VANTABLACK

      В конце августа небо Лондона снова затянули серые тучи, но всё ещё стояла удушливая жара, грозящая вот-вот обернуться ужасным ливнем. Так продолжалось уже целую неделю. И всю эту неделю люди старались проводить как можно меньше времени вне своих уютных прохладных обиталищ. Даже птицы, обыденно щебетавшие в эти часы в парке во всю мощь, казалось, ленились чирикнуть лишний раз. Молчали и деревья, шелеста которых не было слышно из-за отсутствующего ветра. Кругом царила тишина, словно замер весь мир.       Том сидел под сенью раскидистого кряжистого дуба и вглядывался в густые переплетения крон, пока появившийся за кустами силуэт не вывел его из сонного оцепенения. Перед ним предстала запыхавшаяся, явно чем-то разгорячённая Эстера. Несмотря на духоту, на ней было тёмное и слишком жаркое для такой погоды бархатное платье. Она казалась непривычно взлохмаченной со своими распущенными волосами, и Том понял, что она и впрямь спешила.       — Прости! Долго ждёшь? — виновато осведомилось Эстера, опускаясь на землю напротив него. Она тяжело дышала, а на белой коже яркими заметными пятнами алел румянец. Явно бежала.       — Полчаса, — якобы равнодушно протянул Том, ожидая оправданий.       Вместо этого Эстера обернулась, будто проверяя, не следят ли за ней, и только тогда Том заметил, что одну руку она держит позади спины. Она проследила за его вопросительным взглядом и чудно улыбнулась. Затем всё же убрала руку из-за спины, и Том увидел в ней какой-то свёрток.       — В общем, отец был очень доволен моими успехами и пообещал, что купит мне всё, чего я пожелаю… Он передал это указание моей наставнице, потому что у него нет времени ходить со мной, и она купила то, что я попросила. А я сначала ничего не хотела просить, потому что… ну, мне ничего особо и не нужно… — сбивчиво тараторила она. — И поэтому… поэтому я подумала о тебе. Ты вроде этим интересовался… Так что вот… — Эстера смущённо протянула тканевый свёрток Тому и замерла, взбудораженно ожидая его реакции.       Том удивлённо и с любопытством принял его и обнаружил, что свёрток очень тяжёлый. Когда он развязал бечевую верёвку, которой был обмотан предмет, льняная ткань соскользнула, и он увидел книгу. На чёрной коже выбито тиснение красивым резным шрифтом: «Тайны наитемнейшего искусства» под авторством Оула Буллока.       С губ сорвался странный смешок, Том прерывисто втянул ноздрями воздух. Руки затрясло от охватившего его волнения. Нет, даже возбуждения. Пальцы нерешительно и осторожно коснулись обложки. Бережно, почти что лелея, прошлись подушечками по рельефным буквам и любовно их огладили. Затем, будто желая в конец убедиться, Том открыл книгу на середине, бегло пробежался по страницам, рассказывающим об инферналах и их создании, после чего резко — пожалуй, даже слишком порывисто — захлопнул книгу.       Том впервые чувствовал нечто, похожее на растерянность. Словно не знал и не имел ни малейшего понятия, куда себя деть. Ему лишь хотелось поскорее остаться в одиночестве, чтобы… изучить её «от» и «до».       Но это после, а пока…       — Спасибо, Эстера, — прошептал Том, будучи всё ещё не в силах оторваться от обложки. — Спасибо, — несвойственно своей натуре повторил он как зачарованный, вновь и вновь пробегая взглядом по книге.       — Тебе правда нравится? — взволнованно пробормотала Эстера.       — Конечно, — на этот раз он прямо посмотрел ей в лицо, и всякое сомнение в ней исчезло.       В серых, как тучи, глазах Эстеры заплясал огонёк, и теперь она, казавшаяся более радостной, чем он, кинулась ему на шею и стиснула в объятиях.       Том было пошатнулся от неожиданности, но таки устоял на коленях. Одной рукой он крепко сжимал тяжёлую книгу, к которой снова приковался его взор, а свободной рукой терпеливо приобнял Эстеру в ответ.       — Я так рада, что мы встретились и подружились, Том! — захлёбываясь от явно переполняющих её эмоций, пролепетала она.       Похоже, ей и вправду было очень одиноко в этом сером магловском городе.       — И я рад, — спокойно произнёс Том, но его лицо, которое Эстера не могла видеть, выражало отнюдь не радость. Глаза его были сощурены, а рот искривлён в ухмылке. Он по-прежнему безотрывно смотрел на книгу и неосознанно вдыхал чересчур приторный аромат её волос.       Эстера отпустила Тома, и он заметил не сошедший с её щёк румянец. А когда они вновь встретились глазами, она, слишком очевидно смутившись, потупила взгляд.       Наблюдая за ней и анализируя прошлое поведение, которое Том считал очень странным даже для девчонки, он неожиданно всё понял и удивился подведшей его проницательности. Эстера, оказывается, в него влюбилась. А он почему-то решил, что она стала такой наглой и несносной ни с того ни с сего.       Том мысленно расхохотался.        До чего же глупо!       И она такая глупая, а он ведь даже не думал её в себя влюблять. Изобразить дружбу, которая скорее выгодна ему, чем ей, он, конечно, планировал. И сделал всё это безукоризненно, поражаясь порой собственному ангельскому терпению. С Эстерой, бесспорно, было интересно, но его раздражали отвлечённые темы, ребячество и капризы. Обычно он такое не выносил. Но вот оно как всё обернулось! Ещё лучше, ещё полезней. Чем не повод для ликования?       Ах, человеческая глупость и наивность пускай и вызывали в нём презрение, а порой и досаду, в редких ситуациях могли приносить благо.       Эстера целиком и полностью оказалась подвешенной на его крючке. И этот подарок — меньшее, что девчонка будет готова для него сделать. И дело вовсе не в ценных знаниях, которые содержали редкие книги, не в дарах, которыми его вскоре начнут осыпать, а в её преданности и послушании. Пожалуй, её воспитанием стоило бы заняться серьёзнее: следует уже сейчас вытачивать в ней необходимые качества, раз этим не удосужились заняться её родители. А кто может быть покладистее и доверчивее влюблённого дурака? Сомневаться в своём успехе не приходилось.       Том снисходительно улыбнулся. Бросил на книгу последний жадный взгляд, бережно завернул её в ткань и повёл Эстеру гулять по уже изученному ими вдоль и поперёк парку.       Он посвятил ей весь день и всего себя без остатка. Слушал её болтовню и вежливо интересовался о тех деталях, о которых, как он знал, так любили говорить девчонки. Словом, он был воплощением внимательности и деликатности — настоящим джентльменом. А то и принцем из дурацких сказок. Но Эстере, наивной малолетней дурочке, только это и нужно. Пожалуй, столь воодушевлённой и счастливой Том её ещё не видел.       И как ему в голову взбрело волноваться о том, что она сбежит от него после того нелепого случая, в котором сама и была виновата? Святая простота…       Время шло, а Эстера всё трещала и то и дело ненароком ближе прижималась к Тому, и решительно не замечала ничего вокруг. Она так увлеклась россказнями про именины кузена, что споткнулась о корягу и чуть не свалилась с ног, однако Том лёгким и ловким движением сумел придержать недотёпу и помог обрести равновесие, после чего, в качестве вишенки на пироге, повёл бестолочь уже под руку.       Эстера была в восторге. Судя по её сияющему виду, она проживала лучший день в её жизни. «Ещё бы, — думал Том, едва не поморщившись, — целый вагон внимания, и всё для неё одной». Что этим курицам нужно для счастья? Только мужское внимание. И в данной неприглядной истине Том убеждался раз за разом, но и не брезговал их инфантильностью пользоваться. А они никогда ничего не замечали — в этом плане девчонки были ещё более рассеянны, чем прохожие на Хакни Сентрал, так любившие разевать свои рты и лишаться из-за этого набитых купюрами и мелочью кошельков.       Однако и эту идиллию в итоге нарушил из ниоткуда взявшийся холодный сильный ветер, от которого оба недовольно поёжились.       — Скоро пойдёт дождь, — констатировал Том, когда посмотрел на тёмно-серое, почти чёрное небо. Он перевёл взгляд на Эстеру и наткнулся на точно такие же тёмно-серые глаза.       — Давно пора. Задохнуться можно в этом парнике, — проворчала она, но уходить ей явно не хотелось. — Дня три должно лить. И потом мы встретимся, ладно? Как раз расскажешь, что интересного узнал из книги!       — Конечно, — улыбнулся Том и даже любезно обнял её на прощание, насмешливо отметив про себя, что она опять покраснела. — До встречи, Эстера.       Однако лило не три дня, а добрых полторы недели. Стремительно спадала августовская жара, и в приюте становилось сыро. Многие заболели, занятия временно сократили. Дети и воспитатели старались собираться после уроков в зале, где ярко пылал камин и было относительно тепло и сухо. Вдобавок не так мрачно, как во всех остальных унылых стенах приюта.       Однако Тома Реддла не смущали ни барабанящие по железной крыше крупные капли дождя, ни ветер, который грозил оставить все деревья голыми, если пробушует ещё хотя бы пару дней, ни сырость, царившая в ненавистном здании. Он сидел за убогим ветхим столом в своей комнате и с каким-то нездоровым возбуждением читал. Под его глазами давно запали небольшие тени; он старался спать как можно меньше, ел наспех и возвращался в свою коморку, чтобы продолжить чтение. Благо ему никто не мешал — его общество не очень-то жаловали даже воспитатели. Он напрочь забыл обо всём на свете. Будь сейчас хорошая погода, он бы вряд ли явился на встречу с Эстерой. Соврал бы, что заболел. Ему было не до неё. Не до всего мира. Поэтому ливни он воспринимал как дар небес, избавивший его от лишних забот.       Том прочитал книгу вдоль и поперёк дважды и совершенно точно не собирался на этом останавливаться. Ему требовалось переварить информацию и упорядочить её в голове. В книге было много всего непонятного. Она явно предназначалась не для детей и не для новичков, только ступивших на путь освоения магии. Том не имел представления о большинстве заклинаний, упоминавшихся в книге, и, более того, не мог даже предположить, как возможно исполнение некоторых обрядов без прочной базы. Но кое-что он понял точно — он сможет стать бессмертным. Ему хватит таланта для освоения сложнейшей магии. Ему хватит хладнокровия даже для убийства. Человек не многим отличался от кролика. Просто всему своё время…       Том закрыл книгу, завернул её в красивую льняную ткань, на которую, как сказала Эстера, наложены чары, заставляющие маглов не замечать свёрток, но всё равно спрятал её под протёртый матрац — так было спокойнее. Затем лёг на кровать и уставился в потолок, усеянный трещинами на облупленной штукатурке.       Встреча с Эстерой была знаковой. Большой удачей, из которой он намеревался выжать все соки. Да, Том и без девчонки попал бы в Хогвартс, однако с ней он лучше подготовит почву для дальнейших планов. А планы у него были масштабными и грандиозными.       Том Реддл улыбнулся сладостным мыслям и, наконец, послав организму сигнал расслабиться, провалился в глубокий крепкий сон.

* * *

      Снова Элеанор Райд, снова Лондон Филдс… Том втянул всё ещё влажный после полутора недели дождей воздух. Деревья изрядно побило, и все тропинки и газоны парка укрыло ковром пока не успевшей пожелтеть листвы. Уже чувствовалась осенняя прохлада, усиленная царившей в городе сыростью.       Том подошёл к хорошо знакомому могучему дереву и стал дожидаться.       Спустя полчаса он заметил шевеление в кустах напротив и насторожился, но то оказалась лишь мокрая белка с облезлым хвостом. Том поморщился. Ему не нравилось ждать, и он начал вспоминать отрывки из книги.       «Создание инфернала есть процесс трудоёмкий, подвластный лишь опытному чародею, готовому принести жертву. Возможность господства над телом и его волей, вопреки воле Души, неоспорима. Потому её (волю) передать телу легче, чем закрепить где-то Душу. Душа есть воля, самостоятельная «думающая» единица; она имеет свойство сопротивляться и стремиться покинуть этот мир как можно скорее после физической смерти. Если же Душа препятствует и боится перейти в другой мир, она может остаться МЕЖДУ (см. Подробнее на стр. 493 «Призраки, приведения, полтергейсты»). Ежели Душа решает остаться МЕЖДУ, то это лишь её воля или какая-то клятва, заклинание и/или дело, заключённое ею при жизни.       Никак нельзя заставить Душу остаться ЗДЕСЬ или МЕЖДУ вопреки её собственной воле. Даже закрепление своей собственной Души является процессом чрезвычайно сложным, опасным, необратимым и нестабильным (см. Подробнее на стр. 777 «Крестраж: тайны вечности»). Посему существует шанс оставить и закрепить тут свою Душу, её волю (не в виде приведения), но совершенно невозможно насильно закрепить ЧУЖУЮ Душу без её на то согласия. В то время как привить чужому телу свою волю является вполне реальной и осуществимой задачей. Однако для составления договора, закрепляющего вашу волю над телом (-ами), необходимо принести жертву. Не требуется человеческой жизни, так как эта жертва (самая ценная в Тёмной магии) приносится лишь в обрядах, где в каком бы то ни было виде воссоздаётся жизнь (см. «Крестражи»), или же жизнь обменивается (см. «Воскрешения»), или же открывается мост между этим миром и Той Стороной (см. «Мир мёртвых»).       Сотворение же инфернала не рассматривается как воссоздание жизни или воскрешение. Это всего лишь закрепление воли над оболочкой. Точно так же можно привязать свою волю к любому неодушевлённому предмету, однако предмет будет иметь ограниченный функционал. Поэтому мы рассматриваем инферналов лишь как удобный предмет, несущий чужую волю. По этой причине материальной жертвой, достаточной для закрепления договора, должна служить кровь живого и мёртвого. Наибольший эффект показала кровь создателя инфернала (то есть мага) и самого тела (будущего инфернала). Однако это необязательно. Можно обойтись чужой кровью или кровью крупного животного, желательно максимально близкого магу по духу. В случае, если инфернал требуется не один, то не обязательно брать кровь у каждого тела. Достаточно выбрать одного — и этой жертвы будет достаточно, чтобы связать всех, вне зависимости от их количества…».       Том очнулся, когда понял, что начинает стучать зубами. Он и сам не заметил, как замёрз, поскольку, судя по расположению солнца на небе, простоял уже часа три. В мрачном настроении духа он побрёл к себе, представляя сладостные картины отмщения.       Её не спасёт даже так удачно сделанный накануне подарок…       Однако Эстера не появилась и на следующий день. И не через два. Том свирепел. И без того опасающиеся ребята теперь обходили его стороной, потупив глаза в пол, а всё потому, что троих соседей прямо за обедом начало рвать кровью и желудочным соком. Сам Том при этом сидел спокойно, находясь на безопасном расстоянии и не боясь испачкаться. Кто мог ему что-то сказать? Кто мог ему как-то воспрепятствовать? Никто. Но, однако ж, какая-то девка смела выставлять его дураком и вот уже сколько дней игнорировала!       После недельного отсутствия Эстеры Том запереживал.       Что, если они и вправду больше не увидятся? В сердце неприятно закололо. Что ему тогда делать? У него не будет практики и новостей из его мира. Он до боли сжал челюсти… Нет, он отказывался в это верить.       Том был полностью уверен, что завладел ею. Он явно Эстере нравился. За последнее время не образовалось никаких причин для внезапного расставания. Всё шло идеально. Значит, она не пришла не по своей вине? Но что ей мешало связаться с ним? Правда, она не знала, по какому адресу находился приют, ведь никогда тут не бывала, но для совы и это не проблема. Если только Эстера, набитая ненадёжная дура, не померла, у неё не оставалось оправданий! Том был невероятно зол. Своим исчезновением она бессовестно и эгоистично захлопнула перед ним дверь в Мир магии, и он не сможет открыть её сам, пока ему не исполнится тринадцать лет…       Однако ноги сами несли Тома в парк в одно и то же время каждый божий день, словно он хотел снова и снова убеждаться, что его предали. Бросили. И каждый раз он неизменно в этом удостоверялся. Но упёрто приходил полные две недели. А после них сократил дни посещений до четырёх. Так продолжалось месяц. Затем он приходил по средам и субботам, пока ещё через два месяца не оставил только субботу.       Но Эстера так и не появилась.       А потом наступила зима, и Том перестал ждать.