VANTABLACK

      Хогвартс после комендантского часа погружался в полумрак и чудился враждебным. Узловатые тёмные коридоры предательски громко разносили эхо шагов, стоило лишь Заглушающим чарам слегка ослабнуть. Заворачивая за очередной угол или минуя новый лестничный пролёт, приходилось опасливо оглядываться, а затем столь же осторожно проверять, есть ли кто на этаже.       В ночном Хогвартсе было тихо.       Если не считать свиста сквозняка, фантомных шорохов за спиной и непонятно откуда доносившегося стука, который порой одновременно был слышен и сверху, и снизу, и из-за стен, а иногда и с улицы, если доводилось прогуливаться мимо окон. За столько лет в этой загадочной школе пришлось научиться различать звуки замка от звуков, которые издавали живые люди, ведь именно людей и следовало избегать. Опасность таили ещё и портреты — но они висели не везде, — и привидения, встретить которых вне Большого зала и его окрестностей можно было разве что специально. Полтергейст Пивз же не являлся проблемой для слизеринцев, сумевших пронюхать о его главном страхе. Да, Кровавый Барон выручал их много раз, пускай сам ничего и не делал — для запугивания Пивза хватало лишь упоминания его имени. Барон и знать не знал о своей «полезности», ибо, хоть он и был молчалив, всё равно внушал опасения, и студенты не смели беспокоить Его Благородие по пустякам. Таким образом, шанс быть замеченными портретами или привидениями существенно снижался, если «лунатики» имели пути обхода определённых мест.       Но в ночном Хогвартсе всё ещё таилась большая опасность. Траекторию маршрута смотрителя не знал никто. Этот старый скупердяй всегда появлялся неожиданно и не раз отправлял нарушителей драить награды или висеть в кандалах вниз головой. Эстере повезло не познать наказаний. Уместно бы порадоваться удаче, но с каждым своим невероятным везением она тревожилась только больше и больше. Всех рано или поздно ловили. Эрион и его троица знали замок чуть ли наизусть, но тем не менее часто попадались. Ферклу, кажется, однажды «прописали» розги, когда он заработал пятое нарушение за неделю. Эстеру бы никогда не высекли — она не волновалась. На секунду ей даже захотелось, чтобы это случилось! Какой скандал поднимется, если дочь «кормильца» всей школы вдруг высекут, словно преступницу?! Ей стало до боли любопытно узнать реакцию отца. Придёт ли он в ярость? Сделает ли всё возможное, чтобы отомстить директору и покарать причастных, допустивших подобный беспредел? Аспидис точно взбесится и тут же, не дожидаясь её отца, пойдёт выяснять отношения! Цецилия настоит на её возвращении из школы, опорочившей доброе имя племянницы, ну а дядя поддержит общее негодование и наверняка поспособствует смещению директора. Старый Диппет долго не протянет, а следующим претендентом окажется Дамблдор, которого Нестор не переваривал ни в каком виде!       Все эти размышления не могли не льстить — особенно привлекательной представлялась часть с реакцией отца, ради которой можно было и потерпеть всего-то пять-десять ударов. Но нарываться Эстера не собиралась. В конце концов, она считала себя неприкосновенной и, тем более, не грязному оборванцу смотрителю её наказывать! Нет, её не накажут. Диппет слишком осторожен в своём отношении к детям Попечителей. И не безосновательно. «Уроком» для неё послужил бы вежливый выговор от декана и, возможно, письменное эссе с извинениями и размышлениями о неподобающем поведении. Преподаватели давно привыкли к свиданиям студентов и относились к неизбежному спокойно. Поэтому Эстера опасалась не их вопросов и не их гнева. А реакции Тома. Он уж точно не поверит никаким её отговоркам и наверняка сунет нос не в своё дело, чем лишит возможности видеться с Эрионом, к которому она и направлялась. Неделя выдалась долгой и напряжённой: Том нервировал, Торфинн волновал, Аспидис расстраивал, а все прочие раздражали. Она отсчитывала дни и возлагала надежды, намереваясь найти заветное успокоение и опору в Эрионе.       Эстера остановилась за углом, чтобы поправить незамысловато, но симпатично уложенные волосы. Сегодня она переживала сильнее обычного. В первую очередь потому, что за всю неделю ей не довелось пересечься с Эри ни единым взглядом! Дурное предчувствие, появившееся утром, она игнорировала, воспринимая, как присущую влюблённым слабость.       А избавляться от мандража традиционно помогали дамские процедуры, после которых непременно настигало расслабление, а порой, если перестараться, и лёгкая сонливость. Школа, к сожалению, не располагала всеми удобствами, ведь ту же ванную старост использовали с десяток человек, и необходимо было заранее занимать популярные часы, не говоря уже о том, что идти через огромный замок было попросту неудобно и времязатратно. По большей части приходилось довольствоваться общими душевыми, а поваляться в ароматном бассейне удавалось, дай Мерлин, один день в неделю.       Но везло далеко не всегда: место в пятницу после уроков выхватила староста Рейвенкло. Эстере ничего не оставалось, кроме как незаметно опередить Оливию Хорнби. Вот правда они столкнулись уже у дверей ванной, и злобная заучка явно не намеревалась за так сдавать свои позиции! На неё не подействовала ни человеческая просьба с вполне искренним «пожалуйста»; ни враньё об острой боли в животе и «прописанной» мадам Одли рекомендации погреться в воде с морской солью; и даже новый набор страусиных перьев не уговорил занудную брюзгу уступить место! Пришлось перейти на угрозы, а затем, когда они не возымели эффекта, Эстера потеряла терпение и захлопнула дверь перед носом мисс Я-Следую-Договорённостям-И-Правилам-Стервы!       Но и эта маленькая ссора не способна была омрачить день свидания с Эри — Эстера обо всём забыла, стоило ей улечься в бассейн. От кожи до сих пор приятно пахло ягодами и травами, а ещё она красиво переливалась на свету из-за крошечных блёсток. Впрочем, Эстера знала, что парни не могли оценить всех жертв, на которые ради них шли девушки, и никогда не замечали ни сияния кожи, ни увлажнённых бальзамом губ, ни подрумяненных щёк. Парни видели тушь и помаду в том случае, если они размазывались по лицу, о чём им непременно требовалось беспардонно сообщить!       Напоследок взглянув на своё отражение в карманном зеркальце, Эстера тихо выскользнула из-за угла, и не сделала более ни вздоха, пока не очутилась перед нужной стеной. Дверь возникла от привычных ритуальных действий. В нерешительности помедлив с полминуты, Эстера дёрнула ручку и вошла в комнату. Маленькая гостиная была освещена множеством мерцающих свечей, и после тьмы коридора не сразу удалось заметить затерявшийся в тени силуэт. Дверь позади скрипнула, а затем раздался щелчок. Эстера вздрогнула, когда перед ней из ниоткуда возник Эрион, и рефлекторно отступила на шаг. Какая глупость! Он ведь не Том, которого следовало опасаться!       — Мерлин, я… — только успела выдохнуть Эстера, намереваясь вывалить скопившиеся переживания, но Эрион среагировал быстрее.       В полтора шага миновал оставшееся между ними расстояние и, обхватив горячими ладонями её лицо, поцеловал в губы. От неожиданности Эстера снова отступила на шаг. Щёки теплели под его пальцами, а воздуха стало не хватать. Не то от волнения, не то от радости, сердце забилось быстрее. Следовало успокоиться, и, не желая более портить момент воссоединения, Эстера ответила на поцелуй. Правда так неловко и неуверенно, словно никогда до этого не целовалась! Эрион остановился. Её ладони вспотели от волнения: неужели она была столь плоха, что шокировала его?       — Эри, я… — вырвавшиеся слова походили на невнятный писк, и Эстера раздосадовано прикусила язык, чтобы не позориться.       — Я скучал, — пылко ответил он, казалось, совсем не замечая ни её сконфуженности, ни жалкого блеяния.       Чуть расслабившись, Эстера опустила плечи и перестала пятиться к стене. Уязвлённая собственной несуразностью, она по-прежнему терзалась сомнениями. Что-то здесь было неправильно. Почему вдруг покой и утешение представились ей недостижимыми? Но она тут же упрятала неудобную и пугающую мысль в дальний ящик. Очередные глупости и заморочки! Стоит лишь предаться ощущениям, и Эрион перестанет казаться чужим и непривычным.       Эстера позволила притянуть себя в объятия. И, желая поскорее избавиться от дискомфорта, сама вплотную прильнула к нему. В нос ударил знакомый аромат лимона и грейпфрута, отдающий ноткой травянистой горчинки и едва уловимым шлейфом мяты. Удивительно, как по-разному пахли её любовники, но спроси её кто-нибудь, какой аромат нравился больше, она бы не смогла ответить. Уже нет.       Когда его язык коснулся шеи, Эстера сдавленно выдохнула. Волоски на теле встали дыбом, и она поёжилась от двоякости чувств. Ей нравились его прикосновения, но собственное смущение делало происходящее таким неуместным, что желание прервать это резко усилилось. Эрион успел скинуть её мантию на пол, а сам пробрался руками под блузку. Его ладони уверенно скользили по спине и гладили рёбра, но, определённо, он двигался к бюстгальтеру. Эстера попыталась извернуться, но он лишь крепче прижал её к себе. Кончиком языка коснулся мочки, и затем, снова припав к шее, всосал кожу ртом. Полустон вырвался против воли, а Эрион стал действовать ещё увереннее. Казалось, что его ладони одновременно трогали всё и везде. Будто он куда-то спешил, но не хотел ничего упустить. Может, поэтому, не сумев справиться с застёжкой, просто сдёрнул лиф вниз. Бретели больно впились в кожу, и Эстера повела плечами вверх, надеясь натянуть бельё обратно. Но Эрион уже сжимал её грудь. Кое-как нащупав лямки под блузой, Эстера вынужденно сбросила их с плеч. И только потом она осознала, что её действия явно расценили неправильно: он тут же поспешил избавиться и от юбки. Эстера сама не поняла, как в следующую же секунду оказалась развёрнута к Эриону спиной, и, путаясь в собственной одежде, что валялась под ногами, вынужденно облокотилась о стену, в которой и следа от двери больше не было. Вероятно, как и пути назад.       Щёки вспыхнули от охватившей Эстеру липкой неловкости, но оттолкнуть Эриона она не решалась — это будет выглядеть глупо. Она будет выглядеть глупо. А последующая затем растерянность обязательно испортит им весь оставшийся вечер, который они непременно проведут в душном напряжении. Эстера стиснула зубы. Его пальцы уже гладили промежность: она пропустила и тот момент, когда с неё стянули трусы.       Эрион вновь подошёл вплотную и положил одну ладонь на живот, лишая тем самым возможности отстраниться. Второй рукой он хаотично блуждал по бёдрам, то и дело сжимая ягодицы. Он хватал так рвано, словно лапал её против воли, зажав в каком-нибудь углу неподалёку от профессорского кабинета. Его поцелуи были такими хаотичными, а движения языка — размашистыми, что совсем скоро вся её шея стала влажной от слюней.       Надеясь отвлечься от глупых мыслей и получить от происходящего удовольствие, Эстера прикрыла глаза. Однако Эрион почти тотчас же сунул ей три пальца в рот. Всё это казалось таким странным и унизительным, что она вконец смешалась. Указательный палец скользнул по её зубам, прежде чем проник внутрь и лёг на язык. Эрион качнул бёдрами, прижавшись к ней твёрдым членом, и заодно подтолкнул к нужным ему действиям; она зажмурилась и послушно облизала его пальцы. После нескольких таких же уничижительных манипуляций он вытащил их изо рта, запачкав подбородок оборвавшейся нитью слюны, и ею же смазал промежность. Эстера вздрогнула. И снова попыталась расслабиться, когда Эрион принялся её ласкать. На какой-то десяток секунд даже удалось, но по мере того, как он наращивал темп, её всё больше охватывал дискомфорт. Долго это не продлилось: не церемонясь, он пристроился сзади, и, бегло мазнув головкой члена вдоль половых губ, с усилием вошёл внутрь.       Эстера глухо вскрикнула, ощутив острое жжение от недостатка смазки. Нельзя было назвать это болью — никто кроме Тома не делал ей больно, — но почему тогда всё это казалось таким неправильным?.. Через пару толчков физический дискомфорт прошёл. Руки Эриона вновь стали блуждать по её телу; он жадно сжимал бёдра, гладил грудь и круговыми движениями обводил затвердевшие соски. Его дыхание грело шею, а пряди волос, упавшие ей на лицо, нежно щекотали. Он пах приятно. Знакомо. И Эстера начала успокаиваться. Уверенность постепенно возвращалась, а с ней и желание. Толчки усиливались. Эрион уже входил на всю длину, вынуждая постанывать.       — Сильнее, — глухо выдохнула она.       А затем, осознав сказанное, прикусила губу. Неужели именно такое ей и нравилось?! Эрион всегда был мягок и неспешен — не то, что сейчас! А Эстера просила ещё? Её вновь обдало жаром: на лбу и под мышками выступил пот, и она опять зажмурилась, силясь справиться с очередной волной прогорклого смущения. Ей ведь совсем недавно хотелось, чтобы он прекратил…       Эрион послушался: подтолкнул её ближе к стене, а сам, крепко ухватив за талию, ускорился. Эстера встала на мыски. Руки, которыми она подпирала стену, задрожали от напряжения: из-за толчков кожа на локтях горела. Он входил в неё с громкими шлепками. Новизна ощущений, которые он дарил своей необузданностью, даже начинала нравиться. Ведь он открылся ей с другой стороны: показал, как сильно скучал, каким мог быть нетерпеливым и сколь резкими становились мужчины от долгого отсутствия близости. От лестных мыслей низ живота приятно стянуло, и Эстера, подавшись навстречу, прогнулась в спине. Его темп тут же сбился, и раздались несдержанные хриплые стоны. Прежде чем она успела что-либо осознать, Эрион быстро вышел из неё и засопел, кончив на ягодицы.       Не понимая, что дальше делать и будет ли продолжение, Эстера замерла в нерешительности. С полминуты ничего не происходило: он лишь шумно дышал, навалившись на неё, как на какую-то подставку. А затем так же шумно выдохнул, потянулся к её лицу, чтобы поцеловать в висок, и увлёк за собой. Эстера выпрямилась, и задравшаяся блузка тут же сползла обратно, размазав сперму по коже. Поёжившись от неприятных ощущений, Эстера проследовала за Эрионом до дивана, на который он бесцеремонно завалился, спрятав член в штаны, и только после этого позволил даме устроиться рядом.       Старательно делая вид, что всё в порядке, Эстера принялась разглядывать скромные интерьеры Выручай-комнаты. Импровизированная гостиная всегда казалась ей уютной и тёплой, но сейчас уютно не было: от множества свечей воздух напитался противным запахом воска, а от мерцания пламени рябило в глазах. Она досадливо оглянулась на то место, где минутой ранее занималась сексом, и пожалела, что палочка осталась в кармане мантии. Ей хотелось очистить кожу от остывшей липкой спермы, затем одеться и… уйти. Но она не двигалась, мысленно упрашивая Мерлина, чтобы это затянувшееся молчание закончилось.       Лицо Эриона выражало крайнюю степень расслабленности и умиротворения, и Эстера вдруг страшно на него разозлилась! Он явно не замечал её дискомфорта и не считал, что что-то пошло не так. Для него это было не ошибкой, не оплошностью, которую время от времени могли совершать мужчины, огорчая женщин. Даже эгоистичный Том постарался разобраться с её неудовлетворённостью, а не прохлаждался на диване с затуманенным взором! Но Эрион — не Том. Он не сделал ей никакого зла, и как-либо грубить или обижать его Эстера не хотела. Она осторожно сбросила туфли, поджала ноги под себя и продолжила молчать, глядя в стену. Прошла мучительно долгая минута, прежде чем он, лениво потянувшись, уселся рядом и закинул ей руку на плечо.       — Ну, рассказывай, как ты? — спросил он так беззаботно, словно они встретились поговорить за чашечкой чая у Мадам Паддифут.       — Нормально, — настороженно ответила Эстера, не найдя ничего более подходящего.       Что ей стоило сказать? Предъявить претензии за неуважительный к её персоне секс? Нельзя, ведь Эстера его не остановила, и, сверх того, намёком не дала понять о том, что её что-то не устраивало. Или следовало упрекнуть в том, что он не позаботился о её удовольствии? Нет, он сочтёт её похабной девкой! Перед Томом представать таковой было не так стыдно, как перед Эрионом…       — И это всё, что ты можешь мне сказать? — он рассмеялся и приобнял её ещё крепче. — Даже не пожалуешься на своего идиота-братца? Вы ведь были вместе летом. Неужели он тебя не донимал, как обычно?       — Не называй Аспидиса идиотом! — огрызнулась Эстера, удивившись и собственному тону, и злости, вызванной его словами. Она тут же взглянула на Эриона и не ошиблась в своих ожиданиях: он был удивлён не меньше её.       — Что это с тобой? Вроде тебя такое не задевало. Да ты и сама не брезговала проехаться по нему.       Эстера вспыхнула и отвернулась.       — Неважно. Мы… Я… — она дёргано повела плечами, словно хотела сбросить с себя вновь накрывающий с головой стыд, но вместо этого сбросила руку Эриона. — У нас всё в порядке, — с трудом выдавила Эстера. — Почти в порядке, — добавила она, когда вспомнила, что в последнее время Аспидис бессовестно обделял её вниманием.       Эрион скинул подушки на пол, сполз с дивана, и уселся прямо перед ней, скрестив ноги по-турецки.       — И что же значит это «почти»?       «Это значит, что, как и все парни, мой брат замечает меня только тогда, когда ему хочется секса», — чуть было не выплюнула Эстера. Её вдруг обуяло желанием высказать им троим правду, обозначить всё, что о них думала! А после она бы насладилась их реакцией, пускай это удовольствие и продлилось бы не долго.       — Ну, знаешь, такое бывает… у родственников, — Эстера поморщилась. — Он повзрослел, но всё равно остаётся упрямым бараном!       — Вот, это уже больше на тебя похоже, — Эрион широко улыбнулся и накрыл её ладони своими.       Эстера фыркнула.       — А чем занимался ты?       — Помимо путешествий с дядей, нескольких вылазок в магловский мир с Филом, а также парочки почти что летальных пьянок, я принял важное решение. Я пойду в Аврорат, — сообщил Эрион с крайне довольным видом.       — Ты же хотел! — возмутилась Эстера. — А как же драконы?       — Займусь на пенсии.       — Какие глупости! Это что, из-за меня? Из-за того, что я тебе наговорила про Тома?       — Ты слишком самоуверенна, — Эрион хмыкнул. — У меня что, не могут поменяться планы? К тому же, я не хочу уезжать. Пока что.       Эстера поджала губы.       — Не понимаю твоих перепадов. — Он явно веселился. — То ты мне рассказываешь, как всё серьёзно, и какие козни готовит Реддл, то говоришь, что твои догадки ничем не подтверждены. Где же истина, Роули?       — Просто я не хочу, чтобы ты в этом участвовал… — помявшись, ответила Эстера. Как всегда из её уст вырвалась полуправда. — Но кроме тебя мне не с кем это обсуждать. Все вокруг ведут себя, будто так и должно быть… — она неосознанно процитировала Отана и только потом опомнилась. Впрочем, Эриону не обязательно следовало знать об их разговоре… Как и о том, что она по глупости выдала своё имя Тому, про которого рассказывала преимущественно нехорошие вещи.       — Я понимаю. — Эрион почему-то отвёл глаза, пусть и на секунду, когда Эстера посмотрела на него — Но ты должна знать, что я тебе верю. Это ведь не случайности — кентавр и Уоррен. И это только то, что нам известно. Я повторял раз за разом, что верю тебе. И продолжу повторять, пока это не отпечатается в твоём недоверчивом упрямом мозгу.       Эстера впервые за весь вечер с ним почувствовала крайнее облегчение и улыбнулась. Её поражала его самоотверженность. Порой ещё и бесила, потому что впутывать Эриона в грязь ей не хотелось. Ну, не совсем. Она всегда делилась своими переживаниями, не задумываясь, как, в свою очередь, они могли повлиять на него. И понимала это слишком поздно. Но ей удавалось хранить и секреты. По большей части потому, что, раскрой она факт надругательства над собой, или то, что поведал ей Аспидис, когда они переспали, Эрион точно не смог бы сдержаться. А его вмешательство только бы всё испортило. С рассказом о предполагаемом сгустке или источнике Эстера тоже решила повременить, ведь в этом ещё предстояло убедиться. Ей определённо следовало наблюдать за Томом и подобраться к нему как можно ближе, а не изводить себя опасениями и попытками от него отдалиться.       Порой Эстеру одолевали муки совести, касающиеся её морального упадка и лицемерия. Безусловно, она ценила в Эрионе все достоинства, мирилась с недостатками. Но также не могла не признаваться хотя бы самой себе, что часто использовала его. Для облегчения души, для изучения способов защиты от Тома, просто для спокойствия и… удовольствия. Конечно, использовала без корысти в намерениях, оставаясь бесконечно благодарной за всё, что он для неё делал. Но, как ей казалось, будь она хорошим человеком, то вовсе бы не впутывала его в происходящее. Ей следовало уйти, не соглашаться на разговор в лесу, когда ему открылось, что Том представлял собой опасность. Эриону жилось бы спокойнее, полагай он, что она стала типичной мерзкой слизеринкой, не достойной ни любви, ни уважения. Но в тот момент Эстера оказалась слишком беспечной, слишком напуганной уязвимостью собственного разума, и потому без раздумий приняла его помощь. И всё вернулось на круги своя. Хотя она не рассчитывала. Не позволяла себе лишнего, не питала надежды, что после окончания практики в окклюменции у них всё начнётся снова.       Эстера корила себя за сумасбродство. И за то, что никогда не сможет сделать Эриона полностью счастливым. И не будь Тома, она нашла бы проблемы в чём-нибудь — или ком-нибудь — другом. Её ветреность и непостоянство служили преградой на пути ко всякому семейному счастью. Она это понимала, но знал ли об этом Эрион, оставалось загадкой.       — Я видела Малфоя пару раз за лето, — подумав немного, подала голос Эстера. Эрион недоумённо взглянул на неё. — Он работает в Департаменте магического правопорядка. Эйвери стажируется сейчас в Администрацию Визенгамота. Крэбб и Гойл тоже стажируются, но не знаю, где…       — Эти тупицы? — скептически протянул он.       — Гойл не тупица, — не согласилась Эстера. — Он просто не сильно разговорчивый. Но это неважно. Вряд ли он будет строить карьеру и дальше. Он хочет другого.       — И чего же хочет не-тупица Гойл? — издевательски хмыкнул Эрион.       — Он хочет сражаться. И убивать, — произнесла она почти шёпотом и с надеждой посмотрела на Эриона.       Он явно удивился, а затем как-то нервно дёрнул губами в подобие улыбки.       — Это он сам тебе сказал? Ты знаешь, такими обвинениями обычно не…       — Я не обвиняю его! — оборонительно воскликнула Эстера, насупившись, и высвободила руки из не крепкой хватки Эриона. — Я лишь констатирую факт. Или ты мне не веришь?       — Верю, конечно, верю. Просто я не понимаю, почему мы говорим о Гойле и всех этих реддловских мудаках, как будто мало тем для разговора поприятней.       — Потому что все они выполняют его поручения, Эри! И когда выпустимся мы, будет то же самое! А за нами пойдут следующие курсы.       — Брось, Эс, — примирительно начал Эрион, вновь взяв её ладонь в свои. — Не сомневаюсь, что какие-нибудь из подхалимов и вправду решат выполнять его приказы всерьёз, но не весь же Слизерин! Хоть у кого-то там мозги должны работать?       Эстера снова выдернула свою руку, затем расправила плечи и принялась щепетильно разглаживать блузку.       — А у Ваако Шафика работают мозги, Эри? Скажи, пожалуйста! — она глянула на него, чуть сморщив лоб.       Его лицо вытянулось, и он поджал губы.       — Причём тут…       — Он ведь твой кузен, оказывается! Не представляю, собирался ты мне говорить или нет, но…       — Я думал, ты знаешь…       — Узнала, когда познакомилась с вашими семьями, — Эстера издала нервный смешок. — Может, мне следовало внимательнее подойди к изучению чужих родословных… Это моя ошибка. — Она встала с дивана и вернулась к стене, под которой валялась её одежда. — Но ты ведь должен знать хотя бы то, что Том его отмечает? Или вы совсем не общаетесь?       — У наших семей сложные отношения, — помедлив, нехотя ответил Эрион. — Мы общались раньше, когда он только поступил, но затем всё натянулось. Ему не понравилось, какого мнения я придерживался… и придерживаюсь о вашей шайке.       — Ну, могу теперь тебя поздравить, Эри, — Эстера криво улыбнулась, натягивая бельё, и только потом вспомнила, что не очистила кожу. Раздражение охватывало всё сильнее, а ей оставалось лишь впрыскивать свой яд в слова. — Шафик — просто талантище! С огромным потенциалом! Для тебя это не новость, наверное: у вас в роду ведь все одарённые. Но вот конкретно этого талантливого мальчика Том прибрал к своим рукам. И не сомневайся — он будет делать всё, что ему скажут!       — Он не такой уж и идиот, — не уступал Эрион, хотя от новой информации заметно помрачнел. — Стоит Реддлу покинуть школу, и Ваако поймёт, что занимался дрянью!       — Ага, как же! — Эстера уже надела юбку, и специальными заклинаниями выпрямляла одежду. — Я бы посмеялась над твоей наивностью, вот только это вообще не смешно, Эри. Вообще!       — Слушай, — он поднялся с дивана, подошёл к ней и обнял сзади, сомкнув руки на животе, — я тебе верю, Эс, — он уткнулся подбородком в плечо. — Я знаю, что Реддл мудак, урод и преступник. Но я знаю и своего кузена. Шафики весьма своеобразные люди. Альдулфинн так вообще персона неоднозначная, но Ваако — славный малый. Он подурачится и забудет. Меня в его возрасте тоже тянуло на всякое…       — На Тёмные искусства? Тебя? — её голос сочился сарказмом, но после одной неудачной попытки вырваться из его объятий, Эстера замерла. — Я волнуюсь, Эри. И у меня плохое предчувствие…       — Я знаю. — Он прикоснулся губами к шее, отчего у неё подкосились ноги. Тёплое дыхание вызвало табун мурашек, а внизу живота снова начали образовываться приятные покалывания. Когда-нибудь это сведёт её с ума! — Но мне кажется, ты переносишь переживания со своего кузена на моего.       Эстера вздохнула, вспоминая Торфинна. И вправду, его появление в стенах школы она приняла очень близко к сердцу. Том проявлял к нему настораживающе много внимания. Даже Аспидис не возился с Торфинном так, как Том, который, мало того, что устроил ему личную экскурсию по школе, так ещё и обещал показать Хогсмид с окрестностями, когда появится время!       — Всё будет хорошо. — Эрион нежно её поцеловал, а его ловкие пальцы уже забрались под юбку, исследуя и сжимая бёдра. — Правда…       Она судорожно втянула носом воздух, стараясь не выдавать эмоций.       — Я знаю, Эри, — неуверенно прошептала Эстера и ахнула, когда он провёл пальцами вниз по лобку, чуть надавливая на клитор. Она схватила его руки за запястья, чтобы оттянуть от себя, но ничего не вышло.       — Я тебя не отпущу. — Эрион лизнул мочку, и тут же слегка прикусил, вынудив Эстеру заскулить.       Спустя пару секунд она уже оказалась под ним на диване, уверенная, что в этот раз всё будет как надо. Знакомое тепло волнами расползалось по телу. Эстера прижала бёдра друг к другу, чтобы хоть как-то справиться с нарастающим возбуждением. Эрион склонился совсем близко к её лицу, и она потянулась навстречу. Ныне ей хотелось по-настоящему. Влажные губы мягко встретились с её, и тут же его язык проник в рот. Эстера выгнулась, когда одновременно с дразнящим поцелуем он снова стал касаться её внизу. Все действия Эриона были размеренными и правильными, доставляющими удовольствие, а пальцы умело ласкали её, словно он и не мог иначе. Его запах, крепкое поджарое тело и чуткие руки — всё это вскружило голову, позволило всецело отдаться моменту и освободиться от тягостных мыслей. Сквозь толщу тёплой и баюкающей сознание воды она услышала свой собственный стон и вновь провалилась в никуда, где были лишь его прикосновения и её невероятно отзывчивое на них тело. А потому вдвойне неприятно оказалось выныривать из блаженного забытья, когда всё вдруг резко закончилось.       Эстера распахнула веки и недоумённо моргнула: перед глазами двоилось, и только со второй попытки она сумела определить, что Эрион смотрел куда-то в сторону. Рассеянно проследив за его взглядом, она с заторможенностью наблюдала за тем, как в стене медленно образовалась дверь. Осознание пришло не сразу. Через шум в ушах прорезался скрип и вывел, наконец, из оцепенения. Эстера дёрнулась и села на диване: от этого зрение вновь поплыло, а Эрион только чудом успел завалиться назад, чтобы избежать столкновения лбами.       — Это ребята пришли, — пояснил он с толикой досады и поправил член в штанах.       — Зачем? — растерянно спросила Эстера и начала лихорадочно приводить себя в надлежащий вид. К такому повороту событий она явно была не готова. Тело всё ещё оставалось ватным, а в голове стоял туман. Но даже в полувялом состоянии она знала, что ей это не нравится. — Я полагала, мы будем вдвоём…       — Я подумал, было бы неплохо совместить, — флегматично отозвался Эрион, и Эстере захотелось его ударить.       — Кажется, мы помешали! — чрезвычайно наблюдательно подметил Макмиллан, не сильно-то при этом смутившись. Он прошёл до дивана и с громким звоном опустил на журнальный столик с дюжину бутылок. Следом за ним вошли Феркл, окинувший её неоднозначным взглядом, и Уорпл, который сдержанно кивнул в качестве приветствия.       — Я ожидал вас позже, — Эрион вальяжно откинулся на спинку, а ноги вытянул и уложил на тот же столик, из-за чего бутылки опасно пошатнулись.       — Жаль тебя разочаровывать, братец, но жизнь преподносит порой неприятные сюрпризы, — хмыкнул Уорпл. — И сегодня у тебя их целых два — Лаэрт и Фил.       — А как же ты?       — А я дар небесный, так что грех жаловаться! — С этими словами Клейт поставил на стол пузатый бутыль огневиски, а Фил высыпал в образовавшееся из ниоткуда блюдце вяленое мясо и орешки.       — Надеюсь, дама не возражает? — учтиво поинтересовался Лаэрт, прежде чем сесть.       Эстера, про себя проклиная всех троих — нет, всех четверых, — вежливо улыбнулась. Винить, конечно, следовало только одного — это он решил «совместить». Она же не уходила лишь из-за нежелания выставить себя истеричкой и дурой. Раньше ведь ей нравилось проводить с ними время… И их отношения никак особо не изменились. Может, и Эрион был не виноват: он сам сказал, что не ждал их так рано. Эстера глубоко вздохнула и, на этот раз улыбнувшись чуть искренне, приняла свою порцию сливочного пива.       Беззлобные шутки, расслабленные позы ребят, размеренно текущие и лёгкие беседы — всё это снимало напряжение, и под конец вечера настроение Эстеры приподнялось. Ну, или ей помог алкоголь. Время текло незаметно. Лишь по опустевшим бутылкам было понятно, как они засиделись. Клейт уже находился в полудреме, а Лаэрт упрямо пытался допить остатки огневиски, чтобы выиграть глупое и никому кроме него не интересное пари.       В гостиной потемнело: какие-то свечи догорели, какие-то потухли, но полумрак был по-своему романтичен. Вскоре и у Эстеры начали слипаться глаза, формулировать мысли становилось сложнее из-за заплетающегося языка, но она держалась. Эрион отошёл в уборную, и в комнате воцарилась тишина. Клейт, как оказалось, уже во всю сопел на груди Лаэрта, и Эстера, с большим трудом левитировав плед, заботливо их укрыла.       Бодрствующий Филипп сидел на полу рядом с ней и беззастенчиво следил за каждым её движением. Подобное внимание порядком смущало. В Феркле присутствовало что-то отпугивающее, вынуждающее воспринимать его с предосторожностью. Может, из-за того, что он всегда оставался начеку, готовый отбиваться от любой нападки многих недругов? Он был с нею безукоризненно вежлив, но если к Макмиллану Эстера относилась с симпатией, а к Уорплу — со спокойным равнодушием, то Феркл часто вызывал тревожность. Особенно в последние полгода. Он не шибко-то старался скрывать подозрительные взгляды и угрюмую молчаливость, стоило ей появиться в их компании.       — Они были бы прекрасной парой, — разрезал тишину он, посмотрев в сторону заснувших на одном диване друзей.       Эстера улыбнулась.       — Ну, вы с Эри тоже неплохо смотритесь вместе…       — Ты так думаешь? — Фил сузил глаза. — Я вот тоже считаю, что со мной ему намного лучше, чем с тобой. Ты слишком мрачная.       Эстера удивилась. Что-то в его тоне было не так. Будто он шутил, но в то же время — нет.       — Хочешь отбить его у меня? — она попыталась отшутиться в ответ.       — Не обязательно, — Филипп скривил губы в усмешке. — Он может встречаться с двумя одновременно. Не вижу в этом ничего плохого.       Феркл говорил спокойно, улыбаясь краешком губ, но глаза оставались слишком серьёзными для в стельку пьяного человека. За болтовнёй остальных легко было не замечать его настороженность. Но продолжать разуверять себя в том, что его отношение к ней ни капли не изменилось, она не могла.       — Ты что-то хочешь мне сказать, Филиппус? — Эстера приподняла брови, готовая, как ей казалось, ко всему.       — То же самое я бы хотел спросить у тебя, — перестав улыбаться, сказал он непривычно холодным голосом.       — Мне нечего тебе говорить.       — Не мне, а ему, — Фил кивнул головой в дальний угол, где расположилась уборная.       — Эрион знает всё, что должен! — с нажимом ответила Эстера, начиная сердиться.       — А кто решает, что он должен знать, а что нет, Роули? — в его тоне скользнула неприязнь. — Ты? Или Реддл?       — О чём ты…       — Не строй из себя дуру! — резко прервал её Филипп, подавшись вперёд. — Может, Эри и отупел от того, что мозги у него переехали в штаны, но у меня голова по-прежнему варит отлично! Я вижу тебя насквозь! Пудришь ему мозги, пока развлекаешься с двумя? Или за лето у тебя появился кто-то ещё? Было бы вполне в твоём духе…       Эстера подалась назад, в то время как он всё приближался, склоняясь корпусом к ней. Ногти впились в мякоть ладоней, а костяшки заныли от напряжения. Резкость и беспощадность его слов били наотмашь, уничтожая жалкие крохи сдержанности и хладнокровия. Она оказалась совсем не готовой! К горлу подкатил ком, а глаза заметно увлажнились. Эстера взмолилась, чтобы не заплакать.       — Не знаю, за кого ты его принимаешь, но делать из Эри оленя не надо! Скажи ему правду! И если после этого он решит остаться с тобой, в чём я сильно сомневаюсь, — взглядом Фил презрительно прошёлся по ней, заставив сжаться, — то я оставлю вас в покое. Иначе я буду считать, что ты очередная слизеринская мразь, Роули. Если уж родилась шлюхой, то будь честной шлюхой!       Феркл явно намеревался добавить что-то ещё, но хлёсткая пощёчина остановила его. Он отшатнулся от силы удара, видимо, не до конца осознав, что произошло.       — Ты сволочь, Филипп! Сволочь и подонок! — в слезах взвизгнула она и вскочила с места.       От её возгласа кто-то на диване зашевелился и послышалось бессвязное бормотание, что лишь сильнее подстегнуло убраться отсюда. Эстера развернулась, на ходу подобрала свою мантию и метлой вылетела из Выручай-комнаты. Прохладный воздух в коридоре подействовал на неё, как Отрезвляющее зелье. Но лёгкие по-прежнему разъедала жгучая обида. Ноги сами понесли её прочь с этажа. Картины перед глазами менялись быстрее, чем она успевала осознавать, где находится. Всё это уже случалось с ней. Всё то же самое! Эстера в ярости стиснула зубы, чтобы не разразиться сумасшедшим криком! Абсурдность ситуации и несправедливые нападки вызывали в ней тягостную горечь и отчаяние. То было лишь повторение когда-то невыученного урока! Она уже бежала прочь из Выручай-комнаты от чужих обвинений и больно бьющих слов! Ещё один раз — и можно начинать считать это традицией! Как глупо!       Ванная старост встретила Эстеру монотонным звуком падающих и разбивающихся о плитку капель. Русалка на витражах спала. Без горящих свечей, цветной пены и аромата масел здесь было серо и уныло. Эстера поёжилась. Чувства брошенности и ненужности камнем давили на плечи, подстрекали забраться в тёплую воду и провести долгие часы наедине с собственным горем. О, соблазн был велик. Поколебавшись секунду, она поморщилась от отвращения и подошла к раковине. Дрожащими руками открутила кран и подставила ладони под холодную струю воды, которую тут же пару раз плеснула в лицо. Пелена из слёз по-прежнему застилала глаза, и, несмотря на агрессивные и бодрящие шлепки по щекам, Эстера продолжала бесшумно плакать. Полмесяца она терпела бесчестье и подлость, но позволяла вытирать об себя ноги! Позволила и теперь… От стыда она зажмурилась настолько сильно, что показалось, будто глазные яблоки вот-вот лопнут. Но ей отчаянно хотелось забыть, вырезать из памяти всё, что произошло пятью минутами раннее; сделать так, чтобы этого никогда не случалось; чтобы никто не обзывал её, не унижал, и, более того, не смог бы найти для этого повода!       — Уродка! — злобно прошипела Эстера в зеркало напротив.       Отражение ответило презрительной гримасой, исказившей лицо, которое обычно она считала красивым. Сейчас же оно отвращало. Словно любой, лишь посмотрев на неё, с лёгкостью разгадает саму суть её души, разглядит упадок, прочтёт в каждой черте намёк на похоть и распущенность. Было ли дело в её губах? Глазах? А может, абсолютно всё в ней было звеняще развратным и омерзительным?       — И шлюха!       Чувство вины и стыда вдруг стремительно стали отходить. На их смену проступала злость. Внутренние органы, казалось, покрылись инеем от той всепоглощающей и холодной ненависти, которая сметала на своём пути все сомнения и жалость к самой себе.       Феркл считал её грязью из-под ногтей и пускай считает дальше! Разве Эстера обязана как-либо оправдываться?! «Но ведь он требовал объясниться с Эрионом, а не с ним… — опасливо подумала она, и разозлилась сильнее. — Нет! Это не его дело!» — напомнила она самой себе. И Эрион… не сделал совершенно ничего, чтобы искоренить подобные мысли у своего друга! Не остановил, не вправил ему мозги, а безропотно допустил подобное. Он был виноват не меньше! Все они были виноваты!       Эстера поморщилась, стиснув зубы. Её выводила из себя причастность Эриона, и невысказанная обида из-за их встречи лишь подлила масла в огонь. Желание в ответ выплеснуть свой гнев подстрекало вернуться и поставить каждого на место! Пристыдить за то, насколько ужасными были ласки Эриона; как невнимателен он был к ней с начала года, как заставлял переживать; а ещё его вина заключалась и в том, что он бросил её на пятом курсе, отправив напрямик в лапы Тому! Зубы скрипнули от силы, с которой она их сжимала. Эстера больше не плакала, и о слезах ныне свидетельствовали лишь покрасневшие глаза. Нет, она ни за что не поднимется наверх. Не станет унижаться ещё сильнее. Феркл и так наверняка выставлял её в максимально плохом свете, а Эрион всё спускал ему с рук. Пускай так будет и дальше, но приближаться к ним и терпеть подобное отношение она не будет. Отчасти её пугал и серьёзный разговор, который их ожидал. Если она признается, что спит с Томом, Филипп восторжествует. Так что всё останется как есть! Она не будет оправдываться в том, в чём практически не было её вины!       — Это не самое плохое, что тебе доводилось или придётся делать, Эстера! — насмешливо утешило отражение.       Собственное лицо уже не казалось мерзким, но отчего-то стало пугающим.

***

      Воздух в подземелье был затхлым и сырым. Создавалось впечатление, что с каждым вздохом в лёгкие попадала оседающая и пускающие корни плесень, потому что дышать становилось тяжело и неприятно. В разгар тренировки это было ощутимее и опаснее — кислорода не хватало. Юлиан Розье как-то раз упал в обморок. Эстера тоже порой оказывалась близка. Но на все жалобы Том с выдержанным превосходством отвечал, что это должно служить лишним стимулом следить за дыхательным ритмом и никогда про него не забывать. Как всегда сурово, но, по крайней мере, справедливо. Им пришлось смириться. Однако за три месяца отдыха иммунитет к прелой вони пропал. Спустя минуту нахождения здесь кожа словно покрылась слоем липкой грязи, и у Эстеры зачесалось лицо. Уголки губ непроизвольно поползли вниз, а рот поджался. Помимо неё брезгливо скривились лишь Розье да мальчишка Кэрроу со второго курса, убедить присоединиться которого, судя по всему, труда не составило.       — Что будем делать? — полюбопытствовал Яксли, оглядевшись.       Его рожа вызвала новую волну негодования, и Эстеру замутило. Ей с самого утра было нехорошо: голова раскалывалась от выпитого накануне алкоголя, а от резких движений перед глазами плыло. Сейчас же прибавилась ещё и тошнота от тухлого, застоявшегося воздуха. Отчаянно захотелось помыться. Пускай не в ванной старост, не в мыльных пузырях да маслах, а под обычным школьным душем. Даже Чёрное озеро бы сгодилось — что угодно, лишь бы вынырнуть из этой обители смрада.       — Возвращаться в форму, — криво ухмыльнулся Том и прошёл в центр зала. — Смотрю, кое-кто умудрился за пару месяцев обжиться пузом.       Некоторые из присутствующих заулюлюкали, зато Макнейр, потупив голову, оправил мантию, чтобы скрыть обтянутый рубашкой живот. Впрочем, его это не спасло от уничижительного тычка палочкой под пупок. Юлиан, презрительно скорчившись, выплюнул:       — На место свиньи Мальсибера теперь претендует этот окорок. Какая прелесть.       — Ого, это прогресс, Розье, — тут же вклинился Норбан. — Ещё летом ты отрицал истинность своих чувств к полным людям. Радует, что ты стал честным хотя бы с собой!       — Заткнись, Лестрейндж, — Юлиан отмахнулся.       Том хлопнул в ладони, тут же приковав к себе всеобщее внимание, и скромно улыбнулся.       — Уважаемая профессор Меррисот обязательно сдержит своё обещание и проведёт дополнительные практические занятия. Такой возможностью грех пренебрегать. — Его глаза хитро сверкнули. — Разве не уморительно будет продемонстрировать наши умения заносчивым обезьянам, которые лишь спустя семь лет додумались до того, о чём я вам говорил чуть ли не с первого курса? — Том обвёл покровительственным взглядом их небольшую компанию и гордо расправил плечи. Очевидно, ему доставляло огромное удовольствие выступать перед ними и толкать напыщенные речи, восхваляющие его самого. Это было бы комично, не будь Том столь органичен в своей роли авторитетного лидера. — Разумеется, мы не можем прибегать к заклинаниям, полученным вне школьной программы. На сегодняшнем занятии мы будем использовать лишь допустимые и принятые обществом знания.       — Как скучно, — раздосадовано буркнул Яксли.       — Ты несправедлив, Корбан, — Том сузил глаза. — Это сложнее, чем кажется. Можешь сам убедиться. Выйди ко мне и попробуй защититься.       Яксли, поколебавшись с секунду, встал перед Томом в боевую стойку и, после его одобрительного кивка, наколдовал Протего. Том бросил в него подряд три красных луча Экспеллиармуса, от которых Яксли благополучно отбился, но не заметил пущенное под ноги Инкарцеро. Верёвки стянулись вокруг щиколоток, и он тут же потерял равновесие.       — Всё не так просто, мой друг. Но давай поменяемся местами, — Том, дождавшись, когда его оппонент поднимется, окружил себя щитом. — Пробей, — уверенно и спокойно велел он.       Долго не думая, Яксли решил нагло скопировать чужую тактику: посылал Экспеллиармус, разбивавшиеся о Протего Тома, но шаг с «заходом» в ноги не удался. Тогда Яксли двинулся по кругу, обрушивая на противника одно заклинание за другим. Щит дребезжал и издавал вибрации, но прочно держался вплоть до второй минуты. Стоило пойти трещине, как Том обновил щит. Так происходило раз за разом и вскоре начало надоедать.       — Ну, в реальном бою я бы не стал ходить по кругу, — попытался оправдаться Корбан, чем вызвал всеобщие усмешки.       — В реальном бою ты бы уже был мёртв, ведь твоя защита откровенно слаба, — скучающе заметил Норбан.       — Тебе не хватает концентрации, Яксли, — самодовольно добавил Том.       «Или источника, у которого ты черпаешь силы», — чуть было не вставила Эстера.       Да, как и сказал Том, степень концентрация напрямую влияла на качество защиты, но ведь её ещё требовалось как-то поддерживать. И преимуществом здесь был наделён только один человек из всех присутствующих. Несправедливо и нечестно. Проигрыш был предрешен заранее, как если бы игру вели краплёными картами. Но ведь и в настоящем бою никто не был застрахован от припрятанных тузов в рукаве противника. Может, и стоило бы хвалить Тома за инсценировку условий, наиболее приближенных к реальным, но хвалить его за что-либо не хотелось. Он не ради них тратил своё время и силы. И, тем более, не ради них рисковал, когда — и если — проводил наверняка очень сложный и опасный ритуал. Эстеру передёрнуло от этих мыслей. Какова была цена? И стоило ли оно того?       Со вчерашнего вечера она пребывала в самом мрачном расположении духа. Смотрела на всех волком и раздражалась от любого слова в свой адрес. Дабы не нагрубить в ответ, отмалчивалась и уходила в сторону, пускай и отчаянно хотела выместить на ком-нибудь злость. Случай был как нельзя подходящий, но отчего-то поединков она опасалась. Возможно, из-за похмелья?..       Все уже тренировались перед предстоящими уроками ЗоТИ. Из-за новоприбывшего Кэрроу Эстере не хватило пары, и она, ни капли не расстроившись, отошла в дальний угол с наиболее хорошим обзором. Наблюдать за статичными защитными позами и однообразными атаками на щиты было откровенно скучно. В какой-то момент она вовсе перестала следить за происходящим. Картина перед глазами превратилась в размытое пятно с периодически мелькающими вспышками света, а все звуки доносились словно через толщу воды. И она бы не возражала провести оставшееся время в роли наблюдателя. Ещё соблазнительнее казался вариант улизнуть, но Том маячил где-то у входа, и выйти незамеченной представлялось маловероятным.       — Роули.       Холодный высокий голос пробился сквозь забившуюся в уши вату.       — Роули!       На этот раз от требовательно оклика прорезалось и зрение. Эстера растерянно моргнула и наткнулась взглядом на идеально выглаженные, но потёртые в коленях брюки. Пришлось задрать голову выше, чтобы посмотреть на его лицо. Как всегда невероятно высокомерное.       — Чего расселась?       Эстера неторопливо повела шеей сперва к одному плечу, затем к другому. Позвонки хрустнули. По телу прошёл приятный холодок. Зато Том недовольно поморщил нос, наверняка от столь небрежной и неподобающей даме «разминки».       — Ты же видишь, у меня нет пары, — кое-как подавив зевок, пояснила она, заодно понадеявшись, что такой исчерпывающий ответ отвадит от неё беду в виде Тома.       Напрасно.       — Кэрроу давно выдохся. Можешь встать со мной вместо него.       Пытаясь подобрать новое оправдание, Эстера задумчиво пожевала губу.       — Это обязательно? Я не очень хорошо себя чувствую, Том.       — Это твоё перманентное состояние, Эстера, — фыркнул он с нескрываемым раздражением, но зато по-джентльменски протянул ей ладонь. — Встань.       Метнув в него злобный взгляд, Эстера проигнорировала предложенную помощь и поднялась самостоятельно. У Тома дёрнулся глаз, но более никак он не выдал свои эмоции и спрятал руки за спину.       — Тебе нужно практиковаться. Я уже говорил, защита у тебя никудышная…       — С Протего я справляюсь нормально, — не дав ему закончить, тут же огрызнулась Эстера.       — Посмотрим, — ответил Том необычайно спокойно и жестом указал на место, куда ей следовало встать.       Они находились в дальнем углу большого зала, в то время как остальные толпились преимущественно в его начале. Радовало хотя бы то, что за ними никто не наблюдал.       — Начали, — бросил Том, прежде чем принялся метать в её только-только выставленный щит невербальные заклятия.       Эстера встрепенулась от резкой атаки и отступила на шаг. От соприкосновения заклинаний с Протего воздух вокруг сотрясался. Ударные волны, пусть и были слабыми, проходили сквозь тело, заставляя кости вибрировать в такт. От столь неприятного эффекта и без того тяжёлая голова разболелась. Опять вина на похмелье? Или Том использовал что-то мощнее стандартного набора заклинаний? Впрочем, время на размышления он давать не собирался — соображала она сейчас необычайно плохо, а он ещё и атаковал беспрерывно.       Щит позорно треснул в первые тридцать секунд. Том ухмыльнулся. А Эстера чудом успела отскочить в сторону в последний момент и вновь наколдовала Протего. В спешке сделала это невербально, отчего он получился хлипким и разбился на второй атаке. Губы Тома расползлись шире. А её новый щит едва ли был лучше предшествующего: на его создание оказалось ещё меньше времени. Том не давал сосредоточиться. От лучей и вспышек, летящих отовсюду, она вскоре перестала понимать, где он находился и откуда атаковал. А заклинания прилетали сплошным потоком.       — Хватит! — выкрикнула Эстера, когда Жалящее прорвалось сквозь барьер и угодило ей в руку.       Но Том продолжил наступать: Депульсо, Инкарцеро, Конфундус, Депульсо, Экспеллиармус, Конфундус. Запястье сильно жгло, и Эстера чувствовала, как кисть распухла. Протего разбивались один за другим. И в какой-то момент потеснили к стене. Эстера решила податься в бегство, но и путь к выходу отрезали прежде, чем она успела хоть что-либо предпринять — Том уже стоял перед ней, а за его спиной маячили силуэты однокурсников. И никто из них не обращал на их бой внимания!       — Соберись! — хладнокровно поучал Том, а затем снова метнул в неё несколько Жалящих подряд.       Очередной щит разлетелся на осколки, и, чтобы уклониться от летящих в лицо заклятий, Эстера рухнула на пол, больно ушибив локоть.       — Том! — мучительно простонала она, скривившись от неприятных ощущений. — Прекрати!       Но чувство опасности не позволило ей расслабиться и остаться на полу: собравшись с силами и превозмогая боль в ужаленной и ушибленной руках, Эстера подтянула колени к груди, после чего, оттолкнувшись, вскочила на ноги. И не зря. В то место, где она только что лежала, ударил синий луч. Волна гнева захлестнула с головой.       Свирепое «Том!» на этот раз прозвучало как ругательство. Но он не опомнился, а атаковал снова. Его взгляд вместе с тем выражал абсолютное равнодушие и к её просьбам, и к гневу, и Эстеру на секунду одолел страх. Она вдруг представила, что он больше не остановится, пока не убьёт её, и, словно в подтверждение этим мыслям, в неё устремился уже красный луч. Спасибо, что без Непростительных!       Эстера вновь дёрнулась в сторону, но оказалась в углу. Том уже был в опасной от неё близости. Режущее отсекло лоскут от подола мантии, когда она в последний момент отразила заклятье. Но зато следующее Жалящее угодило ей в плечо — на этот раз в правое. От острой боли, пробившей всю конечность, она почти что выронила палочку из рук.       — Бомбарда! — в отчаянии выкрикнула Эстера и рефлекторно зажмурилась, ожидая взрыва.       Но взрыва не последовало. Вместо этого её саму впечатало в угол стены, и затем она мешком сползла на пол.       — Ты что творишь?! — Эстеру грубо встряхнули за локоть, вынуждая подняться, и когда она открыла глаза, увидела перед собой разгневанного Тома. — Взрывы в подземелье? С ума сошла?       — Какого драккла ты творишь?! — рявкнула Эстера и острием палочки с силой ткнула Тома в грудь. От неожиданности он ослабил хватку на её локте, и она тут же выдернула руку. — Ты хотел меня убить?! Или покалечить?       — Это называется тренировкой, Эстера… — он как обычно надменно вскинул брови, намереваясь продолжить, но она схватила его за галстук и слегка потянула на себя.       — Нет, Том, это называется идиотизмом! Я не могла сражаться! Чего ты добивался?! Ты меня настолько ненавидишь?! В чём твоя проблема?!       — Моя проблема — это ты, Эстера, — отчеканил он. — Почему это ты не могла сражаться? Не соизволишь объяснить? Тебе доподлинно было известно о дате и времени тренировки, о которой ты узнала в числе первых. Но что я вижу? Ответственный подход? Помощь команде? Нет. Ты пришла вялая, как разваренная капуста, и демонстративно уселась в углу, когда все остальные работали и работают в поте лица. Что же тебе помешало выспаться? Я специально назначил тренировку на субботу, чтобы у всех была возможность отдохнуть после учебной недели, а в воскресенье подготовиться к следующей. Но ты, как обычно, делаешь для собственной персоны великодушное исключение и пренебрегаешь моим временем и силами, хотя совсем недавно так отчаянно жаждала попасть сюда, рвалась приблизиться ко мне. А теперь я вынужден смотреть на твоё кислое лицо с похмелья!       Эстера вспыхнула, застигнутая врасплох, но лишь сильнее смяла его галстук в руке.       — Что за вздор! Я не…       — Не смей мне лгать! — выплюнул Том и задрал подбородок, отчего стал казаться выше, а его взгляд — презрительнее. — Я наслышан, сколь несдержанной ты была с алкоголем этим летом, — его губы искривились. — Нотт, очевидно, подал тебе дурной пример, а твой братец этому потворствовал…       Ноздри Эстеры раздулись от гнева. Какая тварь смела говорить про неё за спиной?! Булстроуд? Вальбурга? Может, скотина Эйвери? Но у Малфоя его не было… Нет! Проблема заключалась в другом: откуда он узнал, что она пила? Неужели заметил её возвращение этой ночью? Или ему доложили? Её прошиб холодный пот, и она нервно сглотнула.       — С чего ты взял, что я…       Том театрально закатил глаза.       — Принять Антипохмельное, рассосать мятный леденец и сходить в душ недостаточно для заметания следов. Да будет тебе известно, Эстера, что этанол выводится и через кожу. А я, знаешь ли, очень чувствителен к запахам, к некоторому моему сожалению, — Том демонстративно поморщился. — И меня не обманет даже парфюм, в котором, по всей видимости, ты сегодня и купалась.       Сердцебиение усилилось, и кровь ещё сильнее прилила к лицу. От столь пристыжающих замечаний Эстера наверняка бы растерялась, если бы следом не почувствовала облегчение: Том её не видел и не знал, куда она уходила. Мерлин, да неужто он решил, что она пила в одиночестве, как законченная пьянчужка?! Такого он о ней мнения?! Злость и негодование вновь воцарились в душе, и Эстера хищно вперилась в лицо Тома глазами, словно это помогло бы расцарапать его. Руки так и чесались! А сам он казался таким самодовольным, что это можно было счесть за намеренную провокацию.       — Ну, и что с того?! — с вызовом бросила она. — Тебя не касается и не должна касаться моя жизнь, Том, — угрожающе прошипела Эстера. — Ты вообще никак не участвуешь в ней вне школы. И, как я поняла, не особо стремишься! Игнорируешь мои письма? Отлично! Пускай так будет и дальше — не вмешивайся в неё и в школе. Только не смей теперь делать вид, что тебя это хоть сколько-нибудь волнует! За Ноттом ты что-то не бегаешь с нотациями, поэтому и от меня отвяжись!       Том сделал шаг вперёд, вынудив Эстеру нервно сглотнуть и в кои-то веки отпустить его галстук. Удивительно уже то, что он сам не заставил её убрать руки!       — Меня касается всё, что происходит в стенах школы, Роули, — обманчиво мягким голосом заговорил он. — Я — школьный староста. А ты — факультетский, если твои заспиртованные мозги этого ещё не забыли. Твоё распущенное поведение не только подрывает авторитет остальных старост, но и всего Слизерина. Мало того, что ты совсем отбилась от рук и плюёшь на свои обязанности, так ещё и ведёшь себя как минимум непристойно. И раз уж ты сама заговорила о Нотте, я тебе бескорыстно напомню, что он, в отличие от тебя, мужского пола. Следовательно, заведомо сильнее и сдержаннее даже во вредных привычках. Женский алкоголизм же бесконтрольный, оттого и настолько омерзительный.       — Ты невыносимый, неисправный, лицемерный и, судя по всему, глухой! — холодно выплюнула Эстера. — То, что я пошла за тобой, не даёт тебе право вмешиваться в мою жизнь, и тебе пора бы это запомнить. — Тело начало дрожать от еле сдерживаемой злости, но она продолжала чеканить каждое слово, произнося всё чуть ли не по слогам. — Но, раз уж ты так сильно вжился в роль заботливого старосты, я клянусь, что займусь своими обязанностями. Только, ради Мерлина, отцепись! Даже брюзгливая нянька не читала так много нотаций! Меня уже тошнит, Том, и вовсе не от трёх бутылок сидра, которые я с удовольствием пила вчера перед сном и заедала сушёной треской! Ею, кстати говоря, вероятно, навсегда пропах мой полог, представляешь! Да, такая я омерзительно вульгарная не-леди, Реддл! И что ты мне сделаешь? Поставишь на горох? Напишешь моему папочке? Или в Комитет по надзору за благочестием девиц, в котором, судя по всему, не просто имеешь членство, но и занимаешь пост вице-председателя? Надеюсь, тебе хотя бы платят за сверхурочные?       Глаза Тома опасно полыхнули алым, а затем в миг потемнели: из насыщенно-синих превратились в чёрные, не имеющие дна, бездны. Он сделал шаг вперёд, сокращая и без того незначительное расстояние между ними, а его пальцы, находившиеся на уровне её груди, дрогнули, словно он намеревался схватить её за горло. Но в этот момент послышались приближающиеся шаги.       — Что здесь происходит?       Эстера повернулась к Аспидису и не нашлась с ответом. Она всё ещё держала Тома на прицеле, и, судя по растерянному лицу кузена, это и сбивало его с толку. Отшатнувшись, точно ошпаренная, она попятилась в сторону.       Том моргнул и, словно по щелчку, принял повседневно нейтральный вид.       — Я её задел и она взбесилась, — равнодушно пожал плечами Том, бегло при этом скользнув по Эстере взглядом.       Аспидис перевёл внимание на распухшую левую кисть, которую Эстера уже даже перестала чувствовать. Зато злоба ощущалась наиярчайшим образом! Том, как всегда, нагло врал, а она не могла ничего возразить: не хватало ещё, чтобы и Аспидис вдруг озаботился её досугом и превратился в назойливую сиделку, роль которой играл все предыдущие годы. Пришлось стиснуть зубы и сдержанно кивнуть.       — Ну, бывает, — помедлив, ответил Аспидис, и, в качестве жеста братской поддержки, похлопал Эстеру по плечу. По тому самому, в которое угодило второе Жалящее.       Эстера зашипела от боли. Место «укуса» запульсировало и полыхнуло огнём так, словно вот-вот разорвётся и наружу вытечет какая-нибудь мерзкая слизь.       — Давай я помогу, — великодушно предложил Том, чем спровоцировал новый приступ ярости.       — Обойдусь! — огрызнулась Эстера и засеменила в сторону выхода.       — Ей надо научиться признавать поражения, — донёсся из-за спины насмешливый голос Тома.       Эстеру аж покоробило. Так и подмывало развернуться и швырнуть в него что-нибудь противозаконное, но она зашагала ещё быстрее. Её сразу нагнал Аспидис       — Я провожу до лазарета.       — Нам нельзя в лазарет, — мрачно буркнула Эстера. — Я попрошу Нотта. Он справится.       Аспидис раздражённо фыркнул.       — Делай что хочешь.       — Ты куда? — недоумевающе спросила Эстера, когда он остановился.       — Раз Нотт справится, то, полагаю, моё присутствие не обязательно, — пренебрежительно бросил он и, отвернувшись, направился к парням.       Эстера глубоко вздохнула, чтобы не разразиться последней бранью, уже несколько минут вертящейся на кончике языка, и насильно заставила себя подойти вместо этого к Отану.       — Можешь меня подлатать? — угрюмо поинтересовалась она, продемонстрировав ужаленную руку.       Отан, сидевший у стены, тут же поднялся на ноги и кивнул.       — Конечно, — он жестом указал в сторону выхода. — Пойдём, посмотрю.       Уже от одной его беззлобной реакции Эстере полегчало. Было в этом что-то неправильное и отдающее жёлчной кислятиной: воспринимать как должное перманентные упрёки и колкости, с повседневным равнодушием относиться к всеобщей язвительности или демонстрации молчаливого недовольства, которой сейчас щедро наградил её Аспидис; но при этом искренне удивляться нормальному отношению, не подкреплённому желанием как-либо самоутвердиться. За одно это ей захотелось отблагодарить Отана! Хоть кто-то не был намерен её бесить…

***

      Утро воскресенья выдалось более спокойным. Как полагала Эстера, отдать должное за это следовало Тому, который не стал лезть с разговорами ни после неудавшейся для неё тренировки, ни на завтраке. Рассчитывать, что она так просто отделалась, было бы поистине наивно, поэтому приходилось то и дело оглядываться, чтобы при возможности избежать нежелательной компании. По этой причине она расположилась за столиком в нише самой дальней стены гостиной. Торфинн сидел напротив и дописывал заданный доклад по зельеварению, с которым пришлось ему помочь. Не то, что бы её кузен был ленивым или глупым, но некоторые проблемы с концентрацией у него определённо имелись. Приходилось периодически его одёргивать, когда он отвлекался и вертелся на стуле в поисках дел поинтереснее. Эстера совсем не злилась, потому что стоило его окликнуть, как он тут же послушно брался за перо и утыкался в учебник.       — А что за собрания вы проводите? — полюбопытствовал Торфинн, когда вывел последнее предложение и развернул пергамент в её сторону.       Нарочито медля с ответом, Эстера с невозмутимым видом принялась проверять доклад. Почерк у Торфинна был просто отвратительный, и половину слов ей приходилось угадывать, исходя из контекста. Чем дольше она смотрела на эти каракули, тем больше поражалась различиям между всеми её родственниками. У Аспидиса почерк был размашистым, небрежным, но всё равно изящным; у Барти, как она помнила, не было даже наклона: его поздравительные письма словно печатались на машинке — настолько ровно он держал строку и чётко выводил каждую букву. А от писанины Торфинна разболелись глаза.       — О чём ты? — безэмоционально осведомилась Эстера, когда дочитала и вернула ему пергамент с удовлетворительным кивком.       Торфинн, сразу же позабыв обо всём прочем, максимально придвинулся к столу и явно воодушевился. Подробный вердикт по поводу доклада его определённо не волновал.       — Я видел, как вы все вместе куда-то вышли после отбоя! — заговорщицки зашептал он.       Прошло всего ничего, а Торфинн уже стал чуточку увереннее, потому что обзавёлся друзьями в первые же дни. В нём начинала постепенно проступать присущая слизеринцам наглость. Это было неудивительно, ведь всё детство с него сдували пылинки и во всём помогали. Он попросту не мог не быть капризным и привередливым, но поначалу это не бросалось в глаза благодаря стеснительности, которая теперь стремительно исчезала.       — И слышал, как один второкурсник говорил, что вы устраиваете шабаши!       Эстера с трудом сдержала улыбку. Перемены в Торфинне ей нравились: они делали его более харизматичным. Казалось, что неуёмное детское любопытство лишь сейчас разгорается в нём с невероятной силой. Ещё бы, ведь вокруг так много соблазнов, а он, прожив тринадцать лет, толком ничего и не видел. И всё же не всякую любознательность следовало поощрять, и Эстера, пересилив себя, строго выговорила:       — Нет.       — Ну, скажи! Я не проболтаюсь другим! — Его жалобные голубые глаза всматривались в самую душу.       — Что сказать? — сбоку от них послышался знакомый хитрый голос, и тут же над ними тенью навис Том Реддл.       Эстера еле заметно вздрогнула, а вот Торфинн подскочил на месте и разлил чернила на свой доклад.       — О, прошу прощения! — Том улыбнулся, вынул белоснежную палочку из кармана мантии и в одно мгновение убрал пятно с домашней работы. — Не имел цели вас напугать, — он сел за стол между ними. — Так о чём вы говорили?       — Мы… Ну… — кузен замялся и глянул на Эстеру, будто ожидая одобрения.       Но она ничего не успела ответить.       — Всё в порядке, Торфинн, ты можешь спросить у меня, что пожелаешь. Я на то и староста, чтобы отвечать на вопросы, — словно прочитав его мысли, что было весьма вероятно, убедительно заверил Том.       Впившись ногтями в собственное бедро, Эстера умоляла себя сдержаться и не прогнать его к мордредовой матери! Стоило ей расслабиться и позабыть о нём, как Том тут же нагло вторгся в её пространство! И это несмотря на то, что она ему наговорила меньше суток назад!       — Я… — Торфинн сглотнул, не решаясь больше взглянуть на Эстеру, которая, как он прекрасно понимал, могла и не согласиться, а потому быстро выпалил: — Мне просто стало интересно, куда вы уходите по ночам… Кто-то сказал, что у вас там шабаши и жертвоприношения… — он покраснел, вероятно, решив, что сморозил глупость, и опасливо посмотрел на школьного старосту.       Том же добродушно рассмеялся и потрепал его по голове.       — И это всё? — вскинув брови, изумился Том, обращаясь, скорее, к Эстере. — Я-то думал, он спросит, как воскрешать мёртвых или пользоваться Убивающим, а тут такое… Торфинн, твоя сестрёнка не хотела тебе говорить, в чём дело?       — Нет, — бесстыдно признался он, по-прежнему старательно избегая её осуждающего взгляда! Нахал!       — О, понимаю, — кивнул Том. — Полагаю, она излишне о тебе беспокоится, но в информации нет никакого вреда, верно, Эстера? — Пронзительные синие глаза встретились с её.       — Да, — нехотя процедила она.       — Я рад, что мы согласны друг с другом, — Том мило улыбнулся и снова обернулся к младшему собеседнику. — Торфинн, мы собираемся по одной простой причине: мы хотим сделать мир лучше!       Эстера вскинула брови вверх, поражаясь такому объяснению их подпольной деятельности. Торфинн пару раз непонимающе моргнул. Святая Моргана…       — Как? — только и спросил он.       — «Хочешь сделать мир лучше — начни с себя» — так говорят в народе, верно? В общем, Торфинн, мы тренируемся. Много и упорно. Тому, чему не учат в Хогвартсе, поэтому тебе нельзя об этом никому рассказывать. Ты меня понял?       Торфинн заторможено кивнул. Не могло не возникнуть впечатления, что он был поражён подобным откровением: зрачки расширились, и он, весь напрягшись, как загипнотизированный смотрел на Тома, ожидая дальнейших пояснений. Насколько же низким было втягивать наивных младшекурсников в эти игры! Они, наиболее уязвимые и внушаемые, так легко поддавались авторитету и шарму своих старших «братьев», что во всём старались их копировать. Эстера знала это по себе: и она в тринадцать заглядывалась на красавицу Друэллу Розье, когда та училась на последнем курсе. Её жених, Сигнус Блэк, был предметом мечтаний всех маленьких слизеринок, а для маленьких слизеринцев — чуть ли не кумиром. И если бы когда-нибудь Друэлла посвятила её в какую-то большую тайну, которую разделяли между собой таинственные и сильные старшекурсники, то Эстера наверняка сидела бы с точно таким же ошарашенным и впечатлённым лицом.       — Вот и славно! Я возьму тебя как-нибудь на одну из тренировок и лично покажу кое-какие приёмы.       — Ты не шутишь?! — Торфинн аж подскочил на месте.       Поколения сменяются, а всё остаётся как прежде. И у нынешних младшекурсников «героем» был Том Реддл. Его слава гуляла по школе, где любая сплетня разлеталась быстрее самой скоростной модели метлы и приобретала такие краски и детали, что вскоре все забывали, где была истинная правда, а где — чужие придумки и враньё. А наиболее падки на россказни и легенды оказывались новенькие. Торфинн в число здравомыслящих исключений не входил, в отличие от того же Барти, у которого не могло быть никакого авторитета, кроме собственного отца. И Эстера, наверное, в первый раз с сожалением отнеслась к тому факту, что Торфинн совсем не похож на Барти. Ему-то нелегальные сборища школьников едва ли бы показались привлекательными. Зато Торфинну перспектива персональных уроков от самого лучшего ученика совершенно точно представлялась огромной удачей.       — Конечно!       — Том!       Он обернулся на полный холодной ярости голос Эстеры. Кажется, его это позабавило, но ради приличия он состроил удивлённое лицо.       — Что-то не так?       — Да, не так! — огрызнулась она. — Ему там не место! Он же ещё маленький!       — Спокойно, — Том жестом остановил возмутившегося «маленького» и подмигнул ему. — Помнится, ты и про Шафика говорила, что он слишком юн. А я сказал и показал, что это не так. В итоге Ваако одолел семикурсников, причём очень способных, — это он произнёс, неоднозначно глянув на Торфинна, у которого загорелись глаза. Гад! Ну какой же гад! — Он просто посмотрит и повторит пару безобидных заклинаний, Эстера. Тебе не о чем беспокоиться, уверяю.       — Вот именно, — поддакнул Торфинн, но тут же, впрочем, стушевался под её взглядом.       Эстера прикусила язык, чтобы не вывалить здесь разом всё, что она думает о Томе. Но присутствие кузена и других посторонних в гостиной вынудило сдержаться. Она деревянно поднялась с места и направилась в сторону выхода, не видя перед собой ничего, кроме самодовольной рожи Тома, которую хотелось обезобразить. Возможно, ей наконец-то представится шанс, ведь он наверняка пойдёт за ней. На то и был её расчёт — поговорить без свидетелей.       Наглость Тома не имела границ, а совесть, если таковая у него вообще была, находилась в окостенелом состоянии. Какую реакцию он ждал, когда пригласил больного ребёнка на подпольную тренировку?! Он ведь знал о недуге Торфинна! Малейшие стресс, бесконтрольный выброс магии — и пиши пропало! А как Эстере это объяснять? «Папочка, тётушка, знаете, мы незаконно практиковали Тёмные искусства в тайных подземельях Слизерина, и Торфинну во время уроков стало плохо. Просьба отнестись с пониманием и принять как данность тот факт, что он снова прикован к постели…»       Удивительным оставалось то, как искренне Эстера тосковала летом по школе и по Тому в частности. Ей, видите ли, не хватало эмоций и переживаний! Получите — распишитесь! Полный спектр всех чувств — от унижений вплоть до ненависти. Такими темпами она может не выдержать и к концу года решится на убийство человека, который портил ей всю жизнь. Осталось разобраться, был ли этим человеком Том или она сама… Эстера уже была в безлюдном тупике на первом этаже, когда Том нагнал её. Через высокие ланцетовидные окна проникал мягкий утренний свет. Обстановка могла бы казаться по-своему романтичной ввиду тишины и некой умиротворённости, но разговор сулил мало приятного. Она присела на подоконник и только после занятого положения обратила внимание на Тома. Его лицо не выражало эмоций, словно происходящее не составляло для него никакого интереса, но, тем не менее, вопрос он задал сразу в лоб:       — Ты меня избегаешь?       — Нет.       — Ты снова мне лжёшь?       — Ты лжёшь при каждом удобном случае, Том, — заметила она кислым тоном. — Но я же ничего тебе не говорю.       Том слегка наклонил голову вбок.       — Опрометчиво меня провоцировать, Эстера. — Даже его скучающий вид внушал беспокойство. — Знаю, в последнее время ты активно в этом упражняешься. Я бы мог похвалить тебя за упорство, если бы твоя энергия была направлена в более полезное русло. К чему нам пустые конфликты и разногласия? Зачем ты ищешь себе проблемы? Ты ведь и вправду можешь на них нарваться, — он неоднозначно приподнял уголок губы, хотя его глаза оставались ничего не выражающими и холодными.       — Я не ищу проблем, Том, и не провоцирую тебя, — Эстера нахмурилась. — А вот ты… Мне не нравится, что ты суёшься к Торфинну! Что тебе от него нужно?       Надменно вскинув брови, Том раздражённо цокнул языком.       — Не знал, что для общения с твоим кузеном мне требуется какое-то особое разрешение, Эстера.       — Оставь своё притворство! — более не сдерживая обвинительных интонаций, Эстера перешла в атаку. — Тебе что-то нужно — так скажи, что именно? Не пудри ему мозги! Что он может дать такого, чего не способна дать я? Разве я когда-нибудь отказывала тебе в просьбах? Подрывала доверие? Есть что-то, что мне не по силам сделать для тебя? — гневно продолжала перечислять она. — Ты можешь напрямую обращаться ко мне, но нет, ты предпочитаешь использовать для этого Торфинна? Это бессовестно и… низко!       — Низко? Да ты слышишь, что говоришь? — выплюнул Том, скривившись. — Что, по-твоему, мне может понадобиться от больного мальчика? — Он выглядел крайне оскорблённым её словами. — С тобой что-то не так, если ты полагаешь, будто у меня имеется какой-то расчёт, Эстера. Ты об этом не задумывалась? — он усмехнулся, вероятно, заметив её растерянность. — Понятно. Придумала опять невесть чего, а я, как всегда, виноват! Хватит быть такой мнительной! Мир не крутится вокруг тебя, представляешь? И если я всего лишь пытаюсь — и буду пытаться дальше — скрасить будни мальчика, который может и не дожить до окончания школы, не думай, что я это делаю для одной единственной и неповторимой, ты, эгоистка!       — Не смей меня так называть! — тут же взъелась она.       — Ну, давай, скажи, что это неправда, — Том обвёл её насмешливым взглядом. — Скажи, что не думаешь двадцать четыре часа в сутки только о себе! Или о том, как думают о тебе другие. А ты ведь всерьёз убеждена, что эти другие только о тебе и думают; что у людей нет дел поинтереснее, чем строить тебе козни или потакать твоим капризам. Ты ведь до невозможности избалованная принцесса. Интересно, стал бы кто терпеть тебя, не будь у тебя громкой фамилии? Как ты думаешь?       Горло тисками сжала обида, а к лицу прилила кровь. Эстера спрыгнула с подоконника и решительно шагнула ему навстречу.       — Замолкни, Том! — ощерилась она. — Зачем ты говоришь всё это?! Чтобы в очередной раз самоутвердиться?       — Я говорю это, чтобы ты наконец пришла в себя! — Том, так же шагнув, угрожающе понизил голос. — Мне уже по горло встали твои истерики, Эстера, — он сделал ещё один шаг вперёд и навис над ней мрачной тучей. — Я не собираюсь бегать за тобой и уговаривать, но я тебя предупреждаю: спустись на землю, слышишь? Не вынуждай меня копаться в твоих больных фантазиях и разбирать по кирпичику, почему ты не права. Сделай милость, воспользуйся мозгами и ответь себе честно на ряд вопросов. Я даже помогу их сформулировать, — он наигранно улыбнулся. — Какие у меня могут быть претензии к Тому? Обижает ли он меня? Отвлекает ли? Не даёт заниматься прямыми обязанностями старосты и вести себя, как подобает порядочной студентке? Я и с ответом тебе помогу: нет, Том не требует ничего невозможного. Снова и снова он объяснял мне очевидное и всего-то просил быть чуточку внимательнее. Но я увидела в нём врага, затеявшего страшные интриги, и теперь срываюсь на невиновном. Так могут ли быть к нему претензии? На этот вопрос ответь уже ты, Эстера.       Словно по щелчку пальцев всё то, что следовало — и так отчаянно хотелось — высказать Тому, вылетело из головы. Он вещал столь уверенно, что, если бы захотел убедить кого-нибудь, что белое — это чёрное, то ему наверняка бы удалось. Эстера не понимала, как раз за разом он выкручивал любые ситуации в свою пользу, оборачивая виновными других. Все заранее подобранные аргументы испарялись, и она оставалась ни с чем. Только неприятный осадок, поднимавшийся внутри, свидетельствовал о какой-то несправедливости и неправильности. Но она словно забывала и не могла объяснить себе, в чём заключалась эта неправильность или несправедливость. Как будто Том переворачивал её с ног на голову, и после этого Эстера вынуждена была лишь потихоньку привыкать, что в мире все ходили по потолку, а не по полу, и пили яды, а не микстуры от кашля. И сейчас шло к такому же исходу. Он подменял понятия, уводил разговор в нужную для себя сторону, но то ли ей не хватало внимательности и концентрации, раз не могла в решающую секунду припомнить, о чём изначально они говорили, то ли он и впрямь выходил победителем… Нет! Она пришла сюда с чётким осознанием собственной правоты. Может, его претензии к ней, как к старосте и студентке, были обоснованы, но она ведь с этим и не спорила!       Глубоко вдохнув, Эстера с решимостью взглянула ему в глаза. От зрительного контакта уверенности в ней сразу поубавилось, и пришлось незаметно, как она надеялась, вытереть вспотевшие ладони о бёдра.       — Я уже обещала, что впредь не буду подводить тебя, Том, — стараясь звучать и выглядеть как можно убедительнее, Эстера задрала подбородок. — И я сдержу слово. Но не смей выставлять себя неповинным! Хочешь гулять с Торфинном, делать с ним задания, водить его по школе — пожалуйста! Я ничего против не говорила и не собираюсь. Но тренировки — это слишком! Зачем вообще понадобилось рассказывать о них? Может, и в Рыцари его посвятишь?!       — Какие же вы, женщины, — Том произнёс это как ругательство, — порой бываете неугомонные паникёрши. Ты что, думаешь, я его в качестве манекена использовать буду? Такого ты обо мне мнения? Или ты просто старательно пытаешься казаться хорошей сестрой? — он гадко ухмыльнулся. — С двумя кузенами у тебя не получилось, и ты решила попытать счастье с третьим? — Эстера, вознегодовав, хотела было вставить слово, но он жестом заткнул её. — Знаешь, если ты начнёшь ему всё запрещать и превратишься в назойливую наседку, он тебя возненавидит. Но раз это твоя конечная цель — вперёд, я не вправе вмешиваться. Однако, — Том особенно сделал здесь акцент, — подумай ещё вот о чём: сколько унылых серых будней, которые он провёл в постели, скрасит и нивелирует час в таинственном подземелье самого Слизерина? Восполнит ли это те утерянные впечатления, отнятые болезнью у Торфинна? И если ответ «да», то задай себе ещё и следующий вопрос: имеется ли у тебя моральное право в очередной раз эгоистично лишать его этого? Что бы выбрала ты: стерильную жизнь в безопасном хосписе, длиною в пятьдесят или даже сто лет, или десять, но ярких, полных впечатлений и настоящего общения? Хотела бы ты жить на привязи к койке лишь для того, чтобы твоим родным было спокойнее?       — Нет, но…       — Вот именно, что нет, Эстера, — Том снисходительно улыбнулся и похлопал её по плечу. — Об этом я и говорю: ты никогда не смотришь на ситуацию под другим углом, чужими глазами. Ты — эгоистка. Не противься истине. Но бороться с эгоизмом ты ещё можешь. Попробуй поставить себя на место Торфинна и уже после решай, что для него хорошо, а что — плохо. И, может, тогда ты прекратишь думать, будто я замышляю нелепые козни. Потому как я, если честно, от твоих пустых обвинений порядком устал, — Том убрал руки в карманы мантии и задумчиво отвёл взгляд в сторону. — Возможно, я и вправду бываю излишне строг к тебе, но это ведь оттого, что я заведомо ожидаю от тебя бóльшего, — добавил Том, чуть помедлив. — Думаю, несправедливо обвинять меня в том, что я о тебе более хорошего мнения?       Эстера, смешавшись, подалась назад и снова уткнулась в край подоконника, в который теперь вцепилась руками. Всё казалось глупым и абсурдным, но ещё глупее ощущала она себя. Том сказал правду. Она понятия не имела, что для Торфинна было бы лучше, и все её переживания подпитывались собственным чувством вины и ответственностью перед родными. Но не справедливее ли было встать на место кузена? Каким ему виделся мир, полный запретов, соблюдение которых всё равно не гарантировало ни здоровья, ни долгой жизни? На душе стало так гадко, будто где-то внутри разорвалась навозная бомба.       — Что ж, — спустя десяток секунд общего молчания, Том заговорил первым, — я не хочу давить на тебя и склонять к какому-либо решению. Если ты сочтёшь, что для Торфинна лучше остаться, то так тому и быть. Я не выдам, что запретила ты. Придумаю что-нибудь и свожу в Хогсмид, чтобы он не расстраивался. Но если ты решишь подарить шанс и ему, и мне, то, клянусь бородой Мерлина, ты не пожалеешь…       Пребывая в полном смятении и незнании куда себя деть, Эстера стыдливо поджала губы. Всё вышло совсем не так, как она хотела и представляла. Том должен был осознать свою вину, возможно, получить оплеуху, а затем — оказаться в одиночестве, покинутый ею. Но вместо этого она стояла, скосив взгляд в нижний угол стены, и не могла на что-либо решиться. Гордость жгла изнутри, не позволяя признать поражение. Здравый смысл же не находил более ни одной претензии, которую Эстера сумела бы предъявить. Что ей оставалось? Его вины в том, что она назвала своё имя, не было. Замечания по поводу её (не)деятельности старосты были обидными, но вполне справедливыми. То, что она вчера выпила, не добавляло очков в её пользу, но ведь он и не снял с неё баллы, не доложил Слагхорну, не стал даже рассказывать Аспидису… Единственное, за что она могла уцепиться, — это его подозрительное внимание к Торфинну, но и здесь… он оказался прав. Как же бесило, что Том постоянно оказывался прав!       Эстера так сильно сжала челюсти, что в скулах начала проступать тупая боль. Ей в самом деле хотелось скандала: хотелось, чтобы он дал повод высказать всё, что она о нём думала! О, она бы всё припомнила! Каждое грубое слово, потребительское отношение к её телу! Тому следовало знать, что он не имел права так с нею обращаться. И мстительно бы добавила, что на первых курсах о нём шептались, как о худющем сироте-оборванце! Но стоило ей об этом подумать, как тут же появлялось отвращение к самой себе. Подобная мелочность казалась Эстере гнилью и мерзостью. А она всю сознательную жизнь избегала таких низких слов в адрес других. Поэтому вновь убеждала себя смириться.       Разве это считалось поражением? Разве они должны были воевать друг с другом и непременно оказываться в положении победителя и проигравшего? И разве не было одной ступенью к взрослению признать это? Странным образом, но Эстеру успокаивали подобные мысли. Том даже перестал насмехаться и казался более чем откровенным и честным. Он сам шёл на уступок и готов был принять её выбор как старшей и ответственной. И вдобавок… она должна была сблизиться с Томом. Держаться его и не упускать из виду, а не прятаться по углам и шарахаться при появлении. Собственные переживания и страхи заставили сойти с пути и напрочь выбросили из головы простую истину: дело было не в сохранности тайны имени, не в личных чувствах к Тому, а в том, что он из себя представлял, и что он взаправду затеял. Бегая от него, она никогда не добьётся искренности и доверия. И окажется полной дурой, не сумевшей ухватиться за спасательный прутик. Как она подготовится к катастрофе, если не поймёт направление ветра?       — Я буду в библиотеке, если вдруг что-нибудь надумаешь… — Том уже было пошёл прочь, но она молниеносно схватила его за запястье. Помедлив с секунду, он вновь развернулся и внимательно посмотрел на неё.       Эстера отпустила его руку, и, переступив с ноги на ногу, заставила себя заглянуть ему в лицо.       — Ты прав, Том… — добавила она после заминки. — Можешь взять Торфинна на тренировку и… Прости.       Его взгляд смягчился, и Эстеру обдало волной облегчения, от которой чуть было не подкосились ноги.       — Знаешь, хотя у меня нет брата, — Том отчего-то улыбнулся, — мне кажется, я могу понять твои чувства… Торфинн мне и вправду нравится, — голос притих, словно он рассказывал Эстере какой-то секрет. — Я серьёзно, — заметив её удивление, кивнул он. — Может, потому что он похож на меня в детстве…       Эстера вскинула брови. Сходств между Томом и Торфинном она совсем не видела… Или в очередной раз не замечала? Возможно, наедине, в компании парня, её кузен представал в другом обличье? И оттого она не могла до конца понять его? Снова упустила главное из виду: Торфинн рос без отца, а его дядя и дед были слишком заняты, чтобы восполнять отсутствие мужского воспитания. И даже Аспидис не стремился брать его под своё крыло. Может, Том разглядел их сходство в одиночестве? Правда, у Тома оно было тотальным… Эти мысли заставили Эстеру смутиться собственной слепоты.       — Том, я…       — Не хочешь вместе позаниматься в библиотеке?       Продолжать неловкий разговор ей совсем не прельщало, и Эстера, энергично кивнув, приняла приглашение. Из-за переживаний перед встречей с Эрионом, которыми была наполнена вся неделя, она начала выбиваться из графика домашних заданий. Да и, откровенно говоря, больше ей нечем заняться. Аспидис, как всегда, будет отсыпаться до обеда, у Теи очередная драма, потому что Абраксас предсказуемо задерживает свой ответ на письма, и слушать её нытьё Эстера больше не могла — пускай страдает Кэсси. Торфинну она уже услужила, и он наверняка сейчас торчал на поле для квиддича и следил за тренировкой. Так что учёба с Томом представилась оптимальным решением. Настроение из крайне угрюмого постепенно возвращалось в норму и по мере выполнения заданий вовсе приподнялось. Они почти не разговаривали, но атмосфера была довольно лёгкой. Том даже сам предоставил ей пергаменты, чернила и перо, чтобы она не заходила за своими в гостиную. Пожалуй, наиболее трогательные и романтичные моменты всегда происходят непосредственно после примирений. Вероятно, через какое-то время всё опять скатится в вереницу ссор и разногласий. Но пока возможно было наслаждаться безмятежностью и спокойствием, Эстера это делала.       Том сидел напротив и сосредоточенно изучал какой-то ветхий фолиант. Эстера всё время украдкой поглядывала то на него, то в его книгу, но как бы она ни пыталась разглядеть, что было начертано на страницах, у неё ничего не получалось. Как будто повесили Отталкивающие чары. Любопытство разыгралось ни на шутку, но отвлекать Тома не решалась. Он этого не терпел, что она усвоила ещё из детства, и потому, отложив своё задание, стала дожидаться.       Глазами Том быстро бегал по неразборчивым для Эстеры строкам, совсем не обращая внимания ни на что вокруг. Она бы не удивилась, узнав, что он позабыл о её существовании, но всё равно не хотела рисковать и звать его. И уходить тоже. Переменчивость её отношений пугала: ещё недавно она была уверена, что не возникнет ситуации, когда ей будет комфортно с Томом, а компания Эриона и его самого оттолкнёт её. Но вчера это случилось.       Том ущипнул себя за переносицу и, вложив закладку, закрыл книгу. Затем, аккуратно размяв шею, удосужился посмотреть на Эстеру. В его взгляде сквозила лёгкая усмешка, словно он отчего-то забавлялся.       — Мне нравится, когда ты спокойно сидишь и ждёшь меня, — Том по-лисьи сузил глаза.       Эстера невесело усмехнулась.       — Наверное, я похожу на собаку.       — Скорее, на кошку, — Том улыбнулся. — Собаки слишком пристающие.       — Выходит, Аспи — собака? — смеясь, спросила Эстера.       Впрочем, в последнее время её кузен был несколько сдержаннее рядом с Томом.       — Выходит, что так, — кивнул он. — И Норбан тоже.       — У тебя большой зверинец, Том. Не устаёшь от нас?       Он самодовольно хмыкнул.       — Будет ещё больше, Эстера. Намного больше… — Том повернулся к разложенным на столе учебникам и принялся их собирать.       — Значит, уделять нам много времени ты не сможешь… — подытожила она, пустив нотки укоризны в голос; будто не сама накануне избегала его всеми способами.— Хотя ты вторую неделю где-то пропадаешь. Чем ты занимаешься, Том?       — Я же говорил, провожу исследования. — Он убрал часть учебников и пергаменты в сумку.       — Какие? — допытывалась Эстера поздно спохватившись, что не успела рассмотреть ту зачарованную книгу.       Том развернулся, окинув её тяжёлым, вязким взглядом, но это её ни капли не смутило.       — Эстера…       — Том…       — Оставайся кошкой и дальше. Назойливых псов вокруг и так хватает, — уголки его губ еле заметно дрогнули, и он, поднявшись с места, закинул сумку на плечо. — Идём, прогуляемся перед обедом.       Эстера проследовала за ним, минуя бесконечные стеллажи библиотеки — Том всегда занимался в самом её конце.       — Подержи, — он снял со стопки две верхних книги и протянул ей. — Жди в коридоре, а я пока сдам эти, — Том кивнул на оставшиеся и свернул к стойке библиотекаря.       Не глядя, Эстера направилась к двери, то и дело оборачиваясь. Том уже о чём-то говорил со смотрителем, а она силилась разглядеть, сдаст ли он ту зачарованную книгу, или нет. Нащупав ручку, она толкнула дверь от себя, и вышла в коридор.       — Эй!       Прежде чем Эстера успела отреагировать, от столкновения с чужим плечом несчастные книги оказались на полу. Она сердито посмотрела на преградившего ей путь, но с удивлением обнаружила, что перед ней Макмиллан.       — Ты в порядке? — уточнил Лаэрт, одновременно с ней опустившись за книгами.       — Да, извини, — растерянно пробормотала она. — Я просто задумалась.       — Ты вообще как? — Лаэрт протянул ей учебники. — Всё нормально? — он чуть нахмурил лоб.       Неужели он и вправду проснулся из-за их с Ферклом ссоры?       — Д-да, спасибо, — голос Эстеры дрогнул, когда за спиной скрипнула дверь и раздался шорох мантии.       — Куда ты подевался?!       Лаэрт оглянулся через плечо: к ним семенил Эрион, который, заприметив слизеринцев, весь подобрался.       — Ты не ушиблась? — словно намеренно не замечая появление её «бывшего», галантно осведомился Том и подал ей руку.       Эстера вымученно улыбнулась, стараясь не смотреть на Эриона. Том помог ей подняться, забрал книги, а затем приобнял её за плечо. Взгляды гриффиндорцев, направленные в их сторону, могли бы заставить её чувствовать себя неловко. Раньше. Но теперь… ей было всё равно. Почти всё равно.       Однако заехать локтём Тому под ребро казалось очень заманчивой идеей! Он никогда не трогал Эстеру, не обращался столь ласковым и участливым голосом, полным волнения. Не приходилось сомневаться, что, не окажись здесь свидетелей, Том лишь насмешливо отчитал бы её за ненадлежащую аккуратность и отсутствие уважения к книгам. Но нет, сейчас он — само благородство.       — Я в порядке, — бесцветно отозвалась она, больше не глядя в ту сторону. — Идём.       Пальцы Тома на её плече заметно сжались, когда Эстера захотела выскользнуть из-под его хватки и пройти вперёд. Вместо этого первым пошёл он, утягивая её в собственном, намеренно медленном, ритме.       — Пойдём в Хогсмид на выходных? — елейным голосом промурлыкал Том, прижимая её к себе плотнее.       Эстера заметила приближающихся с другой стороны коридора Феркла и Уорпла, и горячая ненависть вспыхнула в ней, застилая взор. Но её объектом был не Том — он лишь раздражал своим притворством, — а Филипп… Она намеренно не проверяла, но знала, что все четверо смотрят на неё — Эрион и Лаэрт сверлят спину, а эти двое — она даже не хотела думать об этом — наверняка поглядывают в её сторону с премерзким любопытством. Ну и пусть!       — Зачем? — пытаясь придать голосу непринуждённость, спросила Эстера.       — Как зачем? Зачем ходить на свидания? — Том якобы удивлённо вскинул брови, но в его глазах плясали чёртики. Всё происходящее определённо доставляло ему колоссальное удовольствие. Он ведь прекрасно знал, что коридоры школы хорошо разносят нужные фразы до чужих ушей!       Гриффиндорцы прошли, не проронив ни слова, и оставили неприятный шлейф из недосказанности. И стоило Эстере и Тому свернуть за угол, как он отпустил её плечо.       — К чему был этот цирк, Том?       — Я помогал тебе, — он ухмыльнулся, заметив на её лице недоумение. — Девушки ведь любят все эти штуки — вызывать ревность у бывших и действовать всем на нервы. Если бы ты видела его рожу, то не задавала бы таких глупых вопросов.       Эстера усмехнулась, пропуская нелестные комментарии в адрес своего пола мимо ушей.       — Дело не во мне, Том. А в тебе.       — Не смеши меня, — в нём мелькнуло раздражение. — Этот полоумный до сих пор пускает слюни в твою сторону. Ну, или в мою, — Том плотоядно улыбнулся, — но это уже вопрос взаимной неприязни. В любом случае, ему давно пора осознать своё место, иначе следующий раз я поцелую тебя у него на глазах.       — Да?! — с вызовом бросила она. — Почему же ты тогда не целуешь меня на глазах у факультета?       — Потому что всем на нашем факультете понятно, кому ты принадлежишь, Эстера, — пренебрежительно заметил Том, будто и впрямь говорил о своём имуществе. — Едва ли найдётся хоть один тупица на Слизерине, который на тебя позарится, а вот насчёт умственно отсталого Фоули я не уверен. Приходится применять тяжёлую артиллерию.       Эстера чуть было не поперхнулась от возмущения, но мелькнувшая мысль о том, что буквально у него под носом «тупица» не только позарился, но и успешно посягнул на «собственность», заставила мстительно возликовать. Её реакция, очевидно, не осталась незамеченной Томом, но вызвала у него ещё более нахальное выражение лица. Ну, конечно! Реддловское самолюбие не позволило бы объяснить это не иначе как тем, что Эстера обомлела от вопиющей наглости.       — Ты говоришь так, словно у меня нет права выбора, — фыркнула она. — Я вещь, по-твоему? Не могу дать отпор?       — Не можешь, — бесстрастно подтвердил Том. — Не думаешь же ты, что отважных волшебниц не зажимают в углах против их воли?       — По такой логике выходит, что мне стоит опасаться каждого, кого я заинтересую, — она нахмурила лоб, как если бы заранее знала, что говорит полную околёсицу.       — Не каждого, — Том сощурился, когда они вышли во двор и оказались на солнце. — Меня вполне достаточно, — чванливо заявил он. — А остальные отвалятся сами собой.       — Не слишком ли ты в себе уверен, Том? — холодно поинтересовалась Эстера.       — Ты неохотно принимаешь правду, — Том беззаботно дунул на завиток, что лез ему в глаза, и плотнее перехватил книги рукой. — Но она неизбежно настигнет тебя, и ты в который раз поймёшь, что я был прав. Я делюсь своими знаниями и опытом, Эстера, но я не делюсь вещами и людьми. И всем следует осознать это как можно скорее, иначе…       — Иначе что? — нетерпеливо потребовала она, когда Том отвлёкся на пролетающую над ними сову.       Том, сморгнув наваждение, посмотрел на Эстеру с совершенно непонятным выражением.       — Иначе… — начал было он, но снова остановился. — Будет лучше, если нам не придётся это выяснять, Эстера.       Вязкая слюна поцарапала горло. То, как небрежно Том это сказал, отчего-то придало ещё больше ненормальности этому и без того… ненормальному разговору.       — Идём, — дёрнул он её. — Мы так опоздаем на обед.