The Smoke

Дома мне предстояло на добрых полтора часа закопаться в вешалках. Я не хотела откровенно наряжаться, но и выглядеть как обычно, когда мы проводили с ним время (то есть как домашний гриб), мне тоже не хотелось. Что-то чуть более привлекательное, чем джинсы и пижама, но менее вызывающее, чем каблуки и декольте. Я откопала лёгкое платье-комбинацию кофейного цвета, доходящее мне до колен, сверху на него надела оверсайзный белый свитер крупной вязки, а в качестве обуви выбрала замшевые бежевые полусапожки на низком каблуке. Решила ничего не делать с волосами — просто собрала их в низкий хвост. На веки нанесла немного золотистых теней, на ресницы — немного коричневой туши, а на губы — каплю прозрачного блеска. Перед уходом захватила крошечную сумочку, в которую сунула ключи, телефон и лучшую подружку — электронную сигарету со вкусом мармеладных мишек. Мы столкнулись на лестнице: я шла к нему, а он — ко мне. — Вы выглядите очень… Я замерла, усилием воли заставляя себя не улыбаться раньше времени. — …модно. — Модно? — Да, стильно. У вас наблюдается хороший вкус. — А у вас — полное отсутствие умения делать хорошие комплименты, — я закатила глаза, смеясь, и отодвинула его в сторону, чтобы спуститься ниже. — Мы с вами просто соседи и славные друзья, которые решили сходить в кино вместе. Если бы это было свиданием, я бы нашёл более подходящие слова, описывая вас сегодня вечером. Поверьте, — он спустился на пару ступенек, поравнявшись со мной, и прошептал на ухо: — я же писатель. От его шёпота мурашки на моей коже устроили свою собственную «мурашечную» Формулу-1. — Очень жаль, что вы используете свой талант писателя только на тех, с кем спите. Особенно учитывая то, что мы уже выяснили — спите вы не с теми женщинами. — Может, у вас есть кто-то подходящий, кого бы вы могли мне посоветовать? Мы уже вышли на улицу и направились в сторону кинотеатра. От этой игры в слова и взаимные подколы моё настроение всё улучшалось и улучшалось, и я боялась, что сама не сдержусь и брошусь его целовать с минуты на минуту. — Боюсь, вы распугаете всех потенциальных подружек, как только они узнают о ваших фетишах. — Это о каких же? — Пристрастии расхаживать в женских одеждах по дому, например. — Вы о том халате и тапочках? — Дарк рассмеялся. — Этот прикид я называю «неписцом». Переживаю в нём все творческие кризисы. — Вас не смущает, что он вам мал? — Не смущал до того момента, как вы мне на это указали. Клянусь вам, кроме «неписца» я больше не ношу ничего такого. — Кто вообще в здравом уме будет придумывать себе прикид на случай творческого кризиса? — Видимо, мне не хватало драмы в жизни. — Но я заметила, что вы довольно быстро сменили «неписца» на нормальную одежду, — я указала на его сегодняшний аутфит. Тёмные джинсы, чёрный пуловер и выглядывающая из-под него белая футболка. Рукава пуловера закатаны, обнажая татуировки на правой руке и наручные часы на левом запястье. И завершающий образ аксессуар — широкополая фетровая шляпа по цвету близкая к джинсам.  — Тоже весьма… модно и стильно. — Благодарю за такую высокую оценку, — он широко улыбнулся и подставил мне локоть, предлагая взять его под руку.  Зал был почти пуст — всего парочка таких же любителей Хепберн, что и мы. Ну, или ребята просто искали свободное тёмное помещение на пару часов, чтобы пообжиматься без свидетелей. В таком случае — упс, не получится. У нас тут с мистером Дарком своя мелодрама разворачивается. Хотя пока что это было скорее похоже на ромком, в котором чересчур мало романтики, но зато преобладающее количества юмора, поставщиком которого выступала лично я. Без праздников и выходных. Мы взяли по молочному коктейлю и заняли свои места. Дарк сполз в кресле так, чтобы была возможность опустить шею на спинку кресла, и расставил ноги, из-за чего наши колени соприкасались. Мне стало жарко уже от этого, в голову сразу полезли воспоминания о том, как он держал меня в объятиях, стискивая талию, вжимая меня в стену и целуя так страстно, что я грозилась забыть, как дышать. — Вы уже видели этот фильм? — шёпотом поинтересовался сосед, обхватывая своими до невозможности привлекательными губами трубочку. — Да, сто раз. Это мой любимый фильм той эпохи. — Судя по названию, это детектив? — Скорее детективно-романтическая комедия. Обычно я с середины фильма начинаю улыбаться и не прекращаю до самого окончания, — я хохотнула и принялась теребить края свитера. — Это кино делает меня счастливой.  — Вот видите, — шепнул сосед мне на ухо, — а говорите, что я плохо разбираюсь в людях.  Я не совсем поняла, что он имел в виду. Собиралась задать наводящий вопрос, но он уже отвернулся и, продолжая потягивать коктейль, перевёл взгляд на экран. Этот фильм действительно делал меня счастливой. Виды Парижа шестидесятых, разговоры об искусстве, диалоги и шутки героев, от которых я каждый раз хохотала как в первый, и, конечно же, романтика. Такая чистая, светлая — почти что диснеевский мультик. Смотря этот фильм, я как будто вновь, хотя бы на пару часов, начинала опять верить во взаимную и настоящую любовь. На первую пару шуток Дарк улыбнулся. На вторую — тихо засмеялся, ну а после мне удалось заразить его весёлым и громким хохотом, поэтому я была безумно довольна походом в кино. Даже несмотря на то, что он так и не взял меня за руку. Да и разве должен был? Я ведь сказала ему, что не хочу никаких отношений. Чёрт меня дёрнул за язык. Может, стоит сейчас сказать ему, что я просто погорячилась и имела в виду то, что мне нужно немного времени, что я просто не готова к тому, чтобы нырять в омут с головой сразу и безвозвратно? — Как вам понравился фильм? — я выкинула пустой стакан из-под коктейля в урну и с нетерпением взглянула на соседа. — Замечательный. Понимаю, почему вы делаетесь такой счастливой, смотря его. — Ах, как я рада, что вам понравилось! — я даже чуть подпрыгнула на месте, услышав его положительную оценку. — Счастье и радость вам безумно к лицу, мисс Вики Уокер, — смотря на меня добрым улыбающимся взглядом, ответил Дарк. — У вас так блестят глаза, что я сам отчего-то становлюсь счастливее. Он аккуратно поймал мой хвост за спиной и перекинул его на моё плечо, прошёлся пальцами по кончикам волос, приглаживая их. Я замерла, не двигаясь. Он поднял руку выше и заправил мне волосы за ухо, а потом, как будто сомневаясь в правильности жеста, едва касаясь кожи, погладил меня по щеке. Я смотрела на него во все глаза, пока он изучал моё лицо, стоя так близко ко мне, что я ощущала его дыхание со сладковатым клубничным ароматом от молочного коктейля, и пыталась набраться храбрости, чтобы попросить его меня поцеловать.  — Страшно хочется курить. Пойдёмте, — как раз в тот момент, когда я уже открыла рот, чтобы рискнуть, он отстранился и кивнул в сторону выхода. Возле кинотеатра было запрещено курить, поэтому пришлось искать укромный уголок в другом месте. В итоге мы с ним очутились на детской площадке, на которой курить вообще было строго нельзя, но здесь никого не было, поэтому, решив рискнуть, мы опустились с ним на детские качели и, тихонько отталкиваясь от земли, предались порицаемому обществом пороку. Он чиркнул спичкой, а я принялась облизывать электронную сигарету. «Давай, просто скажи. Просто дай ему понять, что горит зеленый свет», — уговаривала я саму себя, выпуская сладковатый дым со вкусом мармеладных мишек. — Знаете… — я несмело начала, вперив взгляд в землю перед собой. — У меня есть одна очень нехорошая черта. — Прямо-таки одна? — он весело усмехнулся, заставив меня улыбнуться и мотнуть головой. — Одна из. Я плохо себя контролирую, когда речь заходит о чём-то, что мне нравится.  — Например? — не до конца понимая, спросил Дарк. — Ну знаете, когда, например, я нахожу классный сериал или открываю для себя новое потрясающее блюдо. Так, например, было с сырными палочками из Макдональдса. Я буквально помешалась на них.  — Думаю, всем людям в той или иной мере свойственно такое поведение. Обнаружив что-то, что делает нас счастливыми, мы становимся слегка помешанными. — Да, наверное, но у меня такая проблема не только с вещами, сериалами или едой, но и с людьми. Встречая своего человека, первое время мне хочется быть рядом постоянно, общаться только с ним. Он начинает заменять мне весь мир, и мне хочется, чтобы я точно так же заменила ему его мир.  — И вы считаете, это является вашей нехорошей чертой? — Сейчас я доведу мысль до конца, и вы всё поймёте. У меня начали потеть ладони. Я такого никому ещё не рассказывала, разве что своему психотерапевту.  — В общем, когда это касается друзей, то всё происходит мягко. Мы много болтаем, переписываемся, смеёмся, становимся практически неразлучными, но потом буря стихает. Первое наваждение спадает, и мы переходим на новый этап — спокойное общение друг другу в удовольствие, без необходимости быть на связи двадцать четыре на семь. Фух, — я уперлась каблуками во влажную землю, сделала несколько коротких шагов назад и оттолкнулась, взлетев на качелях ввысь. Дарк меня не торопил, не вздыхал с недовольством — только продолжал курить, терпеливо ожидая, пока металлическое лязганье качелей затихнет, и я снова с ним поравняюсь. — В общем, всё совсем иначе, когда я начинаю какие-то романтические отношения с человеком. Наверное, всё дело в сексе, потому что контакт ещё теснее и ближе, значит, мой зверский голод ещё сильнее, ещё напористей.  Теперь качели лязгнули у Дарка. Он стал тихо покачиваться, а я всё ещё не решалась взглянуть на него. — Мне хочется всё время проводить вместе — из-за учащённого пульса я практически перестаю слышать голос разума. Ни о каком личном пространстве и речи быть не может. Я могу полностью забить на работу и друзей, прекратить появляться онлайн и даже выходить из дома — есть только я и этот человек. Мы можем не спать по ночам, взахлёб болтая о чём попало, без конца заниматься любовью, планировать будущее и делиться прошлым. И это всё как правило происходит в первые недели после знакомства, — я волнительно закусила нижнюю губу и снова начала отходить назад, чтобы как следует сигануть вверх. — Меня как будто засасывает в губительный смерч, и я тащу за собой ничего не подозревающего человека. — О чём же он не подозревает? — О том, что я чокнутая. Я взлетела и вытянула ноги перед собой, зачерпывая ими воздух, чтобы раскачаться посильнее. Платье развевалось, щекотя колени и бёдра, и я к ужасу поняла, что глаза начинали слезиться.  Дарк докурил, затоптал бычок прямо в землю и снова терпеливо принялся ждать продолжения, поэтому мне пришлось замедлиться. — Я начинаю душить своей влюблённостью, давить на человека. Обижаюсь на пустяки из серии неотвеченного, но прочитанного сообщения, злюсь, когда у него появляются какие-то дела, в которые он не хочет меня посвящать. Такое поведение раздражает, и человек мало-помалу начинает охладевать, а я начинаю сходить с ума от этого, потому что я уже тотально от него зависима, а он перестаёт снабжать меня своим вниманием. Слёзы потекли по щекам, и я принялась отчаянно их стряхивать. Сосед со вздохом поднялся и подошёл ко мне, взял меня за локоть и потянул на себя. — Я всё порчу, в итоге становясь для него ревнивой истеричкой. И неудивительно, что потом он заливает домашние видео на порно-сайты, демонстрируя всему миру, как он трахает сук на первых свиданиях, — мямля сквозь слёзы, я поднялась и уткнулась носом в грудь соседа, совсем уже теряя связь с реальностью, когда его тёплые ладони легли мне на спину, обнимая меня. Я сдалась и позорно разревелась в полную силу. Опустила руки ему на грудь, сжала пальцами ткань пуловера и замотала головой, задыхаясь от всхлипов и слёз. Я всё плакала и плакала, уже практически повиснув на нём, а он храбро выдерживал мою незапланированную истерику и гладил меня по спине, успокаивая, от чего плакать хотелось ещё больше.  — Держите, — Дарк протянул мне носовой платок, как только мои всхлипывания стали реже. Носовой платок. Их вообще ещё выпускают? Не те, бумажные, в крохотных прямоугольных упаковках, а тканевые, дорогие носовые платки, которые носили с собой мужчины ещё в каменном веке в нагрудных карманах, чтобы услужливо подать их даме, которой внезапно стало дурно. Я вытерла все слёзы и шумно высморкалась. Благодарно закивала головой и отстранилась от Дарка. Падать ниже уже всё равно некуда. Я успела опозориться перед ним во всех вариациях, поэтому мне было уже даже практически не стыдно. — Я поэтому сказала, что хочу остаться с вами просто соседями, максимум — друзьями. Потому что так проще, так я смогу держать себя в руках, не рискуя вашим мнением обо мне.  — Вы считаете, что чем сильнее держите себя на привязи, тем лучше боретесь с голодом? — он убрал руки с моей спины и сжал мои плечи. — Так вы его только усугубляете. Людям, умирающим от голода, не позволяют голодать дальше — так они и вправду умрут. Но гуманитарная помощь не позволяет им и объедаться — так они умрут ещё быстрее. Вы теряете середину, сразу рвясь к финишу. Для того, чтобы научиться летать, нужно научиться бегать, а судя по вашим словам, вы только начинаете ползать. Он сыпал таким огромным количеством философских сравнений и ассоциаций, что я действительно поверила в то, что передо мной стоит писатель. Я ничего не ответила, потому что не понимала его реакции. Он не убежал в ужасе, придерживая свою шляпу, выслушал всё от начала и до конца, успокоил меня, а под конец как будто бы даже дал мне совет. Протянул мне носовой платок, в конце концов! Но что всё это значило? Он действительно не считал меня чокнутой и готов был попробовать? Или после моей исповеди поблагодарил Бога за то, что я его предостерегла, и теперь он точно ко мне не сунется? Мы шли домой в молчании. Он — сунув руки в карманы, я — теребя его носовой платок. Уже поднимаясь по лестнице, он сказал, что проводит меня до двери, и я не стала возражать. Когда же мы оказались на моём этаже, я достала из сумочки ключи и открыла входную дверь. — Я должен знать, — тихо произнёс Дарк, заставляя меня обернуться. — Что знать? — То, чем вы со мной поделились… это что-то вроде зелёного света?  — Я удивлена вашей смелостью. — Я не из пугливых. Ответьте мне, иначе я не сомкну глаз этой ночью. Бросив сумочку на комод, я тяжело вздохнула, уже почти выбитая из сил всеми этими разговорами и откровениями. Я слишком устала, чтобы придумывать более витиеватый и игривый ответ, поэтому просто посмотрела ему в глаза и тихо, но уверенно сказала: — Да. Это что-то вроде зелёного света. Он тут же сделал шаг вперёд и потянул ко мне руки, но я шарахнулась от него, юркнув за дверь. — Нет-нет-нет! Так не пойдёт! — Вы же сами сказали… — Вы сейчас выслушали весь мой сопливый трёп и наверняка подумали, что вы-то уж точно не такой! Я слышала, что все писатели по большей части неисправимые романтики. — Я пишу детективы, а не любовные романы, — напомнил мне Дарк, вплотную подойдя к двери. — И тем не менее. Вы могли решить, что с нами такого не произойдёт, но я советую вам спуститься с небес на землю. Вы хороший человек, и я не хочу трепать вам нервы. Подумайте дважды. — Я думаю о вас уже несколько недель. Вы не выходите из моей головы. Даже покурить. Я ахнула от изумления, и он воспользовался моим замешательством — навалился на дверь, вынуждая меня отступить, и проник в квартиру. Снова его руки оказались на моей талии — он склонил голову, медленно подбираясь к моим губам, чтобы поцеловать, но я успела его остановить, прошептав: — Прошу, Дарк. Пожалуйста. — Вы просите меня остаться или уйти? — Давайте вы переспите сегодня не со мной, а с мыслями о том, что я вам сказала.  Он тяжело вздохнул, мучительно простонав, и убрал руки. — Обещайте, что не убежите из страны сегодня ночью. — Я не убежала из страны даже после того, как заявила вам в лицо, что вы гей. Сосед улыбнулся и, довольный моим ответом, перекатился с пятки на носок, сцепив руки у себя за спиной. — Увидимся утром, — я обошла его и распахнула дверь пошире, непрозрачно намекая, что ему пора. — Увидимся утром, — он вышел, улыбнулся мне на прощание и подошёл к лестнице. — Советую посмотреть один фильм, чтобы наверняка, — бросила я ему вдогонку. — Чтобы наверняка что? — Разобраться в ситуации. — Какой фильм? — «500 дней лета». — Вы так уверены, что я его не видел? — Да. Вы ведь пишете детективы, а не любовные романы. Я закрыла дверь и с непередаваемой тоской, стягивающей сердце, отправилась смывать макияж.