***
Лицо Эндрю иное, когда он рисует. Его глаза не пусты. Его выражение не каменное. Нил смотрит, как он выглядит словно в спокойствии; его глаза перебегают с тела Нила на картину, а складки на лбу говорят о том, как он сконцентрирован. Туманно, Нил не чувствует себя уязвимым. В его плечах было небольшое напряжение, когда он только усладился на подушках, но как только Эндрю начал рисовать, все улетучилось. Нил сосредоточен на проблеске глаз Эндрю в приглушенном свете. Он смотрит, как он прикусывает губу между зубов, когда думает. Он смотрит на твердые, осторожные руки Эндрю и чувствует, как по нему растекается тепло. Нил настолько потерян в своих чувствах, что не замечает, как Эндрю встает. Только когда он мягким голосом говорит «Нил», тот выходит из оцепенения. Он садится, вспоминая о наготе, когда глаза Эндрю перебегают на его бедра, а затем он отводит взгляд, словно сделал что-то не так. Эндрю встает на колени и поднимает с пола одежду. — Ты хочешь одеться? Нил обдумывает вопрос. Одежда кажется ужасно ограничивающей. Существование в своей шкуре без осуждения и отвращения кажется свободным. Но здравый смысл говорит, что он не может ходить голым до конца вечера. Он забирает одежду с рук Эндрю, стараясь не смотреть в его глаза, когда натягивает на себя нижнюю половину одежды. Он наполовину застегивает рубашку, оставляя обнаженную полоску груди. — Можно мне посмотреть? Эндрю кивает и ведет его к месту, где лежит бумага. Нилу приходится несколько раз моргнуть, прежде чем он осознает, что уверенный, привлекательный мужчина на бумаге - он. Эндрю нарисовал окружающую его среду бездумно, словно блеклым по сравнению с ним. Его ноги кажутся длинными, а глаза расслабленными, на щеках россыпь веснушек, а слабая ухмылка начинает расти на его губах. Эндрю - невероятный художник, но это… это не Нил. Он не выглядит так. Он случайно кидает взгляд на зеркало и встречается с человеком, похожим на Натана Веснински: рыжие волосы, жестокие глаза, сгорбленные плечи и хрупкая улыбка. Его шрамы были нарисованы тщательно. Эндрю сделал их частью него, вплетенными в его кожу, не угодливыми и большими. Они выглядят натурально. Рука Нила рассеянно прослеживают шрам на животе, и он чувствует себя ужасно от того, как хорошо чувствует себя с ними прямо сейчас. Как только он покинет это маленькое убежище, созданное им вместе с Эндрю, дискомфорт тут же вернется, но пока Нил доволен тем, что еще несколько минут может существовать в этой блаженной реальности. — Это восхитительно, — говорит он. — Это… Я… Мне нравится. Спасибо, Эндрю. Эндрю смотрит на рисунок с чем-то особенным в его глазах. Нежно, он берет картину и дает ее Нилу. — Возьми ее. — Я? — Ну, это рисунок тебя, разве нет? — говорит Эндрю. Это саркастичное замечание, но его голос тих. Почти мягок. — Он не похож на меня, — говорит Нил. — Выглядит свободным. Эндрю поднимает бровь. — Свободным? — Ну знаешь. Расслабленным. Счастливым, — Нил говорит это слово, словно ему больно думать о нем. — Но… я знаю, что не выгляжу так. Не в реальности. — Я рисую с натуры, Нил, — говорит Эндрю. Это все, что он говорит. Этого достаточно.***
— Что ты подразумеваешь под «Никто не видел его»? — спрашивает Стюарт прислугу, кто нервно глядит между ним и Лолой. — Его не видели после дневного времени, — отвечает прислуга. — Это смешно, — фыркает Лола. — Это корабль. Только здесь есть много мест, где они могут быть. Стюарт представляет, как сойдет с корабля без Натаниэль под боком. Натан Веснински печально известен своей жестокостью, и он не сильно жалует не выполненные обещания. Лола, не смотря на ее фальшивую вежливость, - пара глаз для Веснински на Титанике. Стюарт не глуп. Он знает, что Лола здесь не для того, чтобы стать для Натаниэля прекрасной женой; ее верность никогда не отступит от Натана. Отдать Натаниэля - бесчеловечно, но Стюарт - человек, который действует исходя из логики. Веснински охотились не только на Мэри и Натаниэля. Они были готовы уничтожить любого Хэтфорд только за их участие. Страдания одного человека - это мир для другого. Стюарт вздыхает и потирает переносицу. Натаниэль, кажется, всегда привлекает какие-то неприятности. — Я найду его, Лавджой, — предлагает он, указывая на угрюмого мужчину в костюме. — Он опаздывает на ужин.***
Проходит час. Это блаженный час. Эндрю слушает голос Нила, гладкий и глубокий. Он наблюдает, как Нил расслаблен, не покачивает ногой и не возится с чем-то, как это всегда происходит в компании Лолы. Они разговаривают больше о своих жизнях, узнавая маленькие детали, которые каким-то образом значат больше, чем темные секреты. Эндрю узнает, что Нил любит фрукты, что он ненавидит икру, носить шапки, что он всегда попадает в неприятности за то, что закатывает рукава рубашек и мнет их. Эндрю медленно складывает кусочки жизни Нила, пока ему не начинает казаться, что он его знает. Действительно знает его. — Можно спросить тебя кое-что? — тихо спрашивает Нил, будто кто-то может услышать. Эндрю кивает. — Почему тебе не нравятся прикосновения? Все слова, которые он собирает, сбиваются в кучу в его голове. Он никак не может все толком объяснить, не сломав ничего. Он думает о Дрейке, о бесчисленных других домах, о Прусте и его удачных лечебных методах. Он думает о том, как ему семь, и он в замешательстве. Он думает о том, как ему тринадцать, и он парализован страхом, когда дверь со скрипом открывается, а ужасный голос Дрейка прорывается сквозь тишину. Он думает о том, как ему восемнадцать, и у него все еще нет свободы, до сих пор он не способен сказать «да» или «нет», и это не имеет значения. Нил смотрит на него. Такое ощущение, будто его травма - рана, и он покрыт бинтами. Он не хочет их снимать - на случай, если не получится обмотать их снова. Нил, должно быть, наконец решил, что Эндрю слишком сломан, чтобы справляться с ним. Может, разговор об этом только усугубит все. Может… Может, может, может. Слишком много «что если». Эндрю - простой мужчина, логический. «Да» значит «да». «Нет» значит «нет». Слово «Может» — слабая середина, для которой у Эндрю нет времени. Он решает, что Нилу не стоит знать всю историю. Не сейчас, по-крайней мере. У них остался один день вместе - может меньше, если слухи про ускоренное прибытие правдивы. «Только если» — мысленно говорит он, льстивый голос, который никак не исчезнет. — «Ты попросишь его пойти с тобой. Тогда у тебя будет больше времени с ним». — Я никогда не доверяю тому, куда люди денут свои руки, — легко говорит он. — Ты позволил меня дотронутся до твоей руки, — это не вопрос. — Ты позволил мне взять твою руку. Но все остальные… — Это другое, — говорит Эндрю. — Я не могу доверять им. — А ты доверяешь мне? Эндрю просто смотрит на его. Он зол, что Нил может вызывать такие эмоции. Он зол, что Нил замечает мелкие детали его жизни, о которых никто другой никогда бы не смог подумать. Еще больше злит его то, что ему все равно, что Нил знает его; что Нил знает, что он убил мать Аарона и доктора Пруста. — Ты слишком много разговариваешь, — говорит ему Эндрю. Нил понимает намёк и больше не говорит. Они недолго бездельничали в тишине, и Эндрю смотрел, как рубашка Нила все еще немного расстегнута в верху. Это неизбежно, но в итоге их что-то прерывает. Жизнь Эндрю превратилась в ад с момента его рождения и игнорирования со стороны Тильды. Вселенная словно показывает ему проблески чистого, незапятнанного мира в виде Нила, а затем отрывает их, прежде чем он успевает получить слишком много. Доносится оживленный стук в дверь; профессиональный стук, несомненно одного из слуг Стюарта, отправившегося на поиски провинившегося Нила. Их мысли, кажется, сопутствуют, и Нил прикладывает палец к губам, указывая назад на дверь и протягивая руку. Эндрю едва ли решает, прежде чем тянется и берет руку Нила, легко переплетая их. Нил проводит их через несколько дверей, а потом на секунду останавливается, прислушиваясь, последовали ли за ними. Конечно, раздается щелчок закрывающейся двери. Нил ведет Эндрю дальше за ним, пока они не достигают маленького коридора. Эндрю находит забавным то, сколько дверей тут ведет в разные места. В его комнате всего одна дверь, и большинство из них вполне справляются и с ней. — В конце концов, он достаточно любезен, раз закрыл дверь за собой, — говорит Нил, закатывая глаза. Где-то через пять секунд слышится отклик: — Натаниэль! Стой! Нил мотает головой. Когда он видит слугу, он не застывает и не выражает никаких признаков того, что сдается, как бы он, наверное, поступил пару дней назад. Вместо этого он смотрит на Эндрю, на лице появляется лукавая ухмылка, а их бодрый шаг переходит на бег. Эндрю осознает, что они все еще держатся за руки, что кажется слишком романтичным для чужих глаз, но ни у кого нет возможности разглядеть их должным образом. Нил умело уклоняется среди людей и маневрирует через толпу, гибко держась на ногах, что Эндрю удивляется, почему он все это время сдерживал себя, чтоб ходить разумно. Опять же, Эндрю кажется, что именно так бы выглядел Нил, если бы не вырос под влиянием высших классов. — Лавджой, готов умереть за Стюарта, — бездыханно говорит Нил, прижимаясь к стене, когда Эндрю спускается с ним по лестнице, едва не столкнувшись в спешке с тележкой для продуктов. — Он не остановится, пока не поймает нас. Эндрю сжимает руку Нила. — Тогда мы не позволим ему поймать нас. Нил улыбается и проводит их к лифту. Дверь закрывается за ними и стюард кажется встревоженным их спешкой, но все же подчиняется. Они только начали спускаться, когда Лавджой останавливается, сузив глаза на Нила. Нил, с улыбкой, способной разрезать лед, показывает Лавджою средний палец. Эндрю чувствует глубокую боль в груди. Он сильнее хватает руку Нила, который переводит жизнерадостный взгляд на Эндрю, как только Лавджой пропадает с виду. Это требует стального самообладания, чтобы не прижать Нила к себе, пока их губы не встретятся. Как только лифт достигает палубы, Нил прокладывает их путь через людей, беспорядочно извиняюсь, когда сталкивается с ними. Краем глаза Эндрю замечает, что краснолицый Лавджой мчится вниз через последний лестничный пролет, не сводя с них взгляда. — Нил, — предупреждает он. Они вбегают в комнату, и Эндрю щелкает замком как только они оказываются внутри. Это что-то вроде машинного отделения с люком, который ведет в котельную, где есть пар, рабочие и много шума. Эндрю не слышит Нила, но пристально смотрит на люк и просовывает ноги в щель. Он старается не вдыхать много дыма и приземляется с грохотом, его лодыжки вздрагивают от удара. Нил без помощи спускается, но Эндрю все равно поддерживает его. Он не замечает, как Нил старается не слишком за него хвататься. По сравнению с этим, Третий класс кажется каким-то раем. У мужчин, разгребающих уголь в кострах, кожа грязная, одежда пропитана потом. Нил вскидывает брови, разглядывая бурную обстановку, но Эндрю призывает его идти дальше, прижимая руку к пояснице. — Ой! Что вы двое делаете тут? Британский акцент Нила звучит до спешного аристократичным по сравнению с кокни. — О. Извините. Мы просто… — Это может быть опасно! — Спасибо за беспокойство, — отвечает Эндрю, толкая Нила вперед и наслаждаясь его детским хихиканьем, которое ему удается расслышать за скрежетом и стуком механизмов. Они ступают в комнату, полную груза. Их сразу охватывает прохлада, настолько отличающаяся от жары котельной, что это похоже на пощечину. Нил едва сдерживает дрожь, обходя несколько ящиков. Когда Эндрю замечает «Рено», что-то в животе натягивается, и его сердце пропускает удар. Такие машины дорогие. Он всегда оценивал их на расстоянии, но сейчас стоит напротив одной из таких. Воздух застывает в горле, и он протягивает руку, чтобы провести пальцами по передней панели. Он думает о реакции Ники и Аарона. Ники, вероятно, издавал бы много звука для нынешней атмосферы, пищал бы, как птица-переросток, о том, какая красивая машина. Аарон застынет и побледнеет, не решаясь протянуть руку и почувствовать, как скользит краска под его ладонями. Нил замечает, как он с восхищением рассматривает машину и говорит: — Что? — Это «Рено», — тихо говорит Эндрю. — О, — говорит Нил, словно это ничто. — Да, думаю у Стюарта есть такая. Машины не особо интересуют меня. Тебе они нравятся? Ответной тишины Эндрю было достаточно. Нил решительно кивает и открывает заднюю дверь, заходя в машину. Прежде чем последовать, Эндрю слегка прикасается к рулю. Нил ждёт на заднем сидении, растянув ноги, а на губах красуется остаток улыбки. Его волосы еще взъерошены от пота, веснушки выделяются на фоне его румяных щек. Эндрю закрывает дверь и устраивается на сидении, разглаживая ладонями сидения. Он не понимает, как Нил может так беззаботно относиться к этой машине. — Он не найдет нас здесь, — тихо говорит Нил. — Что, если он найдет? — Думаю, тебе придется бороться с ним, — с ухмылкой говорит Нил. — Я ни с кем не борюсь. Нил поднимает брови. Может, это согласие. А может быть, он видит все насквозь. Эндрю знает, если бы Лавджой объявился, он бы сражался за Нила без раздумий. И это пугает его. Ему не надо бороться за Нила. Он не может позволить Нилу просто уйти, выпустить его к его варварскому отцу и продолжить жить своей жизнью. Два невоспитанных ребенка, за которыми ему требуется следить, уже достаточно. — Совершим сделку, — недолго думая, говорит Эндрю, сопротивляясь импульсам своего тела. — Сделку? — Я буду защищать тебя. Бороться за тебя, — Эндрю чувствует, как его кожа зудит. Эти слова так близки, так интимны. Он так привык замыкаться в себе и держать эмоции на замке, что это кажется ему нелегкой битвой. Сжав челюсти, он выдавливает из себя остатки слов. — И ты дашь мне что-то взамен. — Каков смысл? Во вторник мы прибудем в Нью-Йорк. Защита меня от Стюарта не будет иметь значения, когда я… — Это не то, что я имею ввиду. — Тогда что? — Я тебя защищу, — раздражено говорит Эндрю. — От всего. От всех. Включая твоего отца, — Нил все еще пусто смотрит на него, поэтому он добавляет: — Когда мы сойдем с корабля. На несколько тяжелых секунд наступает тишина. Дыхание Нила выравнивается, а улыбка сползает с его лица, он смотрит на Эндрю с серьезностью в глазах. Выглядит так, будто в его горле застряли слова - слова, которые он хочет озвучить, но не может. — Ты имеешь ввиду - пойти с тобой? И с твоей семьей? — Если ты хочешь. Кажется, он никогда не видел Нила таким свободным. Его глаза сияют, а на губах появляется неверующая улыбка, словно он ожидает, что Эндрю отзовет предложение. Словно он ожидает, что что-то пойдет не так. Когда Эндрю встречается с его глазами и позволяет предложению повиснуть в воздухе, он выдыхает, будто годы задерживал дыхание. Нил твердо отвечает: — Да. Да, это… это замечательно… Я… Что ты хочешь взамен? Эндрю ничего не говорит, но его глаза перебегают на губы Нила и на его шею, представляя, как прижимается туда ртом. — Я еще не прошу ничего. — Тебе правда нормально с тем, что я пойду с вами? — Что ж, либо так, либо тебя будут пытать. Не думаю, что Ники смог бы вот так просто отпустить тебя. — Ох, Ники не сможет отпустить меня? — дразнит Нил. Эндрю фыркает. — Не обманывай себя. Я сказал тебе, что не беспокоюсь ни о чем. Нил не кажется возмущенным. Он не вздрагивает, он не перестает улыбаться, он не шевелится. — И как я сказал. Все о чем-то беспокоятся. Эндрю позволяет тишине затянуться, фокусируя взгляд на полу и избегая Нила. Он чувствует себя ближе, чем до этого, даже если Эндрю заметил бы, если бы Нил придвинулся ближе. Его глаза были устремлены на Нила как только они сели в машину. Эндрю знает, что теперь его очередь в игре «в правду», но он не может думать должным образом. Его мысли крутятся вокруг одних и тех же моментов: Нил в других странах, загорелый и улыбающийся, с взъерошенными волосами и свободный. Он представляет, как рисует Нила во всех возможных позах, делая все возможное. Нил, смотрящий на Эйфелеву башню; ждущий поезда; танцующий с новыми людьми. Он останавливается на: — Ты не интересуешься. Почему нет? Нил пробегает рукой по волосам, подбирая слова. — Не знаю. Когда я рос, сближаться с людьми всегда было опасно. Это причина, по которой моя мама звала меня Нилом, думаю. Тогда «Натаниэль» не преследовало бы меня. Она боялась, думаю, что я встречу девушку и расскажу ей все свои секреты. — Тогда почему ты не встречался ни с кем после ее смерти? Нил прикусывает нижнюю губу, размышляя. Эндрю представляет, как делает то же: закусывает губу Нила достаточно сильно, чтобы оставить следы. Он отмахивает видение, в животе закипает жар от одной только мысли об этом. — Не думаю, что мне нравились девушки. Они были популярны и круты, но в большинстве это было из любопытства. Целовать ради поцелуя. Когда мать узнала, она не была сильно счастлива. Я перестал целовать девушек, и понял, что не особо скучаю по этому. — Что она сделала, когда узнала? — спросил Эндрю, зная, что он использует больше попыток, чем ему дозволено, но подсчитывает в голове количество вопросов. Таким образом, он должен Нилу две правды. — Ее реакция никогда не была щадящей, — все, что говорит Нил. Эндрю достаточно умен, чтобы уловить несказанное. Он представляет Нила с синяками на лице, кровью, стекающей из его рта - то же беспомощное и преданное выражение, которое Аарон надевал, когда Тильда была жестокой, яростная из-за алкоголя. — Твоя семья кажется милой, — саркастично говорит Эндрю. На лбу Нила появилась тревожная складка. — Я всегда знал, что мои родители плохие. Но я всегда думал, что Стюарт… не знаю. Хороший. Он всегда давал мне еду, когда мама была зла и отправляла меня наверх. Он всегда рассказывал мне крутые история, чтобы кошмары уходили. Это… Нил замолкает прежде чем заканчивает предложение. Эндрю отчетливо слышит это: это то, почему его предательство так ранит. — Он всегда звал меня Натаниэлем. Он сказал, что это мое имя, и мне не надо стесняться его. — Ты - Нил, — сурово говорит Эндрю. Нил в ответ скудно кивает. — Но ты не можешь быть Хэтфордом. Ты идешь с нами. — Кем мне стоит быть? Миньярдом? — Нет. Ты вообще не выглядишь как я или Аарон. — Не считая рост, — язвит Нил. Эндрю игнорирует это и продолжает говорить. — Тебе нужна фамилия, которая не связана ни с Веснински, ни с Хэтфордом. Что-то полностью твое. Это занимает длинную минуту. В конце концов, Нил выпрямляет спину и говорит: — Джостен. — Нил Джостен, — Эндрю пробует имя на вкус. На языке оно ощущается правильно. Куда лучше чем «Натаниэль Веснински». — Причины? — Нет. Просто нравится. Мне тоже нравится - хочет сказать Эндрю. Но вместо этого он говорит: — Без разницы. Не пожалей о выбранном. — Я не пожалею, — мягко говорил Нил, не отрывая взгляда от Эндрю.***
— Ты потерял его. — Они прошли через дверь и закрыли ее, мэм, — объясняет Лавджой отстраненной Лоле. — Я отправил людей открыть ее и осмотреть котельную, но, кажется, они уже ушли оттуда. — Насколько некомпетентным ты можешь быть, Лавджой? Мистер Хэтфорд дал тебе простую инструкцию. Лола злобно поворачивается к зеркалу и смотрит на свое отражение. Она никогда не была чрезмерно тщеславной женщиной, но вид себя в дорогом бриллиантовом колье приводит ее в восторг. В Стюарте Хэтфорде нет ничего хорошего, кроме его удобных связей с Натаниэлем Веснински и денег. Колье сделано из очень редких бриллиантов. Натаниэль подарил его ей в качестве обещания своей веры и любви на протяжении всей помолвки. Лола наслаждалась уязвимым, обеспокоенным взглядом Натаниэля, когда он сказал слово «любовь» и надел его ей на шею. Натаниэль бы не дал его ей, если бы Стюарт не заставил его. Натаниэль не хочет иметь с ней абсолютно ничего. Она еще немного смотрит на себя, прежде чем в ее голове всплывает мысль. Колье стоит больше, чем Миньярд когда-либо мог представить. Очевидно, крестьянин, как он, бы до дрожи хотел забрать что-то такое ценное, чтобы продать и прокормить свою жалкую маленькую семью. Кража ожерелья была бы смертным приговором. — Этот парень Миньярд - ничто. От него легко можно избавиться. Особенно с записью о нем, — Лола расстегивает свое колье и позволяет тяжелой драгоценности упасть ей в ладонь. Ее шея ощущается странно без него. — Просто найди его. Лавджой смотрит на колье в ее руках, словно он обманут. — Я не понимаю. — Докажи, что ты не полностью бесполезный, Лавджой, — она пихает колье в его руку. — Подложи это Миньярду. Убрав колье в карман Лавджоя, Лола смотрит в зеркало и мажет макияж, пока он убедительно не размазывается по ее щекам. Выглядит она неважно, но какая женщина не будет выглядит неважно, когда у нее украли драгоценное ожерелье. — Натаниэль не убежит с ним, когда тот будет мертв.***
К моменту, когда мужчины ворвались в хранилище, не было никаких доказательств того, что Нил и Эндрю когда-либо находились там. Они находятся на задней части лайнера, до сих пор держась за руки. Нил никогда не думает, что когда-нибудь устанет от такой маленькой близости. — Когда мы прибудем, — тихо спрашивает Нил. — Как ты проведешь меня мимо Стюарта? — Прикроем твои волосы. Оденем тебя в другую одежду. Научим походке, словно тебя никогда в жизни не называли «сэр», и ты вольешься в толпу. Эндрю переводит руку на заднюю часть шеи Нила, хватая его за нее и придвигая его ближе, подстраивая под свой рост. Три дюйма между ними кажутся критичным, учитывая, что Нил улыбается этой глупой улыбкой, и Эндрю очень сильно хочет придвинуться и сцеловать ее. — Это рискованно, — добавляет он. Нил с придыханием смеется. — Вот почему это имеет смысл. На палубе нет никого кроме нее. Небо темное; только звезды - свидетели их близости. Эндрю медленно разгибает пальцы, но Нил не отодвигается. Их носы почти соприкасаются. — Я хочу попробовать кое-что, — резко говорит Эндрю. — Хорошо. Лоб Эндрю отчаянно хмурится. Его глаза туманные, словно он мечется над проблемой и не может найти ответ. — Ты даже не знаешь, что это такое. — Я доверяю тебе, — просто отвечает Нил. Его прямота, кажется, раздражает Эндрю еще больше. — Я не буду, как они, — рычит Эндрю, и хотя Нил не знает всей истории его непринятия прикосновений, он понимает, что есть элемент недоверия. Нил не тупой. Он соединил несколько точек в рассказе Эндрю и заполнил несколько пробелов. — Ты не можешь просто говорить «да», когда не знаешь, чего я хочу. Нил позволяет словам ненадолго повиснуть в воздухе. Он долгую секунду обдумывает ответ. — Все в порядке. Как я сказал, я доверяю… — Ты знаешь меня четыре дня. Я могу быть убийцей. Может, я соврал тебе. — У меня были проблемы с доверием к людям. И ты знаешь о мне больше, чем кто-либо еще. Ты думаешь, если бы ты был… Прежде чем Нил успел закончить предложение, Эндрю притягивает его и прижимается губами к его. Поначалу шок затмевает все. Он никогда не целовался, если не считать случайного чмоканье в щеку со стороны Лолы, когда они устраивали шоу безумной любви, поэтому ощущение теплого, сильного рта Эндрю не может не поразить. Когда это становится приятным, Эндрю отодвигается, пока между ними не остается метр. Эндрю сжимает руки в кулаки. Это не останавливает их от дрожания. — Я сказал тебе. — Я… это… — Поэтому в следующий раз, прежде чем сказать «да», — выплевывает Эндрю. — Подумай об этом. Успокоившись, Нил проводит пальцем по своим покалывающим губам и говорит: — Я никогда не говорил «нет». Я никогда не говорил, что мне это не нравится. — Ты не интересуешься, — напоминает Эндрю, злобно стискивая зубы. — Тебе никто не нравится. Помнишь? — Я… да, мне не нравятся мужчины или женщины, не особо, но мне нравишься… ты. — Кем же это делает тебя тогда? — Аномалией, — отвечает Нил. — Делает меня странным. Это делает меня ненормальным. Но это не делает ничего менее реальным. — Ты невыносимый. — Но я тебе нравлюсь, — это полувопрос, полуутверждение. Эндрю на секунду выглядит иррационально злым, хотя Нил не чувствует угрозы, исходящий от сжатых кулаков и твердого выражения. Если что, он боится того, как его слова обрушатся, как они повлияют на Эндрю. — Хватит говорить, — бормочет Эндрю. — Эндрю, — говорит Нил. Эндрю открывает свои глаза и смотрит на Нила так, как никогда не смотрел на него. — Да или нет? Повисает напряженная тишина. Нил задумывается, не испортил ли он все. Он надеется, что он еще достаточно нравится Эндрю, чтоб тот взял его с собой с корабля. Он надеется, что поцелуй не расшатал их предварительное покрывало доверия, которое они создали. В конце концов, Эндрю предупреждает его: — Держи свои руки при себе. Нил судорожно кивает и складывает руки за спиной. Второй поцелуй ощущается немного лучше. Нил до сих пор неопытен в поцелуях, особенно с кем-то столь пламенным, как Эндрю, кто цепляется в перед рубашки Нила так, будто его колени вот-вот не выдержат. Сблизиться с кем-то настолько близко никогда не было разумным, не то что скрываться от отца все эти годы. Однако обещания Эндрю освободили его. Он больше не Натаниэль Хэтфорд. Имя Веснински больше никогда не будет подходить к нему. Он - Нил Джостен. Он настоящий. Язык Эндрю проскальзывает в его рот, отзываясь толчком в его груди. Его сердце ощущается тяжело и готово вырваться из его груди. Он отстраняется, чтобы набрать воздуха, и зубы Эндрю цепляются в его губу, прикусывая ее достаточно сильно, чтобы причинить боль, как будто он проверяет, настоящий ли рот у Нила. Он настоящий. Он Нил Джостен. Глаза Эндрю полностью чисты к моменту, когда Нил отступает. Шторм сомнения пропал. Он все еще выглядит напряженным и его хватка на рубашке Нила достаточно сильна, чтобы на ней появились складки, когда он отпустит ее - если он вообще отпустит. — Мне понравилось, — бездыханно говорит Нил. Эндрю почти пытается скрыть, как у него перехватывает дыхание, но неравномерное поднятие его груди и отчаянные маленькие вздохи выдают его. — Может, повторим? — Мы на виду. — Это нет? — Это да, — говорит Эндрю, тяжело вздыхая. Нил борется с улыбкой. Он почти придвигается и отвоевывает рот Эндрю, но прежде чем он успевает… Нила почти отбросило назад. Происходит сильный рывок корабля, за которым следует долгий, ужасный стон - звук разрываемого на части металла. (Наверху, в первом классе, чай Стюарта опасно покачивается над краем его чашки) Первое, что Нил может сделать, так это позволить Эндрю удержать себя. Сильно сомкнув руки вокруг его талии, Эндрю оглядывается. Вот когда айсберг появляется в поле зрения. Он большой и высокий, около половины размера корабля. Огромные зубчатые куски льда обрушиваются на палубу и скользят по ней. Эндрю отталкивает его с дороги на другую сторону, когда кусок льда, больший, чем Нил, приземляется точно на место, где они стояли. Стон не прекращается еще долгое время. Эндрю отпускает Нила и бежит к борту корабля, наклоняясь туда, где айсберг еще бьется об металл. — Дерьмо, —говорит Нил, онемев от шока. Рука Эндрю вновь находит его и сжимает достаточно сильно, чтоб вывихнуть суставы. После того, как они проплыли айсберг, на воде наступило ложное спокойствие. Но Нил понимает, что такая большая пробоина в боку корабля не может быть хорошей. Корабль остановился, неподвижно плавая на воде. (Наверху, в первом классе, Лола уверена, что толчок, который они почувствовали, был простой проблемой в пропеллере.) — Что случилось? Эндрю просто смотрит на него. Нил, паникуя, смотрит в ответ. — С нами все будет в порядке? Эндрю сжимает челюсть и смотрит на вмятину. Его молчание в сочетании с неумолимой хваткой его руки - достаточный ответ.