Вольная птица

Генри медленно открыл глаза, впервые за долгое время он действительно выспался, никто не тревожил его сон. И всё ещё наслаждающийся утренней негой и кратковременным спокойствием, мужчина потянулся, внезапно замирая. Перед его глазами был... абсолютно точно не его потолок. Это не было потолком лаборатории, ведь в таком случае, он бы не проснулся в таком удобстве. Пытаясь вспомнить события прошлой ночи, он приподнялся, понимая, что лежит всё же на постели. Очень мягкой и удобной, и чьей бы она не была, вставать с неё абсолютно точно не хотелось. Он медленно обвёл взглядом комнату, хмурясь. Он не брал в рот ни капли алкоголя, и вчера, после проведения подготовки к одному из экспериментов, сразу же отправился в кровать. Где он был сейчас...? Мужчина сел, внезапно чувствуя, словно всё тело онемело, как-будто управлять им стало сложнее, и потянул ладонь ко лбу, стремясь на автомате проверить собственное состояние. Не донеся руку, он замер, отстраняя её так, чтобы можно было её увидеть. Это абсолютно точно не было его рукой. Он резко кинул взгляд вниз, в ужасе смотря на мягкий широкий халат на себе. Не на себе. Тело тоже было не его. Путаясь в полах халата, Генри медленно садится, касаясь ступнями пола, быстрым взглядом снова окидывая комнату. На подрагивающих ногах он бросается к зеркалу, чудом не обо что не запинаясь, и не заботясь о чистоте одежды, тут же стирает слой пыли рукавом. - Что за... - ошарашенно шепчет Джекилл... Джекилл ли? Он всматривается в черты чужого лица, касается руками его, проверяя на правдивость, пытаясь понять, может хоть чем-то оно знакомо. Но как бы мужчина не пытался, паника быстро обхватывала его, шепча всё самое ужасное, что могло быть, даже не в уши, в глубину разума. Поэтому, когда дверь распахнулась и рядом раздался голос, Генри не сдержал крика, дёргаясь в противоположную от вошедшего сторону. - Утра, Илья! Ты... - жизнерадостное приветствие мужчины сменяется тревогой на лице, когда он видит, как его друг чуть не падает от испуга. - Что-то случилось? Он делает попытку подойти, но тот наоборот делает настороженный шаг назад, смотря с таким шоком в глазах, словно вовсе не узнаёт. Джекилл не понимает абсолютно ничего, особенно когда внутри становится весело и тепло от присутствия неизвестного мужчины. Память услужливо подсказывает, что перед ним вообще-то его друг. Друг - недостаточное слово. Лучший друг, почти что брат. Перед ним Штольц. И вспомнив фамилию, Генри почувствовал, как перед глазами медленно начала выстраиваться картинка. Губы сами растянулись в радостную улыбку, что-то произнося на автомате, и заставляя другого мужчину недоверчиво покоситься, а потом засмеяться, с силой хлопая его по плечу. Это всё словно происходило на фоне, пока Джекилл медленно складывал всё происходящее. Перед ним был Андрей Штольц. Лучший друг Илья Ильича Обломова. Они, по всей видимости, находились в комнате Обломова. А сам Генри, очевидно, в теле героя. А сам Генри каким-то образом оказался в романе. Недавно данном Аттерсоном и теперь лежащим прочитанным на столе романе. В романе, который показался ему... странноватым. И сейчас же он занимал главную роль, вспоминая реплики и отвечая "другу" именно так, как тот того ожидает. Чтобы совсем уж не поддаться панике, для начала надо было понять, в каком он хотя бы моменте. Это точно не было началом книги, ведь Штольц появился ближе ко второй части, а что ожидалось от него сейчас? - Ну же, Илья. - Штольц взмахивает руками, заставляя мужчину вернуться из раздумий и уставиться на него. - Не говори, что ты снова хочешь погрузиться в эту свою "обломовщину". - смешок прозвучал с лёгким укором, и Обломов только легко пожал плечами. - Я обещал вывести тебя в свет. Значит - выведу. Собирайся. - Куда? - смог только пробормотать Генри, потерянностью сливаясь с собственным персонажем. - Как куда? К Марье Михайловне. - Андрей озадаченно хмурится, всё же продолжая. - Давеча я ведь говорил тебе о том, что нас позвали на обед. У тебя нет шанса отказаться. Джекилл завис на несколько секунд, только кивая. Значит, они едут к Ильинской. Туда, где сердце Ильи Ильича впервые в жизни забьётся чаще, и его захватит чувство любви. Генри поморщился, чувствуя волну отчаяния. Почему это происходит? Сколько это будет происходить? Как отсюда выбраться? И почему это вовсе произошло именно с ним? Только ли с ним? Впрочем, сейчас с непонятной активностью Штольца обдумывать это не получалось. Они собирались к Ольге Ильинской.