VANTABLACK

      Ранним субботним утром, когда половина школы по обычаю отправлялась гулять или обратно заваливалась спать, Эстера занималась в библиотеке. Вернее, пыталась заниматься, потому что вот уже целый час тупо скользила глазами по абзацу, чей смысл до неё никак не доходил. Отчасти виной тому служило подвешенное, нервное состояние, в котором она пребывала со дня, когда позорно сбежала от гнусных обвинений Феркла. Эрион не сделал ни единой попытки с ней поговорить или объясниться! И не прислал ни одной — пусть даже самой короткой и сдержанной — записки! А Аспидис непонятно где пропадал вот уже которые выходные и совсем не уделял ей внимания. Эстера старалась отгонять гнетущие мысли, но чувство покинутости и одиночества не оставляло ни на минуту. Отрада в лице Торфинна тоже в последнее время не спасала. Эстера понимала, что в его возрасте нормально тянуться к авторитетам постарше — и им для него стал Том.       Это было глупо и нелепо, но порой всё же колола ревность. Мало того, что все предыдущие годы к Тому лип Аспидис, так сейчас он забрал и её младшего брата! И Эстере ничего не оставалось, кроме как наслаждаться компанией бессменных подруг, но разве она могла рассказать хоть что-то Тее и Кэсси? Увы, ей приходилось по-прежнему держать всё в себе. Но чем дольше длились переживания, чем дольше они мариновались, тем более взвинченной и неспокойной она становилась. Спала прерывисто, днём старалась загрузить себя делами и всячески отвлекать, и это ей превосходно удавалось до наступления ночи, когда она, терзаемая назойливыми мыслями и нелепыми волнениями, ворочалась на измятых простынях за задёрнутым балдахином и до трёх утра не смыкала глаз. Стало быть, оттого она не могла и сейчас сконцентрироваться на этом злосчастном куске текста, что попросту не выспалась накануне? Но ведь бессонница у Эстеры случалась и раньше, и она привыкла не терять трудоспособность даже в такие периоды. А потому причиной её проблемы были они — глупые, беспардонные, несносные гриффиндорки!       Нет, Эстера не имела предубеждений против целого факультета, но вот конкретно эта компания из трёх девиц ужасно действовала на нервы! Спасибо Заглушающим чарам, уберёгшим от шушуканья, но накинуть на их компанию ткань, как на клетку с попугаями, чтобы они, наконец, угомонились, не представлялось возможным. К большому сожалению!       И надо же им было из всех свободных мест в пустующем читальном зале выбрать стол прямо перед ней! Каждый раз, когда какая-нибудь из девиц активно жестикулировала или ёрзала на стуле, Эстера отвлекалась на эту возню.       И почему смотритель ничего им не говорил? Был ли он вообще на своём рабочем посту? Иначе чем ещё объяснялся воцарившийся балаган?! Эстера раздражённо выдохнула и, нахмурив брови, снова уткнулась в книгу.       «Что есть иллюзии и какова их природа? Мы привыкли относиться к ним, как к обману, ошибке восприятия. Но так ли оно на самом деле? Что, если в момент их создания маг порождает новую, иную реальность? Не делает ли его сие действо подобным демиургу? Ведь зависимо от уровня мастерства, можно создать целый мир, если не всю Вселенную. Кто или что определяет истинность нашей реальности? Приведено ли хоть одно доказательство в пользу её подлинности и единоличия? Или искажённое человеческое восприятие заставляет нас слепо верить в происходящее и никогда не углубляться в суть вещей? Но что, если это — навязанная нам извне воля? Что, если так и задумано? Что, если существует кто-то или что-то, кому (или чему) выгодно, чтобы мы оставались в неведении? Ведь кто знает, не живём ли мы в чьём-то сознании; не являемся ли порождением чьего-то больного разума; разошедшейся и вышедшей из-под контроля иллюзии, ненормальной по своим масштабам фантазией? И как нам выбраться из этой ловушки? Или, напротив, как нам создать свою собственную? Дорданддл-Намтир Реггедхай в своём труде «Навязанная Реальность» рассматривает этот вопрос со всех мыслимых ракурсов. Ещё в 1844 году он писал…»       Нет! Ну сколько можно?!       Эстера боковым зрением вновь уловила, как девчонка резко развернулась на стуле и её волосы взметнулись от такого же порывистого поворота головы. И как она не свернула себе шею?! Её подружка засмеялась в ладонь. Вот же попрыгуньи! Эстера не смогла удержаться и злобно посмотрела в их сторону. Просто чтобы успокоиться, хотя бы таким образом выразить своё недовольство. Но неожиданно для себя столкнулась с ответным и не менее красноречивым взглядом. И как она раньше её не узнала? Гелла Гэмп. Та самая девица, которой не повезло быть заколдованной в курицу. Конечно, произошла ошибка, но Эстера нисколько за неё не раскаивалась. И даже сейчас эти воспоминания вызвали мстительную, торжественную улыбку. И, кажется, Гэмп приняла это на свой счёт. Не сводя с неё глаз, Эстера рукой коснулась лежащей на столе палочки. Еле уловимого движения хватило, чтобы снять купол из Заглушающих чар вокруг себя.       — Чего тебе, Роули? — настороженно и отчасти злобно пробурчала Гэмп.       Эстера с неудовольствием отметила, что с их последнего взаимодействия Гэмп заметно похорошела. Она отпустила волосы и делала красивые причёски. И её грудь, плотно обтянутая симпатичным выходным платьем, слишком уж привлекала внимание. Коза.       — Я бы попросила, — изогнув брови, намеренно медленно протянула Эстера, — вести себя… приличнее. Люди пытаются заниматься.       Да. Приличнее! Пусть вспомнит, как скомпрометировала себя, вывалившись посреди ночи в компании парня! В компании её, Эстеры, парня! Разумеется, сомневаться в верности Эриона не приходилось, но повышенное к нему внимание со стороны этой девицы (которое было очевидно и по сей день) она так и не смогла простить.       — Мы не мешаем людям, Роули.       Эстера посмотрела на неё, как на умалишённую.       — Я бы предпочла не повторять свою просьбу. Вы меня услышали.       Смуглая девчонка рядом с Гэмп о чём-то зашептала на ухо какой-то блондинке. Та неприятно заулыбалась и окинула оценивающим взглядом Эстеру, которая сильнее начинала раздражаться. В последнее время ей всё хуже давалась концентрация, а агрессия между тем повышалась. Как назло ещё и живот крутило с самого утра. Должно быть, снова начнутся эти дни… Всё сегодня шло не так, как того бы хотелось! Эстера сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вернула внимание к книге. Опять с начала.       «Что есть иллюзии и какова их природа? Мы привыкли относиться к ним, как к обману, ошибке восприятия. Но так ли оно на самом деле? Что, если в момент их создания маг порождает новую, иную реальность? Не делает ли его сие действо подобным демиургу?..»       Грёбанный протяжный скрип ножки стула! Шуршание пергаментов и тупые смешки! Вздохи, звонкие бормотания, постукивание кончиком пера по листам! Курицы! И не важно, что это сама Эстера забыла снова наложить чары. Чтобы таким образом вести себя в библиотеке, надо быть поистине пропащим человеком!       — Сколько раз мне ещё придётся повторить?! — прошипела Эстера и грозно уставилась в затылок Гэмп. Захотелось намотать её блестящие локоны на кулак и оттаскать по всем углам!       — Да сколько угодно, Роули! Мне плевать! — огрызнулась коза, даже не обернувшись!       Какова же нахалка!       — Не забывайся, Гэмп! Я в любой момент могу…       — Наябедничать профессору, чтобы с нас сняли десять баллов? — Сучка всё же обернулась и насмешливо посмотрела на Эстеру, как на самое неразумное существо на планете. — Боюсь-боюсь! — дразнилась она. — Мне плевать, Роули! Хоть своему Реддлу докладывай, хоть самому директору! Пле-вать!       Тварь! Ну какая же тварь! Эстера почувствовала, как от злости вспыхнули щёки и появилось жжение по всему телу. Она стиснула зубы, в мыслях умоляя держаться достойно, и через силу заставила себя вновь посмотреть на текст, который уже откровенно расплывался перед глазами. Она хаотично бегала от строчки к строчке, пытаясь выцепить крупицу смысла, но всё тщетно — каждый раз она возвращалась в начало. Глубокий вдох, глубокий выдох. И ещё раз. И ещё! Нет, ну какой кретин придумал все эти дыхательные техники? Ни черта не помогает! Или… О, чудо! Эстера смогла сфокусироваться и вернуться к нужному абзацу:       «Что есть иллюзии и…»       Суки!       Зашептались тихо-тихо, уверенные, что она не услышит! Думали, снова наложила Заглушающие? Нет, в таком состоянии она скорее выпустила бы из кончика палочки взрывную волну или спровоцировала движение тектонических плит! И Мордред бы их всех побрал — они это заслужили! Ну, или как минимум на это напрашивались!       — У неё богатый папочка, Гелла, осторожнее, — тихо хихикнула смуглая гриффиндорка. — Вдруг директор после её жалобы нас и вправду отчислит! Подумать страшно!       Послышались издевательские смешки.       — А её богатый папочка знает, с кем она ошивается? — зашептала вторая, светловолосая. — Реддл, конечно, красавчик, но ты видела, во что он одевается? Я думала, из Слизерина могут отчислить за обноски, но посмотри, как они все спелись вокруг него!       Текст совсем размылся. Точно кто-то капнул водой и чернила стали утекать во все стороны. Как и последние крохи самообладания…       Гэмп тихо фыркнула.       — Они все отморозки и лицемеры! Как нападать на бедняков и маглорожденных с других факультетов, так раз плюнуть! Но на своего такого и пальцем показать не смеют. Смешно смотреть!       Руки вцепились в книгу так, будто только она и была способна удержать Эстеру на месте. Во всём теле начали ощущаться неприятные, острые покалывания. Кровь буквально закипала, подступая к мозгу, и дышать с новой секундой становилось сложнее. Шум в ушах поднимался такой, словно она всё глубже опускалась на морское дно, но, к сожалению, отчётливо, даже чересчур, слышала каждое их слово.       — Но ты представь, что будет, если об их отношениях узнает её отец! — ехидно протянула светловолосая швабра. — Наследница Роули обжимается в коридорах школы с безродным сиротой!       Дышать. Дышать. Дышать! Категорически неприемлемо вступать в открытые конфликты, будучи старостой! Ещё и в библиотеке…ещё и с самого утра. Надо лишь взяться за палочку и найти в себе силы заглушить их крысиный писк! Но горло тем временем объяло жаром, исходящим из груди, и Эстера не могла более сделать ни вдоха. Она застыла, не в состоянии ни встать, ни дотянуться до палочки, ни попросту уйти в себя и отвлечься.       — Что, если ей разрешили? — усмехнулась Гэмп. — Вот, оказывается, у них был целый наследник. А девчонка теперь ни к чему!       Тупорылая сука! Пусть сколько угодно поливает грязью её или Тома, но втягивать Торфинна… Перед глазами пошли белые пятна. Руки задрожали от напряжения, а кожу покрыла мерзкая плёнка из холодного пота. Совсем позабывшая, как надо дышать, Эстера уже начинала ощущать нехватку кислорода. Ей казалось, что она надувается и сейчас пойдёт пар из ушей от всего этого унижения, через которое она снова поневоле проходила.       — А ведь и вправду… — забормотала смуглая. — Почему-то о нём никогда и ничего не говорилось, а такие рода только и делают, что объявляют торжественные приёмы в честь наследников…       Ещё одно слово!       Одно слово. Одно. Слово. Лишь одно! Эстера молилась, чтобы всё это поскорее закончилось, чтобы они позволили ей остыть, остановив свой куриный галдёж, или дали свободу действий. Её уже откровенно трясло, а зубы, казалось, вот-вот треснут из-за силы их сжатия.       — Может, бастард какой-то… Подкинули…       Мразь!       Всё, что пронеслось в голове. И прежде чем Эстера успела опомниться, она каким-то невероятным образом в следующее же мгновение перепрыгнула через стол, схватила Гэмп за волосы и силой оттянула назад. Та завопила, как ненормальная, и спровоцировала новый виток ненависти.       — Тупая сука! — злобно прошипела Эстера ей под ухо. — А ну-ка повтори, что ты только что сказала, тварь!       — Отпусти! — завизжала Гэмп и обеими руками вцепилась в запястье Эстеры. Острые ногти больно впивались и царапали кожу, но разве это было важно? В тот момент Эстере казалось, что если ей переломят обе ноги, она всё равно ничего не почувствует. И от этого ощущения всемогущества и вседозволенности лишь усилила хватку и резко, со всей дури, дёрнула голову курицы назад. — Ты больная! — Вопль её не уступал воплю банши.       — Отпусти её! — следом закричала одна из девчонок.       Но все посторонние звуки превращались в невнятный шум. Сердце Эстеры грохотало от доселе неиспытанного гнева. Однако и сейчас она не давала ему волю, и потому её всю трясло от сдерживаемых эмоций.       — Извинись! — рявкнула Эстера и ещё раз рванула волосы вниз, наверняка при этом выдрав целый клок.       Гэмп была вынуждена задрать голову. У неё уже вовсю текли слёзы, а красивая мордашка покрылась багровыми неровными пятнами и исказилась от боли. До чего же приятное зрелище! Но сучка всё ещё вопила и брыкалась, и совсем не хотела извиняться! Истово скребла своими погаными когтями по коже, пытаясь высвободиться. Эстера собиралась вырвать ей ещё один клок, как вдруг её саму загребли за волосы, а потом и за руку. Смуглая девка силой рванула её за пряди назад и опрокинула на заднюю парту, край которой врезался в поясницу. Эстера не успела подняться, как на неё навалились сверху и схватили за грудки.       — С ума сошла?! — надрывно орала девчонка. — Что ты творишь?! Чокнутая!       Эстера скривила лицо и попыталась отпихнуть от себя эту черномазую сволочь, но та была слишком крепкой. Точно! Это ведь загонщица гриффиндорской команды… Корова!       Гэмп тем временем пришла в себя, и, видимо, возжелав отмщения, бросилась с кулаками поверх своей подружки. Её ногти проскребли по щеке, и Эстера зашипела от боли, а вместе с этим её накрыло новой волной ярости. Она вся подобралась и, приложив силу, резко отпихнула загонщицу. Та отшатнулась и схватилась за парты, чтобы устоять на ногах. Её замешательство позволило Эстере кинуться на Гэмп и повалить на пол. Снова раздался её визг. Она брыкалась и махала руками, и пару раз даже заехала Эстере по лицу! Пришлось оседлать её, как оседлал когда-то Аспидис Феркла, чтобы как следует отлупить гадину по щекам! Всё было как в тумане. Лишь ладони теплели от хлёстких и прицельных шлепков. Не останавливала даже выступившая из носа Гэмп кровь! Пускай хнычет дальше!       Эстера взвизгнула от боли, когда её за голову мотнули из стороны в сторону и следом грубо швырнули на пол. Она ударилась лбом и на пару секунд потеряла ориентацию в пространстве. Тем временем на неё снова кто-то навалился и стал царапать лицо. Ну конечно, почерк тупоголовой курицы-Гэмп! Загонщица могла разве что жёстко толкаться, а блондиночка тихо поскуливала от ужаса в стороне. С этого момента Эстера перестала что-либо видеть вообще. И соображать тоже! Она пихалась локтями, хватала то, что попадётся под руку, пиналась и кусалась. И две стервы делали то же самое! Кое-как они догадались действовать сообща и навалились сверху, лишив Эстеру возможности двигаться. И наверняка бы её лицо превратилась в когтеточку бешеной Гэмп, если бы не раздался гневный вопль смотрителя.       — О, Мерлинова борода! — заверещал старик. — Как так можно! И чтобы девушки! Вон! Вон отсюда! Всего на минуту отлучился! Во-о-он! Я доложу директору!       Гэмп и загонщица испуганно отпрянули и засобирались. Третья подружка уже сгребла их вещи, и они спешно направились к выходу.       — Она ненормальная, сэр!       — Сумасшедшая!       — Все на выход! Все! — истошно возмущался библиотекарь, срываясь на хрип.       Эстера рывком встала, схватила палочку, сумку и книгу и вылетела следом за ними. В коридоре грубо толкнула Гэмп в стену и приставила палочку к её горлу. Та в ужасе вытянула голову, но острие древка вдавилось лишь сильнее.       — Ещё одно слово в сторону моей семьи, шваль, и опомниться не успеешь, как твой не-очень-богатый-папочка лишится своих дрянных магазинов! Будь уверена, что мой богатый папочка об этом позаботится! Сука!       Прежде чем Гэмп успела изрыгнуть своим поганым ртом очередную провокационную чушь, Эстера развернулась и быстрым шагом направилась к лестницам. Следовало привести себя в порядок, чтобы никому не стало известно о её выходке. Впрочем, директору точно станет известно. Этим займётся брюзжащий библиотекарь, но это уже неважно. Не побеспокоит же Диппет её отца из-за какой-то стычки?! От этой мысли всё внутри вдруг похолодело, и Эстера занервничала.       Учебный год только начался, ей под опеку подсунули младшего брата, а она… Она уже видела перед собой мрачного и крайне недовольного отца, который непременно помучает её своим укоряющим молчанием, прежде чем приступит к получасовым унизительным лекциям. Желудок свернулся в трубочку от нарастающей тревоги. И дело было не в страхе перед отцом. Он ведь никогда не наказывал её физически, но раз за разом видеть на его лице разочарование и досаду просто невыносимо! Иногда хотелось, чтобы вместо этого он злился и лупил её розгами или ставил в угол на горох, в конце концов! Но он никогда так не делал. Не демонстрировал ничего, кроме осуждения и — в самых худших случаях — раздражения. В такие моменты Эстера желала исчезнуть из жизни. Бесследно и незаметно. Это точно лучше, чем каждый раз скорбеть о своей ненужности. Она ведь и вправду была лишней, нежеланной. И единственную пользу для семьи сослужила бы своим замужеством… за того, кого хотел бы иметь в сыновьях её отец!       Горло сдавило от гнева и обиды. Руки сжались в кулаки, и Эстере отчаянно захотелось поколотить и Аспидиса, и отца. На глаза навернулись слёзы от жалости к себе и злости на них. В детстве она часто воображала, как внезапно умирает, а все скорбят и мучаются, начинают понимать, что они потеряли. Несчастное лицо отца, представить которое было невероятно трудно, грело душу. Но после смерти матери все эти фантазии прекратились. Отец не проронил ни слезинки, никак не продемонстрировал своего горя. Он стал лишь строже и требовательнее. И Эстера разуверилась, что он вообще мог что-либо чувствовать. В его картину мира укладывался только долг перед семьёй, необходимость поддерживать репутацию и выполнять свои прямые обязанности. И если кто-то нарушал какую-то из его заповедей, это непременно влекло за собой одну и ту же цепь реакций — досаду, раздражение, разочарование. Не важно, провинилась она или кто из его подчинённых — устав был един для всех.       Эстера почти добралась до туалета на втором этаже. Она вышла из-за угла, когда увидела, что в конце коридора показался Том. Понадеявшись остаться незамеченной, молниеносно развернулась на каблуках и намерилась метнуться обратно, но…       — Роули!       Мордред!       Эстера замерла, но не обернулась. Вместо этого принялась было спешно оттирать кровь с лица, но тут же, стоило лишь неосторожно задеть ранку, оставила эту затею. Том тем временем уже обогнул её и, чуть приподняв брови, присвистнул.       — Ну и видок.       — Молчи!       — Как тут молчать, когда ты раз за разом игнорируешь мои предостережения, Эстера? Ты решила самостоятельно прибавить мне проблем?       Она до боли вонзилась ногтями в ладони.       — Только не начинай! Мне вообще не до твоих напутствий, уважаемый староста. И да, я в полном порядке, Том! Спасибо, что поинтересовался!       — Тебе всегда нет дела до здравого смысла, точно ты делаешь это мне назло, — скривил губы он. — И мне правда порой кажется, что ты влипаешь в неприятности намеренно, наравне со своим братцем…       — Чего-чего?! — выплюнула Эстера, потеряв всякое терпение. — Тебе всегда было плевать, когда он или Лестрейндж затевали драки! И когда Эйвери похабничал, когда Яксли приставал к кому-то по его примеру, когда Гойл буянил, а Нотт являлся на занятия пьяным — ты на всё закрывал глаза! А сейчас? Срываешься на мне! Только на мне, Том, — прошипела она. — На меня напали, унизили, причём не одну меня, но и мою семью, и весь факультет, включая тебя, а ты решил отругать меня?! И даже не поинтересовался, что произошло! Ты всё уже для себя понял, и не важно, что там случилось на самом деле, не так ли? Тебе не кажется, что ты несправедлив ко мне, что всегда отрываешься только на мне и винишь тоже во всём меня, не разобравшись в ситуации?!       — На тебя напали? — скептично протянул Том, но, видимо, заметив, как злость исказила её лицо, поспешил исправиться и спросил более обеспокоенно: — Кто это сделал?       — Разве тебе есть дело!       Эстера хотела отвернуться и уйти, но Том удержал её за плечо.       — Нет, серьёзно. Что за дикая кошка расцарапала тебе лицо? — Том склонил голову набок.       — Безмозглые стервы с Гриффиндора не умеют себя вести в общественных местах! — злобно процедила Эстера. Зато он заметно повеселел после этой фразы. — Это не смешно! — рявкнула она, снова начиная заводиться.       — Ты могла обратиться ко мне… — Том спрятал руки за спину. — Я бы решил эту проблему… деликатнее.       — К Мордреду твою деликатность! — едва ли не взвизгнула она и от негодования топнула ногой. — Я жалею только о том, что нас прервали! Какая же она сука! Просто сука! — как заведённая, повторяла Эстера, поддавшись ярким, болезненным воспоминаниям. — Я её ненавижу!       — Ладно, пожалуй, мне следует начать привыкать к твоей жажде крови, — мрачно улыбнулся Том и покровительственно похлопал её по плечу. — Давай я приведу в порядок твоё личико, пока кто-нибудь слабонервный не грохнулся в обморок от столь будоражащего зрелища.       Эстера подавила порыв закатить глаза. Вместо этого кивнула и покорно проследовала за Томом в женский туалет. Курица непременно отправится прямо в Больничное крыло, а встречаться с ней снова совсем не хотелось. Да и к тому же выслушивать нравоучения мадам Одли… Нет, если Эстера и способна на убийство, то именно сейчас и именно в эти минуты, и рисковать в столь взвинченном состоянии было бы опрометчиво.       — Мы тебя обыскались! — послышалось за их спинами, когда Том уже открыл дверь в уборную.       — О, Салазар… — пробормотала Эстера и всё-таки вскинула глаза к потолку. Не хватало только Аспидиса…       — Куда это вы идёте? — хитро протянул второй голос. Норбан.       Эстера прошмыгнула в приоткрытую Томом дверь, попросив его красноречивым, как она надеялась, взглядом не пускать этих двоих в туалет. Но Том лишь распахнул дверь шире. Ей назло, не иначе. Эстера скорчила ему рожу и тут же пожалела. Боль стрелой прошибла всё лицо. Нос, как оказалось, был подбит и потому пульсировал, а на губы стекла новая порция крови. Эстера повесила сумку на крючок, прошла к зеркалам и в ужасе глянула на своё отражение. Кожа была в красных тонких отметинах, на лбу красовалась огромная ссадина. Нос припух, а от размазанной крови казался широким. Гнездо на голове лишь прибавляло сходства с вурдалаком. Эх, видел бы её отец…       В туалет ввалились Аспидис и Норбан, и Том заклинанием запер за ними дверь.       — Что вы тут делаете? — хмуро поинтересовался кузен, оглядываясь по сторонам, но едва встретившись взглядом с отражением Эстеры, сразу замер. Его лицо вытянулось, в миг посерело, а затем стремительно стало краснеть. — Какого Мордреда! — вскричал он. — Кто это сделал?!       Аспидис в мгновение ока подлетел к Эстере и развернул к себе за плечи. Бешеными глазами стал блуждать по её лицу, а она смотрела, как быстро сужались его зрачки до размера крошечных точек.       — Отвечай! — гаркнул он, а зрачки вдруг расширились и совсем перекрыли серую радужку. Аспидис резко повернулся к Тому, который наблюдал за происходящим с холодным любопытством. — Том!!! КТО?! — его пальцы болезненно впились в плечи.       Эстера поморщилась. Стало очевидно, что, если прямо сейчас не дать ему разъяснений, то Аспидис решит, что её отметелил Том. И если она иногда желала увидеть, как эти двое выясняют отношения, то в данный момент такой расклад внушал ужас.       — Это не… — по правде, Эстере хотелось, чтобы всё скорее закончилось и она осталась одна, вот только уже кожей ощущался испытующий взгляд Тома, на которого она накричала минуту назад и обвинила в равнодушии. И если сейчас она скажет, что всё в порядке, он окончательно обесценит все её страдания и в который раз уверится в собственной правоте. — Не заладилось с гриффиндорскими идиотками, — после небольшой заминки призналась Эстера и покосилась в сторону. — Они мешали мне заниматься, а когда я сделала им замечание, они… начали меня оскорблять. — Она отстранилась от Аспидиса и влажной от волнения ладонью потёрла шею. — И, в общем, я что-то ответила и отвернулась, а одна из них… она замахнулась, чтобы ударить меня по лицу… а затем мы оказались на полу, и я уже ничего не понимала…       Поднять глаза на Аспидиса Эстера не решалась. Для оценки состояния хватило и беглого взгляда на его руки: они сжались в кулаки и затряслись. А она, необъяснимо для себя, несмотря на весь испытываемый ею стыд, ощутила и странного рода удовольствие…       — Ого! — восторженно протянул Норбан. — Хотел бы я на это посмотреть!       — Это, по-твоему, смешно, Лестрейндж?! — рыкнул на него Аспидис, чья кожа продолжала краснеть. — Покажи мне этих сук! — Он обратился к Эстере так громко и резко, что она аж вздрогнула от испуга. — Я выебу каждую мокрощёлку и их мамаш!       Эстера вконец опешила. Норбан не удержался и прыснул. Том улыбнулся и неспешной вальяжной походкой прошёлся до них.       — Сдвинься, Крауч, — лениво протянул он и выступил вперёд. — Надо подлатать твою буйную сестру, пока у неё не заплыло всё лицо.       Аспидис молча освободил место. Выглядел он потерянным. Том тем временем положил одну руку Эстере на талию и подтолкнул назад.       — Садись, — велел он.       Она послушно запрыгнула на край раковины, а Том подошёл совсем близко, вынудив её развести ноги. Эстера сглотнула. Кожей почувствовала теплоту его дыхания. И ей вдруг стало неловко. Том мягко взял её пальцами за подбородок и навёл палочку на саднящий нос. Кончик древка слабо засветился, когда прошептали заклинание.       Норбан облокотился плечом о дверь кабинки и скрестил руки на груди.       — Никогда не видел, чтобы девки дрались…       — Разве это драка? — хмыкнул Том между делом. Его ладонь скользнула за шею, и он вынудил Эстеру чуть развернуть голову. — Видно же, что они просто царапались и таскали друг друга за волосы.       Эстера недовольно поджала губы и отвела от Тома взгляд. И тут же наткнулась на Аспидиса. Его эмоции были совсем нечитаемыми. А Том придвинулся ещё ближе. Белоснежная палочка медленно скользила вокруг. Пульсация носа и лба постепенно стала спадать, а лицо уже не чесалось так сильно… Но щёки почему-то продолжали теплеть с каждой секундой, проведённой в ужасно дурацком положении.       — И всё равно я бы на это посмотрел, — хихикнул Норбан, за что поймал гневливый взгляд Эстеры. — Ладно тебе, я же шучу. Но правда, в чём причина? Что они тебе наговорили?       Эстера украдкой покосилась на Тома, за что он, вовлечённый в процесс, сердито на неё шикнул и в то же время… он внимательно слушал и наблюдал. Возможно, взвешивал каждое сказанное ею слово… С тех пор, как они зашли в уборную, он никоим образом не дал понять, как относится ко всему произошедшему. Верит ли ей? Или всё ещё сомневается?.. Эстера сглотнула.       — Легче перечислить, чего они не говорили, — кислым тоном заметила она и поморщилась. Норбан выжидательно вскинул брови, и Эстера продолжила: — Сказали, что мы все лицемеры… Что издеваемся над всеми, кого якобы считаем недостойными, но своих… своих таких же, — ей потребовалось чудовищное усилие, чтобы, произнося это, не посмотреть на Тома, — не трогаем. Даже тех, кто сомнительного происхождения и ходит… в обносках. — Эстера заметила, как и Норбан, и Аспидис странно переглянулись; Том же продолжал делать вид, что ничего, кроме дел целительских, его не касается. — И про меня сказали всякое…       — Что конкретно? — не прекращал допрашивать Норбан, когда она замолчала.       — Что я ошиваюсь не пойми с кем, — прошипела она, снова начиная злиться. — И что отец, дескать, купил всю школу, чтобы мне ничего вдруг не сделалось. И что мне многое позволяется, потому что на смену приготовили наследника…       — Торри? — уточнил Норбан.       Эстера кивнула и продолжила:       — Но и про него сказали, что он… что он бастард.       — Имена? — глухо спросил Аспидис.       Эстера непонимающе моргнула.       — Что?       — Назови их имена, — повторил он.       — Братик хочет отмщения, — весело проворковал Том с вообще не весёлым видом и толкнулся бёдрами вперёд. Сиди Эстера чуть ближе к краю, они оказались бы вплотную друг к другу. Она почувствовала, как краснеет, и хотела было отстраниться, но Том держал её за шею и не позволил этого сделать. — Смотри наверх, Роули! Надо очистить лицо от крови, а то мне ничего не видно, — и снова навёл на неё острие палочки.       Эстера судорожно вдохнула и подчинилась. Будь они одни, всё могло быть по-другому… От этих мыслей дыхание участилось. Том словно намеренно тянул с исцелением. И не то чтобы она возражала от такой близости… он приятно пах. Но сейчас этому явно не время и не место.       — Думаю, мы и вправду можем донести до них кое-что, — Норбан улыбнулся с мечтательным выражением.       — Я и сама могу… — тут же встрепенулась Эстера и хотела спрыгнуть с раковины, как вдруг Том с силой надавил ей на плечо. Она поморщилась и затихла.       — Не отвергай нашу помощь. Мы же семья, — ласково заверил её Норбан.       — Имена! — зло выдохнул Аспидис и метнул в неё сердитый взгляд.       Эстера поёжилась от его повелительной интонации. Кажется, это заметил и Том, потому что он чуть сильнее нахмурил брови и плотнее обхватил шею рукой. У Эстеры от всего происходящего взмокли ладони. Не слишком ли она перестаралась, когда рассказывала о случившемся? Да и стоило ли им это говорить? Если бы она не встретила Тома, если бы ей повезло чуть больше, возможно, ничего и не случилось бы. Но… а что должно случиться? Не убьют же этих мерзавок, в конце-то концов! Да и выбора у Эстеры уже не оставалось…       — Гелла Гэмп, — сглотнув, выдавила она. Ледяные пальцы Тома по-хозяйски скользили то вверх, то вниз. — Других не знаю.       — Опиши! — так же сердито велел Аспидис.       — Одна тучная смуглая корова. Вроде бы загонщица в их команде, не уверена. Вторая — светловолосая, с высоким скрипучим голосом.       — Что ж, — хмыкнул Норбан, пальцами тарабаня по собственному плечу, — не знать, с кем воюешь — сильно, конечно. Но мы справимся и так.       — Вы же не будете их бить? — настороженно уточнила Эстера и тут же ойкнула — Том заклинанием Эванеско подправил ей нос.       — Обижаешь, — осклабился Норбан. — Мы всё-таки джентльмены! И умеем давить не только грубой силой.       — Гэмп… — в задумчивости протянул Аспидис. Он всё ещё пристально наблюдал за Эстерой и Томом, но, кажется, чуть расслабился. — Гэмп… у них, случайно, не сеть косметических магазинов?       Эстера невольно улыбнулась. Они с Аспидисом иногда мыслили очень схоже. И месть через связи считали наиболее изящным способом… Том вдруг сильно сдавил ей шею, и она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. А когда недоумённо на него посмотрела, ей привиделся красный отблеск в глазах.       — Да-да… точно, — закивал Норбан и заметно оживился. — Нотт говорил недавно, что им поступил заказ на новый проект Гэмпов — хотят расширяться.       — Перехотят! — Аспидис сверкнул белоснежными зубами.       Том наконец отстранился, и Эстера облегчённо выдохнула. На внутренних сторонах бёдер всё ещё горели места соприкосновения с ним. Она поспешно спрыгнула с раковины и встала к зеркалу лицом. Кровь исчезла. Кое-где виднелись покраснения после залеченных ранок, но они были почти незаметны.       — Спасибо, Том.       Он скупо кивнул и отвернулся. Эстера пустила холодную воду из крана, подставила ладони и пару раз ополоснула лицо. Мысли немного прояснились. Чувство удушающего стыда и неловкости отошло на второй план. Осталась ненависть. Эстера принялась приводить волосы в порядок, при этом неотрывно наблюдая за всеми тремя однокурсниками в отражении.       — Но едва ли отец станет меня слушать, — вдруг вспомнила она. — Мне нужно будет время, чтобы его убедить…       — А кто сказал, что мы будем убеждать его? — фыркнул Аспидис и сунул руки в карманы. Он совсем расслабился, когда Том отошёл от неё. — Если потребуется, я напишу домой и всё улажу.       — Какие вы нетерпеливые, — Норбан укоризненно покачал головой, но упрёка ни в словах, ни в жестах не было.       — А что с теми двумя? — проигнорировал его Аспидис. — У них есть что-то за душой? Или они безродные дворняги?       Эстера невольно заметила, каким пустым взглядом одарил его Том. Но сам Аспидис ничего не заметил. Или сделал вид.       — Кажется, загонщица у Гриффиндора — Фоссет, имя не помню. Другая, возможно, грязнокровка, но мы найдём чем поживиться, — пообещал Норбан. — Если что, расплатятся натурой, — он шкодливо подмигнул отражению Эстеры.       — Фу! — она тут же сделала гримасу. — Это уже слишком!       Аспидис ностальгически улыбнулся.       — Для грязной работы нам явно не хватает Эйвери.       — Можно было бы выманить их в Хогсмид… — Норбан задумчиво потёр подбородок.       — Даже не думай, Лестрейндж! — Эстера угрожающе сощурилась.       Он невинно вскинул руки в защитном жесте.       — Я всего лишь прикидываю варианты. Не беспокойся.       Эстера нервно кашлянула и развернулась к ним лицом. Аспидис явно размышлял над тем, как лучше всего устроить месть. Норбан изображал святую простоту. Том, поймав её взгляд, натянуто улыбнулся и приподнял брови.       — Вы ведь понимаете, что любая ошибка будет иметь… последствия? — Он с напускным интересом воззрился на Аспидиса. — И под конец обучения попасться на глупости…       — Я сделаю всё так, как надо! — резко перебил кузен, и на его лице заходили желваки. — Ни одна псина не должна забывать своего места, Том! И если они позволяют себе подобное уже сейчас, то дальше будет только хуже.       От ответного взгляда Тома Эстере стало жутко, и она вцепилась руками в борт раковины. Керамика приятно холодила кожу, но совсем не успокаивала. В Эстере всё ещё кипела злость и жажда отмщения. И одновременно её потряхивало от волнения; Том и Аспидис спорили из-за неё, а она решительно не знала, что делать и на чью сторону вставать. Мелочным ли актом была месть? Бесспорно. Но ведь она хотела этого не для себя. Они сами зачем-то оскорбили Торфинна, а Эстера всего лишь пыталась добиться справедливости…       — Аспидис, — обманчиво мягко произнёс Том, — будет хуже — причём тебе — если моим планам что-либо помешает.       — Я правильно понял, Том, что тебе плевать на рукоприкладство по отношению к чистокровным? — Уголки его губ дрожали от плохо скрываемой злости, а ноздри хищно раздувались. — И ты готов простить тех, кто в открытую оскорбляет людей, которые были с тобой и за тебя с самого начала? Это правда так? — спросил он, пропуская в голос нотки разочарования и даже отвращения. — Мы оба знаем, что, если объединим усилия, то никто ничего не заподозрит, а виновные при этом будут наказаны. Но, конечно, только ты решаешь, что выбрать: преданных тебе друзей и их честь или безопасный для твоих планов учебный год…       Норбан пристально следил за происходящим. Глядя на него, Эстера могла лишь позавидовать его спокойствию и азартному, игривому настроению. Его всё это забавляло. А Эстеру — вгоняло в холодный пот. Но ей, конечно, тоже хотелось узнать, чем всё закончится…       Губы Тома изогнулись в полуулыбке. Но глаза как были стеклянными и затянутыми ледяной коркой — такими и остались.       — Я запомню, что ты называешь это отстаиванием чести, Аспидис, — сказал он странным и в подобных обстоятельствах непринуждённым тоном и сцепил руки за спиной. — Ты знаешь, на что я шёл все эти годы ради вас и что я для вас делал. И продолжаю делать, — добавил он высокомернее. — И ты уж должен знать, что дружба работает не только в одну сторону, не так ли?       — К чему ты клонишь? — холодно спросил Аспидис.       — Я просто напоминаю, — Том снова улыбнулся. — Если я могу что-то сделать, я это делаю. Но делаю с полной отдачей. Никаких полумер. Я не боюсь перегнуть палку, ну, ты и сам это понимаешь… — его лицо, несмотря на видимую доброжелательность, выражало мрачное, непонятное Эстере удовольствие — и оно одним своим неуместным присутствием предупреждало об опасности. — Поэтому, конечно, я всегда выберу друзей. А я на многое готов ради них…       Повисло вязкое, неприятное молчание. Угадать, что подразумевал Том, никак не получалось. Что он задумал? И что собирался делать? И более того, если они перегнут палку… будет ли в этом вина и Эстеры?..       — Ну вот мы и договорились, — Норбан беззаботно хлопнул в ладоши, и дышать стало даже немного легче. — Предлагаю найти старину Нотта и обсудить с ним кое-какие моменты.       Том прошёл мимо Аспидиса и коротко, но очень выразительно посмотрел на Эстеру — так, что она ещё сильнее вцепилась в борта раковины. О чём говорил его взгляд? Наверное, что-то вроде: «Это будет на твоей совести. Довольна?»       И в каком-то смысле Эстера была довольна. Поэтому она с вызовом, стараясь ничем не выдать своего волнения, посмотрела на Тома в ответ. Потому что сегодня она возненавидела курицу Гэмп и её отвратных подружек. И потому что считала себя правой во всём случившемся. И потому что хотела, Мордред его побери, хотя бы раз твёрдо настоять на своём, пускай ей для этого и пришлось пойти на подлость! Но Том лишь скривил губы в усмешке и одновременно с Норбаном вышел из уборной. Словно для него это не значило ровным счётом ничего.       — Тебе точно не нужно в лазарет? — спустя какое-то время тишины спросил Аспидис и снял её сумку с крючка. Эстера отрицательно покачала головой. — Тогда идём, провожу до гостиной.       Когда они вышли в коридор, Тома и Норбана уже не было видно. Эстера облегчённо выдохнула. Сцена в туалете порядком встревожила. Аспидис… то, что он говорил Тому, да и то, как он с ним разговаривал, всё это казалось таким странным и непривычным, что Эстера решительно не знала, как к этому относиться. Внутри поселилось нехорошее предчувствие, но думать о последствиях совсем не хотелось…       В конце концов, ничего дурного Эстера не сделала… Мальчишки на протяжении всей учёбы всячески шалили и устраивали друг другу подлости, а стоило один раз ей влипнуть в историю — причём не по своей вине! — так сразу накатило ощущение, что вот-вот случится конец света! Глупости! Эстера, силясь отцепиться от дурных дум, в раздражении мотнула головой и покосилась на Аспидиса. Он тоже был погружён в свои мысли. Едва заметно хмурился и пожёвывал внутреннюю сторону щеки. Всё это время они шли в обоюдном молчании. Угрюмость кузена настораживала ещё сильнее, но когда Эстера решила, что нужно у него вызнать причину их с Томом конфликта, увидела Ваако Шафика, который уверенно шёл навстречу.       — О, мне повезло сразу тебя найти, — обрадованно обратился он к Эстере, когда они поравнялись. Она недоумённо изогнула брови. — Я наткнулся на профессора Слагхорна у лазарета. Он был чем-то обеспокоен и велел тебя к нему привести.       — Прекрасно, — скривилась она.       — Я пойду с тобой, — мрачным, даже жутким голосом изрёк Аспидис, а когда она на него посмотрела, то обнаружила такой же мрачный и жуткий вид. Словно он к убийству готовился.       — Не надо, — Эстера с трудом выдавила благодушную улыбку и ловким движением забрала сумку. — Ты знаешь Слагги, он займёт мою сторону. Пойдём, Ваако, — она тут же подхватила его под локоть и потянула туда, откуда он и пришёл. — Ты иди, найди Отана, я позже к вам присоединюсь, — бросила она Аспидису и ускорила шаг. Ваако послушно последовал в её ритме.       Стоило на секунду представить истерику Аспидиса, которую тот наверняка закатил бы в присутствии декана, как становилось дурно. Лучше уж самой со всем разобраться, чем поднимать лишний шум!       — Мерлин! — она отпустила Ваако, когда они скрылись за ближайшим поворотом.       — Что происходит? — он подозрительно на неё посмотрел.       — Ничего такого, — и глазом не моргнув, соврала Эстера. — Кое-какие… проблемы в расписании — скука смертная… — Она рассеяно скользнула взглядом по красивому смуглому лицу, надеясь найти стороннюю тему для обсуждения. — А ты, кстати, уже говорил с Томом?       Ваако в задумчивости нахмурил лоб.       — О чём?       — Мы ведь выпускаемся в этом году, — намеренно помедлив, ответила Эстера. — И кто-то должен будет заменить Тома…       Он забавно проморгался, точно совсем не разобрал её речь.       — В смысле заменить?.. — почти неслышно пробормотал Ваако. — Ты про тренировки? — На его губы приклеилась неуверенная, скептичная улыбка, как если бы он выдал какую-то несусветную чушь и тотчас же это понял и смутился.       — Не прибедняйся, — фыркнула Эстера. — Том не раз упоминал о твоих талантах. Очевидно, что если кто и продолжит его дело, то только ты.       Щёки Ваако мило покраснели.       — Эстера, ты говоришь какие-то глупости… В школе ещё останется Уолден и Корбан, да и…       Она так на него посмотрела, что он благоразумно прикусил язык.       — Эти тупицы? Не смеши. Макнейр умеет думать только одним местом, а Яксли… — Эстера сделала презрительное лицо, но удержалась от бранной речи, — каких-то выдающихся способностей у него нету. Он, скорее, бюрократ, клерк, а не воин. А больше никого и нет, чтобы с тобой соревноваться, — это она произнесла уже недовольно. — В общем, ты готовься…       Какое-то время они шли молча. Ваако о чём-то напряжённо думал и всё не знал, как лучше подступиться. Совсем скоро оказались в коридоре, ведущему к покоям Слагхорна, и лишь тогда парень решил заговорить:       — А ты… а Том… вы… он сам тебе сказал? — сильно смущаясь, тихо спросил Ваако. — Ну, что хочет видеть меня в роли наставника…       Эстера плутовато улыбнулась, отчего он смутился пуще.       — Как знать… — загадочно протянула она, с удивлением для самой себя найдя удовольствие в том, чтобы мучить его недосказанностью — с ней, например, постоянно так поступал Том. И, может, именно эта пришедшая на ум ассоциация вынудила всё-таки сказать как есть, а не ходить вокруг да около: — Том, знаешь ли, не очень любит распространяться о своих планах… Но порой, если внимательно его слушать, можно сложить пазл воедино. Лично я в выборе твоей кандидатуры не сомневаюсь. Лестрейндж тоже. А ты просто привыкай постепенно к недомолвкам и неопределённостям, Ваако. Это пригодится в будущем.       Эстера ободряюще улыбнулась и, скользнув ладонью по его плечу, свернула в коридор. Хоть её раньше и беспокоило участие Ваако в делах Рыцарей, то теперь… её больше волновал Торфинн. А в эту конкретную секунду — предстоящий разговор со Слагхорном, к покоям которого она как раз подошла. Трижды постучав, осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Он сидел за своим рабочим столом и разбирал пергаменты.       — Вы хотели меня видеть, профессор? — стараясь звучать как можно печальнее, спросила Эстера.       — А, мисс Роули, — Слагхорн несколько сконфуженно ей улыбнулся и жестом пригласил войти. — Проходите, садитесь, пожалуйста, — кивком лысой головы он указал на стул перед собой.       Эстера тихо прикрыла дверь и покорно присела напротив. Слагхорн отложил пергаменты и сцепил свои пухлые кисти на столе.       — Моя дорогая, — начал он вполне добродушно, но всё же обеспокоенно, — вы уже, верно, догадались, по какой причине я вас позвал… Ваш конфликт с мисс Гэмп и её подругами… — Слагхорн нечленораздельно что-то промычал, — я, признаюсь, поначалу и не поверил, что речь о вас… Я вас хорошо помню ещё с самого первого курса и никогда бы не сказал, что вы способны на такое, — он выразительно вскинул брови и на секунду отвёл взгляд к своим рукам, будто разговор шёл о чём-то неприличном. — Мисс Роули, вы должны понимать, что я ни при каких обстоятельствах не оправдываю хулиганство и недостойное поведение, но когда речь заходит о таких студентах, как вы или мистер Реддл, — уголки его губ чуть приподнялись, — то я считаю своим долгом убедиться во всём самостоятельно. Я ни за что не поверю, что подобное происшествие случилось на ровном месте. Должны быть какие-то причины, не так ли? Какими бы они ни были, драка остаётся дракой — это неприемлемо, но… Я говорил с профессором Дамблдором, — Слагхорн внимательно и серьёзно посмотрел Эстере в глаза, и она еле подавила порыв отвернуться, — и так вышло, что я… кхм, за вас заступился… И мне хотелось бы знать… мисс Роули, вы понимаете?       Выждав пару томительных мгновений, Эстера смиренно прикрыла веки и глубоко, судорожно вдохнула. По правде, ей сделалось несколько неловко, и руки даже легонько затряслись, но всё это должно было придать лишней убедительности.       — Сэр, мне очень жаль, — тихо пролепетала она и наконец нашла в себе силы поднять глаза на декана. — И я готова понести своё наказание, ведь не считаю, что поступила правильно, но вы знаете, когда я вспоминаю произошедшее, я снова злюсь… Они говорили столько всего, и, конечно, я не должна была так реагировать, не должна была грубить в ответ, но когда… они оскорбили мою семью, моего отца, не говоря уже обо мне и обо всём факультете — мне это было больно и неприятно, но я могла бы стерпеть… Однако, когда они заговорили о Торфинне, — у Эстеры сами собой навернулись слёзы на глаза, хотя желания расплакаться она не заметила и только порадовалась такому удачному стечению обстоятельств, — когда они обозвали Торфинна, сэр, я просто… — она не знала, покраснела ли, и потому быстро прикрыла лицо руками и незаметно для Слагхорна ущипнула себе щёки — чтобы к ним наверняка прилила кровь, — прошу прощения, сэр… Мне так стыдно перед вами. Это недостойно… Но я никак не могу понять, хотя правда пытаюсь, почему и зачем они говорили гадости про ребёнка! Он ведь им ничего плохого не сделал. А я… я ответила им, и потом… это произошло так быстро, я сама не осознала, как оказалась на полу, а они навалились на меня вдвоём…       — Ох! — Взгляд Слагхорна заметно смягчился и подобрел, а плечи, до этого момента напряжённые, опустились. — Девочка моя, всё это очень грустно слышать… Право, Торфинн — замечательный молодой человек, смышлённый и добрый. Плохо, что его в это втянули, да, очень плохо, а что касается вас и в частности вашего отца, то, боюсь, немалую роль здесь играет зависть, Эстера. Вы ведь это понимаете, не так ли?       Она якобы скромно пожала плечами. Слагхорн улыбнулся.       — Вы должны гордиться своей семьёй, моя девочка. И, честно сказать, то рвение, с которым вы вступились за неё, не может не восхищать, но, — он особенно сделал здесь акцент, — этого я вам не говорил… А! И к слову, вы упомянули, что на вас… набросились? — Он придвинулся ближе к столу, когда она кивнула. — Но вы в порядке? Мисс Гэмп сильно плакала, а её вид… в общем, с вами всё хорошо?.. Я не застал вас в лазарете…       — Меня исцелил Том, профессор, — смутившись уже искренней, призналась Эстера. — Я не хотела идти в Больничное крыло, потому что знала, что там будут они… — Она чуть было не скривилась и удержалась от демонстрации своей ненависти лишь в последний момент. — И я боялась, что меня отругает мадам Одли, а Том… вы знаете, он хорош в целительстве. Вправил мне нос и от царапин избавил… Да и от фингала тоже…       Слагхорн понимающе кивнул и улыбнулся ещё шире — так, что его моржовые усы расползлись в стороны, а в уголках глаз залегли паутинки морщин.       — Да-а, мистер Реддл — редкий талант. Можно сказать, самородок. Не могу вас осуждать за доверие его способностям. Сомневаюсь, что мне самому в его-то годы целительство давалось лучше — крайне сложная ветвь магии, должен признаться.       Эстера вынужденно согласилась       — Сэр… — после недолгих колебаний, неуверенно пробормотала она, — а вы… вы напишите… моему отцу?       — О, ну, — он озадаченно провёл ладонью по лысине, — я, в общем-то, не собирался. Но насколько мне известно, вопросы с участием старост обычно доносят и до директора, а там…       В дверь позади постучали, и Эстера вздрогнула от неожиданности. Сердце ушло в пятки от одной мысли, что прямо сейчас Диппет мог писать её отцу и вот-вот за ней пришлют эльфа или Мерлин знает кого… Она рефлекторно обернулась.       — А, — радушно воскликнул Слагхорн, — проходи, Альбус, мы как раз обсуждали всё с мисс Роули. Как там мисс Гэмп?       — Здравствуйте, профессор, — тихо сказала Эстера.       Дамблдор кивнул ей.       — Весьма кстати, что я вас застал, мисс Роули, — он благодушно улыбнулся. — С мисс Гэмп всё в порядке, Гораций. Её уже отпустили, а вы… — Дамблдор внимательно скользнул по Эстере взглядом.       — Я тоже удивился, что на ней ни царапинки, — Слагхорн крайне неуместно хихикнул себе в усы. — Но, как оказалось, ей помог Том.       — Вот как, — брови Дамблдора слегка приподнялись, и он многозначительно посмотрел на Эстеру. — Ну, в способностях мистера Реддла никогда не приходилось сомневаться, не правда ли?       Эстера нервно, натянуто улыбнулась.       — Я сказал то же самое, Альбус! — Непринуждённому настроению Слагхорна оставалось только позавидовать.       — Охотно верю, — Дамблдор усмехнулся и прошёл в центр комнаты. — Но что насчёт…       — Как я и говорил, это всего лишь недоразумение, Альбус, — Слагхорн взмахнул палочкой, и чайник на другом, маленьком и круглом столике стал быстро закипать. — Девочки просто недопоняли друг друга… Я всегда отмечал, что стресс от учёбы плохо влияет на студентов — они все на нервах. Вот, например, бедняга Макнейр… ой-ф! — Слагхорн издал непонятный звук и остановился на полуслове. — В общем, всё это нехорошо. Нельзя с самого начала года запугивать предстоящими экзаменами, Альбус! Такая рань выходного дня — а они уже в библиотеке. И это, несомненно, похвально, но иногда, если игнорировать отдых, излишнее усердие может выйти боком… — На столике уже вовсю шли подготовительные к полднику процедуры: салфетки расстилались сами собой, а на них с тихим звяканьем опускались чашки и ложки. — Несчастной мадам Одли каждый год приходится отпаивать студентов Успокоительным отваром — страх что творится! Такой стресс, такой стресс… Я всегда повторяю: детям нужен отдых!.. А, и кстати, мисс Роули, зайдите ко мне на следующей неделе. Том вам уже сказал про Рождественский вечер?       Чайник к этому моменту вскипел, и к сервизу из маленьких чашечек и блюдец из буфета напротив полетели миски с вареньем и какими-то сладостями.       — Да, профессор, — догадавшись, что ей пора уходить, Эстера не без облегчения поднялась с места.       — И вам следует зайти к директору Диппету, — вдогонку бросил Дамблдор. — Вас проводить?       Эстера слишком порывисто мотнула головой.       — Нет, сэр, не стоит, спасибо. Я… я сейчас же к нему отправлюсь, — заверила она и под пристальным взглядом Дамблдора покинула покои декана.       Мордред!       Неужели Гэмп успела наплести чепуху? Эстере нравился Дамблдор, но то, как он на неё смотрел… Нет, не осуждал, не упрекал, но… отчего-то становилось некомфортно. Как будто он видел всех насквозь. Распознавал всякую ложь. И пускай те же чувства раньше возникали и из-за Тома, который любил вторгаться в её разум, то сейчас она понимала различие. Настырность и беспардонность Тома раздражали и заставляли хотеть сопротивляться, давать отпор и лгать назло, в то время как продолжать разыгрывать спектакль при Дамблдоре казалось… унизительным и постыдным. И если бы он решил сопроводить её к директору, то Эстера не факт, что смогла бы выкрутиться. Впрочем, и сейчас железных гарантий не было…       Необходимость снова унижаться угнетала. Хотелось просто спуститься в подземелье и не выходить оттуда до утра, но кто её спрашивал?.. И всё же она почти не переживала. Диппет как никто другой осознавал свою зависимость от Роули и никогда не поступал наперекор Совету попечителей, куда входили и её отец, и дядя, и прочие родственники. Но также если директор вдруг сочтёт своим долгом не утаивать от столь важного покровителя спорную ситуацию с участием его дочери, то у Эстеры возникнут проблемы… Следовало напомнить Диппету, намекнуть ему, что произошедшее её отец найдёт крайне оскорбительным, и тогда, возможно, он ни о чём и не узнает…       Когда пароль, известный старостам, заставил горгулью сдвинуться с места, Эстера в полной готовности встала на заколдованную лестницу. Уже стоя перед дверью, набрала побольше воздуха в лёгкие и постучалась.       — Войдите, — послышался знакомый, хрипловатый голос.       Оказавшись в кабинете, стены которого украшали изображения множества прошлых директоров, Эстера растерялась. Это обилие глаз, неизменно наблюдавшее за присутствующими, всегда напрягало. А сейчас многократно прибавляло волнения…       — Подождите немного, — попросил Диппет спокойно, когда она по приглашению села на мягкое кресло напротив его стола, а сам обмакнул страусиное перо в чернила и продолжил писать.       Эстера тщетно пыталась угадать, кому и что он пишет — с её места вообще ничего не удавалось подсмотреть. Портреты директоров в рамах тихо переговаривались между собой, кто-то мирно посапывал, а некоторые с интересом то и дело поглядывали на Диппета и саму Эстеру.       Выходная блузка мерзко липла к спине, а беспокойные руки безостановочно теребили лямку сумки, что лежала на коленях. Создавалось впечатление, что в следующую же секунду директор оторвётся от своего письма, запечатает его и только тогда, злобно рассмеявшись Эстере в лицо, объявит, что вызвал в школу её отца. А в качестве наказания отнимет у неё статус старосты или отправит драить унитазы без магии. Словом, за эти недолгие две минуты, которые, однако, показались целой вечностью, она страшно извелась и хотела уже вскочить и уйти до того, как начнётся линчевание. Но Диппет наконец-то дописал своё чёртово письмо и, воткнув перо в специальную подставку, внимательно посмотрел на посетительницу.       Эстера точно знала, что её не исключат, не сместят с должности старосты, и всё равно волновалась. И волнение, помимо очевидной нервозности, всколыхнуло вдруг и раздражение со злостью.       — Мисс Роули…       — Сэр, я готова принять наказание! — беспардонно перебила его Эстера, благоразумно решив, что ситуацию лучше взять в свои руки; Том неоднократно так делал, когда намеревался добиться желаемого, так почему бы не брать с него пример? — Как староста, я не должна была вести себя подобным образом, я это осознала. И мне жаль, что я тогда не сдержалась. Те вещи, которые я вынужденно услышала, были поистине самыми низкими и недостойными на моей памяти. Но мне, наверное, следовало стерпеть все гнусные и лживые оскорбления в сторону моей семьи. По правде, как дочери такого безмерно благородного и щедрого человека, как мой отец, мне было до слёз обидно… — Она потупила взгляд и стиснула ладони, что покоились на её сумке, в кулаки. — Ученики школы, для которой мой отец сделал так много и чьими плодами они во всех смыслах кормятся, говорили столько всего… столько всего… — Эстера всхлипнула и пустила одинокую вымученную слезинку, — что я, право, потеряла над собой контроль… Мне жаль, профессор Диппет, действительно очень жаль. Но я не буду лгать вам и пытаться выставить себя в лучшем свете. — Она выдержала, как ей казалось, драматичную паузу. — Потому что мне не жаль тех, кто позволил себе говорить так подло о моём отце и о моей семье. Мне жаль, что мои действия разочаровали вас и моего отца. Я… я подвела его, опорочила его имя своей несдержанностью. Мне следовало, как тому меня учили, в гордости уйти, не осквернять собственные уши их ядовитыми речами. Но я… — Она состроила страдальческое, виноватое лицо и полными с усердием собранных слёз глазами стыдливо посмотрела на директора.       Он, кажется, порядком растерялся и удивлённо качнул седой головой.       — Мисс Роули, — он снисходительно улыбнулся после её протяжного горестного всхлипа, — я могу понять ваши чувства… Ваш отец, — сказал он преисполненным уважения голосом, — очень и очень достойный человек, это безусловная правда. Я и представить не могу, чем и почему он мог кому-то не угодить, если брать во внимание то многое, что он сделал для Хогвартса. И вы совершенно правы, что гордитесь им. Но тем яснее должны понимать, что его великие дела не смогут быть запятнаны или обесценены нелепыми слухами и несправедливыми упрёками.       — Я понимаю это, сэр, — в очередной раз жалобно всхлипнула Эстера и снова виновато потупила глаза. — И мне стыдно, что я опозорила его… И когда он узнает, — плечи затряслись, и она ссутулилась, спрятав лицо в ладони, — когда отец узнает… я боюсь, что он будет так огорчён. И моим поведением, и тем, по какой причине я сорвалась. Я всегда… всегда так гордилась им, говорила ему, как его ценят мои однокурсники, что он пример для многих… и когда он узнает, что и здесь, в школе — не на политической арене, не в Министерстве, а в школе, — нашлись его ненавистники, мне кажется… ему будет больно. Ведь, сэр, это так несправедливо…       Эстера шумно высморкалась в носовой платок и остервенело потёрла и без того сухие щёки. Она не видела лица Диппета и не могла угадать, как он воспринял этот намёк. Но хотелось верить, что её план сработает; что он не станет вызывать отца в школу и оповещать о её идиотской выходке. Узнай отец о том, что кто-то поносит его за спиной, ни одна струна его чёрствой души даже бы не дрогнула. Но Диппету знать это не обязательно. Нет, вряд ли он поверит, что из-за такой мелочи отец переменит политику поставок в школу и вряд ли выйдет из Совета попечителей, но попытаться стоило…       — Мисс Роули, — терпеливо продолжал директор, — я не думаю, что такого занятого человека, как ваш отец, следует отвлекать от работы.       Эстера с надеждой вскинула на него заплаканные глаза. Директор облокотился о спинку своего большого, похожего на трон кресла и сцепил руки на животе.       — За все семь лет вы впервые попали в мой кабинет в качестве участника… м-м-м, сомнительной ситуации, — продолжил он спокойным, мягким тоном. — Более того, ваша успеваемость и прилежность по-прежнему безукоризненные, — Диппет сдержанно улыбнулся. — Вы добросовестно исполняете обязанности старосты, и я слышал о вас только хорошее. И именно потому, что ожидания от вас заведомо выше, чем от всех остальных, я и вызвал лично — и, прошу заметить, отдельно — в свой кабинет. Мне необходимо убедиться, что вы и дальше будете подавать другим достойный пример, а не… В общем, вы мне обещаете?       — Этого больше не повторится, сэр, — покорно пролепетала Эстера.       — В таком случае мне незачем более вас задерживать, мисс Роули.       Эстера уже собиралась встать, как вдруг замерла в замешательстве. Диппет вскинул кустистые седые брови, явно ожидая, пока она что-то скажет. Скрутив меж пальцев несчастную лямку сумки, она неуверенно спросила:       — А вы… разве мне не полагается наказание, профессор?.. — и смущённо — на этот раз отчего-то искренне — посмотрела ему в глаза.       Диппет моргнул и, к её удивлению, очень тепло улыбнулся.       — Похвально, что вы об этом подумали и осмелились напомнить, но, право, я не вижу причин. Ошибки совершают все. Главное, что вы их признали и дали мне слово их не повторять.       Эстера покинула кабинет директора в подвешенном состоянии. Вместо торжественного вкуса собственной победы и безнаказанности она ощущала… пустоту. И дикую усталость. Как будто до этого сделала марш-бросок вокруг Хогвартса или тренировалась всю ночь под пристальным наблюдением Тома. Да, точно. Ей ещё предстояло найти и его, и Аспидиса, и всех прочих, кто должен был… мстить?       На мгновение Эстере показалось, что она настолько опустошена, что и мести уже не желает, и что стоит ей лишь дойти до ванной старост, проваляться с час в ароматной пене, как все заботы мира станут не заслуживающими внимания пустяками. И хотя мысль о банных процедурах пришлась по вкусу и Эстера, пользуясь отсутствием большинства студентов, осуществила задуманное и вопреки всему смогла расслабиться и кое-как вернуть бодрое и относительно сносное расположение духа, проучить поганок всё ещё представлялось привлекательным и даже необходимым. Словно где-то внутри, под лёгкими, засело острое семечко, не позволяющее вздохнуть полной грудью и не злиться всякий раз, стоило лишь вспомнить утреннее происшествие. Отчего-то Эстера была уверена, что бешеное биение сердца из-за мучившей её ненависти пройдёт только в том случае, если виновным воздастся по заслугам. Да, снова и снова перекручивалась та ситуация, дыхание перехватывало, а мышцы наливались свинцом и дубели. Собственное бессилие заставляло всё тело трястись. И потому, не желая и дальше терпеть это унизительное состояние, Эстера, даже несмотря на странный разговор Аспидиса и Тома, уверилась, что лично она сделала всё правильно.       Гостиная Слизерина ожидаемо пустовала, когда Эстера спустилась для того, чтобы переодеться к обеду. Она решила, что никого не увидит, пока не настанет пора идти в Большой зал, но, сменив платье и вернувшись в гостиную, заметила Аспидиса. Он сидел на диване и что-то читал.       Эстера присела на кресло напротив, но он лишь коротко на неё взглянул и не произнёс ни слова.       — Тебе не кажется, — спустя пару секунд молчания начала она, — что ты зря втянул в это Тома? Мы ведь могли и сами, разве нет? И, кстати, вы странно тогда разговаривали… Что-то произошло?       Аспидис сделал такое лицо, что Эстере захотелось его ударить.       — Если тебе кажется, что подобное можно легко провернуть так, чтобы он ничего не узнал, то ты плохо знаешь Тома, — произнёс он на удивление спокойно. Но вот вторую часть её вопросов предпочёл проигнорировать.       — И что с того? — с вызовом спросила она. — Не станет же он докладывать Слагхорну!       Аспидис усмехнулся.       — Что смешного я сказала?       — Представляешь, Эстера, ты не всегда знаешь всё лучше всех. И не всегда бываешь в курсе всех событий, которые здесь происходят. Это так, на заметку.       Эстера поджала губы. То, как он с ней говорил, выводило из себя. После того раза в подсобке Аспидис напрочь о ней позабыл, как о какой-то использованной девке! Постоянно где-то пропадал, ходил в непонятном, чуть ли не мечтательном настроении, вёл себя, одним словом, странно. И она бы, наверное, поняла и приняла его изменения, смирилась бы с тем, что стала ему безразлична, но… Сегодня Аспидис был в бешенстве, когда увидел её лицо. Он и сейчас злился, вот только то, что его злость выливалась и на неё, казалось ужасно несправедливым.       — Ну так просвети меня, если я чего-то не знаю, — процедила Эстера по слогам. — Или у тебя язык отсохнет, если ты им воспользуешься по назначению, а не для того, чтобы мне грубить?       — О, раз ты жаждешь правды, то держи, не обляпайся, сестра, — он мрачно улыбнулся и заговорил холодным, колючим голосом: — Том любит расстраивать планы всем, кто ему неудобен. Я ему неудобен. И если ты хочешь, чтобы этих гоблинских шлюх наказали, то это надо согласовывать. Какие будут последствия из-за сотрудничества с Томом? Я не знаю. Но они будут. Пускай и не сразу. Готов ли я к ним? Да, готов. Но вот ты — совсем другой вопрос, Эстера. Ты здесь ничего не решаешь и решить не можешь.       — О чём ты говоришь?..       — О том, что ты — не более, чем повод. Это показательный урок, чтобы никто впредь и думать не смел зарываться в мою сторону. Моя семья — и есть эта сторона. И ты, к сожалению или к радости, являешься её частью. Поэтому подобных вещей я не потерплю и не прощу. И это вовсе не значит, что я делаю это из-за одной лишь тебя. Это моя обязанность. И тебя она никак не касается. И тебя никак не будет касаться то, что я с крысами сделаю. Поэтому и свои советы, и своё мнение можешь, конечно, высказывать, но не думай, что они хоть сколько-нибудь меня волнуют.       — Вот, значит, как ты сейчас заговорил, — мгновенно ощерилась Эстера. — Я — только повод, да? Очень на тебя похоже. И на моего отца тоже. Я-то по глупости решила, что ты за меня переживал! Что разделил мою боль, когда на меня напали, когда меня унизили и избили. Но теперь всё встало на свои места. Я ведь просто атрибут твоей успешной будущей жизни, Аспидис, не правда ли? Мой папочка мог бы тобой гордиться — у него, знаешь ли, идентичные твоему взгляды!       Заметив удивление и даже некоторую степень смятения на лице кузена, Эстера почувствовала острое желание сказать что-нибудь ещё. Или сделать что-нибудь ещё. Взгляд непроизвольно метнулся к его загорелой шее — и Эстере отчаянно захотелось стиснуть её в руках. Надавить так, чтобы он захрипел. Чтобы ему стало больно. И оттого, насколько красочно и подробно эти картины нарисовались в воображении, сделось одновременно и дурно, и страшно от самой себя. Эстера резко подалась назад и откинулась на спинку кресла. Прохладной ладонью коснулась горячего лба и медленно выдохнула.       — Ты в порядке? — настороженно и даже как-то услужливо поинтересовался Аспидис, и показалось, что в голосе скользнула вина.       Но нет. О какой вине могла идти речь, если он сам недавно сообщил, что Эстера — всего лишь повод? Проводник и причина его якобы праведной агрессии и гнева. И её вдруг захлестнула такая ненависть и обида, что, будь у неё силы, то она тотчас бы швырнула в него это самое кресло, на котором сейчас безвольно распласталась, или, как и задумывала, придушила голыми руками. Но даже огрызнуться не успела — проход в гостиную открылся, и в помещение вошли Том, Норбан и Отан.       Отан казался чем-то угнетённым и озадаченным, в то время как по лицам Тома и Норбана нельзя было ничего угадать — выражали они лишь спокойствие.       — Могу я узнать, что вы решили? — настороженно поинтересовалась Эстера, когда однокурсники расположились на соседних креслах.       — О, ну, — Норбан загадочно улыбнулся, — знаешь, там столько нюансов… все и не упомнишь. Но ты ни о чём не переживай: малыш Нотт обо всём позаботится.       — Неужели? — Эстера не смогла удержаться и не посмотреть на Отана, участие которого априори казалось не совсем добровольным.       — Мы просто их припугнём, Эстера, — Норбан подмигнул ей и панибратски закинул руку на плечо рядом сидящего Отана.       — Конечно, — мило улыбнулся Том, в то время как его глаза оставались особенно пустыми. — Просто припугнём.       Как бы она ни пыталась выяснить, что задумали парни, они ничего не рассказывали и намеренно уводили тему в другое русло. Видимо, Том наказал им молчать, а тормошить лично Эстера не решалась. Через несколько дней волнение по этому поводу само собой забылось. Разве что периодически встречающаяся в коридорах школы или в Большом зале курица и её подружки могли всколыхнуть прежнюю злость, и то на пару минут, пока прочие события дня не стирали из памяти эти малоприятные переглядывания. В остальном же… Эстере жилось спокойно. Она не чувствовала всепоглощающей ненависти, а ведь ей казалось, что в ней придётся долгое время мариноваться. Но она, напротив, как будто и не испытывала никаких эмоций бóльшую часть дня. Может, только раздражение из-за слов Аспидиса и его извечных пропаданий непонятно куда. И, наверное, досаду, потому что Эрион так и не предпринял попыток с ней заговорить и объясниться. Чужое равнодушие уязвляло. Но вместо того, чтобы выяснять с кем-либо отношения, Эстера вернулась к учёбе — тому единственному, что помогало избегать собственные переживания. И, если честно, уже через недели полторы обо всём позабыла, ведь обсуждать произошедшее было не с кем: Тея и Кэсси ничего не знали, а парни… с ними никогда нельзя было нормально поговорить. Словом, вся та ситуация отошла на второй план, а в голове в основном витали задумки относительно грядущей вечеринки Слагхорна, с которой старостам и пришлось ему помогать. Во внеурочное время это стало прекрасной возможностью чем-то себя занимать и отвлекать от странных мыслей. Да, Эстера всё ещё испытывала перманентное напряжение. И её раздражительность никуда не делась. Картины, где она кого-то ударяет или душит, периодически всплывали в самые неподходящие моменты. А ещё… ей снились разного рода сны. Благо, спала она по-прежнему немного и толком ничего не запоминала, но та сцена в библиотеке обрастала некоторыми кровавыми подробностями. Особенно часто такое случалось после тренировок в подземельях. Но если первые несколько раз эти сны её сильно тревожили, то теперь она… быстро о них забывала. И славный Слагхорн неосознанно помогал: Эстера, к радости Аспидиса и Тома, взяла на себя немалую часть организационных вопросов и нашла в этом хоть какую-то пользу. И даже сейчас, проходя мимо коридора, ведущего к директорской башне, она держала в голове количество приглашений, когда вдруг увидела того, кого вообще не ждала застать.       — Па… отец?       Он медленно развернулся в её сторону. От его спокойного, ничего не выражающего взгляда волоски на теле встали дыбом. Мерлин, неужели старый козёл Диппет всё ему рассказал?!. Отец ничуть не удивился. Не дрогнула ни единая мышцы на его извечно строгом и сдержанном лице. Разве что еле уловимо, почти сухо приподнялись уголки губ, словно этот жест был вызван необходимостью, правилами приличия, чужими ожиданиями, а не его искренним порывом.       — Здравствуй, — кивнул отец, когда Эстера нерешительно подошла к нему ближе. Ни поцелуя в щёку, ни даже целомудренного — в лоб — не последовало. Очевидно, такие яркие демонстрации чувств в его представлении были уместны лишь в кругу семьи, но не на людях.       Эстера сглотнула вязкую, прогорклую слюну. Спрятала руки за спиной, словно провинившееся дитя, и посмотрела на отца с беспокойством.       — Я не знала, что ты приедешь, — неловко начала она, стараясь скрыть своё волнение. — Ты не предупреждал. Что-то случилось?       Отец с ответом не торопился. Он с куда бóльшим интересом поднял взгляд выше её макушки и плавно скользнул глазами по коридору и проходящим мимо студентам. Периферийным зрением Эстера заметила, как некоторые из них с осторожным любопытством поглядывали в сторону отца. Почему-то это осознание вдруг вызвало в душе волну негодования. Эстере показалось, что она здесь лишняя и неуместная. И что все охотнее наблюдали бы за отцом без её присутствия неподалёку. А она и вправду чувствовала себя чужой. Имела ли она вообще право подойти к нему вот так просто и начать разговор? В одну секунду родной отец стал казаться совершенно чужим и не знакомым ей мужчиной. Посторонним человеком. Эстера сконфузилась.       — Спонтанная встреча, — сухо информировал он, после чего наконец снова на неё посмотрел. — Я редко проявляю участие в деятельности Совета попечителей, поэтому пришлось явиться в кои-то веки и решить давнишние дела. Впрочем, я писал о своём визите Аспидису. Он здесь?       Эстеру словно окатили ледяной водой. Она еле сдержалась, чтобы не поморщиться и не выдать недовольства. Конечно, Аспидису сообщили! Как могло быть иначе? Ведь это всё… не её ума дело!       — Я не знаю, где Аспидис.       Голос её прозвучал на удивление холодно. Отец еле заметно приподнял брови.       — Что ж, — как ни в чём ни бывало продолжил он, — понятно. Но ты так и не ответила на другой мой вопрос. Как ты поживаешь?       Эстера уже пожалела, что подошла к нему. Чего-то полезного или нового она не узнала, кроме того, что ему всё-таки не доложили. Но разве это могло её радовать? Нет. Она только испортила себе настроение, а теперь ещё оказалась вынуждена участвовать в этом идиотском, ничего не значащем разговоре!       — Нормально, — насилу выдавила она с раздражением. — С оценками проблем нет. Но ты, наверное, это и так знаешь от директора.       — Мы о тебе не говорили, Эстера, — снисходительно заметил отец, но, видимо, заметив и перемену в её лице, добавил: — А что, следовало?       Она неопределённо повела плечами. То, что отец не узнал о её выходке, конечно, неплохо, но… Он даже не осведомился о ней у Диппета! И, как она поняла, совсем не собирался с ней видеться. Это было неприятно…       — Но я спрашивал не об оценках.       Эстера пришла в замешательство.       — А о чём тогда?       Отец как-то тяжеловато вздохнул.       — В целом обо всём. Хорошо ли ты себя чувствуешь? Может, ты хотела бы о чём-то рассказать?       — Ничего такого, — уклончиво ответила она, колеблясь, — у меня всё хорошо.       — Вот как… — Он смерил Эстеру задумчивым взглядом и продолжил после недолгого молчания: — Тогда спрошу ещё кое-что: как ты относишься к тому, чтобы отпраздновать Рождество у Краучей?       — Тебя опять не будет?       — Да. Завтра я буду уже далеко за пределами Британии. Надолго.       Эстера не удержалась и фыркнула.       — Раз у меня нет выбора, зачем вообще спрашивать?       — Ты расстроена?       — С чего бы? Семейные праздники в полном составе никогда не были у нас в ходу, — усмехнулась она. — А куда ты едешь на этот раз?       Отец уже собирался что-то сказать, как вдруг его взгляд скользнул куда-то за плечо Эстеры, и она повернула голову следом.       — Не хотел вас прерывать, но профессор Слагхорн искал тебя, — сообщил Том, после чего учтиво поклонился отцу, но тот едва приподнял брови и лишь еле заметно кивнул. Не стал даже протягивать руки!       Эстера на мгновение растерялась, но, встретившись с красноречивым взглядом Тома, попыталась сгладить неловкое положение.       — Это мой однокурсник, — обратилась она к отцу. — Помнишь, я о нём говорила? Том Реддл. Староста школы.       Том приосанился и явно держал руку наготове, но отец всё ещё её не подавал.       Эстера, предположив, что сделала что-то не так, продолжила:       — Это мой отец, Элазар Роули, — под давлением обстоятельств пришлось сообщить очевидный факт, но в воцарившейся атмосфере ничего не изменилось.       — Рад знакомству, сэр, — елейно промурлыкал Том. — Для меня это большая честь, мистер Роули.       — Мистер Реддл… — словно пробуя звучание на вкус, задумчиво, но между тем равнодушно произнёс отец после долгой, почти неприличной паузы. — Да, возможно, я что-то припоминаю из рассказов Эстеры, — он вдруг посмотрел на неё столь внимательно, цепко и пристально, что она почувствовала, как краснеет, будто наговорила ему что-то неподобающее.       — Надеюсь, это «что-то» — хорошее, сэр? — Том, выражая всё присущее ему обаяние, сначала медленно прикрыл веки и продемонстрировал длинные ресницы, а затем скромно посмотрел на её отца.       — Очевидно, что высокая успеваемость и особые заслуги перед школой — вещи немаловажные и похвальные, — так же сухо ответил он, глядя на Тома сверху вниз, хотя рост у них был вроде как примерно одинаковый.       Эстера ждала, что отец скажет что-нибудь ещё. Вся его фраза намекала на продолжение, на какой-то комплимент или более искреннюю похвалу, но отец молчал, словно ничем, кроме своей учёбы, Том и не выделялся.       — Благодарю, сэр, — как ни в чём не бывало улыбался он, но пальцы таки сцепил за спиной — должно быть, догадался, что рукопожатия от отца не дождётся. — Вы знаете, Хогвартс мне — всё равно что дом, и то, что я сумел принести ему пользу, для меня великая отрада.       Снова воцарилось молчание. Эстера уже собиралась прощаться и силком тащить отсюда Тома, который как намертво приклеился к своему месту и глаз не сводил с её отца — по-прежнему невозмутимого и безразличного, но он всё же соизволил заговорить:       — Вам тяжело придётся, мистер Реддл, если вы и вправду так сильно привязаны к школе. Это всего лишь один из этапов в жизни волшебников, и зацикливаться на нём не стоит. За пределами Хогвартса намного больше простора для самореализации, но, к сожалению, некоторые застревают в четырёх стенах и наивно полагают, что в этом и заключается их предназначение.       — Ну кто-то же должен преподавать, — вставила Эстера, надеясь сгладить углы, потому что Том слегка помрачнел.       — Кто-то — да, — кивнул отец. — Но кто это — уже другой вопрос. Как показывает мой опыт, в преподаватели идут после ряда неудач в реальной жизни. Но я уверен, что у лучшего ученика школы, — говоря это, он смотрел на Эстеру и одним своим видом упрекал за то, что не она занимает это место, — грандиозные планы. Не так ли, мистер Реддл?       — О, что вы, сэр, — сладко улыбнулся он, — я не могу всерьёз воспринимать слова учителей, так часто и охотно пророчащих мне высокие должности. Боюсь, я совсем для этого не гожусь. Мне, знаете ли, ближе… исследовательская деятельность.       — Что ж, — произнёс отец, потеряв весь и без того крохотный демонстрируемый интерес как к Тому, так и к разговору, — могу только пожелать вам удачи в начинаниях.       У Тома дёрнулась бровь, но он, всё ещё не собираясь уходить, почтительно поклонился.       — Вы очень добры, мистер Роули, сэр.       Отец больше на него не смотрел. Он целиком повернулся к Эстере, словно никого, кроме неё, в коридоре и не находилось, и, хотя ещё секунду назад ей было неловко от этого разговора, то сейчас даже стало по-своему приятно.       — Передай Аспидису, что в моё отсутствие он должен ознакомиться с документами, которые я ему послал, если, конечно, он всё ещё хочет получить у меня стажировку.       Вся приятность улетучилась, стоило только отцу упомянуть кузена. Эстера раздражённо выдохнула через нос.       — Странно, что ты не напомнил об этом в своих ему письмах, — сдержанно сказала она, не решаясь огрызнуться так, как того хотелось. — Но у меня других дел нету, поэтому, конечно же, я всё ему передам. Заранее счастливого Рождества, отец, — глянув на него исподлобья в последний раз, Эстера подтолкнула в спину Тома и бросила сухое: «Идём».       — До свидания, мистер Роули, — безукоризненно вежливо попрощался он и послушно отправился следом.       Отец ничего не ответил. А Эстера уже и неловкости от его неприветливости не испытывала. В ней вообще как будто никаких чувств не осталось.       — Какой милый у тебя, однако, папочка, — уже своим собственным, холодным и высоким голосом, заметил Том, когда они скрылись за поворотом. И в словах его не было ни намёка ни на шутку, ни на веселье, ни на былую вежливость.       Эстера только фыркнула.       — Тоже мне новость!