***
Весь вечер Крепус то и дело грозно качал головой, стоило ему взглядом пересечься с сыном. Всем своим видом он не скрывал, что как только смотрины подойдут к концу, он отчитает сына сполна и по всем пунктам. Дилюк даже не знал, чего боялся больше — отца или того, какие о нём пойдут слухи из-за случая в холле. Скорее всего, он боялся уже абсолютно всего. Ещё и незнакомец иногда задерживал на нём свой взгляд дольше необходимого — впрочем, не только он. Оттого руки у омеги за ужином дрожали сильнее обычного, порой слишком звонко столовым прибором лязгая о посуду. И кусок совсем не лез в горло. — Всё в порядке? — расслабленно откинувшись на стул, спросил Аякс уже к концу вечера, заметив его странное состояние. — Просто я не голоден, — отодвинул от себя тарелку с мясом и овощами красноволосый. Живот предательски заурчал, выдавая его неудавшуюся маленькую ложь с потрохами. Наследник винокурни от очередной неудачи даже не огорчился. Хуже быть уже не может. — Дилюк ещё очень молод и неопытен в общении с альфами, — с нервной улыбкой на губах объяснил Крепус, — Мой сын знатно переволновался, возможно, ему для раскрытия своего потенциала необходимо больше, чем один вечер. Мы этим обстоятельством не гордимся, но и не скрываем. Повисло молчание. Дилюк почти не дышал, страшась расплакаться прямо перед всеми. Зачем отец позорит его на глазах у всех? Выставляет в ещё более дурном свете. Если так и надо, то омега этого не понимал. — Прошу прощения, — багрово-карие глаза наполнились слезами, а собственное горло будто наполнилось горечью. Дилюк сам не понял, перед кем извинялся и за что. Потому что чувствовал себя виноватым перед всеми и точно так же ощущал, что виноват во всем. — Мне рассказывали, что Ваше вино из одуванчиков славится ни с чем несравнимым вкусом, — неожиданно послышался бархатный голос смуглого альфы, что до этого просто сидел за столом, очевидно, за всеми пристально наблюдая. — В этом уж точно Вы не будете разочарованы, господин Альберих, — дерзко ответил ему Крепус, даже не взглянув. Дилюк же при этом вздрогнул, припоминая теперь и имя гостя. — Аделинда, налей, пожалуйста, нашим совершеннолетним гостям, — подчеркнул мужчина. Ибо другие альфы, завидев бутылку, уже начали облизываться. Крепус же не стал рисковать своей репутацией, предложив отменный напиток только альфам постарше. Как выяснилось, в зале их находилось только двое — Аякс и тот самый Альберих.***
После окончания вечера Крепус любезно прощался с гостями, а Аделинда провожала оставшихся на ночь по комнатам. Когда отец попрощался с последним отбывающим из поместья альфой, то взял сразу сына больно под руку, волоча в свой кабинет. Дилюк не смел и слова сказать, покорно шагая за отцом. Омега надеялся, что родной человек смягчится, поймёт, что он просто разволновался. Ведь он впервые встречался с альфами так близко. И ему никто не говорил, что будет именно так, как всё произошло. Стоило двери кабинета за ними закрыться, как Крепус замахнулся на сына, хлесткой пощечиной перечеркивая все надежды последнего. Шокированный Дилюк покачнулся, с испугом уставившись на отца. Омега прижал к распухшему месту ладонь, не веря в то, что сейчас произошло. Щека словно горела, а во рту чувствовался металлический привкус. — Ты специально? — гневался Крепус, проходя вглубь кабинета и не понимая, как вообще можно было так опростоволоситься, — Да что с тобой не так? Стоило парочке альф появиться на пороге дома, как ты уже горазд забыться? — разъяренно смотрел на омегу мужчина, — Как всем объяснить теперь, что ты такой растрепанный вышел с этим Альберихом вовсе не потому, что выше по лестнице вы там занимались чёрт пойми чем? Что я упустил в твоём воспитании, а? — Крепус вновь подошёл к сыну, отчего тот отшатнулся, боязливо закрывая лицо руками, — Надо было быть с тобой строже, — на этот раз мужчина просто фыркнул, затем отойдя к своему письменному столу. — Не в этом дело, — сквозь слёзы пискнул Дилюк, все ещё прижимая ладонь к щеке. Все, что происходило сейчас, никак не укладывалось в его голове. Неужели он провинился настолько? Вот, оказывается, как выглядело его появление со стороны! Будто он какой-то распутный омега, что даже спит с чьим-то слугой, а потом сразу же теряет рассудок перед господином Аяксом. Юноша лишь надеялся, что всё в будущем сведётся к нелепой шутке и никто этого позора не вспомнит. Что сплетни не разлетятся по всему городу. — Не в этом дело, — небрежно повторил мужчина, наливая себе крепкий напиток. Судя по всему, выпитого вечером ему явно не хватило, — Иди к себе и подумай ещё раз над своим поведением. Рагнвиндр, получив разрешение, буквально выбежал из кабинета, едва сдерживая рыдания. Если бы заплакал прямо перед отцом, то опозорился бы только больше. Смел ли он теперь вообще надеяться на отцовскую любовь? По пути в комнату Дилюк надеялся никого не встретить — омега боялся представить, что кто-то увидит его в настолько жалком виде. Проходя мимо террасы, Рагнвиндр внезапно остановился, заметив стоящего там человека. На террасе, спиной к нему, стоял Альберих, рассматривавший поместье с высоты второго этажа. Дилюк стиснул челюсть и сжал кулаки, отчего-то сильно заводясь. Да! Если бы Кэйа Альберих не отвлек его тогда на лестнице, если бы не заговорил с ним! Всё было бы иначе. И ведь видел, паршивец, в каком состоянии он идёт в свет! И хоть бы что сказал! Ни черта в нём от благородства. Ни черта, ни черта, ни черта! Альфа обернулся, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Глаза омеги горели нескрываемой ненавистью, Дилюк даже будто чувствовал, как закипает в его жилах кровь. Как запах вокруг него клубится, становясь прогорклым, горьким, ядовитым. Кэйа же сначала обеспокоенно его рассматривал, в темноте вряд ли замечая покрасневшую от оплеухи щёку. А если и увидел, то пусть дальше смотрит. Чья вина? На удивление, вскоре встревоженный взгляд Альбериха сменился на спокойный, словно понимающий. Голубые льды не расплавились под натиском жгучего пламени. Отчего-то это заставило Дилюка слышно и злобно хмыкнуть, а затем немедленно удалиться, исчезнуть во тьме ночных коридоров. Да, вины некоего Альбериха в этом всём, можно сказать, не было. Но Рагнвиндру необходимо было переложить её на кого-то, чтобы хотя бы фантомно облегчить себе жизнь. Из всех возможных вариантов он выбрал один из самых неправильных. И где-то в глубине души он это знал.***
Утро встретило Дилюка громкой дробью капель дождя в окно. Этот ненавязчивый звук странным образом успокаивал, но не настолько, чтобы забыть весь тот кошмар, что омеге пришлось вчера пережить. Совсем ранним утром к нему, помнится, стучалась Аделинда — предупредить, мол, ему вовсе необязательно спускаться на завтрак и всё принесут в комнату. Проще сказать, дала жирный намёк, что его появление будет нежелательным. Дилюк полагал, что отец не желал его видеть и решил, так сказать, развлечь гостей самостоятельно. И красноволосый, пожалуй, был ему за это благодарен. Юноша не обижался на отца, несмотря на инцидент, произошедший между ними после смотрин. Наверное, он заслужил такую участь. Наверное, он не оставил отцу выбора. Наверное. Почти не позавтракав, Дилюк вызвал служанок и попросил нагреть ему воды для принятия ванны. Если вчера он поразил всех своей неряшливостью, то сегодня должен поразить ровно противоположным. Поэтому, решившись сегодня покорять сердца — а точнее, только одно — он избирательно использовал свои самые драгоценные склянки, щедро выливая содержимое в теплую воду и затем старательно натирая молочного цвета кожу до скрипа. Рагнвиндр считал себя достаточно симпатичным омегой, но, увы, презентабельно появиться перед гостями так и не смог, подпортив о себе первое впечатление. Но, несмотря на эти неприятные моменты, Аякс, похоже, всё равно претендует на него. Губы омеги дрогнули во влюбленной улыбке, а в воздухе завитал лёгкий запах феромонов. Мотнув головой и отгоняя мысли об этом обворожительном альфе, Дилюк чуть опустил голову под воду, словно пряча лицо, которое вспыхнуло алыми оттенками, но уже вовсе не от жара, царившем в ванной. «— Что ты себе позволяешь, Люк?..» — корил сам себя омега. За какие-то секунды ему вдруг стало так одиноко, а притягательный образ альфы никак не хотел исчезать из грешной головы. Его широкая улыбка, хитроватый взгляд, сильное и рельефное тело безвозвратно пленили. Зажмурив глаза и задержав дыхание, Рагнвиндр погрузился полностью в воду. Она плотно обволакивала тело, а длинные багровые волосы, словно в невесомости, запутанной паутиной легли вокруг лица. В голове такой сумрак: горечь разочарования, соль непролитых слёз, глупые детские обиды на самого себя. Аякс же появился на фоне всех этих переживаний, как какое-то божество, затмив собой всё вокруг. Рагнвиндра одолевали эмоции, ранее им неведанные. Ментальная воля рыжеволосого вызывала дополнительный спектр чувств, ощущений. Эти самые чувства тянули на самое дно, в пучину, в преисподнюю, прямо в омут к бесам. Но этот омут не казался омеге пугающим, он казался чарующим. Затягивающим в свои путы, приглашающим зайти лишь на минуту, но обратно уже никогда не отпускающим. Почему-то Дилюку показалось это забавным. Рагнвиндр, чувствуя острую потребность вдохнуть кислорода, резко поднял голову из водяной пучины, рвано хватая ртом воздух. Так и утопиться можно! Протерев от влаги глаза, омега с опаской взглянул на стоящие неподалёку часы и поторопился. Всё складывалось весьма удачно: судя по всему, утренний дождь закончился, и, следовательно, в особняке ни Крепуса, ни альф в помине не было. Закончив водные процедуры и расспросив обо всем у прислуги, Дилюк выяснил, что отец вызвался показать гостям свои виноградники. Видимо, Аякс останется на винокурне подольше положенного. Давно Рагнвиндр не ощущал столько радости и волнения. Но сейчас, раз появилось свободное время, следовало пойти и сесть за учебники, чтобы потом наверняка на это получить одобрительный взгляд отца. И всё же Дилюк хорошо знал — Крепус может день напролёт показывать гостям своё детище. Поэтому, не горя пылким желанием провести весь день за учебниками и не спросив ни у кого разрешения, Рагнвиндр попросил собрать ему карету. Необходимо было кое к кому наведаться. Причесавшись и собрав пышную шевелюру назад в высокий хвост, Дилюк с дельным выражением на лице уже ехал в город, по пути любуясь родными просторами. Он с удовольствием вдыхал свежий запах после дождя. Хоть омега никогда и не показывал, а гнетущая атмосфера вокруг его беспокоила, Рагнвиндр любил всем сердцем и винокурню «Рассвет», и сам Мондштадт в целом. Если бы не его очевидно проблемная омежья натура, то он мог бы остаться здесь навсегда.***
До города Дилюк доехал уже под эти тревожные мысли, а былое хорошее настроение словно испарилось. Поскольку сегодня он очень торопился, путь до высокого здания Ордо Фавониус прошёл в одно мгновенье. Здесь обучалась Джинн, метя в самую вышку — на место Действующего Магистра. У альфы были все козыри на руках, к тому же общество очень уважало род Гуннхильдр. Однако же существовали некоторые сложности, обременяющие подругу. — Джинн? — переспросила по пути встретившаяся Сахароза, девушка с зеленоватыми локонами и очками в чёрной оправе. Она задумчиво почесала за ухом, прежде, чем ответить, — Кажется, она с утра в библиотеке. — Благодарю, — Дилюк спешно покинул её общество, понимая, что к ужину вернуться он обязан вовремя. А лучше раньше. В воистину огромных размеров библиотеке царил полумрак. Плотные шторы не пропускали и лучик света в информационную обитель, а большинство лампочек были попросту выключены. Дилюк разочарованно прошёлся взглядом по стеллажам и полкам с книгами — очевидно, никакой Джинн здесь быть не могло. Уже собираясь уйти, напоследок непременно громко хлопнув дверью, Рагнвиндр расслышал приглушенные голоса, обладатели которых, скорее всего, находились в глуби библиотеки. — А если кто-нибудь увидит? — хорошо различался серьёзный и встревоженный голос подруги. Чем ближе Дилюк подходил и чем лучше различал речь, тем больше понимал, что уйти ему всё-таки следовало. Непременно очень-очень громко хлопнув дверью. — Расслабься, какому дураку взбредёт в голову сейчас сюда заходить? — второй женский, чересчур слащавый голос омеге был незнаком. Дилюк, набравшись храбрости или любопытства, а может и всего сразу, осторожно высунул голову и выглянул из-за стеллажа. — Мамочки, — увидев нечто, от чего на пару секунд точно ослеп, юноша громко ойкнул, привлекая внимание двух полуголых обжимающихся дам. Джинн взвизгнула и закрыла ладонью нагую грудь прежде, чем поняла, кто к ним забрел. Дилюк, понимая всю пикантность ситуации, мгновенно прикрыл тёмно-алые глаза, торопливо ретируясь назад и натыкаясь на, очевидно, стеллаж с книгами. Последние посыпались на него грудой, больно ударяя голову. — Люк, — испуганно подбежала к нему Джинн, толком так и не одевшись. Красноволосый обнаженных девушек до этого момента не видел и, как только что понял, вполне был бы рад не увидеть вовсе. Девичья грудь и всё, что находилось ниже пояса им не воспринимались, как объект вожделения — вот что он отчетливо понял. — Люк, что ты здесь делаешь? — альфа прикоснулась к его всё ещё зажмурившемуся и скорченному лицу, сразу же с присущей внимательностью проверяя на повреждения. Похоже, друг отделался только парой шишек на лбу и царапиной на щеке. — О Архонты, ты не должен был такое увидеть, — Рагнвиндр приоткрыл глаза, видя перед собой лицо Гуннхильдр, непривычно красное от смущения, — Мы с Лизой никогда раньше… Омега наконец окончательно отошёл от шока и теперь пристально рассматривал за спиной подруги, судя по всему, эту самую Лизу. Высокая пышногрудая девушка как раз уже успела одеться и теперь лукаво посматривала своими зелёными глазками на Дилюка в ответ. На вид она была значительно старше Джинн. — Она же старая! — вспылил Дилюк, позабыв обо всех правилах хорошего тона. Он, отвернувшись, начал яростно себя отряхивать после встречи с пыльными книгами, раздражаясь только ещё больше, — То есть, это же неправильно. Наверное. Я не знаю! — уже будничным тоном добавил он, затем снова утопая в сомнениях и собственных вновь растрепавшихся волосах. Гадство! — Что за высосанное из пальца обвинение? Ей всего двадцать с небольшим! — возмутилась альфа, отходя от друга и тоже начав себя приводить в порядок, — И знаешь, не тебе мне нотации читать, — закончив и сложив руки на груди, не прекращала защищать Лизу подруга. Причина их спора подошла к ним поближе, приобнимая за плечи Джинн, стараясь успокоить. В этот момент Дилюк почувствовал приторный запах, исходящий от незнакомой девушки. Омега! И такая ещё дылда — выше его на полголовы! Ягодный, будто ежевичный запах, встал красноволосому поперёк горла. Да и подумать только — подруга тут шашни водит с какой-то омегой, пока он там страдает и утопает в проблемах. — Пожалуйста, скажи, что не пришла на смотрины вчера поддержать меня, потому что была занята учёбой и прочей волокитой, — прислонил руку ко лбу Дилюк, устало проводя по нему и чувствуя пульсирующий бугорок на нём. Да, без шишки тут не обойдётся. — Она действительно была этим занята, — лениво протянула фразу русоволосая девушка, отвечая за Джинн, — Ты Дилюк, верно? — украдкой взглянула на него снова омега, сканируя взглядом с головы до ног, — Я не местная, поэтому о тебе только наслышана. — Лиза — заведующая библиотекой в Ордо Фавониус, — гордо объяснила другу Джинн, влюблённо улыбаясь девушке, — В прошлом месяце приехала в Мондштадт и как-то так вышло, что мы… — Мы встречаемся, — закончила за неё Лиза, взаимно улыбнувшись и нежно посмотрев в её голубые глаза. Между ними ощущалась химия и без всяких запахов. Но сейчас эти двое не скрывали даже феромоны, так что Рагнвиндра уже начинало потряхивать и подташнивать. — Супер, — безрадостно буркнул Дилюк, ощущая себя, как уже вошло в привычку, абсолютно лишним. — Очень рад за вас, мне пора, — он резко развернулся. Чувство такое, будто его предал самый близкий человек. Наверное, нужно за подругу порадоваться, но что-то эгоистичное не давало ему этого сделать. — Люк, прошу, останься, — взмолилась Джинн, при этом требовательно дотрагиваясь до его руки. Дилюк, стоя к ней спиной, обреченно вздохнул и остановился, давая понять, что действительно никуда не уйдёт. Ну вот — стоит только его жалобно попросить, как он послушно повинуется всем на радость. Просто отвратительно. — Я пока налью чаю, — плутовато ухмыляясь в своей приторно-сладкой улыбке, почти пропела Лиза, явно намекая, что сейчас уйдёт. Но при этом обязательно вернётся. Стоило ей исчезнуть, а Дилюку с Джинн сесть за небольшой стол, как из омеги посыпались слова, будто он до этого только и ждал момент, чтобы выговориться. — В последнее время меня многое стало раздражать. Думаю, это переходный возраст и скачущий гормональный фон, — сухим тоном поделился Дилюк, ворчливо отзываясь о собственном характере. — Взять хотя бы вчерашний день. Ты бы только знала, как я опозорился. Стараюсь об этом не думать, но это сложнее, чем кажется. — Может, ты опять надумал лишнего, а теперь переживаешь ни о чём? — осторожно предположила девушка, заглядывая в потемневшие от раздумий глаза напротив. — Если бы ни о чём, Джинн, если бы, — Рагнвиндр потупил взор, мысленно всё время возвращаясь к своим ошибкам и пробелам в знаниях. Он сам не заметил, как распылил вокруг себя запах, на ментальном уровне открываясь подруге. Та сразу принюхалась и сощурилась, ощущая тревогу со стороны другой особи. — Так что же всё-таки произошло вчера? Я же вижу, ты хочешь рассказать, — Джинн готова была внимательно слушать, поставив локти на край стола и чинно упершись подбородком в ладони. Теперь она посмотрела на друга более пристально. В нём явно произошли изменения за каких-то пару дней, пока они не виделись. — То был чистый срам, — Рагнвиндр прикрыл устало глаза, пальцами потирая при этом веки. Только стоило забыть этот сплошной стыд, как тут же ему напомнили, — Что ж, слушай, — омега откинулся на спинку стула, стараясь казаться беспечным. Дилюк начал свой рассказ весьма безобидно и издалека, но чем больше сгущались краски в его повествовании, тем сильнее сжимались кулаки омеги, а в голосе хорошо читалось отчаяние. Помимо этого, его запах менялся в зависимости от остроты сюжета. Единственное, о чём омега даже не подумал упомянуть — это первая в жизни пощечина и громкие отцовские слова, всё ещё очень болезненно воспринимающиеся юношей. Гуннхильдр сосредоточенно слушала друга, ни разу не перебив. Как только тот закончил, она решилась высказать своё мнение. — Знаешь, это в крайней степени дурной тон со стороны господина Аякса, — осторожно начала Джинн, нахмурив светлые брови, — Я объясню. Неэтично с ходу распылять феромонами в чужом доме, тем самым демонстративно указывая другим особям на их место. — Может быть, — не влезал в полемику Дилюк, так как не особо разбирался в этом вопросе. Конечно, отец объяснил ему многое, но что касается особей — не особо. На то он и бета. Похоже, придётся познавать мир дальше самому. — Как бы ни было, Аякс своего добился: ко мне никто кроме него за вечер не подходил и даже рядом не вился, — справедливо рассудил омега, — Будто он защищал меня от них, — сокровенно поделился впечатлением, сейчас сам будто бы выступая в качестве щита для этого человека. Ему бы очень хотелось, чтобы подруга оценила его выбор, его альфу и, возможно, его будущего супруга. Он жаждал одобрения с её стороны, но та почему-то с этим как раз не торопилась. — По-моему, он просто не даёт тебе права выбора, отсекая даже возможность выбирать, — Джинн неуверенно пожала плечами. Это лишь поверхностное мнение, сформировавшееся от ею услышанного. Лично она там не присутствовала и в глаза этого Аякса не видела. Так что взбунтовавшийся друг от её слов, пожалуй, удивил альфу куда больше остального. — А там не из кого больше было выбирать! — сгоряча и неосознанно омега ментально передал эмоции, отражающие его внутреннее состояние. — Как же наш таинственный незнакомец? Ты так и не сказал имя, хотя говорил, что вспомнил, — Джинн вовсе не специально припомнила его, она даже не думала как-либо задеть друга. Но тот, видимо, под тяжестью взросления и переживаний, воспринимал сегодня всё в штыки. — Пф, — брезгливо фыркнул Дилюк, — Как вспомнил — так снова и забыл, — абсолютная ложь, которую нельзя было не прочувствовать. Но Рагнвиндра это не шибко сейчас заботило. — Обсуждаете женихов? — показавшаяся Лиза, с чашками и небольшим чайником, прервала мысли обоих.