***
Трапеза шла полным ходом, Аякс уже давно устроился на своем кресле, то и дело со всей присущей страстью обсуждая охоту с мастером Крепусом. Каждый за столом, казалось, нашёл себе собеседника, и только Рагнвиндр-младший молчал. Во время, когда Дилюк успел почувствовать себя более-менее комфортно, его руку накрыла ладонь матери Аякса. Рагнвиндр вскинул на неё извиняющийся и непонимающий взгляд, ощущая снова себя неуютно. — Нам всем приятно видеть, как Вы делаете нашего сына счастливым, — женщина прямо сияла, а когда её рука сильнее сжала пальцы омеги, то она и вовсе чуть не заплакала от переполняющего восторга. Дилюк скомкано улыбнулся, не зная, как реагировать. — Матушка, — благодарно улыбнулся своей фирменной ослепительной улыбкой Аякс, а после наклонился к рядом сидящему императору, шепнув ему на ушко. Однако Дилюк напряг слух и всё-таки кое-что расслышал. Просто потому, что греть уши — его любимое занятие в последнее время. Чжун Ли был спокоен и собран, крайне равнодушен к беседам за столом и к людям в принципе. И остался таким же бесцветным, когда Аякс заговорил с ним. — Да Вам, никак, скучно, господин Чжун Ли? — приглушенно поинтересовался Тарталья, подливая ему в пустой бокал вина. Честно говоря, пуст он был не из-за того, что брюнет из него пил, как раз наоборот — властитель весь вечер предпочитал совершенно другой напиток. — Разве? Благодаря Вам я словно нахожусь в театре, — мужчина прислонил к губам края чашки, но пока так и не отпил. — Или в зоопарке. Мне ещё не до конца понятно это чувство. — Так, может, просто чувства — не Ваша стезя? — рыжеволосый выгнул бровь, расплываясь в хищной и язвительной ухмылке. Насыщенного голубого цвета глаза сосредоточенно всматривались в собеседника — настолько, что создавалось впечатление, будто Аякс сейчас его просто сожрёт, подобно коршуну. Дилюк поёжился, ему стало как-то не по себе. Однако Чжун Ли посмотрел в ответ на Аякса тепло и снисходительно. — Забавное предположение, — наконец, альфа грациозно пригубил свой напиток и мягко поставил чашку на блюдце, после, не отрывая взгляда светло-карих глаз от плавающих чаинок, продолжая: — Ещё забавнее слышать подобное от Вас. Аякс, не проронив больше ни слова в сторону императора, вдруг поднялся и возвысил свой кубок с вином, звонко и радостно объявив тост. — Выпьем же за этот прекрасный вечер, дамы и господа! — он скосил глаза на сжавшегося в стул Дилюка, который огромными усилиями воли заставил себя тоже подняться. — За моего прекрасного названного супруга и наше совместное светлое будущее! — свободной рукой Аякс сжал плечо омеги, как бы обнимая, но вместе с тем альфа точно не рассчитал силу — Дилюк чуть не пискнул от боли. А когда все выпили и уже садились под общие разговоры обратно, омега ощутил, как Аякс его на себя дёрнул, словно куклу. В следующее мгновенье он почувствовал горячее дыхание на своих губах, а затем поцелуй — наигранный, глубокий, слишком неожиданный, чтобы подыграть. Омега застыл с широко распахнутыми глазами, а потом, когда жених его отпустил также неожиданно, смиренно сел назад, затравлено озираясь по сторонам. Он старался унять метающуюся внутри сущность и не показывать на своём лице слишком многого.***
По прошествию ещё часа Рагнвиндру хотелось просто разрыдаться, подобно маленькому ребёнку: будущий муж его то и дело обнимал, причем грубо, доставляя неудобство, а его свежие, подобно морскому бризу, феромоны, как ни странно, душили, вызывая тошноту и недомогание. Ко всему прочему, ментально Аякс всегда открыт — но теперь омега понимал, что это до матерного слова ужасно. Ощущать весь вечер на себе давление было мучительно, и привкус чего-то неправильного не покидал его. В довесок родители Аякса тоже не особо скрывали свои сущности, запах. Как понял Дилюк, они просто искренне гордились своей «породой». К своей печали, Рагнвиндр осознавал, что сущность Аякса с ним абсолютно не считается, поставила клеймо «никто» на нём и болезненно царапает, этим ещё больше самоутверждаясь. А жених никогда и не пытался сдерживать свои инстинкты, пороки, поэтому и в этот раз не стал — просто не собирался. Но даже не это так сокрушило юношу. Самым шокирующим было для него то, что Крепус, слегка перебрав, назвал Аякса ласково «сыном», как, в общем-то, и принято среди близкой родни. Этим аристократ выразил своё уважение к будущему родственнику, чем сильно польстил семье Тартальи. К концу вечера те уже вовсю беседовали между собой — несомненно, они все были в приятной для себя компании и не разделяли отвратительного настроения омеги. Дилюк сдержанно улыбался, что-то отвечал кому-то время от времени, благодарил за комплименты, но в душе чувствовал себя омерзительно. Собственно, если бы не эта вся ложь, льющаяся из их с Аяксом уст, то можно было бы избежать грязи. Но теперь омега не знал, был ли путь назад. И хочет ли он повернуть всё вспять, имеет ли вообще право. Рагнвиндр устало прикрыл потяжелевшие веки. Видел бы Кэйа — точно не остался бы равнодушным. Более того, будь Альберих здесь, то Аякс бы изгалялся пуще прежнего. Не смешно ли теперь называть их друзьями?.. Да и принцу вряд ли было бы комфортно: тут и потенциальный соперник, и император не самой дружественной для него страны, и, что уж скрывать, мастер Крепус. Страшно представить, какие тут могли бы летать разговоры. Дилюк открыл глаза и переместил взгляд на рыжеволосого — тот посматривал на веселящихся гостей с самодовольной ухмылкой, но в глубине индиговых глаз что-то сгорало. Нет, Аякс не был доволен происходящим — более того, альфа был ужасно раздражен и чем-то сильно раздосадован, да настолько, что то и дело Дилюк мог разглядеть выступившие клычки, царапающие его губы до крови. Омега не знал, в чём причина, но, кажется, настроение альфы стало ещё мрачнее, когда удалился из обеденного зала Чжун Ли: выдержанно, с высоко поднятой головой, величественной осанкой и непроницаемым лицом. С императором особо никто не разговаривал на протяжении ужина — скорее всего, просто боялись. Да и альфа не выглядел располагающе к светским беседам. Поэтому когда тот удалился, все вздохнули с облегчением. Конечно, кроме самого Аякса — тот резко перестал играть на публику и даже убрал свою руку с коленки Дилюка. А после минут пяти сверления взглядом белоснежной скатерти альфа дернулся, явно захотев встать. — Мне нужно с тобой поговорить, — Рагнвиндр поймал его цепко за руку, ненавязчиво удерживая на месте. Сначала Аякс посмотрел презрительно на эту самую ручонку, а потом их взгляды встретились. — Тебе? Со мной? О чём? — нервно вырвалось у него, а сам он вновь отвёл взор, словно кого-то выискивая среди шумной компании за столом. — Это важно, — с нажимом произнёс Дилюк, ощущая к себе крайне пренебрежительное отношение. Это бы ранило раньше, но сейчас просто досаждало. — Раз тебе это важно, то подождёт до завтра, — альфа слегка дернул рукой, высвобождаясь из хватки бледных пальцев. — А сейчас мне пора. Дилюк вздохнул, принимая поражение и вглядываясь в спину уходящего, стиснув зубы. Ему бы тоже хотелось уйти, а не развлекать публику выдуманными историями о некогда возлюбленном.***
Под шумок слинять, пожалуй, было не самой плохой идеей. Дилюк шастал по коридорам без всякого сопровождения — взрослые слишком увлеклись пиршеством и алкоголем и давно уже упустили из виду и его, и жениха. Завернув за угол, омега, наконец, вздохнул с некоторым облегчением. Вот уже добрые полчаса он надеялся отыскать Аякса и поговорить. Его много что гложило, имелись вопросы, возможно, обвинения в отвратительном поведении. К счастью или к несчастью, будущий супруг находился не один — он спорил о чём-то с императором. Рагнвиндр думал подождать, тем более в этот раз его явно заметили. Но вдруг Аякс другому альфе ответил что-то донельзя взвинчено, обиженно, будто ребенок, которому не дали желаемую игрушку. А затем выпил содержимое стопки залпом — крепкий прозрачный напиток даже не заставил его поморщиться. Предвестник с чувством поставил стопку перед императором, быстро удаляясь в недра особняка и, очевидно, давая этим понять недалеко стоящему, что разговора снова не выйдет. Дилюк про себя отметил, что Аякс совсем не следит за языком, но не похоже, чтобы император Ли Юэ был оскорблен или удивлён. — Кажется, его характер стал только хуже, — Дилюк не видел смысла скрывать своё присутствие или уходить, поджав хвост. Он подошёл ближе. — Добрый вечер. — Не думаю. Господин Аякс просто бывает несколько импульсивен, — Чжун Ли отложил книгу, но совсем недалеко, на колени, давая этим жестом понять, что разговор с ним не будет долгим. — И Вам совсем нестрашно общаться с ним? Аякс необычный альфа, — омега подчеркнул, изучая мужчину перед собой. Было в нём нечто, что заставляло не только показывать уважение, но и испытывать. — Удивительно, что меня об этом спрашивает его жених, — без улыбки отозвался Чжун Ли, смеряя омегу взглядом. В нём читалась лёгкая тоска и небольшая усталость. — А я не говорил, что мне нестрашно. Поэтому и спрашиваю. Извините мне мою любопытность, — излишне смело парировал Рагнвиндр. — Уверен, с Вами ему бы сразиться хотелось. — Безусловно, — строгий голос легко подтвердил догадку. — Вы ведь однажды уже как-то «победили» его, тогда, на арене. Но он же становится все сильнее. Не знаю, есть ли предел. — Дилюк чуть улыбнулся, стараясь скрасить диалог. Император вёл себя отчужденно, хоть и ходили слухи, что если разговорить его, то потом не остановить. — Было дело, — Чжун Ли в задумчивости отвёл глаза. — И всё-таки поразительно, что Вы уверены в силах Аякса даже больше, чем он сам. Это, если честно, больше настораживает, чем восхищает. В Вашем случае. Именно в этот момент аристократ почувствовал, что человек перед ним обладает достаточно обширной информацией касаемо их с женихом отношений. Иначе слова, произнесенные им, не имели бы никакого смысла. — Думаете, моя позиция — это позиция жертвы? — поджав губы, спокойно спросил омега. — Я думаю, что это удобная позиция для тех, кто не хочет ничего решать, и для тех, кто в своих решениях давно запутался, — он медленно перелистнул страницу книги, видимо, желая вернуться к чтению. — Доброй Вам ночи, господин Рагнвиндр. Дилюк, почтительно поклонившись, пошёл обратно в зал, из которого по всему дому доносились громкие голоса. Этот разговор оставил отпечаток, отчего омеге хотелось скорее его забыть. Но, как назло, каждое слово всплывало в памяти снова и снова. Он не хотел думать об опасном, страшился рассуждать на эту тему. Дилюк боялся скандалов, порицания — как общественного, так и отцовского. Но… осудит ли его Кэйа, когда придёт время прощаться? Выдержит ли он осуждение от человека, который стал непозволительно дорог и любим? Об этом тоже было страшно думать — поэтому Рагнвиндр и не стал.***
— Твоя спальня готова, — оповестил его Крепус захмелевшим голосом. Давно Дилюк не наблюдал отца таким довольным. Удручало. Потому что всё построено на лжи. — Я буду спать с Аяксом, — твёрдо поставил перед фактом омега, замечая, как стоящий неподалеку рыжеволосый поперхнулся водкой. Крепус, конечно же, без всяких расспросов согласился. Первым, что обнаружил зоркий глаз Рагнвиндра, вошедшего в покои жениха — это бардак: вещи разбросаны, на полках пыль, видимо, слугам сюда заходить можно только по праздникам. И, судя по всему, его приезд в Снежную женихом не был расценен как торжество. Аякс тихо засмеялся, проходя следом внутрь. Он был пьян, но останавливаться на достигнутом не собирался. Покачиваясь, мужчина подлил себе ещё. — Вы хорошо придумали, конечно, всегда ссылаться на меня, — альфа усмехнулся. — Нет, я не против, просто насколько это честно по отношению к твоему отцу? Дилюк промолчал, а Тарталья продолжил. — В глазах Крепуса он отдаёт тебя замуж по вселенской любви. Быть может, знай он о твоих любовных похождениях, то вошёл бы в твоё положение. — Он бы разочаровался, — ни на секунду не обманулся омега. — Я знаю, к чему ты ведёшь, прекрати. — И к чему, интересно, — Предвестник пожал плечами и добавил ещё одну стопку к уже выпитым. — Я не планирую расторгать брак, даже не думаю об этом, — ледяным голосом изрёк Дилюк, не скрывая ноток обиды на будущего мужа. — И мне совсем не хочется замуж за принца. Мне вообще… — осекся, не сказав «замуж не хочется». Аякс, к его большому бессилию, уже не слушал и что-то выискивал на полках, повернувшись к нему спиной и под нос себе насвистывая. — Аякс, — рыкнул омега, ощущая себя просто ничтожеством. Он выше ссор, ему вообще нужно совсем не об этом говорить с женихом, но… — Аякс, что это всё вообще значит? — злобно процедил Дилюк, чувствуя, как жар вспыхнувшей ненависти заполняет грудную клетку при воспоминаниях о вечере. — Я тебе не игрушка, не средство веселого времяпровождения, я — человек, может, пока и не муж тебе, но в будущем — да! — он яростно прошипел, чтобы не привлечь внимание слуг. Тарталья же, выудив с полки какую-то коробочку, пьяно и довольно улыбнулся находке. — Я требую к себе хоть какого-то уважения, — распылялся Дилюк, понимая, что жених по-прежнему его не слушает. — Аякс! — прикрикнул в сердцах омега, наконец, достучавшись. — Конечно, я тебя уважаю, — удивленно пробормотал альфа. — Просто подыгрываю, разве не этого ты хотел? Ты должен быть мне благодарен, но что я получаю взамен? — он подошёл ближе, но в этот раз в его взгляде не было ничего доброго. Глаза, как острые бритвы, прошлись по фигуре отступающего Дилюка. — Ты меня иногда пугаешь, — тихо просипел омега, прикусив щеку изнутри почти до крови. — Чтобы тебя напугать, многого не надо, — также тихо ответил Аякс, а после усмехнулся и толкнул омегу на незаправленную кровать, нависая сразу сверху. Ментально он не касался, но и без этого было уже чересчур. Рагнвиндр молчал и сдавленно дышал, пока не предпринимая попытки выползти из-под альфы. Не может же он и правда сейчас что-то ему сделать? Во всяком случае, жених же знал, что недавно на него уже было совершено покушение. Было бы по-скотски даже для него снова подвергать омегу подобному. — Чем ты так разозлён? — Дилюк поморщился, поскольку запах бывшего ударил в нос. Когда-то он был для него самым привлекательным, но не теперь, когда всё естество тянулось к другому человеку. — Просто ты приехал в неподходящий день, — Аякс вручил Дилюку в руку коробочку. — Даже в раю бывают тучи. Судя по всему, альфа имел ввиду разногласия со своей пассией. Красноволосый лишь надеялся, что тому хватило ума держать своего омегу подальше от особняка, пока здесь гостит он, его жених. Рагнвиндр вгляделся в чуть помятую теперь коробку, вчитываясь. «Презервативы». Сколько ещё раз эта вещь будет всплывать в его жизни? Сколько можно… — Я не собираюсь этим заниматься, — огрызнулся Дилюк и отшвырнул упаковку, заерзав. Ему совсем эта ситуация не нравилась и похабщина тоже. И он снова задавался вопросом: «Что всё это значит?». Такую выходку он бы позволил, наверное, Кэйе, ввиду их особенных отношений, но точно не жениху. Вряд ли последний вообще горел желанием с ним спать — даже пьяный в щепки Аякс источал ауру крови и убийств, но никак не сексуального желания. Тарталья же, вздохнув, вновь взял коробку и с силой вложил в омежью руку, сжимая. — Такие вещи происходят незапланированно. Будет печально, если всплывут последствия, — альфа поднялся снова на ноги, чтобы дойти до бутылки водки. Стопки тут уже ни к чему. Теперь Дилюк понял, что Аякс своеобразно хочет помочь, если это можно назвать помощью. Предостерегает от того, чего Рагнвиндр и так бы не допустил. Мило. — Не всплывут, ведь я, как уже сказал ранее, не собираюсь этим заниматься, — уязвленно пробормотал он, заползая под одеяло прямо в одежде. Тут и так не шибко чисто. — Я пойду, раз мы закончили, — Аякс поставил пустую бутылку куда-то на пол. — И пригласи утром прислугу прибраться. Свинарник какой-то. — Погоди, — омега сам не верил, что останавливает того, чьё исчезновение из комнаты ждёт сейчас больше всего на свете. — Помнишь, ты как-то говорил, что я слишком молод и слаб, чтобы тренировать свою ментальную волю? — это был вопрос, сказанный с осторожностью, но вместе с тем и с мольбой. — Наконец-то захотел стать сильнее? — Аякс тут же обернулся, а плотоядная улыбка как влитая легла на веснушчатое лицо. — Ну, давай попробуем, — с нескрываемым интересом проговорил альфа и подошёл снова совсем близко. — Что? — Дилюк всполошился, но с места не сдвинулся. — Сейчас? Здесь? Как это будет происходить? Что от меня нужно? — Как много лишних и ненужных вопросов, — его глаза вмиг загорелись алым. Дилюк бы удивился, но видел преображение уже далеко не в первый раз. Догадывался, что так происходит, когда природа, сущность вылезает наверх, подчиняя своего владельца. И, о Архонты, как хорошо, что сущность Аякса кровожадна, но не похотлива. — Что ты собираешься делать? — Рагнвиндр вжался в матрац, слыша, как застучали собственные зубы, не попадая друг на друга. Он знал, что у всего есть цена, но искренне надеялся, что жених не решится его оставить на грани жизни и смерти. Как-то так вышло, что омега себе надумал, будто такое и должно произойти. Второй догадкой было что им нужно переспать — такие мысли, по сути, были абсурдны, но всё-таки в голове имелись. — Наверное, вот это? — последнее, что услышал Дилюк перед тем, как… Всё как-то пошатнулось, завибрировало, закружилось. Он абсолютно не двигался, но будто перестал понимать, где находится. Перед глазами стояла тёмная, мутная пелена. Омега даже подумал, что теряет сознание, но для такого состояния уж больно долго он провёл наяву. В грудной клетке ныло, пекло, давило, и это тягостное ощущение только росло. Через какое-то время Рагнвиндр, тяжело дыша и чувствуя себя опустошенным, абсолютно «выпитым», оставшимся без каких-либо ментальных сил, будто лишенный сущности, смог рассмотреть мыльные очертания комнаты. В ней уже никого не было. Он, не ощущая почти конечностей, перевалился набок, рвано вдыхая воздух. Запахов никаких тоже не было, а они должны были быть — хотя бы, банально, спиртного или остатки феромонов от ушедшего Тартальи. Всё стало каким-то серым, мрачным. А он сам — одиноким и ненужным, блеклым, пустой оболочкой. Из носа шла кровь. Он уже такое наблюдал, когда дрались альфы. Ментальные удары способны воздействовать на тело, рушить физически. Внутри словно дыра: беспроглядная, затягивающая. Где-то там была сущность, но он не слышал даже её отголоски. Чем-то напоминало жизнь беты — но теперь, зная, каково это — быть омегой и иметь столько возможностей, Дилюк горько заплакал, вместе с тем коря себя за слёзы. Как всё вернуть? Он не в состоянии был встать и идти на поиски Аякса, чтобы потребовать ответов. Внутри его раздирало и грызло. Чувство вины накатывало волнами, а сам он захлебывался в слезах. Беспомощный, растерянный, жалкий. Ему необоснованно было плохо — настолько, что мысли о смерти не казались такими уж дикими. Он, кажется, был в бесконечном забытье, но иногда слышал голоса. Не мог реагировать, хотелось ото всех закрыться, вот только единственное, что он мог — это уткнуться носом в подушку. — Ну, и как он? Всё ведь хорошо. Восстанавливается, да? Эй, я тоже через подобное проходил, причем много раз. — Ты не омега. Сколько ему? Семнадцать? Неподходящий возраст. — Хочешь помочь? Тогда всё было зря, и придётся снова это однажды делать! — Со временем восстановится сам. Поговори с ним, как окончательно придёт хоть в какое-то чувство. Голоса всё не утихали, но и слышать их было мукой — уши болели, а сознание путалось. Опять это с ним происходит. Разве он не пришёл затем, чтобы больше никогда такого не случалось?***
Дилюк, находясь в дороге, несколько дней засыпал в полном одиночестве, чему был несказанно рад. У него вообще сложилось впечатление, что кроме сна он ничем не занимается. Помнится, тому было объяснение, но тогда он никак не отреагировал. Да и сейчас все ещё сомневался в том, что чувствует. Аякс сказал, что сущность сама должна выкарабкаться из подвешенного состояния, отыскать пути из мрака и ту дыру, что жених милостиво проделал в его ментальном поле, тоже самостоятельно заштопать. Всё сам — но откуда взяться силам на это, Рагнвиндр не знал. Сущность вообще где-то отлынивала, видимо, не собираясь становиться сильнее. Словно она тоже заснула, восстанавливаясь. И хорошо бы, если так. В ином случае его покалечили зря, а депрессивное и плаксивое состояние будет преследовать нещадно долго. Он жалел, что пожелал довериться в этом вопросе Аяксу — очевидно, у них абсолютно разные сущности, и реакция на вмешательство извне тоже разная. А альфа отнесся к нему вновь слишком поверхностно, не разобравшись должным образом. С другой стороны, чего он ждал от человека, находящегося в сильном алкогольном опьянении? Ночью, в очередной раз загнав себя в угол мыслями, Рагнвиндр обнаружил себя ещё более жалким. Он грыз пальцы, ногти, иногда дёргал на голове волосы — чего только не делал, но избавиться от нервного напряжения и душащего жжения в грудной клетке не мог. Вот и сейчас, находясь в гостинице совсем близко к Мондштадту, на него накатило. Что он скажет Кэйе? Ах, Альберих… Нет, мысли о нём тоже приносят только боль и ещё большую тревогу, нельзя думать. Но Дилюк плохо контролировал сейчас себя, поэтому потянулся к сумке, вынимая чуть потрепанную фотографию. Он нашёл её, пожалуй, в самый неблагоприятный момент для себя — зачем-то, стараясь унять тоску, прошёлся взглядом по полкам в комнате жениха перед отъездом. И зацепился за альбом. Нет, он не думал лезть туда из любопытства. Просто в обеденном зале, на пиршестве, мать Аякса очень хотела показать их семейные фотографии и, кажется, приносила как раз его. Наверное, способ забыться и убить время был выбран и не самый худший, однако это был совсем не тот альбом. Поначалу Рагнвиндр даже как-то расслабился, разглядывая фотографии и картинки ландшафтов Тейвата. Вот только, перелистывая страничку альбома, его потускневший взгляд наткнулся на до боли знакомое лицо. На фотографии, стоя в обнимку, стояли трое: Аякс, Кэйа и еще кто-то светловолосый, сильно ниже их ростом. Они обнимались, и — а тут интуиция его не могла подвести — вовсе не по-дружески. Дилюк резким движением перевернул фотографию и сразу нашел, что искал. Надпись. «Каэнри’ах», датировалось пару лет тому назад. Кэйа, Аякс и… Альбедо. Рагнвиндр затаил дыхание и провел подушечкой пальца по этому имени, а после вновь перевернул фото, одновременно испытывая противоречивые эмоции. В груди сильно ныло, а после подобного ощущался сильнейший жар. Хотелось напиться холодной воды, но после неё только хуже — проверял. Всматриваясь в лицо Кэйи, так счастливо улыбавшегося этому Альбедо, омега закусил губу. И пшеничные волосы его бывшего так красиво переливались на солнце, да и миловидное округлое личико с мягкими чертами было весьма привлекательным. Дилюк понимал, что можно было найти в этом омеге, признавал, что тот, может быть, даже как-то более складно сложен, нежели он сам. Хрупкость, изыск ткани одежд, волнистость пышных волос, большие изумрудные глаза — все это было так по-омежьи, а низкий рост прибавлял неописуемого шарма. Нет, аристократ не считал себя некрасивым, просто он был… другим. Повыше, помускульней, а лицо более угловатое, волосы длинные и не такие волнистые. Несомненно, вкусы на омег у всех разные, однако Дилюк подметил, что уж больно разительные отличия между бывшим Альбериха и им. А ему бы хотелось попадать под типаж возлюбленного. Рагнвиндр сам не заметил, что начал поглаживать края фотографии, при этом качаясь из стороны в сторону, убаюкивая себя. Прошлое Альбериха его не должно волновать, ведь альфа его собственное прошлое принял и не зацикливался. Да, Дилюк так и собирался поступить, отложить фото подальше, а лучше вообще забыть об увиденном — однако, напоследок ещё раз изучив фото взглядом, он заметил, что у этих двоих на безымянных пальцах заплетены травинки. Игривый жест, но омега задышал чаще, делая себе ещё больнее. Ему было ужасно неприятно, но он не мог оторвать взгляда, выискивая ещё больше мелочей. Всматривался в пухлые алые губы «соперника», мысленно себе давая отчет, что их наверняка также нежно и сладко целовал Альберих. К тому же тот с ним на протяжении нескольких лет спал, наверняка даже с сцепкой и последующими словами любви, что выводило из себя еще больше. Да, это прошлое. Кэйа сейчас с ним. Но Рагнвиндр не был уверен в их общем будущем. Возможно ли, что его альфе было бы лучше остаться с ним, с этим Альбедо? Создать семью с тем, с кем и хотел, видимо, изначально? С тем, кто всегда будет рядом, с тем, кто родился в его стране и кого легко и охотно примут сограждане. С тем, кто не обременен никакими контрактами. Думает ли вообще Альберих о подобном? Почему-то Дилюк не сомневался, что если Кэйа предложит, то Альбедо вновь согласится попробовать с ним. Он не знал этого человека, но был уверен. Это была ревность. Ревность от недоверия, потому что сам он натворил невесть что. Конечно, хотелось верить, что Кэйа лучше его. — Это всё наваждение, — омега убрал фото в кармашек, а альбом обратно на полку. Может ли быть так, что Альберих тоже не надеется на их будущее? И поэтому не разрывает отношения с бывшим окончательно, переписывается? Может, захочет потом к нему вернуться? Если и так, то смеет ли он осуждать? Когда и сам по договору будет скоро принадлежать другому. И сейчас, вновь отложив фото, Дилюк пообещал себе, что обязательно Кэйе во всем признается. Попросит прощения, наверное, даже помощи. Он надеялся, что альфа простит, примет, поймёт его и они вместе попробуют решить проблему. И, как бы этого ни хотелось избежать, он собирался поднять снова вопрос об их будущем. И об этом Альбедо тоже — может, он и не имеет права указывать Кэйе, но свои мысли выразить теперь стало необходимым.