Speeding through all of these red lights

Порш не успевает ни отстраниться, ни как-то отреагировать, как зубы Кинна впиваются ему в плечо. Он не сразу вздрагивает, даже после резкого приступа боли. Порш еще мгновение держит Кинна прижатым к полу, прежде чем инстинкт срабатывает, и он отпускает его, освобождая от своей хватки. — Ты укусил меня! — Порш осторожно протягивает руку к своему раненому плечу. Укус Кинна — ничто по сравнению с шоком, который испытывает Порш. — Я… Да. Укусил. Прости? — Кинн скорчил гримасу, глядя на Порша, который все еще сидит на нем, обхватив его. — Не похоже, что тебе очень жаль. Это был грязный прием. Разве мы не говорили, что нельзя наносить удары ниже пояса или что-то в этом роде? — Порш потирает локоть, пытаясь смягчить боль. — Все не так плохо, да ладно! Я даже кожу не повредил. Я умею контролировать свою силу, — возражает Кинн. Похоже, ему хочется рассмеяться, но он изо всех сил старается держать лицо ровным. Порш смотрит на Кинна недоверчиво. — Надеюсь, ты знаешь, что я победил. Несмотря на все твои грязные попытки, босс. От слов Порша, кажется, прорвало плотину, и Кинн разразился безудержным смехом. С розовыми щеками и растрепанными волосами он похож на подростка, который только что устроил невероятно смешной розыгрыш. Порш чувствует, что его возмущение значительно снижается при виде такого Кинна, беззаботного и открытого. Только для глаз Порша. Более слабый человек не удержался бы от желания наклониться и впиться в губы Кинна. Заткнуть ему рот лучшим из известных ему способов и в то же время поддаться желанию, которое он долгое время сдерживал. Порш почти поддается. Как посторонний наблюдатель, он протягивает руку к лицу Кинна, чтобы нежно обхватить его, или приподнять подбородок, или обхватить пальцами шею. Но потом он останавливается, отступает назад, вздыхает. Порш поднимается на ноги, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Он совсем забыл об укусе, но громкие приступы смеха Кинна уже стихли, и, возможно, он говорит с Поршем, но тот не очень-то его слушает. Проходя по помещению к месту, где лежат его куртка и ботинки, Порш слышит звон в ухе. Возможно, это связано с тем, что он так быстро встал, но он винит в этом осознание того, что он был на грани того, что собирался сделать минуту назад. — Эй, Порш. Ты в порядке? — Голос Кинна доносится до Порша как будто издалека. Из сна. Там, где Порш мог бы поцеловать Кинна, а не отступать. — Хм? — Повернувшись, Порш смотрит на Кинна. Место, где он укусил его, кажется, пульсирует, и он снова тянется к месту укуса, но Кинн оказывается быстрее его. — Дай-ка я посмотрю, — говорит Кинн и уже расстегивает еще две пуговицы на рубашке Порша. Кинн спускает ткань с его плеча, и тот, немного ошарашенный, позволяет ему это сделать. Он просто стоит, стараясь не смотреть на лицо Кинна. Он не уверен, что у него хватило бы сил не поцеловать его в этот раз. Если бы Порш смотрел, то увидел бы, что Кинн заметно обеспокоен, что между его бровями пролегла складка, что он сосредоточенно покусывает нижнюю губу, изучая укус. — Немного покраснело. Возможно, на день-два останется след, но в остальном все в порядке. У тебя нет кровотечения. Порш кивает, почти не слыша слов. Его уносит в какую-то часть сознания, где он защищен от всего, что значит для него Кинн Анакинн, его босс, наследник мафии. — Мне жаль, Порш. Порш снова кивает. Кинн отступает на шаг, и тут напряжение в теле Порша немного ослабевает, его плечи опускаются, и он начинает застегивать рубашку. Если Кинн и заметил отстраненный взгляд Порша и его странное поведение, он никак это не комментирует. Они одеваются в молчании, поправляя волосы и разглаживая одежду как можно тщательнее. — Мне нужно встретиться с твоим отцом, — сообщает Порш, нарушая молчание, когда оба выглядят достаточно презентабельно, чтобы спуститься вниз. — Моим отцом? Зачем? — Кинн бросает на Порша растерянный взгляд. — Не знаю. Он попросил Вегаса передать, что будет ждать меня в своем офисе примерно в это время. Надеюсь, я не опоздал. Выражение лица Кинна сразу же застывает, превращаясь в непроницаемую маску, которую Порш видел много раз. — Тогда не стоит заставлять его ждать, — говорит Кинн, глядя не на Порша, а куда-то за его плечо. — Верно. Порш еще раз взглянул на Кинна — на случай, если тот захочет сказать что-то еще. Он ожидал какого-нибудь совета, даже замаскированного под саркастическую шутку, ведь именно так Кинн обычно говорит о своей семье. Вместо этого Порш получил холодный ответ. Не зная, что это — обида, разочарование или сочетание того и другого, Порш неловко ежится, спускаясь по лестнице и направляясь в кабинет Корна, следуя указаниям Вегаса. Постучав в дверь, он заставляет себя забыть обо всех этих чувствах и сосредоточиться. — Встреча с большим боссом — дело серьезное, и Порш понятия не имеет, чего ожидать. Хотя он не может представить, что это будет сложнее, чем встреча с Кинном. Порш не ожидал, что босс Корн примет его так тепло. Как только он вошел внутрь, Корн встал с кресла за своим рабочим столом и пожал ему руку. Он спросил Порша, как дела, и назвал его сыном приятным, отеческим голосом. В течение нескольких минут они вели светскую беседу. Корн расспрашивал Порша о Че и о том, как у него дела в школе. Затем, как только Порш расслабился и подумал, что это действительно просто дружеская встреча — босс семьи хочет познакомиться с одним из своих новых сотрудников, — характер разговора изменился. — Итак, скажи мне, Порш, что заставило тебя разыскивать моего сына и просить о работе? Ты не похож на такого типа. — Задавая вопрос, Корн приподнимает бровь, и Порш не может не заметить семейного сходства: Кинн делает то же самое. — И какой же это тип, господин? — Тот, кто стремится к деньгам и власти, — сухо отвечает Корн. Порш мысленно усмехается. Неужели этот человек действительно думает, что это то, что нужно Поршу? Может быть, если бы Порш был умнее, если бы он больше думал мозгами, а не сердцем… Если бы он умел меньше чувствовать. Может быть, тогда бы он и связался с Кинном и попросил быть рядом с ним, прикрывать его, защищать. Но Порш согласился на эту работу совсем не поэтому. — Значит, ваше представление обо мне верно. Я не из тех, кто вам нужен, — спокойно говорит Порш. — Тогда не хочешь рассказать мне, к какому типу относишься ты? Надеюсь, ты не одна из постельных грелок моего сына, маскирующаяся под его телохранителя. Это не сулит мне ничего хорошего. Постельная грелка. От этого выражения у Порша почему-то закипела кровь. В голове у него промелькнули образы симпатичных парней со стройными телами, выходящих и выезжающих из пентхауса Кинна. Порш сглатывает комок в горле, прежде чем ответить Корну. — Я не… такой. Я попросил Кинна о работе, потому что доверяю вашему сыну. В своей жизни я встречал не так много людей, подобных ему, но я верю, что у него есть честность и он хороший человек. Я хотел быть рядом с ним. Благодаря ему я чувствую, что у меня есть цель. Меня тянет к нему, как мотылька к огню. Я не смог бы остаться в стороне, даже если бы захотел, даже если бы попытался. Наступает тишина, во время которой Корн просто сидит и смотрит на Порша, оценивая. Его глаза такие же темные, как у Кинна, но в них нет озорного блеска Кинна. Они больше похожи на бездонные ямы, холодные и неприветливые. Глаза Кинна больше похожи на ночной океан: таинственные, но в то же время теплые и манящие: так и манят разгадать их секреты. — Я слышал, что ты отличный боец, — нарушает молчание Корн, переводя разговор в другое русло. Порш задается вопросом, удовлетворил ли его ответ старшего мужчину в какой-то мере. — Да, я умею драться. — Я также слышал, что ты скромный. Думаю, это правда. — От кого вы это слышали? — Слова вырываются у Порша прежде, чем он успевает их обдумать. Корн отвечает усмешкой, затем наклоняется вперед и открывает лакированную деревянную шкатулку. Он достает сигару и предлагает Поршу, который отказывается. Пока мужчина не спеша раскуривает сигару, Порш осматривает просторный кабинет. Стены уставлены полками, все сделано из дерева. На них стоят книги в кожаных переплетах, трофеи и фотографии. Внимание Порша привлекает большая фотография Корна и трех его сыновей в рамке. Кажется, она была сделана несколько лет назад: Кинн выглядит немного моложе, его волосы длиннее, завязаны в хвост. Ким на снимке ниже ростом, чем сейчас, — на момент съемки у него еще не было скачка роста. Кхун выглядит точно так же, как сегодня, когда его встречал Порш, только немного стройнее. Все они улыбаются: большая, счастливая семья. Порш переводит взгляд на другие фотографии на полках, пытаясь найти хоть одну, на которой была бы изображена мама Кинна, но, похоже, таких нет. — Я должен быть честен с тобой, Порш. Я доверяю своему сыну. Он честный человек, как ты и сказал. И он склонен давать людям шанс на успех, чего я не могу сказать о себе. Я бы не сказал, что это делает его наивным, но это определенно делает его более уязвимым для злонамеренных людей, — Корн делает паузу, как будто желая, чтобы эти слова дошли до него. Взгляд, направленный на Порша, не совсем обвиняющий, но он значительно повышает его защитную реакцию. Корн продолжает: — Я не уверен, что понимаю, что именно ты получишь от работы на моего сына, кроме финансовой стабильности для тебя и твоих родственников. Но если тебе нужны именно деньги, я могу устроить так, что ты будешь получать их столько, что хватит на обучение твоего брата в колледже, а потом еще и останется. Тебе не нужно оставаться телохранителем Кинна. Порш не сразу понимает, что предлагает ему Корн: выход. Но это выход из того, из чего Порш не намерен выбираться. — Как я уже говорил, господин, мне нужны не деньги. Корн хрипит — неприятный, резкий звук, от которого у Порша по коже бегут мурашки. — Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязался, Порш. Тот, кто составляет компанию волку, научится выть. Запомни это. Это высказывание, прозвучавшее из уст старшего мужчины, показалось Поршу предзнаменованием. — Можешь идти. Порш встает, как только слышит эти слова. Он вежливо прощается и выбегает из кабинета. *** Кинн стоит на улице у пруда с рыбками Кхуна и курит сигарету, когда слышит приближающиеся шаги. Повернув голову, он думает, что это Порш, хотя шаги не похожи на его. — Как дела? — приветствует Вегас, подходя к Кинну и становясь рядом. — У тебя слишком длинные волосы, — говорит Кинн вместо приветствия. — Пару лет назад ты бы так не сказал, — Вегас притворно надувается. — Ты пытаешься быть похожим на меня? — Кинн приподнимает бровь, на его губах появляется ухмылка. — Нет. Я гораздо симпатичнее, — Вегас хихикает. Кинн предлагает кузену свою сигарету, и Вегас берет ее, поднося к губам. — Что ты делаешь здесь один? — спрашивает Вегас, затягиваясь сигаретой и выдыхая дым. — Размышляю. — О Порше? Кинн ошарашенно смотрит на Вегаса. Неужели это так очевидно? Видимо, да, потому что Вегас закатывает глаза и снова подносит сигарету к губам. Кинну остается только пытаться найти слова, чтобы ответить на это. — Я в полной заднице, — вот что он выбирает. Нет смысла приукрашивать. — Уже? Ты быстро продвигаешься, — поддразнивает Вегас. Кинн бросает на него косой взгляд, но Вегаса это только смешит. — Нет, но если серьезно. Почему это так важно? Вы оба взрослые мужчины. — Не думаю, что Порш чувствует то же самое. А даже если и так, он слишком… Он слишком хорош, — говорит Кинн, глядя на внутренний двор; огромные дубы и эвкалипты стоят там, как гигантские теневые часовые в жаркой безветренной ночи. — То есть он слишком хорош для тебя? — В голосе Вегаса звучат насмешливые нотки, которые слегка действуют Кинну на нервы. Кинн хмыкает, не уверенный, что сможет удержаться от проклятий в адрес Вегаса, если откроет рот. — Это чушь, и ты это знаешь, Кинн. Ты не отдаешь себе должное. Ты всегда был хорошим, внимательным. Порядочным. Черт, да ты, наверное, лучше всех нас. — Это неправда. Я все еще сын своего отца. — Кинну не нравится, как обреченно он говорит, но уже слишком поздно брать свои слова обратно. — Я слышал эти слова слишком много раз, Кинн. Они ничего не значат. Ты не мой дядя. Ты — Кинн Анакинн. Ты всегда выбирал свой путь, с самого детства. Отказывался брать уроки игры на фортепиано, хотя родители купили тебе самое шикарное фортепиано и прислали репетитора из Франции. Я никогда не видел никого, кто был бы настолько целеустремленным и решительным, как ты. После того как Вегас закончил говорить, Кинн теряет дар речи, но он не уверен, что Вегас понимает, что его упрямство не означает, что он хороший человек. Это не значит, что я хорош для Порша. Но, похоже, Вегас еще не закончил говорить, потому что он вздыхает, кладет руку на плечо Кинна и продолжает: — Я хочу сказать, что ты сам по себе. И всегда им был. Даже если мы во всем этом замешаны. Это не делает нас плохими по своей сути. Если в будущем нам придется столкнуться с последствиями, мы это сделаем. Впрочем, это касается всех. Не только таких мафиози, как мы, — с усмешкой заканчивает свой монолог Вегас. — Пожалуйста, никогда больше не употребляй это слово. Я его ненавижу, и ты это знаешь. — Кинн легонько ударяет Вегаса локтем в ребра, отчего тот отпрыгивает в сторону. — Почему ты всегда такой жестокий? Бедный Порш, не знает, на что подписался, — язвит Вегас, потирая то место, куда ударил его Кинн. — О, он знает, — пробормотал Кинн больше для себя, чем для Вегаса. — Прости? — Вегас вздрагивает при этих словах и снова приближается к Кинну. — Тебе не нужно это знать, любопытный придурок, — Кинн снова пытается ударить Вегаса, но тот оказывается быстрее и отпрыгивает в сторону, прежде чем Кинн успевает нанести удар. Вегас прочищает горло и откидывает голову в сторону. — Когда же ты признаешься? Кинн переводит взгляд с Вегаса на деревья, окружающие участок, сигарета зажата между указательным и средним пальцами, тепло и влажность воздуха липнут к его коже. Если бы он мог, то остался бы в этом моменте, чтобы не сталкиваться со своими чувствами к Поршу и не противостоять им. Он бы остался в этом комфортном замкнутом пространстве неизвестности. Не зная, ответит ли Порш взаимностью или отвергнет его. Только он, сигарета и тишина летней ночи. И еще его невыносимый кузен. — Не уверен, — говорит Кинн. Вкус сигареты более горький, чем обычно. — Ты такой сложный, — вздыхает Вегас. — Кстати, Пит здесь? Унылое настроение Кинна мгновенно сменяется раздражением при упоминании Вегасом его начальника службы безопасности. — Оставь Пита в покое, Вегас. Я серьезно, — говорит Кинн с явным предупреждением. Вегас ничего не говорит, просто пожимает плечами. Затем Кинн слышит приближающиеся шаги, и на этот раз он знает, что это Порш. — Господин. Вегас, — приветствует их Порш, стоя на расстоянии вытянутой руки. Кинну хочется подойти поближе. — Тебе еще не надоела эта сумасшедшая семейка, Порш? — игривым тоном спрашивает Вегас. Кинн закатывает глаза. — Меня проинструктировали перед приездом сюда, так что я знал, чего ожидать, — отвечает Порш, но его мысли, похоже, не совсем здесь. — Ты мне нравишься, — с улыбкой говорит Вегас. Порш бросает взгляд на Кинна, который все это время невозмутимо смотрел на него. Их взгляды встречаются, и Кинн чувствует, как между ними проскакивает невероятная искра. В них тоже чувствуется напряжение, почти осязаемое, более сильное, чем когда-либо. Кинн не знает, что изменилось, но знает, что ни один из них не сможет долго выдерживать это напряжение. — Что ж, мне пора идти. Увидимся позже, — бормочет Вегас, прежде чем скрыться. Ни Кинн, ни Порш не отвечают ему. — Думаю, нам тоже пора, — говорит Кинн, и слова слетают с его языка, придавая им особый смысл. — Да, — шепотом соглашается Порш. Они молча идут к машине. Кинн ни с кем не прощается. В его мыслях нет никого, кроме Порша. Он фиксирует каждое его движение, он полностью сосредоточен на нем. Поездка домой проходит без происшествий. Кинн, согласно протоколу, едет сзади. Но они молчат. Похоже, никто из них не хочет разговаривать, а может, они не нашли слов, чтобы сказать то, что хотели бы сказать. Кинн не уверен, что сможет пережить эту ночь без потерь. Он не уверен, что завтра не останется шрама. Это он впился зубами в плоть Порша, как животное, но ему кажется, что это на нем поставили клеймо. Порш добирается до дома Кинна, тоже по протоколу. Остальной персонал сегодня не работает, поэтому ему нужно проверить комнаты и убедиться, что квартира в безопасности. Это не занимает много времени, и вскоре Порш возвращается в гостиную, где Кинн, раздевшись до трусов и майки, попивает бурбон. — Все чисто, босс. Я тебе еще для чего-нибудь нужен? Ах. Порш просто обязан был спросить об этом. «Да», — Кинн хотел бы ответить. — Думаю, я справлюсь. Спасибо за вечер, Порш, — говорит он вместо этого. Возможно, Кинн что-то выдумывает, но он готов поклясться, что плечи Порша слегка опускаются, а в выражении лица появляется призрак разочарования. — Очень хорошо. Тогда спокойной ночи. Кинн видит момент, когда Порш начинает поворачиваться, и, словно не в силах вынести этого, разжимает губы, чтобы произнести имя Порша, прежде чем до него доходит, что он делает не то, что решил. Это опасная дорога, по которой он собирается пойти. Он не уверен, что сможет вернуться назад. — Порш. — Босс? — Порш оборачивается и смотрит на Кинна своими карими глазами, которыми Кинн никогда не может налюбоваться. — Порш, — повторяет Кинн. Он улавливает момент, когда привлекательные черты лица Порша осеняет осознание. — Кинн. Его имя, прозвучавшее из уст Порша, звучит для Кинна так отчетливо. Оно отрезвляет его, полностью погружая в этот момент. Но оно же затуманивает его разум и рассудок. Кинн широкими шагами пересекает комнату, не сводя глаз с Порша, который стоит на месте, похожий на добычу, только он не шевелится и не пытается убежать. В считанные секунды Кинн оказывается перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Ни один из них не произносит ни слова. Не осталось слов. Не тогда, когда Порш смотрит на Кинна, зрачки расширены, дыхание перехватывает в легких, а все тело Кинна словно застыло. Они оба одновременно склоняются друг к другу, и Кинн закрывает глаза, готовясь ощутить прикосновение губ Порша к своим. Но ничто не могло подготовить его к этому. Ничто не могло подготовить его к тому, как Порш держит его за талию, притягивая ближе, пока одна из ног Кинна не оказывается между его ног. Губы Порша мягко и неуверенно прижимаются к губам Кинна. Кинн не думает, что когда-либо целовал кого-то так целомудренно, так неторопливо. Они оба словно наслаждаются моментом, упиваются им. Они оба словно боятся. Боятся, что это не по-настоящему. Боятся, что больше так не будет. Что это все. Кинн боится, что после этого ничто не будет казаться таким же приятным. Он будет сравнивать все последующие ощущения с поцелуем Порша, и ничто не сможет сравниться с этим. Поцелуй так и не становится глубже. Он остается целомудренным, чистым и нереальным, пока они не отстраняются друг от друга. Кинн даже не заметил, что его руки лежат на плечах Порша, цепкие, властные, пальцы впиваются в его кожу. — Кинн, я… — начинает Порш. Но Кинн не хочет его слушать. Да, ему нравится, когда его имя слетает с губ Порша. Но еще больше ему нравится чувствовать его губы на своих. Поэтому он наклоняется вперед, положив руку на шею Порша: теперь он сознательно следит за каждым его движением. На этот раз, когда их губы снова встречаются, Кинн уже не чувствует страха. Он чувствует себя храбрым. Ему нужно быть храбрым. Потому что он знает, что теперь будет преследовать это чувство каждый день своей жизни. Потому что Кинн знает себя. И именно поэтому он боролся со своими чувствами к Поршу. Он не хотел сдаваться, не хотел переходить этот мост по той простой причине, что понимал: он подсядет на Порша. Люди могут быть очень похожи на наркотики. Кинну это хорошо известно. И пока Порш раздвигает губы, чтобы дать Кинну доступ, открываясь ему без колебаний, без страха, слова Вегаса эхом отдаются в голове Кинна: Бедный Порш, он не знает, на что подписался.