Обычай самураев

      Неделя проносилась за неделей — потоком безвкусных событий, которые Какаши старался проглатывать не разжевывая, не вникая. Он жил от воскресенья до воскресенья. Иногда, переполняемый едкой досадой, вынужденно пропускал дни посещения, задерживаясь вне деревни на заданиях…       Но — наконец-то. Даже вставать утром было приятно. И собственная несдерживаемая поспешность вызывала улыбку.       В приюте его уже не нужно было провожать, поэтому Какаши только приветственно кивнул Тэмико, сразу же отправился в ванную, где быстро вымыл руки. И с замирающим сердцем вошел в игровую.       Наруто, игравший на ковре, обернулся. И заулыбался во весь рот, аж запрыгал сидя.       — Привет, кроха.       — Чи-и! Ха, ха! Уу — гы, а! Иии, — мальчишка, лепеча на разный манер, схватился за кубик и протянул его старшему другу, который уже присел рядом. — Гы — иии! Чи-и!       — Это мне? Спасибо. А давай мы из него что-нибудь побольше построим?       — Уу…       — Вот так вот, — Какаши поставил кубик на другой, а сверху — третий, сделав башенку.       — Гы… БА! — воскликнул ребенок, махнул рукой, заставив кубики попадать, и рассмеялся.       — «Ба»? Сломалось всё, да?       — Ба! Гы — иии! Ба! — однако, нарадовавшись, Наруто снова передал Какаши кубики.       — Еще раз? Давай.       Мальчик, нетерпеливо прыгая, словно пружиня на подгузнике, наблюдал, после чего снова толкнул башенку ногой.       — БА! БА, БА!       — Ну, разрушитель ты маленький… Давай-ка выпустим твою энергию по-другому. Иди сюда, — парнишка подхватил малыша на руки, вставая, поднял его над собой, так что Наруто захохотал и даже икнул от восторга.       А Какаши, не глядя по сторонам и не собираясь спрашивать ни у кого разрешения, вышел в коридор. Оттуда — на задний двор.       Погода стояла теплая, по-настоящему летняя, поэтому парнишка прошел босиком по траве и уселся под солнцем, опустив рядом Наруто, который осматривался по сторонам и указывал на всё вокруг пальчиком:       — Гу-а! Тии! Ти — уу! Ийя! Йяяя!       — Что там? А, это веточка. Веточка с листьями, да? Нет-нет, не ешь ее, она невкусная.       — Гаа!       — Невкусная, вообще невкусная, — Какаши с улыбкой снял маску. — Я, конечно, не проверял…       Но Наруто уже пытался пихнуть найденную ветку ему в лицо.       — Нет, я ее тоже есть не буду. Не буду, Наруто. Давай ее сюда вот положим.       — Йяя! Ика… ууу…а!       — Вот сюда, к камешку. И вот тот камешек тоже сюда давай.       Наруто благополучно отложил веточку, так и не пожевав листья на ней, и посмотрел Какаши в лицо. Заулыбался, гигикая, и Какаши с умилением взялся за его маленькую ручку.       — Чьи это у нас тут ручки?       — Ау-у!       — Наруто, да? Ручки Наруто, — Какаши развернул свою руку ладонью вверх, и Наруто начал весело по ней хлопать, покачиваясь. — Ручки… Маленькие ручки… маленький мальчишка, — продолжил напевать он, сочиняя на ходу, ответно похлопывая по ладошке Наруто. — Рушит пирамидки и не любит книжки. Любит он покушать… камешки на травке… и смеяться громко… ээ… на своей кроватке…       А Наруто, пританцовывая под импровизированную песенку, взвизгнул:       — Фу-у!       — Ну, рифмоплет я, может, так себе, но зачем же так критично?.. — заулыбался парнишка. — Сейчас покусаю тебя, — и сложил пальцы руки, имитируя челюсть животного или же клювик птицы. Отвел вниз большой палец — будто бы раскрыв рот, и мягко схватил ручку Наруто.       Однако тут уже мальчишка всерьез поверил, что его собираются покусать, поэтому на секунду застыл, вздернув бровки и скривив губки. И уже собрался было заплакать…       — Нет-нет, не буду кусать! Я вот, сам себя съем, смотри! — он принялся «кусать» правой рукой запястье левой, шутливо покрикивая, так что теперь уже Наруто отвлекся и захлопал в ладоши. И тоже стал хватать руку Какаши, помогая ее «атаковать», воинственно рыча.       Однако не рассчитал силы и аж покачнулся, едва не завалившись на спину, поэтому парнишка со смехом удержал его и вернул в сидячее положение.       — Эй, не падай!       Наруто же это понравилось, поэтому он начал снова откидываться назад, уже специально.       — Да что ж это такое! — с шуточным возмущением усадил его обратно Какаши, а потом еще раз и еще. Дети… не устающие играть в одни и те же игры…       Но в очередной раз парнишка решил сменить правила и вместо того, чтобы помогать, мягко уложил Наруто на траву. Ребенок удивленно замер — не ожидал такого поворота. И констатировал:       — Ба…       — Да, всё. Повалился Наруто, укатился, так теперь лежать будет.       Какаши потрепал его по животу, а Наруто же смотрел на него. На миг — даже серьезно, как порой смотрел перед тем, как испачкать подгузник.       Синие глаза. Точно копирующие цвет глаз Минато. Тот же самый оттенок. Но теперь становилось понятно, что форма глаз ребенку досталась от матери. Интересно…       Пригретый солнцем и успокоенный близостью самого дорогого человечка, Какаши сонно улегся рядом с Наруто, головой у его головы. Мальчик сразу перекатился на бок, подобрался к нему. Ткнулся ему в щеку, слюнявя. Потом начал жевать волосы.       — Ну, что ты делаешь? Не говори, что вас настолько плохо кормят. Вот это уже фу-фу. Ну?..       Он пощекотал Наруто, и тот с хохотом отпрянул. Какаши, тепло улыбаясь, погладил мальчика по волосам. Медленно моргнул. Рядом с этим крохой ему не хотелось никуда бежать. Не хотелось пытаться спрятаться от прошлого. Прошлого будто не существовало. Рядом с Наруто он жил в настоящем. Прямо здесь, прямо сейчас. Смотрел на солнечное личико мальчика. Дышал каждым взмахом его ресниц. Жил. Им. И просто жил.       Вот только неугомонный ребенок не разделял желания ленно поваляться. Он, хватаясь руками за жилет, начал пытаться взобраться на Какаши. Настойчиво пыхтел, но возмущенно загукал и затрясся, когда парнишка засмеялся.       — Извини, извини. Давай помогу.       Какаши поддержал его, и Наруто в конце концов сумел достичь своей цели. И довольно задрыгал всем телом, оказавшись на покоренной вершине.       Сколько искренности. Сколько жизни. Сколько желания жить… Сам же Какаши, сколько себя помнил, был предельно серьезен. И, кажется, пропустил так много простых радостей… А научился дурачиться и беззаботно веселиться только с Минато.       Вот бы Наруто не утратил этой детской восторженности. Пусть не взрослеет. Никогда не взрослеет… А Какаши будет рядом, чтобы решить «взрослые» вопросы, «серьезные» вопросы. Раз уж только это он и умеет…       Переполняемый нежной трепетностью к своему подопечному, Какаши прижал ребенка к груди. Не знал, нужны ли тому подобные проявления чувств, но сам больше не мог существовать без ощущения тепла. К которому приучил его Минато…       А потом, заулыбавшись, перекатился на бок, так что Наруто заверещал.       — Ну всё, сейчас улетим!       И снова лег ровно, на спину. Эти перемещения вызвали у мальчишки звонкий смех — как и было задумано.       — Точно улетим! — упиваясь этим звуком, Какаши перевернулся на другой бок, крепко, но осторожно прижимая к себе Наруто, чтобы не сделать ему больно. — Хотя, нет, мы ж не птички. Птички так не летают. Мы… что? Кораблик? На волнах, мм?       Он неторопливо качался из стороны в сторону, а мальчишка был в полном восторге от такого аттракциона.       — А вот теперь — полетим! — Какаши подхватил его под мышки и поднял над собой.       Визгов было немерено. И парнишка не переставал улыбаться. Лелея это состояние на душе. Похожее на «почти что счастье».       Он знал, что Наруто хорошо. Прямо сейчас, в этот самый момент. Значит, у жизни есть смысл. Значит, сам он живет не напрасно.       Но Наруто вдруг перестал верещать и притих.       — И чего ты такой серьезный? — Какаши опустил его, поставив ножками на себя, придерживая за бока. И по тому, как мальчик закряхтел, всё понял.       — Отлично. Полет прошел успешно, да?..       — Фу… — выдохнул Наруто, облегченно заулыбавшись.       — Вот тут с тобой согласен, действительно «фу».       Какаши, вздохнув, опустил мальчишку обратно к себе на грудь. Запашок уже дошел до его носа. Но стоит им вернуться в дом… они понесут малыша купать, менять подгузник, а там и время какого-нибудь сотого обеда подойдет… а потом и спать будет пора…       — Меня завтра опять на миссию отправляют, — вздохнул Какаши, гладя мальчика по спинке. — Не знаю, на сколько. Может, на пару недель. Я постараюсь к воскресенью вернуться. Не забывай только меня. Наруто…       — Га… — тихое, почти спокойное.       — Я бы так хотел забрать тебя. Убежим вдвоем куда-нибудь… Найдем домик, будем разводить… кого-нибудь. Я, правда, не умею это… Можно собак разводить, конечно, но спрос на них вряд ли будет. Хотя, если их дрессировать… Будем выводить нинкенов, а?       — Ува!       — Ну или картошку посадим. С ней, вроде бы, не так сложно. И будем есть пюре… Мне нравится пюре. Или лучше рис… Не знаю, правда, с чем проще. Меня мало отправляли на такие миссии, чаще — в бой, поэтому я с садоводством не очень дружу.       — Ти-а!       — Вот только меня объявят отступником… укравшим из деревни джинчуурики… да и ты не будешь в безопасности. Это только глупые мечты. Когда я там, на передовой, на миссиях… я знаю, что защищаю деревню. Защищаю тебя. А за тобой в это время приглядывают. И ты сыт, ты в тепле. Даже если они тебя здесь не любят… И не надо. Я люблю. Но с тобой хотя бы всё в порядке. А я делаю то, что умею лучше всего… Или я просто пытаюсь так себя утешить? Что думаешь?       — Чии… Ау-у…       — Да, знаю, Наруто уже грязный, Наруто надо искупать. Но я бы предпочел и так с тобой лежать. Ты знаешь, что у меня очень острый нюх? Как у собаки. Я тебя потом познакомлю с моими собаками, когда подрастешь. А то вдруг испугаешься. Особенно Булла…       — Ува! Ува!       — Да, будешь с собачками играть. Но это я к тому, что мне от твоих ароматов почти что больно. Мне, в отличие от собак, такие запахи не очень нравятся… Но я потерплю. Не хочу тебя отпускать. Не хочу… Но тебе неприятно, да?.. Слушай, а давай-ка сами искупаемся? Не впервой же, — решив так, Какаши подхватил Наруто и поднялся на ноги, и мальчишка, словно поняв его, или же переняв бодрый настрой, запрыгал у него в руках. — Мне было так страшно в первый раз тебе подгузник менять, знаешь. А ты еще тогда написал на меня. Но зато после этого мне уже ничего не было страшно…              Визит выдался приятно долгим — решение самостоятельно привести Наруто в порядок было верным. И Какаши вышел из приюта, когда уже вечерело. На душе было комфортно. По крайней мере, заглядывать внутрь себя теперь было можно. Там было что-то. Теплое, доброе. То, чем наполнил его Наруто.       Маленький Наруто…       Но идти к себе не хотелось. Ноги сами несли его по деревне. Мимо отстроенных заново зданий.       Он замер, не в силах свернуть на до боли знакомую улицу. Глядя издалека…       Дом Минато. Его отдали какой-то семье, чье жилище было разрушено. А вещи раздали нуждающимся. Как и вещи всех других умерших… Покойникам они ни к чему, а живым пригодятся…       Сам же Какаши так и не бывал здесь. С тех самых пор. Всё, что происходило в доме Минато, стало выдранной из его биографии страницей. Но корешок-то оставался… неровный след от вырванного листа… который не давал книге закрыться плотно…       Нельзя. Нельзя было об этом думать. Нельзя было вспоминать…       …улыбку Минато, встречающего его в коридоре…       НЕТ. Пожалуйста. Хватит. Сейчас есть только Наруто. Только он важен. Потому что он живой. Он здесь. И он нуждается в Какаши. Нуждается в его адекватности…       Только Наруто…       Перед глазами всплыли малюсенькие ползунки, которые показывала ему Кушина в день их последней встречи. Ползунки Джирайя забрал, подходящие малышу по размеру. Но… еще же была футболка. Большая, на вырост. Где же она? Ее тоже кому-то отдали?       Цель. Связанная с Наруто. Связанная с тем, о чём было можно думать, находясь в Конохе.       Она заставила Какаши развернуться и пойти на рынок. Вместо того, чтобы сидеть на ставшем родным крыльце, думая о том, что было и могло еще быть, выворачивая душу наизнанку…       До самого вечера он бродил по магазинам. И уже под закрытие отыскал ту самую футболку — с кошачьими мордочками. Для его котенка…       Правда, размера Наруто не оказалось, и парнишке пришлось взять чуть побольше. И снова — «на вырост»… Ведь он вернется только через несколько недель, а его мальчик так быстро растет… Подумав, Какаши купил еще и пластмассовую собачку. Уравновесить баланс «кошек-собак», да и просто. Футболке-то ребенок вряд ли обрадуется, а вот игрушке — однозначно.              — Наруто!       Малыш оглянулся. С секунду постоял. Но — заулыбался до ушей. Вспомнил. Узнал. Сделал несколько поспешных шагов, пошатнулся, шлепнулся вперед, на руки. Но не заплакал, а бодро пополз навстречу. Какаши, смеясь, подхватил его, встречая мальчишескую, уже зубастую улыбку. А ручки Наруто вдруг обвились вокруг его шеи, и парнишка, переполняемый трепетом, сильнее обнял его.       — Пи-и-и!       — Пивет, пивет, — хохотнул Какаши, сразу же сворачивая к детской спальне, подальше от наблюдателей. Его беспокоило, что Наруто не слишком хорошо говорит. Но, видимо, общество детей с дефектами развития и не слишком заботливых нянек этому не сильно способствовало.       Зато на мальчишке была его футболка. Точнее, та самая футболка, выбранная Кушиной.       Приземлившись на привычный подоконник, усадив мальчика на колени, юноша заглянул в его ясные, синие глаза. Отметив, что и Наруто пристально смотрит ему в лицо, словно в ожидании.       — Привет, Наруто, — снова сказал Какаши.       — Пи-и-и, Ау-уо!       — Ну, почти. На-ру-то.       — А-у-то!       — Да. Да, умница, — сердце парнишки таяло, как и всегда.       — Ко! — Наруто наклонил голову и показал пальчиком на свою футболку.       — Котята там, да?       — Ко! Ко! Да!       — Котята. А Наруто — тоже котенок, ты знаешь? — Какаши нежно почесал его под подбородком.       — Ау-уто — ко!       — Да, Наруто — самый сладкий котенок.       Это известие очень порадовало мальчишку, и он захлопал в ладоши.       — Ау-уто — ко! Мяу! Мяу!       Какаши уже думал, что сильнее умиляться ему просто некуда, но старательно мяукающий Наруто его в этом переубедил.       — Мяу, конечно.       А мальчик уже аккуратно пополз по ноге своего старшего друга, уселся и прижался к его груди. Какаши притянул его к себе. Понимая, как его кроха вырос. Уже похож на настоящего человечка. Сидящего, болтающего ножками…       — Та-а — пу… — скорбно сообщил Наруто.       — Тэмико? Почему? Что она сделала?       — Та-а… ам! Ам фу! Ау-о фуу…       — Заставляет кушать невкусное? Невкусную пюрешку?       — Фуу! Ам — фу!       — Ай-ай-ай. Нехорошая Тэмико какая.       — Да! — Наруто воинственно запрыгал. — Фу! Та-а — фу! Та-а — пу! Та-а… пук! — и захохотал. Какаши тоже засмеялся таким вдумчивым рассуждениям, потрепал мальчишку по голове.       — Наруто… А потом будут говорить, что это я на тебя плохо влияю.       — Та-а — пук! — продолжал он веселиться.       — Ты ей только об этом не говори, а то расстроится. И будет заставлять есть овощную пюрешку еще больше.       — Фу! Ам — фу! Ам — пук!       Какаши тоже хохотал с ним за компанию. Понимая где-то на задворках сознания, что если его единственный собеседник — почти годовалый ребенок, общение с которым он находит увлекательным… то не факт, что с ним самим всё хорошо. Хотя… о чём речь? Конечно же, с ним не всё хорошо…       — Чии! — Наруто потянул его за жилет.       — Чего? — Какаши запустил пальцы в его волосы.       — Чии — пук — не!       — Фух, спасибо. Очень рад это слышать. А Наруто кто? Наруто — пук?       — Не-е! Ау-о — пук — не-е!       — Конечно. На-ру-то.       — А-у-то.       — Вот-вот, так-то лучше. Молодец.       — А-у-то — пук — не! — продолжал настаивать ребенок. — А-у-то — ко!       — Да, да, Наруто — котенок, вовсе не пук.       — Да! Мяу! — Наруто снова посмотрел на футболку и указал пальцем на желтую мордочку котенка. — А-у-то! Мяу!       — Это Наруто?       — Да! А-у-то. Чии… — он показал на белого кота.       — Это — я?       — Чии! Чии — ко!       — Ну, как здорово. Мы с тобой вдвоем котики, да?       — Да, да! А-у-то — ко! Чии — ко! Мяу!       — Мяу, мяу, — ради таких интеллектуальных разговоров и стоило жить. — А у меня для тебя подарок, кстати.       Синие глаза засверкали еще ярче.       — По-о! По-о! Ге?       — А вот тут. В кармане, — Какаши показал на карман жилета. Мальчишка тут же поднялся на ноги, крепко держась за него, и принялся возиться с застежкой. Юноша же наблюдал за ним. Такой сосредоточенный. Большеглазый. Хлопающий светлыми ресничками… Прелесть, а не ребенок.       — Вот, — Какаши всё-таки помог ему, и Наруто вытащил из кармана игрушечный кунай, в точности такой же, какой был у него когда-то.       — Но-о?.. — мальчик сжал игрушку в руке, изучая.       — Почти. Это не просто ножик, это кунай. Ку-най.       — Ку-у…       — Да. У меня такой настоящий есть. Подрастешь — покажу.       Наруто задумался, помахав кунаем.        — Та-а… тщ!       — Нет-нет, что ты! Так нельзя.       — Тщ?       — Нельзя «тщ». Это плохо. Тэмико кормит тебя, чтобы ты был сильным. «Тщ» можно только очень плохих людей.       Мальчик так и сидел, погрузившись в размышления — снова серьезный, каким иногда бывал.       — Та-а — пу…       — Нет, Тэмико не такая и плохая. Она, может, и «пук», но убивать ее за это нельзя.       Теперь уже Наруто расхохотался, вспомнив недавно придуманную шутку.       — Та-а — пук!       — Да, да… Но убивать всё равно ее нельзя. Никого нельзя.       — Ба?.. Бах, — тогда мальчишка мягко шлепнул его по руке плюшевым кунаем.       — Да, вот так. Играть можно, а убивать нельзя. Да и таким кунаем не убить, при всём желании… хотя, конечно, можно, если… Ну, нет. Не слушай.       — Чии — бах! — Наруто уже и передумал убивать свою няньку кунаем за невкусное пюре и бил Какаши по подставленной ладони.       — Вот, правильно. Я же сильный, со мной так можно. А если будешь кушать много овощного пюре — тоже станешь сильным. Давай, давай. Хороший удар.       — Бах! Бах!       — Ага. А вот так?.. — тут Какаши одним быстрым движением выхватил игрушку. Наруто так и замер, видно, не зная, как реагировать на то, что его обезоружили. Но юноша протянул ему кунай обратно, и ребенок засмеялся — понял, что это такая игра. Снова начал стучать по раскрытой ладони Какаши и снова захохотал, когда тот отнял кунай. А затем и сам подставил ладошку. И, когда Какаши опустил на нее кунай, поймал его.       — Вот, молодец! Настоящий шиноби.       Эта невинная мысль погнала и следующие. Хотя об этом юноша старался не думать, но…       Обучать мальчишку потом, когда он вырастет. Обучать биться по-настоящему… как этого и хотел Минато. Стать его сенсеем… и…       Он вздохнул: открывать эту дверь еще слишком рано. Кто знает, захочет ли он открывать ее вообще?.. Поглаживая малыша, он наблюдал, как тот просовывает игрушечный кунай между его пальцев.       — Кроха… — ласково прошептал Какаши. Наруто понимал, кажется, всё понимал. Потому что снова привалился к своему старшему товарищу, потряхивая кунаем и тихо улюлюкая.       — У тебя был такой же кунай. Я его тебе дарил. Только где он теперь — я не знаю… Но пусть будет этот. Если отнимут — я другой тебе принесу. Игрушку хотя бы можно купить новую. И футболку… А есть то, чего не купишь…       — Ко?..       — Ну, кошку тоже можно купить. Только не сейчас. Ты пока не сможешь за ней ухаживать, у тебя ручки маленькие.       — Ко — бах — не-е! — вдруг очень серьезно заявил Наруто, глядя ему в лицо, нахмурив тонкие бровки.       — Конечно, кошек бить нельзя. Они тоже маленькие. Маленьких никогда нельзя бить.       Общаясь с Наруто, встречу за встречей, Какаши открывал его для себя — с новых и новых сторон, вроде бы неожиданных, а вроде и ожидаемых. Даже сейчас его мальчик был… добрым. И, кажется, с каким-то внутренним чувством справедливости. Наверно, это то, что передается по наследству. Наверно, это такой своеобразный «кеккей генкай», от которого не сбежать, не отказаться… А может Какаши просто видит то, что хочет видеть…       А Наруто вздохнул. Как-то по-взрослому. И вдруг обнял Какаши, совершенно осознанно. Юноша наклонился, поцеловал его в голову. Чувствуя тепло на губах. И нежность в сердце.              Снега за зиму выпало не слишком много. И пока он не растаял до конца, но был достаточно липким, нельзя было не воспользоваться случаем.       — Прости, что давно не заходил. Я вернулся во вторник, а в пятницу меня снова отправили на миссию… Пришлось еще неделю пропустить, — Какаши долепил снежный кирпичик и передал Наруто, и мальчик поставил его сверху на стену, которую они усердно строили.       — Долгооо, — протянул малыш. — Еще! — и повернулся к Какаши.       — Давай, давай. Ты мне снега притащи, и я еще сделаю.       Наруто принялся собирать снег ведерком и высыпать рядом со старшим помощником, который начал лепить новый кирпич.       — Чисто! — Наруто показал на участок двора, с которого они уже собрали практически весь снег.       — Ага, мы тут с тобой навели порядок, да?       — Да! — мальчишка взял еще один готовый кирпич, который, однако, сломался пополам от его слишком сильных прихлопываний. — Ой…       — Ну ничего, давай его снегом скрепим. Вот так, — юноша присыпал сверху снег, и Наруто аккуратно утрамбовал его рукой в варежке. — И кто тут будет жить?       — Котя, — Наруто поставил на стену, которая была высотой ему по плечи, игрушечного кота. — Пёся. И куна, — и расположил рядом собачку и плюшевый кунай.       — Какая хорошая компания. А кунай им зачем?       — Бить бяк!       — Ну, да, правильно. Защищать свой дом надо, да?       — Да. Бить по попе! — Наруто захихикал, прыгая. — По попе! — но так активно радовался, что случайно завалился на свою крепость, так что с нее упало несколько кирпичиков. — Ой… домик… по попе…       — Получил домик по попе? Да ты что, кроха? — Какаши потрепал его по голове в шапке, видя, что ротик мальчика скривился, а глаза грозили вот-вот заслезиться. — Сейчас починим всё, не расстраивайся.       — Котя…       — И котика достанем. Куда он улетел? А, вон, в сугроб упал. Одна попа торчит.       Теперь уже Наруто опять развеселел, захлопав облепленными снегом рукавицами.       — Попа толчит! Попа!       — Всё, спасли котика. Давай теперь чинить. Тащи еще снег.       Пока они залатывали крепость, Какаши разглядывал своего мальчишку. Торчащие из-под шапки пшеничные прядки волос… И всё-таки, собравшись с духом, проговорил:       — Мне скоро надо будет уйти. Меня отправляют в другую страну. Нужно сопроводить… охранять одного… важного дядьку, в общем…       — Бяк бить?       — Да. Бяк всяких прогонять, по попе их бить…       Наруто хихикнул.       — Но это может быть долго.       — Долго… — мальчик знал это слово слишком хорошо, поэтому помрачнел.       — Да… Но я прибегу к тебе очень быстро. И принесу что-нибудь интересное. В другой стране должны быть и другие игрушки, здесь таких не будет. Я привезу тебе игрушек, каких ни у кого нет.       — Плиходи, — попросил Наруто, укрепляя снежное сооружение. — Все уходят. Аюми, Хоси… Куда?.. Миссии?..       — Ну, нет. Они не на миссии. Их в другой дом забрали, — детей в приюте действительно становилось всё меньше — некоторых уже пристроили в семьи. Конечно, Наруто об этом не знал. Как и не знал, что такое «семья», «родительский дом». Не знал, что может быть как-то по-другому. Для своей же безопасности — как считалось. Не знал, что бывают «мама» и «папа». Знал только, что есть няньки, есть другие дети… и есть Какаши, который приходит к нему, то каждую неделю, то раз в месяц…       — А я?.. Меня забелут?..       — А зачем? Разве тебе тут плохо? Помнишь, Хоси говорить не умела, поэтому ее в другой дом увели…       — Там не говолят?..       — Наверно. Ей там будет лучше. А Аюми сама кушать даже не может. Поэтому и ее увели туда, где ей лучше…       — А мне? Лучше тут?       — Да. Ты умеешь говорить, ты умеешь кушать сам, даже одеваться умеешь.       — Нет, — Наруто снова посадил на стену кошку с собакой. — С тобой лучше. В длугой дом… Забели меня?..       Понимает. Слишком хорошо всё понимает…       — Я не могу, — глаза Какаши защипали, он еле совладал с голосом. — Я почти не бываю дома. У меня много дел, у меня миссии…       — Не ходи?       — Ну, так нельзя. Это моя работа. Так я зарабатываю деньги. Чтобы платить за дом, за продукты, чтобы… жить, ну… Чтобы тебе всякие вещи покупать. И… я же защищаю деревню. Тебя защищаю, твой дом защищаю. Понимаешь? Если я не буду этого делать…       — Бяки плидут?..       — Да. Могут. А я не хочу, чтобы такое случилось.       — По попе бьешь! — Наруто взял собачку за лапку, приложив к ней кунай, будто вооружив. — Вот так. Бам!       — Да, точно. Чтобы нашу деревню никто не разрушил.       Тут Наруто вздохнул.       — Я домик сломал…       Мальчик смотрел на снежную крепость, на которой кое-где были заметны заделанные места — уже не ровно положенные друг на друга кирпичи. У Какаши же перед глазами возникла Коноха в огне два года назад…       — Ты же случайно, и потом мы всё починили. Ты ведь не хотел его ломать?       Малыш покачал головой. Подошел к присевшему рядом Какаши и прижался к нему. Юноша обнял его, впитывая в себя его тепло. Родное тепло, даже через плотные куртки…       — Я люблю тебя, Наруто. Это значит, что я всегда буду с тобой рядом. А даже если окажусь далеко — я буду заботиться о тебе. И делать всё возможное, чтобы ты был в безопасности.       А Наруто снова грустно вздохнул.       — Лучше — лядом…       — Знаю. Но пока получается только так…       — Не уходи…       Хнычущие нотки. Слишком опасно… В такие моменты Какаши был готов отречься от всего на свете. Только бы не видеть слёз своего мальчика. Только бы остаться с ним рядом навсегда. И не разлучаться. Ни на день. И навещать его когда угодно. И рассказать ему всё как есть… Чтобы Наруто знал, кто он на самом деле. Чтобы знал, какими великими людьми были его родители. Чтобы знал, какая сила заточена в нём… Не только Девятихвостый, нет. В него вложена любовь самых близких ему людей…       — А спать где котик с песиком будут? Мы же им не сделали кроватки, — нашелся Какаши, и Наруто сразу поднял голову, переключившись на игру.       — Спать?.. Надо делать!       — Надо, конечно. Давай-ка что-нибудь придумаем.       Он пробыл с Наруто до самого отбоя. Переодевал и сушил после прогулки, помогал кушать на обеде и ужине, купал перед сном. Хотел и спать уложить, но Тэмико мягко намекнула, что других детей будет беспокоить присутствие постороннего в спальне.       С тяжелым сердцем Какаши ушел. Поцеловав Наруто в висок на прощание. И, уходя, все еще чувствовал тепло детских рук, обвивавших его шею. Как и тепло ответного поцелуя в щеку — даже повыше щеки, в скулу. В самый низ шрама через левый глаз (который он никогда не открывал при мальчике). Но это место поцелуя было не случайным, а намеренным. Наруто верил, что так сможет помочь шрамам Какаши зажить. И был абсолютно прав.       Повезло, что мальчик так устал, что и не вспомнил о предстоящей разлуке. Поэтому не расстроился, не расплакался — а это всегда разбивало Какаши сердце.        Но для них не было другого пути. По крайней мере, сейчас…              Время в Конохе умело замирать. Поэтому даже спустя полгода Какаши вернулся в ту же самую деревню, откуда уходил. В тот же самый ничуть не изменившийся дом.       Поход в Страну Камня затянулся, пусть вместе с Какаши на земли бывших врагов отправились лучшие АНБУ. Сопроводить представителя торговой компании, чей новый договор с влиятельными людьми из Ивагакуре укрепил экономическое положение Листа, оказалось не единственной задачей. Ему вместе с боевыми товарищами пришлось противостоять буйствующей в тех краях и мешающей их миссии преступной группировке: внедряться в их ряды и уничтожать их изнутри; отлеживаться в чужой стране с ранениями, а на обратном пути — прийти на помощь к союзникам в Скрытой Траве…       Дни пронеслись безумным водоворотом, а бессонные ночи проходили за чтением. Поэтому умиротворенное однообразие Конохи вернуло покой в его сердце, стоило ему только пройтись по родным улицам до резиденции Хокаге.       Покой… и волнение: он знал, кто точно изменился за долгое время его отсутствия.       Плюсы службы в АНБУ заключались в том, что все задания он получал напрямую от Хокаге. Поэтому устный доклад о прошедшей миссии Третьему был единственной формой отчета, в отличие от обычных миссий шиноби с кучей бумажной волокиты…       Наконец, ответив на все интересовавшие Сарутоби вопросы, юноша выдохнул и, чуть дрожа, рискнул задать и свой:       — Хокаге-сама, я знаю, что сегодня четверг, но… я не видел Наруто так давно. Можно мне навестить его сегодня? Ненадолго, хотя бы просто увидеть его…       — Что касается Наруто… — Третий выдержал паузу — слишком уж долгую, так что всё внутри у Какаши свело обжигающим холодом. — Он больше не проживает в приюте у Тэмико. Я выделил ему квартиру…       — В смысле?.. — вопреки намерению быть предельно послушным, не сдержался Какаши. — Ему ведь только три…       — Я знаю, Какаши. А ты в его возрасте уже посещал Академию. Наруто достаточно самостоятельный, и это подтвердили все его воспитатели.       — Но почему его не отдадут в семью?.. Даже тех… дефективных детей забирают, а Наруто здоров.       — Нет желающих его взять. Об усыновлении просила только одна Микото, но отдавать Девятихвостого в семью к Учихам слишком рискованно. Мы по-прежнему не можем их обвинять, но у нас нет и доказательств обратного…       — И поэтому Наруто будет жить один? В три года? — молчать, молчать, молчать. Все адекватные люди, которых он знал и чье мнение для него что-то значило, хором сказали бы ему замолчать, но… — Потому что няньки в приюте боятся с ним оставаться? Потому что в нём все видят монстра?! Поэтому у ребенка не должно быть нормального детства?        — Какаши… — твердый голос, твердый взгляд. Отрезвляюще твердый, будто удар об стену после разгона. Юноша присмирел.       — Простите.       — Ты хочешь усыновить Наруто?..       — Что?.. — от такого предложения прожгло насквозь.       — Откажись от «Обычая самураев», женись сейчас, и я позволю тебе забрать Наруто и воспитывать его как сына.       — Как… жениться… — теперь же он был абсолютно сбит с толку.       — Так как ты служишь в АНБУ, Наруто всё равно будет один большую часть времени. Значит, тебе нужна жена, которая сможет заботиться о нём. И которая останется с ним, если с тобой что-то случится. А вероятность этого велика, ты знаешь об этом не хуже меня. Или ты хочешь, чтобы ребенок каждый день жил в страхе за твою жизнь? Гадал, почему ты задерживаешься на этот раз…       Какаши чувствовал себя просто палкой, воткнутой в пол посреди кабинета — тупо стоящей, не в силах что-либо понять или произнести.       — Знаю, ты к такому не готов. Становиться родителем — это не то, чего бы тебе хотелось. Я предлагал и Минато усыновить тебя, по совету Джирайи. Но Минато был еще моложе и тоже видел ваши отношения в других ролях. А также он хотел, чтобы ты стал наставником Наруто, верно?       — Да, — Какаши кивнул, наконец найдя на это силы.       — Значит, ты станешь его сенсеем, когда Наруто выпустится из Академии. Но пока что он не может поступить на учебу — он не так одарен, как ты или Минато. Попробует сдать вступительные экзамены в следующем году снова. Он гиперактивен и неусидчив, но, может, самостоятельная жизнь заставит его стать серьезнее…       Что тут сказать? У Сарутоби явно есть свое видение ситуации, полное и конкретное, не нуждающееся в комментариях Какаши. Который при всём желании не сможет понять позицию Хокаге до конца.       — Я… понял. Никто не усыновил Наруто и усыновлять не собирается, но он слишком взрослый, чтобы оставаться в том приюте. Поэтому он будет жить отдельно. Поступит в Академию… и, когда ее окончит, я стану его сенсеем…       — Всё верно.       — Но… могу я навестить его сейчас?..       Взгляд Третьего уперся в него слишком внимательно, что Какаши не понравилось.       — Думаешь, ты сможешь стать хорошим сенсеем, если Наруто будет видеть в тебе друга? Старшего брата, почти что родителя?       — Но…       — Я уже видел похожий случай. Надо ли мне говорить, что ничем хорошим это не закончилось?       — То есть…       — Однажды один очень самоуверенный юноша попросил меня отдать одного очень одинокого ребенка под его покровительство. А через десять лет я наблюдал, как этот ребенок едва не покончил с собой. Как думаешь, нам нужно повторение такой ситуации?       Слова жгли. Жгли щеки под маской. Под двумя масками — тряпичной и фарфоровой.       — Но… это же другое…       — А «другое» ли? Я, признаюсь, особой разницы не вижу, поэтому на этот раз хочу поступить иначе. Ты станешь сенсеем Наруто, но когда тот будет генином, в сознательном возрасте, не раньше, а досрочно он Академию вряд ли окончит. Он не должен знать своего сенсея всю жизнь, особенно если вы продолжите «Обычай самураев». В противном случае может получиться, что взрослый сенсей начнет невольно манипулировать чувствами глубоко привязанного к нему ребенка…       Опять. Опять речь об этом.       — Я бы никогда не стал им манипулировать, я же…       — «Невольно», Какаши. Ты мог бы даже не заметить, насколько сильно твое влияние. Но Наруто не помнит тебя сейчас. Для тебя это может стать ударом, но он забыл тебя за эти семь месяцев. И не должен вспоминать.       Какаши смотрел на Сарутоби, закуривающего трубку. Хотел бы верить, что глаза защипали от дыма. И что реальность покачнулась из-за него же. Это было его самым страшным кошмаром за последние два с половиной года: однажды прийти к Наруто и не увидеть в его глазах узнавания — только настороженность и недоверие.       — Если ты настоящий шиноби, способный взрастить такого же сильного шиноби, который не утратит воли к жизни после череды потерь, то ты прислушаешься ко мне. И станешь для Наруто сенсеем — и только. И, возможно, «самурайским» наставником, если до этого дойдет.       Третий выдержал паузу, выпуская струйку дыма.       — Если же ты не считаешь себя шиноби, если ты не уверен в своей воле и не можешь отринуть свои личные чувства ради всеобщего блага, ради блага Наруто… Уходи в отставку. И забирай Наруто, воспитывай как своего ребенка. Но его наставниками будут другие шиноби. Я не допущу повторения того, что случилось три года назад. Мы потеряли Четвертого Хокаге. Мы потеряли многих сильных бойцов. Мы едва не потеряли тебя. Но в случае с джинчуурики подобная ситуация может оказаться еще более плачевной. Если мы потеряем Наруто, или если он утратит контроль над собой… Давай не будем так рисковать, Какаши.       Злость. Нет, почти животная ярость. И дрожь пробегает по телу. И глаза всё еще горят…       Он слишком хорошо это понимал.       И слишком часто это слышал. Намеки на упреки в адрес Минато. Который сделал то, чего не делал никто до него. Который смешал всё, что мог смешать. Став для Какаши и другом, и любовником, и почти что родителем. Став Богом. Единственным, во всех смыслах.       Слишком сильная эмоциональная связь спасала Какаши в худшие мгновения его жизни. И едва не убила его потом, когда Минато не стало.       Если такое повторится с Наруто…       Нет, нет, Какаши ни за что не заставит своего мальчика пройти через подобный ад.       Но… бросать его в одиночестве?.. Это — лучший выход?       Перестать быть шиноби. Растить Наруто как собственного ребенка. Быть его защитой и опорой. Беречь его. Стать для него тем, кем не смог стать Минато — отцом. И передать его на обучение другим людям… Может, так оно и правильнее? Но…       — Нелегкий выбор, да? — хмыкнул Третий, внимательно наблюдавший за метаниями Какаши, будто бы мог видеть выражение его лица через многочисленные маски. — Если хочешь знать мое мнение, ты — самый одаренный шиноби своего поколения. И, возможно, сейчас один из самых сильных в деревне. От тебя было бы куда больше проку в роли шиноби. Ты сможешь защитить Наруто — ведь ты тоже понимаешь, что он никогда не будет в безопасности. И потом, когда он повзрослеет, ты сможешь тренировать его. Никто не знал Четвертого лучше тебя. И, с твоим умением копировать техники, никто лучше тебя не сможет обучить его сына. За Наруто же я присматриваю, и окажу ему любую помощь, которая потребуется. Но он справится сам. Возможно, даже сможет стать сильнее, если столкнется с жизненными трудностями. Ты не сможешь уберечь его от мелких проблем, но способен защитить от более страшного. Твое место здесь, Какаши.       — Знаю. Я вас понял, — спорить нельзя, смириться не получится — голос дрогнул. — Спасибо вам… но…       — «Но»?..       — Но Минато-сенсей ни за что не простил бы мне, если бы я бросил его сына вот так…       — Никто его не бросает, Какаши. И ты не должен его бросать. Приглядывай за ним. Я ведь лишь сказал: он не должен знать, что ты — это ты.       Теперь акцент на этой фразе заставил Какаши буквально проснуться.       Он ведь понимал, в глубине души понимал… Он не хотел становиться Богом Наруто. Не хотел им «манипулировать». Не хотел быть единственным лучом света, единственной надеждой, единственным любящим его человеком…       …учитывая то, что потом он собирался последовать за Минато… когда убедится, что Наруто стал взрослым и счастливым и больше не нуждается в опеке…       Значит, мальчик не должен быть к нему настолько привязан. Между ними должна быть дистанция. Чтобы разлука не уничтожила его.       Наруто не должен пережить такое же. Как бы сильно ни хотелось Какаши быть рядом…       Он должен сражаться за Наруто. Чтобы уберечь его по-настоящему. От того, кто может еще вернуться. От того, из-за кого погибли Минато с Кушиной…       — Твое место — в тени. Скрываться ты умеешь лучше всего. Ступай, отдохни. Двухнедельного отпуска тебе хватит, чтобы восстановиться?       — Да… Да. Спасибо вам, Хокаге-сама. Разрешите идти?       Получив в ответ кивок, Какаши удалился.       Свежий уличный воздух ударил в голову, будто бы он несколько часов просидел в горячих источниках. Идти совершенно не было сил, и юноша подлетел на ближайшее дерево. Сел на ветку, пытаясь переварить полученную информацию.       Забрать Наруто из деревни снова казалось ему самым заманчивым решением… которое кончится для него смертью, а для Наруто — разбитым сердцем…       Наверно, так оно и к лучшему. Когда ты шиноби, особенно — в АНБУ, где тебе грозит смертельная опасность на каждой миссии… Нельзя привязывать к себе ребенка. Нельзя становиться для него и родителем, и сенсеем… и «самурайским» наставником. Нельзя становиться для него единственным человеком во всём мире. Нельзя…       Минато не хотел этого. Не хотел причинить боли Какаши. Он только пытался спасти мальчишку, которого взял под покровительство. Хотел подарить ему любовь, которой тот был лишен.       Но… Джирайя был прав. И Третий — тоже. Какаши начал осознавать это только теперь. Когда он сам стал… взрослым. Взрослым. Потому что теперь был в этом мире маленький человечек, судьба которого зависела от Какаши, от его выборов и поступков.       Нельзя было подвести малыша. Нельзя…              Поэтому Какаши не стал снимать униформу АНБУ даже в свой отпуск. Его место — в тени, это правда. А тени в деревне очень много.       Он отыскал Наруто на улицах в первый же вечер — одиноко блуждающий пшеничноволосый мальчишка, который и в самом деле совсем вырос. Уже мог сам идти куда-то по своим делам, что-то покупать в магазинах, заходить на площадку.       Дети шиноби всегда взрослеют рано. Так было и во время детства Какаши, во время войны. И, кажется, даже теперь. Пусть они с Минато и мечтали создать новый мир, события трехлетней давности отдалили то самое светлое будущее, которым они так грезили. Снова деревня полна сирот, вынужденных заботиться о себе самостоятельно.       Может, для Наруто такой расклад был более благоприятным, чем проживание в приюте, в непосредственной близости с людьми, которые его недолюбливали.       Но в приюте он был в безопасности. В приюте нянькам приходилось хотя бы делать вид, что они относятся к нему как следует — ведь они отчитывались за ребенка перед Третьим, да и сам Какаши постоянно появлялся, не давая им расслабиться…       Тем яснее становилось, почему вообще они настояли на том, чтобы Наруто «начал учиться самостоятельности» так рано…       Однако теперь беда пришла оттуда, откуда ее не ждали. С разрывающимся сердцем Какаши наблюдал, как Наруто играет с детьми на площадке. Как потом смотрит на своих мимолетных друзей, за которыми приходят родители. Мальчик понимал.       Он узнал мир. Этот мир, за стенами приюта. Где у детей есть родители. И где он — совсем один. Никому не нужный.       Мир, в котором взрослые бросают на него едкие взгляды и шепчут своим детям не приближаться к нему. Эта новость стала для Какаши новым ударом.       Люди и в самом деле ненавидели его. Маленького невинного ребенка, в которого поместили демона без его ведома и согласия.       Минато спас деревню, спас шкуры каждого из этих людей — Какаши знал, что другого выбора у его любимого не было. Минато сделал это для всех. Но — для чего? Чтобы его сына боялись, чтобы на него косо смотрели и мерзко шептались за спиной?..       …чтобы они даже не знали, что Наруто — сын Четвертого… этого ли хотел Третий?..       Должно быть, часть правды была скрыта и от Какаши. Возможно, Сарутоби не доверял ему. После того, как он показал слабину и даже неустойчивость психики, тяжко переживая смерть Минато. Возможно, поэтому теперь Какаши не знает чего-то. Поэтому и не понимает, поэтому никак не может понять, не хочет понять…       Что у старика на уме?.. Действительно ли это — тот самый путь, который уготован Наруто? Единственный правильный для него путь?       Минато вырвал Какаши из когтей одиночества, в котором он черствел и закрывался в себе.       Минато же стал причиной множества других страданий.       Может, одиночество — и не худшая из бед?..              Какаши размышлял. День за днем, тихонько перемещаясь по деревне за мальчиком. Но и его терпению пришел конец. Когда какие-то паршивцы постарше отпинали Наруто за то, что тот хотел поиграть с ними в мячик.       Какаши был спокоен, когда убивал на миссиях. Он убивал не из злости — а потому что так было надо. Но теперь в нём начинала вскипать самая настоящая ненависть. И горькая, ядовитая ярость, которая обжигала в первую очередь его самого.       Но… не он такой, мир такой. Мир вокруг такой. Злой, ненавидящий. А от ненависти есть всего лишь несколько путей спасения — любовь и ответная ненависть. Мир отнял у него любовь всей его жизни. Можно было бы ответить этим уродам той же монетой. Этим неблагодарным, науськивающим своих детей против Наруто… Вот только его мальчику это вряд ли поможет.       Губительная любовь, губительное одиночество, губительная ненависть… Что из этого выбрать, на чём остановиться?       «Наблюдать из тени». «Он не должен знать, что это ты — ты».       На четвертый день Какаши осознал, что границы этой формулировки весьма и весьма размыты. Поэтому отправился на рынок. И принялся дожидаться вечера.       Наруто не должен узнать его. И он не узнает. Но никаких других запретов ему не выносили.              Стемнело, и площадка опустела. Но Наруто всё еще качался на качелях в свете фонарей. Видимо, домой идти не хочется — Какаши знал это состояние, но даже не думал, что подобное можно испытывать в таком раннем возрасте.       Натянув фарфоровую маску лисы, с которой не расставался, юноша спрыгнул вниз. Тенью прошел за кустами. Наруто, словно почувствовав чье-то присутствие, остановил качели. Слез, оглядываясь, и пошел к выходу с огороженной забором площадки. Насторожился? Инстинкты выживания развились у него так быстро? Или просто совпадение…       Какаши не хотел его пугать, поэтому выскользнул на дорогу, чтобы мальчик сразу же увидел его силуэт. Внутренности стянули, по телу пробегала дрожь, которой не бывало, когда он сидел в засаде на заданиях.       Переборов себя, юноша легко бросил предварительно купленный на рынке мяч, так что тот подкатился к ногам вышедшего с площадки Наруто.       Мальчик остановился. И у Какаши сжалось сердце. Это — всё тот же Наруто, которого он знал так хорошо. Знал с первых дней его рождения и на протяжении двух с половиной лет. Которого баюкал, кормил, купал. Который, кажется, тоже по-своему, по-детски любил его. И сейчас всё еще был ребенком, маленьким… Но только стал повыше. И заметно похудел с их последней встречи. А в его больших глазах залегла тень, до боли знакомая тень.       Наруто боязливо смотрел на мяч. Сделал шаг назад — наученный горьким опытом, не иначе. Поднял взгляд на Какаши.       — Это ваш?.. — голос совсем тихий, неуверенный. Слова — по-детски нечеткие, но вполне понятные.       — Я думал, что он твой, — отозвался Какаши. — Я увидел его в реке и достал, но вокруг не было других детей, кроме тебя.       — А… нет. Он не мой. Кто-то другой, наверно, уронил.       Он был подавлен. А может — устал. Самому о себе заботиться непросто. Особенно будучи таким крохотным. Когда никто не скажет, что, вообще-то, уже время ложиться спать… И сколько он живет в таком состоянии — неизвестно.       — Ну, в любом случае, до утра мяч точно никому не понадобится, — решил Какаши, подходя ближе на мягких лапах — во всех смыслах. — Хочешь с ним немного поиграть?       — А можно?.. — в глазах, как и в словах — опасение. И оттенок надежды. Юноша умиленно заулыбался, хотя Наруто не мог этого видеть.       — Можно, конечно. Давай, кидай мне.       Наруто аккуратно подошел. Подобрал мяч. Оглядел его, словно ожидая подвоха. Еще раз с сомнением посмотрел на собеседника. Но всё-таки бросил ему мяч. Слабо, невысоко, но Какаши поймал его над землей, наклонившись.       — Отлично. Теперь ты лови.       Мальчик перешагнул с ноги на ногу и кивнул. Какаши кинул очень аккуратно, но мяч буквально выскользнул из рук Наруто и откатился. Мальчишка помрачнел еще сильнее.       — Ой… Как-то я плохо играю…       «Не умеет», — с ужасом понял Какаши. «Забыл». Забыл, как они играли в мячик в приюте. Значит, никто больше с ним не играл…       Неужели даже та самая Микото, которая, кажется, дружила с Кушиной и хотела усыновить Наруто, его ни разу не навестила? У нее вроде бы тоже был маленький сын, дети могли бы играть вместе. Или Третий запретил и ей контактировать с «джинчуурики»? С Девятихвостым, которым Учихи с шаринганами якобы могут управлять…       Наруто не мог видеть его лица, но Какаши всё же постарался выкинуть мрачные мысли из головы, чтобы его состояние не передалось мальчику.       — Это ничего, я потише кидать буду, — он подошел поближе и протянул руки. — Бросай мне, у тебя хорошо получается.       Малыш поднял мяч с каким-то опасением, будто тот мог взорваться. Но снова бросил, уже посильнее.       — Вот, молодец… — Какаши еле успел себя остановить, едва не назвав мальчишку по имени. Нет, их знакомство должно начаться с нуля. Снова… — Как тебя зовут?       — Наруто, — бросок, чуть увереннее. И тонкий голосок зазвучал погромче. — А тебя?       Кажется, оттаял, наконец-то. Но теперь уже напрягся Какаши, на ходу соображая.       — А я… У меня нет имени. Точнее, мне нельзя его никому называть. И показывать лицо тоже.       — Ого! Ты поэтому в маске, да? — в его голосе появились знакомые нотки — детские, полные жизни и заинтересованности.       — Да, так и есть.       — А почему? — вовлеченный в разговор, Наруто ожил и поймал мячик без проблем, после чего так же ловко бросил обратно.       — А потому что я здесь, в вашей деревне, на задании. Поэтому нужна вот такая секретность.       — А-а… — протянул мальчишка, грустно сведя брови. — Ты не здесь живешь. И поэтому меня не знаешь. А меня здесь как-то не любят…       — Не любят?       — Угу. Никто со мной не хочет играть. Дети обижают. И взрослые почти все какие-то злые. Только я не знаю, почему так. Ты, наверно, тоже не знаешь. И тоже не захочешь со мной играть, если узнаешь…       Кроха… Что у него в голове? Этого хотел добиться Третий? А Минато?..       — Да мне как-то всё равно, что там другие говорят. Я не знаю, что должно случиться, чтобы я перехотел с тобой играть.       — Мы можем играть?.. — Наруто замер, прижав мяч груди, выжидая ответ с очевидным нетерпением — словно от этого зависела вся его жизнь. Хотя, наверно, так оно и было…       — Конечно, мы ведь уже играем.       — И потом сможем еще поиграть?       — Обязательно.       — Здорово! — он аж подпрыгнул, и его личико светилось в лучах фонаря. — Ой, а я еще на качелях умею раскачиваться! Сам! Я сам научился! Других детей взрослые раскачивают, а я сам могу!       — Какой ты молодец.       — Ага! Только высоко у меня всё равно не получается…       — Покачать тебя? — вырвалось само собой, и мальчишка заулыбался.       — Да! — и, уже забыв про мяч, бросился обратно к площадке, к качели. — Смотри, смотри!       И принялся усердно ерзать, склоняясь туда-сюда, хаотично, без какой-либо логики, скорее просто интуитивно понимая, что таким образом качель придет в движение. Так и вышло, и Наруто несильно закачался.       — Ого, вот это круто! — Какаши встал рядом, привалившись к перекладине. — Хочешь подскажу секрет один?       — Да, да!       — Когда окажешься впереди — наклонись вперед. Вот сейчас. И сейчас. И… сейчас.       — Ух ты! — мальчишка и в самом деле закачался ровнее, чуть быстрее.       — Вот, вот. А когда назад уедешь — наклоняйся назад. Понял? Спереди — вперед, сзади — назад. Так попроще будет, а?       — Да, да! Круто!       — Ну, вот. Так и быстрее раскачаешься, и сил меньше потратишь…       Тут Какаши замолк. Почему-то ему показалось… наверно, просто представилось, вырвалось из недр фантазии…       Если бы здесь был Минато. Если бы наблюдал за ними сейчас… То наверняка бы с улыбкой сказал что-то вроде: «А ты уже начинаешь быть его сенсеем?»       Наверно… Наверно, Минато-сенсей…       Теперь Какаши поймал себя и на новой мысли. Несмотря на очевидную усталость, мальчишка раскачивается — полный сил и решимости. Выносливый, азартный. Замечательные качества для шиноби…       Юноша обернулся к торчащей вершине горы Хокаге. Откуда, должно быть, и наблюдал за ними Минато… или же с неба?..       Но — сейчас он, Какаши, с живыми. С живым ребенком Минато. Которому и стоит уделить всё внимание, пока это возможно.       — У тебя отлично получается. Но ты, наверно, устал. Хочешь, сильнее раскачаю?       — Да, раскачай!       — Только держишь очень крепко.       — Угу! — Наруто и в самом деле вцепился в ручки сидения. И юноша принялся разгонять качель, плавно, но сильно, слушая довольный визг мальчишки. Пусть держится крепко. А если этого будет недостаточно — Какаши всё равно его поймает. Не даст упасть, ни за что. Среагирует в долю секунды — он это знал. Всё его тело ожило в режиме полной готовности к незамедлительным действиям. А губы улыбались. Всё лицо улыбалось, всё его существо…       Но скоро Наруто притих, реагируя уже не так бурно. Заморгал медленнее, и Какаши так же постепенно остановил качель.       — Ну что, может, домой тебя проводить?       — Мм… да… — мальчик сполз с качели, покачнулся сам, но тут же устоял на ногах. Какаши очень хотелось подхватить его на руки, но внутри он чувствовал, что не должен нарушать дистанцию между ними. Не так быстро…       — Не хочу чего-то домой… — пробормотал Наруто, но ноги всё равно несли его к дороге, на выход с площадки. — Там никого нет… Поем и спать буду…       Так Какаши и думал. Так и думал… и поражался схожести их судеб… Но, сдерживая эмоции железной хваткой, он подхватил оставленный мяч и пошел с мальчиком рядом.       — Ты такой самостоятельный.       — Угу…       — А что ты будешь есть?       — Рамен. Мне нравится, его легко делать.       — Ты сам готовишь рамен?..       — Да! Кипятком заливаю.       — Это который в баночках?..       — Угу. Меня старик Третий научил.       Отлично. Это именно то, чему стоило научить ребенка. Драгоценного ребенка Минато. Заливать рамен быстрого приготовления кипятком…       Рамен. Наруто еще тогда любил рамен… который Минато готовил сам для Кушины…       — Но есть же и другой рамен, который в лавках варят и уже готовым продают, — заметил Какаши.       — Знаю, — протянул мальчик. — Но он больше стоит. А мне старик Третий говорил это… ну… меньше тратить…       — Экономить?       — Да! А я почти все деньги потратил, которые он мне давал… Не получается у меня как-то…       «Экономить». Еще один замечательный навык для трехлетнего ребенка. Состояние Минато, как и его дом, и вещи, вероятно, пошло на восстановление Конохи после погрома, но вряд ли бюджет деревни настолько ограничен… Может, конечно, Третий просто пытается привить мальчишке дисциплину, научить не спускать все деньги за раз? Надо спросить у Асумы, так ли и его дрессировали в детстве, или же с годами Сарутоби забыл о методах воспитания детей…       Сам же Какаши научился мыслить по-взрослому и того раньше, но отец вкладывал все силы в его развитие. Обучал его каждый день. Обучал за игрой. Подмечал и помогал раскрыть таланты. Говорил с ним как со взрослым — но всегда ласково, без нравоучений и лишней суровости. Маленькому Какаши хотелось его слушать, хотелось понимать, но…       Заварной рамен, чтобы сорвать живот, но «научиться экономить»?..       — Мячик надо оставить, — вдруг проговорил Наруто.       — Почему? Разве ты не заберешь его себе?       — Он же не мой, его кто-то потерял. Подумают, что я его украл…       Осторожный. Не от хорошей жизни. Еще один «полезный навык». Полезный и жестокий, в этом жестоком мире… в котором мальчик никогда не должен был жить.       — Как скажешь, — Какаши отшвырнул мяч назад, в сторону площадки.       — А как мне тебя называть?       — Мм?..       — У тебя же нет имени, — Наруто поднял на него глаза. — А, у тебя же маска котика!       Вообще-то это была лиса, но юноша не стал спорить.       — Ну, да. Вроде как.       — Ты тогда будешь… Неко! Так и буду звать тебя! Неко-чан! Так можно?       — Можно, — собачник Какаши никак не ожидал такого стечения обстоятельств, однако Наруто это было позволительно.       — Здорово! Неко-чан! А откуда ты пришел? А… или тебе нельзя говорить, да?.. А ты ведь еще придешь?       — Да, я буду здесь у вас еще несколько дней. И вообще меня периодически сюда отправляют.       — И мы сможем еще поиграть вместе? — трепетный взгляд снизу вверх.       — Конечно, — улицы, по которым они шли, были пустынными, что было Какаши на руку, хотя он в любой момент был готов быстро юркнуть куда-нибудь за угол, чтобы не попасться никому на глаза. Всё-таки, джинчуурики, прогуливающийся в сопровождении АНБУ, может вызвать некоторые вопросы…       Но дальше они вышли к светлой оживленной площади, где еще работали кое-какие магазины и кафе, да и народу было ощутимо больше. Там «оставаться в тени» уже не получится.       — Подожди, Наруто, — попросил Какаши, и мальчик остановился. Юноша присел перед ним, на ощупь вынул из кармана купюру в сто рё и вложил в руку Наруто. — Вот, возьми. Зайди вон в ту лавку…       — В Ичираку?.. — мальчик обернулся туда, куда указывал Какаши.       — Да. Ты там уже был?       — Ага, был!        — Ну и хорошо. Купи там нормальный рамен и поешь. Тебе дадут сдачу. Бумажки можешь потом потратить на что захочешь, а монеты сохрани. Дома возьми какую-нибудь коробочку, да даже банку из-под рамена, только отметь ее как-нибудь, чтобы не выкинуть случайно. И складывай монеты в нее, как в копилку. Ладно?       — Складывать?.. — малыш сжал купюру в кулачке, заметно озадаченный таким поворотом событий.       — Да. Так ты научишься копить, хотя бы понемногу. А когда коробка наполнится — посчитаешь, сколько мелочи собрал. Думаю, тебя это порадует. Ты ведь умеешь считать?       Мальчик кивнул. Переступил с ноги на ногу, всматриваясь в глаза Какаши через прорези в маске.       — Вот и славно. И ты не волнуйся, в вашей деревне обо всех заботятся, без денег ты не останешься. Но кушать надо хорошо, это важно.       Наруто снова кивнул, но Какаши и не ждал от него слов благодарности. Кажется, этот ребенок просто не привык, чтобы кто-то оказывал ему подобное внимание, поэтому даже не знает, как следует себя вести.       — Здесь уже светло, и лавка близко, — продолжил юноша. — Дальше доберешься сам, да?        — Да! Я тут рядом совсем живу! Вон там! — Наруто указал на виднеющийся балкон его маленькой квартирки, о местоположении которой Какаши и так уже знал.       Нет, всё же недостаточно осторожный…       — Да, и в самом деле близко. Но, послушай, — Какаши хотел взять его за плечи, но остановил себя, вместо этого понизил голос, стараясь говорить как можно более вдумчиво и доступно для понимания. — Ты никому не говори, где живешь. Особенно незнакомым людям, кто не из твоей деревни. Ладно?       — Почему?..       — Ну… вдруг они тебя обидят, понимаешь? Узнают, что ты живешь один… А дом — это место, где ты должен быть в безопасности.       — Меня и так тут обижают… — тихо пробубнил Наруто, глядя на смявшуюся в руке бумажку. — А ты чужой, но не обижал. Или тебе тоже нельзя было такое говорить?..       — Лучше не надо было. Я тебя не обижу, Наруто, но это просто… безопасность, понимаешь? Тебе об этом ваш старик Третий не говорил?       — Ну… говорил. Вроде бы. Он много чего говорит, я мало чего запомнил…       — Ну, ничего, со временем всё запомнишь. Просто будь осторожнее, ладно?       Мысль о том, что мальчик может вот так вот привести к себе домой кого угодно… гнала мурашки ужаса по коже. Нет, это был не только ужас. Это — и ледяная ярость. Ярость, которая готова вырваться из него в любой момент, чтобы защитить самое дорогое, что у него осталось.       — Угу. Хорошо, Неко-чан. Я буду осторожнее. Но ты же хороший… Я это знаю.       — Знаешь?..       — Угу, — он опять кивнул. — Я плохих уже видел, много.       Стиснуть в объятиях. Как раньше. Прижать к себе и не отпускать…       Но теперь Какаши лишили и этой возможности. Всё, что он может — оставаться в тени. И хоть как-то пытаться следить за тем, чтобы его мальчик не испортил себе желудок и был в безопасности.       — Ты молодец, Наруто, — заключил Какаши, заставив себя подняться на ноги. — Беги, покушай, пока там не закрылось.       — Хорошо. Спасибо, Неко-чан! А мы же еще увидимся?..       — Конечно. Давай завтра вечером? Но пораньше, чем сегодня. Ты ведь по вечерам на той площадке играешь?       — Угу! Да! Да! Здорово! — Наруто заулыбался. Его синие глаза в темноте, в тусклом уличном освещении, улыбались тоже. И эта улыбка была Какаши так знакома… Так знакома, что у него закружилась голова. Потому что он уже и не думал снова увидеть ее вживую.