VANTABLACK

      Тусклая луна пряталась за облаками, территории вокруг древнего замка оказались погружены во тьму. Запретный лес виднелся сплошной чёрной полосой, приближаться к которой совсем не хотелось. Эстера обернулась и с тоской глянула на редкие огни в стрельчатых окнах школы; они словно уговаривали остаться за безопасными стенами. Но возвращаться было нельзя. Позади неспешно крались тёмные силуэты её сокурсников. Эстера же шла с Аспидисом и Норбаном в числе первых, отчего нервничала только сильнее. Снег скрипел под ногами, морозный воздух колол лицо и подкрадывался под мантию. Эстера обнимала себя руками, пытаясь согреться и унять дрожь по всему телу, но вызвана она была отнюдь не минусовой температурой.       Лес встретил устрашающей тишиной, в которой шорох их одежд и звук шагов не могли остаться незамеченными. Эстера поёжилась от дурного предчувствия и продолжила идти дальше. Молчание угнетало, но все трое прекрасно помнили наказы Тома, и никто не смел их нарушить. Они достигли места встречи, но так и не проронили ни слова. В напряжённом ожидании прошёл, наверное, час, прежде чем подоспели остальные: в целях безопасности они передвигались маленькими группами. Том прибыл последним. И, судя по самодовольному виду, совсем не чувствовал своей вины за то, что заставил их промаяться на морозе лишние двадцать минут! Удивительным образом страх перед опасностями, таящимися в лесу, приутих при его появлении. Быть может, Эстере привиделось, но и остальные немного расслабились? Ведь Том мог их защитить. Оградить от всего враждебного. Хотя Эстере по-прежнему было жутко и сердце грохотало от волнения.       Том подал знак рукой, и Лестрейндж с Эйвери пустили в небо Защитные заклинания. Воздух вокруг пошёл рябью. Купол из чар был больше того, который демонстрировал ей Том. Воспоминания заставили Эстеру напрячься, ведь она не могла знать, что происходило на совместных тренировках. Несмотря на уговоры, Аспидис так и не проболтался. И ей оставалось увидеть всё самолично. Когда чары были установлены, присутствующие выстроились в круг. Эстера заняла своё место между Ноттом и Мальсибером.       — Итак, господа, у меня для вас рождественский подарок, — Том озарил их благодушной улыбкой, но она тут же исчезла с его лица. — Я был весьма опечален, когда узнал, что кое-кто из вас, оставшихся в школе на каникулы, повёл себя крайне неосторожно в Запретном лесу, — он смерил недовольным взглядом две скалы — Гойла с Крэббом, виновато склонивших головы. — Не проявили бдительности. Пренебрегли защитой, которой я вас обучил. Подвели меня… Один любопытный кентавр забрёл на огонёк и подверг нас всех большой опасности. Эти животные очень назойливы, горды и обидчивы. Они наверняка бы донесли до руководства о наших милых посиделках у костра. — Несколько человек издали смешки, оценив юмор их предводителя, но тут же замолкли, наткнувшись на его сердитый взгляд. — И тогда нас всех ждала бы незавидная участь лесников, завхозов и прочих невостребованных лиц. Но тут есть и обратная сторона… — сказал он снисходительнее. — Кентавра обнаружили вовремя и успели обезвредить, предоставив отличный манекен для отработки всего того, что нам довелось изучить. Поэтому сегодня мы будем тренироваться не на мелких зверушках, а на очень даже крупных. Как раз проверим, правда ли у кентавров повышенная сопротивляемость к магии…       Том Реддл хлопнул в ладоши, и Аспидис с Норбаном, стоявшие позади него, вышли вперёд. Оба стали чертить палочками геометрические фигуры и руны, пока те светящейся печатью не легли на замёрзшую землю.       — Хотор Нэссес-эст! — раздались их голоса, и всех вокруг ослепила яркая вспышка света.       Когда Эстера сумела что-то разглядеть в темноте, Норбан с Аспидисом уже стояли в кругу, а на месте, где они начертили магическую печать, оказалось внушительного размера тело. Оно чуть шевельнулось, и стали различимы голова и копыта. Эстера рвано выдохнула от испуга. Кишки вдруг болезненно скрутило, когда она поняла, что перед ними самый настоящий кентавр! Живой! Но настолько истощённый и избитый, что подняться на ноги ему удалось лишь с третьей попытки, поскольку его бедро было рассечено уродливой гноящейся раной. Но всё-таки он гордо выпрямил спину и с вызовом и презрением воззрился на школьников, окруживших его. Эстера стояла в оцепенении, не в силах пошевелиться или закричать.       — Вам следовало бережнее обращаться с нашим гостем, — напутственно произнёс Том, снова выходя на свет. — Даже если гость непрошенный…       На этот раз он дал возможность своим друзьям рассмеяться. Кентавр лишь фыркнул, будто они были для него назойливыми мухами.       — Каков гордец! — кровожадно осклабился Альмаут Гойл и засмеялся пуще прежнего.       — Тише-тише, — Том снисходительно улыбнулся. — Животные в минуту опасности склонны придавать себе уверенный и устрашающий вид. Это не должно ввести вас в заблуждение.       — Ты… — прошипел кентавр, двинувшись было вперёд. Но его мощное тело оплетали невидимые путы. Он оказался скован.       — Круцио! — презрительно выплюнул Том, не дав ему договорить. Кентавр упал на землю и молча забился в конвульсиях. — Не смей обращаться ко мне, животное! — В глазах полыхнуло алое пламя.       Эстера заметила, как затаили дыхание все вокруг, да и она сама тоже. Словно боялись оказаться на месте несчастного. Но Том отступил. Еле уловимо качнул головой, и из круга тотчас же вышел Норбан Лестрейндж. Он, не колеблясь, применил Круциатус на кентавре и с вполне равнодушным видом наблюдал за агонией. Эстере сделалось дурно. Её охватило отвращение. Оно многократно возросло и усилилось, когда эстафета передалась Аспидису. Кузен тоже не выказывал никакой брезгливости. Напротив, он был величественно сдержан, а может, даже горд собой… Все по очереди пытали кентавра. У него уже шла кровавая пена изо рта; он кусал сам себя, лишь бы не закричать, сдержаться. Все его конечности были отбиты из-за ударов об землю. Но Том не собирался останавливаться. Кентаврский дух пока что не был сломлен.       Эстере не раз приходилось слышать о гордых и упрямых существах, не желающих признавать над собой власть и превосходство волшебников. Они злили людей своей непокорностью и свободолюбием. И она могла понять, что значило для него такое положение. Кентавр стонал. Протяжно и заунывно. Эти звуки не были похожи на те, которые могли издавать живые существа. Эстера вздрогнула, когда между лопаток скользнули противные капли пота. Её тисками сковывал страх, но она по-прежнему не могла пошевелиться. Лишь тупо смотрела на кентавра, не в силах отвести взгляд. Ждала, что он вот-вот сдастся и его страдания прекратятся. Но он не просил о помиловании. Они были волшебниками, которых не без причины избегал его народ. Волшебниками, которые издевались над ним, оттачивая технику заклятий. Его сила восхищала. И обрекала на дальнейшие мучения.       — Давай, Эстера. Теперь твоя очередь, — над самым её ухом раздался холодный требовательный голос.       Она чуть дёрнулась, не заметив, как он подобрался. И поняла, что Том улыбнулся. Его всё это забавляло. А ей хотелось никогда здесь не быть и никогда этого не видеть. В ней, как и во многих чистокровных, взращивали мысль о превосходстве собственного вида. О том, что все остальные волшебные существа и маглы стояли ниже, у её ног, и относиться к ним, как к равным, было непростительно и недопустимо. И всё же кентавры — не кролики, которых убивала Эстера и которых иногда готовили в Хогвартсе на ужин. Это человекоподобное существо. Личность. И ей была омерзительна мысль, что его придётся пытать.       Эстера растерянно блуждала глазами по знакомым лицам, силясь понять: одну ли её ужасало происходящее? Но те, кому уже довелось применить на кентавре Круциатус, смотрели на неё требовательно, в ожидании. Разве что Норбан с Аспидисом ободряюще улыбнулись, будто это был какой-нибудь выход на сцену в школьной постановке, а она просто переживала! Из тех, кому эстафета ещё не перешла, лишь Отан Нотт нервно сглотнул и потупил глаза в пол. Возможно, он тоже не хотел, чтобы наступал его черёд? А ведь он был следующим, сразу после неё…       — О, как я мог забыть, — вдруг спохватился Том и положил обе руки ей на плечи. — Это же первое настоящее собрание мисс Роули. Конечно, она будет переживать, что не справится. Не так ли? Но не стоит, дорогая. Мы терпеливы к ошибкам новичков. А потому, если у тебя не получится с первого раза, мы предоставим возможность сделать всё как надо ещё один. Или даже несколько… Пока не научишься. Ну не здорово ли?       Том по-отечески похлопал Эстеру по спине и отошёл на пару шагов назад. Теперь он стоял прямо за ней, и легче от этого не становилось. Он отлично дал понять, что добьётся от неё должного результата, но ценой дополнительных мук для кентавра. Эстера слышала его тяжёлое хриплое дыхание; видела, как изо рта и раны на ноге сочится тёмная кровь. Массивное тело всё ещё содрогалось от последствий заклятий, и он тихо мычал от боли.       У Эстеры тряслись пальцы. Она еле держалась на ногах. Каждый шаг в сторону истерзанного существа давался ей против воли, словно её тело сковывали неподъёмные железные цепи. Но она достигла нужной позиции, и её дрожащая рука, до треска сжимающая палочку, поднялась, направленная на кентавра. Эстере пришлось сглотнуть, чтобы смочить пересохшее горло.       — Кр… Круцио! — после запинки сипло выпалила она и отвернулась, не желая видеть его реакцию, но не слышать это было невозможно.       Кто-то подошёл сзади и за подбородок резко развернул её голову обратно.       — Нет, милая, ты должна смотреть, как работает это заклинание. Ты не довела палочку до конца, а поэтому я не могу считать, что ты сдала тест. Давай по новой. — Его голос был таким непринуждённым, таким мягким; почти как у профессора Дамблдора, когда он терпеливо объяснял очевидное. И это было ужасно — то, как Том выворачивал ситуацию. Он обхватил её руку своей и вычертил в воздухе нужное движение. — Поняла? — ласково осведомился он, явно получая удовольствие и от происходящего, и от её страха. — На счёт три. Раз… Два…       — Круцио! — повторно выкрикнула Эстера, а Том помог направить её движение. Кентавр закричал. А её затрясло пуще прежнего. К горлу подкатила тошнота.       — Молодец, — довольно хмыкнул Том. — Можешь ведь, когда хочешь…       Том издевался. Намеренно и жестоко. Не только над своей формальной жертвой, но и над Эстерой. И она знала почему. Его раздражала её позиция зазнайки, которая хотела быть посвящённой в таинства истинной магии, но не собиралась пачкать руки и приносить жертву за полученные знания. Том считал, что дружба с гриффиндорцами испортила её и что она до сих пор не избавилась от глупых моральных убеждений, которые ей только мешали. Поэтому Том не считал Эстеру в достаточной мере интегрированной. Для неё он всё и устроил. Весь этот цирк, именуемый отточкой навыков. А заодно связал её со всей своей шайкой, и теперь, если потонет один, за ним рискуют отправиться остальные. По крайней мере, на то время, пока они учатся в школе, все будут молчать. Ненависть и отвращение, которые у неё вспыхнули к Тому, сразу же угасли.       Проблема заключалась в другом.       Всё это ему было нужно неспроста. Ни один «школьный король» не стал бы проводить такую кропотливую работу с почитателями. Подобные иерархии обычно рассыпались после окончания учёбы. Но Рыцари сохранят свою связь и продолжат подчиняться Тому Реддлу даже вне Хогвартса. Эстера была в этом уверена. Она всегда знала, что Том амбициозен, но никогда прежде он не делился своими планами. И теперь выяснилось почему.       Том внимательно следил за Отаном, но он, бледный и вспотевший, сумел таки справиться с заданием. Очередь перешла к Юлиану Розье. К тому моменту, как последний наслал проклятье, кентавр казался мёртвым. Все затихли, ожидая, что будет дальше.       Том кивнул Лестрейнджу, и он подошёл к израненному существу и влил ему в рот какую-то жидкость. Кентавр закашлял, но почти сразу пришёл в себя. За эти пятнадцать минут он состарился лет на десять. Глаза запали, а под ними залегли круги. Он выглядел изнурённым и отчаянным. И смотрел так рассеянно, словно не совсем понимал, что происходит. У Эстеры обливалось сердце кровью при виде этого зрелища: он медленно, но верно терял свою личность, а это было самым страшным исходом для мыслящих существ.       — Вы отлично постарались, — величественный голос Тома снова привлёк внимание. — Но одного Круциатуса в арсенале сильных магов недостаточно. Нам не так часто предоставляется возможность отрабатывать Тёмно-магические заклинания, а потому мы должны воспользоваться этим шансом сполна. Аспидис, продемонстрируй нам, чему научился.       Кузен вышел из круга с гордо поднятой головой, обошёл кентавра, встал перед ним и прицелился палочкой:       — Акус Теребраре!       Стена дождя из невидимых игл осыпалась на кентавра. Они пронзали его плоть насквозь, если не встречали препятствий в виде костей или сухожилий. Кентавр сотрясался, прикрывая руками голову, но попытки уберечься были тщетными. Тонкие струйки крови стекали по телу. От очередного рваного движения он вскинул голову наверх и тут же зашипел. Стал пятиться, неуклюже перебирая копытами, но каждый раз натыкался на препятствия и лишь чудом удерживался на ногах. Иглы поразили его глаза, тут же наполнившиеся кровью. Один и вовсе медленно начал подтекать. Кое-где его кожа стала напоминать кровоточащие тряпки — настолько «густо» обливал дождь из игл. Кентавр рычал от боли, до скрежета сжимая зубы. Эстеру замутило, и она невольно отшатнулась. Отан, который стоял совсем рядом, отреагировал точно так же, но его стошнило по-настоящему.       — Ну-ну, Отан, не стоит переживать из-за лошади. Насколько мне помнится, ты вёл себя куда хладнокровнее, когда за оплошность опробовал Круциатус на Крэббе с Гойлом.       Том Реддл был беспощаден. Он не прощал проявление слабости и жаждал раздавить барахтающуюся совесть у всех, кто ещё хоть немного сомневался, у кого оставались границы. Ему не нужны были мягкие. Он взращивал жестоких и беспринципных. Отан откашлялся и утёр подбородок рукавом мантии. Его трясло, но, судя во всему, он понял, почему все молчали и выжидающе смотрели на него. Он знал, чего они ждут.       — Акус Теребраре! — Создавалось впечатление, что он попытался придать голосу твердость, но не получилось. Впрочем, проклятье сработало, и кентавр в который раз свалился с ног, весь истекая кровью.       — Милорд, — вдруг вмешался Норбан, — пока мы не двинулись дальше… не следует ли собрать необходимое? Потом оно может стать непригодным.       — Ах, да. Ты как всегда практичен, Лестрейндж. Вперёд.       Норбан на этот раз вплотную подошёл к тяжело дышащему кентавру и палочкой направил струю крови в пустую склянку. Он наполнил три таких, спрятал под мантию и достал ещё одну, побольше. Когда Эстера поняла, что он собирался извлечь глаз, то незаметно для остальных уставилась себе под ноги. Части тела кентавра были настоящей редкостью даже на чёрном рынке, потому что за их убийство полагалось пожизненное заключение с Поцелуем дементора. Те редкие экземпляры, которые проскальзывали на прилавки, стоили больше годового содержания какого-нибудь рядового аристократа. А уж о степени ценности этих «ингредиентов» в особо Тёмных ритуалах и говорить не нужно. Желудок свело, ужин настойчиво просился наружу, но Эстера стойко сдерживала рвотные позывы, надеясь избежать внимания Тома.       — Не желает ли мисс Роули показать нам последнее заклинание, которое изучила?       Нет. Том определённо не хотел оставлять её в покое! Видимо, она всё ещё была недостаточно запятнанной и слишком мало времени провела в их кругу. Он ведь ждал, когда она проявит слабость. Значит, следовало сделать всё возможное, чтобы казаться увереннее… Эстера молча вышла вперёд. Она с силой сжимала левый кулак, впиваясь в мякоть ладони ногтями. Сердце болезненно пропустило удар, она резко выдохнула и в ту же секунду, без раздумий, взмахнула палочкой и произнесла: «Круэнтапус». Это оказалось самой лёгкой частью. Намного сложнее было сохранять хладнокровие, когда с сумасшедшей скоростью на груди кентавра начали вздуваться волдыри. Кожа лопалась от натяжения, оголяя плоть, и из ран сочился гной, перемешанный с кровью. Они, словно чума, распространялись дальше по его плечам, рукам, человеческой спине, и переходили на «животную» часть. Кентавр не кричал. Он уже выл. А ядовитая жижа сочилась по свежим ранам. Он весь был свежей раной.       Эстера не понимала, как он оставался жив, пока не вспомнила о зелье, которое в него влили, чтобы продлить муки. Она чувствовала себя самым мерзким существом на планете. И точно понимала, что пути назад уже нет. Том наверняка наблюдал за ней. Вынюхивал, словно хищник, малейшую тень страха, отвращения, нежелания подчиняться приказу. Но она стояла, выпрямив спину, с напускным безразличием глядя на результат своей работы, и, кажется, он остался ею доволен.       — Минуо! — произнёс Наутиус Эйвери.       У кентавра начали синеть, а затем и усыхать губы. Его обескровливали. Нет, обезвоживали. Почти что мешок с костями, на котором висела дряблая, сморщенная и рваная кожа, он всё ещё дышал.       — Жаль, что мы успели опробовать так мало. Но животное уже давно лишено своих скудных остатков разума, поэтому…       Тома прервал хриплый чахоточный кашель, похожий на смех.       — Смерть… её боишься, но она настигнет. Звёзды сказали мне… У неё есть лицо! — тихо бормотал кентавр в бреду.       Это было то, ради чего он копил последние крупицы силы и оставался в сознании? Пусть он не мог видеть, как от гнева и презрения расширились ноздри Тома, но, услышав первый слог такой яростной Авады Кедавры, еле заметно улыбнулся, прежде чем зелёный луч поразил его в самое сердце, и взгляд кентавра погас навсегда.       — Избавься от тела! — приказал Том.       «Адоллибитте», — только и услышала Эстера, прежде чем чёрный огонь объял тело, а её саму Том схватил под локоть и повёл за собой. Она подчинилась, но не смогла не обернуться на разгорающееся пламя. За считанные минуты оно уничтожит даже кости. Превратит их в прах. И собратья кентавра не найдут его тела. Её глаза защипало, и она сразу отвернулась, надеясь, что никогда не вспомнит эту кошмарную ночь, которая всё никак не подходила к концу.

***

      Ванная старост встретила их привычной влажностью и слегка удушливым запахом лаванды. Том небрежным движением палочки избавил их двоих от одежды и потянул Эстеру в пенящуюся ароматную воду, которая почти доставала до краёв. Он опустился в бассейн и усадил на себя сверху явно потрясённую увиденным девчонку. Пальцами прошёлся от её ступней к согнутым коленям, от них — выше, по бёдрам, пока с силой не сжал ягодицы. Том жадно ощупывал всё её тело, а она смотрела на него с таким опустошением, что он не мог этого не заметить.       — Если ты хочешь быть сильной, то такие мелочи не должны тебя останавливать…       Том вальяжно откинулся назад и положил руку на бортик бассейна. Так было удобнее смотреть на Эстеру. Весь её вид сейчас казался ему до невозможности забавным. Он знал, что эта ночь её шокировала. Пожалуй, с ней он обошёлся бесцеремоннее, чем с остальными. У них было время привыкнуть к нему и понять, что их ждёт. И они этого хотели. А Эстера… она оказалась морально неподготовленной. Видимо, и впрямь решила, что всё ограничится убийством кроликов и школьных петухов. Наивная. Том усмехнулся. Эстера была такой бледной, почти прозрачной, что синие вены отчётливо читались под тонкой кожей на бёдрах и запястьях. Его взгляд блуждал по её телу. Остановился на груди. Капли воды огибали затвердевшие соски и извилистыми дорожками стекали вниз. Том осторожно дотронулся до неё рукой, нежным движением очертил упругую плоть и слегка сжал. Эстера еле заметно вздрогнула, когда он подушечкой большого пальца коснулся соска, но в её лице ничего не изменилось. Том улыбнулся. Скорее, своим мыслям, чем её реакции.       В детстве она совсем его не привлекала. Он был занят откровением, которое снизошло с её появлением. Первые три курса он лишь злился на Эстеру. И целиком поддался очарованию магией, на фоне которой блекла каждая девчонка. Сейчас же Том имел достаточно свободы и времени, и мог позволить себе насладиться простыми человеческими радостями, пускай и такими низменными. Он всегда ценил Эстеру как важный атрибут, приоткрывший ему двери в мир волшебства. Но проглядел момент, когда она выросла и стала красивой девушкой, привлекающей не только его внимание. Том видел, как на неё смотрели другие — это раззадорило сильнее. Он хотел получить её первым, в очередной раз обскакав какого-нибудь чистокровного богатого щегла, которого наверняка подобрали бы ей в женихи. Но не спешил. Пока не узнал от Аспидиса, что они помолвлены. Пока не увидел её в компании выскочки с Гриффиндора. Тогда Том разозлился по-настоящему. Но влияние на Эстеру уже было утеряно, и любой запрет воспринялся бы ею в штыки. Том ясно увидел это на примере Аспидиса, который только докучал ей нелепыми попытками управлять ею. Поэтому решил идти другим путём. Том был молод, амбициозен и жаждал всего нового. И непременно это получал. Он снова увлёк её. Поманил притягательной игрушкой — собственным умом и знаниями. А потом удачно совпало, что голубки разругались без стороннего вмешательства. И Эстера оказалась в его руках. Пока что сопротивляющаяся, не до конца преданная… но это было исправимо. У них ещё много времени…       Нет, Том не собирался строить с ней ничего серьёзного. Ему это было неинтересно. Эстера просто являлась частью его мира. Наверное, самой символической частью, а оттого вдвойне желанной. Но это всего лишь временное влечение плоти, а дальше, возможно, он даже позволит Аспидису жениться на ней. Но по-настоящему принадлежать она всегда будет одному ему, своему Лорду.       Всегда — слишком долгое слово. Но только для Волдеморта. Он вечен. А её увядание отнюдь его не обрадует. Лучше уж Эстера умрёт молодой. Останется в его памяти красивой девушкой с упругой грудью. Том снова улыбнулся своим мыслям. Все всегда играли по его правилам. А теперь правила узнала и она. По телу разливалось тепло. Член твердел от подступающего возбуждения. Настроение Тома было прекрасным. И весь мир в эту минуту казался прекрасным. Подвластным ему. Член дёрнулся, требуя обратить на себя внимание. А Том вовсе не собирался противиться собственным желаниям.       Этой ночью ему полагалось всё самое лучшее.