Тень по ту сторону улицы

      Питер влетел в спортивный зал, куда ему подсказал идти охранник на входе, и уставился на сидящих на трибунах людей, силясь среди ребят с разных курсов найти свою группу. Перед трибунами у микрофона выступал незнакомый мужчина. На нём был пепельного цвета костюм, из-под которого выглядывала белая рубашка. На глазах красовались очки с черной оправой. С такого большого расстояния Паркер не мог детально разглядеть лицо этого человека, однако небольшие залысины по линии роста волос были видны ему отчетливо.       — … Перемены неизбежны, но мы готовы помогать друг другу меняться к лучшему. Верьте в себя, пока вы здесь. Пока вас не утянуло во взрослый мир, который не всегда гостеприимен. Этот учебный год для всех нас станет нелегким, — произнес невысокий мужчина в микрофон, стоя перед ним в расслабленной позе, засунув обе руки в карманы серых штанов. — Многие из вас в этом году, да, да, я сейчас говорю про выпускные классы и не только, вступят в серьезное состязание, где каждый будет прекрасно понимать, что из-за неправильного решения можно потерять всё. Однако, не паникуйте. Для этого я здесь — чтобы предотвратить ваши ошибки, чтобы решить ваши проблемы, чтобы вы могли выпуститься и найти свое место в этом мире без потерь. Не важно, какие шаги вы предпримете сегодня — выбирайте то, что действительно вам по душе. Я буду рядом и не позволю вам проиграть. Каждый из вас может на меня положиться. Ты, ты, и даже ты, — мужчина указал пальцем на сидящих в зале ребят, напоследок повернувшись в сторону входа в зал, направив указательный палец на Паркера.       Паучье чутье проснулось, сообщая Питеру об опасности легким покалыванием на затылке. Молодой человек нахмурился, размышляя, исходит ли опасность от оратора. Скорей всего, нет. Больше было похоже на то, что чутье предупредило Питера быть осторожнее с этим человеком, но, кто знает, как говорится. Юноша попытался сосредоточиться на словах, когда его ткнули углом учебника прямо под ребра.       — Вонючка Паркер, с какой свалки ты выполз на этот раз? — бросив пренебрежительный взгляд на оранжевую толстовку, усеянную пятнами грязи так, словно ее не стирали месяц, Флэш Томпсон мерзко ухмыльнулся, переводя взгляд на изгвазданные джинсы Питера. — Такие люди сегодня в здании, могут помочь взять от жизни всё. Ты только посмотри на нашего директора в Армани, а ты…       — Директора? — непонимающе моргнув, спросил Питер, глупо уставившись на Флэша, задрав голову из-за разницы в росте.       — А он, видимо, механик, который хоть чего-то добьется сам в отличие от вас, мистер Томпсон, — раздался уже знакомый спокойный голос, в котором вместо мягкости сейчас были отчетливо слышны металлические нотки.       На плечо Питера легла теплая рука, слегка надавив на него, отчего юноша резко повернул голову, мельком скользнув взглядом по безупречно ухоженным ногтям, и, наконец, встретился с оценивающим взглядом серых глаз. Мелькнули бензиновые разводы зелено-фиолетового цвета на линзах очков. Дернулись тонкие губы в одобрительной улыбке. У мужчины были темно-каштановые волосы. Коротковыбритые виски приятного серебристого цвета, завораживающе сверкали в лучах солнца, падающих в зал через окно рядом со входом.       Питер почувствовал исходящий от директора запах специй и древесины, смешанный с чем-то еще.       — Да как вы смеете, мистер Коул! — возмутился Флэш, тряхнув своей роскошной темной копной волос, нависая над мужчиной, недовольно сверкая глазами.       — Директор Коулсон, мистер Томпсон, — невозмутимо поправил парня новый руководитель учебного заведения.       Несмотря на то, что Флэш был на целую голову выше него, мужчина не отступил ни на шаг, продолжая приподняв голову, пристально смотреть на Юджина, не забывая улыбаться. Томпсон же, сощурив глаза, упрямо сверлил ответным взглядом директора.       — Разве я не прав? Поправьте меня, если я ошибаюсь — молодой человек, выросший в богатой семье, которого не интересует ничего, кроме спорта и девушек, живет сегодняшним днем, тратит деньги родителей, а в этот колледж поступил благодаря связям семьи, а не от большого ума, — лениво произнес директор Коулсон, холодно смотря на Флэша, не переставая мило улыбаться ему.       От взгляда мужчины веяло такой ледяной стужей, что Томпсону стало не по себе. Как, впрочем, и Питеру — волосы на загривке парня встали дыбом, а затылок начало слегка покалывать. Отчего-то ему казалось, что директор способен в одно мгновение убить Флэша и сделать это так, что Питер этого даже не заметит. Юноша искоса бросил взгляд на лицо Фила. Его тонкие губы едва шевелились, но он, казалось, не шепчет, а выплевывает слова.       — Что будет, если я скажу вам, что ваша семья на грани банкротства, мистер Томпсон? — холодным взглядом Коулсона можно было резать сталь.       — Прекратите, — дрожащими губам произнес Юджин, стремительно бледнея, — Прекратите немедленно…       — Что из-за санкций, наложенных на компанию вашего отца, учитывая вашу склонность к непомерным тратам, имеющиеся деньги кончатся меньше, чем за полгода? И что ваши родители, которые так пекутся о благополучии драгоценного сына, так и не смогли огорчить вас суровой реальностью. Вы ведь, наверное, об этом уже догадывались, были какие-то разговоры или что-то еще. Но по какой-то причине не захотели поверить в это, — Коулсон сделал паузу и чуть склонив голову на бок, сверкая стеклами очков. — На чем вы построите вашу жизнь, мистер Томпсон? Вам нужны наркотики, чтобы забыться?       Питер не мог не среагировать на такое.       — Замолчите, - он резко дернулся, стряхивая удерживающую его ладонь с плеча, и развернулся к директору, грозно смотря на него.       Карие глаза встретились взглядом с холодными серыми. Коулсон слегка приподнял бровь.       — Вы не имеете права запугивать моего однокурсника, даже если он ведет себя как полный идиот, — возмущенно выдохнул Питер, а в его глазах вспыхнуло раздражение, начиная перерастать в нечто большее.       — С-сам ты идиот, Паркер, но спасиб… — дрожащим голосом ответил Томпсон, но так и не успел договорить.       Получив сильный тычок от Питера, он отлетел на пару метров, впечатавшись в стену спиной, отчего краска на ней покрылась легкими трещинами.       — Паркер, ты что? — завыл от удара Флэш, но речь заместителя директора, усиленную микрофоном, он был не в силах перекричать.       Может, Питер его и услышал, но виду не подал. Он был зол. Коулсон не имел никакого права такое говорить никому, даже Флэшу. В груди стремительно разливался гнев, который не желал поддаваться контролю, и из последних сил Питер старался его унять. Ему хотелось ударить мужчину. Паркер двинулся на Фила, давя на него грудью, не видя ничего вокруг. Словно выпав из реальности, он напирал на него, забыв о правилах поведения. Жар от соприкосновения их грудных клеток ощущался в полной мере. В нос ударил запах дорогого парфюма, смешавшись с запахом дыма, исходящего от собственной одежды.       Несколько секунд они смотрели друг на друга — разница в росте у них была почти не ощутимой — директор был лишь на несколько сантиметров выше юноши. По искаженному лицу Питера было видно, что он сдерживает себя как может. Выходило не очень. Чувства все равно прорывались наружу, отражаясь на его лице, в сжатых до бела кулаках и часто вздымающейся груди. Злость опасно сверкала в глазах парня, а губы кривились от еле сдерживаемой ярости. На его лбу заблестели капельки пота. Коулсон слегка побледнел и сделал шаг назад. Он отступал, не пытаясь отстранить парня или отойти в сторону. Все, что он делал, это медленно и плавно двигался спиной к коридору, уводя Паркера за собой, подальше от зала. Во взгляде директора ощущалась настороженность.       Они словно танцевали какой-то странный танец без рук, прижимаясь друг к другу грудью. Шаг вперед — ответный шаг назад. Тут чувствовалась какая-то плавность, неторопливость и умиротворенность, словно они шли по краю бездны, и любой неверный шаг мог стать последним для обоих. В коридоре кроме Юджина, съехавшего по стене вниз и стонущего от боли, никого не было. Внезапно директор сделал ловкое движение, меня направление, не позволяя прижать себя к стене, и снова шагнул назад. В его серых глазах не было испуга или тревоги, Питер это прекрасно видел, как и отчетливо осознавал, что директор не тот, кем кажется. Но пока не было времени на разгадку этого, несомненно, захватывающего ребуса, и Паркер продолжал наступательный маневр. Улыбающееся лицо мужчины находилось всего в нескольких сантиметрах от лица Питера. Парня затрясло — он чувствовал, как растет внутри волна сдерживаемой агрессии. Глаза Коулсона чуть расширились.       — Не стоит, молодой человек, — тихо сказал директор, делая вид, что отступает. — У меня нет причин, чтобы причинить вам вред. Ни моральных, ни этических. Как и у вас. Прекратите это.       Питер молчал. Он чувствовал, что еще чуть-чуть и перед ним откроется что-то такое, что смоет последние следы сомнений. Сердце бешено стучало, его стук отдавался в ушах, заглушая речь. В нос ударил запах крови, и Паркер понял, что находится в инкассаторской машине, стоя среди металлических ящиков. Дыма в кабине не было. Паркер отчетливо видел стоящих мертвых охранников, чьи черты лиц были неразличимы. Они ускользали от взгляда, не позволяя идентифицировать мужчин. Юноша попытался шагнуть ближе, но что-то мешало. Кровь под ногами была уже по колено и застывала, словно желе.       — Спаси нас, — отчетливо сказал один из охранников.       — Спаси, спаси, спаси, — вторили ему другие, обеспокоенно покачиваясь на ногах, словно марионетки на ниточках. Паркер рванулся вперед, стараясь ухватиться за одного из мужчин.       — Он не спасет вас, — знакомые голубые глаза преступника смотрели прямо на парня. — Он никого не спасет.       Его взгляд был мертвым и пустым, в нем не было жизни. Изо рта мужчины потекла обильная пена, словно кто-то влил ему в глотку пену для ванны и заставил полоскать рот. Большие пузыри лезли и лезли между губ, переливаясь всеми цветами радуги, и лопались со звуками выстрелов огнестрельного оружия. Питер рванулся к нему, хватая пальцами за ворот костюма, но ее с легкостью отбили.       Директор Коулсон устало вздохнул и сделал неуловимое движение рукой, как бы отмахиваясь от надоедливой мухи. Смотря в невидящие глаза напротив, он с легкостью прихватив Питера за шкирку, хорошенько встряхнул, как нашкодившего котенка. В глазах молодого человека мелькнуло осознание. Алая кровь и мертвые охранники исчезли, растворяясь перед глазами. Питер уставился на лицо Фила, разглядывая заостренную арку купидона на чужих губах.       — Если ты сейчас же не успокоишься, — тихо выдохнул рядом с ухом Паркера директор, — Мы будем говорить в другом месте и этот разговор не будет таким приятным. Ты меня понял? — тряхнув Паркера ещё раз, и получив тихое «да», мужчина подтащил Питера прямо к Флэшу. — Вы двое, ко мне в кабинет. После собрания, по очереди, в любом порядке, как хотите, меня не волнует, — отчетливо произнес он, разворачивая одной рукой возмутившегося было Томпсона к стене лицом и задирая рубашку вместе с пиджаком на спине юноши.       На спине назревала сочная гематома. Спереди дела были не лучше — на груди стремительно наливалась темно-бордовым цветом кожа, а краям уже появился фиолетовый оттенок.       — Отпустите меня, — попросил Питер, мотая головой.       Рука Коулсона всё еще покоилась на его капюшоне, удерживая на месте. Паркер недовольно зашипел и затрепыхался, стараясь вывернуться из захвата, выскользнуть из толстовки, на что директор лишь улыбнулся еще шире и потянул за ткань чуть вверх, что сразу отрезвило юношу. Его словно окатили ледяной водой и бросили в морозильную камеру. По телу пробежала крупная дрожь. Под толстовкой был костюм Паука.       — Мы с вами поговорим о том, как можно и нельзя говорить со студентами, — нагло заявил Питер, с вызовом смотря в глаза мужчины.       Теплая ладонь на капюшоне разжалась.       — Как пожелаете. Мистер? — Фил нахмурился, словно силясь вспомнить фамилию молодого человека — между его бровей пролегли две морщины.       Питер от подобной неожиданной податливости замер в замешательстве, чувствуя как исчезают остатки гнева.       — Паркер, директор Коулсон, — парень расправил плечи, подмечая как взгляд мужчины неуловимо смягчился.       — Жду вас у себя в кабинете, мистер Паркер, — руководитель института протянул Питеру ладонь, которую тот, немного помедлив, все-таки пожал.       Ладонь была теплой и шероховатой, а хватка — достаточно сильной, чтобы юноша мог оценить это.       — И отведите мистера Томпсона к врачу, — добавил директор. — Давайте, вперед, мистер Паркер. У меня есть еще дела.       Мужчина мотнул головой в сторону спортивного зала. Питер решил, что будет благоразумней подчиниться. Схватив за локоть Флэша, пытающегося привести в порядок свою одежду, он потащил своего однокурсника в сторону лестницы. До нее было еще метров десять, но они показались самыми длинными в жизни Паркера. Он чувствовал спиной взгляд директора, от которого не мог спрятаться. Питер еле сдерживал желание оглянуться, но упорно шел вперед, не обращая внимания на Томпсона, который, кажется, что-то ему говорил. И пытался вырваться из хватки.       Выпустил Флэша он лишь когда они оказались на лестничной площадке, озаренной яркими прямоугольниками солнечного света, падающего через просторные панорамные окна. Звук шагов гулко отдавался от каменных плит пола, нарушая тишину. Они шли молча, думая о своем. Стены были увешаны рамами с фотографиями последних лет, среди которых, как ни странно, преобладали не снимки широкоплечих молодых людей в спортивной одежде, а парней и девушек в лабораторных халатах.       «… За открытие в области физики», — бегло скользнул взглядом Паркер по выгравированной надписи на одной из позолоченных рам. Но его самой любимой фотографией юноши была та, что висела между вторым и третьим этажом. Снимок, которого нигде не было в интернете, из-за чего юноша иногда думал, что он был сделан на пленочный фотоаппарат. Снимок, где выпускница колледжа стала победительницей конкурса по прорывным научным направлениям. Где эта темноволосая девушка стоит на церемонии награждения, а ей руку пожимает сам доктор Отто Октавиус. Гений, разбирающийся во многих сферах наук, последней разработкой которого был гель из комплементарных нитей ДНК, помимо всего прочего позволяющий осуществлять и регенерацию тканей человека.       На фотографии лицо доктора Октавиуса было в тени, а его улыбку можно было различить с трудом. Для этого Питеру приходилось привстать на цыпочки, чтобы дотянуться до снимка и рассмотреть его получше. А, порой, когда коридоры колледжа были пусты, а настроение стремилось к нулю, Паркер позволял себе запрыгнуть на стену и полюбоваться на мужчину, почти что уткнувшись носом в стекло. И тогда он мог отчетливо разглядеть каждую его черту. Немного искривленный нос, темные волосы слегка нависающие на совершенно черные густые брови. И весьма приятная улыбка, которая делала его лицо намного мягче. Было в этом снимке что-то вдохновляющее. Возможно, его завораживало не столько реальное очарование, сколько сам факт того, что доктор Октавиус улыбался, смотря куда-то мимо камеры. Видимо, учёный не заметил фотографа, потому что на всех снимках, что были у Питера, который часто искал что-то новое со своим кумиром, Отто Октавиус не улыбался. Никогда. Везде он выглядел таким бесстрастным, что невозможно было представить себе, как он общается с окружающими. Наверно, ему не нужна была ни аудитория, ни другие люди, чтобы показать себя.       Над ухом раздался хрипловатый голос, от которого Питер вздрогнул. Погрузившись в собственные мысли, он уже и забыл, что находится не один.       — Паркер, как ты это сделал? — внезапно Флэш дернул парня за ткань толстовки. — Ты никогда не был сильнее меня.       — Не говори ерунды, — ответил Питер, стараясь говорить спокойно.       Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Паркер слегка побледнел, и ускорился, перешагивая через ступеньку, достигая лестничной площадки, ведущей на этаж. Его взгляд нервно заметался по коридору. До заветного кабинета оставалось еще несколько метров.       — Ты правда подумал, что можешь так ударить меня, и я не замечу? Не держи меня за идиота. Что ты принимаешь? — не унимался Томпсон, в два счета поравнявшись с ним.       — Что я принимаю? — вздохнул Питер, пытаясь успокоить слегка участившееся дыхание.       Разговор свернул не туда, напряжение набирало обороты, а Питер стремительно терял контроль над ситуацией. Нужно было что-то срочно придумать. Он и так почти выдал себя, устроив черт знает что с новым директором. Это было больше чем глупо — страшно. И сколько бы Питер себя ни успокаивал, что-то в глубине души ему нашептывало, что рано или поздно он устроит что-нибудь гораздо худшее и потеряет контроль над собой окончательно. Если он еще хоть раз позволит себе попасться на такую провокацию, это может стать его последней ошибкой.       — Паркер, — Флэш усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами. — Ты всё отлично понял.       —  Да, — сказал Питер, притормозив около двери кабинета, и выдержал небольшую паузу, — Я понял, что твоя самооценка рухнула в бездну, а ты убиваешься из-за этого.       —  Ничего у меня не рухнуло, — мигом вспыхнул Флэш, повысив голос.       — Не расстраивайся так, если твоя физическая подготовка ухудшилась, ты всегда можешь попросить деньги у родителей на фитнес клуб, — хмыкнул Питер. — Однако, учитывая недавние новости, не думаю, что они будут в восторге.       В районе затылка защекотало — паучье чутье проснулось. Как в замедленной съемке Питер увидел, что Томпсон заносит руку для удара, и отступил на шаг. Дверь кабинета внезапно распахнулась, впечатавшись в смуглое лицо Флэша. Раздался сдавленный вскрик, полный боли и унижения.       — Что здесь происходит? — встревоженная громким криком, на пороге стояла мисс Смит, смотря то на Питера, то на отшатнувшегося от двери Флэша, прижимающего руку к разбитому носу, из которого струилась кровь, окрашивая губы и подбородок в алый цвет.        Из кабинета врача пахло антисептиком и лекарствами, но сквозь них пробивались некоторые другие запахи, поначалу не замеченные обонянием. Питер уловил благоухание чего-то похожего на свежескошенную траву, разбавленную чем-то иным, более легким, придающим комнате дополнительный уют.       — Кажется, вы случайно ударили моего однокурсника дверью, — пояснил Питер голосом, полным сожаления. — А еще он сегодня ударился на тренировке и новый директор попросил осмотреть его спину.       Флюиды запаха травы становились все сильнее, и казалось, что это совсем другой мир — далекий и очень чужой, словно сам воздух стал другим от тысячи неощутимых ветров, прилетевших невесть знает откуда и принесших лето. Пока Питер описывал ситуацию, Флэш был усажен светловолосой женщиной в аквамариновой медицинской униформе на стул в кабинете и продолжал мешать любым попыткам остановить себе кровь, вертясь точно уж на сковородке. Ворот рубашки уже в некоторых местах потемнел от крови, но, казалось, однокурсник совсем забыл про разбитый нос.       — Это все он виноват! Паркер врет, это он меня ударил и я так о стену приложился! — размахивая руками, закричал Флэш, вскочив на ноги, и стянул с себя пиджак с рубашкой, демонстрируя гематомы на спине и груди.       — Мистер Томпсон, если вы сейчас же не сядете и не запрокинете голову, я сочту это отказом от медицинской помощи и принесу соответствующую бумагу для подписи, — мисс Смит без особого интереса скользнула беглым взглядом по оголенной спине и груди юноши.       — Не знаю, откуда вы упали и что на вас свалилось сверху, но обвинять своего однокурсника слишком низко даже для вас. Судя по характеру гематомы, могу сказать, что даже взрослый сильный мужчина не смог бы толкнуть вас с такой силой. Если только вы не дрались с Капитаном Америка или кем-то другим. А теперь сядьте.       Взгляд Питера заскользил по кабинету. У окна комнаты стоял массивный стол, на котором, помимо сверкающей на солнце вазы геометрической формы, из которой торчала охапка ранних одуванчиков, располагался светящийся экран компьютера и несколько стопок бумаг, аптечка первой помощи, вынутая врачом.       Паркеру идти к директору не хотелось. Как и разбираться с Флэшем. Как говортся, из двух зол выбирают меньшее.       — Паркер, скажи ей! — рявкнул Флэш, резко дернувшись, с бешенством глядя то на женщину, то на Питера. — Скажи, какую наркоту ты употребляешь, чтобы так меня бить!       Вены на его шее, покрытой стекающей с подбородка кровью, набухли, а губы дрожали.       — Вон, мистер Паркер, — скомандовала врач ледяным голосом.       — Хочешь обвинить меня в несуществующих грехах, Флэш? — с легкой улыбкой спросил Питер и сорвался с места, выбегая из помещения и захлопывая за собой дверь. — Если так, то ты явно промахнулся.       — Мистер Паркер! — донесся до его ушей возмущенный голос врача и злобные возгласы Флэша.