Мой единственный

Деревянный пол заскрипел под колёсиками стула. На её висках запеклась кровь. Под солнечными очками расцвёл синяк. Сквозь порванные джинсы можно было увидеть рану на ноге, глубокую и идеально круглую. Она обессиленно склонила голову набок, когда Стэйси закатил стул с ней в комнату к остальным. У него оставалось ещё несколько секунд, пока Джейкоб был занят другими. — Лучше бы ты не приходила за мной, — сказал он, едва шевеля губами. Стэйси остановил её стул рядом с проектором, с которого Джейкоб вещал свои маленькие презентации. Руки Салаги были крепко привязаны к подлокотникам стула. Ей некуда было деваться. Запаниковав, она начала слабо пытаться вырваться. Стэйси слегка коснулся её запястий. Он поднял взгляд и перевёл его на Джейкоба. — Лучше бы ты бежала отсюда, — выдохнул Стэйси. — Ты… Джейкоб посмотрел на него. Стэйси, заметив это, быстро захлопнул рот, лязгнув зубами. Салага застонала, откинув голову назад. Ресницы затрепетали. Солнечные очки съехали на нос, и Стэйси, сглотнув, поправил их. Джейкоб отстранённо наблюдал за ним. Хищник, затаившийся в кустах, ждал, когда жертва допустит ошибку. Стэйси не допустит. Он не допустит. Не. Допустит. Он шагнул назад. Отошёл от Салаги, когда она уже почти полностью пришла в себя. Ополченцы тоже начали просыпаться. Один из них, в кепке, сидевший ближе к экрану, принялся тихо скулить, слюна и сопли закапали на бандану с американским флагом, висящую на его тощей шее. Этот не пройдёт испытание. Стэйси сразу мог сказать, что он был недостаточно силён. Стэйси чувствовал запах мочи, видел влажное пятно на его джинсах, капли, стекающие со стула на пол. Стэйси взглянул на Джейкоба, потом на ноющего ополченца и снова на Джейкоба. Джейкоб молчал. Салага очнулась с громким вздохом. Приподняла в недоумении брови — это всё, что можно было увидеть за солнечными очками. Стэйси скрестил руки перед собой. С такой силой сжал пальцы в кулаки, что услышал хруст. Джейкоб вышел из-за проектора и начал говорить. Голосом спокойным и ровным. Интонацией размеренной, лёгкой, правильной. Слабак. Слабаки. Ошибка человечества. Коллапс общества. Стэйси смотрел на пол, потому что не мог смотреть на Салагу. На её приоткрытый рот и связанные запястья. Он совсем не верил в неё, ещё когда-то вечность назад, когда они сидели в вертолёте, игнорируя предчувствие чего-то дурного. Не верил в неё, когда она вела перед собой Джозефа Сида за его голое плечо. Не верил, совсем не верил. Как он ошибался. Она была сильной. Она была достойной. Но теперь уже слишком поздно. Джейкоб открыл музыкальную шкатулку. Очки Салаги снова съехали на нос, тело начало биться в конвульсиях. Она почти не дышала. Горло сжало спазмом. Из глаз ушла жизнь. Так мало людей были достаточно сильными. Стэйси положил руки на свои плечи, зарываясь ногтями в кожу, чтобы не поддаться влиянию песни. Тридцать секунд. Сорок. Целая бесконечность. Джейкоб захлопнул крышку шкатулки. Стэйси обессиленно прислонился к стене. Салага вырубилась. Она ещё не умерла, её грудь двигалась вверх-вниз быстро и отрывисто. Она дышала. Джейкоб поправил её очки (нежно; иногда он бывал таким нежным, мать его) и с улыбкой посмотрел на Стэйси. — Вот она, твоя героиня. Вот она, да. Стэйси отвёл взгляд. На костяшках точно будут синяки от того, как сильно он сжимал их, стискивая пальцы, потому что… Теперь было слишком поздно. Она не переживёт это. Или переживёт. И Стэйси не знал, что будет хуже. Жертвуй. — Всё ещё плевать на неё? Джейкоб явно злорадствовал, даже не пытаясь того скрыть. Он подошёл к Стэйси и поймал пальцами за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Очень синие, опасные и холодные. Они давили сверху и жестоко топили, словно океаны. Стэйси задрожал. — Я не знаю, — сказал он. — Какая разница? Ты всё равно победил. Джейкоб усмехнулся. Жестоко и невесело. Пальцы скользнули с подбородка Стэйси по его челюсти к его уху, чтобы заправить за него упавшую на лицо прядь волос. — Победа — это не главное. Ты не видишь общей картины. Он внимательно всмотрелся в лицо Стэйси, пытаясь отыскать там… Что-то. Стэйси не знал, что. Он не стал скрывать явное непонимание во взгляде, и это было совсем не то, чего ждал Джейкоб. Его лицо потемнело. Он отпустил лицо Стэйси и толкнул его с такой силой, что тот снова ударился спиной о стену. — Пора уходить, — сказал Джейкоб, развернувшись. Двое сектантов у двери кивнули. Стэйси только сейчас их заметил. Всё его внимание было сосредоточено лишь на Джейкобе. Ополченец у экрана уже был мёртв. Он сидел, распахнув глаза, открыв рот и выгнув спину. Стэйси отвёл взгляд. Он последовал за Джейкобом из этой комнаты. Шёл позади двух эдемщиков. Этих двоих он, кажется, не знал. Тяжело было понять, кто именно скрывался за этими бородами и грязью. Встречал ли Стэйси их раньше? После того, что произошло в столовой, Стэйси ещё сильнее старался держаться подальше от остальных Верных. Они вышли из здания. Солнечные лучи, выглянувшие из-за гор, ударили в глаза. Ослепили. Было шесть часов утра. Расцвет красоты и величия природы, которую не могли затмить даже светопреставленные сектанты. Джейкоб указал рукой на деревья, наклонившись к ближайшему эдемщику, большому и сильному мужчине. Стэйси не слышал, о чём они говорят, но ему было плевать. Ему было без разницы. Почти все его мечты рухнули. Или рухнут. Он не был уверен, как сможет выполнить то, что планировал, в одиночку. Мужчина, с которым говорил Джейкоб, кивнул. Жестом позвал за собой второго. Стэйси следил за ними глазами, пока их не проглотили деревья. Как легко бы было исчезнуть там, в лесу. Если бы только. Винтовка Джейкоба как бы невзначай висела на плече. Блестела кроваво-красным в лучах солнца. Понадобится три секунды, чтобы снять её с плеча и, наверное, ещё три, чтобы прицелиться. Деревья были не так далеко. Стэйси был таким сломленным. Джейкоб жестом приказал ему подойти. Стэйси подошёл, склонив голову. Он не понимал, почему они до сих пор были здесь. Стэйси бы не хотел видеть, как ломается Салага. — Умеешь водить на механике? — спросил Джейкоб, протягивая ему свисающие с пальцев ключи от «Тойоты», обычные и чёрные, с блестящей розовой брелоком-рыбкой. Удивительно не характерной для Джейкоба. Стэйси взял ключи в дрожащую руку. — Куда мы, сэр? — Домой, — ответил Джейкоб. — Но мне нужно кое-что сделать. Я надеюсь, ты не завезёшь нас на край обрыва, Пратт? Осталась ещё дурь в твоей голове? — Нет, сэр. — Хорошо. Ну, вперёд. Джип был не камуфляжно-зелёного, а синего цвета. Его легко можно было увидеть издалека. Когда Стэйси сел на место водителя, ему вдруг стало интересно, что случилось с предыдущим владельцем машины. С кем-то, кто любил розовых карпов и скучал по морю. Опять он предался сантиментам. Опять потерял ход мыслей. Опять был недостаточно силён, чтобы сделать то, что хочет. Ключ в замке зажигания пришлось повернуть два раза, прежде чем двигатель заработал. Рычаг сцепления поддавался с трудом. Джейкоб молча устроился рядом, пока Стэйси разбирался с машиной. Боже, о, Боже, как давно он не сидел за рулём. Уже месяцы. Годы. Целую бесконечность. Лучше бы Салага не приходила за ним. Машина тронулась с места. Вскоре отель «Гранд Вью» остался далеко позади, а где-то в его недрах сейчас умирала брошенная Салага. — Всем ополченцам, которые меня слышат, — сказал Джейкоб по рации. Он неотрывно смотрел на дорогу, даже не моргая. — Сдавайтесь. Ваша последняя надежда у меня. Мои охотники привели её ко мне прошлой ночью. Вы сможете избежать её участи, если сдадитесь мне. Даже ты, Илай, — продолжил он. — Всем найдётся место. — Разве это разумно, сэр, вот так дразнить их? — не удержался Стэйси. Он даже не взглянул в сторону Джейкоба, но почувствовал, как Джейкоб задвигался на соседнем сидении. Задумавшись. Стэйси ощутил себя в ловушке. Он всё ещё не мог увидеть общей картины, о которой ему говорил Джейкоб. У него было недостаточно деталей, чтобы её составить. — Может, и не очень, — сказал Джейкоб. Стэйси наконец посмотрел на него, замечая, как Джейкоб трёт подбородок и чешет бороду. — Чёрт, — добавил он. — Мне нужно побриться. Стэйси сглотнул, с силой сжимая руки на руле. — Да, сэр.

***

Илай Палмер когда-то работал на Джейкоба. Никто не говорил этого Стэйси, но у него было достаточно времени, чтобы понять это, пока он был на побегушках у Джейкоба. К пробковой доске Джейкоба было прикреплено досье на Илая с его фотографией. У Илая была длинная и густая борода, а под глазами залегли синяки. На щеке красовался порез. Совсем не был похож на того человека с фотографии водительских прав, висящих на той же доске. День рождения Илая прошёл несколько дней назад. Эта маленькая деталь заставила Стэйси остановиться. Ему стало дурно от абсурдной мысли, что скоро будет его собственный день рождения. Стэйси опустил взгляд на свои руки. Под ногтями залегла грязь, кожа была шершавой. Раньше он думал, что двадцатисемилетие станет переломным моментом в его жизни… Теперь он просто надеялся дожить до этого возраста. Он снова посмотрел на доску. Пробежался глазами по другим фотографиям, по соединяющим их лентам, по разным местам, выделенным на карте. Это всё было похоже на работу сумасшедшего конспиролога, а не на тщательный военный план. И Джейкоб лишь подтверждал это, постукивая пальцами по столу (стук напоминал знакомую мелодию, которая размеренно звучала в такт его сердцебиению, как напоминание того, что он всё ещё здесь, всё ещё не на свободе; песня всегда была с ним, только ты, мой единственный…). Безумие братьев Джейкоба проклёвывалось и в нём. Оно было в генах, оно перешло по наследству. От этого никуда не денешься. Как от желания Стэйси выжить. Тихий голосок внутри говорил ему не сдаваться, неважно, каким сломленным он был. План всё ещё созревал. Грузовик, промежуток времени в шесть минут. Джейкоб сидел в его голове, как клещ, но если Стэйси будет достаточно силён, чтобы использовать эту возможность, то… То… — Она сбежала, — сказал Джейкоб. Стэйси быстро заморгал и потряс головой. Он прищурился, взглянув на держащего рацию Джейкоба. Прошло четыре дня с момента, когда они покинули «Гранд Вью». Это было невозможно. — Что? Джейкоб холодно и напряжённо улыбнулся. Это было неспроста. Он вновь злорадствовал. Стэйси подумал, что ослышался. Она мертва, сказал Джейкоб, наверное. Она мертва. Джейкоб крутанулся в кресле, чтобы сесть лицом к лицу со Стэйси. Широко развёл ноги. — Можешь порадоваться, Пратт. Я знаю, ты хочешь. Она сбежала. Её спасли, если точнее, но это уже мелочи. Твоя героиня всё ещё жива, и это самое главное. Он всё ещё улыбался. Опасно, опасно. Стэйси покачал головой. Внутри него против воли загорелся огонёк надежды, от которой Только лишь станет больнее, когда Джейкоб признается, что всё это было жестокой шуткой. Она жива. Салага жива. Так где эта общая картина? — Ты не злишься из-за этого? — спросил Стэйси, сжимая пальцы в кулаки. Джейкоб прикусил губу. Его холодные глаза на мгновение вспыхнули. — Мы поймали её один раз, — ответил он. — Во второй будет ещё легче. — Охота радует тебя, — сказал Стэйси. Где-то он уже это слышал. Может, Джейкоб шептал ему это во время тренировок. Готовься. Убивай. Жертвуй. Охота Только радует меня. Ты же меня огорчаешь. Ты, жалкий слабак. Джейкоб рассмеялся, громко и искренне, удивив этим Стэйси. Отсмеявшись, он стёр с глаз слёзы и провёл пальцами по носу. Тишина в той машине, томительное ожидание, затаённое дыхание. Наживка. Разумно ли дразнить их? — Ты не просто так вышел с ополченцами на связь, — сказал Стэйси. — Ты… ты использовал её как приманку для… Он взглянул на доску. Илаю Палмеру всего несколько дней назад исполнилось тридцать два года, бородатому и бездомному, живущему в лесу в какой-то лачуге, которую сам и смастерил. Настоящий призрак, появляется лишь тогда, когда хочет воткнуть палок в колёса Джейкобу. Илай Палмер. — Вот она, общая картина. — С озарением, — сухо сказал Джейкоб. — Ты сказал мне, что она сильная, и ты был прав. Я рисковал, конечно, она могла умереть ещё до того, как ополченцы туда придут. — Джейкоб сделал глубокий вдох и облизал губы. — Но она не умерла. Она хороша. Сильна. Только ты. Стэйси вспомнил всё, что ему пришлось пережить под влиянием этой песни. Его руки больше не дрожали, сжимая рукоять пистолета, дыхание даже не сбивалось, когда на его глазах умирали люди. Подготовка, усердие, пули, дырявящие одно тело за другим в его голове. Но такого результата пришлось добиваться временем. Постоянными повторениями. — Я понимаю, почему ты возлагаешь на неё такие надежды, — продолжил Джейкоб. — Она намного лучше тебя. Тебе остаётся лишь мечтать стать таким же сильным, как она. Слова пронзили Стэйси холодом. Заиндевели на его коже. Вот он, конец жестокой шутки Джейкоба, удар под дых. Стэйси думал, что будет готов к этому, но всё равно было больно. Он отвёл взгляд от Джейкоба, роняя его на пол. Теряя контроль над эмоциями, Стэйси ощутил, как загорелись щёки. Он не хотел, чтобы от этого ему было больно. Она сильнее него, Стэйси знал это. Но когда Джейкоб бросил этими словами в его лицо, он почувствовал себя преданным. Было хуже, чем от оскорблений во время тренировок. Удивляться здесь было нечему, но Стэйси всё равно было больно. — О, Пратт, — протянул Джейкоб. — Не обижайся. Он всё ещё улыбался. Живая интонация голоса совсем не вязалась с его беспристрастным выражением лица. Стэйси до боли впился ногтями в ладони. — От тебя ещё есть польза. Джейкоб поднялся со стула, тихо зашуршав одеждой. Он подошёл ближе и толкнул Стэйси к стене. Бежать было некуда. Какой был смысл давать отпор? Стэйси откинул голову, позволяя Джейкобу сжать зубы на бьющейся жилке пульса. Он обнажил горло, когда Джейкоб требовательно укусил его за кадык. Кусал он сильно, оставляя после себя отметки. Стэйси уже чувствовал, как на коже начали появляться синяки. — Будешь хорошо себя вести, да? Джейкоб уже расстегнул рубашку Стэйси и стянул её с плеч. Она застряла между спиной и стеной, слабо защекотав под коленями Стэйси. Стэйси подался к Джейкобу, и рубашка свободно упала на пол. Дрожащие пальцы Стэйси уронил на талию Джейкоба. По коже побежали мурашки, полностью покрыв его голые руки. — Да, сэр, я буду хорошо вести себя, сэр. Джейкоб довольно промычал что-то под нос, забираясь пальцами под майку Стэйси. Длинными пальцами высвободил её из-за пояса, прочертил ими линии по животу. Стэйси давно уже не видел себя без одежды, поэтому когда Джейкоб стянул с него майку через голову, Стэйси оказался не готов к тому, что открылось взору. На животе красовались выраженные мышцы, но не из-за работы над собой, а из-за голода. Стэйси был долговязым и тощим, с проступающими через кожу рёбрами, с синяками и шрамами. От Стэйси несло, когда он в последний раз принимал душ? Неделю назад? Просто быстро ополоснулся, пока Джейкоб стоял за дверью, сторожа и выжидая его. Когда-то Стэйси думал, что он красивый, но сейчас его сложно было назвать привлекательным. Но он всё равно не мог отвести взгляд даже при всём желании, потому что пальцы Джейкоба, скользящие по его коже, были самым завораживающим зрелищем в его жизни. Бледная ладонь Джейкоба на его смуглом животе. Они такие разные. Разные. — Ты знаешь, — сказал Джейкоб. — Когда мы поймали её, я правда думал, что ты что-нибудь такое выкинешь. Но этого не произошло. И я горжусь тобой, ты хорошо себя повёл, но… Отчасти я всё-таки надеялся. Стэйси чуть не подавился следующим вдохом. — Ты… хотел, чтобы я?.. — Нет, я бы тогда убил тебя. Но ты и так знал это. Я был… приятно удивлён, что ты даже не пытался. Хочу наградить тебя за твою преданность. Он сжал между пальцами сосок Стэйси. Стэйси вздрогнул больше от неожиданности, чем от боли или удовольствия, которое последовало за ней. Он вздрогнул, прижимаясь к Джейкобу, и ударился о его колени своими. — Ты получишь больше обязанностей, — сказал Джейкоб. — У нас теперь полно дел, и лишние руки не помешают. Он положил ладони на спину Стэйси, чтобы притянуть его к себе. Жёсткая ткань его одежды впилась в кожу Стэйси, солдатский жетон упал холодом на его грудь. Стэйси снова вздрогнул. Его лицо взмокло от пота, волосы прилипли к подбородку Джейкоба. Они были настолько близко, что становилось неудобно. — Справишься с этим, Пратт? Стэйси чувствовал, как вибрировало горло Джейкоба, когда он говорил. Слова отдавались эхом в его груди и голове. Только, только, только эхом. Песня заиграла из ниоткуда. Стэйси с силой сжал пальцы на поясе Джейкоба. — Да, сэр. Он зажмурился. Больше обязанностей? Что это вообще могло значить? Ему придётся больше убивать? Больше заниматься… этим? Джейкоб поднял Стэйси за талию, заставляя Стэйси оторвать ноги от пола и обвить их вокруг его бёдер. — Мой хороший мальчик. Хороший мальчик. Словно Стэйси был его псом. Питомцем. Сучкой Джейкоба. У Стэйси пересохло в горле, волна удовольствия от этих слов потопила внутри него все остальные чувства. Хороший, хороший. Он хороший. Джейкоб гордился им. В тот момент это было всё, чего желал его одурманенный разум.