Бриллиант — это всего лишь кусок угля, которому давление и стресс пошли на пользу.
Эта пустыня существовала с самого начала времен. Она всегда была рядом, угрожающе близко. Ровно настолько, чтобы не давать людям о себе забыть. Никто не мог сказать, когда и как она появилась, и было ли время, когда её тень не покрывала собой всю планету. Пустыня была огромной дырой посреди звездного неба. Она как брешь поглощала всё, что оказывалось достаточно близко. И с каждой секундой эта дыра, пронзившая миры, становилась больше. Посреди песка появился человек, который едва переставлял ноги, то и дело падая в песок, но каждый раз поднимавшийся и продолжавший идти дальше. Царство песков было беспощадным и бесконечным. Оно раскинулось по всем мирам, заняв собой нескончаемую пустоту. Жажда жить подгоняла человека идти до края света, так бы и случилось, если бы на глаза не попалось темное пятно. Прибавив темп, вскоре в этом пятне можно было разглядеть фигуру человека. Осознания того, что наконец-то встретились живые люди, хватило, чтобы заставить путника, спотыкаясь, побежать навстречу. — …мне нужна помощь, — еле шевеля губами, прохрипел человек. Фигура, облачённая в тёмное одеяние, сгорбившись, сидела на песке. Худые кисти с кандалами, цепь которых шла в песок, тут же настораживали, а длинные пальцы, где вместо ногтей были когти, вызывали опасение у путника. Голова была опущена, и капюшон закрывал лицо. — Вы мне поможете? — с мольбой обратились к неизвестному. — Смотря что ты имеешь ввиду, — хриплый нечеловеческий голос раздался из-под одеяний. Существо вытянуло руку вперёд, выставляя указательный палец, цепь звякнула от резких движений. — Я отвечу лишь на один вопрос. Переборов страх, путник решился. — Как отсюда выбраться? Существо явно хотело услышать не это. Хотя именно этого вопроса оно и ожидало. Все Души желают только одного — унести отсюда ноги как можно быстрее. — Ты предсказуема. Ничем не отличаешься от других. Все так же хочешь убежать, вырваться отсюда в мир, который считаешь реальным. — Что ты имеешь в виду? — человек нахмурился. — Это уже ВТОРОЙ ВОПРОС, — рявкнули в ответ. От неожиданности путник запнулся и упал. — Иди в сторону солнца, кто знает, может тебе удастся дойти до горизонта, — дал наставления неизвестный, а потом тихо добавил: — И следует поторопиться, пока не стемнело, демоны всегда предпочитали человечину.***
Щелчок, и ещё одна прядь упала на пол к остальным. — Не думаешь, что я переборщила? — спокойный голос Конан вернул меня в реальность. Пару раз проморгалась глазами и посмотрела на себя в зеркало. Больше не было видно неравномерно срезанных прядей, прическа была ровной, с аккуратной челкой и выглядела довольно уж… по-мальчишески. Это мальчик или девочка? А впрочем, как-то всё равно. В последнее время я всё реже стала смотреть на себя в зеркале. И не потому что — Мне нравится, — улыбнулась женщине. В детстве меня часто стригли под мальчика и я была четвертым пацаном в семье. На самом деле, такая стрижка достаточно удобная. Не нужно их расчёсывать, бесконечно распутывать клочки волос после душа или сна. — Нет, я перестаралась, — от досады она нервозным движением сняла с пальцев ножницы и кинула их куда-то в сторону. Я обомлела и замерла. Видеть такую реакцию от неё было весьма необычно. Конан из себя представляла саму сдержанность. Даже Пэйн ей в этом уступал. — Всё в порядке? — уточнила у неё. Янтарные глаза как-то виновато на меня уставились. Ответить она не успела, потому что дверь в комнату резко открылась. Лёгок на помине. Пэйн так тихо шёл, словно парил по коридору, что я еле-еле услышала его шаги. Вошедший мужчина одарил нечитаемый взглядом застывшую Конан, потом срезанные волосы на полу, а затем его глаза метнулись ко мне. Трудно было прочесть в них хоть что-то: будто впервые видишь. За последние два года любитель пирсинга не изменился от слова совсем. От мраморной плитки эмоций больше, чем от него. Интересно, о чём он сейчас думает? О боли? О делах Акацуки? О захвате мира? Неужели из-за новой прически я настолько изменилась, что он меня не узнаёт? Чего так пристально смотреть на меня? — Лидер, — киваю в знак приветствия или чтобы развеять возникшую неловкость. Подождите, а почему мне должно быть неловко? Я пока ничего ещё не сделала. Пока ещё. И почему Конан молчит? Что вообще происходит? — Мне нужна помощь, — наконец оторвав взгляд, словно меня и не было здесь, Пэйн обратился к женщине. Он часто так делал: сначала пытался взглядом дырку просверлить, а потом появлялась какая-то апатия и он полностью терял интерес. Мужественно переносить такие взгляды нужно было уметь. И со временем, оценивая свои силы и навыки, у меня в каком-то смысле это получалось. Я просто в графе общих правил добавила один пунктик: мелкие ошибки он спускает мне с рук. Почему? Неужели он придумал какой-то замысловатый план с моим участием? — У меня выходной, — отмерла Конан. Стоп, что? Выходной? А они у нас бывают? — Это срочно, — с нажимом ответил мужчина. Он даже к своей подруге обращается тем же холодным тоном, будто она очередной подчинённый и бич в одном ключе. Цк-цк-цк, как некрасиво. — Попроси Сасори, — он и не попросит. Прикажет. Ого, сегодня Конан особенно в ударе. Во, даже по лицу понятно, что она его не боится и делать что-то «по просьбе» не спешит. Никакое начальство не отнимет у неё заслуженного отдыха. Так что гуляй, бич. Либо Пэйн своей новой техникой прочёл мои мысли, либо моя довольная лыба была слишком явной. Одно из двух или оба фактора повлияли на Лидера, что он расщедрился показать эмоции… всего на мгновение. Но я успела поймать удивление на его лице, которое потом сменилось раздражением. — Вам тоже не помешал бы отдых, — вставила свои пять копеек. А чё, мне нравится идея отпускного. Можем даже устроить корпоратив. Но генеральный директор пропустил мимо ушей слова бедного офисного стажёра. — Как закончишь, жду в кабинете, — развернулся и пошёл к выходу. Дверь для любителей кидать гвозди — прямо по коридору. Бай-бай, огурчик. Когда дверь закрылась, я с вопросом уставилась на Конан. — Это чё сейчас было?! — Порой он бывает таким упёртым, — устало вздохнула она. Это мягко сказано. Ему сказали ведь — нет, так чего он из себя главного перса строит? Человек хочет отвлечься от дел и посвятить немного времени себе и одной остроумной особе. Но нет, всё должно идти так, как хочет он. — Нелегко вам приходилось все эти годы, — рукой поправила свою новую прическу. — Он не всегда был таким. Рыжим уж точно. Мы меняемся, когда познаём ту горечь жестокой реальности. И, кажется, все члены организации её вкусили. Я не исключение. — Я думала, все рыжики весёлые, — так, между прочим, бросила я и тут же осеклась. — Тут есть и своя правда, — в сказанных словах скользила грусть. Как-то случайно это вырвалось, не хотелось задевать чьи-то раны. — Мне всё-таки стоит проверить. Жди здесь, — куноичи быстрым шагом вышла из помещения. Вот вам и отдохнули.***
Громкий смех резал уши, тем более с моим-то слухом, а наглая морда, которая глумилась надо мной, просила хорошего леща. — Это полный п#####, — сквозь смех просачивался мат, но я старалась не обращать внимания и на это. — На бабу и отдаленно не похожа. Чего-то перехотелось выпить чая, особенно в компании… с ним. Хидан, сытый и довольный, сидел на стуле, а его ноги были закинуты на стол. Манеры покинули эту кухню. — А может, ты бабой и не была вовсе? — стал вслух рассуждать монах. Пойду-ка я от греха подальше. Лучше навещу Дейдару. — Эй, я к тебе обращаюсь, — рявкнул бессмертный. Ему не понравилось, что моя персона игнорировала его. — Я сделала эту прическу, чтобы меня не узнавали враги. — А Хенгэ… — Я не умею накладывать эту технику, — перебила его. Сколько мне придется это объяснять? — Да его любой молокосос может наложить, — не поверил Хидан. Тогда я ходила бы в образе Эммы Стоун. — Значит я уникальна, — пожала плечами. В ответ монах лишь фыркнул, и тут я окончательно решила ретироваться. Пойду доставать Дейдару. Внезапно слух уловил звук рассекаемого воздуха, и голова на автомате дернулась в сторону. Кухонный нож пролетел в несколько сантиметрах от моего лица и… о чудо, даже не задел. Возмущённо уставилась на зачинщика бунта. — Ты должен был подумать десять раз, прежде чем сделать это, — медленно кручу нож в руках. — Но, видимо, это редкое явление. Стол, за которым сидел бессмертный, от удара ногой резко полетел на меня. Фетишист хренов, чё он творит? Пытается устроить разгром на кухне?! — Ты сдурел?! — порой и я задаю тупые вопросы. Понятно же, что он не дружит с головой. Когда взору предстала знаменитая коса, которая покоилась на его коленях, меня поразила догадка, что этот ненормальный специально нарывается. В детстве мне никогда не нравился этот персонаж, потому что, если быть откровенным, он меня всегда пугал. А встретить вживую эту личность — такая себе удача. Этот тип людей понимает лишь один язык. И нет, я сейчас не говорю о языке жестов. Решил бой без правил устроить? Отлично, у меня давно руки чешутся навалять ему. Сейчас выпал идеальный шанс. Хидан пафосно раскрутил косу в руках, чудом не задев лампочку на потолке, и кровожадно ухмыльнулся. Грёбаный мазохист. — Давно я не приносил в жертву кур, — стал разминать шею. От такого заявления я обомлела. Куры? А причем тут они? Смысл его слов дошел до меня с опозданием.***
Весь день Орочимару ходил мрачнее туч Амекагурэ. Причин плохого настроения было много. К примеру, час назад ему на собственной шкуре пришлось почувствовать мощь проклятых глаз. Сказать, что Саннин был застигнут врасплох, это ничего не сказать. Хотя была мысль, что Итачи давно догадывался о его замыслах. Итачи всегда был таким. Проницательным и дальновидным. Орочимару уважал в нём эти качества. Но на данный момент это чуть не стоило ему жизни. Тело до сих пор помнит эту боль, что пришлось пережить в Гендзюцу. Такое не забудешь. Нетрудно было догадаться, зачем наследник клана, рискуя своим положением, устроил ему допрос. Но Орочимару, честно, не ожидал такого от него. Ему казалось, что убийство клана и предательство деревни выжгли все светлые чувства в нём. А нет, что-то осталось. Итачи тщательно старался скрыть за холодной маской отчуждения, однако потерпел фиаско. Сорвался. Естественно, Саннин не мог не воспользоваться таким шансом. Привязанность — губительная вещь. Он сам когда-то чувствовал нечто подобное к своим… друзьям? Были ли у него друзья? Может, коллеги по работе? Тем не менее Орочимару был привязан к ним и к деревне. Сейчас он не чувствовал ничего. С возрастом любовь, жалость, радость, грусть утратили свою значимость, и на их месте остались лишь интерес к наукам и, собственно, сам страх. Страх перед смертью. Раньше главным предметом интереса саннина был шаринган. Теперь круг чуть увеличился до не очень приметной особы. Во всех смыслах. Раньше он считал это аномалией, но теперь его суждения немного поменялись. За два года слежки с помощью призывных змей он сделал некоторые выводы. Озвучить которые ещё не решался. Если юный подрывник не заострял внимание на сказанных словах своей напарницы, то Орочимару делал особый акцент на них. Она часто произносила непонятные даже ему слова. А он всегда считал себя начитанным. Любопытство росло в геометрической прогрессии, унять которое он не мог. Не желал. «Насколько она может быть неуязвимой»? Это был часто задаваемый вопрос. Когда один из призывных змей показал ему весь бой с Четырёххвостым, то всё его тело окатила дрожь. Пальцы рук окаменели, дыхание сбилось, а некогда тихо стучащее сердце замерло, затем забилось быстро-быстро. Необъяснимый жар растекся по всему телу, вызывая чувство эйфории. Орочимару достаточно закрыть глаза, чтобы снова видеть эту картину. То, как она голыми руками вырывает преграду некогда её могилы. Как ещё не застывшая тягучая лава прилипла к телу, словно вторая кожа. Она не кричала, не задыхалась от боли, нет. Такое свойственно человеку, а это был не человек. Жидкий огонь не достиг костей, не обжёг её кожу. Словно демон весь в огненных доспехах, вышедший из Преисподней, чтобы покарать виновника. В подобные бредни Саннин не верил, пока сам не убедился в увиденном. Больше всего его зацепило то, каким взглядом она одарила обидчика. Обычный человек такое бы не выдержал. Зрелище никого не оставит равнодушным. Два демона вцепились в схватке, но Орочимару заранее знал, кто выйдет победителем. Бой был уже предрешен. Простая истина: хвостатые звери, что славились огромным резервом чакры… всё равно не равны ей. Девчонка доказала это не раз. В этом он уже убедился, в отличие от других членов Акацуки, которые отказывались принимать эту истину, идя на поводу своей гордости и надменности. Саннин перестал быть таким. Он ставил свои интересы выше. Неприятно это осознавать, но Орочимару всей своей гнилой душой завидовал Пэйну. Осознавал ли их дорогой Лидер, что ему в руки попался не просто самородок, а самый что ни на есть готовый бриллиант. Змеиный Саннин не прочь называть её так, ведь этот камень по своей твердости более близок к ней. Неужели всевидящие глаза Пэйна не видят данного факта? Или видят?! Он отгородил её ото всех, поставил мальца, что зациклен на своём, и обоих отправил восвояси. Специально держал в стороне и тщательно следил за всеми остальными. Шпионы были везде. Было трудно подобраться к ней, но не зря он носит звание Саннина. Через месяца три были известны местонахождения юных нукенинов, а потом он отправлял своих маленьких помощников следить за ними. Так он продолжал свою слежку, и всё было хорошо, пока однажды стая ворон не заклевала его змей до смерти. Тогда Орочимару понял, что его просекли. Нетрудно догадаться, кто быстрее сложил два плюс два. За это он уважал Итачи и в то же время ненавидел. Сейчас ему хотелось две вещи — это завербовать юную куноичи и вырвать глаза брюнета. "Неужели я о многом прошу?" — промелькнула довольно наивная мысль в голове, от чего на лице мужчины натянулась улыбка, которая больше походила на оскал. Сейчас в этом городе, под взором Риннегана, он был бессилен, рисковать не стоит. Неожиданно до слуха дошли непонятные звуки, которые потом перешли в оглушительный грохот. Ускорив шаг, он вышел на балкон. Капли длинными ручейками стекали с крыш, Саннин давно привык к сырости этого города, ещё со времён службы в Листе. Вертикальные зрачки поймали весьма занимательную сцену внизу. Сектант-сокомандник, что являлся бессмертным, сейчас весь побитый лежал в луже. Монах не прекращал попытки встать на ноги, но постоянно падал обратно. В паре метров от него внезапно появилась она. Орочимару довольно проурчал, ожидая предстоящих действий. Дождь усилил свой напор, будто предупреждая. Но девчонка проигнорировала сей факт, она подобно статуе стояла, не двигаясь, и поначалу мужчине показалось, что она ждёт, пока монах встанет на ноги. Однако Саннин обладал хорошим зрением и увидел, что куноичи в задумчивости смотрит в лужи под ногами на своё отражение. Её рука медленно поднялась к голове, пальцами прокрутив неровную обрезанную чёлку, она с какой-то горечью поджала губы. Между тем монах зря времени не терял, он откуда-то достал длинный острый штырь и готов был кинуть в её сторону. Через секунду произошло следующее: девочка очнулась и с молниеносной скоростью очутилась возле бессмертного, отшвырнула острый предмет левой рукой, а правым… замахнулась для удара. Вот этот момент жаждал увидеть Орочимару. Занесённый кулачок не таил в себе столь мощной силы, но как обманчива предложенная картина. "Она от него даже ошмёток не оставит," — с удовлетворением отметил Саннин. Удар остановился в считанных сантиметрах от шокированного лица, и огромный поток воздуха вихрем пронесся по траектории вперёд. Ударная волна была настолько сильной, что тучи, доселе являющиеся зрителями, растворились словно дым в воздухе. И дождь прекратился, ясный солнечный свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Такой поворот событий не ожидал никто. Ни виновники происшествия, ни сам Орочимару. Жители города Амекагурэ не стали исключением. Вечно занятые домашним бытом и торговлей, они были только рады увидеть вновь голубое небо, продолжая свои повседневные дела и совсем не осознавая всей правды. Никому из них даже в голову не пришло, что правда была пугающей.***
Одежда вся промокла, и было бы лучше пойти к себе переодеться. Однако я продолжала стоять напротив двери, всё как-то не решаясь постучаться. Я постоянно что-то терплю. Проглатываю все обиды. Прощаю то, чего не стоило бы. Ношу боль в душе, хуже физической. И с каждым пережитым днём отогнать эти мысли, что постоянно лезли в голову, не получалось. — Ты чего тут дверь подпираешь, хм? — я не сразу заметила, что та самая дверь уже открыта, и напротив, скрестив руки, стоял блондин. — Дейдара, — остальные слова так и не были услышаны, потому что они застряли где-то в горле. И что мне ему сказать? Спрячь от Пэйна, что с минуты на минуту придёт по мою душу? — Что с твоими волосами? — Неудачный парикмахер попался. Голубой глаз с прищуром на меня уставился, пытаясь поймать на лжи. — Что ты опять натворила? — скрестив руки на груди, спросил подрывник. Насколько нужно быть смекалистым, чтобы вот так сразу сделать выводы?! — Мне сейчас так плохо, — устало вздохнула я. Уверена, что выгляжу не лучше. Меня даже бомжи пожалеют. — Это я вижу, — согласился с моими мыслями нукенин, но продолжал стоять, ожидая мою удивительную историю. — Может ты впустишь меня? — стоять в коридоре и дожидаться своей участи не хотелось. Светлая бровь Дейдары с вопросом поднялась вверх. — Тут сквозняк, — объяснилась ему. Блондин лишь отошёл в сторону, приглашая в свои апартаменты. — Можешь заварить чай? — оккупировав диван блондина, я сгребла подушки и стала строить из них домик. — Зелёный? — блондин в недоумении следил за моими действиями. — Угу.