Тень по ту сторону улицы

      Питер, беспокойно подергивая головой, спал в автобусе, который вез пассажиров на юг Бостона. В салоне с тихим жужжанием работал кондиционер, а за окном медленно проплывали голые деревья, освещенные дневным солнцем. По встречной полосе то и дело проносились машины, оставляя после себя клубы белого дыма, магазины сменялись один за другим, словно в калейдаскопе.       Между деревьями мелькали красные стены кирпичных домов с названиями улиц и зеленые столбы с вывесками по которым можно было определить, куда ведет дорога. На тротуарах то и дело встречались невысокие кирпичные ограды, на которых сидели то подростки, то взрослые люди.       Но Паркер этого не видел, он бежал во сне по городу. Дома вели себя странно, они то сужались, то расширялись, меняя положение в пространстве. В некоторых окнах горели разноцветные огни, а в некоторых не было окон. И еще это странное ночное небо с множеством звезд, которые то сходились, то расходились, перенимая движения домов. Питер пытался узнать в них знакомые созвездия, но не мог — их узор постоянно менялся. В некоторых местах небо было темным и нависало над крышами, а в других оно словно свисало с них и тянулось к асфальту.       Он мчался через какие-то улицы, возле которых встречались нагромождения одинаковых домиков. А потом все вокруг, кроме неба, стало мутным и нечетким и вскоре сменилось бесконечной стеной, уходящей за горизонт. И непробиваемой — юноша ударил по ней, но с нее не свалилось ни крошки бетона.       Из-за стены раздалось тревожное жужжание и внезапно высунулась металлическая труба с пластинами, подсвеченная бледным красным светом. Она извивалась под самыми разными углами, танцуя над поверхностью стены, словно была живым существом.       Щупальце?       Питер разглядел у него на конце три клешни и красный светодиод. Паук сделал шаг вперед, и танец прекратился. Щупальце, словно услышав его, раскрыло свои клешни, уставившись на парня красным глазом. Паркер почувствовал, как волна ужаса наполняет все его тело. Что-то было в этом механическом взгляде, отчего его охватила уверенность в близкой смерти.       Ужас усиливал жужжание — оно становилось все громче, и теперь у него появился чуть заметный ритм. Эта жуткая мелодия становилась все мрачнее и мрачнее. Питер сделал еще один шаг вперед, и жужжание стало пронзительней, перейдя в страшный вой, от которого молодой человек невольно дернулся. Он хотел выпустить паутину и приклеить щупальце к стене, но вебшутеров при нем не было. Даже если бы они появились, он все равно не смог бы сделать этого — они не принадлежали к этому миру.        Сердцем он чуял, что его паутины в этой реальности не существует, а формула для её создания не открыта. С медленными вдохами он чуть попятился и попытался успокоиться, когда налетел холодный, пробирающий до костей ветер. Он пригибал траву и деревья к земле, наполняя пространство грозовыми раскатами.       Вновь послышалось невыносимое жужжание щупальца. Тревожное и беспощадное. Небо заволокло мрачными тучами, всем своим видом не предвещавшими ничего хорошего. По улицам начал стелиться непроглядный туман, пожирая дома и столбы, пряча в себе деревья и асфальт. Он подкрадывался к Паркеру, готовый вот-вот поглотить его. Волосы на затылке молодого человека встали дыбом.       Питер почувствовал как его тело покрывается холодным потом. Он явственно ощущал скрытую в тумане опасность, но мог только ждать, пока она не настигнет его. Из тумана вышел мужчина. Ветер развивал его светлые волосы, сбрасывая пряди на лицо, и Питер не сразу понял кто это. Грабитель инкассаторской машины. Мужчина выглядел немного зловеще — от его выражения на лице веяло чем-то таким, от чего у Паука по спине прошла холодная дрожь. Он попятился и споткнулся о… Туман?       Мгла не заставила себя долго ждать и плотным кольцом окутала тело юноши, сжимая все крепче и крепче. Грабитель ухмыльнулся, рассматривая парня, когда из непрозрачного воздуха донесся настораживающе-знакомый голос.       — Питер Паркер. Мальчик, который хотел спасти город. И не смог из-за неуспеваемости, — из тумана появился Отто Октавиус, облаченный в белый халат. Вместо руки у него было знакомое щупальце, то самое, что появилось из-за стены. Оно соединялось с телом где-то около плеча, скрытого рукавом белоснежного халата, и стелилось по асфальту в его сторону. Питер с ужасом понял, что это не туман его обхватывает, а спрятавшееся в нем щупальце.       — Скажи мне, сколько смертей уже на твоей совести из-за опозданий? Супергерой, который никому не нужен, — доктор откровенно ухмылялся, вызывая в Питер гнев.       Парень сейчас смотрел на своего кумира как на врага. Это еще больше развеселило доктора.       — Супергерой, которого никто не ждет, — вторил Октавиусу грабитель, начав хохотать.       Щупальце дернулось немного вверх, увлекая Паркера вместе с собой, сжимаясь сильнее. Парень задергался в тумане, но не смог высвободиться.       — Я хотя бы стараюсь всех спасти, — мрачно сказал Паук, взглядом указав на преступника, в глазах которого мелькнула неуверенность. — Я пытался спасти его. Я делал ему искусственное дыхание и массаж сердца, я сделал все что мог, лишь бы спасти его, — продолжил молодой человек, смотря как с каждым словом налетчик корчится, словно его разрывают на части невидимые монстры.       — Ты оставил его умирать, — глаза Октавиуса выразительно блестели, а щупальце усилило хватку, и Питер напрягся еще сильнее.       — Им занялись врачи. И у него была капсула с быстродействующим редким ядом. Думаю, даже они бы его не спасли, — парировал молодой человек, выгибаясь всем телом в попытке вырваться.        После этих слов преступник замер, смотря небесного цвета глазами на юношу, и растворился в тумане. Паркер понял, что выиграл этот раунд, но победу еще не одержал. Он начал понимать, что это лишь сон, и это придало ему сил.       — Что же мне надо сделать с вами, доктор, чтобы вы прекратили унижать меня? Озвучить несоответствия в стандартной модели физики, которая точно описывает бoльшую часть взаимодействий фундаментальных частиц Вселенной? Рассказать про ее ускоряющееся расширение? Объяснить отличную от предсказанной массу бозона Хиггса? — с каждым словом, срывающимся с губ юноши, щупальце постепенно разжималось, и вскоре Питер свалился на асфальт, тут же вскочив на ноги. Туман стремительно рассеялся, исчезнув вместе со стеной. — Так что мне надо сделать? Раздеться? Отсосать вам? О, знаете, я совсем не против, — на губах Паркера появилась очаровательная улыбка.       — Вспомни меня, — Октавиус в ответ лишь ухмыльнулся и чуть хриплым голосом ответил, щелкнув механической клешней.       И исчез с первым порывом ветра.       Питер открыл глаза, щурясь от солнца, которое светило сквозь стекла общественного транспорта, отчего волосы на головах пассажиров казались золотыми. Некоторые из них весело галдели, не обращая внимания на окружающих, лишь изредка прислушивались к объявлениям в автобусе. Один из парней лежал на трех соединенных сиденьях сразу и тихо посапывал, даже когда автобус слегка подпрыгивал на асфальте. На остановках юноша открывал глаза, окидывал пассажиров равнодушным взглядом, после чего снова проваливался в сон. Его соседи напротив, видимо, тоже не испытывали интереса друг к другу, кроме двух девушек, искоса поглядывающих на лежащего молодого человека.       Услышав свою остановку, Питер окончательно проснулся и поднялся с места. Поправив рюкзак на одном плече, он понесся к открытым дверям, выпрыгивая из автобуса. Подошва его кроссовок столкнулась с нагретым солнцем асфальтом. На небе было так ясно, что можно было отчетливо разглядеть медленно ползущую точку самолета. Потянувшись, Питер быстрым шагом пошел к своему дому, обгоняя несколько человек в одинаковых синих спецовках. Живот громко заурчал от голода, и молодой человек вспомнил, что полки его холодильника пусты. Парень немного изменил траекторию движения, направившись в ближайший магазин.       На входе его встретила активная музыка, разносившаяся по помещению, и поддон с живыми карликовыми подсолнухами. По нескольку штук стоящие в черных горшках, они походили на сорванные с неба солнца, в центре которых зияли черные дыры, так и не решившиеся поглотить их. Или уже поглотившие центр светил, оставив лишь лучи по краям.       Немного подвявшие зеленые листья торчали из-за лепестков цветов. Питер отвернулся, рассматривая зал, полный витринных деревянных ящиков, достовавших парню до пояса. В каждом из них красиво и по цвету были разложены продукты. У стены виднелась стойка с зеленью.       В голову лезли тревожные мысли, вызванные недавним сном. Подсознание явно пыталось ему сказвть что-то еще, помимо вины за смерть преступника, но он не мог уловить нить, тянущуюся в неведомое. У него было ощущение, что он тянет огромный невидимый узел, пытаясь распутать, и терпит поражение.       Октавиус со щупальцем вместо руки — это, конечно, его воображение постаралось после пережитых событий. Но что он должен был вспомнить? Он не забывал Октавиуса уже много лет. Тем не менее, Питер никак не мог избавиться от неприятного ощущения.       Набрав себе целый пакет еды — туда отправились фрукты, овощи, еда быстрого приготовления и еще что-то по мелочи, Паркер расплатился картой на кассе и побрел в сторону дома. Солнце, проходя сквозь легкие облака, светило ему в спину, словно добрый ангел удачи. В толстовке было жарко — ткань начала прилипать к коже.       Возле металлической двери своего подъезда он остановился, чтобы прочитать объявление. Листовка на стене сообщала, что в Дэйли Бьюгл свободно место фотографа. Зарплату обещали хорошую. Собеседование можно было пройти и онлайн. Отправив бумажку с вакансией в задний карман джинс, Питер скрылся за дверью. Он не заметил, как за его действиями внимательно следили двое людей в синей спецодежде.       Зайдя в свою квартиру, встретившую его сквозняком из открытого окна, молодой человек занялся распаковкой продуктов. В его ладонях то и дело мелькали яблоки, апельсины, стебли сельдерея и бананы, отправляясь в отсек с зоной свежести. Два пакета сока были поставлены на полку вместе с колбасой и хлебом. Уже успевшие слегка подтаять пакеты с быстрыми обедами — в морозилку.       Туда же были пристроены несколько упаковок йогурта. На кухонном столе одиноко лежала упаковка таблеток, выданная Коулсоном, и Питер, дожевывая мякоть банана, натянул магазинный пакет на мусорное ведро и отправил туда желтую кожуру, после чего схватил таблетки, унося с собой в комнату.        Тихо зашумел включившийся ноутбук — Паркер решил заняться составлением портфолио для Нью-Йоркской ежедневной газеты. Несколько кликов по кнопке сенсорного тачпада, и на экране замелькали открытые папки с фотографиями. Время тянулось медленно, словно капля пека. Оно никуда не торопилось, бесшумно переливаясь через край пропасти течения жизни, и было ни против него, ни за него. Питер чувствовал себя, как рыба, плывущая в темной и спокойной воде. На душе было тихо и мирно, и в этом чувствовалось равновесие Вселенной, наклонившейся над тем, что уготовила ей бесконечность.       Через час парень уже закончил составлять портфолио, откопав из недр ноутбука фотографии прошлых лет, сделанные им, и отправил все на почту Дэйли Бьюгл, указанную на листовке. Теперь оставалось только ждать. Ожидать пришлось недолго — на почту через пару минут пришло ответное письмо, в котором сообщалось, что надо выполнить тестовое задание: сделать четкие снимки Человека-Паука и, желательно, с близкого ракурса. Стопроцентным приемом на работу являлось выполнение серии кадров, которые бы показали, кто скрывается под маской Паука.       Кто-то слишком много хочет.       Но сделать пару снимков себя в костюме — почему бы и нет? Можно к примеру, заснять что-то интересное. Или сфотографировать что-то во время задержания грабителей, или же просто красивый полет над городом.       Питер зевнул и сполз со стула, направившись к шкафу. После недолгих поисков из одной из коробок было извлечено зарядное устройство и фотоаппарат, на котором красовалась надпись «Canon». Сбоку виднелось уже почти стертое «EOS R». Камера включаться, конечно же, отказалась — аккумулятор был разряжен. Поставив беззеркалку на зарядку, Паркер решил убить время ожидания и заняться таинственными очками, которые покоились в его рюкзаке, лежащем на кровати. Перед внутренним взором мелькнули светлые волосы наемника. Паркер поморщился — он не хотел это вспоминать.       Прошлое должно оставаться прошлым, так почему же его преследуют эти воспоминания? Зачем они упрямо пытаются вернуться, вынуждая Паркера бороться с ними? Бороться с собой. Говорят, память не сотрешь, нужно принять и отпустить. Или ему стоит научиться жить с этим? Он не знал, но понимал, что надо что-то делать, иначе покоя на душе не будет. Невольно вспомнились таблетки Коулсона. Что там ЭмДжей говорила, навязчивость и фобии? Может, ему действительно стоило пропить курс этого лекарства. Интересно, был ли это лучший выход из сложившейся ситуации? К психотерапевту идти не хотелось.       Питер знал, что поступает неправильно, но он еще не был готов разговаривать с человеком, который рано или поздно попытается узнать, что ему мешает в жизни? Отчего опоздания, неуспеваемость. Он не готов был врать, как врал школьному психологу, Эвелин Гибсон, а потом путался в своих же показаниях через пару сеансов. Он не хотел снова видеть в зеркале свои испуганные глаза. Ощущать трясущиеся пальцы рук. Говорить с этой… Да черт с ней! Она пыталась понять его и через пару сеансов уже догадалась, что он врет. И просила открыться. Она хотела ему помочь, но готова ли была она услышать правду? Сохранить его секрет? Вряд ли.       «И слепому ясно, что мистер Паркер ищет того отношения, которого не получил от своего отца. Доктор Октавиус не просто ваш кумир, и вы это знаете» — раздался в его голове голос мисс Гибсон, словно она стояла прямо за спиной. Питер почувствовал на своем плече прикосновение ее дыхания и, вздрогнув, стремительно обернулся. Это был просто ветер, пронесшийся по комнате из открытого окна.       Если она права насчет доктора Октавиуса, права ли она насчет влечения к отеческой фигуре? Был ли у него Эдипов комплекс? Вряд ли, да и современные психоаналитики в последние годы отрицают универсальный характер комплекса, делая упор на социальную, а не на биологическую составляющую. Паркер подозревал, что его сексуальные фантазии с участием Октавиуса вызваны его продолжительным восхищением, чуть ли не любовью к мужчине, помноженным на гормоны. И Питеру уж точно непонятно было, как может выглядеть отцовское отношение в сочетании с доктором. А, главное, зачем ему оно?       Парень прекрасно понимал, что его мнение о докторе, основанное на его работах, информации из интернета и собственных фантазиях, может запросто разбиться вдребезги, если жизнь когда-нибудь его столкнет с кумиром. Он немного опасался, что мужчина может с легкостью разрушить иллюзии, которые Питер возращивал в голове еще со времени, когда был подростком. Паркер вздохнул. Жизнь покажет, был ли прав он.        Глаза слипались — молодому человеку захотелось упасть лицом в подушку и забыться. Из окна повеяло холодом — начинался дождь. Редкие капли постукивали по подоконнику, оставляя мокрые следы. Небо было покрыто серыми облаками, которые становились всё плотнее, закрывая последние голубые просветы. Решив вздремнуть, юноша вскрыл упаковку таблеток и, запив одну водой из поллитровой бутылки, стоящей на столе, запрыгнул на кровать, растягиваясь на ней. Снаружи доносились монотонные удары капель по стеклу, от которых можно было отключиться.       Усилившийся стук капель дождя по стеклу резко контрастировал с безмолвием дома. Ни звука, кроме собственного дыхания. На стене покачивалась тень от веток дерева, росшего перед окном. Тишину разорвал телефонный звонок, своим звуком решив снять спокойствие последних минут. Питер недовольно заворочался и зарылся лицом в подушку.       Мелодия вызова не умолкала, требуя, чтобы он немедленно ответил. Юноша спихнул ногой рюкзак, издающий музыку, с кровати. Телефон продолжал надрываться всё сильнее. Наконец, Питер не выдержал и перекатился к краю кровати, расстегивая молнию рюкзака, вытаскивая на свет телефон, болтающийся на проводе, присоединенном к пауэрбанку, и нажал кнопку ответа. Портативная зарядка вместе с проводом полетела обратно в рюкзак. Звонил Коннорс.       — Питер, ты в порядке? — его голос звучал встревожено. — Я не видел тебя во время эвакуации. Где ты был?       — Я… был с директором, — с задержкой ответил он, вспомнив как целовался с Коулсоном в подсобке.       — Ты не ранен? Почему мне не перезвонил? — голос Коннорса был встревоженным, но не враждебным, в нем чувствовалось напряжение. — Со мной всё в порядке… Я был немного напуган. И потерял телефон, — юноша почти не врал, телефон действительно был в рюкзаке, оставленом на лестнице, когда Питер унесся в зал. - Доктор Коннорс, а вы знаете, что произошло? Кто напал на нас? Октавиус в порядке?       Ответом было долгое молчание. — Сэр? — не выдержал тишины Питер. — Кто это был?        — Думаю, ты бы не хотел это обсуждать, — со вздохом сказал наконец мужчина.       — Что это значит? — в голосе парня проскользнуло волнение, он даже сел на кровати, прижимая мобильный к уху плотнее. — Вы знаете что-то такое, чего я не знаю?        — Питер, — как-то резко выдохнул Коннорс, — сейчас я не могу ничего тебе сказать, просто потому, что знаю не больше твоего.       По его голосу молодой человек отчетливо понял, что преподаватель ему врет, причем самым наглым образом.       — Я вам не верю. Вы мне врете? — спросил он шепотом, ерзая на мягкой кровати.       — Ты ведь тоже не мне говоришь всю правду, — Коннорс старался говорить спокойно, хотя по его тону было слышно, что мужчина раздражен.       — Когда это я вам врал? — возмутился Паркер, но тут же затих, вспомнив свои постоянные отговорки о пропажах с лекций и непосещении института. — Я не…       Питер зевнул — его после лекарства начало клонить в сон еще сильнее. Надо было все-таки выпить половинку таблетки. У него сейчас даже не было сил злиться на мужчину.       — Тебе не надо ничего мне объяснять, — перебил его собеседник. — Не задавай вопросов, поверь мне на слово.       — Но вы знаете, кто это был… — возразил юноша, чувствуя, что его начинают одолевать сомнения.        — Да что с тобой, Паркер? — как-то злобно выдохнул в трубку Коннорс и, прежде чем юноша успел что-то ответить, нажал кнопку отбоя.       Питер заметил восемь непринятых вызовов от преподавателя и отбросил телефон на кровать, закрывая глаза. В голове было пусто. Было так приятно лежать в постели и слушать негромкий, убаюкивающий гул. Через несколько минут сон взял своё, и юношу охватила блаженная пустота. Время остановилось — для всего остального, в том числе для его мыслей.