Счастливый брак

У всех ли хватит смелости, а то и совести признаться в чем-либо важном хотя бы самому себе? Нет, конечно. За неимением этого людям нужно притворяться, если и вовсе не врать. С приходом весны вокруг распускаются замерзшие бутоны, зеленеют листья, оживают птичьи голоса, и от мерно согревающего землю солнца кажется, что атмосфера в родном городе меняется, однако это ещё не означает, что с твоим внутренним миром произойдет то же самое. Все остается на своих местах, пока ты сам что-то да не изменишь. Нельзя починить то, что разбито. Взять назад слова, которые уже сказаны. Возродить то, что стало пеплом. Эта цепная реакция, которую уже не предотвратить. «Я хочу стать отцом. Давай создадим настоящую семью...» Семья. У этого слова бесконечное множество значений. Но далеко не для всех оно имеет необъятную ценность, когда появляется ребенок. И не потому что такие люди плохие или глупые, дело в том, что понятия о семье в общем и семье собственной в корне отличаются. Тем более когда ты сам толком не успел пожить. Ребенок? Едва в голове всплывают детские крики, пеленки и наверняка подбитые нервы из-за родов, Изуми абсолютно не понимает куда себя деть. Его хрупкий мир на двоих с Тай-Лунгом потерпел встряску от единственной фразы последнего. Извернуться от такой прямоты достаточно сложно. А для семнадцатилетнего Изуми это настоящий кошмар, не иначе. Однако, от молчаливой паузы юнца спас рабочий звонок мужу от секретаря, что напомнил о предстоящем интервью. Хах! Изуми почти расстроился, потому что его туда не позвали, но унывать совсем не хотелось. Ему будет приятно увидеть мужа в прямом эфире, уплетать кукурузные палочки перед телевизором и спокойно болтать с Мари. Ко всему прочему после течки должно пройти некоторое время, чтобы запах выветрился, не привлекая излишнее внимание окружающих. — Не хотите чай? — посматривая то на господина, то на плазму, спросила женщина. — Нет, спасибо, — оживленно ответил он, хрустнув очередной сладостью. — Лучше присядьте, посмотрим на Тая вместе,— Мари радостно кивнула, сев рядом. Сначала пришлось потерпеть назойливую рекламу, чтобы потом наконец увидеть... Любимого? Изуми вспыхнул от подобного определения в своих мыслях. Даже видя его на экране, юноша чувствовал легкий восторг и блаженную тягу к мужчине. Хотелось выбежать в люди и закричать: «Да, это мой муж!». В глазах Изуми он стал выглядеть идеалом буквально за два самых счастливых дня проведенных вместе. И этот новый образ заботливого, нежного и не такого холодного человека до безумия полюбился всему существу Изуми. Их совместная жизнь разделилась, проложив черту, на до и после. А обратно юноша возвращаться никак не намерен. Он сам предложил Тай-Лунгу стать друг для друга той самой опорой в жизни, крепкой и вечной. И это без сомнений не пустые слова, потому что его сердце окончательно выпорхнуло, а затем будто исчезло в неведении, отдавшись на хранение в чужие руки. Существование Асахи полностью померкло, став запутанным комком, напоминавшем о чем-то жалком и отвратительном. Истинность, подкрепленная лишь инстинктом для размножения на генетическом уровне, встала в тот же ряд мыслей. Изуми вдруг понял, что впервые по-настоящему полюбил кого-то. Что его вынужденное сожительство с пугающим мужчиной открыло перед ним абсолютно другой мир. Пускай от части в юнце и зрели сомнения о том, что эта безоблачная идиллия слишком крохотна. Но даже такое заключение заставляло воспарять духом. Так иногда бывает. Такова семейная жизнь. Сначала люди ссорятся, потом мирятся, но в итоге все равно держатся вместе, потому что выбирают друг друга. Изуми решил довериться чувствам, от которых становится теплее. Именно в этом вся правда. Будучи уверенным в том, что Тай-Лунгу действительно нужна его искренняя поддержка, чтобы претерпеть возможные перевалочные точки от сокровенных признаний до жутких разрушающих скандалов. Голубые глаза сверкнули в объективе, и сердце юноши начало штормить в грудной клетке. Мужчина выжидающе смотрит на заискивающего журналиста, а рука в который раз проверят опустошенную упаковку с палочками. От изображения альфы исходит величие. Лицо Изуми заливается тем же тоном, что и темно-бордовый итальянский костюм с запонками из белого золота, который чертовски хорошо подчеркивает высокую красоту Тай-Лунга. Острые скулы на бледном лице высокого мужчины, цепкий взгляд глубоко посаженных голубых глаз играет первостепенную роль, но смолистая копна волос, строго уложенная лаком, только доказывает его «пунктик перфекционизма». Изуми учел эту повадку мужчины, и, не дай бог, хоты бы один волосок отклонится от преданного ему вида. — Дорогие зрители, — вдруг вырвал Изуми из прострации голос журналиста, — сегодня с нами молодой наследник крупнейшей в стране компании по производству оборонно- промышленного комплекса Тай-Лунг Сато, здравствуйте, — от услышанного у мальца практически отвисла челюсть, потому что он никогда ранее не интересовался работой мужа, думая, что это сводится к обычным поставкам техники из заграницы. — Добрый день, — спокойно ответил мужчина, а затем красноречиво улыбнулся, посмотрев прямо в камеру. — Вы впервые за долгое время согласились на интервью, и это наверняка вызовет восторг у телезрителей, — поправив планшет, омега продолжил. — Как нам известно, будучи вне политики, вы были погружены только в бизнес и до лета этого года считались холостяком, так можем ли мы считать, что брак повлиял на вашу конфиденциальность в каком-то смысле? — Не сказал бы, что мой брак как-то повлиял на согласие в интервью, — произнес Тай- Лунг, скрестив руки на груди. — Это так же часть моей работы, и я вполне осознаю ответственность за компанию Сато. Поэтому пусть люди узнают интересующие их вещи от меня, а не из желтой прессы. — Это отличное решение... — журналист показал дежурную улыбку. — Говорят у вас плохой характер? — Нет. Просто у меня есть характер, — сразу же ответил Сато. — И естественно, кому-то это может не нравиться. Но злоупотреблять своей должностью я не собирался никогда. — Вы берете пример с отца? — мягко перевел тему омега средних лет. — После трагедии в вашей семье, отношения с господином Даянэ Сато остались прежними? Как вы пережили утрату? Удалось ли вашему отцу заменить второго родителя... — вопросы из чужого рта посыпались один за другим. Именно из-за этой темы Тай-Лунг ненавидел подобные мероприятия. Голова начинает наполняться неприятными кадрами из прошлого, и глаза непроизвольно слезятся от непрекращающихся вспышек камер, окружившей тебя толпы. От щелкающего звука объектива становится трудно сделать следующий вдох. Однако Тай-Лунг сохраняет эти воспоминания лишь в пределах своей головы, так же холодно улыбается и в течение нескольких секунд дает ответ. — Мы очень близки, отец всегда служил для меня примером, но методы руководства у меня исключительно свои. День потери отца я практически не помню, поэтому попрошу больше не поднимать данную тему, — строго произносит мужчина и чувствуя мимолетные колкости своего раздражения переводит взгляд на управляющего каналом, который стоит за камерой, выражая немое исступление. — Следующий вопрос. Изуми возмутил ответ мужа. C ума сойти, какой же пример можно взять с того дьявола?! Он свел к переносице брови и шумно вздохнул, тогда как Мари поспешила его успокоить сказав, что это было сказано лишь для поддержания имиджа и мало из того, что может вообще сказать Тай-Лунг правда. Конечно, ее поддержка поубавила тревогу, нарастающую с именем, которое юноша терпеть не мог, но осадок все же остался. Вопросы часто перекликались только с работой, и по правде говоря для Изуми рабочие моменты скука смертная, ему очень хотелось услышать что-то о своем браке. Мари принесла новую пачку, дабы отвлечь парня, но теперь уже со снеками. Маки тоже к ним присоединился, вероятнее всего кота привлек шелест пачки. — Как вы познакомились со своим мужем? И сколько времени вам понадобилось, чтобы узаконить эти отношения? — Впервые мы столкнулись на вечернем мероприятии по случаю открытия отеля моего знакомого «Heavenly Place», — непринужденно говорил Тай-Лунг. — Изуми сразу же покорил меня, и уже через два дня мы устроили скромную свадебную церемонию в кругу семьи. — Ого, всего лишь два дня? То есть это была любовь с первого взгляда? — захлопотал журналист, рисуя у себя в голове интересные заголовки. — Думаю, да... — усмехнулся Тай-Лунг, посмотрев на часы. — Я люблю своего супруга. — вдруг без сомнений подытожил он. Изуми выронил из рук пачку и, вскочив с дивана, зажмурился, широко улыбнулся, закрывая лицо ладонями. Организм устроил настоящий бунт, реагируя на сладкую речь. Кровь прилила к лицу, сделав его неестественно красным. Ему будто признались в любви на весь мир. И эта встряска продолжалась до тех пор, пока он не вспомнил слова Мари. Это ведь не ложь, правда? По крайней мере сейчас Тай-Лунг искренен и отвечает из того, что чувствует на данный момент. Изуми обнял себя руками, сев обратно. — Я не буду вам врать, господин, — женщина успокаивающе улыбнулась. — О том насколько правдивы эти слова, знаете только вы... — Верно, — юноша не допускал или просто не хотел принимать последнюю фразу мужчины за ложь. Обстановка в студии постепенно становилась удручающей по мере того, как в ней прибавлялись люди, и к сожалению, Сато их знал. Это означало только одно, придётся потратить свое драгоценное время на бесполезную болтовню. Так и есть, эти мажоры, которых он знал со студенческих лет, соизволили прийти сюда вовсе не для поддержки. И всё бы ничего, однако последний вопрос всё-таки вывел Тай-Лунга из себя. — Ваш сокурсник недавно поделился в твиттере постом, который звучит так: «Не пора ли свергнуть правительство?», согласны ли вы с ним? Политика. Как же Сато ненавидел подобную ересь, в которой всегда есть подвох. Тай-Лунг раздраженно выдохнул и посмотрел в сторону того самого автора поста. Альфа сразу же замахал ему в ответ и жестом изъявил желание поговорить. Мужчина незаметно проскрипел зубами. Конечно, милый друг, сейчас мы поговорим. — Вопросы подобного рода должны обсуждаться в других местах и при других людях. А наш эфир подошёл к концу, мне пора. До свидания, — протянув руку журналисту, состроил бесчувственную гримасу Тай-Лунг, и после ответа начавшего переживать собеседника, быстрым шагом направился к знакомому. Никто из присутствующих не решился сказать мужчине вдогонку ни слова. Альфа, к которому быстро надвигался судя по виду разъярённый Тай-Лунг, безнадежно развел руки для дружеских объятий, но это было лишь прикрытием для окружающих. Его жестко схватили за запястья и рывком швырнули к двери. — Тай, я тоже рад тебя видеть, пока я был за границей... — он не успел договорить, потому что вновь был совсем без нежностей подтянут к выходу из студии, где люди усиленно пытались ничего не замечать. — Цусима, пойдем выйдем, — прорычал Сато, сильнее сжимая чужое запястье. — Ладно-ладно. На лестничной площадке его сразу же вбили в стену. Пуговица на пиджаке светловолосого мужчины треснула, как только сильным рывком ткань оттянули вверх, дабы он встал на носки, и не выглядел так жалко в отражении голубых глаз. Обычно, Тай-Лунг мог пройти мимо, словно не видя пред собой знакомого, но судя по такой реакции становилось понятно, что кое-кто очень зол, и вовсе не без причины. Сато вдавливал его в стену, а затем не выдержал, начав говорить всё что думает в растерянное лицо. — Ни дня в своей жизни не работавший, в солнечных очках на пол еблища и в дизайнерских шмотках, ты пишешь: «Не пора ли свергнуть правительство?» — с каждым словом Тай-Лунг выходил из себя всё сильнее. — «Не пора ли впустить эмигрантов?». «Но почему мы не можем жить в мире и гармонии?». Да потому что блять не можем! И сколько бы ромашек ты не напихал в свою говнопидорскую прическу, это никогда не изменится! «Не желаете ли спидов откушать?». Сам жри свое дерьмище, урод тупоголовый, — прорычав, Сато отбросил бедолагу в сторону, пнув напоследок каблуком ботинка по очкам так, что металлический мостик разломился. Цусима вскрикнул, схватившись руками за его ногу, и подергиваясь попытался вывернуться, дабы встать, но тщетно рухнул после нового удара. — Хуйло, если пишешь подобное, то и отвечай за себя сам. А если нихуя в этой жизни не шевелился и не собираешься, то и дальше прячь свой наркоманский зад по заграницам, — подошва Тай-Лунга напоследок прошлась даже по винирам, которые извивающийся Цусима усиленно пытался спрятать за тонкими губами. — Ещё хоть раз высрешь что-то подобное, тобой займется мой адвокат, и тогда все узнают, как такой «миротворец» мог воровать деньги у государства на кокаин. Усек? — Да понял я, Тай! Понял! — заорал в ответ альфа, получая очередной поцелуй с чужим ботинком. — Славно, — подмигнул Сато, брезгливо убрав от него ногу. Цусима с облегчением вздохнул, когда шаги разгневанного альфы начали удалять. Тай-Лунг не раз попадал в неприятности из-за этого человека, и ему давно хотелось хорошенько отпинать придурка хотя бы потому, что он был в его окружении еще с юности только из-за схожего происхождения. Нужно было раньше устроить такую встряску, и Сато сделал бы это, если бы не Мизуки... Как только мужчина покинул здание, его окутала знойная жара. Телефон в кармане зазвенел. Он сразу же принял звонок от мужа и сел в ожидающий его автомобиль. Приятно было осознавать, что Изуми наблюдал за интервью. Тай-Лунг вдруг представил, как выглядел юноша в момент его признания. Наверняка растерянно, смущенно... От этого хотелось поскорее увидеться. — Ты уже закончил? Когда вернешься? — шустро протараторил Изуми на другом конце трубки. — Скоро буду. Порисуй пока, хорошо? — начиная перебирать документы, произнес он. — А, хорошо, — отозвался юноша и сквозь волнение добавил. — Буду ждать тебя. Тай-Лунг немного удивился, на мгновение приоткрыв рот. Раздражение, которое казалось бы совсем недавно достигало своего апогея, смыло нежными словами. Он не свойственно для себя улыбнулся, прислонившись к спинке сидения, а водитель в непонимании замер, опустив глаза на руль. — Я кое-что хочу сделать... — медленно проговорил Тай-Лунг. — Увидимся, я кладу трубку. — Ладно, — только и успел ответить Изуми подрагивающими от фантазии губами, как мужчина сбросил его. И что он задумал?! Те слова звучали безумно двусмысленно, от одних только предположений у Изуми начали подкашиваться ноги. На прикрытые веки падает яркий солнечный свет. Скоро наступит август, а Тай-Лунг и в этом году упускает свой отпуск. На него совершенно нет времени, дела в компании льются через край, и их заблаговременно нужно решать. Он поместил нужные ему документы в отдельную папку и откинул ее на сидение. У Сато была возможность сразу же отправиться домой, но все-таки коробящее душу чувство не давало ему возможности успокоиться и не думать о... — Отвези меня к отцу. Даянэ тоже смотрел интервью, и чего уж врать, ему понравилась ложь об их близости. Хотя, можно ли это назвать враньем полностью? Конечно, нет. Они близки друг другу как никто другой, есть лишь различия. Сквозь которые эта связь, крепчая, тяжелеет. Даянэ всегда считал Тай-Лунга своим сыном, воспринимал его как сына. Так было даже в самые низменные для второго периоды. Хотя сам Даянэ прекрасно понимал, что нормальная связь родителя и ребенка давно потеряла первоначальный вид, создав в бесконечной веренице мучительных и трагичных событий разделения на совсем другие роли. От этого не было легче. И сколько не вини умершего во всех бедах — ничего не изменится. Даянэ пережил слишком много и слишком много шрамов спрятал ото всех. Сейчас ему остался лишь ненормальный цинизм и разочарование, почти пустота и руины от тех же ролей. Кто он там для Тай-Лунга? Ах, да. Убийца, изверг, псих и... Даже мужчина. Мужчина, которого он боится, будучи взрослым, но только не отец. Даянэ начинает щуриться от нарастающей ярости. Видит бог, он не этого хотел. Словно вся эта цепь недопонимания доконала его куда сильнее, чем брак сына, оставив внутри пепел жизни, которую Даянэ так и не дали прожить. Даже избавившись казалось бы от главной проблемы еще 14 лет назад, Сато будто может со всей правдоподобностью ощутить вырезанную на своем теле надпись: «Ты проиграл». От этого хочется наконец сдаться и прекратить свои мучения, рассказав сыну всю правду без шантажа и сделок, но нет. Нельзя. Даянэ тащил эту омерзительную дорожку событий на себе большую часть жизни, и может потерпеть еще, лишь бы эта правда не стала очередной болью для Тай-Лунга. Он не возложит на него еще больше гнили этого мира даже в обмен, если и не на любовь, то на признание точно. Потому что Даянэ слишком дорожит сыном. Рециркулятор, висящий на стене вдруг выключился, обратив на себя внимание мужчины. На экране плазмы показывали неинтересную ему передачу новостей. Палата в целом становилась привычной, пускай чересчур светлые цвета и раздражали. Даянэ поднялся с койки, надел тапочки, по приказу привезённые Асахи. На журнальном столике располагались несколько стопок рабочих документов и две фотографии в рамках. Человеку как-никак становится спокойнее в окружении привычных вещей. Даянэ провел рукой по растрёпанным волосам, и как только сел в кресло, электронный замок запищал, дверь открылась, впуская в палату такого же высокого брюнета. Голубые глаза встретились с черными, выражая смесь отвращения и волнения. Тай-Лунг не на долго остановил свой взгляд на мужчине, затем прикрыл за собой дверь и положив папку с важными бумагами на журнальный столик, снял с себя пиджак. Слишком жарко. — Натяни обратно, продует, — улыбнулся Даянэ, воочию наблюдая за нелепыми трепыханиями сына, чтобы отец поверил в его нахождение здесь лишь из-за бесполезных бумажек, которые еще вчера принес Асахи. — Подпиши, и я ухожу, мне нужно спешить, — выключив сплит систему, нервно произнес Тай-Лунг. — Вечно ты куда-то спешишь, — на какое-то время мужчина замолчал, смотря как эмоционально сын сверлит стену взглядом. — Я прекрасно вижу, что ты переживаешь за меня. Всё хорошо. Я не оставлю тебя, не волнуйся, и сядь уже наконец. Тай-Лунг выдал смешок, поспешив оправдаться, но все-таки сел напротив, закинув ногу на ногу. Да ему совершенно не важно самочувствие этого паршивца, просто в нем есть остатки вынужденного уважения к старшим из-за воспитания. Вот и все. Причина его визита заключена лишь… — Что сказали врачи? — совсем забыв об укладке, Тай-Лунг случайно дотронулся до волос, укоризненно прошипев что-то неясное. — Сигаретам сказать чао, как и алкоголю, — хмыкнул Даянэ, забавляясь чужой истерией. — Спасибо за заботу, я ценю это. — Серьезно? Умереть захотелось? — тут же проскрипел зубами младший Сато. — Могу устроить. — Ну что ты. Тогда бы придумал оправдание получше, чем то, что ты принес, — вздохнул мужчина, видя пойманного на своем же проколе сына в очередной раз. — Назови меня папой и можешь быть свободен. Мне будет достаточно. — Ты... — Тай-Лунгу захотелось придушить больного ублюдка, но от понимания того, что своей бурной реакцией он только позабавит его, лишь скрестил на груди руки. — Считай это подарком за то, что подарил мне жизнь. — Хорошо, — Даянэ немного наклонился к нему и, убрав с лица улыбку, спросил. — Еще не устал от малолетки? — С чего я должен от него устать? И прекрати уже его так называть. — упоминание Изуми из уст отца не предвещало ничего хорошего, поэтому альфа начал мысленного готовиться к обороне. — Хочешь получить любовь от того, кто этого не заслуживает... Никак не пойму тебя, — с ноткой раздражения продолжил Даянэ. — Зачем ты только ввязываешь себя в очередное болото? В нем тебя ждет только боль и разочарование. — Замолчи, — гневно отрезал Тай-Лунг. — Это не твое дело, ты не можешь указывать мне. — Знаешь, я... — не сводя взгляда с лица напротив, Даянэ сцепил руки в замок. — Я всегда хотел получить любовь. Ты ведь понимаешь каково это. Это все равно что быть собакой. Она целый день ждёт своего хозяина. И если хозяин не появляется, она чувствует беспокойство и закатывает истерики, злится. Каким-то образом пытается привлечь внимание, будучи милой и все такое. Может из-за этого? Всякий раз, когда я смотрю на собаку, чувствую раздражение. Она так старается получить любовь. Но...я как она... я делал все возможное, чтобы получить любовь на всю жизнь. Тай-Лунг вдруг ощутил странное, зародившееся в груди, щемящее чувство боли. О да, он как никто другой понимает смысл сказанного. На лице появляется безысходная улыбка, и желание найти в Даянэ хоть что-то, чем они могли бы различаться. Тишина овладевает положением, а все что есть у Тай-Лунга это отрицание. Нелепое, жалкое и мало чем подкрепленное намерение идти с Изуми до конца. Пока его не сотрет и не разломает еле дышащая надежда на любящую семью, в которой должен появится ребенок. — Ты мог любить своего мужа и быть нормальным отцом, а не маниакальным собственником. Словно, выйди я в люди без твоего надзора, со мной тут же обязательно должно что-то да произойти, — тихо говорит Тай-Лунг, сжимая кулак. — Но сейчас уже слишком поздно, — прервавшись, он свел брови, на лице проявилась болезненная обида. Резко наклонившись в ответ, Даянэ тут же окатили ледники в родном взгляде. — И не смей говорить, что такая забота была для моего же блага, это отвратительно. — Любить мужа? — Даянэ залился истерическим недолгим смехом, а потом посмотрев в сторону ответил. — Он изменял мне, и это только малая часть, о которой ты знаешь. А сорвался я на тебе... — мужчина не стеснялся говорить о том, что думает, все равно его не поймут. — Лишь один раз. — Ублюдок, изменял он по всей видимости, потому что с самого начала чувствовал твою зацикленность на мне, — со злостью выпалил Сато младший, начиная бледнеть от этой темы. — Если так сильно хотелось трахать альф, мог спокойно найти себе любовника, а не втягивать собственного ребенка в это дерьмо. — Ох, нет Тай, — Даянэ сощурился, такое объявление чем-то задело самое святое и чистое, что до сих пор живет в нем. — Ты правда считаешь, что мне хотелось от тебя только этого? Естественно нет. У меня был опыт с альфой, и больше я этого не хотел. Потому что все они чужие. Впускать кого-либо постороннего в свою жизнь, когда дома тебя ждет ребенок... Для меня это было бы сравнимо с неуважением к единственному человеку, не давшему мне свихнуться, в той адской гонке, — черные глаза блеснули гневом, и мужчина показал белоснежный оскал. — Я больше никому не мог доверять. А секс – это самая последняя вещь, о которой я когда-либо думал, тем более по отношению к тебе. Можно сказать, твой драгоценный папочка, и подвел меня к этому. — Не смей приплетать его сюда, это только твой выбор, — сквозь зубы отсек Тай-Лунг. — Ты прав. Я выбрал своего ребенка, а не свой комфорт, и я не жалею об этом, — холодная усмешка. — Скажи мне, будь у тебя ребенок, ты бы выбрал его или брак с Изуми? — Что? Зачем мне выбирать... — Отвечай. Тай-Лунг замолчал на какое-то время. Это достаточно подлый и тяжелый вопрос, но стоило признаться, он сразу знал ответ на него. Ублюдок вводит его в тупик, заставляя встать на свое место. Сато уже ненавидел себя за то, что пришел сюда. Знал же, что уйти прежним, без всколыхнувшей сознание дозы чего-то близкого, но в то же время мерзкого по своему существу, словно наркотик уже необходимого – невозможно. — Конечно, я бы выбрал, — мужчина наперекор смотрел в глаза напротив, готовясь получать уничижительный взгляд победителя. — ребенка. Даянэ улыбнулся уголками губ, в который раз подчеркивая для себя важный момент. Кто бы сомневался. Именно так и должно быть. Только взрослые люди, прошедшие разные стадии боли и потерь понимают, что нет ничего важнее и не будет в этом проклятом мире, чем собственный ребенок. — Видишь, сколько не беги, но от себя настоящего тебе не скрыться, — Даянэ одним движением заправил чёрную прядь сына за ухо, заставив того еле заметно дернуться, и мгновенно вскочить со своего места. — Не принимай близко к сердцу, если тебе так не нравится моя правда, только не ври сам себе. Окей? — Засунь себе свою правду... — цокнул Тай-Лунг, и, не договорив, вылетел из палаты, прихватив пиджак. После интервью Изуми был полон сил и вдохновения, поэтому из-под кисти вышло аж пять небольших картин. Он справлялся быстро, совсем не заботясь о деталях, считая, что их можно подправить и потом, но после своеобразного малевания силы и желание на них испарялись. Экзамен начнется через несколько дней. И чем он ближе, тем меньше юноша волновался. Как таковой нервотрепке он просто не дал себя охватить, на этом ведь жизнь не кончается. Муж предлагал взять частные уроки рисования, которые помогли бы подтянуть его на нужный уровень. Однако Изуми отмахнулся от этого предложения, потому что неопытному воодушевлению намного комфортнее будет получить свою маленькую победу без чьей-либо помощи. Время близилось к вечеру. За нескольких часов увлеченного рисования юноша израсходовал энтузиазм, желания творить поубавилось, вместе с постепенно убегающими лучами света, которые скрывались из спальни один за другим. Одна из веток дерева растущего прямо под домом, уродливой корягой виднелась в окне, царапая его и оставляя после дуновения ветра противные звуки. Изуми оглянулся на источник звука, заострив свое внимание, отложил последнюю картину на стол и направился к окну. Сначала ему захотелось отломать страшную ветвь, но его остановили мысли о боли растения. Как наивно. Вряд ли кто-то скажет ему за это спасибо, тем не менее юноша остался доволен собой. Смотря в окно, он печально вздохнул, и уже собираясь уйти, но заметил свет фар машины Тай-Лунга. Сбивчивый ритм сердца тут же дал о себе знать. Изуми сорвался с места, мигом направившись в холл дома. Тай-Лунг только успел переступить через порог, как неожиданно шея оказалась в мальчишечьих объятиях. К носу подступил успокаивающий запах, и руки сами обвили его в ответ. Хорошо. Это заливистое чувство тепла не сравнится с привычной головной болью, но даст возможность остановиться. Прийти в себя, отдышаться и насладиться заботой. Мужчина нежно проводит ладонью по темным прядям Изуми, пока тот мурлыча прижимается к его шее. Хочется застыть вот так навечно, забыв о хаосе во внешнем мире. Тонкие мальчишечьи пальцы стискивают рубашку. Он немного отстраняется от шеи Тай- Лунга и краснея смотрит в пристально следящие за ним глаза. В объятиях они оба могут ощущать, как бьются сердца друг друга, будто в этот момент мышца размером в два кулака перекачивает одну кровь. Недолго думая, Изуми робко тянется к губам напротив, и его втягивают в поцелуй, крепко обхватывая за затылок. С сильным напором мужчины становится трудно дышать, но юноша не спешит отрываться. Язык Тай-Лунга мягко проходится по нижней губе и вовлекает в более глубокий поцелуй. Постепенно жгучие движения во рту становятся привычными. В голову приходят странные вещи, стыдливые и порочные. Изуми борется со всем сразу, в итоге склоняется к тому, что хотел бы сделать что-то приятное для Тай- Лунга. Пока альфа со всей обходительностью подводит его к ближней стене, дрожащая рука постепенно сползает со спины и перебирается в зону ширинки. Изуми не сразу понимает, что Тай-Лунг этого по всей видимости даже не почувствовал, обцеловывая каждый сантиметр на его лице, поэтому юноша, зажмурившись, прижимает ладонь туда же, но посильнее. — Куда это мы лезем? — сквозь поцелуй плотоядно улыбнулся мужчина, заставив юношу сжаться и застонать, как пойманного кролика на охоте. — Никуда... — стесняясь смотреть в изучающий взгляд голубых радужек, мямлил Изуми. — Ты же хотел кое-что сделать? — Я не это имел в виду, но ты заставил изменить моё решение, — взяв его за ладонь, весело произнес Тай-Лунг. — Пойдем. — Что? — Изуми опешил, когда его вытянули на улицу, потащив к машине. — Куда мы? — Давай хоть в кино сходим, как нормальная супружеская пара. — распахнув дверцу, подтолкнул его в салон альфа. Глаза парня засияли восторгом, и сев на кожаное сидение, он не смог сдержать улыбку. Сегодняшний день приносил ему только хорошее настроение, а теперь оно было на самой вершине. Изуми и сам хотел предложить Тай-Лунгу сходить куда-нибудь, но останавливал себя, боясь получить отказ и вместе с тем разозлить мужа в их первый действительно солнечный период брака. Сев за руль, мужчина пробежался взглядом по юноше и, словно опомнившись, покачал головой. — В чем дело? — встревоженно спросил Изуми, ожидая поездку. — По-хорошему тебе нужно переодеться, но я не хочу терять время, что скажешь? Парень сразу же оглядел себя. Обычная белая майка, черные джинсы с рваными коленками и первые попавшиеся кеды. Да уж, вид не самый презентабельный. Однако, и не как у бездомного из подворотни, потому что даже эти повседневные вещи брендовые. Впрочем, плевать. Если Тай-Лунг Сато не слишком отягощён подобным, то Изуми вообще без разницы. Ему всегда больше нравился подобный стиль, простой и удобный. — Я тоже не хочу переодеваться. Привычный в понимании парня кинотеатр выглядел посмешищем перед тем зданием, в которое его привели. Зал был просто огромным и практически пустым. Вместо обычных сидений повсюду были размещены кожаные диванчики с дубовыми столиками. Вероятнее всего это самый оптимальный вариант для таких людей как Тай-Лунг. Здесь тебя не достанут журналисты и люди, желающие сфотографировать тебя исподтишка. В заведения подобного плана ходят люди с примерно одинаковым материальным положением, и об этом можно было догадаться еще на парковке. Словно в ряд, как на выставке поставили дорогие машины, начиная от коллекционных Ferrari и заканчивая новенькими Bugatti. Изуми начало преследовать обременительное чувство, ведь его мир резко изменился, только потому что посчастливилось удачно выйти замуж. Выходит, мама в каком-то смысле была права. Вряд ли столь красивая жизнь придётся не по душе обычному японцу из среднестатистической семьи, где предел мечтаний это хотя бы двухкомнатная квартира, взятая в кредит на двадцать лет. — Присаживайся, — похлопал по месту рядом застывшему юнцу Тай-Лунг, закинув в рот попкорн. — Не хочешь ничего заказать? Здесь довольно разнообразное меню. — Не хочу, — Изуми решил состроить из себя джентльмена, а не обжору, поэтому сел со своим ведром попкорна к мужу и устремил все внимание на громоздкий экран. — Я эмпат, Тай. Хорошо, что мы посмотрим не ужастик, иначе вся та жуткая атмосфера передалась бы мне, — прошептал юноша. — Ну ты и ханжа, дорогой, — издевательски хмыкнул мужчина, за что получил пинок в плечо. Мелодрама показалась Тай-Лунгу очередным шлаком из просмотренного за последние годы. Зато Изуми искренне сопереживал ужасной игре героев и даже пустил чистейшую слезинку в самом конце, поставив фильму отметку в пять звезд. Попкорн тоже отошел на второй план, и мужчина успешно прибрал его к своим рукам, все равно мальчишка видимо в силу возраста ест как воробей. Однако, нужно отдать должное его гену роста. Тай-Лунг не так давно стал замечать, что парень все еще растет. Да и какие-никакие мышцы с его развитием начинают разрушать подростковую оболочку совсем недавно еще очень хилого юноши. Выходит, его рост в полностью окрепшем состоянии будут около 185. Прям как у отца Тай-Лунга, а таких омег редко где встретишь, если не брать во внимание модельные агентства. « Наш ребенок тоже будет высоким », — пролетела мысль в сознании мужчины, пока Изуми пытался его растормошить поскольку даже титры давно кончились. Вернувшись в машину, Тай-Лунгу показалось, что парень от чего-то расстроился. Неужели та сопливая мелодрама отобрала расположение духа омеги, что буквально светился от счастья? Может он не хочет возвращаться домой? Черт его знает. Мужчина подпер кулаком щеку, а перед этим убрал ключи от своего мерседеса в карман. Ну и ну, картинка выходила слишком очевидной на губах Изуми. — В чем дело? — Ни в чем. Боже. Тай-Лунг заглянул в чересчур насупившееся лицо и, не выдержав, больно ущипнул его за щеку. Изуми пискнул, показав глаза на мокром месте, но в итоге сдался, с серьезным видом вымещая свое недовольство. — За весь фильм ты даже за руку меня не взял! — Что? — с немым непониманием произнес мужчина, уставившись на плаксу. — А нужно было? — Да! Представь себе! — крайне истерично говорил юноша, не скрывая обиду. — Всю романтику испортил...кошмар какой-то... — А почему ты этого не сделал? — смешком выдал Тай-Лунг. — Ну же, Изуми, не разводи сопли на пустом месте. В следующий раз будем держаться за руки, хорошо? Юноша немигающим взглядом приковал мужчину к месту, а затем быстро кивнул. Обидно. Он всегда мечтал о романтике со своим парнем, но как оказалось для его мужа такой ход мыслей слишком далек. Ну конечно. Он хоть и молодой мужчина, однако в действиях подобного рода соображает хуже, чем престарелый. Изуми разозлился, и вместе с тем ему захотелось преподать урок альфе. Лучшее, что он может сделать – это разморозить древнюю глыбу, а затем расплескать теплую воду. Тай-Лунг не стал мешать злобной мести юноши, который переполз к нему, сев на бедра. Лицо дьяволёнка сверкало хитрой улыбкой, пагубно влияя на контроль мужчины. Губы взяли в плен, а шаловливые ладони прошлись вдоль груди. Изуми усердно обследовал чужой рот, продолжая ерзать и беспорядочно трогать мужчину. Тепло и жар от дыхания наполняли голову до краев своей испорченностью. О нет. Юноша не собирался делать это в салоне машины, ему хотелось лишь раззадорить альфу, но план оказался весьма провальным, когда Тай-Лунг быстро отодвинул сидение и начал избавляться от рубашки. Его немного растрепанные черные волосы неровной волной прикрывали лоб, оголялась шея и крепкая грудь с рельефными мышцами. По Сато впору учебник анатомии писать, ибо видна была абсолютно каждая деталь, когда он отрывался от спинки сидения, чтобы отшвырнуть рубашку. Сильный изгиб плечевых мышц, рельефные руки, широкая спина... Изуми пришел в себя, когда руки мужчины легли на его ягодицы, начав оглаживать вдоль копчика. О майке тоже не забыли позаботиться, стащив одним рывком, чтобы опять вернуться к самой интересной части тела Изуми. Тай-Лунг раскритиковал про себя салон, потому что для него подобная обстановка было весьма тесной, но во взгляде напротив предельно ясно читалось, что останавливаться на полпути не хочется никому. Тай-Лунг чмокнул юношу под ребро и, надавив на спину, заставил плотнее прижаться к себе, чтобы прикусить ключицу. Изуми шикнул, укусив его в ответ за плечо, и немного расслабился, когда губы мужчины прислонились к его груди. Хах. Он помнил эти ласки еще с того неудачного раза. Тем не менее сейчас все по-другому. Оторвавшись от покрасневшей груди, альфа улыбнулся, запустив руку между бельём и джинсами Изуми. Влажно. Запах карамели усилился в разы. Юноша скривился от едкого стыда, обняв мужчину, пока чужие пальцы оглаживали сжимающееся колечко мышц. — Вот тебе и романтика, — послышалось за ухом дыхание Тай-Лунга. — Тихо! — шикнул парень, обхватив мужа крепче, чувствуя, как в него входит два пальца. — Изу, займись моим... — Я сказал тихо! Мне и так стыдно! — снова зашипел он в лицо сдерживающее смех. Ладонь несмело прикоснулась к чужой ширинке, которая натянулась от вставшего достоинства Тай-Лунга. Изуми вобрал в себя побольше воздуха, почувствовав третий палец, и расстегнул молнию, перебарывая себя. — Привстань, я стяну твои тряпки, иначе будешь ныть, что тебе стыдно из-за собственной смазки, — тяжело произнес мужчина, когда узкая ладонь легла-таки на его член. Изуми поджал губы, мысленно соглашаясь с альфой. Белье неприятно липло к коже из-за обильного количества смазки, и без него стало куда легче. В столь неудобном положении у Тай-Лунга еле хватило терпения снять джинсы, не порвав их к чертовой матери. Славно. Вновь усадив юношу на бедра, ближе к паху, он еще раз ввел пальцы в желанное отверстие, а затем, вытащив, начал облизывать их перед пыхтящем Изуми, что вот-вот взорвется от стеснения. — Эй! Ты же специально это делаешь, да?! — схватив мужа за руку возмутился парень. Тай-Лунг не ответил. Быстро обхватил его за талию и разом насадил на член, вызвав у Изуми красноречивый стон. Он не отрываясь смотрел на незамолкающего юнца, прикрывшего покрасневшее лицо ладонями. Пряди на лбу стали влажными. Стекла запотели, а Изуми с очередным стоном запрокинул голову, хватаясь руками за плечи мужчины. Все тело горело от непрекращающихся сильных толчков, что растекались лавой по внутренностям. Тай-Лунг вдруг выпрямился, обхватив одной рукой юношу покрепче, а ладонью другой руки провёл по аккуратному члену, из которого не переставала сочиться смазка. Движения были рваными мощными, приятная узость вызывала еще большее желание у мужчины. Изуми не приходилось напрягаться, потому что его двигали в нужном направлении. Рука на члене тоже не останавливалась, и он чувствовал приближающийся оргазм. Между толчками Изуми порывался целовать мужа, но в большей мере получалось только изрядно стонать. Юноша не хотел думать о том, как сейчас выглядит его лицо, было достаточно лишь удовлетворенного взгляда альфы, который зарычал, едва Изуми кончил, потому что в этот момент узость стала до предела сладкой. Ритм проникновений заставлял забыть о каком-либо самообладании. Медленно поддаваясь очарованию благоухания и тепла Изуми, отвечая время от времени на поглаживания его рук поцелуями, Тай-Лунг блаженно чувствовал, как юноша постепенно начал распаляться рядом с ним, подвигаясь все ближе и ближе всем телом. Нет, здесь не нужны были ни слова, ни мысли. Ясно чувствовалось все, что было важно. Тусклый свет фонарей слабо освещал салон. Теплота и страсть Тай-Лунга прозрачно ощущалась и передавалась юноше. На этот раз он хочет быть любим иначе, чем в первый раз признания и страсти. Молча пропуская через себя движения его бедер, Изуми чувствовал себя счастливым. Чувствовал, как в обоих разгорался безмолвный живой огонь, делая их связь пылающей. Когда он, склонившись над лицом мужчины, начал в темноте целовать его губы, то вдруг увидел, как глаза и лоб мерцают в нежном свете. Тай-Лунг немного замедлился, посмотрев на Изуми в ответ. Прости меня... На его коже струился свет в прохладном отблеске фонарей, по его лбу и щекам, тонкой шее. Мужчина тихо и восхищенно проговорил: — Ты так прекрасен. Изуми улыбнулся, будто получил подарок. Его обнаженные плечи, вздымающаяся бледная грудь, безумно манили голубые глаза, посветлевшие в искренних чувствах омеги. Поцеловав юношу в шею, Тай-Лунг сжал в руках его ягодицы и толкнулся до основания, из-за чего тот простонал, сбивчиво выдыхая и царапая короткими ноготками спину. Тело немело в сильнейшем спазме блаженства, но мужчина без промедления снял с себя вымотанного Изуми, бурно кончив прямо на руль.