Творец судьбы

      Типичный для большого города загазованный воздух касался носа, по шоссе проносились автомобили, по тротуарам тёк людской поток. Леонардо не без удовольствия прогуливался по улицам Берлина, наслаждаясь иллюзией свободы и безопасности, ведь он уже больше полугода не имел возможности вот так вот просто выйти и пройтись по улице без риска покушения. Всё-таки дёргать Георга для того, чтобы просто подышать свежим, пусть даже условно, воздухом, неудобно, а боевые вылазки на то и боевые, что некогда расслабляться.       И пусть этот Берлин не настоящий, всего лишь иллюзия, но ощущается, как реальный… с определёнными отклонениями от настоящего. На месте «Kleines Café» обычный подвальный бар, на месте злополучной лавки «Единорог» — магазин строительных материалов, ровно, как на месте всех прочих точек, так или иначе связанных с изнанкой, здесь обычные магазинчики, склады, офисы или жилые дома. Если забрести в глухой уголок, ты гарантированно не встретишь никакой нечисти. А при визите в церковь можно даже не скрывать ауру собственную и своего Лонгина — простые люди ничего не почувствуют.       Всё-таки Крушитель Баланса Марсилио — это что-то с чем-то.       После того, как Жанна получила свой Крушитель Баланса, новость об успешно пройденном ею испытании постарались распространить как можно быстрее, и уже спустя неделю набралось два десятка добровольцев на экстремальную эволюцию Святого Механизма. К неудовольствию Леонардо, Марсилио оказался в первой десятке добровольцев. Ещё один друг хочет сунуть голову в гильотину и, чёрт возьми, снова отговорить не получилось. Острого желание Марсилио получить Крушитель Баланса Леонардо не понимал. Фичино ни разу не боец, за минувший год он превратился в превосходного разведчика — его Святой Механизм позволял найти что и кого угодно, а мастерство в магии иллюзии надёжно защищало от множества способов обнаружения. Он не боец, которому Крушитель Баланса важен на поле боя. Но, тем не менее, Марсилио упёрся в то, что козырь уровня Крушителя Баланса в рукаве на случай форс мажора ему необходим. Упёрся в то, что должен быть максимально полезен фракции Героев. Его преданность ей порой доходила до фанатизма.       Так и пришлось Леонардо в очередной раз грызть локти от беспокойства за друга и надеяться, что дурацкое упрямство Марсилио сослужит ему добрую службу. И ведь сослужило наравне с ненавистью, вызванной выпавшими в противники демонами. В отличие от одиннадцати погибших испытуемых он вместе с оставшимися восемью вошёл в процент успеха.       Сейчас Леонардо знакомился с Крушителем Баланса Марсилио. И, глупо врать, он был впечатлён, потому что Сказочное Проклятие, в обычном режиме позволяющее считывать и воспроизводить события, в Крушителе Баланса создавало барьер, внутри которого воспроизводило, ни много ни мало, параллельные миры. Коварство этого приёма в том, что перемещаемый внутрь попросту не будет знать, что он в барьере, а Марсилио вдогонку способен навешать лапши на уши, подкрепляя магией иллюзии, таким образом убеждая жертву, что та действительно в параллельном мире.       Пугающий Крушитель Баланса, призванный пленить или сломить волю пленника. Марсилио пока что может воспроизводить лишь две версии миров — военную постапокалиптическую и мира простых людей, в котором не существует изнанки. Последнюю сейчас Леонардо как раз изучал, поражаясь тому, насколько барьерный мир натурален. Не предупреди Марсилио, мог бы и поверить, что оказался в параллельном мире. Он ведь даже энергетических потоков, которые обычно пронизывают окружающий мир, не ощущал, словно магии на самом деле нет.       — Если ты наложишь печати, сможешь даже убедить, что в этом мире невозможно творить магию, — пробормотал Леонардо, создавая над рукой огненный шар — второе боевое заклинание, разученное вскоре после простого магического шара. Идущие мимо люди не обратили никакого внимания — заклинание отвода глаз мальчик воспроизвёл заранее. Пусть люди вокруг иллюзорны, но реагировать будут, как настоящие. Леонардо не хотел разводить шумиху на ровном месте.       — Придётся накладывать в момент переноса, чтобы не засекли, но идея отличная, — раздался голос Марсилио из ниоткуда. Коммуникационные заклинания в барьере Сказочного Проклятия ему не требовались. — У меня есть ещё несколько задумок, нужно будет их все хорошенько обдумать, быть может, я смогу включить их в настройки барьера… Кстати, поможешь оценить его прочность изнутри? Снаружи я итак знаю, но могу скрыть его магией…       — Без проблем. Перекинь меня куда-нибудь в безлюдное место.       — Тогда давай-ка лучше сделаем так…       Оживлённый Берлин сменился пустошью, усеянной редкими остовами выкорчеванных деревьев. Если приглядеться, то можно заметить, что деревья не срублены, а сломаны. А, если и головой покрутить, то вдали можно увидеть порядком порушенные очертания города.       — Это второй мир? Который после Третьей мировой? — хмурясь, уточнил Леонардо. Вопрос, по сути, риторический. И мальчик был благодарен Марсилио, что тот не закинул его непосредственно в город. Зрелище разорённого войной города он видеть вблизи не хотел.       — Да. Я бы не хотел проводить эксперименты в том мире, — отозвался Марсилио. — Этот же… хуже ему уже не будет.       — Хочешь сказать, оба мира настоящие? — не без интереса уточнил Леонардо, параллельно выращивая существо для проверки барьера.       — Не знаю. Сходу сказать «нет» я не могу. Но думать, что мой Святой Механизм действительно позволяет заглядывать в параллельные миры, как-то слишком невероятно.       — Мой вообще имеет потенциал мир разрушить, а ты всего лишь о каком-то окошке говоришь, — хмыкнул Леонардо. — Святые Механизмы вообще любят идти против законов и логики.       — Не спорю. Так, ладно, готов?       — Готов. Поехали!       Настроенное на магический урон существо начало концентрировать энергию. Каким бы реальным окружающий мир ни казался, он всё равно ограничен пространством внутри барьера, и самая близкая граница — всегда сверху. Это Леонардо знал по искусственным измерениям Георга, в которые наставник регулярно его брал. Барьер Сказочного Проклятия действует по схожему принципу с барьерами искусственных измерений с тем лишь различием, что он неизбежно слабее и меньше. Всё-таки не Лонгин. Поэтому, когда гудящий луч устремился в небо и вызвал искажения на высоте примерно пятидесяти метров, Леонардо не удивился. У Георга верхняя граница куда выше.       Продолжая эксперимент, Леонардо усилил новый выстрел начерченной на существе Кеназ, не пожалев влитой в руну магии… и понял, что переборщил. Верхняя граница пошла трещинами, словно битое стекло.       Марсилио поспешно развеял барьер, пока тот не рухнул.       — Просил же проверить на прочность, а не разносить, — с упрёком сказал он, потирая виски.       — Кхм… извини. По привычке сориентировался на уровень искусственного измерения Георга, — смущённо пробормотал Леонардо, отпуская существо. Подобный выстрел границам Георга никак не повредил бы, как и ещё более усиленные версии — в проверке на прочность измерений Георга Леонардо сил не жалел. Но преуспеть ещё не смог. Единственным, кому оказалось по силам повредить границы искусственного измерения, был Цао Цао.       — Ну ты сравнил, где Лонгин, и где я, — проворчал Марсилио, но тут же махнул рукой. — Так ладно, даже с учётом разрушения барьера информации я получил достаточно. Если ты вынес его с простейшей руны, мне есть, над чем работать.       — Соглашусь, он довольно хрупкий. По нему ведь даже атака без усиления прошла. И, кстати, раз речь зашла про Георга, не постесняйся спросить у него совет. Ваши Крушители Баланса, конечно, не одно и то же, но схожие черты есть. Я замолвлю за тебя слово перед Георгом, чтобы он тебя с порога не завернул.       — В самом деле? — встрепенулся Марсилио. В его глазах застыла смесь восторга и предвкушения.       — Ну да, мне не сложно. Чего сразу столько восторгов? — не понял его реакции Леонардо.       Друг выразительно закатил глаза и пустился в объяснения:       — Это тебе ничего не стоит подойти к нему с любым возникшим вопросом, ты ведь его ученик. Но любой другой, особенно маг, может только мечтать о консультации с мастером уровня Фауста, без разницы, по какой теме. Конечно, раз ты обещаешь мне устроить одну такую, я буду в восторге!       Леонардо озадаченно почесал подбородок, несколько удивлённый отповедью Марсилио. А ведь он, будучи на особом положении, и впрямь забыл, что Георг не добрый дяденька-волшебник, которого каждый может взять, и попросить. Он сублидер фракции и её первый маг. Поэтому для всех остальных его консультация не обыденность, а привилегия.       Да уж, к хорошему легко привыкаешь и забываешь посматривать на явления со стороны.       — Да, ты прав… Что ж, тогда я тем более поговорю о тебе с Георгом. У него сегодня как раз нет особых дел. Сейчас к нему и схожу. Я с тобой свяжусь, — пообещал Леонардо и, дождавшись согласного кивка Марсилио, поспешил к комнате наставника, не собираясь тянуть с обещанием. Ему ведь действительно не сложно.       Но сразу попасть к Георгу не вышло, и дело не в том, что Леонардо помешали. Нет, он остановился сам.       Комнаты лидеров фракции — Цао Цао, Персея и Зигфрида с Георгом, как сублидеров — расположены рядом друг с другом, наверное, чтобы далеко не бегать, если приспичит собрать совет. Поэтому Персею и Цао Цао в коридоре между ними Леонардо не удивился.       Как и их ссоре. В последнее время эти двое всё реже сходятся во взглядах на управление фракцией и её деятельность…       Леонардо не мог вмешаться в ссору. Но и не мог пройти мимо, изображая из себя глухого. Он притаился за углом, нехотя вслушиваясь в слова очередной ругани.       — …ты свихнулся, если собираешься на это согласиться!       — Я не «свихнулся». Я вижу возможность ослабить вражеские стороны, и собираюсь ей воспользоваться. Не отрицай её эффективности.       — Грязной эффективности. Мы потомки героев, но ты склоняешь нас к банальному терроризму. Пусть они враги людей, но нет никакой чести в том, чтобы подложить бомбу под сиденье.       — Персей, ты не забыл, к чему мы стремимся? Мы собрались не для того, чтобы красиво и благородно совершать подвиги, а для того, поднять человечество с колен и доказать свою силу всей изнанке. У нас война, а не турнир.       — Да, я помню твою любимую присказку о превосходстве человека. Но чего будет стоить победа человека, если, стремясь к ней, он потеряет человечность? Хотел бы я, чтобы ты иногда об этом задумывался.       Злой Персей прошёл мимо угла Леонардо, не заметив невольного свидетеля ссоры. Затаив дыхание, мальчик смотрел, как спина одного из лидеров скрывается за следующим поворотом, и вслушивался в затихающие шаги. Его не отпускало ощущение, что он услышал, чего не стоило…       — Долго будешь там стоять? — раздался спокойный голос Цао Цао, который уходить не спешил.       Леонардо почувствовал, как кровь прилила к лицу. Не очень-то приятно оказаться застуканным на подслушивании, но как будто он того хотел!       — Я не хотел подслушивать, — поспешил оправдаться Леонардо, выступая из-за угла. — Я просто шёл к Георгу… а тут вы были…       — Разве я тебя в чём-то обвинял? — остановил его Цао Цао. — Мы и сами хороши — встали посреди коридора. Тебя теперь, наверное, раздирают вопросы?       Леонардо опасливо посмотрел на Цао Цао, но тот не злился. Он выглядел отстранённым и раздосадованным одновременно. Из-за слов Персея?       — Да, глупо отрицать, — осторожно протянул мальчик. Может, ему и не стоило слышать той ссоры, но он услышал, и она действительно породила вопросы. — Вы с Персеем в последнее время постоянно ругаетесь. Я не понимаю, почему вы больше не сходитесь во мнениях? Ведь раньше же быстро находили компромиссы.       На секунду Леонардо показалось, что Цао Цао не станет отвечать. Он задумчиво смотрел перед собой, словно прикидывал, не развернуться ли ему и уйти. Но нет, всё-таки он решил ответить:       — Потому что на этапе подготовки у нас было мало камней преткновения. Но чем ближе следующий этап — действия, — тем яснее становится неприглядная правда. Мы с ним по-разному смотрим на роль фракции Героев в судьбе мира, и по-разному стремимся эту роль выполнять.       Это понятно и без объяснений. Но вряд ли Цао Цао стал бы говорить настолько очевидные вещи, это не в его стиле. Скорее, это было просто вступлением, поэтому Леонардо молча ждал продолжения, не мешая раздумьям лидера.       — Персей — настоящий герой в романтизированном смысле слова. Он — герой-защитник и герой-спаситель, но он не политик и не полководец, — Цао Цао устало вздохнул и покачал головой. — Хуже то, что он отказывается понимать, что для перемен нужно стать третьим и четвёртым, а не первым и вторым. В нынешние времена классическими подвигами человек своего положения не исправит. Против нас не просто чудовища, а целые народы. И герой-романтик с ними не справится. Понимаешь, что я имею в виду?       — Что нужно не только сражаться в лоб, но и работать хитростью? — Леонардо нахмурился, припоминая слова Персея. — Типа бомбы под сиденьем?       Не то, чтобы подобная мысль приводила в восторг. Всё-таки это как-то… действительно слишком по-террористски.       — В том числе. Нельзя пренебрегать возможностями, которые сами падают в руки, — Цао Цао оценил выражение лица Леонардо и понимающе хмыкнул. — Вижу, не одобряешь? Конечно, можно, как того хочет Персей: в лобовую сражаться со всей библейской мифологией, и я не против этого варианта — среди них много интересных противников. Но именно с ними мы сразимся при любом раскладе. А их сторону в целом перед этим стоит ослабить, чтобы после обезглавленные фракции погрязли во внутренних дрязгах, не в силах смотреть по сторонам.       — Кажется, теперь я понимаю. И, раз речь идёт о библейских фракциях, то их я не жалею, — криво усмехнулся Леонардо. Ведь и впрямь, почему он должен печься о тех, кто видит в людях лишь кадровый скот, из которого выбирает понравившихся, не спрашивая их самих? Почему он должен печься о тех, кто торгует людьми, как животными на ярмарке, либо превращает в топливо для поддержания своего жалкого существования? И почему он должен печься о тех, кто предпочёл закрыть на всё это глаза и жать руку чудовищам? С ними нужно бороться, и кому, как не потомку полководца, унаследовавшему стратегический гений предка, лучше всех разбираться в методах борьбы? Нужно просто ему довериться, как и всегда. — Наверное, я просто недостаточно в курсе и судил поспешно. А, если не секрет, что за дело с бомбой?       Цао Цао удовлетворённо кивнул, довольный прозвучавшим ответом.       — Всего лишь небольшая помощь Старым Владыкам, которые в кои-то веки составили толковый план покушения. Если он удастся — библейские фракции понесут большие потери. Если нет — что ж, мы избавимся от ядовитой гадины под боком. В этот раз они ставят на кон всё.       — А, если покушение удастся, мы же их после прибьём? — настороженно уточнил Леонардо. Он не забыл Асмодея, и тёплых чувств к его фракции не питал. При мысли о том, что из-за них он пожизненно просидит в штабе, передёргивало.       — Само собой. Ты ведь знаешь, что цель этих клоунов — мировое господство демонов? Она противоречит нашей. Не переживай, Асмодею осталось недолго вне зависимости от результатов покушения.       — Я рад это слышать.       Наверное, Леонардо был бы не прочь самолично пустить кровь этому демону, но он не забыл ту жуткую мощь. Как бы ни было велико желание, сейчас Асмодей ему не по зубам. Так что мальчика устроит и сам факт смерти демона. И его сотоварища Вельзевула — на всякий случай. Обещание, что желанный миг не за горами, правда радовало.       Но, несмотря на добрые вести, Леонардо не собирался так просто уходить с куда более важной темы, с которой он и начал этот разговор.       — Но, всё-таки, что Персей? Вы сможете найти компромисс?       Наверное, Цао Цао не хотел возвращаться к обсуждению, но и Леонардо не собирался уходить без ответа. Не по этой теме. Он безмерно уважал обоих лидеров, и их раздор буквально выбил почву из-под ног. Хотелось получить хоть какую-то ясность, пусть даже натянутое обещание, что «всё будет в порядке».       Только Цао Цао не тот человек, который будет лгать ради мимолётного успокоения. Он или скажет прямо, или выразительно промолчит так, что ответ станет ясен и без слов. В этот раз он решил ответить:       — Даже, если найдём, этот компромисс станет последним. Когда Персею надоест со мной спорить, он уйдёт. Я знаю, что ты к нему привязался, поэтому будь готов к такому повороту.       Леонардо показалось, что его огрели по голове. Персей… уйдёт? Покинет фракцию Героев, своих друзей, откажется от своей цели защитить человечество и просто уйдёт? Самое страшное — Цао Цао говорит об этом, как о чём-то предрешённом, что обязательно произойдёт. Он не сомневается.       В голове не укладывается… Для Леонардо оба лидера были чем-то незыблемым, они стали неотъемлемой частью жизни. Два человека спасли его в Венеции, два человека открыли для него большой опасный мир, два человека предложили защиту, два человека были поблизости больше года. И теперь выясняется, что один из них возьмёт и уйдёт?       — Не могу поверить, что он способен бросить всё и всех! — мальчик упрямо сжал кулаки. Может, Цао Цао в том уверен, но Леонардо — нет. Персей ведь не такой, он не может бросить всех только из-за того, что не договорился с Цао Цао!       Пока не услышит подтверждение лично от Персея — ни за что не поверит.       — Мне тоже не хотелось бы в это верить, но раскалывать фракцию или перехватывать власть он не будет. Терпеть мою «грязную» политику — тоже. Остаётся только уйти, — Цао Цао посмотрел на упрямое лицо Леонардо и едва заметно со снисходительностью улыбнулся, словно говоря «какой же ты, всё-таки, ребёнок». — По тебе вижу, что ты не захочешь с этим мириться. Я не стану тебе препятствовать. Сможешь переубедить этого упрямца, только спасибо скажу. Но, если не получится, не начинай себя винить. Понятно?       Леонардо кивнул, заметно прибодрившись. Не то, чтобы ему была необходима отмашка, чтобы поговорить с Персеем, но теперь он ясно видел, что сам Цао Цао не желает ухода товарища. Это знание прибавило уверенности.       — Я к Георгу, и на поиски Персея, — воодушевлённо заявил Леонардо. Всё-таки обещание Марсилио нужно выполнить.