***
Проследовав за Эбигейл, Хот Пэнтс вышла из ванной комнаты, в которой остался Диего. Он закрыл за ними дверь, и работница взмахом руки указала на соседнюю дверь, за которой, вероятно, располагалась вторая ванная комната. Хот Пэнтс, благодарно кивнув, толкнула дверь, планируя ту за собой закрыть, но Эбигейл шмыгнула следом, отчего Хот Пэнтс недоумённо приподняла бровь. – Я же сказал, что справлюсь сам. – Да, конечно, но… Мне хотелось с вами поговорить, Хот Пэнтс, сэр, то есть, м-мисс… Я-я подслушала ваш разговор… Но это вышло совершенно случайно! – поторопилась заверить её Эбигейл. – Я слышала, как мистер Брандо обращался к вам! Прошу меня простить, я никому не расскажу, но мне нужно поговорить с вами! 'Она выглядит… взбудораженной. Не думаю, что она стала бы без должной причины рисковать, раскрывая мою маскировку. Я могу дать ей высказаться, а там уже судить о необходимости этих слов.' – Говори, раз это так нужно. С облегчением выдохнув, Эбигейл как можно более ровным голосом заговорила. – Я… Как и сказала, я немного подслушала ваш разговор и… Я вижу, что вы с Д-… то есть, с мистером Брандо в отношениях… – Погоди. Ни в каких мы не отношениях, – сразу возразила Хот Пэнтс. – Со стороны кажется, что между вами бегают искры, мисс. Простите за такую прямоту и за то, что ошиблась. Но я говорю это не просто так. Видите ли, вы с виду весьма приличная и воспитанная девушка, и, вполне вероятно, не в курсе, но я вынуждена вас предупредить, – Эбигейл на несколько секунд увела взгляд в пол, стараясь найти в себе мужество, чтобы сказать то, что вертелось у неё на языке. Поэтому, стоило ей поднять глаза обратно, как она тут же на одном дыхании выпалила. – У него было очень, очень много женщин. Совсем разных, и больше одной ночи он с ними не проводил. Каждую, с кем Диего Брандо хотел разделить постель, он так или иначе в неё затаскивал. – Об этом мне известно, – не поведя бровью, ответила Хот Пэнтс, хоть часть этой информации и была до этого лишь её догадкой. – С Диего Брандо меня объединяет лишь гонка. Переживания излишни. – Нет, послушайте же! – даже с неким отчаянием воскликнула Эбигейл. – Если он так с вами обращается, то однозначно хочет… предаться страсти, – кое-как перефразировала она. – И я не могла не предупредить! Моя сестра, Сьюзан, тоже попала в число, кхм, "счастливиц". Он будет обхаживать свою следующую жертву, пока та сама не ляжет с ним. И да, Диего Брандо, как и говорят, груб, но чертовски хорош в постели. Однако оно, со слов моей дражайшей сестры, того абсолютно не стоит. Он был чересчур жесток. У неё потом остались синяки на скрытых одеждой местах. И ощущение было такое, будто её просто, извините, отымели, и не больше. Прошу вас, не попадайте в ту же ловушку. Диего Брандо слишком ловко их выстраивает, можно и не заметить. Вам нельзя ему доверять. Пожалуйста, не совершайте тех же ошибок, не теряйте свою честь в его руках. – Ты договорила? – изогнув бровь, поинтересовалась Хот Пэнтс. – Д-Да, мисс, – выдохнула Эбигейл, убирая руки за спину. – В таком случае, попрошу оставить меня в одиночестве. Мне нужно принять ванну. – Вы… Слышали, что я говорила? – Да. И я учту. Но сейчас – оставь меня. И никто не говорил, что я девушка. Это понятно? – Да, конечно, – кивнула Эбигейл, снова открывая дверь и принимаясь кланяться. – Удачи вам. И будьте осторожны с Диего Брандо. Общение с ним вас до добра не доведёт. Вы угодите в его сети. – Учту, – повторила Хот Пэнтс, закрывая дверь прямо перед носом работницы. 'Не помню, чтобы я спрашивала чьего-либо мнения.' Сделав глубокий вдох и выдох, Хот Пэнтс приблизилась к ванной и, сняв одежду, опустилась в горячую пенную воду.***
Хот Пэнтс, уже лёжа в импровизированной кровати и укрытая толстым пледом, который остался у неё, тяжело вздохнула. Мысль о том, как Диего обходился со своими пассиями, никак не покидала её голову. И Хот Пэнтс невольно задавала себе тонну различных вопросов. 'Могут ли эти слова быть правдой? Наверняка могут. Примерно такое впечатление сложилось и у меня. Диего проявил себя как достаточно жестокий, грубый и неосмотрительный человек. Он постоянно ругается, клянётся, что отомстит Джонни и Джайро, при мне выколол глаза человеку… Но тот человек это заслужил,' – даже чересчур озлобленно подумала она. – 'Диего не нарушил закон. И его желание мести вполне оправдано. В обоих случаях не он первый проявил агрессию. Это лишь ответная реакция. Кажется, такое поведение стало результатом его детства, о котором он говорит с такой ненавистью. Тогда он и стал озлобленным, это было и так понятно. А со мной… Я не знаю, что и думать. Он и правда ведёт себя чересчур открыто, но он… он сказал, что я ему нравлюсь. И то, как он это сказал…' – Хот Пэнтс почувствовала, как начали гореть её щёки. – 'Это было… искренне? Может ли кто-то вообще нравиться Диего Брандо…? С его-то очерствевшей душой? Перестань. Вспомни слова той девушки, Эбигейл. Диего сделает что угодно, лишь бы добиться своего. Но зачем ему я? Почему именно я? И он… как и сказал, он и правда мог надругаться надо мной уже очень много раз, но не сделал этого. Не слишком ли много усилий, если ему и правда нужно было только моё тело? Он же сказал, что я не просто кусок мяса…' – Хот Пэнтс повернулась на другой бок, и накрыла свою голову сверху подушкой. – 'Боже мой, я совсем путаюсь. Диего единственный, в чьей речи я не могу отделить правду от лжи. Но… в чём он точно прав – я ни разу его не оттолкнула. Кроме того раза, когда он был не в себе, но тогда он не стал продолжать, сразу уехал. Я… не останавливаю его. И вчера, и сегодня, и тогда, у берега Мисиссипи. Что же не так? Почему я сама не помешала ему? Мне… нравилось? Я… хотела этого?' – от такого прозрения Хот Пэнтс стало не по себе. – 'Какой стыд. Кошмар. Ужас. Поверить не могу, что я пала настолько низко. Бог всегда посылает нам испытания, чтобы проверить силу нашей души, и я раз за разом не могу с ними справиться. Не могу побороть искушение, даже такое низменное обольщение, как похоть. И в этом вина уже лежит целиком на мне, на моём слабоволии и маловерии, а не на Диего. Кажется… Кажется, что и я неравнодушна к нему. Но я-то думала, что мои эмоции совершенно чисты, верила, что в нём могла найти утешение, но выходит совсем другое. Я слишком легкомысленна и сама подпускаю Диего к себе, сама разрешаю ему слишком много. Сама… испытываю что-то к нему. Тягу. Вожделение. Похоть. Нет,' – Хот Пэнтс развернулась обратно на спину, возвращая подушку под голову. Она открыла глаза, устремляя твёрдый взгляд в тёмную ткань палатки над ней. – 'Хватит. Да, это правда, но нужно собрать остатки самообладания и здравомыслия и вернуть своё былое хладнокровие. Отстраниться от него. Постараться меньше пересекаться. Раз я слабая грешница, не способная контролировать себя, то и спокойствия, которое я чувствовала рядом с ним, я не достойна. Я обязана держаться его стороной, пока окончательно не угодила в его сети, о которых меня предупреждали. А чтобы не думать о нём – мне нужен какой-то план. Но о плане я подумаю утром. Сейчас я слишком устала, нужно попробовать уснуть…' И снова повернувшись на бок и подложив сложенные ладони под голову, Хот Пэнтс прикрыла глаза, стараясь уснуть. Сон, как ей казалось, должен был утихомирить её мысли и к утру помочь переключиться на что-то другое. Поэтому она принялась считать про себя овец, хоть это уже давно перестало помогать против ночных кошмаров, но, возможно, сможет отвлечь от назойливых мыслей о Диего Брандо, продолжающих лезть в её голову похуже всяких кошмаров. И всё равно последней мыслью Хот Пэнтс, прежде чем она заснула, было: 'Интересно, как там сейчас Диего?'***
Поляна… Красивая поляна, заросшая травой, достигающей лодыжек. Она щекочет оголённые по самые бёдра ноги, а её свежий запах смешивается с доносящимся из леса запахом листвы. Лёгкий ветерок развевает юбку и розовые волосы, так, что они закрывают лицо. Хот Пэнтс убирает пряди за уши и оглядывается, но яркий солнечный свет слепит глаза и ей приходится щуриться. В ушах раздаётся пение птиц, такое, что девушке хочется напевать их спокойную, незатейливую и, главное, такую знакомую мелодию. Хот Пэнтс идёт вперёд по поляне, и трава ласкает её кожу, а ветерок придаёт движениям лёгкости. Кажется, она здесь была, и не раз, и где-то слева от неё должна быть крохотная пещерка, к которой, кажется, и нужно свернуть, но… Неожиданно впереди себя на небольшом холмике, выделяющемся на бескрайней ровной поляне, она замечает силуэт. Она старается разглядеть его, даже прикладывает ко лбу ладонь на манер козырька, но всё тщетно – силуэт кажется совсем отдалённым и высветленным, оттого ещё и размытым. Хот Пэнтс продолжает двигаться вперёд, игнорируя пещерку, оставляя ту далеко позади, устремляясь к этому силуэту, будто притягиваемая магнитом. Она приближается всё ближе и ближе, но силуэт не становится отчётливее, а солнце светит даже ярче, чем раньше. Но Хот Пэнтс лишь идёт и идёт дальше. Она наконец приближается к подножью холма и начинает взбираться по его склону к верхушке, туда, где её ждёт расплывчатый, залитый светом силуэт. Ещё несколько шагов, и вот наконец-то он оказывается в паре метрах от неё. Солнечный свет, хоть и остаётся ярким, но перестаёт слепить, и Хот Пэнтс удаётся разглядеть человека, к которому так долго шла. И она вмиг узнаёт его. Узнаёт по фигуре, по светлым волосам, что, развеваясь на ветру, словно блестят и отливают золотом, по его выразительным чертам лица и по глазам. Бездонным лазурным глазам, чья синева могла сравниться лишь с синевой безоблачного неба над ними обоими. Лучезарно улыбнувшись, ещё недавно казавшийся всего лишь смутным силуэтом, а теперь – чуть ли не самым прекрасным, посланным из рая ангелом, человек протягивает руку к Хот Пэнтс. Она опускает глаза и видит, что между его пальцами зажата ромашка, почему-то показавшаяся ей безумно, невероятно красивой. И очень необычной. Пожалуй, дело было в её цвете. Розовая. Розовая, как рассвет. Хрупкая, лёгкая, нежная. Плавно и медленно, Хот Пэнтс тянется к цветку, обхватывая тонкий стебель, и её руку накрывают две тёплые ладони. Девушка вновь поднимает взгляд, встречая всё ту же добрую и ласковую улыбку. Хот Пэнтс накрывает одну из его ладоней второй своей и сокращает дистанцию, делая маленький шаг вперёд. Она, немного привстав на носки, тянется вперёд, желая коснуться чужих губ своими, и стоящий напротив делает то же в ответ…***
Раннее утро. Солнце, отражающееся от снега, проникало в палатку через полог, и Хот Пэнтс, морщась, открыла глаза. 'Уже утро…? А где…?' Она повернула голову вбок, ища рядом с собой Диего, но того не обнаружила. 'И где его носит? Уже проснулся?' Потерев глаза кулаками, Хот Пэнтс спросонья старалась припомнить хоть что-то. Уверена она была лишь в одном – кошмары ей не снились. Она оглядела палатку, вновь ища глазами хоть что-то, что мог бы оставить Диего, прежде чем уйти – перчатки, шлем, сумку, носки – но найти ничего не смогла. Присев, девушка обратила внимание, что и нежно-голубого пледа не было рядом, да и голова её лежала на её же подушке. И только теперь Хот Пэнтс вспомнила, почему же. 'Вы с ним разошлись вчера утром, и ты пообещала себе о нём не думать. И что же ты делаешь сейчас? Дура. Не зря я решила, что мне нужен план. Только… у меня ещё есть стойкое ощущение, что мне сегодня ночью что-то приснилось, но кошмары я всегда запоминаю, а кроме них мне ничего и не снится. Что же тогда это было…?' – Хот Пэнтс напряглась, силясь вспомнить, что же ей могло присниться, но затем отрицательно покачала головой, коря саму себя. – 'Нет, хватит. Это неважно. Сейчас главное придумать для себя примерный план действий, пока я не приеду в Чикаго, а это, я думаю, будет только завтра к вечеру. Сегодня… вроде бы тринадцатый день этапа. Видимо, расчёты Диего вновь оказались верны.' – Да что ж такое! – вслух недовольно воскликнула Хот Пэнтс. – Опять я о нём! Хватит! Пойду завтракать. За завтраком и придумаю план. 'А ему-то я хоть немного еды отдала?' – Да какая, чёрт возьми, разница?! 'Хватит заводиться,' – укорила она саму себя. – 'И не смей больше поминать чёрта. Тем более вслух. Ты должна быть выше этого. Завтрак. Потом план. Нужно заняться делом. И так столько времени в последнее время зря трачу.' Сразу надев куртку и, конечно же, сапоги, Хот Пэнтс вылезла из палатки и полной грудью вдохнула морозный воздух. Вздрогнув всем телом, она застегнула куртку. Чтобы хоть немного согреться, Хот Пэнтс решила сразу сложить палатку, а уже потом развела костёр и, достав из сумки хлеб и мясо, сделала себе пару бутербродов. Впервые за несколько дней заварив кофе, она присела на небольшое брёвнышко и принялась завтракать и продумывать свой план. 'Итак, завтра вечером, судя по всему, пятый этап наконец завершится. Чикаго достаточно большой город, думаю, там должно быть несколько гостиниц, хоть одну пустую комнату я должна найти, если приеду в первых рядах. Думаю, нужно сегодня приложить больше усилий. Ни одна из моих частей Трупа не посылает мне сигнал о следующей, что, как мне известно, должно было произойти. Тут есть два варианта – рядом и правда ничего нет или… я всё же недостойна, и части противятся мне. Увы, узнать я смогу лишь одним способом – если кто-то добудет часть на этом этапе, то дело и правда во мне. Пока следует придерживаться курса, который мы разработали с Диего. Так, стоп. Я обещала себе придумать план, как перестать вечно думать о нём.' Крепко задумавшись, Хот Пэнтс оглянулась вокруг, любуясь снежным пейзажем, словно надеясь, что природа сможет дать ей ответ на этот невероятно сложный вопрос. Кофе в чашке закончился, бутерброды были съедены, а план всё же родился. Хот Пэнтс, всё же придя к выводу, что почти все её мысли по той или иной причине сводились к Диего Брандо, решила, что лучшим выходом для неё будет концентрация на разных мелочах по дороге, на частях Трупа, которые ещё предстояло забрать, и на самой гонке, чтобы не сбиться с пути. И этот план оказался на удивление действенным. Весь день Хот Пэнтс скакала по заснеженным равнинам, которые казались ей абсолютно неизменными, сколько бы времени не проходило. Девушка время от времени сверялась с картой и компасом, убеждаясь, что двигается в верном направлении, хоть на то и не было никаких других знаков. Оставалось только верить карте. И расчётам. Когда Хот Пэнтс совершенно выбилась из сил и остановилась на ночлег, разведя костёр и поставив рядом с ним палатку, она взяла из сумки банку консервов и про себя отметила, насколько же тяжёлой была эта гонка. 'Передвигаться крайне тяжело, хоть непогода и должна отступить, стоит миновать Чикаго. Но сколько людей уже могли окоченеть от холода? Сколько уже выбыло? Из трёх с половиной тысяч, сколько нас осталось? Сколько умерло? Никому нет дела, и никогда не будет. Стоит гонке закончиться, и все об этом забудут.' Лицо Хот Пэнтс перекосило от неприязни, которую она испытывала к организаторам гонки и их лицемерию. К тому, как Президент Валентайн, не желая пачкать собственные руки, собирал Святой Труп руками гонщиков, многие из которых даже ничего не подозревали об этом тайном замысле. Сама Хот Пэнтс, по крайней мере, не впутывала в свою миссию ни в чём не повинных людей. 'Ничего удивительного. Высшему обществу плевать, а Президенту тем более. Валентайн, небось, сейчас наблюдает за всем этим и жутко доволен. Беспричинные смерти всегда были одним из самых любимых светских развлечений,' – она, приставив нож к банке, не заметила, что слишком сильно давит на него, и неожиданно для себя продырявила её крышку прямо по центру. Это действие немного привело её в чувство. – 'Проклятье. Я думаю, как он. Но тут я не могу отрицать его правоту.' Уже аккуратнее поддев крышку, Хот Пэнтс сняла её и быстро съела не самые вкусные консервированные груши, обещая себе, что такое больше никогда не купит. Разделавшись с едой и убрав нож на место, она залезла в палатку и, вот уже второй вечер подряд, улеглась одна. Хот Пэнтс поплотнее закуталась в плед и закрыла глаза, зачем-то про себя отмечая, что в такую непогоду змеи навряд ли могли потревожить её. А если бы это и произошло, то спасти её всё равно было некому.***
За спиной вновь раздаётся грозный рёв, уже в который раз. Она бежит, бежит и боится обернуться, боится увидеть эту огромную разверстую пасть, эти жёлтые клыки, эти маленькие, налитые кровью маленькие глазки, в которых нет ничего, кроме ярости и желания убивать. – Сестрёнка! Мне страшно! – Не бойся! Просто беги! Несмотря на слова, ей самой очень страшно. Она судорожно ищет укрытие, но, как назло, пока ничего не попадается. Ей кажется, что она чувствует, как от топота за спиной трясётся земля, и пытается бежать ещё быстрее, ещё больше сбивая дыхание, которого и так уже не хватает. Возможно, у неё бы всё получилось, если бы не налившаяся свинцом правая рука, которой она держит ручку своего маленького брата, таща его за собой. Рыдания и крики не прекращаются, как и тяжёлое дыхание сзади. Наконец она видит маленькую пещеру. Из последних сил добегает до неё, вталкивает туда мальчика и сама тут же ныряет следом в надежде, что пещера достаточно глубока и получится перевести дух. Но надежде не суждено сбыться. В ужасе она забивается в угол, обнимая брата, и наконец оборачивается ко входу. Тут же туда просовывается когтистая лапа, а вслед за ней и голова разъярённого медведя. Огромного, тяжёлого, килограмм под двести, старого гризли. Он вновь ревёт, брызжа слюной, и капли её долетают до девушки, и брат в её руках вторит медведю своим рёвом. Чудовищное животное вновь машет лапой, пытаясь дотянуться, разорвать жалких человечков, которые посмели заявиться на его территорию. Очередной взмах когтей – и ему это удаётся. Девушке, дрожащей от страха, рыдающей вместе с братом, кажется, будто её ногу пронзает сотня раскалённых ножей, пробивающих кожу, разрывающих плоть. Она, без сил от ужаса и боли, только и может, что пытаться удерживать брата, который, будто обезумевший, бьётся в истерике в её объятиях. В конце концов нервы её не выдерживают, она кричит медведю: – Убирайся!!! Оставь нас в покое!!! Иди прочь!!! Но медведь, словно прийдя в ещё большую ярость от этого, с удвоенной силой начинает пытаться пробраться в пещеру. В девушку летит каменная крошка, комья земли, капли слюны. Ей начинает казаться, что гризли не успокоится, пока не получит кого-то из них. Её или брата. В этот момент её глаза встречаются с глазками гризли, и ей кажется, что медведь кивает ей. Она отрешённо думает, что он откликается на её мысли. Думает, что если не сделать этого сейчас, то они погибнут здесь оба, разорванные диким медведем. Оба, а не один. И медведь вновь кивает. Будто почувствовав, что она собирается сделать, брат вдруг сильнее прижимается к ней и слёзно молит: – Сестрёнка, скажи, что всё будет хорошо! П-Пожалуйста! Я не хочу, чтобы нас съели! Пусть он уйдёт, мы же невкусные! Заставь его уйти! Она колеблется, и гризли снова начинает прорываться вперёд, снова заносит лапу и… И тогда она решается. Отталкивает от себя мальчика, толкает прямо в лапы чудовища, зажмуривается, зажимает уши руками, чтобы не слышать криков разрываемого заживо брата и плачет, плачет, свернувшись в клубок. И всё равно всё слышит. И дикий рёв, и жуткие крики, и то, как насытившийся медведь потом, тяжело топая, уходит, оставив после себя на земле лишь один детский ботиночек…***
Хот Пэнтс, обливаясь холодным потом, проснулась, проспав буквально несколько часов, от особенно яркого, насыщенного деталями кошмара. Лишённая их несколько ночей, она, чувствуя, как сердце колотится так сильно, будто готово выпрыгнуть из груди, положила руку на грудь. Слишком реальный. Совсем… как тогда. Хот Пэнтс старалась отдышаться и успокоиться. Мысли в голове стали появляться лишь спустя некоторое время. 'Мой грех… Мой грех снова нагнал меня и с новой силой терзает мою душу. Он сживёт меня со света, если я не исполню своё предназначение. Мне срочно нужно продолжить поиски. После окончания этапа навести справки о местонахождении Президента и отправиться к нему. Но этап нужно завершить как можно скорее. Выезжаю сейчас же.' Больше не задерживаясь ни на минуту, Хот Пэнтс оделась и вылезла из палатки. Солнце только начало восходить, но снег за ночь стаял, а на земле и траве лишь осел утренний иней. Потеплело необыкновенно быстро. В такую погоду дорога обещала быть довольно лёгкой, что стало первой хорошей новостью за последние пару дней. И Хот Пэнтс, сложив палатку, собралась в дорогу. Она решила даже не тратить время на завтрак, чтобы отправиться в путь как можно скорее. Спустя всего лишь минут двадцать с того момента, как она проснулась, Хот Пэнтс уже скакала по направлению к Чикаго, до которого оставалось всего несколько десятков километров, которые она, согласно плану, должна была преодолеть к вечеру. Спустя пару часов солнце окончательно взошло. Оно даже неплохо пригревало, из-за чего Хот Пэнтс сняла на ходу куртку, заталкивая её в свой свёрток. Такая солнечная погода даже казалась по-своему аномальной, но самые холодные широты и правда были преодолены вчера, а, значит, потепление само по себе не стало для неё неожиданностью. Удивлял именно его масштаб. В Иллинойсе, да ещё и в ноябре, не должна была ни с того ни с сего так измениться погода. А часам к двум дня земля совсем прогрелась и просохла. Стало даже казаться, что последние несколько дней и не было никакого снега. Ни снега, ни инея. Только ясная и относительно тёплая погода. И это придавало сил. Не только самой Хот Пэнтс, но и Гетс Ап, который теперь скакал гораздо быстрее и дольше, а уставал, наоборот, меньше. Это не могло не вселять надежду, что этап и правда удастся закончить в скором времени. 'Добираюсь до Чикаго, снимаю номер в отеле, жду, собираю информацию,' – как мантру твердила про себя Хот Пэнтс. До финиша между тем оставалась всего пара километров, о чём Хот Пэнтс догадалась по видневшимся вдалеке трибунам и по доносящемуся едва слышимому голосу комментатора. – …Кажется… Кажется, что там, на горизонте, заметен следующий гонщик! И двигается он в одиночестве! Неужели в этот раз тройка победителей станет известной даже без интриги в самом конце?! 'А вам лишь интригу подавай,' – уже по привычке ответила ему про себя Хот Пэнтс. Ускоряясь, она сильно хлестнула поводьями, стремясь как можно быстрее закончить этап и не слушать этот до тошноты противный голос и тем более крики зрителей. – Гонщик ускоряется! Хочет поскорее добраться до финиша?! Быть может, думает, что придёт первым?! 'А ты, похоже, думаешь, что я ничего не слышу.' – Кто же это?! Пока что мне не удаётся его различить… А! Это Хот Пэнтс! Поистине "тёмная лошадка" этой гонки, простите за каламбур! О нём почти никто не говорит, но если Хот Пэнтс сейчас завершит этап на третьем месте, а это просто неминуемо, то в общем зачёте он будет вторым, смещая Диего Брандо на третье место! И никто, ни Джайро Цеппели, ни Джонни Джостар не смогут подвинуть Хот Пэнтс в этом этапе! Такая возможность останется исключительно у самого Дио, и то только если он приедет следующим! 'Так, хорошо, хоть какая-то ценная информация – Джайро, Джонни и Диего ещё нет. И по очкам я буду второй. Мне это невыгодно, привлеку к себе ненужное внимание, но останавливаться сейчас будет ещё подозрительней. Диего не должен быть очень далеко позади, наверняка он следующим и прибудет, и всеобщее внимание вновь переключится на него.' Под восторженные вопли толпы Хот Пэнтс пересекла финишную черту и замедлилась, чтобы оглядеться по сторонам. Комментатор вопил что-то о том, что она заняла третье место, уступив Поколоко и Нориске Хигашикате, но точных слов Хот Пэнтс не запомнила, ведь глазами сканировала толпу зрителей и… нашла того, кого искала. Президент. Фанни Валентайн собственной персоной вальяжно сидел на трибунах в окружении своих приближённых – жены, четы Стилов и нескольких телохранителей, каждый из которых наверняка обладал стендом. Он с интересом рассматривал Хот Пэнтс и сдержанно, для виду, хлопал в ладоши. В его глазах девушка заметила какой-то особый блеск. Что-то знает? Навряд ли. Об украденных у Джонни частях знают только он сам с Джайро, да Диего. Никто из них не мог рассказать, ведь с Президентом никак не связан. Догадывается? Вполне вероятно. Может, даже чувствует рядом другие части. Но прямо сейчас узнавать ответ на этот вопрос, как и вызывать у Президента уже более обоснованные подозрения, Хот Пэнтс не хотела. Одно её безусловно радовало – Валентайн был в Чикаго, а, значит, подобраться к нему было несколько легче, хоть вероятность сделать это незаметно всё равно стремилась к нулю. Понадобится очень хорошо продуманный план. Хот Пэнтс отвернулась от Президента и, не желая больше чувствовать на себе его сверлящий изучающий взгляд, поскакала дальше, но не по курсу шестого этапа, а в сам город, где ей было необходимо найти хоть один свободный гостиничный номер. Оставив Гетс Ап в конюшне, которую услужливо подготовили для участников гонки, Хот Пэнтс, устав от вечного сидения в седле, взяла самое необходимое из своих сумок, распихала по карманам и решила пройтись по городу на своих ногах. Почти все люди в городе так или иначе обсуждали гонку или её участников. Некоторые даже здоровались с Хот Пэнтс и желали ей победы. Пара девушек и вовсе чуть не бросилась на неё, как тогда другие две кидались на Диего, но Хот Пэнтс вовремя выставила вперёд руки, чтобы этого не допустить и объяснить, что она против тактильных контактов. С таким наплывом болельщиков было предсказуемо, что первые две гостиницы, которые нашла Хот Пэнтс, оказались забиты битком. Но она двинулась дальше, не желая сдаваться так рано. И снова улицы, и снова со всех сторон раздавались разговоры о гонщиках. Где-то вдалеке послышались радостные крики голосов, скандирующих имена Джонни Джостара и Джайро Цеппели. Выходит, они тоже завершили этап. И про них разговоров на улицах тоже было много. И Хот Пэнтс, хоть и пыталась игнорировать эти разговоры и не подслушивать их, но совершенно случайно диалог двух девушек, за которыми она некоторое время шла, вдруг зацепил её слух. – …Если бы ты могла выйти замуж за любого из лидеров гонки, кого бы ты выбрала?… – Хм, дай-ка подумать… Наверное, Джайро Цеппели. – Джайро Цеппели? Почему? 'Ох уж эти женские сплетни и пустословие… Везде одно и то же. Ещё и заняли всю дорогу, не обгонишь.' – …Ну не знаю… Он весьма привлекательный и, думаю, с ним не заскучаешь. Он забавный! А ты? Ты бы кого выбрала? – Хм… Наверное, Диего Брандо. – Диего Брандо?! Какой ужас! Ты чем вообще думаешь?! – Ты же его видела? Такой хорошенький! Мне кажется, что он должен быть обходительным и… – Диего Брандо? Хорошенький? Обходительный? А ты слышала, что он уже был женат? Оторопев, Хот Пэнтс замерла, как вкопанная. 'Диего… что?' – Женат?! В смысле? – повторила её мысли одна из собеседниц. – Врёшь ты всё! – Пфф, делать мне больше нечего! Это во всех газетах было год назад! Он женился на какой-то богатой старушенции лет за восемьдесят. И что ты думаешь? Не прошло и полугода, как она померла. Говорят, Дио её и отравил, чтобы прибрать к рукам её поместье. – Да ну… – Вот и я про то! Твой "обходительный" женишок убил бы тебя, приготовь ты ему не ту еду! – Какой кошмар… – А я о чём! А ещё, кстати, ходили слухи, что он… Хот Пэнтс, не выдержав, ускорилась и растолкав двух приятельниц, прорвалась через них, уже ничего не слыша, и помчалась вперёд, к следующей гостинице. 'Это же бред. Ерунда. Диего не мог. Он не мог так поступить. Не мог убить беззащитную старушку. Хотя, кого я обманываю – мог и наверняка это и сделал. Но прежде чем верить на слово этим кошёлкам, я спрошу его самого. Всё же мы скоро с ним встретимся. Если я найду хоть одну свободную комнату.' Удача и правда подвернулась порядком насупившейся и погрузившейся в глубокие размышления Хот Пэнтс в третьей по счёту гостинице. Но, к её сожалению, номер был только один, да и кровать в нём тоже была одна, хоть и двуспальная. За неимением других вариантов, Хот Пэнтс согласилась, и дала хозяину знать, что если в гостиницу пожалует Диего Брандо, то направить его нужно в ту же комнату. За молчание она сразу добавила к цене за аренду на ночь ещё один доллар и, закончив с этим делом, отправилась в арендованную комнату. Открыв ключом дверь, Хот Пэнтс осталась приятно удивлена – комната была лучше, чем она себе представляла. Половицы не скрипели, на мебели не было толстенного слоя пыли, шторы, хоть и из тёмной ткани, но не обглоданы молью, постельное бельё тоже выглядело свежим, пусть и застелено оно было не очень опрятно. Поправив постель, Хот Пэнтс сняла шапку, положила ту на небольшой столик, а сама уселась на кровать. И, подперев кулаком подбородок, принялась ждать. 'Неужели Диего и правда уже был женат? Могло ли такое случиться? С его поведением – более чем вероятно. Но на старушке и ради наследства? С его поведением… более чем вероятно. И отравил. Так низко и подло. Но надо спросить. Я не поверю, пока не услышу это от него. Или не увижу, как он лжёт. Как же мне надоело постоянно что-то из него вытаскивать.' Загрузившись, Хот Пэнтс, немного сгорбившись, так и продолжала сидеть на кровати в ожидании Диего. Время всё шло и шло, а он никак не объявлялся. Прошёл час, два. На улице начало темнеть, а в комнату всё никак никто не заходил. Хот Пэнтс уже начинала злиться. 'И где его носит? Он уже просто обязан был приехать. И сколько мне ещё его ждать? Я утомилась, хочу отдохнуть, а не сидеть и ждать Диего Брандо, как верная супруга. В печёнках у меня уже сидит. Покоя мне не даёт. Быстро задам ему нужные вопросы, обменяюсь информацией и выгоню вон. Не хочу его видеть.' Хот Пэнтс даже не успела додумать эту мысль, как слева от неё скрипнула дверь. Девушка тотчас подскочила на ноги и, повернувшись в сторону звука, встретилась взглядом с застывшим на пороге комнаты Диего Брандо.