Обычай самураев

      — Как ты высоко-о! — протянул Наруто, задрав белокурую голову и раскрыв ротик, и даже приставил руку ко лбу козырьком, как бы закрываясь от солнца.       Какаши рассмеялся такой бурной реакции и сделал широкий шаг вниз по стволу дерева.       — А так?       Мальчик состроил задумчивую мордашку, склонив голову.       — А так попробую!       И вприпрыжку отбежал. Остановился. Решительно нахмурился, как делал часто перед новой сложной задачей. И понесся обратно — к своему сенсею, стоявшему на дереве параллельно земле.       Разбег удался. Мальчишка подпрыгнул — куда выше, чем смог бы только с физической силой, — и уцепился за протянутые руки наставника. Заулыбался во весь рот, повиснув. Но расслабляться было рано. Следующая часть упражнения заставляла сердце Какаши болезненно сжиматься. Он повторил еще раз, на всякий случай:       — Теперь — думай о ногах. Ты должен пружинить ими, как мячик — ты это умеешь. Но при этом представляй, как будто ты хочешь проломить землю под собой. Как будто твои ноги очень-очень крепкие, как в железных ботинках, которые тебя защищают.       — Ага!       Сделав над собой огромное усилие, убеждая себя, что это необходимо, чтобы избежать дальнейших возможных неприятностей, юноша разжал пальцы. И отпустил Наруто. Который полетел вниз. Кажется, приземлился нормально… Нет, всё равно повалился набок.       Мальчик сел, потирая свою тонкую ножку, задрал вмиг опечалившуюся моську на сенсея.       — Не больно?.. — участливо спросил Какаши, хотя наверняка гораздо больнее было ему самому — раз за разом видеть, как его малыш ударяется, и будто бы переживать полученную им боль стократно…       Но нельзя было учить ребенка прыгать с помощью чакры, не научив при этом правильно приземляться. Элементарная техника безопасности — иначе он попросту разобьется…       — Нет, — выдохнул Наруто. И, что всегда поражало Какаши сильнее всего, снова поднялся на ноги, отряхнув ручки. Он не жалуется. Потому что не привык жаловаться. Потому что жаловаться было попросту некому…       Никто не пожалеет. И никто не поможет. Потому что никому нет до него дела. У него есть только он сам.       Если ребенок усвоил эту жестокую истину — еще одну ужасную истину — в таком малом возрасте… неужто всё было напрасно? Та война, унесшая жизни множества людей. Забравшая и отца Какаши, и Обито, и Рин… Их жизни были отданы зря. Ведь даже сейчас, когда наступил «мир»… сын Минато потерял родителей. И живет как бродячий котенок, не нужный никому.       Если он сам не заварит себе рамен — никто не сделает этого за него. И нет смысла плакать. Нужно просто встать и сделать это самому…       — Неко-чан! Неко-чан! Лови!       Какаши вынырнул из гнетущих мыслей — с облегчением. Погружаться в них, пожалуй, и не было смысла. Но осознание несправедливости судьбы не могло не угнетать. Особенно когда это отражалось на его дорогом ребенке…       Но юноша улыбнулся: сначала просто механически, для того, чтобы голос звучал бодрее, а потом — совсем искренне, когда вновь всмотрелся в блестящие синие глаза.       Синие глаза… которые смотрели на него десять лет, еще до рождения Наруто… Или нет?..       Но их лучезарности в любом случае хватило, чтобы разогнать тучи с его души.       — Давай, рыбка, ловлю.       Новый воодушевленный прыжок. И новое глухое падение. Но — новый подъем, раз за разом. До тех пор, пока мальчик совсем не запыхался, так что в очередную попытку повалился на землю тяжелым мешком. И так и остался лежать на спине.       — Фу-ух, — только выдохнул он, его худая грудка быстро вздымалась и опадала. Какаши сразу же спрыгнул вниз и присел рядом.       — Как ты, кроха? Что-то болит?       — Не… Я немножечко устал.       — Конечно, устал, ты ведь тратишь очень много чакры. Особенно так — с непривычки… Давай-ка сделаем перерыв. И что-нибудь съедим, мм?       — Я не хочу! — вдруг решительно объявил Наруто и снова подскочил. — Я хочу прыгать!       И, что-то энергично напевая, он вприпрыжку побежал по полянке, подлетая при каждом прыжке. Его бодрости можно было позавидовать, да и увлеченности тоже. Кто еще может так заиграться, что забудет про голод?.. Разве что, Гай. Наверно, он мог бы сказать, что Наруто преисполнен этой самой «силой юности»… если, конечно, она не означает ничего неприличного между строк.       Какаши смотрел на подопечного с улыбкой. Чувствуя прилив густой, обволакивающей сердце гордости: возможно, иметь такой характер даже лучше врожденного таланта? Внутренний стержень — это жизнь, живость, это тепло. А бремя гениальности — это безупречность… и холод, ей порожденный.       Хотя… Минато ведь сочетал в себе и талант, и тепло. Наверно, мир всё-таки не настолько полярен, не делится пополам на черное и белое, на холодное и теплое, на талант и бездарность, а имеет множество оттенков…       На этом остановил поток размышлений Какаши. И так и раскрыл рот, когда его мальчик, непринужденно подпрыгнув, ухватился руками за ветку дерева на приличной высоте от земли. Сердце сдавило, юноша импульсивно дернулся вперед, чтобы поймать Наруто, но тот преспокойно спрыгнул на землю, продолжая скакать дальше.       — Получилось, — прошептал Какаши, медленно осознавая. И крикнул громче:       — Наруто! У тебя получилось!       Мальчик развернулся к нему, его глаза горели. Он, хохоча, побежал в обратном направлении. Снова допрыгнул до ветки, раскачался на ней и совершенно правильно приземлился, защитив ноги, а вместе с ними и весь позвоночник чакрой, как и объяснял ему сенсей — кажется, тело поняло, что от него требовалось, и к делу подключились инстинкты.       — Получилось! Ура-а! Наруто-прыг! Наруто-прыг!       — «Наруто-прыг»? Это твоя новая техника шиноби, да? — засмеялся Какаши, а мальчишка уже взлетел к нему в руки и крепко обнял за шею.       — Да! Да! Техника «Наруто-прыг!». По крышам хочу прыгать! — восторженно верещал ему в ухо Наруто, не переставая дрыгаться, совсем как в младенчестве.       — Обязательно, но немного позже, ладно? Надо сначала твой «Наруто-прыг» по деревьям закрепить. Ну, выучить совсем хорошо, чтоб ты не падал.       — Угу!       — И покушать еще.       — Не! Прыгать, прыгать дальше!       Однако тут у мальчика громко заурчал желудок, вызвав новый умиленный смех Какаши.       — Да, да, и в животе бурлит совсем не у Наруто, да?       — Да! Не у Наруто. У белки!       — У белки? Бедная белка, надо ее накормить. А то сил не будет по деревьям скакать.       Наруто тепло смеялся, а юноша таял, прижимая к себе свое личное солнышко — освещающее мрак его жизни своей наивной непосредственностью.       — Я сегодня ничего с собой не брал, так что давай на рынок сходим, и ты сам выберешь, что хочешь поесть, ладно?       — Угу! А ты меня повезешь! — и Наруто уже начал карабкаться куда-то на плечо Какаши, пытаясь перелезть ему на спину.       — Конечно. Буду делать «Наруто-прыг» по домам.       — «Неко-чан-прыг»!       — Как скажешь, кроха.              На крыше здания Какаши притормозил, глядя вниз, на рыночную площадь, потом отошел к другой стороне и указал вниз.       — Сейчас я спущусь вот сюда, в этот переулок, сниму тебя, и ты сам сходишь и купишь еду, хорошо? Мне там на рынке нельзя показываться.       — У, секреты! Секретная миссия! — хихикнул Наруто.       — Ага, секретная миссия по добыче еды. Когда купишь, вернешься сюда же. Вон там напротив большая красная вывеска, видишь?       — Да! На попу похожа!       — Разве ж на попу?.. А мне казалось, что это миска… Ну, допустим. Если потеряешься — ищи ее, эту красную миску… ну или попу. Понял, Наруто?       — Угу! Куплю еду и вот сюда приду! Ищу попу!       — Да, всё правильно.       Убедившись, что в переулке никого нет, юноша спрыгнул вниз, спустил подопечного на землю и вручил ему купюру. Наруто кивнул, сунул ее в карман и заглянул старшему наставнику в прорези маски.       — А тебе что купить?       — Мне?.. Да мне ничего не надо, я не голодный, — сам Какаши так и перебивался пилюлями во время тренировок, чтобы избежать необходимости снимать маску, да и тратить время попусту. Наруто же задумался, но снова кивнул и, помахав на прощание, убежал.       Разлука уже отдалась в груди щемящей болью. Но юноша напомнил себе, что это — совсем ненадолго. Он снова подлетел на дом, наблюдая за своим мальчиком сверху. На душе всё равно неприятно скребло от того, что им приходится проворачивать подобные «секретные миссии». Будто они занимаются чем-то криминальным, предосудительным… а вовсе не спасают друг друга от одиночества.       А всё могло быть иначе. Идти с мальчишкой за ручку, вместе заходить в магазин, покупать ему сладости, игрушки… и — без масок. Хотя бы без фарфоровой, в которой и дышалось труднее — во всех смыслах.       С Наруто хотелось быть без маски. Хотелось, чтобы ребенок мог видеть его мимику, мог считывать всю любовь и нежность, которую Какаши приходилось транслировать всеми остальными способами… кажется, всё же успешно. Потому что ответную любовь, совершенно по-детски невинную, он уже видел в глазах Наруто.       Наконец, мальчишка вернулся к условленному месту, благополучно про него не забыв. Какаши с чувством приятного облегчения спрыгнул, подхватил малыша и вернулся обратно, слушая его хохот от быстрого перемещения.       — Ну, что же ты купил? — поинтересовался Какаши, сажая Наруто на бетонный подъем у водонапорной башни.       — Татаяки! — сообщил мальчик, вынимая из бумажного пакета, который уже совсем промаслился, шарик с осьминожьей начинкой, нанизав его на палочку.       — Мм, «такояки»?       — Да, да! Я и тебе взял! — малыш протянул ему пакет. У Какаши свело в груди от умиления, даже глаза снова защипали. Чудо, а не ребенок… И как будто он знал, что из всего фастфуда Какаши терпимее всего относится именно к такояки.       — Спасибо, Наруто.       — Угу! А ты есть не будешь? — удивился мальчик, глядя очень пристально, не притрагиваясь к еде.       — Буду, попозже.       — А ты будешь снимать маску? — теперь его заинтересованность стала более понятной.       — Нет.       — А как ты тогда кушаешь?       — А руками.       — Как?! — глаза Наруто распахнулись.       — У меня рот на руках, — Какаши сложил пальцы в перчатке, прижав большой палец к остальным, чтобы рука напоминала птичий клюв. — Вот так вот ем, — и ухватил смотрящего на него с открытым ртом Наруто за бок. Мальчик взвизгнул и захохотал:       — Щекотно! Ты в перчатках, ты меня не съешь!       — Не съем. Да и я шучу.       — А бывает такое? — малыш принялся жевать первый шарик такояки. — Когда рот на руках?       — Ну, не знаю. Я такого не видел. Думаю, не бывает.       — На одной руке рот, — задумчиво пробормотал Наруто. — А на другой — попа.       Какаши засмеялся, потрепал мальчишку по волосам.       — Ну это ты придумал…       — Одной рукой ест, а другой какает!       — Знаете, Наруто-сан, а вы очень интересный собеседник.              Потом, под предлогом выкинуть мусор, Какаши спустился вниз, в переулок, и всё-таки быстро съел заботливо купленные для него такояки, чтоб не пропадали. Он так давно их не ел. Один не ел… А раньше они периодически затаривались всякой не самой полезной едой вместе с Минато, а потом уходили с шумных улиц в излюбленные уединенные места…       Он не хотел терять Минато. Никогда. Не хотел менять его ни на кого другого. Человека, которого он любил больше всех на свете… И который теперь будто заместился… на его сына…       Но… уж лучше так. Это правда лучше, чем если бы Какаши остался совсем один. Хотя, тогда бы у него и не было бы причин оставаться и страдать…       Мысли всё равно часто атаковали его, облепляли, словно невидимые комары, высасывающие из него все силы, а места их укусов потом долго зудели…       Но Наруто нуждался в нём. В его чуткости, в его любви. Рядом с Наруто он жил не для себя — не был просто движущейся плотью, пищей для комаров. Рядом с Наруто он жил для Наруто.              Ближе к вечеру мальчишка растянулся на траве, отдыхая после усиленных «Наруто-прыгов».       — Я хочу тоже уметь по деревьям ходить! — размышлял малыш, указывая пальчиком вверх, на ветвистые верхушки деревьев над ними. — Как ты! Как паук!       — Обязательно, но только позже, — Какаши улегся с ним рядом: он тоже немного устал, в частности, из-за переживаний за своего ученика и стремления сделать свои тренировки максимально эффективными и понятными. — Это еще сложнее, чем прыгать с чакрой.       — Почему?       — Для этого нужно уметь контролировать чакру очень хорошо, очень тонко… Ну, в общем, пока рановато.       — А ты умеешь контролировать чакру очень хорошо?       — Ну… да, я думаю.       — А почему?       К такому «почему» он оказался не готов.       — Наверно, потому что я взрослый.       — А в детстве ты не умел ее контролировать?       — Нет, не умел, — тут Какаши решил приврать, чтобы придать мальчишке уверенности. — Так что, и ты со временем всему научишься, если будешь усердно тренироваться.       — А кто тебя учил?       — Меня мой отец учил, — он смотрел на медленно темнеющее небо через прорези маски.       — У тебя есть папа?.. — прозвучало с такой смесью удивления и болезненности, что Какаши уже пожалел, что ответил честно.       — Был. Он умер, когда я был маленьким.       Мальчик вздохнул — искренне, понимающе, да и не умел он еще притворяться, чтобы выразить таким образом сожаление. Однако Наруто сел, юноша это услышал.       — Плохо, когда умирают, — заключил малыш.       — Да. Плохо. Но нужно жить дальше, ради тех, кто жив.       На это Наруто промолчал, да и сам Какаши не нашелся бы с ответом. Но мальчик вдруг провел рукой по его волосам, так что юноша вздрогнул: он уже и забыл, каково это — когда прикасаются. Даже так — по-детски, нечаянно-небрежно, резковато.       — Ты мягкий. Как настоящий котик, — хихикнул Наруто.       — Правда?..       — Угу. Только котики от меня убегают, когда я их хочу погладить… — новый вздох.       — Пугаются, наверно. А ты за ними не бегай — они, может, поэтому боятся. Лучше сесть и подождать, когда кот сам подойдет.       — О, я буду пробовать!       Тут Какаши парализовало: Наруто снова погладил его по голове. Но это прикосновение получилось другим. Ласковым. Таким знакомым… Оно погнало щекочущий холодок по затылку.       Тело обмерло. Хотело обмякнуть. Как обмякало раньше, в любящих руках… А теперь так было нельзя. Потому что не было больше этих рук.       Никто не заменит ему Минато. Даже такие, случайные касания… это всё не то. Подмена. Фальшь. Иллюзия…       А он хотел снова чувствовать это полноценно. По-настоящему. Хотел объятий любимого человека. Хотел, чтобы всё стало как раньше.       Никому он не позволял притрагиваться к себе. Никому, после Минато… И ему удавалось обманывать себя. Свой организм… Убеждая себя, что этого и не было — никогда не было…       А теперь он с новым приливом отчаяния ощутил, как сильно хочет к Минато. Он уже и забыл, что внутри может что-то так рваться… Рваться и будто говорить: «Это же совсем близко, просто — возьми».       Близко… Как когда-то был близко Минато. Когда Какаши мог прийти к нему и обнять, в любой момент. Всегда, когда он в этом нуждался.       Но больше не мог. И никогда уже не сможет.       Теперь… это другое. Это не то. Совсем не то. А как раньше — никогда не будет. Минато не сможет его обнять. Значит, и никто не должен, не должен прикасаться, не должен напоминать…       Он резко сел. Делая над собой усилие, чтобы не схватиться за грудь, в которой что-то раздиралось на части…       — Ты тоже убежишь от меня?.. — послышался тоненький, дрогнувший голосок.       Это поразило его молнией. Моментально отрезвило расплавленный рассудок.       Какаши обернулся к Наруто. Который так и сидел на траве позади него. Сжавшись, глядя куда-то сквозь землю, поджимая губки… а маленький подбородок грозил вот-вот затрястись…       — Не убегу, — выдохнул Какаши, склонившись к нему. — Ни за что не убегу. Прости меня…       Он больше не один. Не только «не одинок». Но и «не один» — потому что должен помнить о том, что рядом с ним находится другой человечек. Который видит и слышит его, который зависит от него. Крохотный, уязвимый, чувствующий так тонко…       Наруто пристально всматривался в него.       — Что случилось? — спросил он прямо и, почему-то, будто по-взрослому. Так что и Какаши растерялся.       — Сложно объяснить…       — Тебя тоже обижают?       Вопрос — с трепетной искренностью. А синие глаза вглядывались в самую душу, сквозь миллион масок. Так всегда смотрел на него Минато. Внутрь него, словно мог увидеть внутри каждую клеточку, каждую косточку… словно это у него был шаринган, или даже бьякуган, позволяющий прочитать самые запрятанные чувства…       Мальчик встал. Подошел вплотную. И молча обнял его за шею.       Какаши прижался к его плечу. Всё так же в маске. Не мог ее снять. А глаза горели от подступающих слёз.       Он опустил веки. Проваливаясь…       Сандаловый запах. Полумрак. Детский плач, стихающий. Тихое улюлюканье.       Глаза — такие же тяжелые, как сейчас. Пытающиеся выдержать всю тяжесть этого мира и не закрыться. И при этом очень хотящие закрыться, навсегда… уйти вслед за ушедшей любовью…       И маленькие ручки, хватающие его за пальцы. Улыбающееся ему беззубой улыбкой личико.       Потом — личико взрослее…       А теперь… он чувствовал его плечо. Хрупкое, тонкое плечико… которое почему-то выдерживало навалившийся на него вес. Которое не гнулось к земле. Какаши чувствовал, как мальчик напрягся. Чтобы выстоять. Не пытался по-детски извернуться, а терпел слишком сильное давление…       Юноша пришел в себя, выпрямился. Заглянул Наруто в лицо — серьезное и внимательное. Он снова чувствовал под ногами землю. И — опору. То, что не даст ему упасть. Не даст сорваться. Не даст утонуть, даже в самом себе.       Кто бы мог подумать, что в этом малыше кроется так много силы… которой хватает даже на то, чтобы привести в чувства взрослого. Взрослого…       — Прости меня, — снова попросил Какаши, ровно, обретя над собой контроль. — Я просто вдруг вспомнил кое-что плохое.       — Про что?       — Ну…       — Ты думал про папу?..       — Да, — выдохнул юноша, но на миг его прожгло. «Про папу». Они ведь говорили про отца Какаши… а сам Какаши думал… про отца Наруто. «Про папу»… И ведь не соврал.       — А-а… — понятливо протянул малыш и снова уселся на траву. Глянул на старшего товарища с читаемым вопросом — и юноша без лишних колебаний лег обратно. Прислонил голову к коленке Наруто. Он всё еще боялся, что мог обидеть мальчика своим внезапным бегством, поэтому хотел показать, что вовсе не избегает его. Не убегает, как кот… И, к облегчению, ощутил маленькие пальцы в своих волосах.       Значит, не спугнул, не разбил доверие подопечного… Медленно выдохнув, Какаши позволил себе прикрыть глаза. В очередной раз подумав, что Минато хотел бы этого для них. Хотел бы их дружбы, хотел бы их совместных тренировок…       Так было бы в любом случае. Эти мысли успокаивали. Как и мягкие поглаживания…       Они не были такими, как у Минато. Да и не должны были быть как у Минато.       Сейчас Какаши здесь. С Наруто. А потом вернется к Минато. И еще почувствует его прикосновения… Но об этом пока лучше не думать. Всё равно он вернется к любви всей жизни. Потом. Позже. А чтобы вернуться — надо позаботиться о ребенке. Чтобы хотя бы Наруто был счастлив.       Кажется, этим Какаши и руководствовался в первые недели. В первые месяцы без Минато…       — А ты же не старый? — вдруг спросил Наруто.       — Нет, вообще не старый.       — А почему волосы такие? Как будто эти… ну… как у деда…       — Седые? — засмеялся такому обороту юноша.       — Угу!       — Не знаю, цвет такой просто. У моего отца тоже такие были.       — А у мамы?       — Вроде бы, у нее были темные волосы. Отец мне мало про нее рассказывал. Она тоже умерла, я ее даже не видел… Наверно, ему было от этого слишком больно…       Но Какаши умолк, не ожидав от себя такой болтливости. Про родителей он говорил только с Минато. И то — нечасто. Возможно, дело было и в том, что ребенок всё равно не поймет большего, чем может в силу возраста, да и не станет анализировать или давать советы… но…       Неожиданно для себя юноша осознал деталь, о которой раньше никогда и не задумывался.       А мог ли собственный отец возненавидеть его? Хотя бы на секунду? Ведь мама Какаши умерла при родах. Умерла, подарив ему жизнь… Вот, что получил отец. Потерял любимого человека. И остался один, с ребенком на руках. Который мог бы и не рождаться, и тогда всё было бы хорошо…       Думал ли отец так? Допускал ли такие ужасные мысли, пытался ли гнать их долгими ночами?       Нет. Вряд ли. Какаши ведь и сам переосознал свое отношение к Наруто, стоило ему взять кроху на руки. Да и отец любил его — любил за обоих. Но новое внезапное открытие всё равно засело в голове. Он и не предполагал, насколько похожими окажутся у них с отцом судьбы… как бы сильно он ни жаждал избежать отцовских ошибок и идти своим путем, «правильным»…       Различие всё-таки было: отец ушел. Сдался. Дождался повода — и ушел. Оставив ребенка одного. А сам, наверно, воссоединился с любимой женой…       На долю секунды Какаши показалось, что он понял всё — просто всё. Вещи стали очевидными, кристально ясными, и ведь до этого он не мог додуматься всеми усилиями…       Но озарение одного мига рассеялось так же внезапно. И юноша, наконец обратив внимание на удивленное личико Наруто над собой, выдохнул:       — Да, в общем, я с такими волосами и родился.       — А у меня тоже что-то такое странное, — мальчик, вдруг опечалившись, поднял руку к своему лицу. — Полоски какие-то на щеках. Я не знаю, что это. Старик Третий тоже не знает. А меня дразнят…       Ненужные мысли тут же выветрились, и всё внимание переключилось на кроху. Какаши сел, развернулся к нему и бережно погладил по голове.       — Это же у тебя родимые пятна. Ну, как родинки, знаешь…       — Они странные.       Юноша и сам помнил, как с удивлением рассматривал эти полоски, трогал их, когда Наруто был совсем малышом — однако кожа была совершенно гладкой, и отметины никак не ощущались. Джирайя тогда предположил, что это из-за того, что Наруто — сын джинчуурики. У Кушины никаких полос не было, значит, они не могли просто так появиться даже при запечатывании Хвостатого, и мальчик на самом деле с ними и родился.       — Почему же странные? Мне кажется, они симпатичные. Прям как усики у зверюшки.       Такое сравнение заметно воодушевило Наруто, он заулыбался, прижав руки к щекам.       — А вдруг я не человек? — распахнув глаза, с придыханием выдал он.       — Думаешь? А кто же тогда?       — Котик? Или собачка? А у кого еще есть усики?       — Много у кого есть. У лисы, например…       — А я не видел лисичек. Только в книжках видел. На картинках.       — А я видел… — пробормотал Какаши, вспоминая огромную оранжевую тварь с множеством хвостов над крышами домов. Оранжевую… как и ползунки Наруто. Так идущий ему оранжевый цвет… Еще одно совпадение. Может ли это означать, что сама судьба вела к этому?.. Или же судьба…       Нет, судьба идет бодрым шагом в самую глухую задницу — так он решил для себя.       — А у лисички были усики? — поинтересовался мальчик.       — Знаешь, я как-то не разглядел.       — Тогда я буду котиком! Мяу!       Какаши нежно улыбался, наблюдая, как Наруто, согнув кончики пальцев, изображая когти, «царапает» его ногу, при этом активно мяукая. Что-то очень знакомое. Как и полгода назад, в приюте…              Стемнело, да и все силы этого дня были потрачены, поэтому юноша отнес своего подопечного домой. Наруто, забежав в комнату, снова выскочил на балкон и вручил Какаши рисунок.       — Вот! Это тебе! Я завтра новый нарисую!       И, быстро, но крепко обняв его за ногу, малыш вновь исчез. Закрыл балконную дверь, помахал Какаши из окна. И юноша, прижав рисунок к груди, простоял еще несколько минут, глядя в окно, в котором загорелся свет. Видел только щель через занавески — он сам просил Наруто всегда зашторивать окна вечером.       И, силой вытаскивая свои мысли из-за штор, куда они буквально летели, как бабочки на свет, тоже спрыгнул с балкона. Отправился домой. В свой темный и холодный дом… Но там он поспешил включить свет, чтобы тоже почувствовать хотя бы намек на уют. Прошел в спальню. Где наконец-то снял маски и раскрыл криво сложенный подаренный ему рисунок.       Как Наруто и обещал. Там была мордочка котенка, почти такая же, как и на импровизированной копилке мальчика — коробке из-под рамена. Котенок с широкой улыбкой и торчащей во все стороны рыжей шерстью, похожей на иголки у ежика. Какаши и сам заулыбался. Прелесть…       Он положил рисунок на подоконник. Туда, где раньше стояли фотографии. Сначала — фотография их команды. Минато, Обито, Рин… Потом эту фотографию пришлось убрать. А вместо нее появилось другое фото — он вместе со своей семьей, с Минато и Кушиной. Они сидели на пледе у реки, на пикнике. Женщина уже была беременна, только живот еще не был заметен. А Минато долго возился со штативом, потому что раз за разом ставил его на какие-то камни, так что штатив бесконечно шатался…       Потом и эта фотография исчезла. Джирайя убрал обе рамки в коробку и поставил ее в шкаф Какаши, на верхнюю полку. Тогда… когда родился Наруто. Когда Какаши жил у Отшельника… а потом, перед своим уходом, Джирайя помог юноше навести порядок в квартире. Вернул ему ножи… и разобрался с фотографиями. Потому что смотреть на них было нельзя.       Фотографию убрали и с могильной плиты Минато, где она простояла несколько дней после похорон. И облик любимого теперь можно было увидеть лишь на горе Хокаге. И то — каменный, застывший, не похожий на настоящего… И во снах. Какаши всё еще видел его во снах…       Но теперь, когда он по привычке повернет голову к подоконнику… ему будет, на что смотреть. Не фотография — но рисунок, такой яркий и живой. Напоминающий… что смысл есть. Всё еще есть…              Так и получилось: проснувшись, Какаши первым делом глянул на рисунок, освещенный солнечными лучами. И грудь снова заполнилась теплом, словно этот улыбающийся корявенький котик был проводником от солнца к его сердцу.       Его кроха. Его маленькое солнышко. Ждет его. Нужно идти…       Тело буквально сочилось бодростью, вновь вернувшейся в него живой энергией. Позавтракал Какаши с аппетитом, привел себя в порядок и собрался — с улыбкой. И обнаружил, что у него есть еще двадцать минут до назначенного времени. Наруто ждал его к десяти утра, а беспокоить мальчика раньше не хотелось, поэтому юноша решил на этот раз закупиться едой, чтобы снова перекусить в лесу, никуда не бегая, как вчера.       Сначала он отправился на рынок, намереваясь оттуда уже зайти за подопечным. Но каково же было удивление Какаши, когда он заметил белокурую макушку на другом конце улицы: глаз — обычный, без шарингана — считал знакомую фигурку моментально, и в груди снова приятно свело. Однако Какаши решил не рисковать, поэтому поднялся на крышу, чтобы проследить за его крохой с высоты.       Мальчишка бежал по улице вприпрыжку — такой же радостный… Видимо, так устал вчера, что сразу же уснул, поэтому и выспался, и даже встал раньше. И теперь пошел по своим делам, совсем взрослый и самостоятельный. Юноша с умилением наблюдал за его перемещениями. Но подумал, что, возможно, у малыша уже кончилась еда… Пускай Какаши принес ему вчера утром приготовленное мясо, которым, как он предполагал, ребенок поужинает… Или запасы заварного рамена тоже иссякли?.. Нужно будет поднять этот вопрос, сходить в магазин, потом снова что-нибудь ему приготовить…       Но тут Наруто остановился у пекарни. Замер на пару секунд, видимо, принюхиваясь — сладкий аромат свежей выпечки исходил оттуда божественный, так что у Какаши тоже почти что потекли слюнки, пускай он и не был фанатом пирожков… А мальчишка уже исчез за дверью. И буквально через пару секунд оказался вышвырнут на улицу пинком. Вслед за ним вывалился пекарь, восклицая на всю улицу:       — Что я тебе говорил, выродок?! Еще раз сюда сунешься — кочергой огрею!       …Какаши застыл.       Реальность странным образом завибрировала. Потемнела. Стала серой.       Он видел, как его мальчик потирает ушибленный зад, как со слезами подскакивает и убегает…       Что-то сильно дрожало в груди. Сдавило — как сжались кулаки, как стиснулась челюсть.       «Дыши». Надо просто выдохнуть. Просто…       Какаши спустил на лицо фарфоровую маску.       Мгновение — он тенью соскользнул вниз.       Мир дрожит. Бледно-серый мир. Картинка перед глазами меняется. Стремительно.       Пекарня. Пустая пекарня. Серая и пульсирующая.       Мужик-пекарь отходит от двери к прилавку. Что-то бормочет под нос, недовольно.       Еще секунда — еще удар сердца — и он позади пекаря. Крепко хватает со спины удушающим захватом.       Звенит кунай. Прижимается холодным лезвием к горлу мужика, под самым подбородком. Тот не может и пикнуть.       — Только тронь этого ребенка снова, — шипит незнакомый голос, пропитанный холодом и смертью, — кочергой не отделаешься. Понял?       — Да… — сдавленный выдох.       Захват сильнее — чтоб немного придушить. Чтоб выиграть время на возвращение. И, пока пекарь кашляет и приходит в себя, подняться на крышу…              …Солнце ударило в глаза — Какаши зажмурился, выставил руку, словно пытаясь защититься. Потом моргнул. Позволяя осознанию догнать себя, запрыгнуть на крышу следом…       Ноги задрожали.       Юноша медленно опустился на колени. Сел, вперив взгляд перед собой. Не мог двинуться, не мог поверить.       Сердце сходило с ума. Пульсировало в ушах. Сквозь его стук доносились голоса с улицы. Обычный гул рынка… как и всегда…       Никто ничего не заметил. Конечно. Он ведь профессионал.       Но…       …он только что угрожал мирному жителю? Угрожал кунаем…       Руки тряслись. Желудок скручивало, подташнивало. Какаши моргал.       Этот ублюдок обидел Наруто. Он заслужил наказания. И ведь испуг — не такое уж и ужасное наказание. Пекарь, максимум, в штаны наложил… Какаши его даже не ударил.       А он ударил Наруто.       Но…       Юноша стянул маску лиса, провел рукой по лицу, пытаясь прийти в себя. Почувствовал на пальцах влагу пота, скопившегося на висках — перчатки болтались на поясе, он их еще не надел.       Только бы этого в самом деле никто не видел. Так же нельзя. Нельзя было…       …и нельзя было бить Наруто.       Нет, всё правильно. Если не поставить их на место — ничего и не изменится. И они продолжат издеваться над беззащитным ребенком…       …который… где?..       Точно.       Проснувшись от наваждения, Какаши снова нацепил маску и понесся на поиски.              Мальчика он обнаружил на ступенях его дома — куда и направился в первую очередь. Наруто сидел на лестнице, прижавшись к стене, и шмыгал, протирал руками личико. Но поднял голову, когда Какаши приземлился рядом с ним — вокруг, по счастью, никого не было.       — Неко-чан! — воскликнул Наруто, подбежал, и Какаши подхватил его на руки, сразу же подлетев на крышу. Там уже посадил мальчика, внимательно осмотрел, но никаких очевидных следов побоев не нашел.       — Что случилось, Наруто? — спросил он, потому что должен был спросить, хотя его сердце всё еще раздиралось от увиденного им… и от собственной непредсказуемой реакции…       — Там дядька… я хотел булочек купить. Он меня прогнал… — мальчик всхлипнул, поджав губки. — Обозвал и ударил…       — Негодяй, — Какаши вновь ощутил холодную ярость, проходящуюся по коже, как дуновения зимнего, колючего ветра со снегом. Нет, он всё сделал правильно, пекарь еще легко отделался… — Знаешь, такие негодяи всегда получают по заслугам. Жизнь их наказывает.       — Точно?..       — Конечно. Не расстраивайся, кроха. Давай купим тебе булочки в другом месте.       Слишком поздно он подумал, что мог бы использовать гендзюцу для запугивания пекаря: чтоб и остаться незамеченным, и позволить себе больше вольностей, без физического вреда обидчику…              На тренировке они оба забыли об этом неприятном происшествии, погрузившись в упражнения и друг в друга. Потом Какаши отвел Наруто домой, но пораньше, чем прошлым вечером. А через несколько часов вернулся к нему с мясной запеканкой с овощами: пусть малыш питается нормально, пока есть возможность это обеспечить…       Мальчишка выскочил к нему на балкон, когда Какаши постучал. И, унеся контейнер с едой, вернулся.       — А это тебе! Новый рисунок! — Наруто вручил ему бумажку и запрыгал, потом заложил руки за спину, покачиваясь, словно смущаясь. Юноша ласково погладил его по голове.       — Спасибо, рыбка. Уверен, он такой же красивый, как и прошлый, я при свете рассмотрю. А у меня тоже есть для тебя кое-что, — и вынул из сумки игрушку, которую привез еще из своего полугодового путешествия в страну Камня.       — О-о! А это что?       — Это кендама…       — На молоток похожа!       — Точно, но только вся деревянная. Ее надо вот так вот взять, как молоток…       — И гвозди забивать?       — Нет, кроха, не совсем. Видишь, тут мячик еще есть? Он привязан на веревочку.       — Угу, угу!       — Сейчас, я веревку распутаю… Вот. Смотри, тут, как бы на «головке» этого молотка есть два углубления таких, как чашечки?       — Угу! С двух сторон!       — Да. И нужно сначала мячик положить в одну чашечку. Вот так. Потом — его подбросить, перевернуть руку и поймать другой чашечкой. Вот… — Какаши с легкостью проделал описанное, поочередно поймав мячик чашечками несколько раз, под восхищенный возглас маленького наблюдателя. — И — снова. Подкидываешь. Переворачиваешь молоток другой стороной. И ловишь другой чашечкой. И так повторяешь.       — Ого! Дай, дай попробовать!       Наруто бодро схватился за деревянную ручку кендамы, дернул ей, однако мяч просто повис на веревке. Мальчик, нахмурившись, взял его другой рукой, положил в углубление, дернул снова — но ничего не вышло.       — Сложная игрушка… — расстроенно пробормотал он.       — Да, зато она развивает ловкость и координацию. Ну, то есть, очень полезная, и поможет на наших занятиях. Поможет тебе контролировать твое тело. Но и с ней тоже нужно немного потренироваться.       — А ты тренировался?       — Конечно. Думаешь, я смог бы поймать мяч с первого раза, без тренировок?       — А-а! — теперь уже Наруто просиял. — Хорошо!       — Завтра помогу тебе с этой игрушкой. Сейчас ты устал, да и здесь темно, видно плохо…       — Я буду дома тренироваться! И с тобой тренироваться! — воодушевленно воскликнул Наруто, вновь прильнув к его ноге. — Спасибо, Неко-чан!              Тепло. Так тепло на душе. Как когда прикладываешь грелку. К замерзшему сердцу…       Каждое утро становилось еще приятнее. Не только от мыслей, что его ждут, но и от того, что он мог подержать в руках. Юноша рассматривал новый рисунок, на котором рыжий котик и белый котик — нарисованный черным фломастером и не закрашенный — прыгали по деревьям. Щеки уже болели от улыбки. Вспоминалась и футболочка Наруто, с кошачьими мордочками. Кушина словно знала, что понравится ее сыну… «Ко! Ау-уто ко!» — еще в приюте лепетал кроха, называя себя котенком. Как жаль, что нельзя рассказать ему об этом сейчас…       Да и самого Какаши Наруто называл таким же «ко». Даже теперь… «Неко-чан». «Котик». Для кого-то он «котик»… Правда, вряд ли стал бы им, если бы мальчик не перепутал маску лисы с котом… Но факт оставался фактом.       Омрачало цветущее состояние души только то, что его отпуск подходил к концу.              Они отдыхали под деревом. Наруто доедал булочку с вишней, привалившись к Какаши, который осторожно поглаживал мальчишку по волосам.       Использовать чакру у подопечного получалось всё стабильнее. Да и сами ее объемы в нем поражали — то, как долго ребенок мог расходовать ее до изнеможения. Целенаправленно высвобождать чакру с помощью печатей, как и учить какие-либо техники, для которых это необходимо, мальчику еще было рано. Поэтому Какаши ограничивался самыми базовыми умениями, в которых чакра лишь дополняет физические возможности человеческого тела, увеличивая и улучшая свойства мышц.       Джирайя говорил, что, вероятно, в будущем Наруто ощутит и влияние Девятихвостого, возможно, присутствие чужой чакры — а она у демона точно была… Какаши же жалел, что мало расспрашивал Кушину о жизни джинчуурики: он знал, что эта тема была по-своему неприятной для женщины, поэтому и не лез ей в душу. А теперь эти знания были ему необходимы…       Мальчик же ничем не выражал свои догадки насчет каких-либо демонов или посторонних чакр в нём. Значит, он до сих пор не знает… Знал бы — сказал, обязательно, потому что они говорили буквально обо всём, что тревожило малыша. Поэтому на данном этапе их тренировок Какаши не волновался: лис запечатан, сидит себе внутри и вылезать не планирует. Да и Кушина свободно пользовалась даже мощными техниками — и ничего, демон не вырывался… Видимо, удерживающие его печати были сильнее. Сам юноша тоже знал несколько запечатывающих техник, которым его обучила Кушина, пока он проводил много времени вместе с женщиной во время ее беременности. Но вряд ли они помогут засунуть обратно Хвостатого, в случае чего…       Наруто отстранился, задумчиво провел пальцами по оголенному плечу наставника — по татуировке АНБУ.       — А что это?       — Это такой знак. Знак организации, в которой я служу.       — Ого. А это больно?       — Ну, так… Неприятно немного было, когда его наносили. Техникой специальной.       — А такое всем шиноби надо?       — Нет, не всем. Только некоторым, кто в особой организации, как я уже сказал… Кстати… — это никогда не было «кстати», но теперь подвести речь к болезненной теме было удобнее, чем до того. — Мне скоро придется уйти, через два дня…       — Не-ет! — тут же вскрикнул Наруто. Крепко обвил его руку, стиснув почти до боли, прижался к ней. — Не уходи-и!       Как же знакомо… снова. Как и тогда, зимой. Когда Какаши оставил своего мальчика. А потом вернулся через полгода. Обнаружив, что его только построенный хрупкий мир был заново разрушен…       — Я ненадолго, кроха, всего на несколько дней. Мне нужно… вернуться в мою деревню, обратно. Сделать там дела. А потом я снова приду к тебе.       — Обещаешь? — в синих глазах, вглядывающихся в его маску, уже стояли слезы.       — Конечно, обещаю. Я никогда тебя не оставлю, Наруто. Я уйду буквально на пару дней… может, на неделю. Но потом вернусь к тебе. И мы будем дальше тренироваться. Хорошо?       — Ладно… — пробурчал мальчик и всё равно поник. Привалился к его груди, устало, неровно вздохнул, всхлипнул. — Не хочу, чтоб ты уходил… Я буду один…       — Знаю, рыбка. Я тоже очень не хочу уходить. Я… тоже там буду один. Но я сделаю всё-всё-всё, чтобы вернуться к тебе поскорее, — Какаши повел пальцами по его тонкому плечику, взялся за рукав футболки. — Сейчас теплая осень, но скоро начнет холодать. Одевайся теплее, хорошо? У тебя есть зимняя одежда?       — Мне старик Третий давал что-то. Куртку такую, толстую.       — Вот-вот. Ты когда выходишь на улицу, если почувствуешь, что холодно — сразу вернись и надень что-нибудь сверху. Шапку не забудь, шарфик — горло замотать, чтоб не простудиться. Ладно? Не мерзни только.       — Хорошо. Не буду мерзнуть. Буду одеваться. А ты так долго не вернешься?.. Прям до зимы?       — Нет, я вернусь намного раньше. И помогу тебе с вещами, если в твоей одежде тебе будет холодно.       Наруто согласно кивнул, но без былого энтузиазма. И тихонько протянул:       — Без тебя мне будет холодно…              И Какаши тоже.       И снова — разлука, тянущаяся целую вечность. Но, выходя за пределы деревни, Какаши заставлял себя забыть о том, что он — человек с простыми человеческими слабостями. На миссиях он — элитный шиноби из отряда особого назначения. Который должен держать голову холодной, чтобы не терять бдительность. Чтобы выжить. И вернуться к дорогому ему существу.              Обновив жилет, потому что старый уже совсем обтрепался и покрылся пятнами крови, которые никак не оттирались, а также спешно приведя себя в порядок под душем, смывая грязь и со своей души, Какаши первым делом забежал в пекарню… Другую пекарню, у своего дома. Где он купил парочку булочек с вишней, чтобы прийти к своему мальчику не с пустыми руками.       Однако дома Наруто не оказалось. Какаши на секунду застыл на балконе, чувствуя, как по коже стаей маленьких паучков пробегает такой же мерзкий, липкий страх.       Где?..       Только не снова… Но ведь Третий ничего не говорил! Когда всего пару часов назад Какаши был у него… старик бы сказал…       Попытавшись утихомирить панику, юноша напомнил себе, что Наруто — самостоятельный, поэтому может где-то гулять… пускай уже и наступил вечер, и сгущались сумерки…       Вложив все оставшиеся силы в чутье, максимально сконцентрировавшись, Какаши попытался взять след. Это было непросто: он еще не успел восстановиться после задания, да и несся назад в деревню, не щадя ни чакры, ни жизненной энергии…       Однако ему удалось учуять подопечного, правда, на более близком расстоянии, чем он мог бы при нормальном самочувствии.       Маленькая одинокая фигурка сидела на скамейке почти на окраине деревни, недалеко от складов. И, к ужасу Какаши, его мальчик горько плакал.       Оглядевшись, юноша подбежал к Наруто, присел перед ним.       — Кроха, ты как?       — Неко-чан… — малыш поднял заплаканное личико, будто бы даже не обрадовавшись. Он всё еще гулял в шортах — на улице за эти дни не похолодало, поэтому Какаши увидел, что коленки мальчика разбиты, судя по всему, совсем недавно.       — Что случилось? Откуда это? — он взял ручку Наруто, обнаружив и на ней, пониже ладони, ссадины.       — Это я ударился, — пробормотал Наруто, его губы дрожали. — Я прыгал там… и вот…       — Прыгал?       — Да. Бегал. Летал, как ты… «Наруто-прыг»…       — Наруто, я же просил тебя не прыгать так без меня, — с упреком выдохнул Какаши, хотя сильнее всего он винил в этой ситуации себя, да и злился от собственного бессилия.       — Я зна-аю… — всхлипнул мальчик, снова начиная плакать.       Сердце вновь рвалось. Но рвалось — будто бы в тепле. Не раскалывалось, замороженное на холоде…       Они снова вместе. Их не разлучили. Значит, все остальные проблемы решаемы.       — Ну, ничего, ничего, всё пройдет, кроха, — ласково заворковал Какаши, стянул перчатки и стал вытирать слёзы с щек мальчика. — У меня аптечка с собой, сейчас обработаем, не переживай только…       Но Наруто замотал головой. Однако вовсе не из-за того, что ему предстояло обработать ранки.       — Нет… Оно заживет. Мне просто… грустно. Мне та-ак грустно… — он уже захлебывался в рыданиях, и Какаши, не найдя лучшего решения, подхватил ребенка на руки. Прижал к груди, поднялся с ним на дерево. И, отойдя еще дальше от деревни, устроился с ним вместе на широкой ветке.       Он понимал чувства Наруто слишком хорошо. Знал это на собственном опыте. И буквально чувствовал боль мальчика нутром. Но пытался его утешить — как мог. Гладил, обнимая, шептал, что всё еще будет хорошо. И грустно не будет. И больно не будет. Хотя и сам давно не видел такого. Такого будущего. Где хорошо, не грустно и не больно…       Мальчик всё же немного успокоился. Ел булочку, пока Какаши дезинфицировал его коленки и запястья. Потом рвано вздохнул, всхлипнул. Прибился, потерся об жилет юноши — новый, чистый жилет.       — Я соскучился, Неко-чан, — тихонько пробормотал он.       — Я тоже, кроха. Я тоже…       — И я устал…       — Я вижу. Маленький мой…       — Так хорошо, что ты тут… — Наруто обвил его руку. Притих, закрыв глаза. Мог так и уснуть… и, кажется, этим и собирался заняться.       Какаши вновь аккуратно взял его на руки, поднялся, но мальчик даже не шелохнулся — задремал, видимо, почувствовав себя защищенно… Прогоняя все ненужные мысли, которыми не подобало грузиться взрослому человеку, юноша осторожно понес своего подопечного домой. Отпер дверь квартиры ключом, который нашел в кармане Наруто — балкон мальчик благоразумно держал закрытым, как наставник его и просил.       Впервые Какаши вошел в дом его мальчика. Говорил себе, что не должен этого делать, потому что должен «держать дистанцию»… Как всё тот же «взрослый и ответственный человек»… Да и побаивался, что такая инициатива не понравится Третьему, и тот снова начнет нудеть…       Но сейчас ситуация была другой. Какаши аккуратно прошел по узкому коридору, на кухню. Перешагивая через кучки мусора — упаковки из-под рамена вперемешку с фантиками, какими-то коробками, бутылками, грязной одеждой, салфетками, даже сухими листьями с улицы… На столе и тумбах громоздилась грязная посуда, да и запашок в квартирке стоял спертый и несвежий.       Юноша всё же дошел до спальни — тесной, но по-своему уютной. С разбросанными карандашами, фломастерами и рисунками. В углу же аккуратно лежал красно-желтый мячик, рядом с ним — кендама, та деревянная игрушка, похожая на молоток… Добравшись до кровати, ни на что не наступив, Какаши опустил мальчика на постель. Решил для себя, что завтра в любом случае поможет ему поменять постельное белье, поэтому снял с Наруто только сандалии. Аккуратно вытащил из-под него одеяло, отметив, что ранки на коленках ребенка уже начали заживать. Ускоренная регенерация — хоть какой-то «бонус» от наличия демона внутри. Он помнил, как Кушина однажды во время готовки порезала палец, и порез затянулся буквально в тот же день…       Бережно укрыв малыша, Какаши присел рядом: Наруто зашевелился, сонно посмотрел на него, еле моргая.       — Спи, кроха, — юноша погладил его по волосам. — А завтра утром я приду к тебе.       — И пойдем тренироваться?..       — Сначала приберемся в твоей квартирке, хорошо? Я тебе помогу. А потом и на тренировку.       — Хорошо, Неко-чан… — выдохнул мальчик и закрыл глаза, больше не сопротивляясь усталости. И на его личике наконец-то прочитался долгожданный покой.       Рядом на тумбочке стояла коробка-копилка с тонким слоем монет на дне. Возле нее — детские книжки с картинками. «Подвиги малыша-самурая», «Приключения Айко»… Какаши тоже это читал, когда-то в детстве. Потом художественная литература сменилась учебной, «нужной и полезной»… А теперь самым «нужным и полезным» для него чтивом стали бульварные романы сомнительного качества, без которых ему не удавалось угомонить свои мысли… кто бы мог подумать?       Но, что поразило Какаши, около стопки книг лежал… плюшевый кунай. Тот самый, точно — с кривовато прошитым швом с краю рукояти, где он порвался… Откуда он? Наруто забрал его из приюта? А помнит ли кроха, кто подарил ему эту игрушку?..       Завтра. Всё — завтра. Ребенку нужно выспаться.       Какаши аккуратно вышел на кухню. Но застыл, морщась от едкого запашка. Открыл окно, тихонько собрал мусор, выставил мешки с ним за входную дверь. Потом закрыл форточку, оставил ключ на столе. И, подумав, создал теневого клона — еще один подарок от Минато: освоить эту запрещенную технику, имея шаринган, не составило труда. Сам же вышел на улицу, оставив клона в квартире. Услышал, как щелкнул замок — теперь дверь закрыта и изнутри. Рассеял клона, выбросил мусор…       И долго не мог уснуть, снова утонув в своих мыслях и сомнениях.       То, что он собирался сделать… неправильно. Чем активнее он будет сокращать дистанцию, тем сильнее ему захочется быть ближе. Наплевав на указания Третьего… просто быть с его мальчиком рядом. Заботиться о нём — полноценно. Может, даже жить с ним…       Но Третий этого не позволит. До тех пор, пока Наруто не станет его учеником «официально». Или же вновь предложит Какаши усыновить ребенка, уйдя в отставку…       Пытаясь сбежать от мыслей, юноша вновь обратился к тому самому «нужному и полезному» способу отвлечься и открыл уже с десяток раз прочитанную книгу. Его план сработал и этой ночью.              И вот он уже снова на заветном балконе — с контейнером с запеченой рыбой и пакетом продуктов из магазина в руках. Постучал по стеклу, тихонько. Прислушался. Штора сдвинулась, и за окном показалась сонная мордашка, которую осветило солнце. А всплывшая на ней улыбка могла затмить это самое солнце… для Какаши — уж точно. Давно затмила…       Он знал, что не должен был так делать. По каким-то негласным «правилам». Но теперь он еще лучше понимал Минато. Понимал, почему сенсей был так привязан к нему. Почему так любил — как ребенка, в первую очередь. И почему, по словам «взрослых», перешел все границы…       Но это оказалось приятнее чего бы то ни было за последние годы. Смотреть, как Наруто жадно уплетает приготовленный им омлет, сидя с мальчиком за одним столом — наконец-то. Потом, накормив ребенка шоколадкой, для поднятия боевого духа, Какаши принялся за уборку. Он помог Наруто собрать оставшийся мусор, разобрать холодильник с испорченными продуктами, а также кухонные ящики. Потом — протереть крошки и пыль с поверхностей, вымыть полы, навести порядок в спальне.       Старик Третий, по словам Наруто, тоже пытался донести до него о важности уборки, но ребенок не мог всего упомнить, да и просто справиться с таким объемом дел физически у него не хватало сил…       Теперь же мальчик старательно оттирал присохшие остатки еды от тарелок, предварительно их замочив, как объяснил ему Какаши. А юноша обнаружил, что ссадины на руках и ногах подопечного уже выглядят намного лучше.       Завершали же уборку в комнате. Какаши поручил Наруто разложить грязную одежду перед стиркой, а сам перестилал его постель, между делом кивнув на плюшевый кунай.       — Какая у тебя интересная игрушка. Я ее раньше не видел.       — Старик сказал, что она моя, — Наруто вдумчиво сортировал футболки и шорты по цвету — на темные и светлые. — А я раньше в другом месте жил, — и насупился, словно погрузившись в не самые приятные размышления.       — В другом?.. — внутри всё затихло, натянулось. С какой-то стороны, эту тему поднимать нельзя. Но с другой… если Наруто сам вспомнит приют, вспомнит Какаши… то тут уже ничего не поделать, так? Словно это произошло случайно. Но зато им больше не нужно будет шифроваться…       — Да. А старик меня забрал. Сюда забрал. Ко мне иногда тетка приходит. Она тоже мусор убирает и посуду моет.       — Правда? А что за тетка? Ты ее знаешь?       Наруто пожал плечами.       — Нет. Она мало разговаривает. Она тоже такая… недовольная.       — Много же их, «недовольных»… — процедил Какаши, встряхнув пододеяльник, в который всунул одеяло. — С недовольными лицами, как будто им неделю не просра… гм, не покакать…       Как и ожидалось, Наруто расхохотался глупому обороту.       — Да, да! Покакать не могут! Какахи злые!       — Точно. Ну всё, мы закончили. В стиральную машину закинем вот это, перекусишь — и можно идти на тренировку. Остальное вечером достираем. Да?       — Угу… — но мальчишка снова помрачнел.       — Чего? Не хочешь?       — Хочу. Просто… мне вчера грустно было.       — Да, я помню, ты вчера совсем расстроился. А из-за чего?       — Из-за мальчиков, — малыш надул губки, и Какаши присел перед ним, заглядывая в хмурое личико.       — Из-за каких мальчиков?       — Из-за злых каках! Они меня обзывали. А потом стукнули. А я потом убегал. И упал…       — Так вот, почему ты упал… — снова грудь неприятно сводило: а он ведь почти что начал ругаться на Наруто, даже не разобравшись. — А что за мальчики, говоришь?       — Какахи.       — Это я уже понял. Но ты их знаешь, помнишь?       Каждый нерв в теле словно натянулся, даже в голосе против воли появилась холодная сталь… такая же, как у того куная… который он приставил к горлу гражданского…       Нет…       Почему — нет? Да. В нём снова бурлило это. Ледяная лава — если такое бывает. Обжигающая вода в мороз — но густая, плотная, способная сдавить и сжечь… Ярость, готовая вырваться из него в любой момент, чтобы защитить самое дорогое, что у него осталось.       Опять. Опять кто-то обижает Наруто. Делает ему больно. Заставляет его плакать…       — Ты их убьешь?.. — пораженно выдохнул мальчик: то ли с надеждой, то ли с испугом. Он тоже это чувствовал? Чувствовал сырой запах смерти, появившийся в воздухе при одних только мыслях Какаши…       — Нет-нет, что ты! — юноша заставил себя улыбнуться, успокоительно поднял руки. — Не убью. Я же не убийца… Но наказать их всё равно стоило бы. Сколько их было? Несколько человек?       — Да. Три, — Наруто, подумав, показал ему три пальчика.       — Ясно… Но это ведь совсем никуда не годится, так? Трое на одного — это нечестно. Нужно, чтобы они это тоже поняли.              Они неспешно перемещались по деревне излюбленным способом.       — Вот, вот! — крикнул Наруто из-за его плеча. Какаши повернул голову и глянул туда, куда указывал малыш. По улице шла троица мальчишек, причем явно старше, что злило еще сильнее. Понятно, что на агрессию их надрессировали родители… но пора бы им познать и другую точку зрения, получив очень ценный жизненный урок. Не такой, какой пережил пекарь, конечно…       Но — тогда какой? Что бы сделал Минато на его месте? Не одобрил бы, это точно. Но и Какаши не был настолько не по годам мудрым, каким был его сенсей. А вот Кушина…       …Кушина, на которую так похож Наруто. Она рассказывала много историй. Веселых и глупых историй о том, как она поступала со своими недоброжелателями — она была боевой девчонкой и не давала себя в обиду…       Точно.       — А я кое-что придумал, — довольно сообщил он.       — Что? Что? — Наруто аж нетерпеливо запрыгал на его плечах. Но вдруг резко притих. — Ой… нет, нет…       — Что ты, кроха? — Какаши аж перепугался. Притормозил на крыше, спустил с плеч Наруто и заглянул мальчику в лицо, чтобы выяснить, в чём дело.       — А мне плохо потом будет. Если я им что-то сделаю плохое… — малыш виновато отвел взгляд.       «Будет хуже». Вот, о чём он подумал. Уже умеет анализировать собственный пережитый опыт. Уже знает, что у действий могут быть последствия…       «Будет хуже». Кажется, этого многие и боятся. Кажется, это и есть сдерживающий фактор поступков большинства людей. Страх. Страх навредить себе, усугубить свое положение…       — Наруто, не бойся. Никто не узнает, что в этом замешан ты, я обещаю. Мы просто поможем им направить их энергию в другое русло. А сами будем смотреть издалека. М, ладно?       Наруто поверил. И, хитро заулыбавшись, кивнул. Какаши чувствовал предвкушающую улыбку и на своих губах.       В конце концов, именно Минато и научил Какаши веселиться… пусть и более безобидным образом.              — Знаешь, что обязательно должен уметь шиноби? Ждать. И скрываться в тени.       — А что мы ждем?       — Момента. Момента, чтоб нанести удар. Увидишь.       Трое сорванцов с криками гонялись по улицам за кошкой, вооружившись палками. Но к счастью, кошка всё время умудрялась сохранять с ними разрыв, а потом и вовсе юркнула в какой-то подвал. Тем не менее, это возмущало Наруто.       — Какахи какие. Я бы их убил, — вдруг пробормотал он.       — Я знаю, Наруто, мне самому мерзко на это смотреть. Но убивать людей просто так нельзя, какими бы какахами они ни были. Иначе ты станешь таким же, как и они.       — Но я люблю кошек! Я не буду бить кошку!       — Конечно, и это очень хорошо, ты другой, ты добрый. Потерпи немного, ладно? Вот увидишь, тебе понравится, как мы им отомстим. И за кошку тоже.       Наконец, длительное ожидание оправдалось: один из мальчишек отделился от компании и зашел в свой дом, как он громко перед этим объявил, за сачками.       — Он первый меня бьет всегда, — сказал Наруто, и юноша кивнул.       — Значит, главный зачинщик у них… Понятно, понятно.       Тогда Какаши, попросив Наруто наблюдать за двумя другими целями с крыши, но ни в коем случае не перелезать через ограждение, быстро спустился вниз. Фантазия работала как надо, и, осуществив задуманное, он создал теневого клона, который сразу же обратился техникой перевоплощения в кошку. Обычно Какаши не злоупотреблял играми с клонами: чакры оно тратило прилично, но ради одной проделки можно было немного попотеть.       Когда он вернулся на крышу, Наруто тут же подбежал, активно размахивая руками, указывая в другую сторону.       — Вот они, вот они, Неко-чан! Туда идут, к лесу!       — Хорошо, умница. Пускай идут. Рыбу ловить в реке задумали, видимо. Или головастиков в озере…       — Головастиков?..       — Да. Это такие маленькие лягушки, без лапок.       — Без лапок?! — голос ребенка зазвучал с ужасом.       — Да, у них еще лапки не отросли. Я потом покажу тебе головастиков, ладно?       — Угу! Лягушки без лапок! Кошмар!       Какаши со смехом погладил мальчика по волосам. Иногда он забывал о том, что Наруто может не знать так многого об этом мире… даже о существовании головастиков.       Они продолжил наблюдение за домом их цели. Из которого вскоре вышел тот самый сорванец с двумя сачками и ведром.       Тут же он увидел белого кота, совершенно случайно, конечно же, оказавшегося на его крыльце. На лице мальчика появилась коварная улыбка. Он махнул сачком, намереваясь поймать животное. Но кот был непростым котом, а потому круто развернулся и побежал, ведя мучителя к пустынной узкой улице.       Наруто аж запрыгал, переживая и ликуя.       — Давай, котик, беги! Беги! А у котиков есть чакра?       — Может, у этого и есть, — хмыкнул Какаши.       — Хочу его погладить…       Теперь уже юноша слегка смутился: учитывая то, что этот кот — копия его самого…       — Ну… Так, идем за ними! — и, подхватив малыша на спину, перебрался на соседнюю крышу, двигаясь за котом и его преследователем.       Кот забежал в тупиковую улицу, остановился около забора между домами, преграждающего путь. Развернулся, ощетинился, зашипел.       — Котик… — дрожащим голосом пролепетал Наруто, сжимая жилет Какаши.       Мальчик-хулиган с ухмылкой побежал на животное, размахивая сачком… и благополучно наступил в установленную ловушку. С воплем взмыл над землей, повиснув вниз головой, как пойманный заяц. Кот же быстро запрыгнул на ближайший подоконник, развязал оставленный там узел веревки, петля на другом конце которой затянулась вокруг ноги преследователя. И сорванец по красивой траектории приземлился прямо в мусорный бак.       Теперь Наруто загоготал, хлопая в ладоши, и юноша довольно заулыбался.       — Какахам место в помойке, а? — хохотнул он.       — Да, да! Выкинули в помойку! Так его! Вонючий!       Какаши же, чувствуя удовлетворение от проделанной работы, глянул на клона-кота, который смотрел на него с соседней крыши и ждал дальнейших указаний — к сожалению, мысли оригинала клоны читать не умели. И, с щекочущей тревогой решив позволить им чуточку больше, чем полагалось, поманил его рукой.       — Ой, котик, котик, кис-кис-кис! — тоже заметил направляющееся в их сторону животное Наруто. Белый кот перепрыгнул на их крышу, вызвав у мальчишки новый восторженный визг.       — Котик, у тебя точно есть чакра! Это же «Наруто-прыг»!       Какаши, улыбаясь под масками, чуть смущенно, наблюдал, как его клон-кот, подняв хвост трубой, подходит к мальчику. Как Наруто тут же садится, начинает его гладить. А кот уже громко урчит, трется, мурлычет…       А вот его оригиналу оставалось только завистливо смотреть. И ждать.       — Кроха, у нас есть важная миссия, помнишь?       — Да, да, помню! Сейчас! — Наруто поцеловал кота в лоб, и зверь с мурчанием потерся об его подбородок в ответ. После чего взмахнул хвостом и побежал дальше по крыше.       — Вот, у кота тоже свои дела.       — Пока, котик! — помахал ему малыш.       Клон, исчезнув из поля их зрения, рассеялся. И у Какаши дрогнули колени от нахлынувших на него ощущений. А рука дернулась было вверх, ко лбу… под фарфоровой маской… В одну секунду — так много тепла, от которого по спине бегут мурашки. Так густо, так сконцентрированно… И — так быстротечно.       Организм впитал новую информацию. И она переварилась. В несколько секунд. Это совсем не так, как испытывать эту ощущения в моменте — плавно, неторопливо, когда минута идет за минутой, и можно расслабиться, можно обмякнуть…       — Идем, Неко-чан! — нетерпеливо потянул его за руку Наруто.       — Да… да, идем!              Остальных двоих хулиганов они и в самом деле обнаружили на пути к озеру, в лесу, недалеко от тренировочных площадок.       — Смотри, что сейчас сделаем, — Какаши выгрузил Наруто на ветку рядом с собой и, уже не прячась, создал нового клона.       — Ооаа! — вырвалось из мальчишки. — Два! Два тебя! Я тоже так хочу!       — И ты так сможешь, тебя в Академии научат, — юноша пока не стал уточнять, что между стандартной техникой клонирования и этой есть некоторая… существенная разница. — Смотри дальше.       И его клон в тот же миг превратился в того самого мерзкого мальчишку, который, проиграв коту, теперь исследовал мусорный бак.       — Как?! Как?! — запищал Наруто.       — Это техника перевоплощения, ты ей тоже научишься…       — Фу, какаха какой! Можно я его побью?! — вдруг в малыше взыграла решимость, и Какаши-оригинал успокоительно опустил руку на его плечо.       — Тише, тише, это же тоже я.       — А-а… И тебе будет больно?       — Ну, да. Если ты сильно бить собрался.       — Тогда не буду!       — Вот спасибо. Смотри лучше, что я придумал.       Клон-хулиган же спрыгнул вниз. И вышел на тропинку перед своими «товарищами». Которые разом остановились.       — Эй, Кё, а где сачки? — наконец, возмутился один из них.       — Сачком будут тебя вылавливать, как какаху из озера, — заявил им лже-Кё.       — Чего?! — от такого оборота у обоих отвисли челюсти. — Ты чё, страх потерял?       — Потерял. Там же, где ты — свои мозги.       Какаши с улыбкой слушал перебранку, вспоминая, как сам, будучи маленьким, пререкался с Обито… Всё те же обороты. Вот только сам он — уже совсем другой… и Обито…       — Ну всё, сейчас мы тебе наваляем! — сорванцы решительно пошли на «друга».       — Да я вас в помойку выкину, где гов…какахам и место!       Теперь юноша выдохнул: правильно, не хватало еще ругаться покрепче при Наруто… Ему и самому приходилось часто сдерживаться, чтоб в речи не проскакивали допустимые только с сослуживцами непотребства.       Хулиганы же сцепились. Вернее, парочка пыталась атаковать, тогда как перевоплощенный клон лихо уворачивался. Потом столкнул горе-драчунов лбами, надавал каждому по поджопнику, так что те улетели в кусты, а сам, неприятно хохоча, убежал по тропинке обратно, в сторону деревни.        — Неко-чан, я сейчас описаюсь, — прошептал Наруто, держась за живот. Оно и понятно: смеялся мальчик так, что Какаши удивился, как он не описался и раньше.       — Пописай с дерева, если хочешь. Только на них не попади.       — Не достану… жалко…       Какаши отчасти был с ним согласен, но учить мальчишку настолько неприличному озорству он всё-таки не хотел. Хотя, возможно, будь у Кушины возможность с комфортом мочиться с деревьев… вероятно, она бы тоже не устояла перед таким искушением…       — Стоять! Грязный ублюдок! — заорал один из хулиганов, поднявшись на ноги. И Наруто, справивший свои дела, нахмурился.       — Они меня так называли.       — Значит, сами такие. Это еще не конец шоу. Залезай, кроха.       И вот, настал момент истины: клон-Кё, почти добежавший до улиц, испарился, потому что к компании ковылял сам Кё, покрытый грязными пятнами, с каким-то прилипшим к ноге пакетом.       — Пацаны…       — Вот ты где, говнюк! — взъелись его друзья. — Это мы тебя сейчас в помойку выкинем!       — Так я только что из помойки вылез… — пролепетал ошарашенный хулиган.       — Обратно засунем!       Завязалась драка. За которой Какаши с Наруто с наслаждением наблюдали с дерева.       — Вот, видишь. Мы им толком ничего и не сделали. Не убили, сильно не побили. Они сами же себя наказывают. Потому что напросились.       — Напросились, — процедил Наруто. И его тон был пугающе-знакомым. Так что холодок прокатился по коже. И Какаши снова подумал о том, что, возможно, зря решил провести эту экзекуцию.       Но… по-другому поступить он просто не мог. Учитывая то, в каком состоянии живет его мальчик. Теперь справедливость восторжествовала. Хоть как-то…       Борясь с двояким чувством внутри, Какаши глянул на Наруто.       — Пойдем обедать? Отдохнем, а вечером потренируемся?       — Угу! — мальчишка, сияя самой очаровательной улыбкой, прильнул к его ноге, крепко обнял. — Неко-чан, я тебя люблю!       Сладость. Во рту, в груди. Сладость по коже. Разносимая мурашками. Какаши таял.       Мир снова был добрым. Чистым и теплым, пригретым солнцем.       — И я тебя люблю, кроха. Давай, запрыгивай!       — Ой, а ловить этих… гоголастиков? Лягушек без лапок?       — «Головастиков» тоже успеем половить, обязательно, после обеда.