Прямиком в Ад

      Берег реки. Пятна крови, утекающие прочь по течению и слёзы, текущие по щекам девушки, стоящей неподалёку. Но стояла она не одна. Склонившийся к ней молодой человек, ещё пару секунд назад чуть ли не заботливо убирающий губами слезинки с её лица, вдруг неожиданно прильнул к девушке в поцелуе, зарывшись рукой в волосы на её затылке и сбив на землю головной убор.       Стоило чужим губам коснуться её, Хот Пэнтс судорожно втянула носом воздух, не зная, как ей себя вести. Как реагировать, что делать? Надо было отстраниться, надо было оттолкнуть его. Надо было, но… ей не хотелось.       Закрыв глаза, она приоткрыла губы, позволяя Диего себя целовать, и совсем неумело постаралась ему ответить. Правой рукой Диего надавил на её затылок, а левой обвил талию, притягивая девушку к себе. Его грудь оказалась прижата к её собственной, и сердца их стучали в унисон. Хот Пэнтс, словно ведомая неизвестной ей силой, словно её руки направлял кто-то другой, а не она сама, положила те на плечи Диего. И он продолжал целовать её, медленно и неторопливо, и Хот Пэнтс, как могла, старалась подстраиваться под его движения. Её сознание словно покинуло этот бренный мир, оставляя всё ему. Ему, Диего Брандо, чьи горячие губы не прекращали её целовать.       Хот Пэнтс забыла как дышать и, когда ей показалось, что вот-вот задохнётся, и на этом сказка закончится, Диего отстранился и переместил руки на её предплечья. И сказке всё равно пришёл конец. Хот Пэнтс приоткрыла глаза и вновь встретилась взглядом с Диего, тут же смущаясь и чувствуя, как к лицу прилила краска. Неужели это и правда случилось? Дыхание Диего было неровным и сбившимся, как и её собственное, но в глазах читался немой вопрос. Будто он, приподняв брови, заботливо спрашивал, как она. И от этого губы Хот Пэнтс вновь задрожали, и она снова разрыдалась, уткнувшись лицом в кофту стоящего перед ней Диего. Тот со вдохом притянул её к себе и обнял, а она рыдала, оставляя мокрое пятно на его кофте, но никак не могла остановиться. Эмоции захлестнули её. Слишком много произошло за последние полчаса. Беспокойство за Диего, наконец обретённые части Трупа, первый в её жизни поцелуй. И сейчас она выплёскивала все эти эмоции, находясь в руках того самого человека, который в момент стал значить для неё гораздо больше, рядом с которым она чувствовала себя как у Христа за пазухой. И Диего лишь поглаживал её по спине и волосам, пока слёзы совсем не иссякли, и Хот Пэнтс не произнесла хриплым дрожащим голосом:       – П-Прости…       – Всё хорошо, – ласково ответил Диего, снова проводя ладонью по её волосам. – Я тут.       – Диего… – она аккуратно высвободилась из объятий и посмотрела на Брандо, не зная, что же ей сказать.       – Может, разобьём лагерь? – спросил Диего прежде, чем она успела сформулировать хоть какую-нибудь мысль. – Тебе нужно отдохнуть.       Хот Пэнтс, обрадовавшись такому предложению, кивнула, выражая согласие. Диего коротко улыбнулся и, делая шаг в сторону, по-хозяйски вытащил из седельной сумки Гетс Ап плед Хот Пэнтс. Вернувшись к девушке, он присел на корточки и расстелил плед на землю у берега реки.       – Присядь пока. Я разведу огонь.       И снова она, не отдавая отчёта своим действиям, как во сне опустилась на плед, притягивая колени к груди. Диего исчез где-то позади неё, а саму Хот Пэнтс разрывали эмоции. Она, видевшая поцелуи лишь на страницах книг, которые выглядели в её глазах похабными, на которые она случайно натыкалась в библиотеке и тут же откладывала в сторону, испытала это сама.       'Я падшая грешница. Как я могу заслужить прощение, если я продолжаю оступаться с праведного пути? Как вообще могу рассчитывать на снисхождение Господне, если позволила себе найти утешение в руках мужчины? Пусть Диего и поцеловал меня сам, но я ответила ему. И почему-то я же волновалась за него. Искала и звала, думая, что он мог погибнуть. Почему я реагировала так? Так боялась за его жизнь? Неужели не просто из обычного человеческого сострадания? Нечто большее? Мне он правда дорог? Я же не остановила его… И теперь я – нарушившая целибат отступница. Но, как бы ужасно ни было это осознавать, близость с Диего принесла мне душевный покой. Так быть не должно, но это сущая правда. Но… Я и так не могла назвать себя целомудренной служительницей Христа, ведь совершила грехи и пострашнее, даже когда только что отбирала силой части Трупа у Джонни. Такой малодушный проступок, как поцелуй, не сильно отягощает мою и без того пропащую душу, да и из монашества я уже тоже ушла. Раз так, то я могу позволить себе хоть небольшое земное утешение. Я так устала держаться от всех стороной. Диего Брандо доказал мне, что он заслуживает доверия, и я ему доверяю. Будучи слабой и и без того испорченной, я готова искать силу в нём. Ведь даже он чище меня.'       Немного успокоившись, Хот Пэнтс дождалась Диего, собравшего сухих веток и брёвен для костра. Он вновь одарил её вопрошающим взглядом, и девушка ответила ему скромной улыбкой, показывая, что всё в порядке. Диего кивнул и принялся собирать костёр.       – А где Джостар, Цеппели и Сэндмен? – спросил он, зажигая спичку.       – Сэндмен мёртв. Джонни и Джайро я отправила на плоту на другой берег.       – …Зачем? – явно сдерживаясь, уточнил Диего.       'Он бы предпочёл их смерть.'       – Я их и так ограбила. Не было нужды лишать их ещё и жизни.       – Надеюсь, они утонут и всё, – выплюнул Диего. – Но, к сожалению, ты знаешь, что не тонет.       Хот Пэнтс не сдержала смешок, но всё же серьёзно отметила:       – Кстати глаза у Джайро не было. Ты уверен, что он должен был быть?       – Не было? – по удивлению Диего было заметно, что он и сам был уверен в обратном. – Он у него однозначно был. Это могу сказать со стопроцентной точностью.       – Неужели оба глаза утеряны…? – с досадой вздохнула Хот Пэнтс, придвигаясь ближе к начинающему разгораться костру. – Я была уверена, что они должны быть вместе.       – Хм… – Диего даже отвлёкся от своего дела, запрокидывая голову к небу. Хот Пэнтс отметила про себя, как он забавно смотрелся, когда погружался в мысли, но Диего щёлкнул пальцами и вновь наклонился к костру. – У меня есть идея, где он.       Вопреки её ожиданиям, Диего замолчал, концентрируясь на разведении огня, и Хот Пэнтс всё же решилась сама задать и без того понятный вопрос. Видимо, Диего хотел, чтобы она его попросила сама.       – Поделишься?       – Уж думал, ты не спросишь, – усмехнулся он. – В конце прошлого этапа Джостар и Цеппели подобрали кого-то во время бури. И этого "кого-то" преследовал один из агентов Валентайна – Блэкмор. Знаю я это, потому что нашёл его труп и коня. Блэкмора не отправили бы за кем попало, а, значит, в числе приближённых к правительству появился предатель. И этот предатель – девушка весом пятьдесят один килограмм. Думаю, Цеппели передал ей глаз, чтобы добыть сердце Трупа у Президента. Пока я не знаю, кто это может быть…       – Кажется, я знаю… – задумчиво протянула Хот Пэнтс, вспоминая тех, кто сидел рядом с Валентайном ну трибунах и кого обсуждали зрители до гонки.       – Да-а? – передразнил её Диего, но в его глазах промелькнул интерес. – И кто же?       – Думаю, Люси Стил.       – Малолетняя жена организатора? – недоверчиво переспросил Диего. – Она-то тут причём?       – Она единственная, у кого мог бы быть доступ к Президенту, кроме его первой леди. Но жена Валентайна точно тяжелее пятидесяти килограмм. Если это, конечно, так, – добавила она. – Как ты вообще можешь быть так уверен?       – Физика, Хот Пэнтс, – объявил Диего, наконец справившийся с костром и теперь доставший чайник. – И опыт, долгий, долгий опыт работы с лошадьми и разными наездниками. А с Джонни мне ещё проще, про него я знаю больше, чем про любого другого наездника. Только зачем Люси Стил это нужно?       Он бросил горстку каких-то мелких листочков в чайник, залил в тот воду, и подвесил над огнём. Хот Пэнтс же, всё-таки поднявшись на ноги, отправилась к Гетс Ап, чтобы достать из седельной сумки купленные сэндвичи.       – Вот на этот вопрос я не могу тебе ответить, – вернувшись к костру и вновь опускаясь на плед, она пожала плечами. – Но на этой гонке происходит слишком много необъяснимого, я уже ничему не удивлюсь.       – Ты говоришь с человеком, у которого может отрастать хвост, – хмыкнул Диего, разливая жидкость из чайника по небольшим железным кружкам.       – Я могу разжижать плоть и даже делать себя жидкой, – парировала Хот Пэнтс и приняла чашку из рук Диего. – А что ты заварил?       – Дарджилинг. Очень почитаемый сорт чёрного чая. У него цветочный аромат и, хотя он немного терпкий, всё равно остаётся моим самым любимым. Его ещё называют "чайным шампанским", – с важным видом отметил Диего и величаво отпил содержимое кружки. Хот Пэнтс сделала то же самое.       – Недурно, – отметила она. – Я сама не часто пью чай, но этот просто чудный.       – А то, – довольно ухмыльнулся Диего. – Сейчас в моду вошёл китайский чай, но, как по мне, это вообще не то, что индийский. А если бы я заварил правильно, было бы ещё лучше. Мне, по-хорошему, нужно было два чайника. Один для воды, а второй заварочный. Вообще и для каждого времени суток свой чай. Этот скорее вечерний, а вот утренний часто пьют с молоком, что выходит тоже очень даже вкусно. Но в условиях гонки приходится довольствоваться, чем есть. Пью только этот, – посетовал Диего. – Но уж всем лучше, чем местная бурда.       – Ты про кофе?       – Про него. Конечно, пить можно, он хорошо бодрит, и мне нравится аромат, но ничто не переплюнет истинную Британскую чайную церемонию, – он сделал ещё один глоток, и поставил чашку на землю. – Но во время гонки мне на это рассчитывать не приходится. Что у нас с едой?       – Ой, да, совсем забыла, – Хот Пэнтс тоже опустила кружку и, взяв в руки принесённые свёртки, развернула бумагу. – Клаб-сэндвичи, купила в городе. Есть с индейкой, есть с ветчиной. Угощайся.       Диего протянул руку и забрал у неё два разных свёртка, оставив в руках девушки ещё три.       – Попробую оба, я про такие даже не слышал. Что-то местное, да?       – Именно так. Совсем недавно стали продавать, так что попробуй, должно понравится.       Откусив сразу достаточно большой кусок, Диего удовлетворённо кивнул и, прожевав, вынес вердикт.       – Неплохо в целом. Всё ещё не чайная церемония, но…       – Ты остаёшься язвой.       Диего рассмеялся.       – Я лишь констатирую факт, Хот Пэнтс.       – Как и я, Дио.       Снова хмыкнув, Диего вернулся к еде, и они оба продолжили есть, молча попивая горячий чай. Даже тишина, которая не особо вязалась у Хот Пэнтс с образом Диего Брандо, показалась ей сейчас спокойной, хоть и будила совсем ненужные Хот Пэнтс в этот момент мысли.       'Ещё одна часть поменяла владельца. Мне так или иначе придётся проникать в покои Президента… Не знаю, каким образом… Но как я это сделаю, участвуя в гонке…? И Диего… Нет, ему гонка под силу. Он уже выглядит менее болезненно. Диего такой… способный. Если сначала его бахвальство казалось мне чрезмерным и неуместным, то сейчас я понимаю, что каждое его слово подкреплено делом. Не думала, что он окажется таким… надёжным. Но вот отвлекаться на Труп ему не стоит. Он как никто другой заслужил победу и уже так помог мне. Не хочу впутывать его ещё сильнее.'       Незаметно для себя Хот Пэнтс опустошила кружку и съела все три оставшихся у неё сэндвича.       – Сполосни в реке нашу посуду, а я пока поправлю всё тут, – объявил Диего, стоило и ему закончить свой получившийся вполне сытным приём пищи.       Хот Пэнтс кивнула и поднялась на ноги, даже радуясь тому, что Диего отвлёк её от мыслей. Она сгребла в охапку кружки и чайник и направилась к реке.       Уже смеркалось. А ведь ещё час назад здесь лежали три окровавленных тела. Течение реки скрыло все следы произошедшего, будто того и не было. Лишь брызги остались на земле недалеко он берега, но их можно было принять скорее за кровь какого-нибудь животного, поранившего ногу, чем за кровь лишь едва избежавшего смерти человека. Хот Пэнтс решила не говорить Диего, что сама и спасла Джонни и Джайро своим Cream Starter, ведь тот бы точно не одобрил подобное. Если он не спросит, то она и не скажет, так всем будет лучше. Но врать Диего ей совсем не хотелось. Да и к тому же ей казалось, что утаить что-либо от него у неё в любом случае не выйдет, ведь Брандо был чересчур проницательным. Наспех вымыв посуду, она вернулась обратно в их небольшой лагерь, по дороге забрав из седельной сумки свои толстые шерстяные носки для сна. Где-то в полутора метрах от их костра Диего обустроил импровизированное спальное место и уже снял шлем, перчатки и сапоги, положив их недалеко от себя, рядом с шапкой девушки. Сам он, рассматривая свои руки, сидел на пледе, принадлежащем Хот Пэнтс, за его спиной лежала её маленькая подушка, которую он по-хозяйски достал из её сумки, а его вытянутые ноги уже были укрыты его собственным пледом нежно-голубого цвета. Наверняка он уже натянул свои тёплые носки. Хот Пэнтс, предполагавшая, что всё будет выглядеть иначе, тут же задала вопрос:       – Дио, почему ты это так сделал?       Услышав своё имя, Брандо тут же поднял голову и осмотрелся, пытаясь понять, что же он сделал. Наконец поняв, о чём шла речь, он вернул взгляд к стоящей напротив девушке.       – На твоём пледе мы лежим, моим укрываемся, подушка под головой. Ложись уже, ночи холодные, а вставать рано.       – Мы… Ляжем вместе? – неуверенно уточнила Хот Пэнтс, продолжая разглядывать подготовленную лежанку.       – А с кем ты мне предлагаешь лечь? С лошадью?       – Я-я… Не знаю, – Хот Пэнтс засмущалась, заливаясь краской.       – Ну, я уже всё обустроил, – Диего демонстративно лёг на спину, укрываясь пледом. – И вставать, чтобы всё заново перестилать, я не собираюсь. Но если ты к утру хочешь окоченеть от холода – милости прошу, можешь спать отдельно, мешать не буду.       – Ты… – начала было Хот Пэнтс, но тут же осеклась.       'Нет, не надо спрашивать, будет ли он распускать руки. Хватит вести себя как маленькая! Что за глупый вопрос? Что он тебе на него ответит? Пообещает хорошо себя вести? Зная Диего, именно это он и сделает, но сдержит ли он слово – вопрос другой. Спрашивать это – несусветная глупость. Лягу с ним. Если что – пресеку любые попытки. Всё равно иного выхода у меня сейчас и нет.'       С минуту попереминавшись с ноги на ногу, Хот Пэнтс всё же сделала несколько медленных шагов навстречу Диего и, присев на плед, сменила свою обувь на тёплые меховые носки. К тому моменту, как она повернулась к Диего, тот уже успел повернуться на бок, к ней лицом, и опереться на локоть. А теперь, когда Хот Пэнтс взглянула на него, он в приглашающем жесте приподнял плед. Выражение его лица оставалось абсолютно невозмутимым, будто это всё было вынужденной мерой, не больше.       'Прости меня, Боже, за то, что я творю.'       Хот Пэнтс, поджав губы, тихо выдохнула и придвинулась ближе к нему, медленно, как во сне, укладываясь рядом на спину. Диего аккуратно перебросил через неё руку, укрывая пледом и тем самым обнимая девушку на уровне груди. Убирать руку он, по-видимому, не торопился, и Хот Пэнтс слабо дёрнулась, давая понять, что не одобряет подобное своеволие. Диего усмехнулся, но всё же убрал руку, тоже поворачиваясь на спину. Некоторое время они лежали, молча смотря на бескрайнее звёздное небо, холодное, как и сама ночь, но потом Хот Пэнтс не смогла не заметить некую несправедливость, вынуждающую её нарушить тишину.       – Всё, конечно, прекрасно, но почему ты лежишь на моей подушке?       – А на чём мне ещё лежать? – с чуть ли не искренним непониманием отозвался Диего.       – А мне?       – Для тебя место как раз есть, – он мягко похлопал ладонью по своей груди.       – Многого ты хочешь, Диего Брандо, – хмыкнула Хот Пэнтс, поражаясь его наглости. – Куда делась твоя подушка?       – Понятия не имею. Потерял, наверное. Или вообще не брал, – равнодушно пожал плечами Диего. – Ну так что, ты ложишься или нет?       'Это такая проверка на вшивость? Хочет смутить меня? Думает, что я не смогу? Тоже мне, нашёлся.'       Повернувшись на бок, Хот Пэнтс придвинулась вплотную к Диего и положила голову на его грудь, а рядом опустила свою ладонь. Казалось, что такого Брандо точно от неё не ожидал, но не растерялся, обнимая её правой рукой и притягивая настолько близко, что Хот Пэнтс оказалась прижата к нему всем своим телом. Под её ухом стучало его сердце, отбивая спокойный ритм. Вопреки её ожиданиям, Хот Пэнтс даже было по-своему… хорошо рядом с ним. Спокойно. Безмятежно. Она и не думала, что находиться в чьих-то руках могло быть так приятно. Его тепло согревало и её, и даже ночь казалась менее холодной. Над ними, словно разделяя небо на две половинки, светился млечный путь, и даже редко проплывающие облака не могли полностью его скрыть. Хот Пэнтс украдкой взглянула на Диего, чей взгляд, тоже секунду назад прикованный к небу, теперь был обращён к ней. Его голубые глаза ничем не уступали звёздам. Красота, умиротворение и волшебство, что там, на небе, что здесь, на земле.       – А скоро машин станет настолько много, что мы и не увидим всей этой красоты, – неожиданно выдохнул Диего, будто бы продолжая какой-то разговор.       – М? – непонимающе нахмурилась Хот Пэнтс. – Это ты сейчас о чём?       – О звёздах, конечно,– он вновь поднял глаза к небу и протянул вперёд свободную руку. – Если всё и дальше будет так продолжаться, то дым от заводов и выхлопных газов затянет всё небо непроглядной пеленой.       С грустным вздохом он опустил руку и подпёр ею голову. Хот Пэнтс тоже взглянула на рассыпавшиеся по всему небосводу яркие огоньки.       – Так оно и будет. Сомневаюсь, что люди в городах и сейчас-то видят звёзды. Но вполне вероятно, что потом мы их не увидим нигде. Сейчас становится всё больше и больше железнодорожных путей. Даже здесь, где мы лежим, через лет десять может быть протянута огромная дорога для автомобилей.       – Такая херня, – поморщившись, Диего цокнул языком. – Не хочу, чтобы дорог становилось так много. Я не допущу этого, когда стану мэром Нью-Йорка.       Хот Пэнтс тихо захихикала, но Диего всё равно её услышал.       – Почему ты смеёшься?       – Прости. Просто… Как ты сможешь стать мэром?       – Подожди и ты увидишь, Хот Пэнтс, – твёрдо произнёс Диего. – Я стану мэром и остановлю пагубное влияние этой "индустриализации".       – Ты… Не сможешь остановить прогресс, Дио. Никто не сможет.       – И всё потому, что он "выгоден", – брезгливо выплюнул Диего. – Бездушные куски железа "практичнее" и "удобнее", чем лошади. Но это совсем не то. С машиной невозможно установить эмоциональную связь, на ней ничто не скажется, кроме недостатка топлива. Она – пустышка.       – Да, – искренне согласилась Хот Пэнтс. – За своим стремлением к лёгкой жизни люди зачастую не замечают очевидных вещей.       – Вот именно. Люди становятся пассивными. Даже эта гонка это доказывает. Мы совершаем невозможное, пока на нас потехи ради смотрят зеваки и толстосумы.       – А люди умирают… – грустно отметила Хот Пэнтс.       – Беспричинные смерти всегда были одним из самых любимых светских развлечений, – пренебрежительно отозвался Диего.       Задумавшись над смыслом его слов, Хот Пэнтс сразу загрустила, сильнее прижимаясь к нему. Диего был абсолютно прав. Насколько ей было известно, в гонке осталось около четырёхсот участников из более чем трёх тысяч. Конечно, многие из них выбыли по собственной воле, но и число погибших было высоко. Выдержит ли она сама ещё столько же этапов? Хот Пэнтс и сама понимала, что это весьма маловероятно. Не зря Диего отмечал, что она единственная девушка на столь высокой позиции, но долго ей так не протянуть.       – Я никогда не сменю свою дорогую лошадь на машину, – снова нарушил их общее молчание Диего через пару минут. – Ни одна жестянка не сможет даже близко встать с моей Сильвер Буллет. Я был с ней с самого рождения, впервые принимал роды, когда она появлялась на свет.       – Не может быть, – от изумления Хот Пэнтс даже позабыла, о чём думала минуту назад и приподняла голову, недоверчиво всматриваясь в его лицо, которое становилось всё сложнее и сложнее разглядеть в ночной темноте.       – Ещё как может. Она первая, кому помогал лично я, – едва ли сдерживая гордость, отметил Диего и мягким ненавязчивым движением надавил на плечо Хот Пэнтс, притягивая к себе, и девушка опустилась обратно на его грудь. – Её мать была ещё совсем молодой кобылой. Где-то беременной ударилась животом и сама не могла толком родить, подохла бы без помощи. А если бы лошадь померла, меня бы избили бы так, что несколько недель на спину лечь бы не смог. Так что пришлось действовать сразу и одному. Кобыла выжила, как и её недоношенный жеребёнок. Меня, конечно, похвалили, что я спас кобылу, но жеребёнка вскоре захотели забить. Слишком она была хилая. Сосать толком не умела, на ногах не держалась. Зачем такую содержать. Но я пожалел её, практически ставшую мне родной, крохотную лошадку, и выпросил, чтобы мне дали шанс её выходить. Сам её выкармливал, учил ходить и отзываться. Как вспомню, как меня шпыняли другие конюхи, что я, глупый подросток, с ней столько вожусь. Слабая лопоухая замухрышка, позор породы, унаследовавшая только метку звезды на носу. Частично это даже было правдой. Она ото всех шарахалась, что от людей, что от лошадей. Ото всех, кроме меня. И у меня всё же вышло её выправить, – в его голосе звучала уже неприкрытая гордость. – И посмотри, какая выросла красавица. Кличку я тоже дал ей сам. Серебро – благородство, стремление к свободе и преодолению любых препятствий. А пуля – уверенность и упорство, отсутствие сомнений. Она и сейчас самое родное, что у меня есть. Как можно что-то такое заменить на железо?       'Какой же он… заботливый и любящий, когда не пытается это скрывать за фасадом из высокомерия и самодовольства. Просто ему не к кому проявлять эти чувства, кроме как к животным. Вопреки всему он выходил совсем слабенькую лошадь. Диего и сейчас живёт по такому девизу: "Вопреки всему". Поверить не могу, что я позволяла себе отзываться о нём плохими словами. Он гораздо более доблестный и сильный, чем может показаться на первый взгляд. Кажется, я всё больше и больше проникаюсь к нему.'       – Ты прав, Дио. Никакая жестянка не сможет заменить такую связь. И вы с Сильвер Буллет и правда смогли преодолеть все преграды, что появлялись на пути.       Снова плотнее к нему прижавшись, Хот Пэнтс ласково погладила его по груди, и Диего в ответ покрепче приобнял её.       – И это ещё не конец, Хот Пэнтс. Я отомщу всем им за мои страдания. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. И это буду я.       – Дио… – начала Хот Пэнтс, вспомнив одну вещь. – Ты мне кое о чём напомнил. Мне бы хотелось рассказать тебе кое-что. Ты не против?       – Говори, что спрашивать-то, – равнодушно выдохнул Диего в ответ.       – Да, но мне хотелось бы, чтобы ты тоже кое-что сделал… Можешь закрыть глаза?       – Закрыть глаза? – недоумённо переспросил он, явно не ожидавший такой просьбы.       – Да, именно так, – серьёзно подтвердила Хот Пэнтс. – И главное, не подглядывай.       – Пф. Ладно, – усмехнулся Диего, закрывая глаза. – Пусть оно того стоит, Хот Пэнтс.       – Конечно. Только слушай очень внимательно, – она перевела дыхание, подготовившись к рассказу. – Однажды Господь, когда Он ещё лишь создавал наш мир, позвал к одного из апостолов и попросил того взглянуть вниз и сказать, что делают люди. Апостол посмотрел и сказал: "Сколь любопытно! Люди плачут." И Господь ответил: "Значит, Мир ещё не готов!" На следующий день Господь велел апостолу вновь посмотреть и сказать, что же делают люди теперь. Апостол посмотрел и увидел, что люди смеялись. Он сказал: "Люди смеются." И Господь ответил: "Значит, Мир ещё не готов." На третий день он вновь велел апостолу посмотреть, и тот увидел, что некоторые плакали, а некоторые смеялись. Апостол сказал: "Некоторые люди плачут, а некоторые смеются." И тогда Господь ответил: "А вот теперь Мир готов, ведь в этом Мире один плачет, а другой смеётся."       Хот Пэнтс замолчала, закончив повествование, и подняла взгляд на Диего, чьи глаза всё ещё были закрыты, а лицо выражало абсолютное спокойствие, если не умиротворение.       – Вот и всё, – с мягкой улыбкой объявила Хот Пэнтс.       – И… Что это было? – немного сонно пробормотал Диего, и тихо откашлялся, чтобы выровнять свой голос.       – Я решила рассказать тебе сказку, которую услышала в монастыре.       – Стой… – Диего снова открыл глаза, недоверчиво косясь на лежащую у него на груди девушку. – Сказку? В… монастыре?       Он спросил это так, будто и сам не знал, что именно вызывало в нём большее недоверие.       – Да, – непринуждённо подтвердила Хот Пэнтс. – Я на протяжении пяти лет была послушницей в монастыре.       – Ты… Монашка? – ещё раз уточнил Диего, видимо, всё же решив, что именно это больше всего его удивило.       – Да, – снова подтвердила Хот Пэнтс. – Пусть я и не похожа на служительницу веры, но это до недавнего времени было так. Именно поэтому я и собираю Труп. Я же говорила, что он мне нужен для Ватикана.       – Охереть… – только и сказал Диего, к которому наконец пришло осознание сказанного ей.       – Н-Наверное, так можно выразиться, – несколько постыдилась Хот Пэнтс, смутившись такой его реакции. Конечно, он не ожидал, что такая жалкая никчёмная грешница могла когда бы то ни было быть монахиней. Хотя… разве Диего не говорил, что не верит в Бога?       – На самом деле, это многое объясняет. Ты полна сюрпризов, Хот Пэнтс, – хмыкнул Диего, не давая ей додумать мысль.       – Спасибо что выслушал, Дио, – несколько расслабившись от того, что в его голосе не было никакого укора или порицания, поблагодарила Хот Пэнтс.       Снова хмыкнув, Диего снова прикрыл глаза.       – Неплохая сказка. Если отбросить всю религиозную шелуху, даже есть смысл.       – Я тоже так думаю, – Хот Пэнтс непроизвольно улыбнулась.       Над ней Диего широко зевнул, что вынудило зевнуть и её саму. Уже было совсем поздно. Но сам того не ведая, Диего смог успокоить Хот Пэнтс и вселить в неё хоть долю спокойствия, которое она хоть и не заслуживала, но в котором так сильно нуждалась. Приподнявшись, Хот Пэнтс наклонилась к его лицу и, проведя пальцами по его непривычно мягким волосам, нежно поцеловала в щёку, так же, как давным-давно целовала на ночь своего брата.       – Спокойной ночи, Дио.       Она улеглась обратно на его крепкую тёплую грудь, но заметила, что та не вздымалась. Диего на несколько секунд задержал дыхание, но потом всё же выдохнул.       – И тебе, Хот Пэнтс.       Та в ответ ласково потёрлась о него щекой, и Диего, тихо усмехнувшись, погладил её по плечу. Напоследок слабо улыбнувшись, Хот Пэнтс закрыла глаза и заснула сладким сном, впервые за долгое время не слыша криков брата и рыка медведя.