры белыми цветами. Буддийская святыня была накрыта белым листом бумаги, как того требует традиция. Тамико и Тобио были ненадолго оставлены Ушиджимой, чтобы он мог выполнять свои обязанности по отношению к умершему как родственник. Когда он вернулся, он выглядел грустным. Тамико крепко обняла его, на что он ответил. Они оставались в комнате в тишине, когда вошла женщина. — Хозяйка хочет поговорить с вами, — сообщила она им. Она привела их в комнату, где они впервые встретились. Масако Ушиджима сидела за своим столом, подписывая один листок бумаги за другим. Вероятно, приглашения на похороны. Вероятно, они были сделаны заранее, но только теперь они узнали время смерти. Все в этом здании ожидали этого. Тем не менее, они все еще оплакивали. Мать была в своем обычном наряде с блузкой и прекрасными брюками, но лицо ее было грустным. Заметив их, она жестом пригласила их сесть. — Мои соболезнования в связи с вашей утратой, — сказала Тамико и слегка поклонилась. — Мы все ожидали этого, — ответила она. — Может быть, это так, но вы скорбите.  — сказала ей Тамико, но тут же отстранилась. — Мне жаль, что это пришлось ей, пока мы здесь. Масако покачала головой. — Мы все ожидали, что она уйдет раньше. Когда я сказал ей, что Вакатоши собирается прийти со своей первой девушкой, это зажгло в ней последний огонь. Я думаю, она хотела встретиться с тобой, прежде чем она уйдет. Глаза Тамико расширились. — Тогда я надеюсь, что оправдала ее ожидания, — сказала она. — Да , скорее всего. Тишина вторглась в комнату. Тамико поняла, что она имела в виду. Она оправдала ожидания бабушки, но не ее. По крайней мере, пока. Она хотела убедиться. — Если бы у вас были все деньги мира, что бы вы с ними сделали? — она спросила. Вопрос возник из ниоткуда, и Ушиджима застыл, когда его мать спросила. Он взглянул на Тамико и не увидел того, что ожидал. — Я бы открыла семейный детский сад. — без колебаний ответила Тамико. Масако подняла бровь, когда заметила внезапный блеск в глазах Тамико. — Некоторые родители часто не знают, что делать в какой ситуации, и если у меня когда-нибудь будет возможность учиться, я хочу дать этим родителям возможность иметь детский сад, где они также могут получить идеи и советы о том, как вырастить своих детей. Дети — наше будущее, поэтому они должны быть готовы к тому миру, в котором мы их оставим». Масако молча слушала, как Тамико теряла сознание от мысли помочь вырастить детей, чтобы они стали независимыми взрослыми. После того, как все волнение улеглось, Тамико замолчала и извинилась за свою вспыльчивость. Масако несколько раз моргнула и посмотрела на сына. Он мягко погладил Тамико по голове, а ее лицо покраснело от смущения. На губах женщины играла ухмылка. — Когда Вакатоши сказал мне, что возьмет тебя с собой, он рассказал мне о твоей ситуации, — начала она. — Я очень скептически отнеслась к его идее, и, поскольку ты его первая девушка, я хотела лично убедиться, что ты за человек. Тамико сглотнула. Она чувствовала, что ее рассматривают, что, по сути, происходило на самом деле. Ее первая сжалась на коленях, пока она слушала. — Вакатоши всегда был немного невнимателен к пониманию намерений людей, поэтому я боялась, что его поймала девушка, которая интересовалась только его наследием. Теперь я понимаю, что он никогда ничего тебе об этом не рассказывал. Тамико кивнула и уставилась в пол перед собой. Масако на мгновение прервала свою речь, чтобы посмотреть, как сын взглянул на Тамико. — Я думаю, что он сделал правильный выбор. И Тамико, и Ушиджима взглянули на женщину. На этот раз она подарила им искреннюю улыбку. Тамико не могла не улыбнуться ей в ответ. — И я не согласна с тем, что эта твоя мать переезжает с тобой в Америку, — добавила Масако. — Но нам нужно будет действовать как можно скорее. Она повернулась к своему компьютеру и начала щелкать мышью, прежде чем начать что-то печатать. — Вакатоши, я связался с вашей школой, так как через два дня вы будете присутствовать на похоронах. Я не возражаю против того, чтобы вы двое шли за мной, но у меня нет полномочий извинять вас. Я наняла водителя, чтобы отвезти вас двоих домой. — Спасибо, Ушиджима-сан, — хором сказали братья и сестры. — Что касается твоей матери, — добавила она. — Я посмотрю, что я могу сделать для вас. После развода я опекаю Вакатоши, пока ему не исполнится 21 год. Я не хочу, чтобы он уезжал из страны, но я знаю, что, когда вам двоим придется переехать, он не будет будь очень счастлив. Я даже возьму твою опеку над тем, что должна. Тамико была поражена, и у Тобио отвисла челюсть. Мы не можем пойти в суд и пожаловаться, вспомнила она. Надежда каким-то образом расцвела в их сердцах, и когда братья и сестры покинули дом Ушиджима, они еще раз поблагодарили их за гостеприимство и готовность помочь. Ушиджима и его мать смотрели, как машина уносит их вдаль, когда он повернулся к ней. — Спасибо, мама. — сказал он с поклоном. — Это бой, который мы выиграем, — ухмыльнулась она и пошла обратно к дому.