You can't be you, because it's not you they know You hide the truth, because the truth can't be loved So, you wear a face to hide who you are Because it's better to fake a smile than to show them your scars (Ты не можешь быть собой, потому что они знают, что это не ты. Ты скрываешь правду, потому что правду нельзя любить Итак, ты носишь лицо, чтобы скрыть, кто ты есть на самом деле Потому что лучше изобразить улыбку, чем показывать им свои шрамы) «Survive» — Fixation
Не знаю точно, что именно изменилось во мне со дня моего пятнадцатилетия, но что-то точно изменилось. Теперь я чувствовал себя… Не могу сказать, что именно более уверенно. Но теперь я хотя бы точно знал, что меня в любом случае поддержат. Я больше не чувствовал себя таким одиноким и уязвимым. Я показал свою уязвимость Кайлу, и он не осудил меня. Несмотря на то, что я всё ещё какой-то отдаленной частью своего сознания боялся Кайла и того, как он на меня влияет, я чувствовал в себе новые силы смотреть миру прямо в лицо. Поэтому в первый день учебной недели с самого утра я направляюсь к шкафчику Венди. Всё ещё чувствуя, что недостаточно её отблагодарил за поддержку, за устроенный праздник, за то, что она смогла уговорить прийти Кайла, а также… за поцелуй, от которого у меня на самом деле выросли крылья, я направляюсь к ней с твердым намерением согласиться на любые её предложения, чем я могу помочь ей со школьными делами. Мне больше не хочется оставлять её одну. Венди сегодня в одном из своих любимых беретов, нежно-розовом, в цвет короткой шерстяной юбке, контрастирующей с ярко-желтыми плотными колготами, и с голубым объемным свитером. Одним своим внешним видом она умудряется поднять мне с утра настроение, и я подхожу к ней с полной уверенностью, что всё сегодня будет хорошо. Поправляю лямку рюкзака на одном плече и приваливаюсь спиной к закрытому шкафчику рядом со шкафчиком Тестабургер, из которого торчит только её макушка, увенчанная очаровательным беретом. — Ой! — восклицает она, когда понимает, что уже не одна. — Привет! Ты меня напугал, — признается она, какое-то время внимательно рассматривая меня, прищурив один глаз и склонив голову к плечу. — Даже странно… Обычно по понедельникам ты прячешься от меня. Теперь ты меня не избегаешь? Конечно, мы оба сейчас думаем о том поцелуе или о тех поцелуях, что случились позавчера. Я точно думаю о них, когда смотрю на губы Венди. У неё такая бархатистая нежная кожа, будто светящаяся при этом изнутри… Венди заправляет выбившуюся прядку волос за ухо и смущенно улыбается. Чувствую, что должен что-то сказать, чтобы нарушить повисшее между нами ставшее неудобным молчание. — Я… — понимаю, что в голове совершенно ничего не осталось, хотя я шел сюда с готовой речью. — Я хотел ещё раз поблагодарить тебя. За праздник, за то, что ты… Ты всегда для меня делала. Даже когда я вел себя как козел. Не думаю, что вообще заслуживаю такого друга как ты. — Ой, не надо, — Венди в шутку тычет мне в плечо своим маленьким кулачком и начинает смеяться. Вот так всегда, вопреки всей своей репутации и манере поведения, Венди умудряется выглядеть как ангел, и так искренне и задорно смеяться, что просто невозможно не улыбнуться ей в ответ. — Я просто не могла тебя бросить, всё-таки мы так долго были вместе… Меня посещает мысль, не цепляется ли Венди за какие-то прошлые чувства, начиная сейчас со мной снова заигрывать. Но я тут же отметаю эту мысль прочь, когда вижу, как светятся её глаза при виде меня. Вспоминаю, как плохо выгляжу, недавно побитый и всё ещё испытывающий проблемы со сном и питанием, и мне становится неудобно. Словно наша с Венди дружба должна остаться секретом, и я не должен портить её репутацию своим присутствием. Стоило мне только задуматься о подобном, как рука Венди поднимается к моему лицу. Физически не могу заставить себя продолжать дышать, когда она поправляет мне волосы, такие же черные и прямые, как и у неё, но в отличие от её волос, не знающие нормального ухода. — Ты такой забавный, — признается она, задумчиво. — Одновременно грубый и трогательный. Я её не понимаю. Если честно, я её просто не могу расслышать, потому что слышу только то, как ухает сердце у меня в груди. — Ну… Вот, — бормочу я, силясь вернуть себе способность размышлять. — И спасибо, что уговорила Кайла прийти. Лицо Венди меняется у меня на глазах, она словно настораживается, взгляд её становятся уже, а губы более напряженным. — О, Кайл, — выдыхает она. — И как он? Как он себя вел? Что он делал? — она неосознанно выдает один вопрос за другим, и её настороженность трудно не заметить. Прикрываю глаза, чтобы собрать мысли в одну кучку и сформулировать ответ. Сразу же вспоминаю Кайла, обнимающего меня в студии, его совсем не дружеские объятья, то, как близко он ко мне был, и как при этом горела во мне кровь, как всё внутри вставало на дыбы от сладостного тягучего чувства, что порождала его близость. Даже сейчас я испытываю неловкость от собственной реакции. — Ну… Мы прекрасно поговорили, — уклончиво начинаю я. — Он рассказал тебе что-то про себя или только слушал, что ты говоришь? — напрямую спрашивает меня Тестабургер, и я покрываюсь мурашками, потому что она озвучивает мои опасения. — Он ведет себя странно, да, — признаюсь я, инстинктивно обхватывая себя руками. — Иногда даже грубо. Но то, что он вообще со мной разговаривает и даже остался на ночь… Я думал, это ты его уговорила. — Нет, он сам захотел, — мне показалось, или эти слова Венди и правда произнесла с какой-то горечью? Моя подруга тяжело вздыхает и возвращается в недра своего шкафчика, чтобы извлечь на свет несколько печатных листков с текстом. — Это тебе, — хитро улыбается она. — Что это? — я рефлекторно беру в руки предложенные листы и бегло читаю тест, реплики для театральной постановки. — Ни ты, ни Кайл не пришли в прошлую среду на репетицию, — как бы между прочим напоминает Венди. — Наверное, ты очень переживал, что не смог взять свою копию со сценарием. Чувствую, что начинаю краснеть, а моя уверенность в себе стремительно уменьшается. — Стэн, — Тестабургер засовывает в сумку последнюю тетрадь и захлопывает свой шкафчик. — Ты мой друг, как ты уже сказал, и я всегда старалась делать для тебя только добро. Поэтому, пожалуйста, помоги в этот раз мне. Ты думаешь, что я такая сильная и смелая, если занимаюсь всё время такими вещами, как школьные ярмарки, театральные постановки, газеты и прочее? Но это не так. Понимаешь, — она обхватила свою сумку обеими руками и прижала её к груди, вообще-то, это запрещенный прием, — социальная жизнь устроена так, что стоит тебе только перестать быть активным, как ты идешь на дно. И чем дальше ты опускаешься, тем сложнее будет тебе потом подняться. Поэтому я всегда стараюсь чем-то себя занять. И именно поэтому я всегда тебя понимала. Я видела в тебе себя. Понимаешь? Мы не так уж и сильно отличаемся. Я делаю вид, что понимаю её, хотя так можно заявить с очень большой натяжкой. В моей голове не укладывается, что Венди может испытывать такие же страхи перед социумом, что и я. Венди ждет, когда я кивну и продолжает: — Я никогда сама не участвовала в театральных постановках, и чувствую, что в этом году — мой последний шанс. И я не представляю, что смогу выйти на сцену с кем-то, кроме тебя. Она ждет от меня реакции. Она ждет. — Но ты постоянно выступаешь на сцене, участвуешь в дебатах и… — пытаюсь возразить я, мне всё ещё не верится, что она боится театральных постановок. — Это другое, — закатывает серые, необычно темные глаза Венди. — Актерская игра всегда была для меня немного… неловкой. На дебатах или конференциях я всегда преподношу факты, на которые мне не страшно положиться, а что касается творчества… Она так страдальчески смотрит на меня, что я сдаюсь. Тестабургер сейчас и правда выглядит более уязвимой, чем обычно. И снова мне хочется быть большим и сильным рядом с ней. Надеюсь, это не очередная её уловка. — Хорошо, — произношу я будто не своим голосом, и на лице Венди снова расцветает очаровательная детская улыбка. — Но ты же понимаешь, что в этом случае, мы с тобой окажемся на сцене оба в одинаковом положении? Добром это точно не кончится… — Доверься мне, — ладонь Венди ложится мне на грудь, и на этот раз я почти ничего не чувствую. — В среду после уроков первый прогон, постарайся несколько раз хорошо вчитаться в текст, можно пока не учить его наизусть, но ты должен примерно знать, что будет за чем. И ещё в среду Николь снимет с тебя мерки. Она будет заниматься костюмами с Бебе и Рэд. Если мне удастся уговорить Картмана заняться билетами для благотворительности, можно считать, что это будет лучшая рождественская постановка из тех, что я ставила. Мы выходим с ней вместе в главный коридор, где вливаемся в поток спешащих на первый урок школьников. Сразу становится ощутимо более шумно, и я чувствую себя хуже. У меня относительно давно не было приступов паники, а всё происходящее вокруг только и заставляет меня нервничать. Только то, что рядом Венди, а в моей голове мысли о Кайле, не дает мне окончательно сорваться. — Эй, Такер! — доносится до наших ушей, когда мы проходим к лестнице, где стоит привалившийся к стене и явно скучающий Крэйг, а чуть поодаль, ближе к ступеням — Рэд и Николь. Рэд выглядит агрессивно, как и всегда, в черных облегающих джинсах, похожих на вторую кожу, и украшенной металлическими кольцами асимметричной черной накидке поверх короткого топа, резко контрастирующих с её темно-рыжими, почти красными волосами. Ярко накрашенные капризные губы зло скривились, когда она обратилась к Такеру. Николь, сама невинность в образе приличной школьницы в серой плиссированной юбке до колен и мятно-зеленом кардигане, прикрыла лицо ладошкой, чтобы скрыть свою улыбку от предвкушения очередной стычки. — Чего тебе? — нарочито безразлично откликается Крэйг, даже не поднимая глаза от своего телефона в руке. — А где твоя принцесса, Такер? — издевательски спрашивает Рэд. — В туалете, — безразлично подыгрывает ей Крэйг. — А разве тебе не положено помогать ему даже там? Ну подержать или ещё что, — девочки смеются, и этот смех режет мне слух, потому что надо мной довольно часто смеялись именно так. Мы с Венди не сговариваясь останавливаемся, так и не дойдя до лестницы. — С чего бы? — теперь Крэйг выглядит немного разозлившимся, он даже убирает телефон в карман своего неизменного синего бомбера и поднимает на кузину холодный взгляд. — Ну ты же всегда лезешь, когда не надо. Зато если попросить тебя о чем-то напрямую, ты специально сразу тупеешь и телефон свой забываешь где попало. Сообщения не читаешь, трубку не берешь, пока не поймешь, что на тебе больше нет ответственности, — Рэд выдает всё это на одном выдохе. Крэйг кажется очень высоким. Очень. Может на целых полголовы выше меня. Но при этом сейчас он не кажется внушительным и непоколебимым, как обычно. Рэд явно знает, куда стоит его укусить. Такер с силой сжимает челюсть, чтобы не наговорить лишнего, его желто-зеленые глаза сейчас выглядят не менее зло и холодно, чем глаза Рэд. Кажется, что между этими двумя пробегают видимые глазу искры. — Отстань от меня, Ребекка! — наконец отрезает Крэйг и, резко развернувшись на пятках, уходит в сторону туалетов на первом этаже. Почувствовав себя победительницей, Рэд довольно переглянулась с Николь, и только потом они заметили нас с Венди. — Привет, Вен! — чирикнула Макартур. — Привет, Стэн, — её губы изогнулись в мягкую, но неприятную улыбку, совсем как тогда, перед актовым залом. — Доброе утро, — улыбка Николь мне нравится больше, она вообще кажется мне более приятной, чем Рэд. — Как дела? — она обращается напрямую ко мне. — Всё в порядке, — невнятно отвечаю я. — Не будем вам мешать, — Рэд цепляет Николь под локоть и тянет на второй этаж. — Лучше вам побыть подольше вдвоем, — она всегда говорит именно то, что думает, и это-то и смущает. Мы с Венди отстаем от них на один пролет и можем продолжить разговор. — Рэд на самом деле зовут Ребекка? — удивляюсь я. — Как ту девочку, что училась на дому? — Рэд становится мне ещё менее приятной, когда я узнаю, что у неё такое же имя, как и у девочки, в которую когда-то был влюблен Кайл, хотя я сам понимаю, насколько это глупо. — Ну да, а ты думал, что её на самом деле зовут Рэд? — Венди округляет глаза, но смеется. Действительно, кто додумается назвать ребенка Рэд. — Никогда не задумывался об этом, — признаюсь я. — Младшую сестру Крэйга зовут Триша, но внутри семьи, — она произносит это слово так, словно говорит о каком-то мафиозном клане, — её часто называют Руби. Вообще, у них в родне много рыжих с огненным характером, — продолжает Венди. — Прямо как тебе нравится, — очень тихо добавляет она. — С чего ты взяла? — не хочу пропускать это мимо ушей. Мне кажется, или это очередной камень в сторону Кайла? — Да так, не бери в голову, — Венди смотрит мне прямо в глаза, и я не могу на неё злиться. — Виделся сегодня с Кайлом? — переводит она разговор именно на ту тему, что мне больнее всего. Забавно, но я пытался увидеться с ним сегодня, и даже написал ему вчера с предложением пересечься у его шкафчика утром, но он ответил мне расплывчатым сообщением о каких-то планах, вынуждающих его опоздать на первый урок. На него совсем непохоже. Мне неприятно говорить это, но Кайл ведет себя именно так, как я когда-то с Венди. — Кажется, он меня избегает, — вынужден признаться я, испытывая смесь стыда и слабой обиды. — О, теперь ты понимаешь, каково это? — почти весело замечает Венди. — М, это другое, — не сдаюсь я. — Я и сам понимаю, что это невозможно, просто так взять и полностью изменить своё отношению к человеку за пару дней. — Ты даже не представляешь, как близко сейчас от истины, — Тестабургер снова говорит загадками. Тем временем мы подошли к кабинету химии, но внутрь так и не заходим. Нам приходится отойти в сторону после того, как несколько человек, в том числе Клайд Донован, чуть на нас не налетели. — Что ты имеешь ввиду? — я опираюсь затылком о стену, а Венди стоит напротив меня, она внимательно меня изучает, я буквально чувствую её взгляд на себе. В моём кармане жужжит телефон, оповещая о новом сообщении, но пока я не обращаю на него внимания. Мне хочется узнать, что же всё-таки скрывает Венди. При всей моей очарованности ею, меня начинает напрягать эта недосказанность. Складывается впечатление, что все люди вокруг меня что-то скрывают. Но вот только с какими намерениями? — Ничего, — Венди продолжает улыбаться, её рука лежит на ручке сумки, перекинутой через плечо. — Ты на что-то обижена? — посещает меня неожиданная догадка. — Совсем нет, — теперь Тестабургер смеется, мой вопрос искренне её рассмешил. Ну что ж, хоть какая-то от меня польза. До начала урока ещё почти десять минут, и мне очень не хочется заходить в класс так рано, и я пытаюсь задержать с собой Венди, выводя разговор на очередную тему. — Зачем ты общаешься с Рэд? — спрашиваю я. — Она же стерва. Вопрос сам приходит мне на ум, когда я вижу неспеша идущего по коридору Крэйга, рядом с которым семенит более низкий и щуплый Твик Твик. Спутник Крэйга, совершенно на него не похожий, бросается в глаза так же, как и сам Крэйг, но только взлохмаченными волосами, застегнутой не на все пуговицы мятой рубашкой и явными психическими проблемами. Трудно представить себе более контрастную пару. Однако, я понимаю, что из всех своих одноклассников, с Твиком у меня намного больше общего, чем с кем бы то ни было. Крэйг придерживает дверь перед своим парнем и провожает его такими влюбленными глазами, что даже мне становится неудобно, и я отворачиваюсь, встретившись с разгневанным взглядом Венди. — Мы с ней дружим с младших классов, — немного обиженно говорит она почти шепотом, чтобы нас никто не услышал. — Меня тоже частенько называют стервой за спиной. Думаешь я не знаю? Я вспоминаю о тех группах школьников, от которых мне обычно доставалось, и подружки Венди среди них тоже мелькают. Считающиеся самыми красивыми и успешными, они либо со скуки, либо с тоски от своей идеальной жизни иногда старались испортить настроение хоть кому-нибудь, кого считали хуже себя. Такие девочки обычно носят несколько масок сразу, являя миру каждую из них в зависимости оттого, в какую ситуацию и какое окружение попадали. И мне крайне неуютно рядом с той же Рэд. Не понимаю, как Крэйг терпит такую родственницу. И Венди совсем не вяжется у меня с обычным образом типичной стервы. — Но ты другая, — возражаю я. Тестабургер задирает голову и чуть склоняет её вбок, смотрит на меня с таким выражением, с каким смотрит мама, когда я в очередной раз её чем-то разочаровал. — Стэнли, — даже её тон напоминает мне мою мать, — если ты мне нравишься, и я отношусь к тебе соответственно, это не значит, что об меня можно вытирать ноги. У меня даже ладони стали влажными от вида и тона Венди, она будто отчитала меня, напрямую не ругая. — Я не это хотел сказать, — холодок пробегается у меня по затылку. — Ты всегда борешься с несправедливостью и занимаешься общественной деятельностью, благотворительностью и… — Рэд занимается всем этим вместе со мной, — перебивает меня Венди. — Но… — Мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с ней поближе, — не дает мне возразить Тестабургер, впрочем, говорит она уже более мягко. — Может тогда ты поймешь, что не всегда то, что говорят про человека, совпадает с тем, каким он на самом деле является. — Но мы сами только что видели, как она нападает на своего двоюродного брата. И это уже второй раз, когда они сцепляются при мне. Венди задумалась и при этом неосознанно принялась наматывать на указательный палец выбившуюся из прически прядь своих тяжелых темных волос. Восхитительных волос. Задумчивая, рассеянная, потерявшая воинственный настрой, она мне нравится больше. — Если тебе так интересно, поговори с ними, — предлагает она, поднимая на меня свои бархатные серые глаза. — Но предупреждаю, если хочешь узнать правду, выслушай обе стороны.***
Заняв своё обычное место, я рассеянно изучаю тех одноклассников, что уже пришли на урок. Большинство из них заняты своими делами и совершенно не обращают на меня внимания, для них я по-прежнему пустое место. Но кое-кто, Клайд, Крэйг и Твик, Кенни, Баттерс и Эрик, а также Хайди и Бебе, здороваются со мной, когда пересекаются взглядом. Я сам не замечаю, что начинаю улыбаться, когда вижу знакомые лица. Мне всё ещё тяжело и неуютно, может быть даже страшно, но уже не безразлично. Мне больше нет нужды прятаться за безразличием, чтобы скрыть свой страх перед социумом. Я повернулся к людям лицом, и пусть не все отвечают мне взаимностью, но большинство не отвергает моего общения. Взгляд упирается в пустое место, где обычно сидит Кайл, и гнетущее чувство возвращается. Я не знаю, что с ним происходит, и он не рассказывает мне ничего. А я не чувствую, что имею права надавить на него, чтобы он раскрылся. Вспоминаю о сообщении, что пришло мне, пока мы стояли с Венди в коридоре. Не думаю, что это что-то серьезное, поэтому не тороплюсь. Но стоит мне только открыть его, я не знаю, как мне реагировать. Это сообщение от Кайла. Так необычно видеть, что мертвый когда-то диалог ожил. Ещё более необычно видеть, что человек, вернуть которого ты и не надеялся, интересуется тем, как у тебя дела. «Привет! Как ты? Прости, что так грубо ответил тебе вчера. У меня были проблемы дома, надеюсь, ты не обиделся. Я успеваю к первому уроку, так что сможем поговорить после него на перемене.» Я перечитываю эти строчки, эти обычные слова раза три, прежде чем до меня доходит весь их смысл. И когда я дочитываю их третий раз, в класс действительно заходит Кайл. Он успевает за минуту до начала урока, и учитель уже не очень добро смотрит на него, когда он усаживается рядом с Картманом и Баттерсом на третьем ряду. Я видел, как он так заходит в класс и проходит к своему месту за эти четыре года много-много раз. Но сегодня он делает кое-что, чего никогда раньше не делал. Прежде чем раскрыть рабочую тетрадь, он мимоходом поворачивается в мою сторону и еле заметно улыбается. И я улыбаюсь ему в ответ. Мне кажется, что с появлением Кайла в классе становится светлее, и шум от человеческих голосов уже не такой раздражающий. Он словно смягчает собой все углы в помещении. И то мгновение, что мы смотрим друг на друга, делает меня счастливым на весь день. Я чувствую себя дураком. И когда я осознаю, как стремительно глупею в присутствии Кайла, меня посещает непрощенная догадка. Не путаю ли я желание вернуть утерянного друга с чувством неразделенной влюбленности? Кайл уже не смотрит на меня, и учитель вовсю строчит формулы маркером на доске, а я всё не могу оторвать взгляда от огненно-рыжей шевелюры. Внутри меня разрастается какой-то липкий холод, граничащий с чувством ужаса, хотя я понимаю его совершенную нелогичность. Так не может быть. Нет. Скорее неосознанно, чем с какой-то определенной мыслью, я пролистываю диалоги до GoneForever. Что бы со мной не происходило, переписка с ним должна меня успокоить. Когда я писал ему последний раз? Видимо ещё до того, как решился написать Кайлу… Не понимаю, как он вообще терпит такого собеседника. Не задумываясь, набираю полную чушь, но я знаю, что он никогда меня не осудит, и даже если поймет неправильно, ничего лишнего не скажет. Этот человек слишком далеко от меня, и мне всегда было легче поделиться чем-то сокровенным с ним, а не с окружающими. Страх осуждения людьми, что видят меня каждый день, намного больше, чем теми, с кем я никогда в живую не увижусь.«Привет! Спасибо, что поддержал меня. Это действительно помогло. Мы помирились. *Вроде как помирились»
Ответ приходит практически сразу же: «Я очень рад. Я же говорил, что никогда не поздно сказать то, что действительно хочешь. Надеюсь, у тебя теперь всё хорошо.» Убедившись, что учитель всё ещё занят выписыванием формул на доске, быстро набираю ещё несколько сообщений. Даже если я не смогу прочитать ответ сразу, мне важно сейчас хотя бы просто высказаться.«Не совсем… Он ведет себя странно, но не думаю, что я заслужил пока другого обращения. Но мне бы хотелось поговорить с тобой о другом. Мне кажется Бляяяя, даже не знаю как сказать»
«Спроси как можешь»«Что если я просто путаю чувства? Почему я так зациклен на нем? Может Может Может я просто влюбился?»
Нажав «отправить», я понимаю, что моё сердце сходит с ума, и мне ощутимо тяжело дышать. Дышал ли я вообще, пока набирал эти сообщения? Учитель закончил с формулами и теперь раздает по рядам какие-то листки с учебным материалом. Успеваю спрятать телефон как раз до того, как он подходит к соседней парте. — Здесь формулы, которые будут на итоговом тесте, а также несколько заданий, которые вы можете пока попробовать выполнить дома самостоятельно, — монотонно бубнит учитель, и передо мной ложится листок с заданиями. — Задания у всех разные. И они необязательны. Но когда через неделю мы приступим к новой теме, я проверю те работы, что вы сдадите, и если окажется, что кто-то решил их правильно, он получит дополнительные баллы, — он отворачивается от меня. — В интернете их искать смысла нет, сразу предупреждаю… Среди глухого ропота одноклассников, я различаю редкие смешки. По привычке, украдкой смотрю на Кайла, который обычно очень уверенно чувствует себя на химии. Но сегодня он выглядит каким-то невнимательным. Вместо того, чтобы засыпать учителя вопросами, Кайл сгорбился над телефоном, спрятанным им под партой у себя на коленях.