***
— Святой Салазар! — шепнула Кассандра, привлекая к себе внимание Эстеры и Теи. — Это ведь Никай Фоули! Девушки проследили за взглядом Аббот. При упоминании знакомой фамилии сердце Эстеры пропустило удар, пусть она и понимала, что рядом с дядей Эриона вряд ли увидит его самого. Никай Фоули был знаменитостью, прославившись не только как самый умелый драконовед, но и как отважный и первоклассный маг, укротивший несколько особей в Северной Африке, что приносили бедствия и проблемы местным жителям. Так же он сократил опасно увеличивающуюся популяцию какого-то ядовитого вида в пустыне Сахара. И всё это он делал в одиночку. Как и ожидалось, Никай Фоули оказался высоким, крепким, с загорелой кожей, на фоне которой хорошо читался белесый шрам, поднимающийся от шеи до самого правого века; и у него были такие же зелёные глаза, как и у Эриона. Мистер Фоули появился в зале в сопровождении своего старшего сына, Блеза, про которого Эстера много слышала от самого Эриона. Рядом с ними шла красивая светловолосая женщина. Поначалу Эстера приняла её за жену Никая, но затем вспомнила, что жены у него не было — только сестра. Значит, это — тётя Эриона. Кажется, её звали Несеей, но про неё Эстера ничего более не знала. Когда Несею приобнял за талию рядом стоящий высокий смуглый мужчина, которого Эстера поначалу не заметила, то сильно удивилась. Ведь перед ней была повзрослевшая версия Ваако Шафика: те же тёмные глаза, бронзовая гладкая кожа и смоляные кудри. Правда, у мужчины они были заметно короче, чем у Ваако. — Это ведь Шафики, Кэсси? — неуверенно предположила Тея. — Они самые, — кивнула Кассандра. Эстера вскинула брови. Она уже было хотела вновь вернуться к созерцанию лица смуглого волшебника, когда из-за его спины появилась его точная младшая копия. Это и был Ваако. Взгляд мальчишки сразу метнулся к слизеринкам, и он ослепительно им улыбнулся. — Не ожидала тебя здесь увидеть, — призналась Эстера, когда чета Шафиков закончила с поздравлениями Малфоя, и паренёк улизнул от них к девушкам. — И уж тем более в компании Никая Фоули! — восторженно прошептала Тея Флинт. — Неужели такой великий человек в родстве с тем противным гриффиндорцем! — она покачала головой и поджала губы. — Ты про Эри? — задорно хмыкнул Ваако. — Я ему тоже прихожусь роднёй, между прочим! Не знаю, правда, насколько я великий, и возмутит ли тебя этот факт… Тея округлила глаза. — Так вы…? — Да, отец Эриона — двоюродный брат Никая и моей мамы, — он указал на Несею, которая под руку с мужем шла в их сторону. — Так что мы с ним кузены. А Никай — и мой дядя тоже, — улыбнулся Ваако. Эстера прикусила щёку. Было очень странно, что Эрион никогда не упоминал о своём кузене с факультета Слизерин. Неудивительно, почему этого не делал сам Шафик; ведь он понятия не имел, что Эстера и Эрион «встречаются». Её совсем не удивлял факт их внезапного родства. Если смотреть масштабно, то почти у всех, кроме магглорожденных и большинства полукровок, в стенах замка было много родни, пускай и дальней. В собственной родословной только за последние пять-шесть поколений присутствовали и Краучи, и Блэки (причём неоднократно), и Яксли, и Гампы, и Флинты. И это только те, кого удалось вспомнить сходу. Если прослеживать дальше, то родство выявится не только с Теей, Корбаном, Вальбургой и её братьями, но и, пожалуй, со всеми остальными однокурсниками… Ситуация и вправду печальная. Чистокровные семьи вырождались, и с каждым веком их число сокращалось. Но всё-таки это открытие пробудило намерение чуть позже подробнее покопаться в генеалогических древах родовитых семейств. Почему-то это показалось любопытным только сейчас. Обычно у Эстеры сразу отключался мозг, когда отец или гувернантка начинали рассказывать, кто кому какой бабкой доводился в пятом поколении… Из раздумий вывели родители Ваако, подошедшие ближе. — Позвольте представить, — галантно протянул мальчишка, — папа, мама, это девушки с моего факультета: Кассандра Аббот, Тея Флинт и Эстера Роули. — Все три слизеринки поклонились чете Шафиков. — Мой отец, Альдулфинн Шафик, и моя мама, Несея Шафик, — продолжил Ваако, и его мать очаровательно улыбнулась. — Рады знакомству, леди, — приветствовал Шафик-старший. — Мисс Роули, поправьте, если я ошибаюсь; но я ведь правильно помню, что вы являетесь одной из старост Слизерина? — любезно поинтересовалась Несея Шафик. — Всё верно, миссис Шафик. — Чудно! — воскликнула та, поправляя съехавшую с плеча шаль. — Тогда скажите, пожалуйста, не доставляет ли Ваако проблем факультету? Я знаю, что его успеваемость довольно высока, но, как мать я чувствую, будто что-то не так, — и она с подозрением покосилась на сына, который при её взгляде вытянулся, выпятил грудь вперёд, и усиленно стал смотреть в противоположную сторону. — О, смею заверить, Ваако не доставляет никаких проблем, — улыбнулась Эстера. — Напротив, все отмечают его заслуги перед факультетом, а так же его таланты. — Таланты? — скептически хмыкнул мистер Шафик. Однако было видно, что в способностях своего сына он ни капли не сомневался — то лишь притворная скромностью и правила приличия. — Да, сэр, — кивнула Эстера. — Ваако превосходно проявил себя в Дуэльном клубе. К сожалению, мне удалось видеть его сражения всего лишь пару раз, так как дирекция школы не слишком жалует этот кружок, — пояснила Эстера и заметила, как Ваако улыбнулся её превосходной лжи. — Но всем наблюдавшим хватило этого, чтобы отметить его редкие таланты. Скажу вам по секрету: он даже одолел старшекурсника. Дабы никого не обидеть и не ущемить, я не стану называть имя побеждённого, — хитро улыбнулась она. Мальчишка чуть покраснел, когда отец смерил его гордым взглядом. — Почему ты не рассказывал об этом? — спросил он сына. — С каких это пор ты стал таким застенчивым? — Я полагал, маме это не понравится… — признался Ваако, всё ещё избегая прямого взгляда. — Глупости, милый! Я очень тобой горжусь! Дуэли — это очень волнительно; и я переживаю, но, в конце концов, каждый уважающий себя мужчина должен быть прекрасным дуэлянтом! — Полагаю, мистер Шафик, вы тоже прекрасный дуэлянт? — почтительно поинтересовалась Кэсси, захлопав длинными ресницами. — Ну что вы, мисс… — начал было он, приосанившись. Но его тут же шутливо перебила миссис Шафик: — Разумеется, милая! Должна признаться, этим он меня и пленил, когда я первый раз увидела его в бою. Ничего более захватывающего в жизни не видела! — Как же, не видела, — раздался весёлый голос позади Шафиков, и те расступились. К ним подошли Никай и Блез Фоули. — А как же сражение Приама с грифоном? — Ах, вот и ты! — нежно воскликнула миссис Шафик, тогда как мистер Шафик помрачнел. — Мы тебя потеряли, братец. — Вот он я! — лучезарно улыбнулся мистер Фоули, с удивлением осмотрев девушек; а Ваако тут же поспешил их представить. — Рад знакомству, весьма рад! Блез, старший сын Никая, тоже поздоровался, галантно поцеловав дамам руки. Кэсси чуть было не задохнулась и впредь не могла оторвать взгляда от этого мужчины. Точного возраста Блеза никто не знал, но он определённо был старше тридцати. — Так что ты говорил про сражение дяди Приама с грифоном? — встрял Ваако. — Я не слышал эту историю! — Как же! — удивился мистер Фоули, озадаченно почесав подбородок. — Разве я не рассказывал, Ваако? — Нет! — Что же, тогда сочту за честь поделиться столь захватывающей историей о подвигах моего кузена, Приама. Конечно, если милые дамы не против послушать россказни старика, — он снова улыбнулся. — Конечно! — впереди всех выпалила Эстера, навострив уши и готовясь ловить каждое слово. Ведь он предложил поведать об отце Эриона! — Славно, — благодарно кивнул мистер Фоули. — Когда моему двоюродному младшему братцу, Приаму, стукнуло семнадцать, наши с ним отцы решили, что пора устроить ему испытание. Вы знаете, у каждой семьи свои порядки и обычаи, и про все тонкости и секреты я говорить не имею право. Но одна из известных всем частей — одолеть какое-нибудь магическое существо. Мы, Фоули, не шибко кровожадны, и иногда это выходит нам боком, — он весело рассмеялся. — Мы прибыли в Грецию, чтобы поправить кое-какие дела, да и старшие хотели показать нам страну. И совершенно неожиданно наткнулись на грифона. Мой дядя Аргей решил, что это существо как нельзя лучше подойдёт для испытания его сыну. Вот только мы не заметили, что грифон был уже ранен, а потому и невероятно зол. Но, к моменту обнаружения этой досадной детали, Приам уже вступил в схватку со зверем. Мы не имели права вмешиваться, а грифон всё свирепел и свирепел. Несколько раз Приам валил его на землю, после чего всем казалось, что грифон больше не поднимется. Но он всё же поднимался на задние лапы, размахивал крыльями, пытался схватить когтями и раз за разом кидался в бой! — На этом моменте дамы ахнули, вызвав удовлетворение на лице волшебника. — Приам начал уставать. А грифон, словно одержимый, всё бросался на него снова и снова. Несея не выдержала и упала в обморок, — мягко усмехнулся мистер Фоули, игнорируя рассерженный взгляд сестры. — И, признаюсь, я тоже был к этому близок! А какого было Приаму — ума не приложу… Но он — истинный гриффиндорец, хоть и окончил Хаффлпафф… Так вот: мы кричим, что, дескать, выхода нет, надо убивать взбесившегося зверя, но Приам ни в какую! Он всё отбивался, отбивался, пока вдруг не выбросил палочку в сторону. А сам резво упал на колени перед грифоном. Мы были в ужасе! Думали, ещё секунда — и острые когти разорвут его на части. Грифон, в паре дюймов от него, встал на дабы; я уже навёл на него палочку, игнорируя предписания ритуала, как вдруг… грифон тоже поклонился… Пока я стоял, изумлённый поведением разъярённого зверя, Приам осторожно поднялся и стал приближаться к грифону. Тот хрипел, нервничал, однако подпустил моего сердобольного братца ближе. И даже позволил ему себя погладить! Грифон признал его, как равного себе; увидел в нём благородство, когда Приам отбросил оружие. И успокоился, с достоинством признав поражение. Но Приам неделю не отходил от него, залечивал каждую рану. А затем нам всем пришлось пробыть в Греции ещё месяц, пока мы добивались разрешения от двух Министерств вывезти из одной страны и завезти в другую нелегального грифона. — Какая удивительная история! — воскликнула Кэсси, прижав ладонь к груди. — До сих пор мурашки по коже… — Но, сэр, что случилось с грифоном? Он ещё жив? — уточнила поражённая рассказом Эстера. Приам Фоули, судя по рассказу, был и вправду добрым человеком. Неудивительно, что и Эрион вырос таким же… — О, разумеется, мисс Роули. Грифон до сих пор живёт у Приама, порой заменяя ему и Эриону метлу, — весело хмыкнул мистер Фоули, а затем с гордостью уточнил: — Это мой племянник. Он ваш однокурсник, хоть и учится на Гриффиндоре. Стало быть, вы его знаете? — О, да! — влезла Тея и жеманно улыбнулась. — Мы прекрасно ладим с ним, хоть и из-за разных графиков общаемся не так часто, как хотелось бы! — Да, — пылко подхватила Кэсси. — Он просто замечательный. Моя старшая сестра, Роксанна, что выпустилась в этом году, училась на Гриффиндоре. Она всегда отмечала, какой Эрион порядочный, и как великолепно играет в квиддич! Впрочем, с этим согласны все, кто когда-либо видел его на играх! Эстеру покорёжило, но, сквозь стиснутые от чужого лицемерия зубы, она тоже вымученно улыбнулась, хоть и не смогла ничего сказать. — Как славно! — Никай Фоули воодушевился, услышав про добрую репутацию любимого племянника, тогда как Блез сощурился, смерив слегка подозрительным взглядом всех троих. — Знаете, вражда между некоторыми факультетами меня всегда вводила в ступор… — задумчиво произнёс он. — И я счастлив слышать, что ты, Ваако, и твои очаровательные подруги, не ведётесь на искусственно созданные различия и дружите между собой. Так что предлагаю тост, леди и джентльмены, — мистер Фоули вскинул фужер: — За дружбу! — За дружбу! — вторили ему хором, поднимая бокалы в воздух. Эстера украдкой наблюдала за всеми, пока отпивала шампанское. Ваако слегка покраснел, ведь он точно не общался с Эрионом. Ни разу она не видела, чтобы мальчишка даже смотрел в сторону своего кузена. Тея и вовсе презирала гриффиндорца и его друзей, а потому слегка сконфузилась, хоть и пыталась лучезарно улыбаться. Кэсси тоже было неловко; её сестра, с которой у неё были слегка прохладные отношения, училась на Гриффиндоре. Открыто Кассандра никогда не нападала и не оскорбляла львиный факультет, но и по ней было понятно, что относится она и к сестре, и к «красным» с лёгким пренебрежением. Как же выглядела она сама, Эстера не знала, но чувствовала, что улыбаться не выходило, и потому она вовсе перестала пытаться. От этого парада притворства становилось душно и тошно. Но затем она заметила ещё один занимательный факт: Альдулфинну Шафику тоже всё это не нравилось. С самого появления брата своей жены он молчал. Лицо слегка ожесточилось, пускай движения всё ещё были аристократически вальяжными и изящными. Как показалось Эстере, в Никае Фоули он отчётливо видел соперника, которого будто слегка побаивался. Несея Шафик, судя по всему, была единственным скрепляющим элементом для этих двух семей и держалась превосходно и непринуждённо, напоминая Эстере Цецилию. А Блез Фоули, в отличие от радушного и приветливого отца, был более холоден, в том числе и с Шафиками; кроме, разумеется, тёти. Всё это Эстера посчитала донельзя забавным. Порой чудилось, что только в её семье есть неразрешенные конфликты и натянутые отношения, о которых было принято молчать, например, как в случае Каспара и Бартемиуса Краучей. Но затем она вспоминала про Флинтов с их раболепием перед Малфоями, с которыми они так хотели породниться. У Абботов, судя по Кассандре и Роксанне, тоже не всё гладко. Про Блэков можно вообще молчать: Вальбурга терпеть не могла Ориона, своего жениха, пусть и не признавала этого. А тут ещё и Фоули! Между собой они были дружны и держались вместе, как она знала по рассказам Эриона. Но даже он умолчал о муже своей тёти, как и о своём родстве с Шафиками. Выходило, что они совсем не общались… Оставалось гадать, что могло послужить камнем преткновения. Возможно, различный подход к воспитанию детей? У Фоули поголовно все учились на Хаффлпаффе, кроме Эриона; а Шафики — потомственные слизеринцы. Отличия в характерах и нравах были видны даже невооружённым глазом; а о том, что творилось вне светских мероприятий с этой напускной мишурой, оставалось лишь догадываться. — Мисс Роули, не составите мне компанию, раз остальные разошлись? — обратился к Эстере Блез Фоули, выводя её из размышлений. Она растерянно моргнула и с удивлением обнаружила, что вся недавняя компания направилась куда-то в центр зала. Мысленно отругав подруг за то, что оставили её, а себя — за невнимательность и слишком частое погружение в мысли, Эстера неловко улыбнулась и протянула руку Фоули. Он повёл её прогуливаться на веранду, выход на которую располагался в другой части зала. — Куда все пошли? — полюбопытствовала Эстера, когда они оказались на свежем воздухе; он немного помог ей прийти в себя, но желудок всё равно неприятно сводило из-за выпитого алкоголя: она ведь совсем ничего не ела. — Как, разве вы не слышали? — тихо рассмеялся Фоули, отпуская её руку и поворачиваясь к ней лицом. Эстера невольно покраснела, чем ещё сильнее его рассмешила. — Прошу меня простить, — он тут же собрался, стоило ему наткнуться на её растерянный и слегка сердитый взгляд. — Никоим образом не хотел вас обидеть, мисс… Роули. Просто я заметил, что моментами вы словно отключались и были не здесь. Мне показалось это крайне забавным. Порой я сам хочу очутиться подальше от этой унылой болтовни и притворства. — Я… — Эстера покраснела ещё больше и не заметила, как с силой сжала бокал. Тот жалобно треснул, прервав её речь, а по запястью потекло шампанское. — Ох… Святая Моргана! — выругалась она, поставив бокал на мраморные перилла веранды. С руки успело капнуть на платье, и она недовольно поджала губы, чувствуя себя полной дурой. — Позвольте мне, — улыбнулся Блез Фоули и щёлкнул пальцами. Эстера в изумлении обнаружила, что её рука стала совершенно сухой и чистой. Ровно как и платье. Глаза округлились, и она позабыла обо всех манерах. — Как вы это сделали? Это ведь… вы владеете магией даже без палочки? — пылко спросила она, а Блез только рассмеялся этой реакции. Щёки вспыхнули ещё пуще. Мысль о том, что самый любимый кузен Эриона сочтёт её нетактичной идиоткой, убивала. — Простите, мне жаль, — расстроено проговорила она. — Не знаю, как так вышло… но спасибо. — Не стоит благодарностей, — сказал он, покосившись на бокал. Эстера проследила за его взглядом: трещина в стекле затянулась на глазах, а вот её ошеломление снова проступило на лице, и она невольно ахнула. «А ведь Эри говорил мне, что один его кузен владеет магией на таком уровне, что ему достаточно пасов руками или даже взгляда… а я и не верила», — подумала она, а затем, наткнувшись на хитрые, сощуренные глаза, осеклась. — Что-что? — Мужчина сделал шаг вперёд и слегка нагнулся, чтобы их лица были на одном уровне. Эстера, испугавшись, продолжила пятиться. Губы Блеза растянулись ещё шире. «Мерлин, я сказала это вслух?! Идиотка!» — Ничего… я ничего не говорила! — Неужели? А мне показалось, что я что-то слышал… кажется, это было имя… — Он сделал ещё шаг. — Вам послышалось! — встрепенулась Эстера, отступая, пока он неспешно надвигался прямо на неё. — Нет, мисс, я определённо слышал имя моего кузена. Или вы утверждаете, что у меня что-то не так со слухом? Или, может, с головой? — Нет, сэр, что вы! Я просто… Видимо, она выглядела совсем нелепо со своими невнятными и отчаянными заиканиями, раз он вдруг остановился и расхохотался что есть мочи. Эстера в ступоре уставилась на Блеза Фоули, не понимая, что чувствует, и как ей на это реагировать. Наверное, будь вместо кузена Эриона кто-то другой, она бы не вела себя так по-идиотски. Хорошо, что здесь не присутствовал его любимый дядя — иначе она бы провалилась сквозь землю… — Всё понятно, — еле выговорил Фоули сквозь задорный смех, выпрямляясь во весь рост. — Что понятно? — растерянно спросила Эстера. — Почему Эрион не затыкался всё лето, когда рассказывал мне про вас, — уже серьёзнее ответил мужчина, смерив её изучающим и плутоватым взглядом. Совсем утратив хладнокровие, Эстера почувствовала, как пламенеют щёки и становится невыносимо жарко. Она упорно убеждала себя, что во всём виноват алкоголь. И всё ещё не знала, как себя вести. Оскорбляться, смущаться? — Он вам… рассказывал? — в неверии прошептала она. — Обо мне? Блез улыбнулся. — Не поймите неправильно, мисс Роули. Он не болтун и, я уверен, не рассказал ничего личного. Просто он бывает слишком эмоциональным. А я, в свою очередь, не мог не заметить, как он почти год проходил мрачнее тучи. В этот период, как я знаю, вы перестали общаться, — снова улыбнулся Блез, заметив её ступор. — Мне всё было любопытно: как такой человек, как Эрион — открытая душа, если можно так выразиться, — влюбился в слизеринку. Как и сказал мой отец, есть масса предубеждений и стереотипов… Признаюсь, я грешен! Я верю в них, в отличие от отца, — он пожал плечами. — Без сомнений, я никогда не думал плохо о представителях той или иной семьи или факультета, но было бы лицемерно говорить или делать вид, что между нами нет различий. — А, понимаю, — слегка отчуждённо произнесла Эстера. — Многие считают нас лицемерными, хитрыми, и тёмными магами. — Ни в коем случае, мисс Роули. Я не считал и не считаю так. Но был убеждён, что мы все между собой сильно отличаемся. Настолько сильно, что добровольные отношения между такими разными факультетами — большая редкость. — Вы поменяли своё мнение, сэр? Вы теперь не считаете, что мы отличаемся? Или, может, перестали считать такие отношения… — Эстера смутилась, — редкостью? Он с трудом удержался от смешка. — Не совсем, — покачал головой Блез Фоули. — Скорее, я просто понял, что вы отличаетесь от слизеринцев, — и он мягко улыбнулся, когда она удивлённо вскинула брови. — Повторюсь, не считаю кого-то хуже или лучше. Отличия — не про правильность и неправильность. Просто в вас есть что-то; какое-то желание открываться. Или, вернее будет сказать, нежелание прятаться. — О чём вы говорите, мистер Фоули? — Нежелание прятаться от внешнего мира и того, что он может вам предложить, — пояснил он. — Слизеринцы же этого желают, а потому не могут увидеть, что вы от них отличаетесь. Ведь если закроешь глаза сам, не увидишь и не поймёшь, что видит другой. — Хотите сказать, Эрион увидел во мне, как вы выразились, это «нежелание», отличающее меня от других? — с сомнением уточнила Эстера. — Верно, мисс Роули. Это сильно выделяет вас на общем фоне скорлупы, в которой отсиживается каждая змейка. Иногда вы даже не утруждаете себя тем, чтобы разыгрывать все эти спектакли. Уверен, при желании вам это превосходно удаётся, вот только желаете вы этого далеко не всегда. — А вы не думали, сэр, что как раз умение быть такой разной и делает меня слизеринкой? — сощурившись на его манер, спросила Эстера. Почему-то его слова задевали. Он не пытался оскорбить или задеть; Эстера поняла это наверняка. Но её дико раздражали все эти речи про различия факультетов! Она была уверена: они никак не определяют человека и не могут поставить штамп на его личности. На этот раз мужчина не сдержался и рассмеялся, но так по-доброму, что она не смогла на него разозлиться. — Вы совершенно правы, мисс Роули! Об этом я и говорю! Но мало быть не слизеринкой, чтобы завладеть сердцем моего кузена. Неслизеринок в школе — целых три факультета. Важно совмещать в себе все качества и делать выбор вне школьных или семейных гербов. Человек — нечто бóльшее, чем просто принадлежность к обществу, организации или стране. Но многие об этом забывают. Носят маски и ведут себя соответствующее тому, что от них ждёт та или иная группа людей, которую они «представляют». И так делают далеко не только слизеринцы. Но вы, мисс Роули, — я теперь понимаю его лучше, — вне этих рамок. И это похвально, учитывая ту консервативную среду, в которой вы родились и воспитывались. Эстера окончательно растерялась, не зная, что ответить. — Мне кажется, сэр, вы делаете поспешные выводы. — О, разумеется, — он кивнул головой. — Я знаю вас не больше двадцати минут, но в силу своего жизненного опыта, осмелюсь заверить: у меня присутствует некоторая насмотренность… Ни в коем случае не утверждаю, что хорошо вас узнал, ведь, справедливости ради, в какой достойной женщине нет неразрешимой загадки? — Фоули улыбнулся. — Мне всего лишь удалось убедиться, что вы становитесь крайне уязвимой, когда дело касается тех, кто вам дорог. Это многого стоит, мисс. Эстера, залившись краской, потупила взгляд и слегка нахмурила брови. Если она чем-то выдавала себя, пока слушала рассказ Никая Фоули, это было плохо. К её счастью, слизеринцы редко обсуждали между собой Эриона, но если ей когда-нибудь не повезёт присутствовать при этом разговоре… — Ну что вы, мисс Роули, — мягко одёрнул мужчина, словно прочитав все мысли на её лице. — Не думайте, будто чем-то себя скомпрометировали. Уверен, ваши подруги ни о чём не догадываются. И всё же вынужден просить прощения, если докучал вам моими рассуждениями. Я знаю, вы вовсе не это хотели услышать. Поэтому скажу: я не сомневаюсь, что вы произведёте такое же благоприятное впечатление не только на меня, но и на родителей Эри, — он лучезарно улыбнулся и вновь протянул руку, чтобы на этот раз проводить в обеденный зал, куда стали переходить остальные гости. Покраснев до ушей, Эстера приняла его локоть. Ей всерьёз начало казаться, что мозг атрофируется, когда рядом находится Эрион или кто-то из его семьи… Она и вправду смущалась, что было с ней, вообще-то, крайне редко. Оставалась надежда, что вина лежит на шампанском. Но, зная себя, она понимала — тут дело в другом. Вечер проходил так же неспешно, но теперь значительно спокойнее для Эстеры. Гости уже заканчивали с ужином, расположившись в большом обеденном зале, где белоснежными скатертями с золотой вышивкой были накрыты около четырёх десятков маленьких столиков. Она пила уже пятый по счёту бокал, почти игнорируя великое множество деликатесов и шикарных блюд, от которых ломились столы, и соблазнилась разве что говядиной по-бургундски. Затем блюда исчезли, и остались лишь чистые бокалы, салфетки и графины с водой и пуншами. Всё внимание гостей обратилось в центр комнаты, куда выкатили огромный торт. Раздались аплодисменты. Авиор Малфой чинно поднялся со своего места, поклонился гостям и вышел в центр зала. — Благодарю всех собравшихся на моём скромном юбилее, друзья! Безумно приятно принимать столь желанных гостей в своём доме! Надеюсь, в будущем у нас будет больше поводов для встреч. — Он вскинул руку с бокалом, и гости снова зааплодировали. — Благодарю! Надеюсь, вам всё понравилось так же, как и мне, ведь за всё мероприятие отвечала моя любимая супруга. — Панора Малфой поднялась с места под новый взрыв одобряющих аплодисментов и засияла улыбкой. — Но ещё только начало, господа! Прежде, чем приступим к десертам, а затем к танцам и расширенному ассортименту напитков и закусок, я хотел бы объявить о чрезвычайно важном для нашей семьи событии… — мистер Малфой растянул губы в улыбке. — Время летит катастрофически быстро. Совсем недавно я сам был мальцом, взиравшим на своего отца и деда, которым всецело доверял все аспекты собственной жизни. Да, родительские решения, пусть и не сразу, воспринимались мной с полным пониманием. И доказали свою правильность со временем. Я безумно счастлив, и всё благодаря моей семье, — улыбнувшись жене, он продолжил: — Которой у меня не было бы, не прояви мой отец мудрости в выборе моей невесты. Вот и я, приняв решение, с радостью хочу сообщить всем вам, друзья, что мой сын, Абраксас Авиор Малфой, найдёт такое же счастье, какое нашёл я — а может, даже бóльшее — в союзе с прекрасной Теей Сильбией Флинт! Зал на мгновение замер, когда возле Авиора Малфоя появился его сын под руку с сияющей в своём великолепии Теей. Тотчас же Эстеру оглушила новая волна из аплодисментов, выкриков с поздравлениями и даже посвистываний. Светящиеся шарики начали взрываться с многочисленными хлопками, после чего превращались в маленькие фейерверки и звёздной сияющей пылью опускались на пол. Свет в зале стал приглушённее, но от этого крошечные блёстки, парящие в воздухе, казались ещё красивее. Затем последовала короткая речь отца Флинт. Он то и дело кидал раболепные взгляды на Малфоя-старшего, а тот отвечал ему ледяным взором, но приветливой улыбкой. При виде этого у Эстеры подкатила тошнота к горлу. Союз Флинтов и Малфоев был оговорён ещё лет десять назад, когда положение у первых было намного лучше. Флинты являлись главными застройщиками Магической Британии, регулярно получавшими гранты и проекты от Министерства. Пока им на смену не пришли Нотты, усилившие своё влияние в Министерстве, где и выбивали себе бóльшую часть заказов. Кроме того, уже построенные здания Флинтов очень быстро пришли в негодность, так как перестали быть безопасными. И всё дело в Защитных чарах, что в несколько этапов вносились на всех стадиях постройки. Неправильные рунические цепочки притягивали в дома не самые хорошие вещи: в них чаще поселялись боггарты и пикси, и это сильно пошатнуло вековую репутацию. Но самым сильным ударом по роду Флинтов стало недовольство касательно их проекта по расширению кладбищ. Почвы плохо изучили; не заметили древнейшие могилы, которые из-за подмыва грунтовых вод просели глубже вместе с памятниками; а прямо поверх этих могил начинали рыть новые. В результате этого неупокоенные души тревожили ни о чём не подозревающих родственников. Кладбища стали кишеть злобной нечистью вроде вурдалаков и такими же злобными работниками Министерства, которым пришлось весь этот кошмар разгребать. С тех пор отношение Малфоев к Флинтам очень сильно поменялось не в лучшую сторону. И если отец Авиора был ближайшим другом мистера Флинта, то сам Авиор теперь его возненавидел. Договор, однако, был давно составлен, а Флинт отчаянно цеплялся за союз с Малфоями, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Но Авиор Малфой благотворительностью не занимался. Единственного наследника на абы ком женить бы не стал. Посему Малфою переходили в качестве приданного для Теи два особняка с прилегающими территориями, половина акций компании, что заметно просели (но с добрым именем Малфоев имели высокие шансы снова взлететь в цене), и все оставшиеся у компании проекты, в реализации которых ключевое слово предоставлялось Авиору. Таким образом Флинт надеялся спасти семейный бизнес, пускай он и перестанет быть семейным. Эстера была уверена, что Малфой разберётся со всеми его проблемами, приумножит своё состояние, а у сына Флинта останется хотя бы половина прав на компанию; в ином случае, Флинты бы обанкротились. В общем и целом недовольство Авиора Малфоя своим сватом виделось вполне объяснимым. Хотя ходили слухи, будто все несчастья в компании Флинта — результат какого-то проклятия, которое было кому-то выгодно. А главным получателем этой выгоды как раз являлся сам Малфой, ведь ему, вместо двадцати пяти процентов акций, подсунули ещё столько же; а к одному обещанному поместью — второе, лишь бы он не расторг договор о браке. Впрочем, и проблем у него, конечно, тоже становилось больше. Ни у кого не было уверенности, что это не подстроено, а Эстеру вообще не шибко волновало. Она знала о брате Цецилии достаточно, чтобы заранее посочувствовать Тее — до невозможности избалованной и самолюбивой. И вот как раз по её самолюбию Малфой-старший, да и, судя по всему, младший тоже, не побрезгуют нещадно прокатиться. Они не позволят забыть о безалаберности и безответственности её горе-папаши. За потоком своих мыслей о слиянии этих семей Эстера прослушала дальнейшие речи Авиора и самого Абраксаса, о чём, разумеется, совсем не жалела. Тея выглядела по-настоящему счастливой. Она радовалась союзу со столь завидным парнем, а также наслаждаясь завистью других девиц (всё-таки Абраксас был одним из самых желанных женихов Магической Британии). Внешняя холодность младшего Малфоя ничуть не умаляли его привлекательности в глазах Теи. Напротив, холодный принц требовал того, чтобы достучались до его сердца; о чем Тея всегда мечтала, пусть никогда и не говорила вслух. С самого первого курса, когда Малфой был, кажется, на четвёртом, она думала только о нём одном. И вот, наконец, мечта сбылась. В счастливый для них исход Эстера не верила, хотя и желала Тее счастья. И смотря на Тею, опьянённую влюблённостью, грустно улыбалась. Торт был подан к столам, а вместе с тем на них появился чай, другие пирожные и фрукты. Эстера жевала вишнёвый пирог, когда к ней чуть ближе придвинулась Кассандра и с обеспокоенным видом зашептала: — Обещай, что никому не скажешь! — Никому не скажу что? — проглотив кусок пирога, осведомилась Эстера и следом запила это дело чаем. Кассандра повернулась в сторону соседок, отчего её белокурые кудряшки слегка взметнулись. С ними за столом сидели её сестра, Роксанна, подруга сестры, Амаранта Пруэтт, и ещё две местные француженки. — Особенно Тее! — прошипела Кассандра, снова придвинувшись ближе к Эстере. — Когда я отлучалась в уборную, — ещё до того, как подали ужин — то заплутала на обратном пути и случайно забрела в другое крыло… Я слышала шаги и хотела попросить помочь найти дорогу обратно, но они заговорили! — Кто? — не особо участливо уточнила Эстера. — Малфой и Булстроуд! — шёпотом воскликнула Кэсси. — И о чём они говорили? — Эстера слегка напряглась, но виду не подавала. Продолжая ковырять вилкой свой десерт, она разглядывала Абраксаса, подле которого сидела Тея. — Я толком не услышала, — пробурчала Кассандра. — Только отдельные фразы вроде «Сейчас не время» и «Позже»; а потом они поцеловались! Представляешь! Бедная Тея! Эта… эта стерва, Тилла… она просто! Мерлин! Всё негодование отражалось на милом личике Кассандры. Она возмущённо поджимала губы, но вместе с тем её глаза горели огнём. Эстера только сейчас поняла, каких сил Кассандре стоило так долго держаться; и что она всё это время отчаянно привлекала внимание своим озадаченным лицом, ёрзаньем на стуле, периодическими покашливаниями и выразительными взглядами. Кассандра, несмотря на свою вполне миролюбивую и уравновешенную натуру, очень любила сплетни. Особенно, касающиеся дел сердечных. И хотя с Теей она была близка больше, чем с Эстерой, дружба у всех троих носила лишь демонстративный и поверхностный характер. Сочувствия в Кассандре не ощущалось. Конечно, она и не злорадствовала; ей просто было интересно всё это обсуждать. А Эстера её никогда не осуждала и, что более важно, никогда не выдавала, поэтому доверия к ней у Кассандры выработалось больше, чем к собственной сестре. — Ты уверена, Кэсси? — Эстера слегка нахмурила лоб и с трудом отвела взгляд от Абраксаса, чтобы внимательно посмотреть на подругу. — Да! — От энергичного кивка кудряшки снова взметнулись и затем мягко опустились на плечи. — Я… я слышала… — добавила она, густо покраснев. — Кэс, не вздумай говорить об этом Тее или кому-нибудь ещё, — строго проговорила Эстера и посмотрела поверх её головы. Она сразу наткнулась на того, кого искала. За одним столом с Норбаном и Аспидисом сидел Трэверс. Его слова и призывы о том, что ни перед чем не нужно останавливаться на пути к своим желаниям, сразу всплыли в голове. Что же, Абраксас терять времени даром не стал и изменил своей невесте в день помолвки. Моральной стороной вопроса Эстера не задавалась, прекрасно помня о собственных грехах. В конце концов, они уже не дети, и прекрасно осведомлены о таких вещах, как неверность в браке, которая являлась неотъемлемой частью союзов между чистокровными. Мало кому везло оказаться в паре с избранником сердца. И походы налево становились чем-то само собой разумеющимся. Пожалуй, из всех знакомых представителей древних семей, верность друг другу хранили лишь Краучи. Во всяком случае, Эстера в это верила. Или хотела верить. Её больше занимала мысль о том, как мало времени понадобилось Трэверсу, чтобы сподвигнуть кого-то на такой шаг, до которого люди обычно созревали годами… Зная Абраксаса, она была уверена, что тот, пусть и скрепя сердце, смирится с решением отца. Это у Малфоев было в крови — слушаться во всём старших. И первое время он бы старался быть порядочным супругом и не порочить честь семьи, что стояла для него на первом месте. На измены такие самолюбивые отпрыски решались далеко не сразу. А сейчас — сомнений не оставалось — Абраксас Малфой пустится во все тяжкие, пока не перепробует сотню девиц. Причём начнёт, конечно, с чистокровных, подходящих по статусу, типа Виолентиллы Булстроуд. А затем, по накатанной, пойдёт по полукровкам и маглокровкам; воспользуется услугами профессионалок и, возможно, лет в сорок решится сунуть член в маглу (в качестве особого эксперимента, разумеется!) Поистине удивительные метаморфозы! Должно быть, Рудьярд Трэверс пользовался большим уважением у Абраксаса, а потому он к нему и прислушивался. Эстера на примере Аспидиса увидела, как легко кузен сменил авторитет отца на авторитет Тома. И то же самое произошло с Абраксасом. Причём непонятно, кто же для него в итоге окажется важнее: сам Трэверс или же Реддл? Словно почувствовав на себе чужой взгляд, Трэверс поднял голову и скривил губы в усмешке. Эстера тут же отвернулась, возвращая внимание к подруге. — Конечно, не скажу! Но ты только подумай, какая наглая эта дрянь… Что ж. Праздник продолжался…Глава 25
22 сентября 2022 г. в 23:31
Примечания:
Всем привет!
Прошу не пугаться появлению стольких новых персонажей! Все они обязательно сыграют свои роли в дальнейших событиях, пусть и не сразу. ;)
А чтобы не запутаться в семействе Фоули, рекомендую ознакомиться с их древом в моём канале. Там же будет древо Роули-Краучей, если вы не видели его или забыли: https://t.me/erichthos_diary
Отдельно хочу выразить огромную благодарность моей бете Дарье Фрейд-Риддл за оказываемую поддержку и помощь в редактировании работы! Надеюсь, читать мой текст вам теперь тоже станет легче и приятнее, потому что лично мне стало! 🖤
Не болейте, пишите отзывы, берегите себя и своих близких! 🤍
Вернувшись рано утром во Францию, Эстера Роули решила, что к вечеру точно не оклемается. Международные порталы безжалостно вытрясли из тела душу. К счастью, в распоряжении были целительные и бодрящие зелья. А благодаря ароматной ванне она окончательно смогла прийти в себя к назначенному часу.
Эстера стряхнула невидимые пылинки с лёгкого и струящегося вечернего платья. Оно переливалось всеми оттенками фиолетового, словно самый яркий чароит. Талию опоясывала золотистая тонкая лента. А на подоле красовались такого же цвета крохотные сверкающие осколки. Изначально Эстера выбрала платье из любимого тёмно-зелёного бархата. Но Себастия возмутилась, предугадав духоту в Ницце, и всё решила сама: и платье, и украшения, и даже причёску выбрала на собственный вкус. Эстера вовсе не возражала и позволила творческой натуре кузины делать всё, что вздумается. И, признаться, вглядываясь теперь в собственное отражение, она была ей крайне благодарна. Платье вышло действительно очень красивым. А лёгкая ткань почти невесомо ощущалась на коже… Определённо, если Эстера когда-нибудь всё же станет невестой, то всеми приготовлениями к свадьбе займётся Себастия Гринграсс.
Мысль о собственном замужестве невольно вызвала грустную улыбку. Раньше все эти разговоры лишь раздражали, ведь становиться женой Аспидиса совсем не прельщало. А теперь даже этой свадьбы могло и не быть. Нет, Эстера нисколько не печалилась. Но и радоваться тоже не получалось. Не по её воле это могло случиться или не случиться… Всё зависело только от Тома Реддла. Эстера тряхнула головой, прогоняя гнетущее настроение. Думать о Томе этим вечером она не хотела, а вот хорошенько напиться и развлечься была обязана…
Эстера оправила нежный шифон на рукавах и юбке, накинула на плечи сиреневую полупрозрачную мантию, спасающую от жары благодаря Охлаждающим чарам, и покинула покои. В гостиной уже дожидался отец. Он подал руку и помог забраться в камин.
Кто-то, как знала Эстера, предпочитал на столь пышные мероприятия добираться в элитных экипажах. Но отец всячески этого избегал. Он не любил растрачивать время попусту. Аппарация, порталы и камины — вот всё, что он считал по-настоящему практичным и удобным. И тут Эстера могла бы с ним поспорить. Последствия последнего перемещения телепортом всё ещё напоминали о себе лёгкой дурнотой. Однако, в самом деле, нестись в другой город в карете, запряженной фестралами, едва ли могло показаться увлекательным путешествием.
— Прелестно выглядишь, Эстера, — скупой на похвалы отец еле заметно приподнял уголки губ.
— Спасибо, — ответила она с более щедрой улыбкой, кивком подтверждая свою готовность.
Отец бросил им под ноги летучий порох и чётко произнёс:
— Ницца, Вилла Малфоев.
Языки пламени взметнулись вверх, и Эстера зажмурилась. А когда открыла глаза, то её сразу ослепило сиянием тысяч мерцающих в воздухе огоньков. Высокие потолки в холле были ни на что не похожи. «Вилла» — явно неверное определение. Скорее уж дворец. Малфои всегда предпочитали праздную помпезность, так что и удивляться тут нечему. Однако Эстеру позабавила реакция отца: он весело хмыкнул, выйдя из камина, и оглядел местные убранства. А когда помог выбраться и ей, перед ними уже стоял дворецкий в накрахмаленной ливрее.
— Сэр Роули, — он поклонился, чуть пошевелив густыми усами, — мисс Роули, — снова согнулся в поклоне, — прошу, за мной. Господин приветствует гостей в Главной зале.
— Благодарю, — отозвался отец, и повёл Эстеру под руку к высоким створчатым дверям, которые украшала причудливая резьба.
Стоило подойти, как дворецкий взмахнул руками; двери тут же отворились, позволяя сиянию зала ослепить ещё сильнее. По размерам он не сильно уступал Большому в Хогвартсе: потолки так же высоки (разве что без наколдованного неба), а роскоши даже больше. Вдоль стен висели огромные зеркала, визуально увеличивающие и без того нескромное пространство; всюду были расставлены всевозможные цветы в высоких вазах; паркет из разных пород дерева был начищен до блеска, и в нём, как и в зеркалах, отражался свет таких же огоньков, что мерцали и в холле (правда здесь их было много больше).
На улице уже садилось солнце, а внутри всё равно ярче, чем в разгар дня. Приходилось щуриться, чтобы не ослепнуть, и какое-то время Эстера вообще не видела, кому по пути улыбается. Конечно, первым делом следовало поприветствовать главу рода, но отец останавливался буквально на каждом шагу, чтобы переброситься с кем-то парой коротких фраз.
Наконец, они дошли до конца (или начала?) зала, где у большой картины с изображением спящего белого дракона стоял седовласый сухой мужчина. Он подозрительно щурил глаза и поджимал губы в тонкую линию. Но то не являлось признаком недовольства; скорее, повседневным выражением лица Авиора Малфоя. Он был коренастого телосложения, и при этом держал спину ровно, а голову прямо; так, словно из-за лишнего движения воображаемая корона могла упасть прямо на пол. Одет мистер Малфой был в тёмно-фиолетовую шёлковую мантию, а на пальцах у него блестели многочисленные золотые перстни.
— Мои поздравления, Авиор, — пожимая руку хозяину дома, произнёс отец. Он сдвинулся в сторону и добавил: — Это моя дочь, Эстера.
— Здравствуйте, сэр, — поклонившись, она улыбнулась, учтиво склонила голову, а затем протянула руку, которую мистер Малфой охотно принял.
— Мне только пятьдесят, Элазар, и я ещё дружен с головой! Конечно, я помню мисс Роули, хоть мы и виделись довольно давно, — скривил он губы в подобии улыбки. — Прекрасный цвет платья, — кивнул он с одобрением, — мой любимый. И очень вам идёт.
— Благодарю, сэр. У нас с вами серые глаза, а в паре с фиолетовым жидкое серебро блистает много ярче. В этом весь секрет нашей безупречности, — улыбнулась Эстера чуть шире.
Авиор Малфой усмехнулся:
— Какая скромность! Но я согласен, мисс, выглядим мы и впрямь эффектно. И поживее многих, — повеселел он и шутливо хлопнул бесстрастного отца Эстеры по плечу. — Право, жаль, что мой секрет был так быстро раскрыт… — он лукаво сощурился и подытожил: — Теперь у меня нет козырей в рукаве.
— О, сэр, смею заверить, что личности вроде вас даже в мешке из-под картофеля, который я настоятельно советую закупать у Роули по стоимости ниже рыночной, будут выглядеть безупречно. А более ни вам, ни нам и не требуется!
Теперь на лающий смех мистера Малфоя обернулось не меньше десятка глаз. А выразительный взгляд отца навёл Эстеру на мысль о том, что она перестаралась в искусстве светской лести.
— Вот это я понимаю — деловая хватка! Молодец, Элазар, взрастил в дочери предпринимательскую жилку, — хмыкнул Авиор Малфой, бегло скользнув по ней заинтересованным взглядом. — Многим бы стоило у неё поучиться, — сказал уже более сердито, уставившись куда-то ей за спину. Шестым чувством Эстера поняла, что там была Тея Флинт, успевшая ей за год прожужжать уши о злобном и противном свёкре.
Почти сразу к ним подошли Панора Малфой под руку с Растабаном Лестрейнджем. Норбан был точной копией отца, разве что кожей вышел светлее. А от матери Абраксасу досталась её тучность. Хотя даже так она оставалась дамой приятной наружности, чего, как поговаривали, нельзя было сказать о её характере. На публике же она держалась отлично и мило поздоровалась с Эстерой и её отцом. Желающих поздравить именинника было великое множество. И Миссис Малфой взяла на себя обязательство представлять Эстеру всем гостям.
Очень скоро подошли Отан Нотт со своим отцом, затем их компания пополнилась Юлианом Розье. Он прибыл вместе с дедом Сайвером. Так же мероприятие почтила бабушка Наутиуса — Табата Эйвери. Юлиан ходил с кислой рожей, явно недовольный тем, что ему приходится сопровождать старика. Сайвер Розье был довольно активным пожилым человеком. А несколько резковатые взгляды на жизнь делали его весьма эксцентричной личностью. Слушая его пылкие речи, Эстере становилось понятно, от кого в Юлиане столько нетерпения и радикализма.
— Отбросы — вот кто они! — выругался Сайвер Розье, когда разговор перетёк к обсуждению послевоенных событий. — Сильнее глупцов я презираю только предателей! Раз ты взялся за дело и пошёл за лидером — каким бы он ни был — следуй за ним до конца! Так нет! Трусы бегут, поджав хвосты, и лебезят теперь перед новыми хозяевами! Тьфу!
Столь почётных гостей не принято было прерывать на полуслове и просить не поднимать неподходящие для увеселительных вечеров темы. Авиор Малфой воспользовался случаем и отошёл чуть в сторону с отцом Отана, лишь бы не слушать ворчуна. Эстера же ни на шаг не могла отступить теперь от хозяйки дома, и, в отличие от Малфоя, оказалась вынуждена слушать занудные речи Розье-старшего. Юлиан, хоть и полностью разделял взгляды деда, очевидно уже по горло насытился его возмущениями и тоже стоял не сильно довольный. А по меланхоличному выражению лица Отана нельзя было наверняка сказать скучно ли ему или просто всё безразлично.
Что касалось более взрослого поколения, то миссис Малфой, мистер Лестрейндж и отец Эстеры были много младше Сайвера Розье и потому не стали вступать с ним в спор. Но зато голос подала Табата Эйвери:
— Сайвер хочет сказать, — обратилась она к Эстере и парням так, словно они её отстающие ученики, — что если ты когда-то был дебилом в истинном значении этого слова, то дебилом должен оставаться до конца! Даже если вдруг прозреешь и разуверишься в своих идеях, то не подавай виду и с глупой улыбкой шагай прямо в жерло вулкана! Вот, что достойно уважения в глазах того, кто при этом будем попивать вино в своём домике на побережье, не зная при этом ни нужды в чём либо, ни угрозы для жизни, — и она одарила Сайвера Розье насмешливым взглядом.
Старушка была очень элегантна, но при этом остра на язык и порой совсем не стеснялась в выражениях. Ей прощалось много больше, чем всем остальным почётным гостям. На алых губах ведьмы расплылась улыбка, когда Сайвер Розье немного зарделся. Его любимая и всем известная дочь Винда Розье была одной из немногих последователей Гриндевальда, не попытавшихся раскаяться в преступлениях. После поражения своего господина она совершила несколько громких нападений на маглов и бесследно исчезла, и не выходила на связь даже с собственной семьёй. Юлиан обожал свою тётю, заряженную идеологией чистой крови. И был убеждён, что когда мир узнает о том кто такой Лорд Волдеморт, Винда будет горда тем, что её племянник — один из первых приспешников величайшего волшебника. А вот про деда Розье Эстера знала не много. Но могла, однако, предположить, что старый и состоятельный маг вполне себе покровительствовал идеям Гриндевальда и поддерживал дочь в преступной деятельности. Но сам от активных противодействий Министерствам воздерживался. И, по всей видимости, его не могли не оскорблять слова Табаты, которая открыто высмеивала твердолобость сторонников Гриндевальда, не желающих предавать идеи своего лидера. Ведь в их круг входила и Винда.
Отан Нотт с трудом сдержал смешок, словив при этом неодобрение со стороны Юлиана. Но Эстера всё же позволила себе лёгкую улыбку и встретила лукавый взгляд миссис Эйвери.
— Ты обвиняешь меня в бездействии, Табата? — чуть было не сорвался на визг мистер Розье.
Он был лысым человеком низкого роста и худощавого телосложения. Несмотря на морщины и седые усы, Сайвер Розье не казался старым из-за физической активности: он пружинисто подпрыгивал при ходьбе, активно жестикулировал и обладал выразительной мимикой. И сейчас всем явственно стало видно, как сильно он возмущён.
— Неужели ты хочешь прямо здесь, перед сотрудниками Министерства, — хмыкнула Табата Эйвери, кивком указав на отца Эстеры и мистера Лестрейнджа, — убедить нас в своём пособничестве преступнику? Конечно, полномочия британских магов во Франции весьма ограничены, но, я уверена, они сообщат, куда надо. — Она отпила из бокала и причмокнула, откровенно наслаждаясь происходящим.
Эстере она напоминала старую увёртливую ворону. Во всяком случае, страсть ко всему блестящему у старушки тоже присутствовала: украшений на ней висело больше, чем того требовали приличия. Впрочем, старым дамам всегда позволялось многое. И касалось это не только количества драгоценностей, обилия едких выражений и пренебрежения многими правилами этикета, но и свободы политических взглядов. Такие, как она, свободно могли критиковать правящий режим, находясь при этом дома у одного из уполномоченных.
— Ты подменяешь понятия, Табата, — фыркнул мистер Розье. — Мы говорим о моральном долге; о преданности, если угодно. И совсем неважно кому! Будь то Гриндевальд или любой магловский тиран; совершенно недопустимо становиться перебежчиком! Раз поклялся служить делу — так служи до конца, а не до тех пор, пока тебе это выгодно.
— Юношеский максимализм не к лицу старикам, Сайвер, — всё так же ехидно одёрнула его Табата Эйвери. — Любому взрослому и, что не менее важно, не глупому человеку должно быть совершенно очевидно, что искренних идейных приверженцев — раз-два и обчёлся! Когда же деятельность кружка по интересам выходит за пределы четырёх стен, то притягивает капиталистов, выгодополучателей и шарлатанов. Иными словами, когда организация разрастается, она притягивает массы. А массы в большинстве своём непостоянны. Это стадо баранов. Сегодня они рукоплещут угнетателю с кнутом, а завтра падают в ноги тем, кто их от него освободил. И так по кругу. Так чего ты ждёшь от людей, Сайвер? Если бы каждому человеку было свойственно умирать за вождя, мы бы давно исчезли как вид.
— Мораль — это то, что помогает любому цивилизованному обществу оставаться таковым! — не уступал Розье-старший, в такт собственным словам активно размахивая костлявой кистью, на пальце которой виднелось родовое кольцо. — Если каждый начнёт думать лишь о себе, пренебрегая обязательствами перед обществом, первый же встречный решит, что твоя сумочка больше нужна ему. Всё начинается с малого, Табата, и с каждым новым поколением всё становится только хуже! Того и гляди, воцарится полнейший хаос! А у нынешней молодёжи и вовсе нет ни ориентиров, ни примеров для подражания. Никто им не указ! И это наше величайшее упущение!
Эстера криво улыбнулась. Если бы эти почтенные господа и дамы знали, перед кем ведут этот спор, то пыла бы в них слегка поубавилось… Юлиан тоже улыбнулся, причём очень загадочно и самодовольно. Отан вслушивался немного внимательнее, и Эстере показалось, что он обдумывал и взвешивал каждое слово.
— Любой старый зануда думает так о поколении своих же детей, Сайвер, — отмахнулась старая ведьма. — Это говорит лишь о том, что ты и понятия не имеешь, чем занимается твой собственный внук! Или ты и впрямь считаешь его животным, которому дай только волю, и он тут же кинется отнимать у пожилых дам их ридикюльчики?
— Я прекрасно знаю моего внука, Табата, и полностью в нём уверен! — процедил сквозь зубы мистер Розье, сощурив веки, и тут же бросил взгляд на Юлиана, будто давая тем самым понять, что ждёт от него великих свершений. — А вот знаешь ли своего ты? — обратился он к старушке Эйвери.
— Конечно, я знаю, — гордо ответила та, высоко задрав голову. — Мой внук — самый глупый и взбалмошный мальчишка из возможных, и никаких надежд я на него не возлагаю!
Эстера не сдержалась и прыснула со смеху. Миссис Эйвери приводила её в восторг.
Спесь Савьера Розье тут же куда-то делась, и он выпал в осадок. В обществе было не принято отзываться о членах семьи столь нелестным образом, даже если кто-то кого-то выжигал прямо на фамильных гобеленах. Но бабушка Эйвери была вхожа в семью и, насколько известно, никаких конфликтов изнутри не устраивала.
Отец неодобрительно посмотрел в сторону Эстеры, но она невольно продолжала смеяться. У Табаты Эйвери был крайне невозмутимый, но по-прежнему гордый вид. И один лишь Сайвер Розье оставался в полнейшей растерянности.
— Полно вам, миссис Эйвери! — подала голос Панора Малфой, озабоченная этим спором. — Я знаю вашего внука и хочу сказать, что он прекрасный и умный молодой человек! Абраксас очень тепло о нём отзывался… они хорошие друзья.
— О, Панора, дорогая, — снисходительно улыбнулась Табата Эйвери, — поверь, эти маленькие негодники ни слова правды вам, родителям, не скажут! Зато бабушкам открывают душу и сердце; и находят в нас достаточно любви для принятия их такими, какими они являются по-настоящему: неуёмными, грубыми, заносчивыми и часто озлобленными на весь мир! — Она самозабвенно опустошила бокал вина и щёлкнула пальцами; к ней тут же подлетел официант и сменил пустой бокал на полный.
Панора Малфой поджала губы, не найдясь, что сказать.
— Ну, каждому из нас хоть раз приходилось утаивать что-либо от родителей, — примирительно улыбнулся Растабан Лестрейндж, заметив замешательство миссис Малфой.
— Главное, чтобы со взрослением это не вошло в привычку, — наставительно подметил отец Эстеры, мазнув взглядом по молодым людям, но на долю секунды задержавшись им на собственной дочери.
Эстера лишь невинно улыбнулась и отпила из бокала пунш. С тех пор, как отец забрал её от Краучей, во многих мелочах стал проявлять к ней куда больше внимания, чем раньше. Но он не лез. Не задавал неудобных вопросов. Не пытался «поговорить по душам». И это не могло не вызывать к нему некоторое уважение. Долгое время Эстеру задевало его безразличие, но она знала, что рано или поздно отец об этом пожалеет. Однако и чувства злорадства в ней не нашлось. Отчасти всё ещё хотелось с ним сблизиться, но уже не представлялось возможным — слишком многое произошло.
— Солидарен! — активно поддержал мистер Лестрейндж. — Молодые должны знать и помнить: родители им не враги. В связи с этим предлагаю тост! — приподнял он фужер с шампанским: — За старших и младших!
— За старших и младших! — вторили ему в унисон.
— Как проходят каникулы? — поинтересовался у однокурсников Юлиан, едва только взрослые отвлеклись на разговоры о винодельнях Краучей и Деларю.
— Невольно продуктивно, — коротко ответила Эстера и поджала губы.
— Не могу похвастаться тем же, — флегматично буркнул Отан.
— Всё пьёшь? — усмехнулся Юлиан.
— Ну, а что ты? — Отан проигнорировал нежеланный вопрос.
— Деду всё неймётся, — скривившись, признался Юлиан. — Ему так скучно одному, что он всюду таскает меня с собой. Я уже видеть не могу эти устрицы! Сразу тошнит!
— О, бедняжка, — покачала головой Эстера. — Трудно тебе, наверное, приходится.
— Не будь язвой, Роули, — отмахнулся Юлиан. — Всяко лучше проводить время с пользой, чем слушать стариковские бредни.
— Так что тебе мешает заниматься этим в своё свободное время? — справедливо подметил Отан, за что поймал недовольный взгляд водянистых глаз младшего Розье.
— Ещё один зануда! А когда отдыхать?!
— Ты уж определись, Юлиан, — ухмыльнулась Эстера.
— Вот уж не думаю, что Том сейчас прохлаждается на пляже, — вдруг изрёк Отан. — Интересно, чем он занят? Он вам не писал?
Оба отрицательно покачали головами.
— Наверняка что-то вычитывает или тренируется, — пожала плечами Эстера.
— Зачем ему тренироваться? — поморщился Юлиан, как если бы вспомнил что-то неприятное. — Он и так непобедим.
— Это только с нами, — не подумав, выпалила Эстера, а Юлиан сразу удивлённо вскинул брови. — Ему пока рано тягаться с волшебниками уровня профессора Дамблдора. Глупо было бы пренебрегать тренировками…
Мысленно она уже закатывала глаза, так как не желала развивать эту тему и дальше. Том преследовал её в собственных мыслях. И абсолютно точно ей не хотелось, чтобы ещё и его имя без конца вертелось на языке. Эстеру начинало злить то, как много её внимания он забирает себе, находясь при этом на расстоянии.
— Нет предела совершенству, — слабо улыбнулся Отан и отпил вина.
— Это вы обо мне говорите? — раздался лукавый голос Табаты Эйвери, которая чудесным образом снова оказалась рядом с ними.
— Не смущай мальчишку! — вклинился Сайвер Розье со своего места. — Видишь, он аж покраснел.
— Так это от вина! — весело воскликнула старушка и, с интересом осмотрев Отана, который от её слов и впрямь начинал смущаться, понизив голос, добавила: — Ты глянь, какой проворный! Я сама так делала.
— О чём вы говорите, мадам? — неуверенно пробормотал он.
— Я тоже незаметно подливала себе алкоголь, — плутовато улыбнулась бабушка Эйвери. — Но знаешь, с возрастом необходимость в этом отпадает — можно хлестать прямиком из бутылки, и ни одна зловредная рожа ничего не посмеет вякнуть на сей счёт! — ухмыльнулся она, махнув маленькой сморщенной ручкой.
Сайвер Розье то и дело нетерпеливо поглядывал в сторону Табаты Эйвери. Он словно опасался не услышать очередной колкости в свой адрес, на которую, вероятно, заранее подготавливал пылкий ответ. Заметив, что Эстера смотрит в сторону мистера Розье, Эйвери поманила молодых людей ближе и заговорщически зашептала:
— Ставлю десять галлеонов на то, что если я ещё раз скажу «рожа», Сайвер прилетит сюда быстрее, чем вы успеете моргнуть! Ну, есть смельчаки? — сощурившись, она прошлась по каждому требовательным взглядом. — Что, никто не решится поставить свои карманные, выданные папенькой на неделю?
Юлиан недовольно поджал губы, наверняка оскорблённый тем, что спор ведётся вокруг его деда. Но миссис Эйвери будто намеренно не замечала его демонстративного возмущения. Эстера готова была поставить, если бы не сомневалась в том, что точно проиграет старушке. Отан же посчитал, что не принять вызов от женщины будет оскорблением его джентльменского достоинства, потому с небрежным превосходством произнёс:
— Ставлю двадцать на то, что он и с места не двинется. — При этом он старался звучать максимально непринужденно.
— Играет! — одобрительно кивнула миссис Эйвери. — Наш человек! Вот правду про таких говорят: рожей, — она сделала выразительную паузу, бегло взглянув на появившегося рядом с ними Сайвера Розье, — хорош, да умом тетерев, — и закончила, широко улыбнувшись: — Рассчитаемся позже, мальчик! — И, потрепав за щеку обескураженного нелепым проигрышем Отана, старушка ухватила ничего непонимающего Сайвера Розье под руку, и они вместе покинули компанию.
— Ну и кто тянул тебя за язык? — хихикнула Эстера.
Отан, который не сразу понял, что произошло, вдруг рассмеялся.
— Ничего. Юлиан уплатит половину. Всё-таки я отстаивал честь члена его семьи.
— Ещё чего! — недовольно фыркнул он и чуть покраснел от порывистой выходки деда.
— Тогда пойдём, — Отан обнял товарища за плечо, — поможешь мне выпросить у отца чек. А то я уже истратил всё, что захватил из дома.
— Когда ты успел… — вопрос Юлиана утонул в звонком восклицании миссис Малфой, которая поманила Эстеру к себе, лишая возможности улизнуть вместе с однокурсниками.
Нотт на её умоляющий взгляд лишь пожал плечами и поспешил ретироваться вместе с Розье. Эстера тут же заприметила по направлению к себе медленно плывущую полную даму. Очевидно, именно с этой почтенной гостьей миссис Малфой и хотела её познакомить.
Миссис Малфой нашёптывала Эстере обо всех, кто попадал в их поле зрения. Незнакомые иностранные фамилии, которые она перечисляла, вскоре смешались в одно непонятное нечто. Безусловно, Эстере приходилось слушать лекции про чистокровные европейские семьи, но она бы соврала, сказав, что её хоть сколь-нибудь это интересовало. Она просто ждала и надеялась, что появится хоть кто-то, с кем она могла бы вежливо избавиться от общества взрослых волшебников.
От улыбки и демонстрации ложного интереса ко всему происходящему уже сводило скулы. Да и к тому же не представлялось возможным свободно пить в присутствии старших — приходилось лишь сдержанно делать по глоточку слабоалкогольного пунша, чтобы хоть как-то смочить горло. Эстера успела десять раз проклясть себя за то, что не смогла улизнуть с Ноттом и Розье, которые уже наверняка развлекались в обществе каких-нибудь знатных и, важнее всего, молодых девиц.
Наконец, к ним подошли Краучи в полном составе (не считая, разумеется, Мабона). Явился даже младший брат Нестора, Каспер Крауч, со своим сыном, Бартемиусом. Отношения Нестора с братом были крайне прохладными. Каспер не пребывал в восторге от того, что Нестор наследовал титул главы рода; к тому же, в случае его смерти всё переходило к наследнику по прямой линии, Аспидису, а Бартемиус при этом должен был довольствоваться огрызками.
Каспер Крауч так же не одаривал особым вниманием ни племянницу Эстеру, ни её отца. Их отношения давно испортились, ведь в смерти своей любимой сестры, Альварды, Каспер винил — пусть и не говорил об этом прямо — непосредственно Элазара. Однако с Эстерой он был вполне приветлив; до тех пор, пока от драконьей оспы не умерла его жена Чарис, а спустя два года и обе его дочери с небольшой разницей в три месяца. Смерти настолько близких людей сильно сказались на Каспере. Он, будучи младшим братом, очень сдал и теперь выглядел лет на двадцать старше первенца Нестора. Вдобавок ко всему им тоже овладела какая-то неизвестная болезнь: Каспер много кашлял, имел нездоровый цвет лица и в целом казался измождённым. Он редко выходил в люди, и поэтому Эстера сильно удивилась его появлению.
Что касалось её второго кузена, Бартемиуса, то он был на четыре года младше, чем Эстера и Аспидис; и, вопреки всем семейным традициям, поступил на Рейвенкло, вызвав тем самым недовольство не только со стороны своего деда, Мабона, но также и дяди Нестора. Бартемиус являлся довольно замкнутым мальчиком, который постоянно поглядывал на всех с подозрением и настороженностью, а со своим отцом общался исключительно в деловом тоне. Он никогда не шутил, словно родился серьёзным и требовательным как к себе, так и к другим.
Аспидис, окончательно разочарованный в кузене из-за факультета, на который того распределили, постоянно приходил в раздражение из-за того, что по школе ходил ещё один Крауч. Бартемиуса он воспринимал как недостойного члена семьи, посягающего на то, что принадлежало единственному законному наследнику — самому Аспидису. Но и Бартемиус тоже не пребывал в восторге от кузена и всей его слизеринской компании. Они оба предпочитали держаться друг от друга подальше. И, к счастью для них, в огромном замке это совсем не составляло труда. Они виделись только на расстоянии преимущественно за приемами пищи в общем зале. Но даже так всё равно старались не задерживаться взглядами друг на друге.
При поступлении Бартемиуса остальные учащиеся очень удивились его знаменитой фамилии, определённо привлекающей внимание. Однако вскоре все они забыли про второго Крауча. Он стал Барти. Просто Барти.
Отношения Барти и Эстеры состояли из коротких приветствий, если им случалось сталкиваться в коридорах или библиотеке, где младший из Краучей тоже любил проводить время. На этом общение между родственниками заканчивалось. И потому видеть всех Краучей в сборе оказалось крайне необычно.
Нестор стоял с невозмутимым лицом, стараясь игнорировать существование младшего брата и племянника так, чтобы это вписывалось в рамки приличия. Каспер хмурился и периодически покашливал в салфетку, вызывая раздражение брата и сочувствующие, даже снисходительные взгляды Цецилии, которые его очень оскорбляли. Бартемиус стоял чуть позади отца. Он изучал обстановку и лица всех присутствующих так, словно при этом вёл соответствующие записи у себя в голове. Ни одна эмоция не проступала на лице подростка, и от этого он казался взрослее.
Аспидис вёл себя как обычно. Разве что продолжал сторониться Эстеры и намеренно крутился возле других любимых родственников — четы Малфоев. А Цецилия была клеем этой угрюмой компании, сглаживая углы поддержанием светских бесед. Делала она это с присущей ей ловкостью и лёгкостью так, что Нестор и Каспер даже немного расслабились; напряжение спало, а может, дело в том, что они все успели пропустить по бокалу шампанского.
И всё же отца Эстеры Каспер ненавидел. Это было заметно по редким, коротким, но весьма выразительным взглядам, которые он на него кидал, не стесняясь. В то же время, когда взгляд переходил на Эстеру, дядя немного смягчался. После чего непременно смущался и старался смотреть на кого-нибудь ещё, очевидно, находя между племянницей и любимой сестрой огромное сходство.
На мгновение Эстеру сковала жалость к Касперу. Его предубеждения и трагедии мешали их сближению — он терялся. Но угнетало вовсе не это. Скорее, мимолётная мысль о том, что дядя скоро умрёт. Эстера не знала, как объяснить эту догадку, но в Каспере всё словно кричало о неминуемой кончине. Возможно, чувства обострились вновь, ведь однажды она уже видела человека, на лице которого был отпечаток смерти — собственную мать. В год её кончины, когда Эстера покидала Италию, чтобы вернуться с отцом в Лондон, возникло чувство, что маму она больше не увидит. Будучи ребёнком, Эстера очень скоро об этом забыла, не придавала должного значения. Маму она, разумеется, потом видела. Но та была прикована к постели все две мучительные для неё недели перед смертью. И глаза матери, такие же поблекшие и усталые, смотрели теперь на Эстеру глазами Каспера Крауча. Однако он держался. У него оставался сын, который всё ещё недостаточно взрослый для того, чтобы оставаться одному. Возможно, дядя протянет ещё год или два… Дождётся совершеннолетия Бартемиуса и наконец-то сможет обрести покой рядом со своими девочками. Но Эстере казалось, что больше года он не протянет. Не желая и дальше поддаваться грусти, она постаралась отвлечься.
Поглядывая на тётю Цецилию, которая весело щебетала о чём-то своему брату, Эстера невольно подумала, как всё-таки несправедлива бывает генетика. Цецилия была тонкой и высокой; невероятно красивой, словно вейла. На её фоне Авиор Малфой казался ещё более низкорослым, а его черты лица — более грубыми. Разница росте у них была несущественной, но его широкие мужские плечи спрессовывали и приземляли фигуру. И, хотя мистер Малфой по-прежнему оставался довольно привлекательным мужчиной без каких-либо уродств и дефектов, на фоне своей сестры Цецилии он мерк. Впрочем, на фоне тётушки вообще мало кто мог выделиться, и Эстера еле сдержала улыбку от собственных мыслей.
Отец вдруг порывисто обернулся, и Эстера последовала его примеру. Она сразу наткнулась взглядом на высокого худощавого мужчину. То был отец Себастии, Арриан Гринграсс. Мягкие черты лица и цветущая улыбка соответствовали его внутреннему миру. Он был крайне энергичным, добропорядочным и великодушным мужчиной, особенно, по отношению к членам своей семьи. Но, конечно, все эти качества не распространялись на деловые вопросы.
Арриан Гринграсс безмерно любил свою дочь. Баловал до невозможности, стараясь сделать так, чтобы отсутствие матери не сильно на ней сказалось. Эстера в глубине души таила тоскливую зависть к их близким отношениям. Иногда, глядя на Себастию, она радовалась, что не выросла такой же капризной и избалованной. А потом вновь грустнела, ведь такая жизнь казалась легче и приятнее…
Арриан имел дружеские отношения с её отцом, который поддерживал любое начинание своего зятя. Особенно, если это касалось Себастии. Словно чувствуя вину и ответственность перед старшей сестрой, отец делал всё для её дочери. По этой же причине Арриан был добр к Эстере. И пускай общались и виделись они от силы два раза в год (ведь Гринграссы почти всё время проводили во Франции), дядя всегда был ей рад, предлагал помощь и одаривал подарками.
— Как так вышло, что ты не послал весточку о прибытии Себастии? — с напускным упрёком поинтересовался отец, когда Арриан поздравил Авиора Малфоя.
— Ты только не серчай, братец! Дырявая моя голова! — воскликнул Арриан с присущими ему озорством. — Я посмел положиться на свою дочь, полагая, что она сама догадается написать вам письмо и нанести визит.
— Едва ли в нашем маноре ей понравится больше, чем на выставке элитных мехов, — улыбнулась Эстера, а потом добавила: — И я с ней вполне солидарна. В последнее время Бун Холл особенно неприветлив и уныл. — Она с шутливым упрёком посмотрела в сторону отца, никак не изменившегося в лице от её замечания.
— Что же так? — изумился дядя Арриан.
— Всего лишь приучаю её вести семейные дела, — пояснил отец.
— Ах, дорогуша! — Арриан с неподдельным сочувствием посмотрел на Эстеру, а затем приблизился к ней и нарочно зашептал так, чтобы её отец всё услышал: — Оставайся до конца каникул у нас. Клянусь, ты не увидишь ни строчки из скучнейших отчётов! Можешь даже с кровати не вставать — домовики у нас трудолюбивые!
Эстера засмеялась, представив, во что она превратится с таким образом жизни.
— Едва ли этим ты её соблазнишь, — спокойно возразил отец, вызвав тем самым недовольство Арриана.
— Не обращай внимание на этого зануду, — вдруг подал голос Нестор Крауч. — Будь его воля, он бы прямо сейчас обложился бухгалтерией и не тратил своё драгоценное время на общение с нами, повесами.
— Это ты-то повеса? — изогнул бровь отец. — А кто всё время причитает о предписании работникам посещать все корпоративные собрания и званые обеды?
— Сделаем вид, что сейчас никто этого не услышал, — сердито улыбнулся Нестор.
Пока Арриан обсуждал с Нестором упертость её отца, Аспидис потерял бдительность и случайно встал рядом с Эстерой. Когда он опомнился, было уже слишком поздно. Его одеревеневшие жесты только сильнее её раззадорили.
— Мистер Лестрейндж, вы случайно не знаете, где можно найти Норбана? — невинно поинтересовалась она, отвлекая мужчину от разговора с пожилым и молодым волшебниками; то были представители древнего французского рода Деларю. И дед, и внук носили одинаковое имя — Шарль. Их до этого имела удовольствие представить Панора Малфой.
— Полагаю, он прохлаждается в саду, дорогая, — указал на дальний конец зала мистер Лейстрендж, у которого в руке был зажат фужер с искрящимся шампанским. Эстера поняла, что с того конца зала можно попасть в сад.
— Благодарю. Мы пойдём, поищем его.
С этими словами Эстера поклонилась компании волшебников и, выразительно взглянув на Аспидиса, приняла его локоть, который ему пришлось ей предложить.
— О, ты так любезен, кузен.
— Зачем тебе Норбан? — игнорируя её саркастичное замечание, тихо выдохнул Аспидис, когда повёл её под руку прочь от старших.
— Мне он и не нужен. Это предлог. Или ты и дальше хотел слушать всю их болтовню?
Он промычал что-то нечленораздельное себе под нос.
— Роули!
Оклик слева заставил этих двоих обернуться. То была Тея Флинт. Подхватив лазурного цвета мантию, она уверенно сокращала между ними расстояние, оставляя позади себя своих кузин.
— Думала, не дождусь тебя! — укоризненно заявила подруга, коротко поцеловав Эстеру в щёку, а затем, повернувшись к Аспидису, сухо добавила: — Крауч.
— Флинт, — и тут же, вероятно вспомнив о теме сегодняшнего торжества, Аспидис кашлянул и добавил: — Прекрасно выглядишь.
— Да, — в отличие от него, искренне поддержала Эстера, — просто чудесно! Так подходит к твоим глазам! — Она невесомо коснулась лазурного шёлка.
— Благодарю, — Тея расплылась в улыбке. — А ты? Очень красиво! Это всё Гринграсс? — Она с восторгом оглядела платье Эстеры.
— Она самая. Если ты ещё не определилась со свадебным нарядом, думаю, она рада будет помочь.
— Это было бы чудесно! Выбранная ею шляпка до сих пор у меня в любимчиках. Кстати, она здесь? — Словно желая поскорее узнать ответ на свой вопрос, Тея обвела зал сияющими от счастья глазами.
— Увы, у неё дела. Она сейчас в Лондоне. Так что можно как-нибудь собраться и всё обсудить, — пожала плечами Эстера и будто бы случайно кинула взгляд на кузена. — О, совсем забыла! Я обещала Аспи помочь найти Норбана. Он без него, как без воздуха. Я вернусь к тебе сразу, как только Лестрейндж найдётся.
— Конечно, — кивнула Тея, которая при упоминании Норбана чуть было не закатила глаза — настолько он порой её раздражал.
Эстера потянула кузена дальше.
— А меня ты комплиментами не балуешь, — подметила она между прочим.
— Хватит использовать меня, — недовольно процедил сквозь зубы Аспидис, снова игнорируя её замечание. Лицо, надо отдать ему должное, он продолжал сохранять учтивое.
— Ой, подумаешь, — отмахнулась Эстера, стараясь выбирать такой маршрут, чтобы встречались как можно меньше знакомых лиц, с которыми непременно нужно будет завести разговор. — Доведи меня до сада, и можешь вообще больше не приближаться.
— Я не это имел в виду.
— Ну, конечно, — фыркнула она, — как будто я не вижу и не знаю, что ты боишься приближаться ко мне после той ночи.
— Замолчи, — цыкнул Аспидис, подозрительно оглядевшись по сторонам, и плотнее сжал её локоть. — Я не боюсь… И вообще, нас могут услышать.
— Ага, — флегматично протянула Эстера, перехватив у семенящего мимо официанта бокал с шампанским. Сделав глоток, она желчно улыбнулась и добавила: — Никто не должен узнать, что невеста с женихом спят! Особенно, если у невесты есть любовник, которого жених безмерно уважает! — Она поморщилась, когда пальцы Аспидиса больно впились в её кожу.
— Заткнись, Эстера, — его голос понизился, и вместе с тем стал более угрожающим. — Ты ничего не понимаешь.
— О, нет, Аспи, я как раз всё прекрасно понимаю. А вот ты это отрицаешь, — она резко остановилась, чем вынудила его последовать её примеру и повернуться к ней лицом. — Признайся уже, что ты его боишься. Поэтому даже права на то, что, казалось бы, твоё, — Эстера тряхнула рукой вдоль тела, демонстрируя саму себя, — предъявить не посмеешь. Откажешься в его угоду. А если бы я тебе сказала ещё раньше, что сплю с Томом, так ты бы вообще ко мне не прикоснулся! Потому что ты бо-ишь-ся. Вот только я, в отличие от тебя самого, за это не осуждаю. Но раз ты, бедняжка, был так ужасно обманут мной и глубоко раскаиваешься в своём проступке, я приношу свои извинения и заверяю тебя, что этого больше не повторится, — выпалила она почти на одном дыхании, игнорируя, как Аспидис менялся в лице: сперва побледнел, а затем покрылся неровными красными пятнами. — Если тебе станет спокойнее, мы можем вообще не разговаривать! Может так ты, наконец, успокоишься и сыщешь Лордову милость!
Эстера выдернула руку и, взглянув на кузена исподлобья в последний раз, в одиночестве торопливо направилась в сторону сада.
— Блэк! — воскликнула она, в следующую секунду оказавшись в компании молодых волшебниц. — Булстроуд! — поздоровалась Эстера с девушками, позабыв, кажется, об оставшемся позади Аспидисе. — Рада вас видеть.
Вальбурга Блэк изящно качнула головой; серьги с драгоценными камнями красиво сверкнули, отражая волшебные огоньки, а сама она натянуто улыбнулась. Виолентилла Булстроуд держалась более приветливо, но не переставала невзначай раз за разом оглядывать Эстеру с ног до головы. Тот, кто совсем не знал Булстроуд, мог вообще этого не заметить, но за столько лет совместного обучения Эстера узнала все её привычки как свои собственные.
— Какой чудесный приём, не правда ли? — Виолентилла любовно обвела зал глазами, восторгаясь позолотом зеркальных рамок, люстр и ваз. — Флинт очень повезло, — сказала она вдогонку чуть менее радостно, но по-прежнему обворожительно улыбаясь.
— Не знаю, — хмыкнула Вальбурга. — У меня до сих пор в глазах рябит.
— О, ну конечно, — Виолентилла чуть закатила глаза, — ты предпочитаешь темень и мрак — мы уже поняли.
— Ну, здесь и вправду слишком ярко, — пожала плечами Эстера и отпила немного шампанского, с неудовольствием отметив, что бокал уже начинал пустеть.
— Для таких сорок, как Флинт и Булстроуд, в самый раз, — Вальбурга самодовольно посмотрела на подругу; та вспыхнула.
— Полно, Блэк! — Виолентилла еле заметно поморщилась. Проследив за этим недовольным взглядом, Эстера снова наткнулась на Тею Флинт. — В отличие от некоторых, мой род процветает, и мне нет нужды так поспешно выходить замуж, лишь бы только отцовские предприятия не разорились! Да я к такому и не стремлюсь.
— Неужели? — Эстера деланно удивлённо вскинула брови. — А я слышала, что за полтора года закрылась уже третья по счёту гостиница мистера Булстроуда. Выходит, слухи врут, Тилла?
Виолентилла побледнела, поджала губы и с нечитаемым выражением лица вновь вернула свой взгляд к Эстере, которая смотрела на неё с притворным любопытством, ожидая дальнейшей реакции. Всем было понятно, что своё замечание Эстера сделала не в попытках отстоять честь подруги Теи и её семьи; это вовсе не присуще слизеринцам. Всё делалось ради собственной выгоды или развлечения. По этой причине кидаться колкостями в сторону людей, чьи «друзья» присутствовали при разговоре, вполне допускалось в неформальной среде.
— Слухи врут, Эстера, — взяв себя в руки, натянуто улыбнулась Виолентилла. Но глаза её сквозили холодом. — Папа просто переносит бизнес в другую страну…
— Рада слышать, что у вас всё хорошо, — Эстера мило улыбнулась.
— А что насчёт вас, Роули? Как вам быть без наследника? — Длинные пальцы Вальбурги небрежно крутили бокал вина за ножку.
— Наследник есть, — ещё шире улыбнулась Эстера. — Не стоит беспокоиться, Блэк. А пока прошу меня простить, дамы. Я вынуждена отлучиться. Увидимся позже, — Эстера кивнула головой и отошла от них подальше.
Нужды поддерживать улыбку она более не видела, а потому плотно сомкнула губы. Стервам вовсе не обязательно было знать о болезнях её кузена. Да и о делах рода тоже! Они вообще никого не касались, кроме, разумеется, самих членов семьи. Кстати о семье… Эстера обернулась, наспех мазнув взглядом по залу. Аспидис уже куда-то пропал. Отец и дядя Арриан стояли в дальнем углу, окружённые другими мужчинами, а Нестора и Цецилии тоже не было видно.
Эстера заметила приближающегося официанта и в два глотка осушила свой бокал. Когда они поравнялись, поставила пустой ему на поднос, а себе взяла новый. По пути поздоровалась ещё с десятком людей и, наконец, оказалась на большом крыльце лестницы с видом на сад.
В нос ударил сладкий и слегка терпкий аромат цветов. В центре шумел большой фонтан с такими же херувимчиками, как и на вилле Краучей. Стало понятно, откуда черпала вдохновение Цецилия, которая, к счастью, не являлась таким уж большим любителем золота и блеска и предпочитала элегантную умеренность в изысках. Вокруг фонтана всё украшали всевозможные цветах, а за ними виднелись живые изгороди и, кажется, лабиринт из них же — отсюда было не слишком хорошо видно.
Эстера прошла дальше, спустившись по боковой лестнице. Когда оказалась среди цветов, то смогла различить в тени несколько силуэтов. Они явно о чём-то переговаривались. И судя по всему, над ними стоял купол из Заглушающих чар. Огоньков в саду летало намного меньше, и, хотя ещё не до конца стемнело, после ослепительного и яркого зала Эстере было тяжело рассмотреть что-то при более тусклом освещении. Помимо неё и компании говорящих в саду больше никто не находился.
Вдруг кто-то обернулся — наверняка услышал её шаги, — и кивнул, приглашая присоединиться. Подойдя ближе, Эстера поняла, что все трое были мужчинами. И догадалась, что один из них — Лестрейндж. Поэтому без опаски двинулась дальше, делая глоток шампанского. Когда глаза привыкли к полумраку, который был обусловлен высокими изгородями, окружающими сад, Эстера смогла узнать и второго человека.
— Эстера, рад приветствовать, — Абраксас Малфой галантно поклонился, принимая руку, которую она ему протянула. — Позволь представить тебе Рудьярда Трэверса. Рудьярд, это Эстера Роули.
— Благодарю, — улыбнулась Эстера, оборачиваясь к новому знакомому. Это был коротко стриженный мужчина с лёгкой щетиной, яркими голубыми глазами и тонкими губами. На вид ему было около тридцати. — Рада знакомству, мистер Трэверс.
— Просто Рудьярд. — Он широко улыбнулся, но улыбка больше походила на оскал.
Эстера поёжилась, но сохранила при этом приветливое лицо.
— Ну, как тебе атмосфера, Роули? — к счастью, от необходимости отвечать взаимностью Трэверсу избавил Норбан, который перехватил её руку и затем сильно сжал.
— Весьма… впечатляюще, — неуверенно протянула она, а затем обернулась к Абраксасу и поспешно добавила: — И очень красиво!
— О, да, брось! — он закатил глаза. — Вечер только начался, а я уже готов выпустить в себя Аваду.
— Или в кого другого… — Трэверс издал смешок, отпивая из своего бокала.
Абраксас окинул его сердитым взглядом.
— Не стесняйся в выражении своих чувств, Малфой, — усмехнулся Норбан. — Она знает, от кого ты здесь прячешься. Дружба с Флинт у Роули несёт лишь стратегический характер. Ничего личного.
Абраксас, кажется, удивился. Во всяком случае, изогнул светлые брови, а затем подвигал челюстью в стороны.
— Неужели? — вопросил он и пристально всмотрелся в лицо Эстеры.
— Ничего личного, — пожав плечами, подтвердила она. — Как и у всех нас. — Она выразительно взглянула на Норбана, отчего тот рассмеялся. И уловила на себе изучающий взгляд Трэверса, но старалась его игнорировать.
— Ну, так даже легче, — выдохнул Абраксас. — Но не в моих привычках говорить плохо о… леди, а по совместительству, моей невесте.
— Однако мы были удостоены чести выслушивать ваши причитания и жалобы добрых полчаса, пока нас не прервали, — снова встрял Трэверс, с важным и крайне довольным видом почесав подбородок.
— Всё из-за вас, Рудьярд, — хмыкнул Абраксас, ни капли не смутившись. — Прожужжали мне уши рассказами о вашей холостяцкой жизни.
— Разумеется, — снова осклабился Трэвэрс. — Пустил семя сомнений в вашу светлую головушку; прыснул, так сказать, ядом в ваше непорочное сознание, и бессовестно его испортил, уподобив себе: негодяю, мерзавцу, любителю свободы и почитателю прекрасных дам! — Трэверс поэтично вскинул руку, в которую опустился один из огоньков, затем плотно сжал его в кулак, поглотив свет. — Но знаете, в чём прелесть, господа? — с лёгким прищуром посмотрел он на всех троих, наблюдавших за его спектаклем одного актёра. — Только вам решать, что дальше будет. Можно померкнуть, смирившись со своей судьбой, — чинно изрёк он, едва не перейдя на шёпот, когда из зажатого кулака послышался треск, и тут же раскрыл ладонь, продемонстрировав тонкие осколки с испаряющейся из них сияющей дымкой. — Или взять всё в свои руки! — Его голос вновь стал выше, воодушевлённей. — И засиять с новой силой! Воспарить навстречу своим желаниям, и закружиться в бешеном танце в паре с самой жизнью! — Он снова сжал руку в кулак, резко поднял её над головой и кинул осколки; но вместо них из ладони выскользнул мерцающий огонёк и полетел вверх, к остальным. — Выйдите, о дети, под звёзды, и получите свою долю любви! Я над вами и внутри вас! Мой экстаз — в вашем. Моя радость — видеть вашу радость… И радости моей любви избавят вас от всякой боли… Пойте восторженную песнь любви для меня! Воскуряйте для меня благовония! Носите драгоценности! Пейте ради меня, ибо я люблю вас! Так говорила Нюит! И слово её — Закон!
— Браво! — Норбан присвистнул и захлопал в ладоши. — Браво, Рудьярд! Лучшего пожелания для разгульной жизни новоявленному жениху и быть не могло!
Трэверс раскланивался, принимая жидкие аплодисменты, и выглядел при этом настолько довольным собой, что Эстера в недоумении взглянула на Абраксаса.
— Не обращай внимания, — сказал тот, сдерживая улыбку. — Он всегда такой. С ним невозможно работать, но каким-то образом он теперь мой начальник.
Эстера не на шутку удивилась.
— Да-да, дорогая моя мисс! Я не только превосходно развлекаю свою скромную, однако, активную и благодарную публику, — Трэверс ещё раз деланно поклонился Норбану, — но и прекрасно справляюсь с рабочими обязанности. Впрочем, как и со всем остальным. Я так же, как вы могли заметить, чрезвычайно скромен. Поэтому, смею надеяться, вы не станете меня смущать своими восторгами и комплиментами — я ведь этого не выдержу. Однако!.. Ох, уже предвижу тень недовольства на вашем личике! Так уж и быть — сойдёмся на компромиссе. Один комплимент! Только один, не более. Постараюсь не умереть от смущения и принять его со всем моим скромным достоинством. Ну, приступайте, — и он жестом указал ей говорить.
Эстера опешила от такой наглости, не успев вовремя его заткнуть. А сейчас было слишком поздно, и она снова натянуто улыбнулась.
— Вы бесподобный иллюзионист, мистер Трэ…
— Рудьярд, — ласково одёрнул её Трэвэрс.
— Рудьярд, — процедила она, продолжая улыбаться. Почему-то среди всех напыщенных гостей только он вызывал такое смятение и желание избавиться от его компании. Возможно, потому что поведение остальных знакомых Эстера могла предсказать с некоторой точностью, но он…
— Право, не ожидал, что вы заметите мой скромный фокус, — улыбнулся Трэвэрс; кажется, он был не слишком доволен тем, что комплимент пришёлся его иллюзиям, а не ему самому. — У вас цепкий взгляд, но… могу я задать вам один вопрос?
— Уже задали. — От желчной улыбки заболели щёки.
— Ах, виноват, что так просто попался! — состроил он скорбную мину. — Но всё же?
— Валяйте, — согласилась Эстера, отпив из бокала.
— Вы так внимательны и пристальны к мелочам, что я невольно задался вопросом: можете ли вы одновременно с этим расслабляться по-настоящему? — Голос Трэверса, несмотря на мягкость и бархатистость, в этот раз казался более серьёзным, а его хитрые глаза вглядывались в неё с расчётливым любопытством.
— Уверяю, мист… Рудьярд, — приглушённо выдавила она, — у меня нет с этим проблем. Но польщена вашим беспокойством.
— В самом деле? — Послышался голос над самым её ухом; Эстера дёрнулась, обернувшись, но за спиной никого не оказалось. От резкого поворота и выпитого на голодный желудок алкоголя закружилась голова. Эстера пошатнулась, чуть было не запутавшись в подоле собственного платья, но кто-то удержал её за локоть, и она устояла.
— Прошу меня простить, — Трэверс виновато поклонился. — Теперь я убедился, что вы не всегда настороже. И, хотя я и имел грубость напугать вас, я немного успокоился. Уверен, вы отлично проведёте вечер…
Эстера кивком поблагодарила Норбана, который помог ей устоять, и не скрывая более неприязни, посмотрела на Трэверса.
— Ваши фокусы, несомненно, далеко вас приведут.
— Очень на это надеюсь, — протянул он самодовольно, а затем так же протяжно произнёс: — Эстера, — и гадко улыбнулся.
Волна возмущения, вперемешку со смятением, поднимались в груди. Но разбушеваться в своём негодовании ей не дал Норбан, утянувший её обратно в сторону зала.
— Какой же он противный! — раздосадовано воскликнула Эстера, когда они отошли достаточно далеко.
— Ну… своеобразный, — не согласился Норбан. — Не порть с ним отношения, Эстера. Про Трэверса ходят разные слухи.
— Например?
— Например то, что он устранил собственного отца. А вскоре после этого умер его старший брат. Он стал единоличным владельцем всех семейных активов, а Трэверсы, как ты знаешь, главные акционеры в добыче ширийского серебра и прочих драгоценных металлов. Сейчас он работает в Министерстве. Нужды для этого, конечно же, нет. Но в свои тридцать лет он стал главой Департамента магического правопорядка, и сейчас там начались пересмотры каких-то законов, касающихся добычи драгоценных камней на островах… Малфой полагает, что он хочет занять и эту нишу. Весь английский Гринготтс ходит под ним. Гоблины вынуждены сотрудничать, так как нуждаются в его сырье для изготовления своих артефактов, а также для защиты банков.
— И что же?! На Британии свет клином сошёлся? В других странах, где идёт добыча драгоценностей, нет необходимых гоблинам ресурсов?
— Он ведь тоже не дурак, — улыбнулся Норбан. — У него большая доля акций в добыче металлов и камней в Мексике, Перу и России. Это то, что приобретено от его имени и известно лично мне. Уверен, огромная часть его состояния, незадекларированная налоговой службой, приобретена на третьих лиц. Я не знаю более влиятельного и богатого человека в Магическом мире. Малфоев с их золотыми дворцами он купил бы на одни годовые дивиденды.
— Мне всё равно на его состояние! — скривила губы Эстера. — Если он ещё раз попробует вот так…
— Нет, — одёрнул её Норбан, чуть тряхнув за локоть, — он должен стать нашим.
Эстера недоумённо посмотрела ему в глаза, пока, наконец, до неё не стал доходить смысл сказанного.
— А, вот, значит, что это было, — и она нервно улыбнулась. — Том дал вам задание окрутить набоба и привлечь на свою сторону? Абраксас поэтому был таким учтивым? Тому мало денег? Влияния, которое он получит, благодаря нашим фамилиям? Я и все не припомню: ты, я, Малфой, Крауч, Нотт, Эйвери, Розье, Шафик. Да и Блэки, которых он тоже вербует… И даже если не считать не самых богатых вроде Макнейра, Гойла, Крэбба, разве этого мало? Мы сможем купить всё Министерство с потрохами, но этого ему недостаточно?!
— Потише, Эстера, — поспешил успокоить её Норбан, — не будь такой вредной. Ты ведь и сама понимаешь, что он мыслит стратегически. Наперёд. Нам нужны дельцы с выходом в другие страны. Те фамилии, что ты назвала, имеют рычаги давления пока что только здесь. Но вот Трэверс…
Эстера поджала губы, обдумывая его слова, и сама не заметила, как они уже оказались в центре зала, сияние которого прошло как-то мимо неё. Или же яркость освещения немного убавили?
— Неважно. Он такой павлин, что, я уверена, никогда не согласится плясать под дудку Тома.
— Ну, мы уж постараемся его убедить, — спокойно заверил её Норбан. — Кстати говоря, я так понял, моя невеста сегодня не придёт?
— Нет, — как-то рассеянно отозвалась Эстера, а затем снова напряглась, собравшись с мыслями. — Норбан, не стоит вмешивать в наши дела ещё и Себастию. Это всё не для неё. А знакомство с Томом уж тем более.
Встретившись с его глазами, она увидела в них проблеск холода, но он тут же пропал, и Норбан мягко улыбнулся.
— Тебе не о чем беспокоиться, Эстера. Твоя кузина будет в полном спокойствии и безопасности.
Эстера сощурилась, выискивая в его лице ложь. Но он оставался бесстрастен, и она медленно кивнула, доверившись ему.
— Спасибо, Норбан, — пробормотала она, — увидимся позже, — и, заметив неподалёку Флинт, к которой обещала вернуться, кинула последний взгляд на парня и оставила его, присоединившись к подругам.
Кассандра Аббот тоже была здесь.