***
На улице постепенно темнело, но закатное солнце всё еще освещало облака и стены домов. Мир вокруг выглядел очень умиротворенно. Паркер добрался до своего института спустя полтора часа тряски в автобусе, и, съедаемый волнением, влетел в кабинет директора, оказавшийся не закрытым. — Что привело вас ко мне в столь поздний час? — отвернувшись от окна, перед которым стоял, еле слышно произнес директор Коулсон, вопросительно взглянув на Питера, ворвавшегося в его кабинет без стука. — Что? — переспросил юноша, в замешательстве уставившись в ответ. — Я охрип и не собираюсь кричать через весь кабинет, мистер Паркер. Проходите, — Коулсон приподнял бровь, добродушно улыбаясь Питеру, который, переступив с ноги на ногу, по-прежнему держался в стороне, возле двери. За окном, за спиной Фила, полыхал закат, погрузив город в свои огненные оттенки цвета. — Подойдите ближе, — внимательно оглядев Питера, почти ласково произнес мужчина. Потерев пальцами веки, директор сделал глоток из стакана, на дне которого плескался янтарного цвета напиток, и поставил его на край стола из красного дерева, где лежали очки в черной оправе, отражая розово-желтое небо. Паркер нерешительно сделал шаг вперед, затем ещё один. Сердце гулко стучало в груди: он чувствовал себя преступником и не понимал, что заставило его пойти на поводу у этого человека. Повод для разговора о выданных директором таблетках, который Питер придумал по пути, пока ехал в институт, отчего-то сейчас казался глупым и совершенно неразумным. — Еще ближе, — Коулсон некоторое время рассматривал его, пока что-то не мелькнуло в его взгляде. — Смелее. Юноша поравнялся с ним, и мужчина быстрым, неуловимым движением схватил Питера за грудки. — Думаете, что можете делать все, что заблагорассудится? — с напором спросил он, обдавая Питера трепким запахом алкоголя. — Не выйдет, мистер Паркер. — Я… не понимаю, о чем вы, — пробормотал юноша, смотря на Коулсона, который несколько секунд внимательно вглядывался в его карие глаза. — Я знаю, кто вы, — медленно, с расстановкой произнес мужчина. Глаза Питера с ужасом расширились. — Я же говорил, что это ваша игра меня с толку сбила, — начав вырываться, Питер задергался, но пальцы директора крепко держали его за ткань толстовки. — Не надо делать из меня идиота, Паркер, — угрожающе выдохнул Коулсон прямо в лицо парня. От Фила пахло коньяком, смешанным с приятным запахом парфюма, отчего во рту Питера начала скапливаться слюна. Дыхание студента сбилось. — Вы по-прежнему уверены, что можете контролировать все происходящее вокруг? — вкрадчиво спросил директор. - Контролировать себя? Юноша дернулся. — Отпустите, иначе… — Питеру с трудом удалось совладать с дрожью в голосе, но шагнуть назад он так и не смог. — Вы не в том положении, чтобы ставить мне условия, — последовал безжалостный ответ. — Вы не хотите, чтобы я вас отпускал. Питер молчал, не в силах ответить хоть что-то. Запахи въелись в нос, а близость с директором пробудила в теле юноши странную дрожь. Он знал, что должен что-то сказать, но язык не слушался, а слова, которые он произнес, если бы мог, были не тем, что он действительно хотел бы озвучить. — Давайте поговорим. Вижу, вам есть, что сказать мне, — продолжил директор, и Питер почувствовал, что Коулсон мягко тянет его за толстовку, прижимая к себе. — Или показать. Он был слишком близко. Парень уперся руками в плечи Фила, но его ноги подкашивались и подгибались, и удерживать равновесие становилось все сложнее и труднее. Невольно он чуть переместил ладони, хватаясь пальцами за предплечья, и обнаружил, что рука мужчины скользнула поперек его спины, прижимая к крепкому телу. Питер задрожал ещё сильнее. Тонкие губы директора были так близко, а запах будоражил сознание, заставляя уступить место плотским желаниям, которые нашли совершенно неподходящий момент для подчинения себе воли Паркера — каждая клеточка тела восстала, но внутренний голос упорно велел не поддаваться этому чувству. Почувствовав, как Фил наклонился к нему, что-то тихо шепча на ухо, парень понял, что не в силах контролировать собственные движения. Его пальцы заскользили по ткани пиджака, сминая ее. По кабинету разнесся тихий стон — Коулсон поцеловал его под ухом, слегка прикусив кожу. Потом ещё раз. И ещё. И, прихватив Паркера за подбородок, начал нагло обцеловывать его губы. После такого Питер уже не пытался оттолкнуть его, лишь крепче прижимался к нему в ответ. Голова кружилась от сладких предчувствий, и, когда парень ощутил во рту вкус коньяка и приятные движения чужого языка, в его голове словно щелкнул выключатель. Паркер и сам не понял, как толкнул директора к стене и жадно поцеловал его в ответ, вложив в этот поцелуй всю нахлынувшую страсть. Раздался сочный треск рвущейся ткани — Паркер вцепился руками в рубашку Коулсона, чувствуя, как по вискам стекают капли пота. Ему было жарко, очень жарко. В штанах было тесно, а собственные глухие стоны и податливость Фила только усиливали его возбуждение. Потеревшись бедрами о мужчину, он почувствовал, что тело директора напряглось от ответного желания. Его схватили за волосы на затылке, приятно подергивая. — Черт возьми… — расстегивая свои и чужие брюки, Питер не забывал покрывать лицо директора поцелуями. Прикрыв глаза, он водил то носом, то губами по теплой коже, вздрагивая от накатывающего волнами наслаждения, спускался ниже — к шее, и оставлял засосы на ней, слыша ответное рычание на свои действия. Когда теплая рука мужчины скользнула в его расстегнутые джинсы, юноша чуть не кончил, протяжно заскулив от удовольствия и стремительно растерял всю свою активность, уступив позицию лидера. Его повалили спиной на стол и начали раздевать, продолжая ласкать твердую плоть, истекающую смазкой, скользить губами и языком по ключицам, оставляя засосы, заставляя выгибаться навстречу. Директор явно знал, что делал. — Как при-и-ятно, — загнанно дыша, постанывал Паркер, обхватив стройные бедра мужчины ногами. — Вы такой хороший. — Ох, Питер, если бы ты только знал... Наивный маленький ребенок, — директор тихо засмеялся. — Это я убил тех охранников в инкассаторском фургоне. От неожиданности парень замер, распахнув глаза. Коулсон тяжело дышал от возбуждения, над его губой выступили капельки пота, а в глазах появился нездоровый блеск. В кабинете было темно — лампы отчего-то не горели, а за окном небо было затянуто мрачными тучами, сквозь которые едва пробивался слабый лунный свет. — З-зачем вы убили тех людей? - дрожащий голос начавшего вырываться Паркера сейчас напоминал жалобное поскуливание. — Они мешали мне. Ты совершенно не представляешь, что творится в этом мире. И под собственным носом, - Коулсон навалился на него сильнее, удобно устроившись между теплых ног, и укусил за шею, на которой от напряжения проступили вены. — Не переживай, будет еще немало случаев выяснить это на собственной шкуре. Директор вдруг приблизил свое лицо к испуганному лицу Паркера. — Слушай меня внимательно, Питер, - выдохнул он в его покрасневшие от поцелуев губы. — Мне абсолютно наплевать, что ты обо мне думаешь. Запомни, я все про тебя знаю. — Что вы… — его грубо схватили за шею. Юноша хотел было закричать, но ничего не вышло — из горла вырвался хрип. Паучье чутье почему-то подвело. Он попытался разжать хватку пальцев на шее, но не смог этого сделать. Его словно парализовало. Чувствуя, что сейчас Коулсон затащит его в ад, Питер из последних сил дернул Фила за руку на своей шее и чуть не задохнулся — пальцы еще сильнее сжались, причиняя боль. А потом последовал сильный удар, заставивший его сознание отключиться.ГЛАВА IV
21 мая 2022 г. в 22:07
Время тянулось томительно долго, словно застыв в равнодушной неопределенности своей вечности. Солнце светило по-прежнему ярко, нависнув над городом, даже не думая скользить к линии горизонта. Питер уже давно утратил всякую надежду на то, что учебный день когда-нибудь кончится. Он сидел за партой на предпоследнем ряду, освещенном падающими из окна лучами солнца, и, устроив голову на учебнике, обнимая его руками, сладко дремал под монотонную речь преподавателя, изредка меняя позу на стуле.
— Питер Паркер, — его головы коснулась чья-то рука, зарывшись пальцами в мягкие волосы. — Ты здесь?
Юноша с усилием приоткрыл глаза, плавно потягиваясь. Перед его партой кто-то стоял. Пока сонный мозг парня пытался проснуться окончательно и обработать информацию, Питер успел различить на чужой штанине отчетливо виднеющиеся несколько мокрых пятнышек. Вероятно, от воды. Молодой человек растерянно остановил взгляд на них, но, опомнившись, поднял голову.
— Здесь, — хриплым ото сна голосом пробормотал он.
Лабораторный белый халат, накинутый на светлую голубую рубашку профессора Коннорса, заправленную в штаны, был смят в некоторых местах. Сквозь окна в комнату по-прежнему струился поток теплого солнечного света, жадно заливая собой всё пространство кабинета, заставляя очертания светлых волос мужчины тонуть в золотистых бликах.
— Тогда поведай нам, напоследок, о Geobacter sulfurreducens и Rhodopseudomonas palustris и что может дать нам их симбиоз? — глядя на Паркера сверху вниз, поинтересовался Коннорс, сощурив зеленые глаза.
— Это… два очень… Эээ… Необычных штамма микробов, которые питаются окислами железа и углеводородами, а также способны притягиваться к металлическим поверхностям и частицам. Особо прожорливые штаммы Geobacter sulfurreducens можно, по идее, использовать в «живой батарейке» — бактерии будут окислять активное вещество в топливных ячейках и передавать освободившиеся электроны в электрическую цепь, — Питер сладко зевнул, на пару мгновений обнажив белые зубы, — Они научились запасать энергию крайне непривычным способом для живых организмов — выращивать в себе микроскопические кристаллы магнетита и «заряжать» их электронами, таким образом превращая их в биобатарейки, которыми пользуются другие бактерии. К примеру, темное время суток Geobacter sulfurreducens поедают растворенные в воде ионы железа и восстанавливают их, понижая степень окисления с +3 до +2, выбрасывая полученные отходы в виде частиц магнетита.
— А Rhodopseudomonas palustris? — Коннорс мягко потрепал Питера по волосам, сияющим золотистой бронзой в солнечном свете, и вгляделся в молодое лицо с покрасневшей кожей на щеке.
То был отпечаток угла книги, на которой спал студент. В изгибе уехавшего на бок горла толстовки была видна крепкая шея. В её напряженных мышцах было что-то от сицилийских статуй, высеченных на развалинах Древнего Рима.
— Они днем поглощают восстановленное железо и повторно окисляют его, используя подобные кристаллы в качестве своеобразных батареек. У подобных микробов может быть масса применений в геохимической промышленности, — сглотнув, пробормотал Паркер, ровно сев на заскрипевшем от его движений стуле, и повысил свой всё ещё хриплый голос, чтобы его было лучше слышно.
— Подробнее, где можно их применять? — профессор Коннорс сверкнул глазами. — Поведай аудитории об этом, все очень хотят услышать это от тебя.
Позади юноши раздался смех однокурсников, но они тут же стихли под укоризненным взглядом Коннорса.
— Такие штаммы микробов… — Питер, на мгновенье задумавшись, моргнул и потер глаза ладонью, — Помимо очистки вод от тяжелых металлов и прочих загрязнителей, в принципе, можно использовать и для более сложных задач — снабжения электроэнергией различных наноприборов и прочих устройств.
— Хорошо, — удовлетворенно ответил Коннорс, убрав свою единственную руку от студента, и, подойдя к преподавательскому столу, кинул взгляд на настенные часы, показывающие ровно два часа дня. — Занятие окончено, можете идти.
Зашуршали страницы тетрадей и книг, под активный скрип ножек стульев по полу, раздался топот ног и оживленный гул голосов. Студентов не нужно было просить дважды — они молниеносно повскакали с мест и дружно высыпали из аудитории. Паркер быстро закинул все свои вещи в рюкзак и пошел к двери.
— Питер, — окликнул его преподаватель, смотря как уже почти достигший дверного проема юноша повернулся к нему лицом. — У тебя все в порядке? Твой запах…
Питер непонимающе уставился на мужчину.
— И внешний вид, — скинув с себя лабораторный халат, Коннорс показательно оглядел его с ног до головы. — Какие-то проблемы? Я могу помочь?
Запоздалое понимание мелькнуло в глазах юноши.
— Нет, все в порядке, профессор, я неудачно упал. Налетел на велосипедиста, — Питер смотрел, как мужчина ловко натянул на себя темно-зеленый пиджак.
— Который находился, как минимум, в горящем доме, судя по запаху дыма, исходящего от тебя, — рассмеялся Коннорс, стерев с доски формулы одной рукой, и принялся складывать учебную литературу в видавший виды кожаный портфель.
— Почти так и было, — обратил все в шутку парень, поправляя лямку рюкзака на плече.
— Как тебе наш новый директор? — поинтересовался Курт, — Я и не знал, что у нашего предыдущего были настолько серьезные проблемы со здоровьем. Мне даже в голову не могло прийти. Такой внезапный уход с должности в разгаре учебного года…
— Директор Коулсон меня настораживает. Слишком улыбчивый, но в то же время он кажется опасным. Не могу понять, в чем подвох, — молодой человек нахмурился, словно обдумывая что-то. Коннорс взглянул на него с интересом.
— Ничего, привыкнешь. Встречал я Фила, он появлялся в прошлом году уже тут, — мужчина многозначительно подмигнул ему, отчего Питер сразу же навострил уши.
Профессор уверенным шагом подошел к своему студенту, и вышел вместе с Питером из помещения. Перед тем как мужчина закрыл дверь, Паркер успел окинуть взглядом утопающую в золотистом свете солнца аудиторию, привносившего в ее атмосферу что-то прекрасное и дающее надежду. Сквозь прозрачные окна струились лучи солнца, на фоне которых в затихающем танце парили пылинки, постепенно оседая на полу.
— Фил Коулсон в свое время был заместителем директора Стэнфордского университета, — Коннорс внимательно взглянул на него, — Но ушел оттуда этой осенью, когда узнал, что у нас освободилась должность заместителя. Как видишь, жизнь решила немного иначе, и теперь у нас и новый заместитель, Мария Хилл, и директор.
— А почему он так хотел попасть в наш университет? — задумчиво протянул Питер, шагая рядом с высоким мужчиной по многолюдным коридорам, которые начинали потихоньку пустеть — учебный день подошел к концу.
— Этого я не знаю, но есть множество факторов, которые делают его кандидатуру отличной, — Коннорс распахнул входную дверь, пропустив юношу вперед. — Ответственность, к примеру. Самоотдача.
В лицо ударил поток теплого ветра, и Питер чуть сощурился, подставляясь под него. На улице было жарко и ослепительно солнечно. К воротам колледжа по каменной кладке дорожки тянулись студенты. Со всех сторон неслись отрывки разговоров, отчетливо слышался звонкий смех. Шумели голые ветви кленов, постукивая друг от друга, качаясь на ветру. Где-то вдалеке еле слышно играла музыка.
— Не буду тебя задерживать, Питер. Хорошего дня. И не забывай приходить на занятия, — профессор дружелюбно улыбнулся и пожал ему руку, когда они достигли ворот, где за стеклянной перегородкой будки сидел охранник.
— Хорошо, профессор Коннорс. До свидания, — парень сжал его руку в ответ и нырнул в толпу студентов, скрываясь из вида.
Добравшись до съемной квартиры, Питер, первым делом, ломанулся в душ, по пути стягивая с себя одежду и закидывая в стиральную машинку. Костюм Паука он кинул в корзину для грязного белья, не желая стирать — наверняка еще пригодится сегодня сухим, пусть и пропахшим потом. Повернув краны в душе, юноша сделал воду погорячее и, не жалея геля и шампуня, принялся мыться, стараясь смыть с себя весь стресс, запах дыма и осадок после разговора с директором.
Голова разрывалась от скачущих мыслей, и ему хотелось одного — тишины и покоя. А больше всего — прилечь на кровать и закрыть глаза. И забыться хоть ненадолго. Мертвые охранники то и дело появлялись перед внутренним взором, и это действовало на нервы. Как и Коулсон, который казался Питеру не таким простым, каким был на первый взгляд. Кроме того, юноша проговорился директору о том, что он Человек-Паук. И с этим надо было что-то делать. Оговорки оговорками, но придется вести себя осторожнее с ним.
Питер устало оперся о светлую кафельную стену душевой и, закрыв глаза, приподнял голову. По лицу, приятно массируя и согревая кожу, заструилась вода, смывая с молодого человека остатки белой пены и накопившееся за день напряжение. Он не помнил, сколько стоял в душе. Кажется, в дверь звонили, а может быть, ему просто показалось. Тело стало наливаться приятной тяжестью, а глаза — смыкаться. Клонило в сон, и ему приходилось изо всех сил сопротивляться накатывающей усталости. Он не понимал, что на самом деле чувствует, да и сейчас это абсолютно не имело значения.
Наконец, сопротивляясь сну изо всех сил, он с тихим вздохом отстранился от стены и выключил краны. С его блестящих мокрых волос на голове стекала вода, скользя по груди и щекоча мышцы пресса. Протерев себя с головы до ног большим пушистым полотенцем, Питер завернулся в него и прошел в комнату. Из приоткрытого окна доносился приглушенный шум машин. Парень развалился на кровати, устроив голову на мягкой белой подушке. Веки словно налились свинцом, и то и дело пытались закрыться. Паркер помнил, что было что-то тревожащее его, что надо было обдумать и, вероятно, решить, но не мог вспомнить, что именно — в голове разлилась приятная пустота.
Он пытался сфокусировать взгляд люстре на потолке, но безуспешно — она все время расплывалась, а комната, залитая солнечными лучами, стремительно меркла перед глазами. Через несколько бесконечно долго тянущихся секунд, словно время застыло, став настолько плотным, что обогнало осмий, получаемый из обогащенного сырья платиновых металлов, пришел сон, заявив свои права на тело Питера безо всякого труда. Перестав бороться с собой, молодой человек в конце концов уснул, чувствуя запах древесины, смешанный с шафраном.