Кэйа говорил с ним, пытался шутить, старался уложить омегу поудобнее, мягко высвободиться из хватки чужих рук. До того момента, пока не ощутил ментальное касание — причём оно было настолько требовательным, зовущим поддаться, манящим ответить, что альфу это выбило на несколько секунд из колеи. Этого хватило, чтобы Дилюк успел воспользоваться моментом, а сущность настойчиво дотронулась до чужой.
Они оба замерли, прислушиваясь к себе и друг другу. Их лица разделяли жалкие сантиметры, но вовсе не это сейчас волновало кого-либо из них. Дилюк хорошо понимал, кто перед ним, хотя был в таком состоянии, что ничего перед собой не разбирал в принципе. Он чувствовал целый спектр эмоций альфы — точно так же давал прочувствовать и себя.
Сущность Альбериха не скалилась на него — наоборот, установив своеобразную связь ещё в прошлый раз, теперь она охотно отзывалась на прикосновения омеги, будто всё это время тоже ждала. Рагнвиндр впился пальчиками в широкие плечи сильнее, стараясь прочитать сущность перед собой, перейти с поверхностного уровня восприятия на более доверительный и глубокий. Если бы Дилюк был в трезвом рассудке, то ему бы и в голову не пришло так поступить — он бы даже не посмел попробовать провернуть что-то этакое, потому что их отношения не позволяли подобную близость на духовном уровне — они, по сути, друг другу никто. Даже с Джинн, с которой он дружил, ментально множество раз соприкасался и выстраивал приятельские узы, не было должного эффекта, на который собственная сущность почему-то в этот раз отчаянно уповала.
Кэйа всё это время сильно хмурился, сжимал пальцами простынь над красноволосой головой, не находя ответов на возникающие вопросы. Происходило что-то, что он не мог контролировать, а сопротивление было бессмысленным. А омега перед ним и не пытался сопротивляться, наоборот, он был зачинщиком беспредела и продолжал сплетать с ним свои ментальные нити.
Рагнвиндр задышал чаще, ощутив сумасшедший прилив чужой энергетики. Это было словно какое-то волшебство, которое могли ощутить только двое, только они, только сейчас. Восторженность быстро сменилась на противоположное чувство, когда омега ощутил чужие переживания и моментальное осознание, что альфа весь этот вечер был, на самом деле, подавлен — причём не только в этот вечер, но уже на протяжении длительного времени. Дилюк чувствовал, а теперь и знал, что расставание с омегой далось Кэйе тяжело, но это был действительно взвешенный выбор обеих сторон. Было ещё много сомнений и отрицательных эмоций, но они меркли. Отголосками сущность подсказывала не заострять на чем-то негативном внимание, потому что это всё прошлое, что альфа уже отпустил, но ещё осталось послевкусие. Омега так же ощутил: Альбериху резко неприятно, что он смог его так глубоко прочувствовать. Так как это — нечто очень личное, и никто из них и подумать не мог, что ментальное соприкосновение даст им такую возможность.
Можно ли вообще так глубоко и совершенно бессовестно заползти человеку в душу, прочувствовать сущность, как свою? Рагнвиндр знал, что на достижение подобного эффекта у людей уходят целые десятилетия — и зачастую безуспешно. Неужели им хватило всего двух ментальных соприкосновений, чтобы установить настолько сильную, крепкую связь? Что-то подсказывало омеге, что это просто невозможно. Альберих не ощущался им, как нечто необузданное и агрессивное, чужеродное, подобно тому, что было с Аяксом. У Рагнвиндра вообще создалось впечатление, будто их с Кэйей сущности знакомы давно, но каким-то образом просто это забыли. Словно он когда-то уже ощущал на себе эти ментальные прикосновения и до боли знакомое чужое биение сердца рядом со своим.
От ударившего в мозг алкоголя Дилюк с легкостью на ментальном уровне раскрылся, давая в ответ прочувствовать до максимума себя и все свои переживания. Он даже не думал скрыть тот факт, что альфа ему в какой-то мере стал симпатичен за время их общения и особенно за этот вечер. Не оставалось сомнений, что чувствуют они друг к другу примерно одно и то же. Точно так же Кэйа переживал за их встречу после длительной переписки, точно так же ему было странно весь вечер — всё это читалось настолько в нём отчетливо, что успокаивало омегу. Он не был один, всё это являлось сейчас таким естественным. Чем-то, что было логичным ходом событий, словно миновать это никак нельзя. Сущность знала, чувствовала, неустанно твердила, и омега подсознательно понял, что и ему, и ей человек напротив идеально подходит. Это не было вселенской внезапной любовью, вовсе нет — просто было положено начало чему-то новому, что непременно покорит сердце в будущем. Рагнвиндр был пьян, а потому этот факт никак его не покоробил. Казалось, существовал только этот момент и последствий никаких быть не может.
Втянув носиком воздух и почувствовав цветочные нотки феромонов вокруг себя, Дилюк открыл-таки глаза. Он ощущал на губах чужое дыхание, а лицо Кэйи было непозволительно близко. Крановолосый всматривался в слегка заостренные черты с тонким носом, такими же тонкими губами, сейчас сжатыми в линию. И не понимал, чему альфа так упорно сопротивляется, отвоёвывая свою энергетику обратно виток за витком и в итоге закрывшись от него почти полностью.
— Похоже, я всё-таки пьян, — прошептал Кэйа, нахмурившись ещё сильнее и больше обращаясь сам к себе.
— Кэйа, — позвал хрипло Дилюк, ощущая, что его руки больше не покоятся на чужой шее. Сущность внутри бунтовала, требуя от альфы остаться и принять всё, как есть. А ещё омега испытывал слабость в теле, его манило сильно в сон. Если бы только он мог, то удержал бы Альбериха всеми возможными способами. Наверное, они бы разъяснили этот момент уже на словах. Это необходимо было сделать. Для Рагнвиндра сейчас не существовало каких-то обстоятельств, рамок. Но вытянутая к альфе рука, повиснув в воздухе, вскоре так и опустилась на постель. Омега отключился, а сущность досадливо фыркнула: момент упущен.
Кэйа не скрыл облегчённого выдоха, осознавая, что Дилюк провалился в сон. Ему и самому хотелось бы сейчас куда-нибудь провалиться. Альфа, бросив на секунду взгляд на сопящего подростка, накрыл того одеялом и поспешил удалиться, избавиться от дурманящего омежьего запаха, витающего по каюте и преследующего его весь вечер.
На палубе, оперевшись о борт корабля, он простоял остаток ночи и всё утро. Время от времени к нему подходил кто-то из моряков, но, не видя расположения собеседника к разговору, каждый из них удалялся.
Кэйа смотрел то на свои опущенные руки, то на воду, в глади которой отблеском отражалось восходящее солнце. Тревога не покидала его, сущность внутри же всё ещё с какой-то непреодолимой нежностью вспоминала недавний инцидент, будто он мог много значить. Самое страшное было то, что, похоже, это действительно так.
Альберих стиснул челюсть и сильнее напрягся, отгоняя от себя лишние мысли. Наверное, он просто вымотался и устал за эту бесконечную ночь. Или же неосознанно боялся почувствовать что-то, что повлечет за собой необратимые последствия, сложности, обременяющие и его, и омегу, и всех остальных. Это «что-то» в данных обстоятельствах может быть настолько неуместным, что будет только рушить. Это «что-то» обязательно причинит душевные муки и нестерпимую боль. Если бы ими двигала похоть от алкоголя или обычная симпатия, то он бы понял. Над этим по трезвости можно даже посмеяться, свести в шутку, общаться, как раньше. Но… Дело явно было не в спиртном, а в самой ситуации не присутствовало ничего физического. Да, алкоголь способствовал в большей мере возникновению этого необъяснимого притяжения, но никакой высокий градус не сможет сделать так, чтобы обе сущности едва ли не сплелись воедино.
Кэйа провёл устало рукой по лбу, убирая с лица спавшие тёмные прядки. Стоило поспать, но альфа понимал, что сейчас просто не сможет. Перед ним то и дело вспыхивал образ омеги. Бесспорно, Альберих ещё с первой встречи считал Дилюка неприлично красивым, хоть и не без юношеской спеси и детской вредности. Ещё более привлекательным Рагнвиндр предстал перед ним на смотринах. В тот момент, когда их взгляды встретились, Кэйа испытывал действительно радость за друга и уважение к его выбору. Омега даже взлохмаченный, перепуганный, а после и вовсе разгневанный был прекрасен. А чего стоил запах, после которого кружилась голова! Нет, даже не так: Альберих считал и считает до сих пор, что внешние данные у омеги идеальны, а в характере есть что-то слишком цепляющее. Как оказалось, только для него. Аякс этого или в упор не видел, или просто омега не был в его вкусе. В общем, не ценил, что имел, и почему-то Кэйе это остро не понравилось ещё тогда. Тогда, когда Дилюк отчаянно-влюблённо смотрел на Аякса своими ало-карими глазами, самозабвенно привязываясь к хладнокровному альфе все больше. Но это не его, Альбериха, дело. В этой стране так принято, а омежьи любовные чувства, возможно, облегчили бы жизнь Дилюка в супружеской жизни.
Столько раз Кэйа наблюдал за свадьбами и браками по расчету, что всё больше убеждался — счастья в этих парах не было. А Рагнвиндру, при всех сложившихся тогда обстоятельствах, он счастья желал. Как и другу, который гнался за идеей о небывало сильном потомстве. Что-то подсказывало Альбериху, что Аякс со своим азартом перебарщивает, а счастья ему не принесёт ни омега, ни тем более дети. Но это опять-таки дело друга, дело чужой страны и вскоре чужой семьи.
Где же был надломный момент? Не этой ночью, а, наверное, ещё после той нежданной посылки из Мондштадта с его накидкой. Странным образом льстило, что Дилюк думал в течке именно о нем. Наверное, этот и предыдущие тревожные звоночки поставили точку в отношениях с Альбедо. С уже бывшим омегой и так шёл разлад из-за его частых отсутствий в собственной стране, а омега всё же хотел и требовал к себе внимания, совсем другого отношения. И раньше Альберих мог ему это дать, все своё время посвящая любовнику. Но не сейчас.
В день, когда они расстались, не было ни слёз, ни сожалений о проведённом вместе времени — они оба ценили и уважали друг друга, однако теперь как приятели, а не как любовники. Альбедо же, казалось, переживал меньше, и вскоре, как альфа узнал, его видели уже с другим. Все шло своим чередом, а обмен письмами с Дилюком существовал будто вне времени и событий. Он забывался, когда писал ему письма, а лучший друг с детства и верный рыцарь королевства, Дайнслейф, качал неодобрительно головой, как-то всерьёз предположив, что у Альбериха если не интрижка, то что-то вроде. И тогда Кэйа знатно посмеялся, однако на душе уже в те секунды начинала нарастать тревога.
Конечно, Альберих всегда был уверен, что с ним не может произойти что-то настолько ошеломляющее. Необъяснимое на первый взгляд. И он не хочет ничего читать после в книгах и выяснять причину. Ему не нравились собственные догадки, Кэйа не собирался копать глубже. Альфе и не требовалось — он интуитивно уже знал.
Постояв ещё с час, Кэйа отзавтракал в компании Бэй Доу и рано вставшего Казухи, а после отправился во дворец. Следовало забрать из заточения друга, которого охранял не иначе как дракон.
— Самое время ощутить себя принцем, — шутя, сказал Альберих, после посерьёзневшим тоном попросив приглядеть за красноволосым омегой в своё отсутствие.
***
Так плохо ему ещё никогда не бывало. Согнувшись и вцепившись в ночной горшок, Дилюк не мог подавить рвоту. Благо, за этим его никто не застал, однако представитель аристократии вымученно осел на пол, укоряя себя за пьянство. В голове стоял такой треск и бардак, что он не слышал собственных мыслей. Омега то и дело доползал обратно на кровать, ослаблено проваливаясь в бессознательность, а затем вновь волочился до горшка, ощущая прилив сильной тошноты.
Где-то около обеда к нему постучались.
Казуха, вчерашний новый знакомый, прикрыл пальцами нос, а после прислонил другую ладошку ко лбу Рагнвиндра, о чём-то спокойно спрашивая. Дилюк даже дал какой-то ответ, но в последствии, конечно, обо всём забыл.
После этого пришлось перебираться в соседнюю каюту, так как Казуха настоятельно выпроводил омегу из той, где он провёл всю ночь, утро и начало дня. Ему дали выпить нечто солёное, а после, наконец, Дилюк смог полноценно заснуть и больше не просыпаться в приступах рвоты.
Открыл он глаза уже ближе к вечеру, ощущая, что чувствует себя теперь гораздо лучше. Умывшись над подготовленным тазиком с прохладной водой и сполоснув рот, Рагнвиндр воровато выглянул из каюты, но вскоре услышал знакомый высокий голос и пошёл на него. Почти дойдя до Кэйи и уже увидев его со спины, Дилюк резко остановился, вспомнив вдруг какие-то абсолютно непонятные фрагменты ночи. Кажется, они с Альберихом говорили, причём даже о личном, но слов омега не помнил, как и жестов, выражения лица альфы, хотя при разговоре это все должно было быть. Юноша испытал панику. Он ни черта не помнил, а сущность сокрушительно пищала внутри, что это очень зря.
— Уже проснулся? — послышался задорный голос, но того человека, о существовании которого Дилюк, к своему стыду и разочарованию, вообще забыл. Подняв вверх глаза, он столкнулся с Чайльдом — тот выглядел весьма отдохнувшим. Рядом с ним стоял Альберих, но омега старательно на него не смотрел и даже краем глаза пытался не задеть.
— Как ты? — сорвался с места Рагнвиндр, чтобы подойти поближе к жениху. Он ещё более внимательно осмотрел его, чтобы быть уверенным, что ему никто не навредил. Рыжеволосый пожал на это плечами, мол, волноваться о нём бессмысленно, — Что сказал император? Какие последствия? — завалил вопросами Аякса Дилюк, всеми силами игнорируя темноволосого альфу рядом. Почему-то было боязно посмотреть на него, особенно после вчерашних событий. Хоть омега и не помнил почти ничего, он ощущал себя безмерно виноватым. Кажется, он спросил о личном у Кэйи, потому что отчетливо помнил чужую негативную реакцию на это. В то же время Дилюк сомневался, что этот разговор вообще был — всё казалось эфемерным. Эмоции путались, потому как среди той неодобрительной реакции Альбериха было и что-то ещё, но рыться во вчерашних пьяных бреднях Рагнвиндр пока не счёл нужным.
К его облегчению, Кэйа покинул их с Аяксом общество почти сразу, ссылаясь на какие-то важные дела с капитаном корабля. Рыжеволосый ещё раз его поблагодарил за содействие, а потом они с омегой остались наедине.
— Это всё очередное предупреждение, а последствие — штраф, — засмеялся Тарталья, вынимая из кармана какую-то длинную бумажку.
— Тебя даже не дисквалифицируют? — осторожно задал вопрос Дилюк, встречаясь с голубыми глазами. Почему-то аристократ ощущал себя виноватым теперь и перед женихом. Ведь пока тот был взаперти, сам он пил и развлекался.
— С чего бы? Им это просто невыгодно, — выгнул бровь Аякс, ослепительно улыбнувшись и уверенно поместил свою руку на талию омеги, притягивая к себе ближе. Тот слегка покраснел, припоминая, как его обнимали эти руки в позапрошлую ночь.
— Мой отец ждал меня домой уже сегодня, — Рагнвиндр удрученно вздохнул, отводя смущенный взгляд. Ему было неловко стоять посреди корабля вот так. Да, Аякс его будущий муж, но почему-то моряки вокруг смотрели не слишком теперь дружелюбно. Что-то Дилюку подсказывало, что вчера его ошибочно приняли за пассию Кэйи. Это наводило ещё больше суматохи в душе, ибо всплыл ещё один фрагмент в памяти — как он повис на смуглой шее, а губы были в миллиметре от чужих. Сумбур и никакого воспитания.
— Ничего страшного, если отложим на денёк. Что такое? — поинтересовался Аякс, ощущая всполошенность омеги.
— У меня не изменился запах? — мёртвым голосом спросил Дилюк, сузив глаза и напрягая память ещё больше. Могло ли быть так, что… Нет, омега отказывался верить в то, что принц посмел с ним что-то сделать, пока он был в нетрезвом состоянии.
— А почему он должен был измениться? — альфа наклонился к нему, вдохнул воздух, а после расплылся в лисьей улыбке, — Или ты нарочно заставляешь меня это делать?
Если бы было что-то не так, то Аякс сейчас смотрел бы на него иначе. И на утро бы болела уж точно не только голова. Расслабившись, Дилюк снова поднял взгляд, теперь смотря в хитренькие омуты, напоминающие тихую морскую гладь, под которой скрываются как минимум акулы.
— Вокруг меня вилось много нетрезвых людей, я подумал, кто-то мог оставить на мне свой запах, — спокойно оправдался Рагнвиндр, исключая возможность флирта с альфой. Сейчас как-то было не до этого.
— Ладно, — отчего-то сдавшимся тоном сказал рыжеволосый и хмыкнул, — Я хотел повременить до приезда в Монд, но кому-то надо поднять настроение уже сейчас.
— Ты поедешь со мной? — нахмурился Дилюк. Это, конечно, здорово, но ему требовалось побыть наедине с собой. Он надеялся заняться самокопанием в дороге, но если Тарталья составит ему компанию, то всё это отложится на неопределенный срок.
— Не только, — убийственная аура Чайльда ощущалась кожей, но, опять-таки, направлена была в никуда. После общения с Кэйей почему-то это вызывало небольшое отторжение, — Я подумал над твоим предложением.
Дилюк замер. Он не ожидал, что жених заговорит с ним на эту тему так скоро.
— Я не против попробовать, Люк, — кончик носа альфы дотронулся до омежьего. Аякс сегодня старался быть нежным, и это немного сбивало с толку. Видимо, после вчерашнего он искал к нему иной подход. Славно, но почему сейчас?
— Это… — омега не мог подобрать слов, ощущая помимо радости ещё и смесь каких-то неоднозначных и непонятных эмоций, — чудесно.
***
Они сначала собирались доехать до гостиницы и завтрашним утром отправиться уже в Мондштадт. Отправив письмо отцу прямо с корабля, Дилюк оповестил жениха, что ему надо кое с кем попрощаться.
Пробираясь к противоположной стороне корабля, Рагнвиндр перебирал в мыслях, что сказать принцу и как себя с ним вести. Ночью, так или иначе, альфа дал о себе знать нечто очень личное, стало быть, без его на то воли ничего бы не вышло. Да, вопрос, наверное, Альбериху не понравился, но отвечать на него никто не заставлял. Во всяком случае, омега надеялся, что проблема кроется лишь в этом.
Приблизившись к знакомой фигуре, Дилюк тихо, но уверенно позвал Кэйю по имени, заставляя того тотчас обернуться. Что-то между ними поменялось — омега ощущал это нутром. Так же это выражалось и в настороженном взгляде альфы. Кэйа смотрел на него как-то по-другому и будто с опаской. Всё было… не так, как обычно. Рагнвиндр улыбнулся, пытаясь разбавить обстановку. Неужели он правда ночью так налажал?
— Даже не знаю, с чего начать, — омега старался говорить непринужденно и по-дружески, встав рядом с принцем и оперевшись спиной о борт, — Мне не следовало столько пить, это было ужасно.
— Если ты пришёл извиняться за это, то зря, — улыбка Альбериха вышла слегка нервной, — Все были пьяны, вряд ли кто-то вообще заметил, что ты перебрал.
— Кое-кто всё же заметил, — с намеком протянул Дилюк, более внимательно рассматривая альфу перед собой. Кэйа выглядел уставшим.
— Мне не впервой приглядывать за нетрезвыми омежками, — усмехнулся принц, а после заметил, как улыбка медленно слезает с белого лица. Он быстро себя поправил: — Я имею ввиду, что мне несложно заботиться о ком-то в таком состоянии.
Рагнвиндр с пониманием кивнул, снова ощущая неловкость в разговоре. Повисло неприятное молчание.
— И всё же я прошу прощения, — не выдержал омега, понимая, что потом будет жалеть, если сейчас ситуация никак не прояснится. — Точно не помню, но, кажется, я по пьяни разговаривал с тобой о твоем бывшем, — как только слова полились из него, как вода из ведра, альфа нахмурился. Было видно, что он бы предпочёл никаких точек над «i» не расставлять, — Это всё меня не касается, можешь не волноваться, никаких подробностей я всё равно не помню, — Дилюк посмотрел в серо-голубой глаз, ментально приоткрывшись. Если бы только Кэйа захотел, то мог бы почувствовать всю искренность его слов. Однако Альберих отошёл на шаг назад, явно прилагая усилия, чтобы держать лицо снова непринужденным.
Подобное поведение ещё больше вывело омегу из душевного равновесия. Однако когда принц понял, что на этом все извинения закончились и дальше ничего не последует, он снова стал выглядеть уверенным, а во взгляде читалась привычная ласка и игривость. Дилюк не сдержал радостной, облегченной улыбки и теплоты во взгляде. Атмосфера между ними разрядилась.
— Повторюсь, всё хорошо. Признаться, я удивлён, что ты запомнил только это, — раздался смешок. Похоже, Кэйа был чем-то поражён.
— Было что-то ещё? — повышенным тоном вопросил Рагнвиндр, не на шутку опять испугавшись. Сущность в этот момент настолько сильно завопила, положительно отвечая на вопрос, что омегу бросило в холодный пот.
— Я вовсе не жалуюсь, но после чьих-то лапок у меня зверски болит шея, — альфа нацепил на лицо одну из самых грустных масок, что невольно снова успокоило Дилюка. Произойди нечто важное, Кэйа не стал бы так открыто шутить и пытаться подколоть. Не стал бы?..
После они ещё немного поговорили о том, как Альберих утром прибыл во дворец за Аяксом. Поскольку это было уже не в первый раз, то всё прошло более-менее гладко и предсказуемо. Под конец беседы омега даже посмеялся с очередных шуток альфы, однако… всё-таки что-то было не так. Дилюк списал на то, что просто они с Кэйей стали ближе, их отношения теперь более доверительные, почти дружеские. И подросток надеялся получить на свои предположения отклик сущности, но интуиция настойчиво твердила — где-то он сильно ошибается.
