Я переродился телохранителем своего мужа

Моракс знал, что опаздывает. Что если промедлить еще несколько минут, то вода станет недостаточно горячей, и листья не смогут раскрыть весь свой аромат; но коридор все не кончался, а двери как никогда походили одна на другую – и за каждой оказывалась лишь очередная комната, полупустая и пыльная. Только когда, казалось, уже на тысячной попытке, он наконец смог добраться до Венти, Моракс облегченно выдохнул и едва не выпустил из рук чабань. Венти даже не обернулся на звук открывшейся двери и продолжил перебирать струны, складывая из нот мелодию, что отзывалась где-то на грани сознания, но не в памяти. Моракс не посмел его беспокоить, но Венти обернулся сам, заглушив струны и коротко усмехнувшись: – Заходи уж. Мелодия продолжала висеть в воздухе непривычно долгим эхом. Моракс оставил чабань на тумбе у кровати и опустился на пол, сложив руки на кровати рядом с Венти и положив на них голову. Вода неумолимо остывала, но какое это имело значение, когда заходящее солнце так мягко обрамляло силуэт Венти и отражалось в яркой лазури его глаз? – Я уже говорил, что тебе следует больше практиковаться в игре? – Венти отложил гуцинь на середину кровати и мягко погладил струны рукой. Он не извлек ни единой ноты, но мелодия сама всплыла в голове. – У тебя отличные способности. Моракс лишь улыбнулся, не сводя с него взгляда. Венти встретился с ним глазами, чуть покраснел и протянул руки. – Ну иди сюда. И Моракс поддался, позволяя тонким, неожиданно холодным ладоням, сжать его щеки и привлечь к себе; ближе, еще ближе – пока их губы не соприкоснулись в долгом мягком поцелуе. Губы, такие же холодные, как и руки. Венти медленно опустился на кровать, увлекая его за собой, обвивая шею руками и ближе притягивая к себе. Лишь когда разум начал постепенно таять, растворяясь в ласках, Венти вдруг отстранился и откинул голову на подушки в шатре из сильных рук по бокам и ниспадающих на простыни локонов, отливающих янтарем в свете солнца. Взгляд его был непривычно спокойным и грустным, грустнее, чем едва уловимая улыбка на болезненно-бледных губах. – Скажи мне, зачем ты вернулся? – мягко произнес Венти, поглаживая его щеку ледяными пальцами. Моракс свел брови и понял, что не может пошевелиться – только смотреть, как на глазах выцветает лазурная радужка, бледнеет кожа и впадают щеки, а Венти по-прежнему улыбается, словно ничего не произошло. – Я… – голос сорвался, с трудом прорываясь сквозь горло, и на языке остался металлический привкус крови. Венти только пронзительнее посмотрел ему в глаза, тяжело вздохнул и неожиданно ровно и четко произнес: – Ты ведь снова меня не спасешь. Эхо его голоса отразилось от стен и вплелось в мелодию, плотным кольцом окружившую их, все громче и громче. – Снова?.. Моракс дернулся, все еще не в силах ни приблизиться, ни отстраниться, и крови стало много, дразняще, раздражающе много, так много, что она пролилась кашлем и разбилась о золотой щит, музыкой растекаясь вокруг. “Последняя песня глазурных лилий”. Вот что играл Венти. И что звучало, пока Венти продолжал мягко гладить его по щекам, не давая отвести взгляд, пока кровь сочилась сквозь щит и пролетала через Венти, прожигая кожу. После очередной капли улыбка Венти дрогнула, а лицо болезненно исказилось. – Р-разве ты не обещал… что защитишь м-меня от боли?.. – Очередная капля прошла сквозь щеку, и Венти шумно втянул воздух, мелко дрожа и сжимая губы. – Но чт-то же… что же д-делать, милый, когда причина этой боли – ты? Венти зажмурился и несколько раз мотнул головой, словно пытаясь избавиться от крови, сочащейся через уголки плотно сомкнутого рта, собирающейся в капли из порезов на щеках и все прибывающей, прибывающей, из зияющих дыр в груди, пробивших ребра и легкие, если бы только он мог пошевелиться, мог сказать, не позволив крови вырваться изо рта– – М-моракс… – Но ему позволено только смотреть. И подчиняться, когда Венти берет его руки и смыкает их вокруг сочащегося гео-энергией кинжала, направляя его точно в сердце. – П-пожалуйста… прошу… Н-не могу… – Венти вновь дернулся и приоткрыл рот в беззвучном крике. Кровь почти уничтожила скулу. – Л-лучше ты, лучше это будешь ты… лучше, чем оставаться так… Моракс хотел бы возразить, хотел пообещать, исправить, защитить, но кровь из ран в груди давно уничтожила и грудь Венти, оставив после себя лишь сочащийся пурпуром гнозис на месте сердца, и похоронным маршем продолжала играть “Последняя песня глазурных лилий” Моракс заставил себя смотреть в глаза, до последнего – в глаза, даже когда кинжал пронзил сердце, и рука прошла сквозь его грудь. Венти не было. И волос тоже. Только руки в крови и мальчик с золотыми глазами и золотым гнозисом в руках. – Простите… – тихо произнес мальчик. – Но я не предам отца. Мальчик прижал гнозис к груди и отвернулся, а Моракс дернулся в белоснежных цепях – и копье с глухим стуком упало на пол. Простой каменный пол. И бешено стучащее в груди сердце, по-прежнему сочащееся болью и страхом, словно сжатая ткань формы поможет ему избавиться от мерзкого ощущения пустоты в груди. Какая это уже ночь?.. Третья? Четвертая?.. Моракс в несколько вдохов восстановил дыхание и откинулся обратно на спинку кресла, убеждаясь, что это та же комната и тот же Венти, беспокойно ворочающийся в кровати. Моракс потянулся было вытереть испарину со лба, но стоило его сознанию окончательно вернуться в реальность, как тело тут же отозвалось противной, саднящей болью в запястье, словно от мелкой воспалившейся царапины. Моракс быстро дернул рукав к локтю, разглядывая кожу в свете блеклых предрассветных сумерек. Мелкая, с два сантиметра длиной трещинка под основанием большого пальца слабо пульсировала пурпуром в такт ударам сердца, и взгляд невольно вновь упал на Венти, хотя сквозь рубашку и одеяло свечение все равно бы не пробилось. Моракс сдавленно усмехнулся и прижал руку к груди, глядя в пол и раз за разом воспроизводя в памяти мальчика с гнозисом в руках. Чжунли – обычный человек, ему давно пора бы это принять… И теперь эта боль – его единственный шанс соприкоснуться с элементалем. *** – Гроссмейстерин, ответьте мне честно – смыкали ли вы глаза сегодня ночью хотя бы на пару часов? Венесса тяжело вздохнула, скрепляя очередное письмо печатью, и отпила из кубка что-то черное и горькое даже на вид. – И вам доброго утра, Герцог, – вяло отозвалась она, вновь обмакивая перо в чернильницу. – К вечеру прибыло сразу несколько гонцов с письмами от наших вассалов, желающих осведомиться о самочувствии Его Величества и выразить свои соболезнования горю, что постигло его, а также предложить свою дочь, или племянницу, или даже нескольких сыновей со склонностью к элементалю, которую, конечно же, не подкрепляет ни один церковный документ с элементальной печатью, в качестве новой партии для Его Величества; и это не упоминая писем, что я уже ранее была вынуждена отложить из-за подготовки к встрече делегации из Лиюэ, а сегодня мне необходимо проверить, что прибыли все продукты, необходимые для ужина, и выделенные комнаты обставлены в соответствии с правилами Лиюэ; поэтому на письма я могла ответить только сегодня ночью– – Хм? И из-за подобной мелочи вы ночами не спите? – приподнял бровь Борей, забирая у Венессы кубок, делая глоток и брезгливо морщась. Взгляд Венессы оказался холоднее ветров Вольфендома. – А вы, я полагаю, спите долго и крепко? – процедила она. – Отчего же нет? – искренно удивился Борей. – Известно ли вам, Гроссмейстерин, что здоровый сон необходим для поддержания остроты и ясности ума, а уж в моем возрасте- – Герцог!.. – трагически взвыла Венесса, обессиленно роняя голову на руку, локтем упирающуюся в стол. – Прошу, не заставляйте меня объяснять вам, чем может обернуться игнорирование отношений с нашими вассалами – особенно теми, у кого есть армия – в такое время!.. А если из-за моей неосторожности я ненароком оскорблю наследного Принца и– – Поверьте, Гроссмейтерин, – хмыкнул Борей, возвращая кубок на стол, – куда больше его оскорбит то, как вы обошлись с этим несчастным чаем. Венесса не нашла в себе сил даже на то, чтобы возразить, молча отхлебнула сразу половину и снова уставилась в бумагу. Борей вздохнул и опустился на стул рядом, обеспокоенно вглядываясь в ее лицо. – Гроссмейстерин, в чем дело? – прямо спросил он. – Я знаю, что прежде вы подозревали Лиюэ в угрозе суверенитету Мондштадта, однако сейчас наш союз процветает уже более десяти лет и пользуется безоговорочной поддержкой Церкви, а вы не первый раз участвуете в переговорах и выступаете от лица Короля. Откройте мне истинную причину вашего беспокойства. Венесса сжала губы и на миг задержала перо, оставляя кляксу среди каллиграфических букв. – Вчера вечером прибыл гонец и от делегации, – тихо произнесла она. – Он сообщил, что они едут в разных экипажах. Белесая бровь вновь изогнулась вверх. – Они? – Принц и Цисин. – "Семь звезд гарема"? И что же? Есть сотни тысяч причин, почему Принц мог задержаться. Венесса смяла испорченный лист и нервно закусила губу. – Но если между ними разлад… – …то это ничего не меняет, – спокойно ответил Борей. – Юный Принц скорее сведет счеты с жизнью, чем посмеет пойти против воли Моракса, а Цисин обучены Императрицей Гуйчжун и до сих пор следовали ее идеалам. – Императрица Гуйчжун мертва, – мрачно напомнила Венесса. – Как и Император, который следил за исполнением ее воли. А ваш наследный Принц до сих пор не коронован, и еще неизвестно, кого в итоге выберет Церковь. – Хм… – Борей рассеянно покрутил в руках одну из печатей с гербом крыльев, обрамляющих три лепестка, и даже не попытался скрыть злорадство в голосе: – А у нее есть выбор? Сяо – последний наследник с достаточной чистотой крови, а прерывать династию они не рискнут. – Тогда почему они тянут? – отчаянно спросила Венесса, разом опустошая бокал. Борей только хмыкнул и покачал головой: – Оставьте догадки, Гроссмейстерин, они ни к чему вас не приведут. Либо отправьте к Церкви шпионов, - чего я вам категорически не советую, - либо действуйте, исходя из настоящей ситуации. – Настоящей ситуации?!.. – Венесса подскочила в кресле. Волосы в очередной раз взметнулись огненным всполохом, только сильнее контрастируя с бледным лицом и темными кругами под глазами. – Герцог, настоящая ситуация в том, что Король уже больше месяца не выходит из комнаты и не желает видеть никого, кроме своего проклятого телохранителя, который ведет себя настолько подозрительно, насколько это вообще возможно; Кардинал в очередной раз слег из-за своих церковных дел; Церковь Лиюэ не может определиться с наследником, две ее главные политические фракции в ссоре, Мондштадт стоит на пороге хаоса, а вы, вместо того, чтобы помочь советом, лишь потешаетесь надо мной!.. – Кажется, остановилась Венесса только из-за того, что у нее кончилось дыхание, но как только она вновь открыла рот, Борей устало вздохнул и четко произнес: – Гроссмейстерин, – заставив Венессу застыть. Взглядом убедил ее опуститься обратно в кресло и спокойно продолжил: – Настоящая ситуация в том, что вы устали, перенервничали и надумали себе кошмаров, предпосылок к которым не было, нет и, скорее всего, не будет. И главный мой совет вам – пойти, лечь в кровать и не открывать глаза до завтрашнего утра. Но вы ему, конечно же, не последуете… Венесса молчала, упрямо поджав губы и сжимая пальцы в кулаки. Борей обреченно покачал головой. – Я договорился с Варкой, что одолжу вам своих рыцарей на время моего пребывания здесь, поэтому, по крайней мере, за охрану можете быть спокойны. За все остальное тоже – вечером я помогу вам проверить кухню и комнаты, раз уж мне вы явно верите больше, чем самой себе. – Борей встал из-за стола, помолчал и все-таки добавил, уже куда серьезнее: – Но ты должна понимать, Венесса, что я не смогу все время быть рядом. Невмешательство в действия представителей королевской власти – одно из условий Церкви, дабы ее служители не устраивали каждый раз истерику вокруг моего появления; поэтому, боюсь, я не смогу сопровождать вас во время переговоров. Я с радостью поддержу и тебя, и моего племянника во всех ваших планах и начинаниях, но видит Пресвятая Селестия, провались она в Бездну, ноги моей больше не будет у королевской власти. И тебе еще не раз придется справляться со всем самой – таков уж удел тех, кто решил разделить бремя власти с Наместниками Анемо. Он не желал ни ругать, ни запугивать, но тишина установилась такая, что давила хуже любого крика, а Венесса по-прежнему не шевелилась, в отчаянии глядя то на него, то в пол. – И… куда вы сейчас направляетесь… Ваша Светлость? – наконец прошептала она, лишь бы что сказать. – "Его Светлость" желает прогуляться по саду, – с добродушной улыбкой передразнил ее интонацию Борей. – Желаете присоединиться? Венесса помотала головой, страдальчески обводя взглядом заваленный бумагами стол. Только когда он уже взялся за ручку, тихо окликнула. – Герцог!... А… Венти? Вас не беспокоит его злость на вас?.. Его нелюдимость?.. Его… состояние? Борей на мгновение задумался и лишь тряхнул белоснежной гривой волос. – У него муж умер, Венесса. Какое еще у него может быть состояние? Мы с вами крупно облажались тогда, на турнире, – мягко произнес Борей. – Он имеет право злиться на нас. И имеет право на скорбь. Дайте ему время побыть одному. – Но ветра… Они никогда не покидали его. Я не понимаю, почему Церковь до сих пор– – Потому что я не позволю никому воспользоваться состоянием моего племянника и промыть ему мозги очередной церковной ересью. – Его голос прозвучал резче, чем он планировал. Намного резче и жестче. Борей медленно выдохнул, обернулся и ободряюще улыбнулся бледной как полотно Венессе. – Вы ведь сами сказали, что Венти не желает никого видеть. Думаю, Кардинал не исключение. Не стоит лишний раз его беспокоить. Слуги ведь докладывали вам и про музыку с чтением, и про то, что он начал есть. Ваш телохранитель и сам со всем справится. *** Венти ненавидел себя за то, что позволил Чжунли взять гуцинь. Ненавидел за то, что позволил ему читать вслух, открывать окно, приносить этот проклятый суп и просто быть рядом. Больше он ненавидел себя только за то, что действительно ел, слушал и даже учил Чжунли игре, словно в этом был какой-то смысл. Словно бы он собирался оставаться в этом мире. Если бы только ему позволили шагнуть с балкона тогда, если бы только Венесса не спрятала ножи, если бы пурпурный яд успел уничтожить его тело, если бы он был чуть тверже в своих решениях… ему не пришлось бы бесконечно метаться между отчаянием и ложной надеждой, лишаясь последних каплей решимости. Венти не думал об этом несколько дней назад. Ведь Чжунли всегда играл на гуцине, разучивая то, что Венти ему говорил, повторяя за ним упражнения и раз за разом исполняя простые мелодии. И читал Чжунли, кажется, тоже всегда – все до чего королевское разрешение позволяло ему дотянуться, начиная от исторических сборников и заканчивая романами; всегда идеально поставленным голосом без единой запинки. Венти не знал, сколько длилось это "всегда", и Чжунли тоже, кажется, этого не знал. Просто, убедившись, что Венти не выгонит его за неправильный вдох, день за днем отчаянно пытался занять каждую минуту своего времени, а время в ответ изогнулись змеей и схватило свой собственный хвост, уравнивая час, день, неделю, месяц в одну и ту же рутину… Рутину, что крупной песчинкой застряла в горловине часов, остановив время. Даже яд, расползавшийся от гнозиса, замер, лишь изредка отдаваясь болезненной пульсацией в теле, а лилия, что Чжунли так отчаянно пытался спасти, перестала крениться к полу. А потом случился кошмар – нет, не с Мораксом, в этот раз с Чжунли, вернее, Венти был уверен, что начиналось все с Моракса и чая, а потом… часы треснули, и песок разом хлынул вниз, оставляя после себя лишь болезненную пульсацию и нити пурпурного яда, дошедшие уже до локтей, и стены, что раз за разом возникали перед глазами, куда бы он не отвернулся. И музыку, что раз за разом звучала в его голове, пробиваясь сквозь любую мелодию. – Чжунли. Чжунли, не отреагировал, продолжая скользить пальцами по струнам и пытаться поймать нужную комбинацию. Венти был уверен, что потерялся во времени лишь он один. Но когда он спросил Чжунли, какой сегодня день, Чжунли растерянно застыл и вынужден был потревожить стражу по ту сторону дверей, чтобы узнать. После этого с глазурной лилии упал еще один лепесток. – Чжунли! Чжунли наконец замер, несколько раз моргнул, словно приходя в себя, и наконец посмотрел на него. – Достаточно. – Его Величеству неприятна моя игра? – Голос звучал как всегда спокойно, но на мгновение Венти показалось, что в карих глазах сверкнули обида и досада. – Я готов слушать твои уроки до заката, однако инструменту может быть неприятно такое обращение. Кровь может испортить струны. Чжунли удивленно сдвинул брови, наконец отнял руки от струн и молча уставился на алые полоски, покрывавшие подушечки пальцев. Глупое смешное стремление достичь идеала любой ценой в кратчайшие сроки вопреки здравому смыслу; Венти осудил бы его – если бы столько лет не любил точно такого же упрямца. Губы Чжунли дрогнули, готовя очередное возражение, но Венти успел первым: – Чтобы кожа затвердела и привыкла к струнам, нужно время. Если не будешь давать себе отдых, испортишь и пальцы, и инструмент. – Быть может, тогда Его Величество желает насладиться чтением? - не медля ни секунды, спросил Чжунли. Венти лишь тяжело вздохнул и откинулся на подушки. Если он действительно шпион, наемный убийца, то почему медлит?.. Разве мало возможностей было за это время? – Птиц нет, – вдруг произнес Чжунли, обмакивая струны от крови, и Венти невольно посмотрел в окно, спасаясь от вида осточертевших стен. Но что если… действительно мало? – Чжунли… – Тот обернулся мгновенно, так и застыв с гуцинем на весу. – Ответь мне… если тебе поручена работа… ты точно выполнишь ее?.. Несмотря ни на что? "Ты действительно однажды убьешь меня?" Чжунли непонимающе сдвинул брови. – Я готов сделать что угодно ради Его Величества. Венти лишь коротко усмехнулся. Дежурный ответ слуги – и чего он еще ожидал. – Мне известно, что душа ваша едва ли способна обрести покой, довольствуясь лишь золотым убранством клетки, – вдруг тихо добавил Чжунли, и его пальцы сильнее сжали гуцинь. – И сейчас мне доступна не более, чем сотая часть того, чем я мог бы услужить вам. Однако я не посмею идти против воли моего Короля, и ежели вы желаете оставаться– – Я хочу в сад, Чжунли Венти сам не понял, как это у него вырвалось. Он… да, да, верно, какой наемный убийца станет исполнять задуманное, когда в трех шагах за дверью денно и нощно дежурит стража? К тому же… к тому же, едва ли у него самого хватит сил побороть эту отчаянную привычку цепляться за жизнь. Раз ему больше нет нужды убивать себя, он предпочел бы умереть в королевском саду, или оранжерее, или в городе - где угодно, но только не в этой душной комнате. Когда Венти вновь поднял взгляд, гуцинь уже аккуратно лежал возле стены, а Чжунли стоял перед его кроватью, выпрямив спину и уперев копье древком в пол. – Его Величество желает позвать слуг, дабы одеться? Венти некстати подумал, что Чжунли сейчас чем-то неуловимо напоминает ручных псов Борея, что так же нетерпеливо смотрели на хозяина при слове "гулять", и едва удержался от усмешки. – Нет… не стоит. Просто… достань мои мантию и туфли. – Быть может, Его Величество желает переоде– – Не желаю, – отрезал Венти, сжимая рубашку на груди, и Чжунли спорить не стал, хотя энтузиазма в его взгляде заметно поубавилось. Сесть Венти удалось только при помощи протянутой руки, и, стоило ему опустить ноги на пол и выпрямиться, как самая мягкая обувь вдруг показалась жутко неудобной, а от мантии мгновенно устали плечи. Чжунли тут же придержал его за локоть, не давая завалиться вбок или назад. – Ваше Величество, полагаю, мне стоит понести вас. – Нет нужды… – Только сейчас Венти по-настоящему осознал, насколько он на самом деле ослаб за это время. – Я пойду сам. Сколько смогу… – Не лучше ли будет сохранить силы для прогулки по саду? Не будет ли вам досадно, если они покинут вас еще до выхода из дворца? Проклятье, и почему этот телохранитель всегда прав?.. Чжунли закрепил копье чуть наискось позади спины и одним легким движением подхватил Венти на руки. На мгновение Венти показалось, что сейчас телохранитель прижмет его к груди, но тот, словно спохватившись в последний момент, остановился, держа его почти на весу. Стража возле дверей покосилась на них, но, встретившись с ним взглядом, тут же опустила глаза. – Чжунли, – тихо попросил Венти, морщась от мысли о том, сколько взглядов поймает от придворных и сколько слухов разойдется о том, что король наконец покинул комнату, да еще и в таком виде, – пойдем через проход для слуг. – Как пожелаете, Ваше Величество. В саду было тихо. Непривычно тихо – ни ветра, ни насекомых, ни птиц, и облегченный вдох тут же оборвался подступившими к горлу слезами. Венти не знал, из-за чего. Просто последний раз он выходил сюда с Мораксом… Бездна. Надо было оставаться в комнате. – Ваше Величество. Глубокий вдох. – Что такое? – Не находите аромат этих роз особенно сладким? Селестия, какой же он странный. Какие розы, ну какие розы, он даже вдохнуть как следует не может, не то что услышать какой-то там аромат, даже если он попытается, то ничего не почувствует, кроме боли в груди, да и не такой уж этот аромат сладкий– И, кажется, это уже третий вдох, который у него получился. Нет, здесь определенно лучше, чем в комнате. – Опусти меня. – Как пожелаете, Ваше Величество. Венти тут же вцепился в протянутую руку, пытаясь устоять на ногах, а затем не удержался и поднял голову, щурясь от солнца и разглядывая облака. В их окно неба было практически не видно. Разве всегда оно было таким огромным?.. Венти снова вдохнул, на этот раз медленно, глубоко и вдумчиво – и боль в груди на мгновение отступила. Он медленно сделал шаг, продолжая держаться за телохранителя и озираясь на аккуратно подстриженные кусты и цветники, где разноцветные лепестки и бутоны растений, высаженных в определенной последовательности, складывались в узоры и радужными линиями расходились между дорожками. В последний раз, когда он был здесь, клумбы пестрели лишь спокойными тонами первоцветов, похоже, уже давно растерявших все лепестки. Если бы Моракс… Нет. – Пойдем к беседке, Чжунли. Только цветы и мелкие деревца, дающие легкую тень, только изредка виднеющиеся спины садовников и приветственно-удивленные возгласы слуг – больше ничего не должно быть в его мыслях, иначе он просто не выдержит. Но как это возможно, когда каждое дерево и цветник несет столько воспоминаний?.. Венти рассчитывал, что найдет покой хотя бы здесь, но когда они добрались до беседки, все, чего ему хотелось – лечь прямо на лавку, закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы больше не оборачиваться вслед каждому крупному темноволосому слуге или на звук низкого голоса. Он так и сделал; даже не задумываясь о слухах, что разойдутся из-за его поведения. – Ваше Величество, как вы себя чувствуете? Чжунли стоял, опираясь на одно колено, и заглядывал ему в лицо тем же привычным серьезным и грустным взглядом. Не стоило Венти открывать глаза – сейчас даже Чжунли ему кажется похожим на Моракса. Настолько, что даже не хочется дерзить в ответ на очевидно глупый вопрос. – Я… это ведь ни о чем тебе не скажет, Чжунли. Как я себя еще могу чувствовать, когда он будто повсюду?.. Здесь легче дышится, но я… как будто не вижу в этом смысла. Не вижу смысла во всех этих цветах и зелени, если я не вплетаю их ему в волосы, а он не делает для меня десятый венок, потому что предыдущие девять были по его мнение н-недоостаточно… хороши… – Слезы в который раз сдавили горло, но глаза так и остались сухими. Как будто слезы уже давно кончились. – Ваше Величество, вы можете плакать. Я клянусь жизнью и честью, никто не узнает об этом. Венти грустно улыбнулся и поднял глаза к небу, виднеющемуся сквозь крупные листья виноградных лоз, обвивающих деревянный каркас. – Давай ты просто… побудешь со мной, ладно? Раньше ветра всегда доносили ему о чьем либо приближении, или духи начинали перешептываться, сплетничая и шутливо задирая чужие мантии и подолы. Но сейчас он услышал шаги, лишь когда скрипнули старые ступени беседки, а Чжунли рядом подскочил и отдал честь с четким: – Приветствую, Ваша Светлость. – Здравствуй-здравствуй, Чжунли! Неужели тебе наконец удалось вытащить нашего Короля на прогулк– Венти открыл глаза, и дядя, встретившись с его взглядом, тут же замолк, разом растеряв всю веселость и браваду. Чжунли рядом заметно напрягся и даже не сразу заметил протянутую руку, чтобы помочь ему сесть; так что Венти сам выпрямился и легким движением ладони задвинул телохранителя себе за спину. – Доброе утро, дядя, – холодно поздоровался Венти, и тот виновато ссутулил плечи. – Надеюсь, сегодня в твои намерения не входит попытка покалечить какого-нибудь стражника? – Венти, я… – осторожно начал дядя, но Венти резко его перебил: – Что? – Какие еще оправдания он услышит? – Должен был проверить его способности? Хотел удостовериться, что он охотно пожертвует жизнью ради меня? – Я был неправ. Венти замер, забыв все возмущения – так спокойно звучал дядин голос. – Прости меня, пожалуйста, – так же просто продолжил он, не отводя и не опуская взгляд. – Я не должен был подвергать жизнь Чжунли опасности. Венти устало вздохнул и откинулся на спинку лавки. Дядя по-прежнему стоял на верхней ступеньке беседки в самых простых рубашке, брюках и сапогах. Только рукоять длинного тяжелого меча, видневшаяся из-за спины, резьбой и отделкой выдавала титул. – Он закрыл собой манекен в последнюю секунду. Я не успел среагировать. Я бы никогда не поднял меч на безоружного… на честном турнире. Венти ждал больше минуты, однако никаких "но" за извинением так и не последовало. – …Ты должен просить прощения не у меня. Дядя непонимающе нахмурился, и Венти коротко кивнул в сторону Чжунли. Сам Чжунли от этого напрягся еще и тут же начал: – Ваше Величество, это вовсе не обяз– – Здесь я решаю, что обязательно, а что нет, – сухо перебил Венти. Чжунли с дядей переглянулись, и последний, коротко усмехнувшись, расправил плечи и принял самый официальный вид из всех возможных и хорошо поставленным голосом произнес: – Я, Андриус из рода Анемо, Герцог Вольфендомский и Гроссмейстер Ордена Северного Ветра, приношу тебе, Чжунли, свои извинения за то, что беспричинно подверг твои жизнь и здоровье опасности. – Серьезно и старательно настолько, что подошел к самой грани издевки. На секунду Венти испугался, что ошибся, и простой стражник от такого лишь сильнее растеряется, но, когда Венти уже готов был сам подготовить достойный ответ, Чжунли вдруг одним четким движением отдал честь и в том же тоне ответил: – Для гражданина Мондштадта нет счастья более, чем слышать, как жизнь моя так высоко оценивается не только Его Величеством Барбатосом, но и его верными вассалами, чья доблесть так же велика, как и милосердие. Для воина же нет оскорбления страшнее, чем битва не в полную силу; а потому я предпочел бы честную смерть от руки достойного противника бесславной жизни того, кому вынуждены были поддаваться. Вам не за что извиняться, Ваша Светлость. Но если такова воля Его Величества, я с радостью приму ваше извинение – вместе с надеждой однажды сойтись в поединке, что станет драгоценным камнем в ожерелье ваших побед. Венти растерянно замер, уставившись на телохранителя, и даже у дяди ушло несколько секунд на то, чтобы отойти от удивления и довольно рассмеяться. – И в каком же приюте тебя научили так разговаривать? – весело спросил он, в два шага пересекая беседку и останавливаясь напротив со скрещенными на груди руками. Чжунли невольно отступил, а взгляд его испуганно метнулся в сторону, но уже через мгновение он вновь с идеальной выправкой стоял перед дядей, не опуская глаз. – Жизнь среди достойного окружения – лучший учитель красноречия, Ваша Светлость. Дядя только хмыкнул и хитро сощурился. – А я смотрю, ты смелый, Чжунли. – Это должно было быть комплиментом, но интонация оставила даже в душе Венти смутную тревогу и ожидание подвоха. В этот раз телохранитель не нашелся, что ответить, и дядя лишь улыбнулся – с еще более хитрым видом. - Все лиюэйцы, которых я знал, чтут иерархию и при разговоре с человеком выше по статусу не позволяют себе прямо смотреть в глаза, – выразительно произнес он. Взгляд Чжунли молниеносно метнулся к полу. – Дядя!.. – устало вздохнул Венти. – Прекрати издеваться над моими слугами. Сам же с Венессой его и выбрал! - Я... я прошу простить мне мое недостойное поведение, Ваша Светлость, – быстро добавил Чжунли. Дядя беззлобно рассмеялся, легким движением похлопал Чжунли по плечу и покровительственно приобнял, прижимая к своему боку. – Венти, малыш, да разве ж я сказал, что это плохо? Напротив – я счастлив знать, что твой телохранитель впитал свободный дух Мондштадта! Только смотри, Чжунли, слишком сильно не впитывай – а то начнешь еще спать на посту да по тавернам бегать, как эти дворцовые бездельники, что толком не знают ни битвы, ни осады! – Дядя нравоучительно ткнул пальцем ему в грудь, и Чжунли попытался кивнуть, сдавленно и неловко улыбаясь. Утреннее солнце яркими полосами пробивалось сквозь увитую лозами крышу и ярко подсвечивало белоснежные волосы, брови и бороду; серебряными всполохами отражалось от вышивки на форме Чжунли, и Венти на секунду вновь почувствовал в груди тепло, а не только болезненный холод яда, разъедающего и без того бездонную пропасть. – Ох, дядя… Селестия, да оставь ты Чжунли в покое… Как обычно, совсем не меняешься… – Венти всхлипнул и не сразу понял, что из глаз катятся слезы. Дядя обеспокоенно опустился рядом, и Венти первый кинулся ему на шею, привычно зарываясь носом в мягкую гриву волос, совсем не по-герцогски пахнущих хвоей и дорожной пылью. Только сейчас, обнимая живого теплого человека, чувствуя и слыша чужое дыхание и биение сердца, Венти понял, почему ни подушки, ни даже гобелен так и не принесли ему облегчения. – Я… прости меня. Я рад, что ты приехал… – сипло произнес Венти, тщетно пытаясь успокоиться. – Малыш, хочешь поговорить о… случившемся? Венти замотал головой, изо всех сил прижимаясь к дядиной шее. – Ты знаешь, когда твоя мама– – Нет, дядя, не надо… – выдавил Венти, едва контролируя голос. – Я не смогу. Я не выдержу… Дядя мягко погладил его по волосам и спине. – Хорошо-хорошо, малыш… Но если что, я всегда рядом, помнишь? – Сколько еще ты будешь называть меня “малыш”?.. – А это не так? – мягко усмехнулся дядя. – Мне двадцать семь!.. – Королевская кровь замедляет взросление. – Не настолько же! – Улыбка появилась на губах сама, и Венти тут же почувствовал во рту соленый привкус от слез. Венти не знал, сколько он стоял так, позволяя слезам мочить рубашку и впитывая родное тепло; дядя больше не говорил и даже не пытался шутить, продолжая обнимать его как в детстве после кошмаров. И когда Венти слабо подался назад, размыкая руки, тут же придержал его под локти и дал отстраниться. – Прости… прости… – Венти судорожно размазал остатки слез по щекам и виновато дотронулся до мокрого пятна на рубашке. – Я все, я знаю, что это ничего не изменит… – Это изменит то, что тебе станет легче, так что перестань извиняться, – отрезал дядя, сжимая его руку. – Ну что, раз ты вновь желаешь со мной разговаривать, может, прогуляемся по саду? Если ты еще не устал. Венти кивнул со слабой улыбкой, затем спохватился, обернулся было к Чжунли и замер. Он сам толком не знал, почему – просто сейчас Чжунли выглядел как-то особенно отстраненно и потерянно, а глаза нервно бегали по саду и беседке, словно он так и не определился, куда лучше смотреть. – Чжунли, – осторожно начал Венти, – я думаю, с дядей я буду в безопасности. Так что можешь пока… – Я понял, Ваше Величество. – Чжунли вежливо улыбнулся, но голос его был таким же пустым, как и взгляд. – Я понимаю, что вы желаете побыть с близким вам человеком без посторонних. Я буду ждать вас у фонтана. Прошу вас, будьте осторожны и не ходите в одиночку. Он поклонился и развернулся раньше, чем Венти успел его окликнуть, даже раньше, чем Венти успел подумать: “Зачем мне его окликать?.. Разве он не прав?” Кажется, Венти просто слишком привык к чувству вины. Венти тряхнул головой и вновь посмотрел на дядю. Тот помог ему подняться и подставил локоть, чтобы Венти смог идти сам. Они молчали вплоть до дальнего края сада, где уже не было видно ни слуг, ни садовников. Только когда люди вокруг исчезли, Венти наконец спросил: – Случилось что-то, о чем я должен знать? Дядя задумчиво погладил бороду и устремил взгляд в небо. – Ничего, с чем не могли бы справиться мы с Венессой. Со дня на день прибывает делегация из Лиюэ; думаю, будет лучше, если ты сам их поприветствуешь, но, если не сможешь, полагаю, никто тебя не осудит. Ах, да, и Принц Сяо– – Принц?.. – растерянно произнес Венти. – Не Император? Дядя лишь пожал плечами, и в саду вновь повисла тишина. В конце тропы уже показались внешние дворцовые стены, увитые лозами, когда дядя осторожно начал: – Венти… – Ты ведь не просто так решил отдохнуть в той же беседке, верно? Венти присел на корточки возле цветника и погладил по лепесткам ближайшую розу. Та покорно опустила венчик в его ладонь, словно разом растеряв половину твердости стебля и упругости лепестков. Дядя тяжело вздохнул, и его голос разом стал серьезнее. – Ты слышишь? – только и спросил он. Венти удивленно обернулся: – Что?.. – Вот именно – ничего, – подтвердил дядя. – Вокруг моего братца последние годы тоже всегда было тихо. Ни птиц, ни насекомых. Слуги тебя еще не шугаются? – Чжунли еще ни разу– – Значит, скоро начнут, – безжалостно отрезал дядя. Венти напряженно сжал губы, и одновременно с этим его пальцы в который раз смяли ткань рубашки на груди. Он бы хотел спорить, пытаться отрицать и доказывать, что с ним “все в порядке”, но посмотрел на дядю и лишь прошептал: – Феи… Их правда нет?.. Дядя молча кивнул. Венти уставился в землю, нервно теребя розу за венчик. Яд в груди болезненно сжал сердце. – У отца не пропадали силы, – тихо произнес Венти. Дядя терпеливо ждал, не давя и не отступая. – Они слабели, не слушались, но не пропадали… И когда Моракс рассказывал про свое отторжение… Я думаю… что если гнозис давно отринул меня… Я никогда не подходил… для правления… – Венти с трудом сглотнул вставший в горле ком. – Мой брат должен был стать Королем. – Малыш. – Дядя мягко положил руку ему на плечо и опустился рядом, заставляя посмотреть себе в глаза. – Этот фанатик Шеймус только и твердил о том, что ты идеальный Наместник. Твой отец не лишился сил за несколько лет отторжения, никто их так быстро не лишался. И кто-то вроде тебя уж тем более не мог дойти до такого состояния за месяц с небольшим. Я надеялся, что это не потребуется, но… – Дядя тяжело выдохнул и брезгливо скривил губы, но все-таки выдавил: – Ты был в Церкви? Венти едва заметно покачал головой. – Тебе стоит туда сходить. – Дядя, я не думаю– – А перед этим тебе стоит сходить в купальню и сменить одежду, – добавил дядя, выразительно проводя пальцем по редкой щетине и чуть приподнимая спутанную сальную косу. Венти виновато сжал губы и тряхнул головой, вырывая волосы из дядиных рук. Чжунли был прав – именно этого он и боялся. Они заставят его передумать. Заставят идти дальше, продолжать бороться, посеют сомнения, даже когда он все давно для себя решил. – Я… я не знаю, сможет ли отец Шеймус… – Ох, малыш, ну неужели нельзя обратиться к кому-то еще?! – поморщился дядя. – Посвященные тоже знают достаточно, чтобы помочь тебе, не обязательно при каждой проблеме бежать к Кардиналу! Тем более, Венесса сказала, что он не слишком хорошо себя чувству– – Он болен?!.. – резко вскинул голову Венти, и дядя устало закатил глаза. – Право, Венти, ты слишком переживаешь. Это же церковники, они вечно больны! Ничего с твоим Шеймусом не станется! Венти взволнованно закусил губу и замотал головой, судорожно вцепляясь дяде в рукав. – Нет-нет, дядя… им же нужна эссенция… – испуганно пробормотал Венти, проклиная себя и за забывчивость, и за эгоизм. – А я… я в таком состоянии… Сколько времени прошло? Месяц? Селестия… – Малыш, это же Церковь, – беззаботно отмахнулся дядя. – У них есть запасы минимум на полгода. – Затем посмотрел на его лицо и обреченно вздохнул: – Ты тоже совсем не изменился, Венти. Венти грустно улыбнулся. – Полно, дядя… Мне кажется… большая часть меня исчезла с его смертью. Я сейчас даже лиру не удержу. – По крайней мере, та часть тебя, которая готова делать для других куда больше, чем для себя самого, отлично себя чувствует, – усмехнулся дядя и вновь заключил его в объятия. – Венти, малыш… я хочу, чтобы ты сходил в Церковь не ради меня, Шеймуса или народа– – Все заметили?.. – Ветра исчезли во всей столице. И тогда на турнире… если бы у тебя были силы, никто не смог бы пошевелиться от бури. Венти тяжело вздохнул и уткнулся дяде носом в плечо. – Малыш, я хочу, что ты сделал это для самого себя. Потому что отторжение опасно для жизни. Потому что ты заслуживаешь чувствовать себя хорошо. Родной, спокойный и уверенный голос мягким теплом оседал в груди и давал судорожно мечущимся в голове мыслям наконец за что-то зацепиться. Дядя так же не торопясь раскрыл мантию у него на груди. – Это его рубашка, верно? Венти тут же запахнул мантию обратно. – Я не сниму ее. У меня… тогда совсем ничего от него не останется… – Венти, малыш… – Дядя ободряюще посмотрел ему в глаза, а затем спокойно и безжалостно произнес: – В этой рубашке уже ничего не осталось от Моракса. Венти почувствовал, как сердце упало куда-то вниз и закусил губу, продолжая гнать от себя осознание. – Малыш, ты помнишь, чем всегда пахло от его одежды? – М-маслами… – выдавил Венти, из последних сил сдерживая слезы. – Цв-веточными… – А как часто он мыл волосы? – Рука дяди вновь оказалась возле его косички. – Несколько раз в н-неделю… Дядя в который раз прижал его к себе, давая успокоиться. – Я не знаю, чью память ты пытаешься таким образом сохранить, Венти. Но это точно не Моракс. Странно… Как странно, яд уже давно должен был сжать его сердце, но сейчас тиски в груди словно разбирались с каждым словом, хотя слезы по-прежнему комом стояли в горле. – Т-ты не п-понимаешь!.. – Венти обхватил плечи руками и совсем осел на землю. – Я… если я… т-то это как будто… как будто его правда… больше н-нет… Дядя, не спрашивая, подхватил его на руки. – Я понимаю, малыш. Правда. Чжунли, как и обещал, ждал его у фонтана. Не обещал Чжунли только, что к этому времени успеет собрать вокруг себя трех садовников с одинаково недовольными лицами и громкими голосами. – …раз такой умный – бери совок и сам сажай! – Отчего же? Работа руками лучше всего подходит тем, кто от природы обделен умственными способностями, а своим намерением высадить рядом ветряные астры и сесилии ты уже отлично показал, что единственная польза, которую ты можешь принести этому саду – держаться от него подальше и не мешать. – Тьфу!.. Лучше б за своим Императором что хорошее повторяли, а не его характер! – Интересно, это все лиюэйцы такие высокомерные засранцы или только нам каждый раз так везет? – О, мне тоже интересно: вы всех лиюэйцев оскорбляете или только тех, кто превосходит вас по интеллекту? Венти потянул дядю за рукав, призывая опустить себя на землю, еще раз вытер от слез глаза и щеки и выразительно кашлянул. Все четверо тут же обернулись и склонили голову с одинаково преданным: "Ваше Величество!"; впрочем, Чжунли тут же поднял ее обратно и встревоженно посмотрел на Венти. Кажется, его глаза все же заметно покраснели от слез. – Ваше Величество, все в порядке? – Что здесь происходит?.. – Ничего, достойного вашего внимания. – Я сам решу, что достойно моего внимания, а что нет, – строго произнес Венти, и Чжунли высокомерно покосился на садовников. Те ответили ему не менее неприязненным взглядом. – Я лишь сделал замечание, что ветряные астры нельзя высаживать рядом с сесилиями, поскольку в пазухах их листьев могут заводиться паразиты, не приносящие сильного вреда самим астрам, но способные истребить всю местную популяцию сесилий, если вдруг перекинутся на них. – Ваше Величество, он сказал это не так! – тут же возразил один из садовников. – Я вообще ничего не должен был вам говорить, – мгновенно огрызнулся Чжунли. – Ваша работа – знать об этом. – А твоя работа – быть рядом с Его Величеством! – Его Величество сам пожелал провести время с Его Светлостью наедине. Ты смеешь оспаривать его волю? – Достаточно! – устало вздохнул Венти под сдавленный смех дяди, жестом позволяя всем расслабиться. – Чжунли, если тебе было скучно, ты мог просто прогуляться!.. Чжунли тут же выпрямился и шагнул навстречу. – Мое место рядом с вами, Ваше Величество, я должен всегда быть готов возобновить свою службу. – Разве у тебя нет других дел?.. – Единственное дело, которое должно меня волновать – охрана ваших жизни и здоровья. Венти хотел еще что-то ответить, но усталость от долгой прогулки наконец дала о себе знать; он пошатнулся, и Чжунли тут же поймал его за плечо и локоть. Садовники уже исчезли из поля зрения, даже толком не попрощавшись, и Венти невольно вспомнил слова дяди и посмотрел на телохранителя. Тот ответил ему таким же вопросительным взглядом, и Венти облегченно выдохнул; нет, нет, дело не в отторжении, наверняка, он просто выглядит плохо… – Я смотрю, твой телохранитель очень разносторонняя личность, – ухмыльнулся дядя, не сводя с Чжунли внимательного взгляда. – И музыка, и искусство боя, и познания в садоводстве… – Дядя, мне уже пора, – с нажимом произнес Венти, усилием воли освобождая локоть и выпрямляясь сам. – И мой телохранитель меня полностью устраивает – так можешь всем и передать. – Непременно, – рассмеялся дядя и как бы между делом добавил: – А ты передай своему телохранителю, что обычно слуги держатся чуть позади от своего господина, а не идут с ним наравне. После залитого солнцем сада стены и непривычно низкий по сравнению со старыми залами дворца потолок давили еще сильнее, а полумрак, в котором так приятно было днями утопать во снах, словно заполнил голову густой слизью, где вязли все мысли и желания. Силы вновь покинули его уже на подходе к дворцу, и в комнату он вернулся уже на руках Чжунли. Венти еще раз взглянул на ровные ряды живых изгородей и аккуратные цветники и не выдержал. – Чжунли… а ты сможешь придвинуть кровать ближе к окну? Чжунли вдруг замер, обвел взглядом комнату и, когда он наконец заговорил, то голос его звучал серьезнее, чем следовало бы: – Ваше Величество, не лучше ли бороться с причиной, нежели пытаться устранить последствия? Венти непонимающе нахмурился. – О чем ты?.. – Почему вы не потребуете себе комнату, соответствующую вашему статусу и состоянию? Если бы вы поговорили с Гроссмейстерин– – Ох, Чжунли, перестань… – Венти только болезненно поморщился, жестом приказывая опустить его в кресло. – Ты не знаешь Венессу. У меня нет сил спорить и убеждать, снова слушать про то, что это ради моей же безопасности, что я не контролирую свои действия, а через потайные ходы старого дворца могут пробраться шпионы, как будто дело в них, а не в желании контролировать каждое мое действие… Нет, я и без того слишком устал от всего этого… – Ваше Величество, но вы же Король! – Голос Чжунли изменился так резко, что Венти вздрогнул и растерянно уставился на телохранителя. Кажется, последний раз такой запал в карих глазах он видел, когда Чжунли защищал Моракса. – Прямой наследник рода, Наместник Анемо, благословленный тысячей ветров, выше вашего слова лишь глас самой Селестии, как можете вы позволять кому-то помыкать вами?! Одно ваше слово, ваш прика– Венти покачал головой. – Чжунли, достаточно. Я устал. Если мое слово так важно для тебя, то вот оно: помоги мне раздеться. – Чжунли послушно закрыл рот и опустился на одно колено, чтобы снять его туфли, но взгляд его едва ли сталь хоть каплю покорнее. – И прикажи подготовить к закату купальню. Я… должен соблюсти приличия перед походом в Церковь. Чжунли поднял голову, недоверчиво прищурился, но затем расслабился и чуть улыбнулся. – Я рад слышать, что вы решили позаботиться о себе. – Главное ты не забудь “позаботиться” однажды обо мне, – пробурчал Венти, скинул с плеч мантию и последним усилием перебрался на кровать, тут же обняв родной гобелен. – Разбуди меня, как все будет готово… – Ваше Величество, но как же крова– – Забудь, – рассеянно отозвался Венти, пряча лицо в пыльной ткани и давая сознанию привычно утонуть в усталости и памяти. – Это было глупая идея… она ничего не изменит… Я не должен был… Прости… – кажется, это он ответил уже Мораксу. *** – Что-то не так? Все. Все, провались оно в бездну, не так – и в первую очередь то, что Венти отослал из купальни всех слуг, кроме него. – Нет, Ваше Величество. – Моракс медленно взялся за верхнюю пуговицу и расстегнул ее, стараясь не касаться кожи под рубашкой. Куда ему позволено смотреть? Куда он должен смотреть? Как он должен смотреть? Позволено ли ему прикасаться к Королю? Насколько позволено? Хочет ли Венти, чтобы к нему вообще прикасались? – Я только подумал… я всего лишь телохранитель. Подготовленные слуги смогут куда лучше справиться с вашим омовением. Сначала из-под рубашки выступили пурпурные нити яда, расползающиеся от сердца к обтянутым кожей ребрам. Он знал, что Венти сильно похудел. Еще держа его на руках, почувствовал, каким легким тот стал даже для слабости нового тела, но только сейчас увидел, насколько сильно было истощение. Вслед за ребрами показался впалый живот и четко выступающие кости таза. Брэ спали вниз сразу же, едва он потянул за завязки. – Не хочу видеть других слуг, – глухо произнес Венти и, опираясь о его руку, кое-как дошел до чуть возвышающегося над полом бассейна с горячей водой и медленно опустился на первую ступеньку, погружаясь в воду по плечи. Тихий плеск эхом отразился от свободов потолка и повис в воздухе среди лучей рыжего закатного солнца, пробивающегося сквозь высокие окна. Вода медленно дошла до тонких шрамов рядом с лопатками и намочила десяток маленьких пушистых перьев, оставшихся на месте крыльев. Венти оперся спиной о борт и запрокинул голову. Тонкие пряди на затылке, вылезшие из косичек, тут же нитями расплылись в воде, двигаясь в такт волнам. – Ты уже все знаешь, Чжунли… В твоем взгляде нет вопросов, страха или этой беспомощной жалости. К тому же… – Венти склонил голову и опустил взгляд на свои руки в воде, медленно поднес ладони к поверхности и позволил воде просочиться между пальцев. Пурпур уже достигал локтей, пульсировал вместе с биением сердца, словно заменил собой кровь в сосудах. Моракс напряженно сжал губы: до этого он не мог увидеть истинную степень отторжения под одеждой. – Ты представляешь, что начнется, если это кто-то увидит?.. Кто согласится ко мне прикасаться? – Взгляд Венти совсем затуманился, и в следующую секунду Моракс молча протянул руку и мягко сжал его ладонь; быстро, искренне, не думая о приличиях или намокшем рукаве. Венти вздрогнул, поднял на него растерянным взгляд, но Моракс лишь крепче сжал пальцы и твердо произнес: – Я соглашусь, Ваше Величество. Пальцы на мгновение дрогнули от резкой, пронизывающей руку до локтя боли, волной разошедшейся от трещины, но Моракс не дал этому чувству бросить даже отголосок тени на выражение его лица. – Чжунли, но отторжение… – Венти нервно закусил губу, но руку не убрал. Напротив, тонкие пальцы ненадолго сжались в ответ. – Стоит ли бояться его тому, кто собственными глазами видел выплеск сил Его Величества Моракса? Венти лишь слабо усмехнулся и покачал головой, высвобождая руку. – Раздевайся, – коротко произнес он. – Ты уже весь вымок. И щеки у тебя красные… Жарко в полной форме? Моракс тут же опустил голову и едва удержался от порыва потереть щеки. Верно. Жарко. Всего лишь жарко. – Ваше Величество, я должен всегда быть готов отразить угрозу. – Моракс тоже так говорил. Слова Венти стрелой вонзились в переплетение причин и оправданий, заставив их рассыпаться мелкими брызгами от падающих с его рукава капель. Моракс молча спустил копье с плеча и взялся за застежки формы. – Омойся тоже, – добавил Венти. – Когда еще у тебя будет возможность побыть в королевской купальне? К тому же, слуги принесли сменную одежду для нас обоих. – Ваше Величество– – “Его Величество” желает просто посидеть в воде, – устало передразнил Венти, и Моракс окончательно отступил. Только сейчас, подумав об этом, он резко ощутил, как давно на самом деле не мог позволить себе отлучиться даже в рыцарскую баню, обходясь сменой белья и мокрым полотенцем. Словно все ощущения от тела исчезли; нет, не исчезли даже – просто перестали его касаться, как будто его вообще должно было волновать состояние чужого тела. Достаточно и без того постоянных напоминаний о том, что он не может толком ни сражаться, ни играть на гуцине. Моракс стянул последнюю нижнюю рубашку и скинул ее к остальной форме на лавку. Он рассчитывал, что вода, мыло и шампунь смоют это гадкое ощущение чужеродности, но стало только хуже. Ведь теперь он четко, своими руками почувствовал и более узкие плечи, и менее отчетливый рельеф мышц, и – снова – короткие волосы. Отсутствие рогов, шрамов, редких чешуек на щеках и теле. И когда взгляд случайно упал на отражение в зеркале, больше всего ему захотелось впиться ногтями в кожу и содрать с себя этот навязанный, чужой, незнакомый и непривычный облик. – Чжунли?.. Моракс вздрогнул и обернулся. – Простите, Ваше Величество. Я уже закончил. – Он быстро натянул чистые брэ и рубашку, наконец пряча от себя ненавистное тело. – Нет, я… – Венти проводил взглядом его попытку быстро завязать шнурки и закатать рукава. – Все в порядке, просто… Давай уберем его?.. Моракс замер и непонимающе склонил голову. – Его? – Зеркало, – тихо ответил Венти и обхватил плечи руками, то опуская глаза, то глядя на едва виднеющееся отражение. – Мне тоже… не нравится туда смотреть. Моракс не стал спорить и переубеждать, только кивнул, снял с крючка большое полотенце и накинул на высокую раму, почти полностью скрывая отражение. После этого подошел к бассейну и вновь опустился рядом с Венти вполоборота, положив одну руку на бортик. – Ваше Величество. Вы по-прежнему– – Ты тоже очень красив, Чжунли, – просто ответил Венти. Тусклые бирюзовые глаза смотрели на него так же пронзительно и искренне как и десять, как и пятнадцать лет назад. – Почему ты не любишь зеркала? На несколько секунд в купальне повисла тишина. – Я могу не отвечать на этот вопрос, Ваше Величество? – тихо спросил Моракс. Сейчас, под этим взглядом, он бы просто не смог соврать. Венти коротко усмехнулся и погрузился в воду по подбородок. Спутанные косы остались плавать на поверхности, ярко выделяясь на фоне бело-голубого мрамора и бледной кожи с просвечивающим пурпурным ядом. – Ты сможешь их распутать? – шепотом спросил Венти. – Конечно, Ваше Величество, – тут же отозвался Моракс, наконец получив долгожданное разрешение. На вопрос слуг, что именно подготовить, Моракс просто ответил “все”, поэтому несколько минут он потратил, придирчиво отбирая лучшие шампуни, маски и масла, аккуратно расставленные на тележке с подносом. Конечно, до коллекции Императорского дворца им было далеко, но многое из того, что он привозил Венти, все еще сохранилось в надлежащем состоянии. Моракс перенес к бассейну пять баночек и три гребня с разной шириной зубцов и принялся методично наносить на влажные волосы масла, а затем медленно и осторожно высвобождать пряди из колтунов. Венти невидящим взглядом смотрел перед собой и молчал, и голова его покорно, как у куклы, отклонялась, когда гребень неосторожно натягивала опутывали зубцы волосы. Моракс каждый раз замирал и ждал упрека за боль или неудобство, но за все это время Венти сказал лишь: – Лилии… После висевшей в воздухе тишины шепот эхом разошелся по комнате, еще долго звуча в ушах. – Это ведь экстракт из глазурных лилий в воде?.. – не оборачиваясь, продолжил Венти. – Верно, Ваше Величество. – И цветы цисинь?.. – Он на мгновение замер и полной грудью вдохнул горячий влажный воздух. – И… листья бамбука? Моракс опустил гребень и самым кончиком пальца провел по воде, оставляя на неподвижной глади расходящиеся круги. – Вы очень проницательны, Ваше Величество. Вам нравится? Венти с минуту молчал. – Моракс очень любил этот аромат, – бесцветно ответил он. – Я лично отвечал за сочетание. Но если ваша душа не способна обрести в нем покой, я могу в любой момент– – Чжунли, скажи слугам… – словно не слыша его, произнес Венти. Взгляд у него оставался таким же пустым. – Пусть после стирки нанесут эти духи и на рубашку. Моракс сжал губы и нахмурился. – Вы не собираетесь сменить одежду? – Только пока ее не постирают. Дядя… дядя сказал, в ней не осталось ничего от Моракса… если я… – Ваше Величество– – Не спорь, – неожиданно резко произнес Венти, по-прежнему – не оборачиваясь. – Просто сделай. Моракс обреченно выдохнул и вновь взялся за волосы. – Как пожелаете, Ваше Величество. Время вновь остановилось, ограничив мир до купальни. До борта бассейна и застывшего в воздухе пара, несущего такие знакомые запахи, и до черных спутанных волос, медленно но неуклонно распадающихся на изломанные волнистые пряди. Освободившиеся волосы тут же темным ореолом разметались в воде и прилипли к бледной щеке. Венти чуть склонил голову и наконец поднял взгляд. – Только одна?.. – Волосы сильно спутались, Ваше Величество, – с досадой ответил Моракс, разглядывая вторую косу и покачивая в пальцах полупустую бутыль с маслом. – Боюсь, на вторую косу уйдет больше времени… – Отрежь ее, – просто предложил Венти, и Моракс едва не выронил пузырек из рук. – Нет. Он произнес это раньше, чем успел понять, что и кому говорит, но Венти не стал ни спорить, ни приказывать; только еще ниже сполз по ступеньке, погружая лицо в воду. – Знаешь… – тихо произнес он. – В Лиюэ есть традиция. Конечно, ты знаешь, ты же из Лиюэ… – Венти нервно засмеялся, и его плечи задрожали почти как при плаче. – В честь траура человек отрезает прядь волос как символ, что вместе с чьей-то смертью умерла и часть него самого… – Венти вдруг замолк и обернулся. – Чжунли, ты постоянно трогаешь волосы. Ты тоже… все еще скорбишь? Моракс замер, не в силах ни разомкнуть губы, ни отвести взгляд. Темный силуэт Чжунли с торчащими уже начавшими подсыхать волосами четко отражался в тусклой бирюзе глаз. Моракс не выдержал и опустил голову. – Это традиция Лиюэ, Ваше Величество. – Гребень мелко подрагивал в пальцах, только сильнее путая волосы. – Я уже давно живу в Мондштадте… – Моракс невольно сжал косу в руке и ровным голосом добавил: – К тому же, никто не отрезает волосы полностью. Это значило бы, что человек потерял себя целиком. Венти молчал. Моракс не знал, куда тот смотрит и почему с его собственных губ сейчас срывается: – В таких случаях режут уже не косы. Венти молчал. Окончательно отвернув от него голову и позволяя вновь погрузиться в методичное расплетание косы, так что, даже когда он заговорил вновь, Моракс не сразу понял, откуда раздался голос: – Знаешь, Чжунли… – сдавленно начал Венти и тут же запнулся. – Когда… когда Моракс вернулся после войны, я даже не сразу заметил… половина волос сверху у него была отрезана. – Венти коротко всхлипнул. – У Моракса. Который так долго отращивал их и так оскорблялся, когда я говорил, что короткие удобнее. – В купальне вновь стало тихо, и Моракс против воли замер, боясь даже вдохнуть. – Я до сих пор думаю… кто был той половиной, которая осталась у него, после смерти Гуйчжун? Я? Сяо? Долг перед Лиюэ?.. – Венти не смотрел на него и не ждал ответа. Венти лишь сгорбил плечи и обхватил их руками. – Как думаешь… сколько волос стоило бы оставить мне? Что у меня осталось? Что осталось от меня?.. Очередные пряди разошлись под медленным движением гребня. Масло круглыми пятнами оставалось на поверхности воды. – Я никогда не спрашивал, за что он меня любит… – Отросшие ногти впились в тонкую белую кожу на плечах. – Он говорил, у меня красивая улыбка… и яркие глаза… Но я видел себя в зеркале, Чжунли. Я вижу… сейчас… – Венти разжал пальцы и поднес руки к лицу. – Я не знаю, смогу ли еще улыбаться. Смогу ли играть на чем-то… Дядя говорит, я думаю о других, но я… Я был так зол на всех. На него, на Венессу, даже на тебя. Я сейчас лишь тень настоящего себя. Силуэт на стене, который исчезнет, стоит поднести к нему свечу. Все так отчаянно пытаются отыскать во тьме того, кто эту тень отбрасывает, но его нет, Чжунли, я сам не могу его найти. Разве может тень быть сама по себе?.. Боль пронзила запястья вместе с пульсом. Моракс опустил взгляд, и трещины, уже на обеих руках, вновь едва заметно вспыхнули пурпуром, расползаясь на несколько сантиметров вдоль сосудов. Как глупо; раньше он часами разгуливал по внутренней части Церкви, а сейчас ему нельзя даже прикоснуться к Венти? – Ваше Величество, – голос прозвучал глухо и отстраненно, он сам не сразу понял, насколько, – скажите, вам известно… что вообще стоит вкладывать в понятие “я”? Венти вздрогнул и спрятал лицо в ладонях, медленно качая головой. – Если бы Его Величество Моракс лишился сил, навыков, внешности, положения– – Не говори так о нем, – тихо произнес Венти. – Не говори, вы, лиюэйцы, только и делаете, что твердите о силе и положении, не боитесь, не плачете, это ложь, ложь, игра в стойкость, Моракс никогда не был тем, кем вы его считаете, он больше, чем ваши идеалы Наместника!.. – Вы тоже больше, чем чьи-либо идеалы, Ваше Величество. – Волосы второй косы так же веером разошлись в воде; изломанные и грязные, но больше не сдерживаемые узлами, что стягивали их столько времени. – Больше, чем ваши собственные идеалы. Венти не ответил, только чуть повернул голову, провожая взглядом черные ленты волос, колыхнувшиеся вслед за движением, и резко опустился в воду с головой. Моракс подорвался было его поймать, но Венти всплыл сам, откинул мокрую челку со лба и глубоко вдохнул, глядя в потолок. Под потолком в высоких окнах виднелось рыжее закатное небо. Не говоря ни слова, Венти вернулся к борту купальни и положил голову на край, позволяя ему и дальше разбирать волосы на пряди, тщательно промывать их шампунем и по несколько минут ждать, пока нанесенный бальзам подействует. После того, как Моракс наконец смыл с волос последнюю маску, Венти молча протянул ему руку и в ответ на вопросительный взгляд так же удивленно склонил голову. – Что? Тебя не учили стричь ногти? Учили. Максимально быстро и просто, чтобы на войне не беспокоить слуг понапрасну. – Боюсь, моих навыков не хватит на уход, достойный статуса Его Величества. Полагаю, слуги лучше– – Чжунли. Мы об этом уже говорили. Моракс вздохнул и принес к купальне ножницы, кусачки и пилки. Ладонь Венти бессильно повисла в его руках, оказавшись холодной даже несмотря на то, что минуту назад находилась в теплой воде. За несколько недель в постели ногти отросли на удивление мало, видимо, сказывалось общее истощение. Моракс старался действовать настолько медленно и аккуратно, насколько возможно, и все равно его навыков оказалось недостаточно для тонкой кожи Венти, и при попытке поддеть уголок на поверхности кожи показалась алая капля, тут же красной полосой растекшись по краю ногтя. Венти никак не отреагировал, даже не дернулся – зато Моракс пришел в себя только спустя несколько секунд, часто и тяжело дыша и безуспешно пытаясь сдержать охватившую тело дрожь. Трещины нещадно саднили, поднимая из подсознания что-то далекое, липкое, мерзкое, словно грязь, от которой не можешь отмыться. И яркое, почти животное желание сбежать, спрятаться, оказаться подальше яда, что отравляет мозг воспоминаниями. Бездна… да что же с ним такое… откуда эти ужас и отчаяние?.. – Чжунли?.. Дышать. Успокойся. Надо спрятать трещины от Венти. – Чжунли, не бойся, тебе ничего за это не будет. Вдох. Еще один вдох. Моракс наконец смог сфокусироваться на Венти и следом, на его пальцах. – Я не… я… спасибо, Ваше Величество. Я имею в виду, простите… Бездна, теперь его тошнит. Его, Наместника Гео, что проливал кровь раньше, чем научился писать. Нет, дело не в крови, вернее, в ней, только… “...по природе своей яд. Только элементаль, прошедший сквозь человеческое тело, может хоть как-то усваиваться людьми. Ты даже об этом не знаешь? Смешно. В этот раз ваша Церковь воспитала поистине самого жалкого из Наместников…” Если яд отторжения был опасен даже при нахождении рядом, неудивительно, что от крови эффект будет в разы сильнее. Вдох. Выдох. Моракс выпрямился, разворачивая предплечья внутренней стороной вниз и спокойно улыбаясь Венти. Хвала Селестии, Венти смотрел не на его руки, а на его лицо. – Все в порядке, Ваше Величество. Мне просто стало немного жарко. Благо, испарины на лбу у него сейчас хватает. Венти нахмурился и чуть отодвинул кисть, погружая палец в воду. Кровь тут же растворилась в воде, и когда он поднял руку, едва ли можно было понять, где вообще находится ранка. – Я смогу продолжать, Ваше Величество, – твердо заверил его Моракс. Даже с отторжением тело Наместника быстро остановило кровь, а боль от касаний он почти не заметит. – Вы ведь должны предстать пред лицом Селестии в подобающем виде, верно? Венти медленно кивнул и позволи ему закончить с ногтями. Но стоило Мораксу облегченно выдохнуть, как Венти выпрямился и, держась за борт, перелез через край купальни сев на внешней ее ступеньке. – Не забудь про бритву. Моракс чуть не выронил из рук пилочку. – Ваше Величество– Венти устало вздохнул и провел пальцами по редкой тонкой щетине, покрывающей щеки. Волосы, как и ногти, почти не отросли. – Дядя был прав, Чжунли. Ты не ведешь себя как подобает слугам, – просто сказал Венти, и Моракс почувствовал, как по спине ползет неприятный холодок. Венти прав. Он слишком много позволяет себе для того, кто представляет собой не более чем функцию. Моракс отвернулся и поменял ножницы с пилочками на бритву и мыло, принес полотенце и отдельное ведро с теплой водой. И на всякий случай опустил рукава рубашки, чтобы скрыть трещины. Бритва тускло сверкнула остро заточенным лезвием, и Моракс усилием воли заставил мозг отключиться от боли при соприкосновении с кожей Венти. У него больше нет права на ошибку, даже если он впервые сталкивается с необходимостью брить другого человека. Венти выжидательно подставил челюсть, давая взбить пену на щеках, и Моракс вдруг понял, что сложнее всего ему будет отключиться не от боли, а от четкого, почти природного желания провести пальцами по таким родным и знакомым чертам лица нежнее и медленнее, чем следовало бы; удержаться от соблазна невзначай погладить пальцем кожу. Для этого надо было бы игнорировать не просто боль или дискомфорт, для этого он должен забыть о чувствах к тому, с кем рядом провел полжизни. Прости, Венти, это невозможно. Даже если сейчас для тебя Чжунли – лишь слуга, едва ли справляющийся со своими обязанностями. Моракс невольно задержал руку на шее – и тут же почувствовал, как бритва сильнее впивается в кожу. Он быстро отодвинул лезвие, и в этот момент Венти как-то совсем безжизненно улыбнулся – Кровь легко смоется водой, – вдруг произнес он, еще сильнее отклоняя голову, словно приглашая к самым крупным сосудам. – Если потерять достаточно много… не поможет ни королевская кровь, ни гидро эссенция. Уверен, даже гнозис меня сейчас не защитит… Моракс растерянно отшатнулся и посмотрел Венти в глаза. В глазах его вновь плескалась та пустота, что так часто прорывалась в резких словах и бесцветном голосе. – Ваше Величество, о чем вы?.. – Купальня – отличное место для убийства, не думаешь? – Нет, – честно ответил Моракс. – За дверями дежурит стража, которая ворвется сюда при любом подозрительном звуке, а все потайные ходы ведут в крыло для слуг, где сейчас все заняты подготовкой к ужину и приезду делегации из Лиюэ. Если у убийцы есть хоть капля здравого смысла и желание уйти невредимым, он не посмеет сейчас явиться, Ваше Величество. К тому же, я все еще ваш телохранитель и с человеком точно способен справиться. Но если вы беспокоитесь за свою жизнь, я могу позвать страж– Венти коротко усмехнулся и поднял руку, призывая его замолчать. – Я понял, Чжунли. Плохое место. Можешь продолжать. – И он снова наклонил голову, открывая лезвию остатки щетины. Затем точно так же по очереди поднял руки, протянул голени и, когда Моракс уже готов был убрать бритву, положил ладонь ему на запястье. – Постой. Ты не закончил. Моракс сжал губы и проследил за направлением его взгляда – вниз, к раздвинутым коленям. Кровь мгновенно ударила в голову, заставив щеки вспыхнуть как у юнца, впервые вошедшего во дворец гарема, но когда он вновь посмотрел Венти в глаза, те по-прежнему оставались безжизненными и пустыми. – Мы идем в Церковь, Чжунли, – повторил Венти. – Как Наместник я обязан соответствовать. Моракс остановил себя от возражения в последний момент, но пошевелиться все равно смог только через несколько секунд. – Если… если тебе неприятно, – тихо добавил Венти, – давай я сам. – И протянул дрожащую ладонь. Моракс покачал головой и мягко опустил его руку. – Все в порядке, Ваше Величество. Я справлюсь. Глупец. Никакого повода для смущения здесь нет и быть не может, как не может быть ничего интимного между королем и слугой, выполняющим свои обязанности. Пусть даже любимым, достойным доверия, единственным, но – слугой. Это не тот смешливый, дурачливый Венти, который так любил ходить по грани шутки и флирта – тот Венти остался там, в спальне, в объятиях Моракса, за золотым щитом и сквозными дырами в его груди; и у Чжунли на того Венти нет никакого права. – Чжунли, знаешь… – шепнул ему Венти, равнодушно смотря в сторону. – Гобелен… Его тоже надо постирать. Венти. Венти. Хах. Его Величество Барбатос. – Как прикажете, Ваше Величество. Когда они покидали ванную пурпурные трещины доставали почти до локтя. *** – Опять? – с грустной усмешкой спросил Венти. Моракс в ответ так же грустно улыбнулся. – Мне жаль. – Я знаю. Венти против воли протянул руку и уткнулся ладонью в золотой щит. Между ними всегда рано или поздно вставал этот проклятый щит. – Венти– – Я не смогу. Не хочу. Моракс долго молчал, и из уголка его рта медленно сочилась кровь. – В прошлый раз ты смог. – В прошлый раз у меня был ты. – В прошлый раз ты не отталкивал помощь. Венти не ответил. Венти знал, что осталось совсем немного времени, поэтому прижал к золотому свечение вторую ладонь и взглядом убедил Моракса сделать так же. В этот раз было совсем не больно, и они не размыкали рук, даже когда в широкой груди вновь появились дыры, и Моракс продолжал улыбаться так легко и любяще, совсем не похоже на вымученную болью улыбку, что осталась в реальности. Венти долго не открывал глаза, пытаясь сохранить его образ, но тьма пробуждения оказалась сильнее. Чжунли ждал его у кровати с готовой одеждой наперевес и привычным взволнованным выражением лица; за окном продолжало разливаться лето, и редкие птичьи трели смешивались со стрекотом насекомых. Венти рассеянно скользнул взглядом по предложенной одежде и покачал головой. – Где моя рубашка? Лицо Чжунли окончательно растеряло нарочитую невозмутимость, и он тяжело вздохнул. – Никаких вестей от слуг я еще не получал. – Прикажи узнать. Чжунли нехотя кивнул, передал вопрос страже, и уже через десять минут им доложили, что одежда Его Величества ожидает их в западном крыле. – Разве невозможно принести ее? – нахмурился Венти. – Никак нет, Ваше Величество, - отрапортовал слуга и тут же скрылся за дверью. Чжунли, не дожидаясь приказа, подал обувь, мантию и подставил локоть, помогая подняться. Дворец был непривычно тих и безлюден, настолько тих, что можно было услышать легкий шелест листвы в саду. Солнце, нарезанное рамами на отражения окон, симметричным узором покрывало пол и подсвечивало вышивку на форме Чжунли. Венти смотрел на перья и потоки ветра, покрывавшие бело-голубую ткань, и думал, когда Чжунли вопреки всем советам дяди вышел вперед. – Разве всегда этот коридор был таким длинным?.. – спросил Венти, не сбавляя шага и глядя, как дорогие нити вспыхивают при каждом столкновении с солнцем. Чжунли неопределенно пожал плечами. – И когда конец? – снова спросил Венти, – Когда пожелаете, Ваше Величество, – просто ответил Чжунли, и солнце ярко осветило золотой янтарь его глаз. Венти остановился, Чжунли остановился вместе с ним. Обернулся и выжидательно склонил голову, не сводя взгляда с его лица. Шелест листвы стих. Птицы тоже. – Я… должен забрать рубашку, – тихо произнес Венти. – Тогда нам стоит продолжить путь, – спокойно сказал Чжунли. – А если коридор не кончится?.. – Это неважно, Ваше Величество. – Ты и дальше будешь сопровождать меня? – Сколько потребуется, Ваше Величество. Венти сделал еще шаг и вновь застыл, глядя себе под ноги. Граница света и тьмы проходила ровно по носкам его туфель. – Я… должен выбрать конец, верно? – одними губами спросил он. – Вы ничего никому не должны, Ваше Величество. Яркие солнечные отражения окон на полу не двигались, словно даже солнце замерло не то на закате, не то на восходе, и Венти вдруг отчетливо осознал, что кроме этого коридора не осталось больше ничего. Вернее, дворец все еще был прямо здесь, за стеной, а где-то далеко впереди его ждала рубашка, но все это не имело значения, пока рядом были лишь стены, и окна, и Чжунли на расстоянии протянутой руки. – Я не выберу конец. Не сейчас, – наконец произнес Венти глотая слезы. Чжунли кивнул. Затем вытащил кинжал и вонзил его себе в грудь, вгноняя лезвие по самую рукоять. Золотой щит вновь вспыхнул под его руками. И удары, и крик затерялись в энергии гео, увязли в жидком янтаре чужих, непонятно откуда взявшихся здесь сил. – Нет!.. Нет-нет, пожалуйста, нет!!! – Голос мгновенно сорвался, и силуэт телохранителя расплылся от слез. – Почему ты тоже?!.. Почему-почему-почему?!! Нет, хватит!.. Чжунли коротко грустно усмехнулся, и когда Венти поднял взгляд, то не выдержал и рухнул на колени, зажимая себе рот ладонью. Моракс виновато улыбался, так же - на коленях, зажимая раны в груди, из которых хлестала кровь. – Прости, – отчаянно прошептал Моракс. – Прости, прости, прости меня… – За что, глупый?! – руки вновь до крови ударили щит, и вновь – безрезультатно. – Прости, – повторил Моракс. – Это неизбежно, пока ты не решишь выйти отсюда… но я больше не дам тебе увидеть мою боль. Кровь, кровь, кровь повсюду, на щите, на его кулаках, на полу, на одежде Моракса, на его длинных растрепавшихся волосах; кровь – и золотые вспышки от ударов. Венти знал, что это бесполезно, но бездействовать было еще больнее. – Моракс, придурок!! Ты придурок, слышишь?! Ты неисправим, ты, ты– Голос сорвался. Венти всхлипнул и уткнулся в щит лбом, одними губами шепча: – Ты… умрешь, если я выберу конец. – Венти, милый… – Моракс прижал ладонь к золотому сиянию по ту сторону, и Венти поставил ладонь напротив. Моракс легко и грустно улыбнулся. – Я уже мертв. "...я уже мертв". "...мертв". "Мертв". Слова эхом стояли в голове, заглушая бешено стучащее в груди сердце и шум крови в ушах. Венти разжал пальцы и обессиленно уронил руки на одеяло. – Ваше Величество, все в порядке?.. Венти резко поднял голову. Чжунли взволнованно приподнялся в кресле, сжимая в руке копье. Яд болезненно пульсировал в груди. – Кошмар… – тихо произнес Венти. – Ничего… все в порядке. Чжунли, подойди, пожалуйста, – вдруг сказал он. Чжунли недоуменно приподнял брови, но подчинился. И мгновенно вспыхнул, стоило Венти двумя руками схватить его ладонь. – Слава Селестии… – облегченно выдохнул Венти. – Не умирай, ладно? – Ваше Величество, о чем вы?.. – растерянно произнес Чжунли, и Венти поспешно разжал руки, нервно зарываясь пальцами в грязные спутанные волосы. – Нет, прости, ничего, я просто– Звон. Тот самый проклятый, ненавистный звон бьющегося стекла. Он не помнил, что именно произошло – помнил только рывок, жесткий пол, выбивающий воздух из легких, так, что он даже не смог закричать, когда в груди Моракса появилась первая рана. Венти зажмурился, закрыл лицо руками и замотал головой. – Нет-нет-нет!.. Я не буду, я не стану, хватит! Хватит!!! Выхода нет и не будет. Щит не пустит его к Мораксу. Элементаль не сможет ничего сделать. Пусть все закончится, пожалуйста, пусть все закончится… Нет. Венти впился ногтями в кожу, по-прежнему не открывая глаз. Пусть не кончается, ведь кончится все только бездыханным телом в его руках и стеклянным взглядом янтарных глаз, направленных в никуда. – Венти, все хорошо. – Снова это спокойствие в голосе. Проклятое спокойствие, заставляющее его поверить, что все будет хорошо. – Я рядом. Не бойся за меня, ладно? Вообще-то, умирать совсем не больно. Венти не выдержал и зажал еще и уши. – Лжец… лжец-лжец-лжец, ты лжец, Моракс… – затараторил он, срываясь на истеричный крик. – Почему ты такой настоящий?.. зачем говоришь мне все это?!.. Лучше бы он сошел с ума. Лучше бы случился еще один выплеск, чтобы он не помнил, не видел не чувствовал, как жизнь покидает самого близкого для него человека; лучше бы не сдерживался – возможно, тогда его сила смела бы все вокруг вместе с убийцами, и, даже если бы он никого не спас, то хоть сумел бы отомстить… Венти очнулся от тишины. Тишины – и ветра, забирающегося под перья и развевающего волосы. Ветер сказал, что пора. Венти сидел на кровати, и кроме кровати ничего не было. Ветру не нравились стены, поэтому он их разрушил. Каменный дворец лежал в руинах, и посреди разрушенных комнат то там, то тут виднелись остановившиеся часы. Венти хотел было призвать ветер, но тот лишь шепнул: “Предатель” – и исчез в направлении руин старого замка. Поэтому Венти не стал подниматься в воздух и пошел сам, босыми ногами по камням. Венессу с дядей он нашел в кабинете Гроссмейтеров, их лица почти не пострадали от обвала, и Венти долго рассматривал их, чуть встопорщив перья на загривке и между лопатками. Он помнил правила и закономерности, помнил, что должен бы сделать, что сделал бы, но у ветров не бывает слез, поэтому Венти поднял семена одуванчика с их желаниями и отдал ветру. Ветер со спины разорвался на два потока и недовольно заметался в воздухе, пытаясь найти новый путь. Венти обернулся и, прежде, чем взглянуть на его лицо, посмотрел на семя одуванчика в его руках. “Чего ты желаешь, дитя?” – спросил ветер. – Чтобы ты был свободен, – ответил Моракс. Венти подошел, мягко положил ладони поверх его рук. И крепко сжал их, сминая хрупкую белоснежную пушику. Моракс улыбался ему рядом, и его темные волосы красиво разметались по загорелым плечам, едва видневшимся из-под одежд. Венти улыбнулся в ответ и рассмеялся, глухо и безнадежно. – Прости меня… прости, я не вынесу снова смотреть на твою смерть, – прошептал Венти. А затем выхватил из складок его одежд кинжал и, не думая, вонзил себе в грудь. Моракс всегда носил с собой оружие, даже в постели. Кажется, Моракс был прав – умирать оказалось совсем не больно. Венти поднял взгляд и почувствовал, как кровь отливает от лица. Нет, нет, дело не в ране, он ведь вообще ничего не чувствует – дело в красном пятне, медленно расползающемся по ткани шелковых спальных одежд с рисунками гинкго и дракона. Моракс даже не поморщился, словно не замечая раны, и спокойно прижал ладонь к золотому щиту. – Др-ругого… конца ведь быть не может?.. – всхлипнул Венти, прижимаясь к щиту лбом. О, сколько бы он отдал, чтобы хоть на мгновение сплести их руки. – Все равно вс-се всегда… будет так?.. – Венти, моя прекрасная лилия, – нежно произнес Моракс, стараясь успокоить его одним лишь голосом. – Это мой конец. Не твой. Венти не смог ответить. Только всхлипывал, глотая непрекращающиеся слезы, и отчаянно мотал головой, сам не зная, что именно отрицает. Когда он открыл глаза, щита не было – как и Моракса. Только боль в груди и пурпурные вены яда, пронизывающие видневшиеся из-под рукавов запястья. Больше всего Венти боялся поднять взгляд от своих рук, и, когда сбоку послышался тихий стук, сердце упало вниз, а тело обдало ледяным ужасом. Но прошло несколько секунд, и все, что он услышал – это резкое прерывистое дыхание. Венти медленно поднял голову и растерянно уставился на Чжунли, согнувшегося в кресле и сжимающего запястье. Под его пальцами отчетливо пульсировал пурпур. – Чжунли?.. – Венти медленно, в любой момент готовясь к ловушке, откинул одеяло и спустил ноги с кровати. – Чжунли, все в порядке? Чжунли вздрогнул и первым же движением натянул рукава как можно ниже; только после этого он поднял взгляд и дежурно улыбнулся: – Не беспокойтесь, Ваше Величество. Просто плохой сон. – Его губы дрогнули, но выражение лица так и не изменилось. Проклятые лиюэйцы… Все ведут себя одинаково. Как Моракс. Венти помотал головой, прогоняя остатки наваждения, подошел к Чжунли и осторожно положил ладонь ему на предплечье. Чжунли дернулся и тут же постарался высвободить руку. – Чжунли?.. Из-под рукава снова сверкнули пурпуром – и тут до Венти дошло. – Чжунли!.. – Он крепко схватил его за руку и дернул рукав вверх, открывая глубокие пурпурные трещины. Мышцы под его ладонью еще больше напряглись, и Венти тут же разжал пальцы. – Тебе… больно, когда я прикасаюсь к тебе? – Нет, – тут же ответил он. – Нет, Ваше Величество, это совпадение. Не беспокойтесь, просто немного саднит. – Чжунли, какой Бездны ты так спокоен?! – Венти сам схватился за локоть, пытаясь унять дрожь в руках. Неужели это… – Чжунли… Чжунли скажи мне… что за сон тебе снился?.. Чжунли недоуменно взглянул на него и тут же отвел взгляд. – Ничего особенного, Ваше Величество. Просто… кошмар, от которого никак не проснуться. Венти отступил на шаг, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это точно из-за него, из-за отторжения, он опасен, он не должен находиться рядом с людьми… – А я… Чжунли, я там был?.. Их взгляды встретились – и Венти понял, что ему не нужен ответ. – Ты идешь в Церковь вместе со мной, – одними губами произнес Венти и, стоило Чжунли, открыть рот, повторил почти крича: – Ты идешь в Церковь вместе со мной! Это не обсуждается! Безумец, ты не знаешь, насколько отравление элементалем опасно?! Чжунли равнодушно пожал плечами. – Не сразу, Ваше Величество. Это еще может пройти сам– – Поднимайся!! – не выдержал Венти, первым подбегая к шкафу и накидывая на себя мантию. – Как же так?.. При отце никогда такого не было, ни у кого из слуг… – Его уже не волновало, вслух он бормочет или про себя. – Почему?.. Почему я?!.. Почему-почему-почему?! – Ваше Величество. Венти вздрогнул и обернулся. – Разве вы не желаете забрать рубашку Его Величества Моракса? – Что?.. – одними губами переспросил Венти, не понимая, отказываясь понимать, как Чжунли может так спокойно стоять и так открыто и просто смотреть на него. – Что?.. Нет, стой, о чем ты, я– Чжунли, забудь! – снова сорвался Венти. – Какое значение имеет рубашка, если ты можешь умереть?! Чжунли вздохнул, подошел к нему, не спрашивая, подхватил на руки и усадил обратно на кровать. – Ваше Величество, вы уверены, что это не очередной сон? – Без издевки и попытки подвести к нужному ответу; простой искренний вопрос. Венти всхлипнул и вытер слезы, только сейчас заметив, что слова плачет. – Какая… какая разница, Чжунли? – ответил он, и Чжунли непонимающе сдвинул брови. – Даже если это неизбежно… если все равно случится… Я не могу, не могу просто смотреть и ничего не делать, я не дам тебе умереть даже во сне, ясно?! Чжунли закусил губу и лишь сильнее нахмурился, явно сдерживая что-то сильнее боли. Так знакомо и так… нет, нет, он еще не проснулся, Чжунли постоянно рядом, не удивительно, что он смешался с образом Моракса, это он, Венти, все не может проснуться, все еще видит эти жесты, этот взгляд, этот голос. Чувствует этот панический, пронзающий все его существо первобытным ужасом, страх потери. – Ваше Величество, – спокойно произнес Чжунли, сжимая его руку и не давая отстранить ее. Трещины тут же вспыхнули, и пальцы Чжунли сжались чуть сильнее. – Не бойтесь, прошу вас. – Тем же тоном, с той же успокаивающей уверенностью. – У вас ведь не выплеск, чтобы меня убило за несколько минут нахождения рядом; отравление развивается куда медленнее. А если это сон… неважно, как сильно вы будете спешить и стараться. Венти снова всхлипнул, сжимая его руку в ответ. Чжунли благодарно улыбнулся и выпрямился. – Я попросил слуг подготовить ваше одеяние для визита в Церковь, Ваше Величество. – Он открыл вторую дверцу шкафа и достал длинную, в пол, рубашку с ленточными завязками от ворота до живота и бирюзовую мантию с длинными, прорезанными вдоль рукавами и вышитыми узорами одуванчиков и ветряных астр, украшающих края подола и рукавов. В другой руке Чжунли держал мягкие туфли с тканевыми завязками. Венти молча позволил себя переодеть, рассеянно наблюдая, как медленно и вдумчиво, совсем непохоже на ловкие движения слуг, Чжунли разбирается с узлами и бантиками. Когда последний бант наконец украсил его голень, Чжунли, не спрашивая, подхватил его на руки и в ответ на возмущенный взгляд пояснил: – Мантия может быть тяжела для вас, Ваше Величество, вам не стоит сейчас перенапрягаться. Не волнуйтесь, я ничего не чувствую через одежду. "Ложь", – подумал Венти, но обессиленно обмяк в его руках и прислонился головой к груди. За пределами дворца по-прежнему царила тяжёлая летняя духота. Венти тут нашел взглядом белоснежный шпиль главного храма, сверкающий на солнце, и раскинувшиеся на много десятков метров вокруг здания и пристройки, размером едва ли не с половину дворца. Чжунли за все время не проронил ни слова, даже не пытаясь заговорить о трещинах и причине их появления. – Почему?.. – тихо спросил Венти. – Даже если ты не боишься… почему ты так неосторожен с элементалем? Ты не служитель Церкви, у тебя нет доступа к эссенциям, и даже я не знаю, сколько их осталось. Чжунли долго молчал, глядя куда-то вдаль. – Ваше Величество, – наконец произнес он. – Известно ли вам это чувство… когда желаешь прикосновения так сильно, что готов принять даже удар? Венти не сразу нашелся, что ответить. – Ты… обо мне?.. – тихо спросил он, и Чжунли грустно усмехнулся. – Я… не… вернее… Ваше Величество, вы не чувствуете, что без сил лишились чего-то важного? – вдруг спросил он. – Словно… части себя самого. Венти медленно покачал головой. – Не думаю. Это… больше похоже на ссору. Недопонимание, когда вы не можете снова войти в контакт. К тому же… – Венти виновато опустил взгляд, – разве я не заслужил это?.. Чжунли не успел ответить. Перед ступенями храма Венти услышал тихую ругань знакомого голоса и поднял голову. – Леди Фредерика?.. Фредерика вздрогнула и быстро захлопнула за спиной дверь черного входа. На солнце сверкнула изящной резьбой рукоять меча и серебряная вышивка на повседневном рыцарском одеянии. – А, Ваше Величество!.. Рада видеть, что вам уже лучше! Решили совершить утреннюю молитву? – Как себя чувствует отец Шеймус? – прямо спросил Венти, и Фредерика тут же скривилась и скрестила руки на груди. – Пф! Я пришла проведать дочь! Еще бегать я буду за этим фанатиком, – презрительно бросила Фредерика. Нервно убрала за ухо выбившуюся из прически прядь, поправила пояс с ножнами, а затем тяжело вздохнула и, не глядя на него, добавила: – Ваше Величество, думаю, вам стоит его проведать… Венти почувствовал, как кровь отливает от лица. Если Фредерика готова так просто отказаться от очередной выдумки про дочь… – Насколько все плохо?.. – Бывало и хуже, – пожала плечами Фредерика. – Но, думаю, сам он к вам выйти еще не сможет. Фанатичный придурок, хоть бы раз о себе… обо мне подумал!.. Венти вцепился в форму телохранителя. – Чжунли, опусти меня. Чжунли подчинился, Венти пошатнулся, опираясь на подставленную руку, а Фредерика, спохватившись, коротко поклонилась и развернулась к саду. – Пусть тысяча ветров вовеки хранят ваш покой, Ваше Величество. Простите, но мне уже пора… и я прошу вас сохранить в тайне мой сегодняшний визит, – тихо добавила она. Венти устало усмехнулся и кивнул, провожая ее взглядом. Затем поднял голову и потянул Чжунли за рукав. – Чжунли… – Венти замялся. Лицемер, сам же кричал об опасности, а теперь собирается тащить его в самое опасное для обычных людей место. – Я провожу вас во внутренние покои, Ваше Величество, – будто читая его мысли, произнес Чжунли. – За десять-пятнадцать минут со мной ничего не случится. – Глупый, – вздохнул Венти. – Дело не во мне! Ты должен как можно быстрее показаться отцу Шеймусу! Но если он правда не может ходить, придется пройти до его комнат. Если тебе станет плохо, сразу говори! – Конечно, Ваше Величество, – кивнул Моракс, и Венти, конечно, ему не поверил. Они обогнули храм и, едва завидев их, один из церковных стражников приветственно поклонился и распахнул тяжелые резные двери с драгоценными камнями и серебряными узорами перьев, цветов и ветряных потоков. Затем покосился на Чжунли, уже готовящегося переступить порог, и перекрыл ему проход рукой. – Ваше Величество, простым людям запрещено проходить через Врата Наместников. – Под мою ответственность, – коротко ответил Венти. – Но внутренние поко– – Мне известно, куда ведут Врата Наместников, – с нажимом произнес Венти, одаривая церковного стражника ледяным взглядом. Тот еще несколько секунд раздумывал и все же опустил руку, пропуская крайне уязвленного Чжунли внутрь. Венти даже не стал спрашивать, почему тот так спокойно и уверенно следовал за ним, не обращая внимания ни на искрящиеся артефакты, ни на изящное, едва ли похожее хоть на одну культуру белоснежное убранство Внутренней Церкви, так очаровавшее самого Венти когда-то в детстве. Снующие туда-сюда посвященные в бело-бирюзовых одеяниях, неизменно останавливались, чтобы отвесить поклон и смерить Чжунли, столь ярко выделявшегося на фоне бледных лиц и пепельных волос, удивленным взглядом. Чем глубже они проходили в жилые покои, тем меньше людей становилось вокруг и тем больше узоров и артефактов украшало стены. Венти остановился у Кардинальских комнат и осторожно постучал. – Отец Шеймус! Это Венти. Могу я войти? Венти выждал несколько секунд, затем прижал ухо к двери и наконец услышал тихий голос, повторяющий: "Венти, мальчик мой, проходи, конечно!" Венти быстро схватился за ручку и распахнул дверь. Отец Шеймус сидел на краю кровати в темно-синем балахоне, так непривычно выглядящем на нем после белоснежных кардинальских одежд; и без того бледное лицо еще больше осунулось из-за впавших щек и глубоко запавших глаз с темными кругами под нижними веками; из-под балахона выглядывали руки и ноги, затянутые бинтами; растрепанные белые волосы были собраны простую легкую косу. Венти подбежал к нему привычно взял протянутую ладонь, облизал губы и в легком полупоклоне докоснулся ими до тыльной стороны ладони. Отец Шеймус тут же зажмурился, зашипел от боли, и Венти испуганно разжал пальцы и упал на колени. – Отец!.. Я– Простите, прошу простите меня, я не знал– Отец Шеймус лишь мягко улыбнулся, жестом пригласил его сесть рядом, погладил по волосам и сжал его ладони, взволнованно заглядывая в лицо. – Венти, мальчик мой, я счастлив, что ты нашел в себе силы прийти ко мне, но неужели слухи об отторжении оказались правдой? Венти виновато опустил взгляд, но в следующую секунду спохватился и вновь поднял голову. – Отец, это не важно! Это потом! Послушайте, у моего телохранителя– Отец Шеймус проследил за его взглядом, и вдруг лицо его неуловимо изменилось, а глаза удивленно расширились. – Чжунли?.. – растерянно произнес он, и сам Чжунли сначала непонимающе нахмурился, а затем, словно вспомнив что-то, быстро, почти испуганно метнулся взглядом в сторону, но тут же собрался, отдал честь, затем соединил средний и безымянный пальцы в молитвенном жесте и поклонился. – Приветствую вас, Ваше Высокопреосвященство, прошу простить мне столь внезапное вторжение в ваши покои, однако Его Величество настоял на моем визите. Едва ли Венти когда-то видел отца Шеймуса настолько растерянным. – Чжунли, дитя, как же… разве я не просил тебя оставить титул и звать меня просто святым отцом?.. – Простите, Ваше Высокопреосвященство, но я сейчас на службе. Не сочтите за оскорбление, если я не позволяю себе говорить с вами как обычно, но, полагаю, будет невежливо демонстрировать излишнюю неформальность перед Его Величеством, – просто ответил Чжунли, не поднимая головы. Венти недоуменно перевел взгляд с непривычно напряженного и отстраненного Чжунли на растерянного и взволнованного отца Шеймуса. – Вы… знакомы, отец? – Чжунли один из постоянных прихожан нашего храма, он не раз обращался ко мне за таинством исповеди, что помогала направить его душу на верный путь… – Чжунли!.. – Венти растерянно обернулся. – Почему ты не сказал мне, я бы мог отпускать тебя на утренние и вечерние молебны! – В этом больше нет нужды, Ваше Величество, – быстро ответил Чжунли, в процессе разговора незаметно отступив на пару шагов. – Я нашел свое призвание в служении вам и искренне благодарен Пресвятой Селестии за то, что указала мне этот путь и спасла мою душу от блужданий во тьме. – Чжунли, дитя!.. – отец Шеймус не договорил, внезапно закашлялся и схватился за платок, зажимая им нос и рот. Уже через несколько секунд на белой ткани проступили красные пятна. Венти, не зная, за кого ему волноваться больше, снова подскочил к отцу Шеймусу и осторожно дотронулся до его локтя. – Отец?.. Отец, вам принести эссенцию? Тот покачал головой и стер платком остатки крови под носом. – Ох, Венти, мальчик мой, прости, пожалуйста, что напугал. Это лишь… Понимаешь, надо продолжать работать, а эссенцию мы пока решили экономить… Ничего страшного, это происходит, только когда я волнуюсь!.. – Отец Шеймус опустил взгляд и словно впервые увидел свою одежду. – Ох, дети мои, простите, что я не могу предстать перед вами в подобающем виде, но сейчас, как видите, мне лучше не носить светлых тканей… Венти, мальчик мой. – Отец Шеймус вновь сжал его руки. – Так что же случилось с Чжунли?.. Венти жестом приказал телохранителю подойти, снять верхнюю защитную часть формы и заказать рукава рубашки выше локтя. Отец Шеймус нахмурился, осторожно взял его руку и притянул ближе к себе, заставляя Чжунли подойти еще на шаг. – Чжунли, дитя, ты так спокоен. – Отец Шеймус попытался заглянуть ему в глаза, но Чжунли словно нарочно отводил взгляд. – Разве тебе… совсем не страшно? – Тот, кто пожелал служить Наместнику Селестии, должен отринуть всякий страх перед элементалем, – сухо отозвался он. Отец Шеймус вновь попытался встретиться с Чжунли взглядами – вновь, безуспешно – и растерянность на его лице разом сменилась грустью и обреченностью. – Ответь мне, дитя, трещины не кровоточат? – наконец спросил отец Шеймус, теперь сам словно боясь взглянуть Чжунли в глаза. – Нет, Ваше Высокопреосвященство. – Больше нигде на теле они не появлялись? – Нет, Ваше Высокопреосвященство. – Когда я нажимаю, не больно? – Нет, Ваше Высокопреосвященство. – Ему больно, когда я дотрагиваюсь! – не выдержал Венти. Отец Шеймус серьезно кивнул, последний раз окинул взглядом трещины и отпустил Чжунли, тут же отошедшего в угол и принявшегося обратно натягивать форму. На все остальные вопросы отвечал уже Венти, исподлобья поглядывая на телохранителя, усиленно делавшего вид, что ему интересны артефакты и бумаги, разложенные по полках, столу и шкафам. Отец Шеймус на минуту задумался, затем успокаивающе сжал его ладонь. – Венти, мальчик мой, пока нет причин поднимать панику. Нам мало известно об отравлении проклятой формой элементаля… обычно отторжение либо быстро проходит, либо заставляет людей невольно держаться как можно дальше от его источника… но сейчас все выглядит как легкое отравление, которое не требует срочного лечения, если… если Чжунли не беспокоит боль и риск остаться со шрамами. – Отец, ему не должно быть боль– – Тише, мальчик мой, дослушай. Наша стратегия будет зависеть от того, в каком состоянии сейчас находишься ты и твое отторжение. Пока трещины не кровоточат, достаточно будет просто ограничить контакты "кожа к коже". Расскажи мне, есть ли еще какие-то жалобы? Венти задумался и вздрогнул от воспоминаний этой ночи. – Ему снятся кошмары, отец. – Всем снятся кошмары, Ваше Величество, – тут же возразил Чжунли, и Венти мельком подумал, что тот выглядит бледнее чем обычно. – Не всем снятся мои кошмары! Отец Шеймус замер и медленно перевел взгляд на Чжунли. – Чжунли, дитя, вам действительно снятся одинаковые сны?.. – Похожая концепция, – как обычно сухо отозвался тот. – Но подробностей я не помню. Помню только, что никак не мог прос… – Чжунли на секунду запнулся, тут же взял себя в руки и тем же тоном закончил: – …нуться. Но Венти среагировал мгновенно. – Чжунли, тебе плохо? Ему почему-то казалось, что это из-за белизны стен, но сейчас к бледности добавились еще и едва заметно сжатые губы и чуть затуманенным взгляд, явно сосредоточенный не на происходящем вокруг, а на собственных ощущениях. – Нет повода для беспокойства, Ваше Величество. Проклятье, он невыносим. – Чжунли, я спросил не это! – Всего лишь небольшая тошнота и головокружение. Отец Шеймус подорвался было с кровати, но сразу рухнул обратно, не в силах устоять на ногах. – Венти, мальчик мой, его немедленно нужно вывести на улицу! Чем дальше от Церкви, тем лучше! – Даже голос он повысил через силу. – Ох, как же я сразу… Из-за отравления может повысится общая чувствительность… Чжунли, дитя, не бойтесь, за такое время ничего страшного не случится, но вам нужно как можно скорее уйти отсюда! Венти взволнованно обернулся, уже раздумывая, кого из служителей попросить провести Чжунли к выходу, но тот сам распахнул дверь и на их удивленные взгляды просто сказал: – Ваше Величество, Ваше Высокопреосвященство. – Он запоздало склонил голову. – Прошу вас не беспокоиться, я помню дорогу; вам же необходим покой. Ваше Величество, лучше пошлите за мной, когда пожелаете покинуть Церковь. Чжунли негромко хлопнул дверью, и прошло несколько секунд, прежде чем Венти переглянулся с отцом Шеймусом, и тот осторожно спросил: – Венти, мальчик мой, вы не боитесь, что он заблудится?.. Путь во Внутренней Церкви не всегда очевиден. Венти лишь устало вздохнул и опустился рядом на кровать. – Это же Чжунли, отец… Без меня посвященные быстро догадаются его вывести, а спорить с ним себе дороже, вы же зна– Их взгляды снова встретились, и Венти сразу понял – не знает. Отец Шеймус не успел ничего сказать, снова закашлялся, зажимая рот и нос платком; когда он наконец опустил руки, сквозь бинты на запястьях тоже просачивалась кровь. – Отец… я… я… Мне так жаль… – Венти едва удержался от слез. – Если бы не отторжение… если бы у меня оставались силы я– – Венти, мальчик мой, – мягко улыбнулся отец Шеймус, в очередной раз стирая кровь под носом и сжимая его руку. – Прошу, не вини себя. За право соприкоснуться с божественной силой приходится платить, и никто не допустит до посвящения тех, кто не способен пожертвовать физическим благополучием ради духовного просветления. Главное, что внутренние кровотечения меня больше не беспокоят, а с этим можно справиться и без эссенций. Венти покачал головой и виновато прижался лбом к его руке, стараясь не выдать слез, чтобы не заставлять отца волноваться еще больше. Тот мягко погладил его по волосам и прижал голову к своему плечу, давая им минуту тишины. – Венти, мальчик мой, прошу, не плачь, – мягко произнес отец Шеймус, тихо, почти шепотом, и Венти беззвучно всхлипнул, чувствуя, как щеки все же начинают намокать. – Пути Селестии неисповедимы. Помни, что она не посылает нам испытаний, с которыми мы были бы неспособны справиться. – Мне кажется, Селестия давно отреклась от меня, – одними губами произнес Венти, крепче сжимая его руку и тут же расслабляя пальцы, чтобы не причинить боль свежим ранам. – Даже у моего отца силы не пропадали… и людям, окружавшим его, не грозила смертельная опасность. – Отторжение всегда опасно для простых людей. Поэтому те обычно сами предпочитают избегать любого длительного нахождения рядом с Наместником, едва ли я вспомню хотя бы пять задокументированных случаев отравления со времен Пророков. Чжунли же… он все время был с тобой, мальчик мой? Сколько дней? – Месяц… – прошептал Венти, сам с трудом осознавая срок. – Или два… простите, отец, не знаю, не помню… Сколько прошло с турнира Венессы? Отец Шеймус молчал. Долго. И когда Венти поднял голову, его платок, прижатый к носу, был уже наполовину покрыт красными пятнами. – Отец!.. – Не бойся, ничего не бойся, мальчик мой, – как обычно, смиренно и непринужденно улыбнулся он. – Пути Селестии неисповедимы… Я, кажется, знал совсем другого Чжунли, но это уже не важно, не важно… важен лишь ты, мальчик мой, и если Пресвятая Селестия посылает тебе свои дары, не отказывайся от них, дитя. Не бойся ничего, Селестия всегда будет на стороне своих Наместников… и я всегда буду на твоей стороне, Венти. – Отец Шеймус мягко провел пальцами по его щекам и поцеловал в лоб. – Позволишь ли ты мне взглянуть на тебя? Невозможно, чтобы силы пропали так просто. Ты один из сильнейших Наместников за последние несколько веков, гнозис не мог так просто подвергнуть тебя сомнению. Венти снова всхлипнул и кивнул, растирая по щекам слезы. Спустил мантию с плеч и плохо слушающимися пальцами развязал банты завязок на рубашке, открывая покрытую пурпуром грудь. Отец Шеймус осторожно надавил ему на плечи, укладывая на постель, кончиками пальцев докоснулся до места, под которым пульсировали оба его сердца и тут же отдернул начавшую кровоточить руку. Венти устало закрыл глаза, как обычно слишком поздно осознавая, сколько на самом деле сил у него отняло все это утро, и просто позволил отцу Шеймусу тихо звенеть над ним артефактами и шуршать книгами и записями. Несколько раз гнозис в груди болезненно пульсировал, и отец Шеймус тут же сжимал его руку и долго извинялся. Наконец в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом карандаша. – Венти, мальчик мой. – Отец Шеймус осторожно тронул его за плечо. – У меня… есть предположение, из-за чего могли пропасть твои силы. Венти открыл глаза и вопросительно посмотрел на него. – Я обнаружил следы элементаля Гео. Когда я пытался заставить гнозис отозваться, его силы словно натыкались на барьер и не могли покинуть тело… Не помню ни одного случая, когда отторжение приводило бы к такому эффекту, а, учитывая природу барьера, скорее всего, это из-за– – Моракса. – Венти резко сел и сжал рубашку на груди. Шеймус кивнул. – Венти, мальчик мой, тогда… – осторожно начал он, – ты говорил, что готов был отдаться эмоциям и выпустить силу. Но в итоге выплеска так и не случилось, хотя редкий Наместник смог бы удержаться в… подобном… подобной… ситуации. Возможно… это предположение, но иные объяснения пока не приходят мне в голову. Возможно, желание Императора защитить тебя от выплеска и сохранить твой рассудок было столь велико, а ваша… кхм, близость, стала столь привычной для ваших сил, что элементаль гео создал этот барьер. Венти долго молчал, глядя на отца Шеймуса и хмурясь в попытке осознать его слова. Опустил взгляд на свою грудь и разжал руку, позволяя краям рубашки вновь разойтись и открыть пурпурные нити яда. – Но Моракс ведь… – И тем не менее созданные им камни и щиты не разрушились и не разрушались долгие годы до этого. Элементаль гео очень стабилен и отделяется от создателя после материализации. – Отец Шеймус успокаивающе сжал его руку. – Но барьер очень слабый, мой мальчик. Император хотел спасти твой рассудок, а не лишить сил. Если бы не отторжение, твой элементаль быстро истончил бы барьер и пробил его. Но блок сил и отторжение вошли в порочный круг, усиливая друг друга – отсюда столь сильные симптомы за такой короткий срок. – Отец Шеймус не сразу решился продолжить. – Венти, мальчик мой… боюсь, чтобы вернуть силы, тебе необходимо сначала– – Отпустить Моракса? – резко спросил Венти. – Справиться с отторжением, – мягко поправил его отец Шеймус. – Даже в горе нельзя лишать себя свободы чувств, гнозис анемо не любит этого. Венти, мальчик мой, я мог бы попытаться снять его силами Церкви, но я бы не рисковал трогать гнозис, пока он в таком состоя– – Не надо, – глухо отозвался Венти. – Это последнее, что действительно осталось от Моракса… Не надо. В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая только шорохом в очередной раз прижатого к носу платка. – Венти, мальчик мой… Как твой духовный отец, я должен сказать, что закрываясь от мира, ты рискуешь упустить чудеса, что Селестия нам уготовала в будущем… – Отец, я не мальчик, – резко произнес Венти. Наверное, слишком резко. Он знает, он помнит, он верит, не может не верить, нося в груди Ее сердце, он правда молился, он не помнит даже, насколько много, – первую неделю. – Вы говорили, Наместников невозможно убить! Даже без гнозиса, вы говорили, что сила Селестии защитит нас, что реальный вред может причинить только освященное оружие!.. – Я не отказываюсь от своих слов, Венти, – тихо сказал отец Шеймус и виновато опустил голову. – Просто– – Вы не можете даже точно сказать, что с моими силами. Это лишь догадки… – горько заметил Венти. – Отец, вы ведь Кардинал… разве не должны вы знать про элементаль все?.. Отец Шеймус тяжело вздохнул. – Венти, мальчик мой, пойми же… С элементалем не так-то просто работать. С элементалем, оказавшимся во власти живых существ – тем более, он столь же непредсказуем и сложен как сама природа человеческих эмоций. Мы знаем общие принципы и опираемся на случаи, описанные нашими предшественниками. Мы лишь глас Пресвятой Селестии, несущий в мир ее заветы, ученые, посвятившие себя неблагодарному поиску логики в чуде; но деяния во имя Ее всегда были в руках Наместников. – Раз вы ученые… отец, скажите… Почему Моракс не защитил себя?.. нас обоих… – севшим голосом спросил Венти, и отец Шеймус осторожно притянул его голову к себе и уложил на плечо. – У меня… есть одно объяснение, – осторожно начал отец Шеймус. – Понимаешь, мальчик мой, без гнозиса Наместники приближаются к людям настолько, насколько это возможно; доступные им силы почти исчезают. Но в случае смертельных ран оставшийся элементаль встает на защиту своего хозяина, часто не давая оружию даже ранить его. Считается, что это продиктовано природным желанием защитить себя в момент опасности. Но Император, полагаю… – …хотел защитить меня, – одними губами произнес Венти, чувствуя, как по спине пробегает холодок, а яд болезненно сжимает сердце в груди. Кажется, отец Шеймус кивнул и попытался сказать что-то еще – Венти не видел и не слышал. Все, что осталось в его голове – страшное, до дрожи в руках осознание. – Это я виноват во всем… Если бы я был серьезнее, Моракс смог бы довериться мне, позволил бы защитить нас обоих… – В этот раз у него не было даже слез, разве имеет он на них право? – Это из-за того, что я не любил власть и интриги, я слишком часто играл беспомощность ради внимания, я думал, он понимает это… Я– – Вы вели себя как и все Наместники Анемо, – возразил отец Шеймус. – И теперь из-за этого Моракс мертв! Крик эхом отразился от стен, а пурпур на его теле ярко вспыхнул, заставляя отца Шеймуса снова уткнуться в платок. Венти спохватился и несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая бурю в груди и в голове. Хватит. Хватит, достаточно, из-за него и так проблемы у слишком большого количества людей, он уже погубил одного любимого человека своей безответственностью, он больше этого не допустит, не может допустить, он все еще Король, Наместник Анемо, до того, как Чжунли найдет подходящий момент его убить, он все еще ответственен за Мондштадт и его людей. – Простите, отец… – тихо произнес Венти, первым поворачиваясь к нему и склоняя голову. – Простите, я был несдержан. Отец Шеймус выпрямился и тем же спокойным голосом произнес, словно все его тело не кровоточило минуту назад: – Не извиняйся, мальчик мой, не извиняйся, все порядке. И не вини себя, мой юный Король Ветров. Император был из рода Гео. Такие как он всегда считают своим долгом всех защищать и жертвовать собой. – Шеймус отвел взгляд и с едва уловимой неприязнью в голосе добавил: – Поэтому у них и не осталось наследников. – А Сяо? Шеймус грустно улыбнулся и покачал головой. – Некоторые люди просто не подходят для правления, мальчик мой. – Я тоже не подхожу для правления. – Ты из рода Анемо, наши Наместники всегда были ветренны и легкомысленны, иначе гнозис не уживется с их душой; вспомни своего отца... Наместник Гео должен править сам. Венти ненадолго замолчал и наконец произнес: – Сяо тоже из рода Анемо. Он ждал, что отец Шеймус станет возражать, рассказывать про долг, про выбор, но тот лишь склонил голову и серьезно посмотрел ему в глаза. – Почему ты заступаешья за него, Венти? Ты… думаешь, он будет рад тебя видеть? – Сяо хорошо относился ко мне. – Пока рядом был Моракс? Венти замер и медленно сжал губы, не найдя, что ответить. – Венти, мальчик мой… – Отец Шеймус тяжело вздохнул и грустно покачал головой. – Император разбаловал его вниманием, а Императрица лаской. Благодарность иногда страшнее ненависти. Не забывайте, ведь вы обвенчались с Императором всего через несколько лет после кончины Императрицы. Не ищите в нем союзника, лиюэйцы иногда оказываются внезапно и необоснованно жестоки. – Вы… вы просто не любите Моракса, отец, – наконец выдавил Венти. – Конечно, избранного им наследника вы тоже любить не будете. Отец Шеймус устало прикрыл глаза и вновь покачал головой. – Мой милый мальчик, я венчал вас. Я убедил Совет не препятствовать вашему браку, и я сделал бы это вновь и вновь; я сделаю что угодно ради твоего счастья. Но, мальчик мой, я не питаю иллюзий относительно люэйского нрава, и если с вами Император мог его усмирить, не рассчитывайте, что все остальные сделают так же. Венти не ответил, а давить отец Шеймус не решился, и в комнате надолго повисла тишина. – Это… все, отец? – наконец тихо спросил Венти. – Тебя беспокоит что-то еще? – тут же отозвался он. – Ты должен сейчас сконцентрироваться на восстановлении контакта с гнозисом, ты ведь знаешь? Только скажи, я прикажу от имени Церкви– – Все в порядке, отец, – улыбнулся Венти и сам понял, какой натянутой вышла эта улыбка. Но отец Шеймус сейчас едва ли может подняться с кровати, и прятаться за его спину, перекладывая все проблемы на чужие плечи было бы просто жестоко. – Я понял. Я сделаю все от меня зависящее. Отец Шеймус кивнул и вдруг замялся, словно наконец решаясь сказать то, что давно его беспокоило. Венти ободряюще сжал его руку. – Отец?.. – Мальчик мой, я… слышал о самозванцах, – наконец произнес он. Венти только поморщился. – Венти, я только… – Отец Шеймус снова запнулся. – Я понимаю, это тяжелая для тебя тема, но… если хоть на мгновение возникнут сомнения или проблемы, не бойся обратиться к Церкви. Никто не посмеет спорить с тем, что покажут артефакты. Венти горько рассмеялся. – Право, отец, неужто вы думаете, что я не узнал бы своего мужа, если бы это действительно оказался он? Да Чжунли похож на Моракса больше, чем эти самозванцы. Ох, точно, Чжунли… – Отец, я… – Венти вдруг почувствовал ком в горле. – Я ведь должен отослать Чжунли, верно?.. Ради его же безопасности. Почему-то осознание дошло до него, только когда он сказал это вслух. И дело даже не в том, что некому будет его убить, а в том, что… не будет чтения, цветов, гуциня, споров и возражений по любому поводу – никого и ничего не будет. Снова. Отец Шеймус задумался, склонив голову и прикрыв веки. – Знаешь, мальчик мой… Боюсь, так будет хуже вам обоим. Если Чжунли готов пойти на риск, – а я вижу, что он готов, – не думаю, что стоит лишать его цели, вновь давшей ему силы жить. Я… я дам вам немного анемо эссенции, пусть принимает по одной капле в день, это замедлит отравление. А дальше все зависит только от тебя, мальчик мой. Венти благодарно улыбнулся, и, прежде, чем он успел возразить, отец мягко и осторожно обнял его и поцеловал в макушку. – Спасибо, отец. – Да хранит твой путь Селестия и тысяча ветров, сын мой. Чжунли ждал его у входа. Конечно же, Чжунли ждал его у входа, проигнорировав просьбу уйти подальше от храма и неприязненный взгляд стражника Церкви. – Ваше Величество! – тут же возмущенно подскочил он. – Я ведь просил вас послать за мной! – А отец Шеймус просил тебя отойти подальше и отдохнуть, – усмехнулся Венти. – Как ты себя чувствуешь? – Прекрасно, нет поводов для беспокойства, Ваше Величество, – мгновенно отозвался Чжунли, подставляя руку. – Вы не устали? Вам помогли добраться до выхода? Венти привычно протянул ладонь к его локтю и замер, тут же помрачнев и отведя взгляд. – Чжунли, ты… если хочешь, я могу освободить тебя от службы, – тихо произнес Венти. – Отец Шеймус дал мне эссенцию, но это все еще не гарант безопасности, так что… – Ваше Величество, я прошу вас забыть даже думать об этом, – твердо произнес Чжунли, заставив его растерянно замереть. – Я буду рядом с вами столько, сколько понадобится. Венти хотел было возразить, но Чжунли сам положил его руку себе на локоть и повел его обратно в сторону дворца. – Но… почему?.. – только и смог выпалить Венти. – Ваше Величество, я счастлив, что вы смогли найти утешение в близких людях, – – серьезно сказал Чжунли, невольно оглядываясь на Церковь. – Но я… сейчас право быть с вами – все, что еще имеет для меня значение, и единственная причина, по которой я готов отказаться от должности – если вы не пожелаете более видеть меня рядом. Но покуда вы хотите этого, ни одна трудность меня не напугает. Венти споткнулся, повиснув на его руке и отчего-то не нашел в себе сил поднять голову и встретиться взглядами. Только тихо произнес, пряча глаза: – Я… хочу.