Обычай самураев

      Какаши поймал прилетевший в него мяч.       — Хорошо, давай еще, но быстрее.       Бросил снова, на этот раз — сильно левее. Наруто резко сменил траекторию, оттолкнувшись от ствола дерева, перепрыгнул с ветки на ветку и достиг своей цели. И с ликующей улыбкой кинул мяч своему юному сенсею, крикнув:       — Я достал!       — Умница. Еще.       Наруто нравилась эта игра. Небольшой мяч, помещающийся Какаши в руку, был достаточно увесистым, чтобы хорошо летать, и мальчишка носился за ним по поляне — так же шустро, как уже скакал по крышам.       — И ты давай со мной! — и Наруто с игривым хохотком запульнул мяч в сторону. Ударить в грязь лицом перед маленьким учеником было нельзя, поэтому и юноша моментально сорвался с места, подлетев на дерево за мячом.       Когда они только начали этот вид тренировок, Какаши часто вспоминал, как в детстве так же играл с отцом. Мяч в руках гениального ребенка уже тогда мог стать оружием, которое летало по всему дому, угрожая хрупким предметам на своем пути, поэтому отец выводил его заниматься на улицу, на задний двор.       Однажды Какаши даже умудрился разбить окно в гостиной, но отец не ругал его. Даже не разозлился — в его глазах и тогда была только уравновешенная мягкость. Он спокойно сказал сыну, что это был хороший бросок. Но потом так же терпеливо объяснял, как важно для шиноби контролировать свою силу, а не расплескивать ее бездумно.       Тогда еще отец собирал стекло и порезался, до крови, что напугало маленького Какаши. Поэтому он запомнил этот урок: если не будешь осторожным, можешь навредить дорогим людям. Но лишь сейчас он понял, что отец был слишком ловким, чтобы вот так просто порезаться. Он сделал это специально — для наглядности, зная, что ребенок этим проникнется…       …а сам Какаши всю жизнь только и делал, что причинял боль дорогим ему людям…       Наруто же с покриком швырнул в него мяч, и юноша, поймав, почувствовал совсем другую силу, с которой мяч вдавился в его ладонь. Это уже был бросок с чакрой, пусть и неосознанный.       Такими темпами и в его руках игрушки скоро превратятся в оружие: Наруто заметно прогрессировал за год их совместных тренировок — правда, не таких регулярных, как хотелось бы…              После перекуса они сидели на дереве, как и обычно. Наруто устроился на коленях Какаши, привалившись к нему боком, и ел мармеладки.       Но, помимо уроков физических, мальчишке теперь были нужны и уроки нравственные. Поэтому юноша, поняв, что «тот самый нужный момент» вряд ли настанет, сколько его ни жди, заговорил:       — Я тут слышал, что ты разрисовал скульптуры на горе Хокаге, пока меня не было…       — Угу! А старик мне надоел со своими хокагами, нудел, нудел! Говорил, что я реву как ребенок. А должен хотеть быть как эти хокаги. А я пошел и сопли им нарисовал! Сопливый Хокаге!       Какаши ожидал ощутить в себе обиду от этих слов, за Минато как минимум, однако ему всё равно стало забавно. Да и мальчик ведь не виноват в том, какой он…       Размышления натолкнули на логичный вопрос:       — А разве Хокаге в чём-то виноваты?       — Нет. Ну, им же пофиг. Они не узнают всё равно. Ну, кроме старика…       — Но их лица же не просто так высекли на горе. Каждый из них многое сделал для деревни…       — А я не хочу многое делать! Ничего не хочу. Хочу, чтоб меня не обижали! И с тобой тренироваться. И чтоб ты не уходил никуда! И всё. И не хочу никаких хокаг. И школу эту вонючую тоже не хочу! Меня старик опять туда таскал…       — Куда таскал? В Академию? — теперь уже удивился Какаши.        — Да! А я им всем язык показал и в окно убежал!       — Подожди, — юноша отодвинул мальчика за плечи, чтоб заглянуть ему в лицо. — Он тебя на вступительные экзамены отводил?       Наруто пожал плечами.       — Вроде.       — А мне ты почему не говорил?       — А ты был на миссии!       — Ничего себе, вот это я пропустил… А разве ты не хочешь стать шиноби? Почему не сдал экзамены?..       Но мальчик завертел головой, вставил себе две мармеладки под верхнюю губу, так что они торчали как клыки. Порычал, потом засунул их в рот и ответил, пережевывая:       — Не хочу! Там дядьки вонючие и дети злые, не хочу с ними учиться! Ты меня сам научишь!       — Ну, Наруто, я всё-таки не совсем учитель… А там работают профессионалы. Ну, они смогут научить тебя всему как надо, у них много опыта. Да и это же обязательно, пока ты не сдашь выпускной экзамен — не станешь даже генином… Я ж и сам в Академии учился.       — В нашей?!       — Ну… нет, в другой, в моей деревне. Но у нас Академия такая же, там тоже учат детей.       — Ну и пусть! Не хочу их. Я с тобой быть хочу. Они все злые. Мерзкие, вонючие какахи. Только ты добрый, — мальчик крепко обнял его через жилет, и Какаши трепетно прижал его к себе.       — Ты ж мой хороший. Я знаю, но…       — Я бы убил их всех, — вдруг произнес Наруто, очень серьезно, заставив кровь в жилах застыть. — Они меня дразнят и бьют. Они меня ненавидят. И я тоже их ненавижу. Не хочу быть тут. С тобой хочу. Забери меня с собой? — и задрал белокурую голову.       Какаши только моргал под масками, пытаясь собраться с мыслями, никак не ожидав от своего крохи такой тирады.       — Ну… не могу же я украсть тебя из твоей родной деревни…       — Почему? Никто не заметит! Они только ненавидят меня! А ты меня любишь. Я с тобой хочу быть. А они все пусть сдохнут!       — Наруто, так нельзя говорить. Вы родились в одной деревне…       — Ну и что! Они злые! Только ты добрый! Ты говоришь, что я хороший! Что меня не за что ненавидеть! А они ненавидят! Им пофигу!       Подобные откровения тихой ярости уже случались, правда, раньше они напоминали скорее «недовольное ворчание». Но Какаши всё равно напрягался. Быть может, если бы он не знал, что сидит внутри мальчика, то ему было бы спокойнее… Да и вдруг это чакра демона отравляет кровь и разум ребенка? Призывает его к агрессии…       Нет, демоны тут ни при чём. Главные демоны, отравляющие жизнь Наруто — это люди вокруг него. Которые, видя баловство и непослушание мальчишки, лишь убеждаются в правильности своих взглядов…       Можно было и сейчас отвлечь мальчика… но…       Он даже не попытался сдать вступительный экзамен. Ему еще рано, конечно же… но это непохоже на обычно старательного Наруто. Азартного Наруто, любящего трудные задачи…       Или таким он был только с Какаши?..       — Я думал, ты хочешь стать шиноби.       — Хочу! Я уже почти шиноби — ты же меня учишь! — он заулыбался, совсем искренне и невинно. И юноше было невыносимо тяжело продолжать стоять на своем.       — Это другое, Наруто. Звание «шиноби» можно получить только в Академии, когда ты ее окончишь, и тебе дадут повязку…       — А не надо мне повязку! Я сильным хочу быть! Чтоб меня эти вонючки не били! Они на меня побегут — а я их как на крышу закину! И всё. И никто не будет меня обижать.       — Значит, ты хочешь только стать сильным, да? Но не быть при этом шиноби?       — Угу!       — Получается, ты тогда будешь бандитом.       — Что?! Почему?! — мальчик вцепился в его руку, на полном серьезе всматриваясь в его маску.       — Ну, как, если ты будешь обладать огромной силой, но при этом не будешь использовать ее на благо деревни… А будешь только всяких «вонючек» по крышам раскидывать…       — Нет, я буду шиноби! Я не хочу быть бандитом!       — Но «шиноби» — это не просто сильный человек, Наруто. Шиноби работают на свою деревню, на свою страну. Их не просто так учат разным секретным и опасным техникам в Академии. Их учат для того, чтобы сделать сильными, и чтобы они потом могли защищать свою родину. Могли служить на пользу жителям деревни. Выполнять небольшие, несложные задания, или отправляться на опасные миссии, охранять кого-нибудь, убивать бандитов и преступников… Понимаешь, для чего детей учат быть шиноби?       — Ну… — Наруто сник: кажется, совсем не так он представлял себе сказочную жизнь всесильных ниндзя. И в этом было упущение Какаши… — А почему я их защищать должен? Меня никто не защищает. Они же мерзкие. Тогда и не надо, и не буду я шиноби! — он нахохлился, недовольно сложил ручки на груди. — Бандитом, значит, буду. Еще защищать этих вонючек, ага…       Справедливо. На самом деле, очень справедливые размышления… Неправильные, по своей сути, но честные. Какаши очень хорошо понимал чувства обиженного ребенка. Но видел, что сейчас Наруто настроен на совсем не тот путь, по которому ему полагалось пройти.       Более того… если мальчик не хочет поступать в Академию, не хочет становиться шиноби… Какаши не сможет стать его сенсеем. Эта мысль обдавала холодом, от нее, казалось, и пар мог изо рта пойти, как на морозе…       Он не сможет забрать мальчика себе. Более того, он и понятия не имеет, что будет с Наруто дальше при таком раскладе…       Тут точно требовалось вмешательство. И верно подобранные слова. И мудрость, которой у него никогда не хватало…       Какаши повернул голову в сторону горы. Не видел ее из-за листвы деревьев вокруг, конечно. Но знал, что Минато на него сейчас смотрит. Что же делать, сенсей?..       — Если ты станешь бандитом, — медленно, осторожно заговорил юноша, — получится, что все эти люди были правы.       — Почему? Почему они правы?! Я не сделал ничего плохого! Ни-че-го! Они хотят, чтобы я стал плохим? Или что?!       — Не кричи, кроха. Давай подумаем вместе. Знаешь, почему они так к тебе относятся?       — Не знаю! А ты знаешь?..       — Они тебя боятся, — выдохнул Какаши. Ротик мальчика изумленно приоткрылся.       — Боятся? Поэтому ненавидят?       — Да. Такое часто бывает. Когда люди чего-то не понимают или боятся — начинают ненавидеть, пытаясь защититься.       — Но я же не это… не паук какой-то, — он притих. — Зачем меня так бояться?       — Потому что ты на самом деле очень сильный.       От сказанной фразы закружилась голова: что он вообще делает?! Развивать эту тему очень опасно. Может, все опасения Третьего тоже имеют основания? Что, если Наруто узнает о лисе, заточенном в нем? Что, если сможет использовать эту ярость… выпустив демона наружу?.. Что, если каким-то образом вступит с ним в контакт и не сможет совладать? Ребенок — и в самом деле очень хрупкий сосуд…       Думать, надо думать! И выкручиваться. Раз уж он сам решился полезть так глубоко.       Тем более, мальчик заинтересованно всматривался в прорези маски, трогая пальцы Какаши. Значит, он смог поймать верную мысль.       — Смотри, ты живешь один, но ты справляешься, хотя и такой маленький. Ты ведешь себя как взрослый. Ты уже умеешь использовать чакру, умеешь бегать по крышам. Значит, ты очень сильный для своих лет, понимаешь? А они… они глупые. И, я думаю, они были намного слабее тебя в детстве. Они не умели того, что умеешь ты. Поэтому они и боятся тебя. Думаю, им кажется, что ты можешь стать еще сильнее.       — Не понимаю, — вздохнул Наруто. — Не понимаю, всё равно! Зачем ненавидеть, если я сильный?       — Ну… А ты знаешь, кто у вас в деревне самый-самый сильный шиноби?       — Нет! Кто?       — Ваш Хокаге, Сарутоби.       — Старик Третий?! Он же дед!       — Ну и что? Он и был, и остается самым сильным. Поэтому его и избрали Хокаге. И остальные Хокаге тоже были самыми сильными. Ну, ты сам их видел… и сопли им рисовал…       — Ну, да. Мне старик тоже что-то такое про них рассказывал…       — Я понял. Но я не буду тебе нудеть про них, как он. Я говорю к тому, что все они были величайшими шиноби. И их и любили, и ненавидели.       — Как так? Почему? — в синих глазах играла подлинная увлеченность — осознание близости к разгадке.       — Их ненавидели те, кто был против них. Понимаешь? Ненавидели как раз за силу. И боялись, из-за нее же. Ну… у вас тут, в Конохе, есть один клан, у которых есть большие-большие собаки, которые тоже ниндзя…       — Собаки-ниндзя?! Так бывает?       — Бывает, бывает.       — А, а я видел собак! Они о-о-очень большие!       — Вот именно. И вот представь, что ты оказался один на улице. И вдруг увидишь такую собаку. И ты знаешь, что она очень сильная, она может тебя сильно покусать…       — Ой… Я бы испугался.       — Да.       — И стал бы ее ненавидеть?..       — Ну, может быть. Если бы она на тебя гавкнула, например. Ты бы подумал, что она на тебя нападает. Ты мог бы закричать, убежать, или же наброситься на нее первым — от страха. Многие люди не могут себя контролировать, когда напуганы. Но… теперь представь, если бы за собакой вышел ее хозяин. И объяснил бы тебе, что его собака добрая, она никого не обижает, только ловит воров и защищает жителей. Ты бы сразу успокоился, да?       — Угу!       — Видишь, какой разной может быть реакция на одну и ту же собаку. А зависит она от чего? От того, за тебя эта собака или против тебя. Ну, то есть, защищает ли она тебя от плохих людей, или же она сама помогает плохим людям.       — А-а… Я понимаю.       — Вот-вот. Так и с Хокаге. Противники Хокаге ненавидят их за силу, потому что боятся их. Но Хокаге были великими людьми. И они использовали свою силу правильно. Они не обижали жителей деревни. Наоборот, защищали тех, кто им верил. Кто был им верен. Я знал… много слышал и про Четвертого Хокаге. Его лицо высечено правее от Третьего…       — А почему так? Почему был Четвертый, а сейчас опять — Третий? Четыре же идет за тройкой. Они перепутали цифры?       — Нет. Четвертый Хокаге умер, — удалось сказать ровно: кажется, он настолько вошел в свою роль, что поверил, будто речь идет о ком-то другом, постороннем. Не о его Минато… — Он был самым сильным. И он умер, чтобы могли жить все вы. Вся ваша деревня.       Рот Наруто опять пораженно приоткрылся.       — Как… Почему?       — Случилась одна беда, и Четвертый защитил всех ценой своей жизни. Победил врага, а сам умер. Поэтому… поэтому вашим Хокаге снова и стал Третий.       — Ага… — мальчик задумался. — Мне старик так нудел про это, я ничего не понял. А ты сказал… и я понял. Но… умирать же страшно?       — Страшно.       — А Четвертый не боялся?       — Наверно, боялся. Даже самые сильные могут бояться… Но он знал, что так нужно. Только подумай об этом: человек настолько сильный, что готов умереть, даже если это страшно и больно. Представляешь, какая сила была в нём? Это восхищает его друзей и пугает его врагов.       — Да… А что, я тоже могу стать таким сильным?       — Конечно.       — А почему тогда ты меня не боишься?       — А потому что я знаю, что ты хороший, — Какаши нежно погладил его по щеке. — Ты добрый. И каким бы ты ни был сильным, ты не причинишь людям зла. Ведь так?       — Конечно, — зачарованно прошептал Наруто.       А Какаши снова прожгло. Вот опять — его собственная фраза звучала как эхо Минато. Не хватало добавить: «Ты же мне веришь?»       Может, это и есть часть «обычая»? Когда ребенок поглощен своим наставником и готов верить ему беспрекословно, без сомнений? Или это… манипуляции?.. Те самые страшные манипуляции, о которых всё говорил Третий. Хотя, порой с детьми безумно сложно договориться, не прибегая к убеждению…       — Я знаю, что тебе очень больно из-за того, как к тебе относятся. Но… ты для них сейчас как огромная собака на темной улице, — или огромный демон-лис над деревней… — Но если ты покажешь им, что ты добрый, что ты — не такой, как они, не злой, не глупый… Если ты готов защищать их, если ты тоже станешь шиноби… Они поймут, обязательно, поймут. Однажды люди перестанут быть слепыми, перестанут мыслить дурацкими шаблонами и навешивать ярлыки, они научатся видеть самого человека…       Но юноша умолк. Его унесло слишком глубоко и далеко — Наруто явно этого не поймет, а самому от таких размышлений становилось только тошно.       — А если я стану этим Хокаге — они не будут меня бояться? — вдруг спросил мальчик после длительной паузы.       — Хокаге?.. — повторил Какаши, моргая, пытаясь заземлиться и вернуться в реальность, сосредоточиться на ребенке, чтобы уловить ход его мыслей и убедиться, что не ослышался и понял всё правильно…       — Да. Или я не могу стать Хокаге?.. Потому что сопли им нарисовал?.. — проговорил Наруто тихо, неуверенно.       — Ну… А ты… ты про это серьезно?..       Как можно спрашивать такое у ребенка? «Серьезно»… Детское «серьезно» менялось каждый час. Но почему-то ум юноши теперь впился в эту мысль. Она не казалась детской фантазией. Она звучала очень… разумно. Так, словно к этому и должна привести… судьба?..       Нет, не судьба, в жопу судьбу… но…       Сын Минато. Сын Четвертого Хокаге. Сын человека, который всю жизнь шел к этой цели… а Какаши как никто другой знал, насколько сильным было стремление Минато стать первоклассным шиноби — сильнейшим…       — Да! Ну… А как стать Хокаге?       — Для этого нужно поступить в Академию. Окончить ее, сдать экзамены… потом еще несколько экзаменов… И потом проявить себя, доказать свою силу, ум, мудрость… чтобы нынешний Хокаге, его помощники, старейшины, да и просто люди это увидели, признали… ну…       — Как сложно, — теперь уже Наруто грустно вздохнул, даже его худые плечики опустились. Он мял пустую упаковку от мармелада. — Но я же хочу быть сильным. И не хочу быть плохим. А если я буду Хокаге — они же поймут, что я не как злая собака на улице, да? Что я не хочу их кусать. Ну… Сложно… — повторил он.       — Конечно, сложно. Любой достойный путь сложен. Но это сейчас об этом страшно думать. Такие вещи не делаются в один день. Нужно идти шаг за шагом, как… как все шли. Я… я думаю, это очень хорошо, если ты хочешь стать Хокаге.       — Правда? — на его небесных глазах вновь заиграло солнце.       — Да. Это очень достойная цель. И я бы очень гордился тобой… Ну, я и так тобой горжусь, вообще-то…       — Я знаю! — Наруто захихикал, снова прижался к Какаши, ласкаясь. — Но это сложно… Может и не получится у меня…       — Давай сейчас не будем так далеко заглядывать, ладно? Ты ведь хочешь быть сильным, так?       — Угу!       — Значит, для начала нужно стать сильнее. И… стать шиноби, мм?       — Так а как я стану? Я же не смог в эту… в школу пойти. И экзамены не сдал…       — Это ничего, попробуешь поступить еще раз в следующем году. Тогда и твои ровесники будут поступать, в пять лет. А мы за это время подготовимся, хорошо? Я буду тебе помогать. И пока ты будешь поступать, и потом, если на учебе будет что-то не получаться.       — Хорошо, — кивнул Наруто. — Я попробую! — но притих, украдкой поглядывая на своего наставника.       — Чего, хулиган? — юноша с улыбкой потрепал его по волосам.       — Откуда ты знаешь?! — засмеялся мальчишка, хватаясь за его руку, прижимая ее к своей голове, чтоб не убирал.       — Я ж вижу, что ты что-то замышляешь.       — Ну да! Я ж могу всё равно сопли хокагам рисовать?..       — Лучше не надо, Наруто. Ну а тебе было бы приятно, если б ты стал Хокаге — а там на твоем лице бы сопли нарисовали.       Теперь мальчик задумался. Но тут Какаши хватило чуткости почувствовать, что их разговор может совершить круг, вместо того, чтобы остановиться на точке…       — Давай-ка лучше делом займемся, мм? Еще в мяч поиграем?       — Угу…       Но, несмотря на все громкие слова, было заметно, что просто так «принять и простить» своих мучителей Наруто не сможет. Да и насколько он был убежден в своих пылких выводах… насколько может быть в чём-либо убежден четырехлетний ребенок…       Однако Какаши взял себе за цель поддерживать в подопечном решимость использовать силу во благо, а не для мести или разрушений. Да и, может быть, Наруто действительно захочет стать Хокаге…       Вот только пока что представить себе это было слишком трудно.              Каждый раз, отправляясь на миссии, он ждал возвращения — с нетерпением. Путь домой — когда Какаши уже не был сдержан и сосредоточен на задании — выжимал из юноши все оставшиеся силы. Так ему хотелось поскорее добраться до деревни… что его подчиненным иногда приходилось просить молодого капитана притормозить.       Но Какаши мог отдыхать только рядом с Наруто. Только с ним мог отпустить себя. Мог расслабить и ум, и тело. И выдохнуть. И снова увидеть краски дня. Кроме красной краски АНБУ… Красной… и черной, как тьма, в которую ему приходилось погружаться.       Но из которой он раз за разом выныривал — ведь его ждало самое яркое солнышко.       Однако, возвращаясь, он слышал, что о Наруто теперь говорят громче. Получив силу, научившись бегать с помощью чакры, мальчишка начал хулиганить еще активнее.       Третий предполагал, что это от нехватки внимания. Возможно, как бессознательный бунт, выражение желания любви…. Но не всем дано это понять.       Вот только взгляд старика Сарутоби всё равно Какаши не нравился. Было в нём что-то… что-то, считывающее насквозь. Так что под ним Какаши чувствовал себя бесконечно провинившимся: и манипулирующим, и действующим исключительно в своих интересах, а не на благо деревни…       Хотя его взаимодействие с Наруто напрямую никогда не обсуждалось.              Зато их с мальчишкой тренировки продолжались. Иногда — с особым усердием. Правда, для этого им всё равно приходилось много разговаривать. Какими бы красивыми и жизнеутверждающими ни были речь… когда ребенок живет в боли и страхе, ему сложно верить в необходимость быть добрым.       Да и Какаши сам верил в это с трудом. Точнее даже, заставлял себя в это верить. Потому что так бы сказал ему Минато. Так оно считалось «правильным». Так должен был думать и мальчишка.       Хотя ничего честнее, чем избить всех обидчиков в ответ, или же забрать ребенка и бежать, нельзя было и придумать. Такой была справедливость. Но — справедливость Какаши. Потому что боль Наруто ранила и его самого — ранила глубоко. И как исправить эту ситуацию — он был без понятия. Не получится ведь переугрожать всей деревне…       …а он хотел бы, да и мог бы. Но станет ли от этого лучше мальчику? Или его возненавидят еще сильнее? А самого Какаши в конечном итоге убьют как отступника… Перспективы потрясающие.       Мудрый Третий же считал, что всему свое время. И его многозначительные улыбки не могли не напрягать.       Но им оставалось только одно — держаться за их настоящее. За часы вместе. И становиться сильнее, обоим. Юноша всё еще надеялся, что в ребенке проснутся таланты его родителей. Может, тогда и поступить в Академию не составит ему труда. Тогда и другие учителя отметят его одаренность, и наверняка уже не смогут относиться к нему с былой злобой… если только не начнут бояться еще сильнее…       Минато не хватало. Очень сильно не хватало. Минато, который знал все ответы и точно мог бы поступить правильно…              Они подолгу бросали друг другу мяч, прыгая по деревьям. Наруто обожал эту полезную игру. Как и любил соревноваться с кендамой — игрушкой-молоточком с шариком на веревке, которую подарил ему Какаши.       Каждую встречу они ставили новые рекорды. Какаши набивал на кендаме на пару ударов больше, чем в прошлый раз, а мальчишка потом старательно пытался опередить его.       Дух соперничества в нём точно присутствовал. Как и море искренности, из которой и состоял ребенок. И которая могла выливаться из него чем угодно: и приступами нежности, и кружащим голову весельем, и огромной силой — как телесной, так и волевой.       Книги же шли у мальчишки хуже, чем физические активности. Во всяком случае, книги по учебе. Но Наруто любил, когда ему читали перед сном. Оказывается, старик Третий так иногда делал, когда заходил проведать ребенка… Эта новость удивляла Какаши: неужто в Сарутоби еще есть что-то человечное, и он видит в Наруто не только «оружие страны»?.. Сам юноша тоже читал подопечному детские книжки вслух. Как читал и раньше, в приюте…       С учебными материалами выходило сложнее. Печати Наруто складывал неохотно, его пальцы всё время путались, зато мальчишку веселило «случайно» показывать всякие неприличные жесты. Конечно, Какаши всё равно смеялся вместе с подопечным, но и призывал его к серьезности — хотя бы ненадолго.       Но и тренировки не могли быть бесконечными. Хотя им вдвоем было одинаково хорошо как заниматься полезными делами, так и просто отдыхать…              — Отлично, можно целый суп сварить, — усмехнулся Какаши, однако мальчик скорчил гримаску.       — Нет! Их нельзя есть!       — Правильно, правильно. Нельзя.       Наруто так и крутил перед своим лицом стеклянную банку, наполненную мутной водой из канавы и плавающими в ней головастиками. Вылавливание их сачком увлекало мальчишку, но Какаши безусловно нравилось твердое желание Наруто выпустить всех лягушат обратно, чтобы они не погибли. Наверно, это всё-таки что-то врожденное. Одни мучают беспомощных животных, другие же слишком тонко чувствуют боль, чтобы причинять ее… Может, в этом и дело? И мальчик ощущал себя таким же беззащитным головастиком, пойманным в банку, с которым могут сделать что угодно?..       — Фу, они тут накакали! — недовольно сообщил Наруто, вызвав у наставника смешок. — Вот, Неко-чан, плавает что-то! Видишь?       — Это водоросль, мне кажется.       — Не знаю… Пусть домой идут, там какают! — решил мальчик и вернулся к канаве, куда аккуратно вылил из банки свой зверинец. — Всё, плывите давайте, кушайте много, чтоб ноги выросли.       Потом вернулся, поставил мокрую банку на траву и сам сел у бока Какаши, который растянулся на спине и наблюдал за подопечным.       — Ой, а там еще у одного лапки! Лапки расти начали! — вспомнив, воскликнул Наруто и развернулся к юноше, сияя. — Вот так вот! — и приставил к груди кулачки, выставив вперед только указательные пальцы, изображая ими лапки. — И он ими так — тры-ты-ты-ты! — он быстро-быстро задергал пальцами, показывая, как плыл головастик. Но почему-то от этого зрелища Какаши стало совсем смешно. Он захохотал. Сел на секунду, схватил мальчишку и откинулся обратно, прижимая его к своей груди.       Наруто тоже хохотал — то ли от шутки, то ли от перемещения, то ли просто за компанию. И притих, опустив голову на плечо старшего товарища. Маленький и такой теплый…       — «Тры-ты-ты-ты»… Я себе представил, как он так плывет.       — А бывают лягушки-ниндзя?.. Ну, собаки же бывают…       — Гм, кажется, бывают. Я слышал что-то такое. Да и человека знал, который с жабами… дружил, скажем так. Даже с большими-большими жабами…       — Это какими — большими?.. Как собаки?       — Больше человека.       — Как?! — воскликнул мальчишка. — А это как они так?! Это в каком они пруду тогда… это какие головастики тогда?! С меня размером?! Они ж не поместятся нигде!       — Это точно. Но они вроде живут в своем каком-то месте, специальном… — Какаши вздохнул, вспоминая и разговоры с Джирайей… и игрушечного лягушонка, которого Жабий Отшельник хотел подарить Наруто. Где сейчас этот лягушонок?.. Ему, как и плюшевому кунаю, полагалось быть с мальчишкой… Может, лягушонок остался где-то в доме Джирайи?..       — Мне было бы страшно в стране лягушек такой.       — Почему?       — Ну а что они жрут? Комаров?       — Ну, да, мошек всяких.       — А я если по деревьям буду прыгать, они решат, что я муха! И меня сожрут! И я стану какашкой лягушки!       — Да, не самая завидная участь…       — Да! Лучше уж хокагой…       — «Хокаге».       — Ну, да! Хокаге…       Но мальчик вздохнул, и Какаши погладил его по спинке — на ощупь, потому что в положении лежа не мог видеть его из-за маски.       — Чего, кроха?       — А Хокаге же тоже могут убить…       — Да, могут.       — И шиноби могут убить…       — Могут. Гражданских тоже могут убить, Наруто, кого угодно могут убить, если найдется кто-то сильнее. Но у шиноби есть преимущество… Мы обучены. Мы тоже сильные. И тем меньше вокруг нас тех, кто нас сильнее. Ну, то есть, чем мы сильнее…       — Я понимаю. Мы становимся сильнее, поэтому нас не могут уже легко побить.       — Именно. Так что, в какой-то степени, быть шиноби даже безопаснее… Да, нас отправляют на опасные задания, где есть сильные противники. Но так мы становимся сильнее и сильнее. И уже всё меньше людей может нам навредить. Потому что они не такие сильные… Да и случись чего — мы знаем, что делать. А гражданские не знают. Они могут паниковать и умирать…       — А что может случиться?.. Ну, чтоб и гражданские умирали? — Наруто зашевелился. Приподнялся, и Какаши увидел его вопрошающее личико на фоне неба.       — Ну, всякое. Нападение на деревню… Это редко бывает, конечно, и шиноби пытаются спасти местных жителей… Ты только не переживай, ладно? Сейчас времена мирные, сейчас никто не нападет, да и тебя, если что, сразу спасут, не дадут в обиду…       — Меня только ты можешь защитить, — серьезно сказал ребенок. — А я тоже буду учиться, буду сильным. Я не хочу, чтоб зверюшек мучали. Они ж маленькие, они не могут ничего… И не хочу, чтоб хороших обижали. Я… видел. Других детей тоже обижают, девочек. И бабулька Хёдза говорила, что негодяи ее цветы потоптали. Но это не я!       — А она думала, что это ты?.. — упомянутая бабулька, которая, по словам ее же родичей, «совсем выжила из ума», всегда была добра к Наруто и угощала его сладостями, поэтому такая новость напрягла юношу. Союзников у его крохи в деревне не так много…       — Нет-нет! — но Наруто активно затряс головой. — Она не думала! Я сказал, что найду этих мерзких и побью! А она знаешь, знаешь что сказала? Она сказала, что их не бить нужно! Их нужно привести, чтоб они извинились и чтоб новые цветы ей посадили!       — Хм, это очень правильно бабулька сказала. Если просто побить, человек ничего не поймет и не изменится. А так — они действительно осознают свою вину и даже исправят то зло, которое сделали…       — Да! А я спросил, а если они не захотят идти извиняться? А бабулька Хёдза сказала, что тогда можно им чуть-чуть тумаков надавать! — мальчишка захихикал. — Ну, немного. Чтоб послушались.       — Какая мудрая бабулька, — со смешком решил Какаши. И мысленно добавил, что стоит снова вечером сходить на рынок и занести доброй старой женщине пакет с овощами и рыбой… не раскрываясь, конечно же, оставить его у дверей… Пусть добро продолжает циркулировать, его и так осталось мало…       Наруто же согласно угукнул, снова улегся рядом. И погладил Какаши по волосам — задумчиво, а, может, и целенаправленно.       Сладкая дрожь прошлась по телу, и юноша невольно склонил голову в сторону прикосновений. Он принадлежал этому мальчишке — всецело, каждой клеточкой. Как никому другому… теперь. Поэтому послушно притих. Впитывая, как маленькие пальчики скользят в его волосах. Иногда запутываются, но стараются аккуратно выбраться. Аккуратности многим детям не хватает…       Но это было неважно. Важнее было чувствовать то, что заложено вглубь. То, что было внутри… в груди. У него, у Какаши. И у Наруто тоже. Какаши знал, что мальчишка чувствует его. Ведь как-то умудряется улавливать настроение человека, который никогда не снимал при нём маску… Но однажды снимет. Все маски снимет… Когда это будет допустимо.       Когда Наруто поступит в Академию. Когда выпустится из нее… Тогда у них всё будет по-настоящему. Без этого маскарада.       И, кажется, мальчик наконец-то замотивирован учиться. И чтобы самому стать сильнее. И чтобы суметь наказать обидчиков и заступиться за слабых — в частности, за животных. Наруто много фантазировал и про Академию, и про становление Хокаге: о том, что тогда его перестанут бояться и ненавидеть, когда увидят, какой он добрый и сильный…       Но иногда, после очередных стычек с не самыми достойными жителями деревни, или когда мальчишку ругали после проделок… от него снова веяло могильным холодом и нечеловеческой силой, вибрирующей внутри тела ребенка.       Тем сильнее Какаши не хотелось разлучаться. Не только из-за собственного чувства покоя, которое наступало только рядом с самым дорогим ему существом. Но и потому, что каждый раз, уходя, он знал: там, в деревне, Наруто, вновь оставшись в одиночестве, балуется и получает за свои выходки…       Но тут разговоры ни к чему не приводили. Сколько бы Какаши ни просил прекратить, вести себя сдержаннее… Но таким образом Наруто бессознательно выражал свою боль. Как сильно ранит его то, что единственный любящий его человек оставляет его одного.              В это возвращение его вывихнутая во время боя и потом вправленная обратно рука ныла не так сильно, как что-то тревожное у него внутри.       Первым делом он, как и всегда, отчитался о проделанной работе перед Третьим. И, когда сослуживцы покинули кабинет, сам задержался. От нетерпения его буквально колотило, поэтому Какаши, набрав в легкие воздух, пытаясь успокоиться или хотя бы говорить спокойно, спросил:       — Хокаге-сама, а как прошло поступление Наруто?..       — Он сдал экзамен успешно, — отозвался Сарутоби. Потянулся к трубке, начал набивать ее табаком. — С натяжкой, но в целом удовлетворительно.       — Он поступил? — Какаши заулыбался во весь рот под тряпичной маской. В это верилось с трудом, но… в конце концов, они ведь не зря работали весь прошлый год!       — Да, поступил, — снова повторил Третий, слишком уж ровно. Но юношу это не волновало: он радовался за своего кроху и гордился невероятно. Притупленные во время задания эмоции теперь выходили наружу: его сердце заново оттаяло, как и всегда, когда он возвращался в Коноху.       — Хорошо. Так и лучше, самое время. Пускай учится со сверстниками… Спасибо, Хокаге-сама, — выдохнул Какаши, еле сдерживая нетерпеливое тело, которое уже само собой разворачивалось к выходу, чтобы скорее побежать к мальчику, хотя уже вечерело, но может Наруто еще не хочет спать… — Я могу идти?..       — Подожди, Какаши, — Сарутоби закуривал. И от этой паузы тревога с новой силой стала посасывать в груди. Наконец, старик выдохнул вместе с дымом:       — Наруто поступил в Академию. Два года ваших тренировок не прошли впустую, я это вижу. Но теперь уже ты должен прекратить навещать его.       Земля пошатнулась. Пол выплывал из-под ног, а виски вмиг сдавило.       Нет… послышалось?..       — В смысле… подождите…       — Он должен научиться общаться самостоятельно, обзавестись социумом. Скоро у него начнется учеба, пусть он заведет там друзей….       — Пусть, да я ж не против, — перебил Какаши, пытаясь проморгать пелену перед глазами. Может, это просто дурацкий сон?.. Еще один кошмар…       — Но вот нужно ли ему это сейчас, как ты думаешь? — глаза старика всверливались в самую его душу, которую было невозможно скрыть под масками… но хотелось заслонить щитом. — Какаши, сейчас для него ты — центр всего мира. У него нет потребности стремиться занять свое место в обществе, когда у него есть ты.       Слова лились мимо. Журчали водой… нет, гремели водопадом, бьющим по камням.       — Разве это плохо?..       — А разве это честно по отношению к одинокому ребенку?       Формулировка сбила окончательно, Какаши моргнул.       — Он же… да, он один, у него на самом деле никого нет…       — Поэтому у Наруто и должна быть своя собственная жизнь. Другие люди вокруг него. А для этого у него должна быть потребность в них. Разве ты сам этого не понимаешь?..       Какаши понимал. Он помнил. Помнил слова Наруто. Слова о том, что ему больше никто не нужен. Только Какаши… «только Неко-чан»…       — Когда Минато погиб, у тебя тоже никого не осталось. Конечно же, Минато не хотел этого для тебя, у него не оставалось выбора. Но у тебя выбор есть. Не поступай так же с Наруто. Отпусти его. Пусть он живет полной жизнью. Своей жизнью, а не твоей.       Тягучая, тяжелая боль растекалась по телу. Делало его таким же тяжелым, прибивала к земле. Жгла.       — Нет… — сдавленно прошептал Какаши. Едва удержался, чтобы не упасть на колени. — Нет. Пожалуйста, только не Наруто. Не забирайте Наруто. Он последнее, за что я держусь.       — И ты думаешь, это нормально? — всё тот же суровый взгляд призывал к трезвости. — Ваша чрезмерная привязанность друг к другу может стать губительной и для вас, и для всей деревни. Ты шиноби, Какаши. Умей расставлять приоритеты. Твоя жизнь и твое сердце не принадлежат тебе. Минато это и продемонстрировал.       Минато. Наруто. Имена гремели в голове, как и вода водопада — обрушивались на него, смывая напрочь…       Он обрел Минато. Он потерял Минато. Он обрел Наруто. И теперь… должен потерять и его?.. Зачем…       — Зачем?.. — слова вырвались вслух. — Зачем тогда нужен «Обычай самураев», если нам нельзя чувствовать?       — Он как раз для этого и нужен. Чтобы любить, но уметь отпускать. Поэтому во второй этап и положено вступать зрелым людям. Отдавать тебя мальчишке было моей ошибкой. Каким бы одаренным шиноби ни был Минато, в житейском плане он сам был наивен как дитя, и никого не слушал… И этой ошибки я не допущу снова. Мы об этом уже говорили с тобой. Сначала ты должен повзрослеть. И научиться жить без Наруто. Без них обоих.       С нижнего века соскользнула горька слеза, задержалась на миг на ресницах, полетела на пол.       — Как?.. — безжизненно.       — Действительно — как? Ты шиноби, и ты живешь не в вакууме, если ты не заметил. Наруто тоже придется открыть глаза и приглядеться к этому миру вокруг него. И понять, что вы оба можете жить друг без друга. Иначе быть беде — мы это уже поняли.       Какаши молчал. Но его мир пульсировал. А боль оттесняла приливающая волна ярости — его собственный губительный водопад.       — Вы так заботитесь об этом, обо мне, — прочеканил он. — Якобы, вам есть дело до того, что мы там чувствуем и как живем. Будто бы вам не хочется «повторения трагедии». А моего отца от самоубийства никто не спас.       — Он был взрослым человеком, который сделал свой выбор.       — Остальные тоже были взрослыми людьми, которые его довели до этого! И никто им не мешал!..       — Какаши…       — Никто не спас моего отца. Никто не спас моего сенсея. Но теперь все пытаются «спасти» Наруто, при этом отнимая его у меня! У меня забрали их всех, под разным предлогом!.. — картинка мигала, кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Но Третий не утратил спокойной невозмутимости. Он выпустил струйку дыма, повел трубкой, указывая на собеседника.       — А ты сам, при этом, «взрослый человек»? Как ты считаешь? Может, займешь мое место, и у тебя лучше получится всех спасти? Рано или поздно, возможно, и тебе придется стать Хокаге, принять этот титул и эту ответственность вместе с ним, о которой ты не имеешь и представления…       — И не хочу. И не надо. Я не хочу быть Хокаге.       — И о чём тогда мы говорим? — старик улыбнулся. Снисходительно, как ребенку, каким, видимо, Какаши и был для него. — Терпение, Какаши. Тебе нужно набраться терпения. Сейчас ты ослеплен. И, можешь мне не верить, но я понимаю твои чувства. Пойми и ты. Посмотри вокруг. Кроме тебя и Наруто в деревне есть другие люди. Так уж тебе повезло связать свою судьбу с тем, от кого зависит судьба всей Страны Огня — с джинчуурики.       «Дыши». Голос Минато всё еще звучал в его голове. Слова Минато…       Нужно дышать. Нужно успокоиться. Истерика ни к чему хорошему не приведет. Как бы ни хотелось выплеснуть всё наружу. Весь праведный гнев…       Но — нельзя. Своими воплями он только лишал себя возможностей что-то изменить. Кто будет серьезно разговаривать с истеричкой?.. Нет, надо мыслить здраво. Может, еще не поздно, хотя бы попытаться…       Однако вместе с новым вдохом до Какаши дошло.       Это не забота о Наруто. Не забота о его состоянии, чтобы ему было хорошо… о том, что для Наруто «хорошо», никто и не думал. Это — попытка держать джинчуурики в узде. И только.       Конечно, с Какаши никто не возился. Ни когда он потерял отца… хотя, нет, тогда к нему примчался Минато… но… потом, когда его мир разлетелся на осколки…       Как бы плохо ему ни было, его вспышка гнева не могла выплеснуть наружу неуправляемого демона. Поэтому с ним могли не церемониться.       А Наруто боятся. Он непредсказуем. Его реакции непредсказуемы. Конечно, Третий допускал вероятность, что на очередной миссии Какаши может погибнуть. И тогда для всех может настать очень черная полоса. Кто знает, что произойдет с Наруто, если он об этом узнает? Если сойдет с ума, так же, как почти что сошел Какаши, потеряв своего Бога…       Демон может вырваться из него. Этого все и боятся. Гибель Какаши может нанести сокрушительный удар по всей деревне, и история пятилетней давности повторится…       Вот, что на уме у Хокаге. Который «должен думать о всеобщем благе». Поэтому Какаши никогда и не сядет на это кресло. Никогда не будет мыслить так.       — Для меня он ребенок Минато, а не «джинчуурики», — тихо проговорил юноша.       — Знаю. Поэтому ты не можешь смотреть правде в глаза. Вы оба страдаете. И тебе становится хуже. Или, может, мне не нужно обращать внимания на твои выходки? На то, как ты угрожаешь мирным жителям, которых обязан защищать ценой своей жизни? Как издеваешься над детьми, еще и учишь этому Наруто? Как обучаешь неуправляемого ребенка небезопасным техникам?..       Лицо пылало огнем, словно его ошпарили. Так Какаши себя давно не чувствовал. Кажется, с раннего детства. Пристыженным, обвиненным, отчитанным…       Сарутоби знает. Знал всё это время… Конечно…       Юноша опустил глаза, но смог выдохнул:       — Всё не так. Эти люди получили по заслугам…       — И ты возомнил себя мерилом справедливости? Повторюсь: я знаю, что движет тобой. Поэтому не наказываю тебя за провинности. Но ты не различаешь того, что лучше для тебя, а что — лучше для Наруто.       — А что, по-вашему, для него лучше?! — он снова зверел, против воли. — Утопить ребенка в одиночестве?! Чтобы он снова возненавидел всех этих ублюдков?! Я хотя бы пытаюсь не дать ему погибнуть! А вы — что?! Он будет там один, будет напуган!..       — Тшш, — Третий поднял руку. И Какаши вновь заставил себя продышаться, сжал кулаки. С ним снова говорят как с ребенком. Или как с умалишенным. Нет, нет, как бы ни было больно, нужно контролировать себя… А Хокаге продолжил:       — Не переживай за Наруто. В Академии он будет под присмотром. Я попросил Ируку приглядеть за ним, как раз для этих целей.       — Какого еще Ируки…       — Умино. Молодой чуунин, с недавних пор решивший стать инструктором в Академии. Им обоим есть, чему поучиться друг у друга…       От этих слов тело пробила нервная дрожь, стиснутые зубы заскрипели.       — Но почему…       — Почему я отдаю его не тебе? Потому что мир крутится не только вокруг тебя и этого мальчика, Какаши. Дай ему прожить нормальную жизнь. Обрести свой круг общения, подружиться с детьми и взрослыми. Иначе он так и останется асоциальным и диким. Твое покровительство сейчас вовсе не помогает ему. Ведь он противопоставляет вам весь мир. Потому что ты принял его просто так, а мир его не принял. Это и озлобит его. Ты будешь богом в его глазах. А всех остальных он не будет за людей считать. Ты этого хочешь для Наруто?       Слишком… знакомо.       Бог. А остальные — не люди. И зачем нужен кто-то, когда есть Бог?..       И Наруто говорил ему, что ему больше никто не нужен…       Неужели и Какаши… стал для него Богом?..       — Все взаимодействия с другими людьми важны. И кто знает, что хуже: ненависть или необоснованная любовь? Человеку нужно научиться самому найти свое место. Заслужить любовь и уважение. И ты отпустишь Наруто, если можешь поставить его счастье выше собственного…       — Я так и делаю.       — Кто знает… Если Наруто сможет социализироваться, после выпуска из Академии ему будет нужен опытный наставник, — старик снова улыбнулся. — Да. Если я увижу, что и ты к этому готов, я передам его тебе, как и договаривались. «Обычай самураев» не должен его сломать. И тебя тоже.       Это звучало почти что успокоительно. Мысли немного улеглись в голове и сложились практически здраво:       — Знаете, Джирайя-сама говорил мне… что мы все хотим сделать как лучше для наших подопечных — и это правда, я знаю. Но вот только не всегда оно по итогу получается «лучше». Так почему вы считаете, что ваш путь, ваш выбор для Наруто — лучше?       — Могу задать тебе тот же вопрос. Если ты сомневаешься в моих решениях… в силе моего опыта, возраста, титула… Обратимся к практике. К фактам. У нас уже есть пример противоположного поведения. Я видел его последствия, как и ты. И мне не кажется, что он был удачным. Мы обсуждали это уже много раз, Какаши.       — Я знаю…       — Но я готов говорить с тобой, повторять столько, сколько это нужно. Я хочу, чтобы ты меня понял. Вероятнее всего, однажды ты всё-таки сможешь понять меня правильно, не сразу, не сейчас. Но я никогда не желал зла никому в этой деревне. Ни тебе, ни Наруто. Это пойдет вам на пользу. Просто постарайся поверить старику. Ты прав, ваши жизни с этим ребенком связаны. Но тем больше на тебе лежит ответственности. Потому что от этого ребенка зависит судьба страны, а твои действия влияют на него непосредственно…       — Да, я это уже понял, — Какаши склонился вбок, переведя вес тела на одну ногу. В идеале хотелось привалиться к стене. Прислониться, провалиться сквозь нее… — Я знаю. Это всё важно… — он слабо верил и в свои слова, и в слова Третьего, просто не мог поверить, что это может стать правдой. — Но если я вдруг пропаду… Наруто же будет переживать. Это ведь… тоже может быть нехорошо для деревни.       — Разумеется. Поэтому зайди к нему попрощаться. Расскажи легенду, как ты уже делал не раз. Он простит тебя, если будет знать, что ты его не бросил. И скажи напутственные слова. Уверен, он прислушается к тебе.       Реальность?.. Нет. Сон. Отвратительный, страшный…       Реальность… не оставляющая ему выбора. В которой он должен… попрощаться с Наруто?..       Какаши кивнул, не просыпаясь. Игнорируя тошноту с головокружением:       — Я понял. Разрешите идти?       — Иди.       Он круто развернулся, но в дверях Третий его окликнул:       — Какаши.       Он обернулся.       — Сделай правильный выбор, — попросил Сарутоби. Будто бы слышал сомнения в его голове… Но получил в ответ лишь еще один кивок. Немой. Не обещание.              «Сделай правильный выбор». Какой выбор тут правильный?       Забрать Наруто и бежать. И быть только с ним. Ни с кем не делить. Не слушать Третьего. Не бояться, что «Обычай самураев» перейдет к кому-то другому. Нужно ли это самому Какаши — он и не знал, да и рано было об этом думать, но в любом случае не мог допустить, чтобы кто-либо претендовал на такую степень близости с его мальчиком.       Но… в глубине души он признавал, что старик прав. Ведь если Какаши погибнет… Наруто потеряет единственного, кто добр к нему. Если ребенок останется в этой враждебной среде один, с разбитым сердцем… он не сможет приспособиться. Он сойдет с ума. А Какаши не хотел, чтобы малыш страдал, как он сам когда-то… Это ведь было правдой.       Когда любишь только одного человека — любишь как друга, как родителя, как учителя, как любовника… все роли оказываются заняты им одним. И больше никто не нужен. Не станет его — не станет целого мира. Бога…       Неужели всё это время он был так слеп? И не осознавал того, что творил?       И ведь он сам планировал вернуться к Минато. Потом, когда будет уверен, что Наруто счастлив в этом мире. Что у него есть друзья, наставники, любимый человек… Семья. Чтобы оставить его со спокойным сердцем.       Но сердце Какаши больше не было спокойным. И думать старую мысль становилось труднее, особенно в последние два года.       Потому что лучше туманного «где-то, когда-то, возможно» было сладкое «здесь и сейчас». Потому что он смаковал каждый момент вместе со своим мальчиком. Любил его — самой невинной и чистой любовью. И был любим в ответ. Снова… Не так, как с Минато. Совсем не так. Но это было его маленьким, хрупким счастьем…       …которое снова пытаются отобрать.       Но… куда им бежать? В конце концов, Наруто — не обычный ребенок. Это будет похищение джинчуурики — политически важного человека. Просто так его не отдадут. Отправят погоню. Лучших джоунинов, АНБУ…       Можно, конечно, провернуть обратный призыв — через его собак. Стая никогда не предаст, что бы он ни сделал. Но — куда телепортироваться? В страны-союзники — его выдадут. В страны к бывшим врагам… которые убили стольких его людей? От этого неприятно щемило сердце.       Разве может он, потерявший всю команду на войне, теперь встать против Конохи, ради которой и умерли его друзья? Предать Коноху, ради спасения которой отдал жизнь Минато? Да и… правда в том, что в любой стране Наруто станет оружием в руках правительства. Ведь новость об их бегстве разлетится моментально, и по особым приметам их найдут…       Их будут искать. И найдут.       Если только… перебить всех, кто знает про Наруто?..       Вот он — выбор. Устроить резню, возможно, даже развязать четвертую мировую войну… или принять факт, что ребенок не принадлежит ему. Оставить его здесь одного. Скормить его этому злому миру…       Ужасное решение. Но…       …почему оно всегда так? Неужели и Джирайя был прав? И как бы ты ни старался защитить дорого тебе, зависящего от тебя человека… всё оборачивается так плохо.       Безоговорочно любишь его — а он начинает ненавидеть окружающих. За то, что те не такие, как ты. Не любят его. И сами не такие сильные, не такие умные… Почему оно работает именно так?..       Может, нельзя зацикливаться на одном человеке? Может, это и ведет к беде? И, может, правильно делал сам Джирайя, когда подолгу оставлял своего «самурайского» ученика в одиночестве? Он не стал для Минато Богом… но…       Из-за этого ведь Минато и стал таким. Он сам говорил Какаши… «С моим сенсеем у меня были другие отношения. И мне хотелось, чтобы между нами было больше искренности, больше тепла. И я знал, что тебе тоже было это нужно».       Да и в те первые недели, когда они жили у Отшельника с новорожденным Наруто… Джирайя тоже был не в себе, что порой выливалось наружу. Сидел задумчивый, выпивал саке. И рассуждал об этом. О своих ошибках. О том, что нехватка любви побудила Минато уйти в другую крайность. Такую, что потом ему, Джирайе, пришлось убирать все колюще-режущие предметы из дома Какаши, надеясь на чудо… Отшельник винил в этом себя.       Мало любви — плохо. Вырастет жадный до любви человек, не видящий препятствий на пути к ней.       Много любви — тоже плохо. Напитанный и избалованный любовью человек больше не сможет жить в мире без этой любви…       Как ни крути — нужна «золотая середина». Постичь которую сможет только какой-нибудь мудрец. Точно не он — мальчишка, не знающий ничего, кроме войны, смертей, крови на своих руках… и сносящего голову обожания, слепого поклонения…       Может, поэтому Третий так и призывает его к послушанию? Вдруг старик — в силу своего возраста — всё-таки что-то в этой жизни знает?       Но… при таком раскладе грядущие семь лет обернутся адом. А если украсть Наруто… это тоже будет ад.       Ад наступил со смертью Минато. Будто сама сраная судьба снова шептала ему из кустов: «Куда ни беги — нигде нет спасения. Сдайся, подчинись».       — Я не знаю, что делать, — прошептал Какаши вслух, так и сидя на холодной земле, прижимаясь к такому же холодному надгробному камню. — Совсем не знаю… Но я знаю, какой выбор вам бы точно не понравился, Минато-сенсей. Поэтому…       Он тяжело вздохнул и поднялся на затекшие ноги. Уже совсем стемнело — но делать было нечего.              В комнате Наруто горел ночник — мальчик с недавних пор боялся спать без света. Но это не казалось Какаши детской трусостью. Наоборот… значит, ребенок растет. И начинает понимать, что где-то в темноте его может поджидать опасность… Новые мысли, новые размышления. Которые им уже будет не суждено разделить друг с другом…       Будить малыша не хотелось, но выбора не оставалось. Поэтому Какаши аккуратно открыл окно через щелку форточки. Заскользнул в спальню — тихую, свежую, умиротворенную.       Мальчик зашевелился в постели.       — Кроха, это я. Прости, что разбудил. Я не знал, что ты так рано лег…       — Неко-чан… — Наруто приподнялся, потер сонные глаза. — Я еще не спал… Хорошо, что ты пришел! — и, уже с улыбкой, протянул к гостю ручки.       Какаши сел на кровать, погладил мальчика по волосам. Но Наруто схватился за его перчатку, стаскивая с предплечья. Юноша знал эту привычку, поэтому помог малышу. Снял перчатки и снова запустил пальцы в мягкие, нежные волосы. Мальчишка заулыбался, зажмурился, потом прижался щекой к его ладони. Ласковый и добрый. Каким был и Какаши… Но… кто знает, что будет потом…       — Как дела у тебя? Был экзамен в Академии? — поинтересовался Какаши, будто бы не знал. А мальчик тут же подпрыгнул, подобрался к нему, привалился к боку.       — Был, был! Я поступил, Неко-чан! Я сдал вонючий экзамен!       — Ух ты, да ты умница! — юноша крепко и совсем искренне обнял его, чувствуя, как Наруто благоговейно льнет к нему в ответ, как хихикает и наверняка улыбается… — Я верил в тебя, Наруто, я верил, что ты справишься!       — Я знаю, я знаю! Только дядьки на меня всё равно так смотрели… Ну, вот так вот.       — Да… я понимаю… Да и ладно, Наруто, главное, что ты сдал! И если ты будешь хорошо заниматься, они перестанут так на тебя смотреть и поймут, как ошибались.       — Ну… я подумаю.       Какаши засмеялся, гладя его худое плечико. Но тут же грудь свело, и стало совсем горько, не до смеха…       Молчать. Не разрушать эту ночную идиллию. Сделать вид, что ничего не изменилось. И чтобы ничего не менялось. Обмануть всех. Продолжать приходить так, тайно… пускай «тайно» это никогда и не было…       — Кроха… У меня тоже есть новость. Но не такая хорошая, — еле выдавил из себя Какаши, отстранившись. Медленно вдохнул, надеясь, что голос не дрогнет. — Меня отправляют в другую страну на миссию. И, я боюсь, что это будет очень надолго…       — Надолго? Очень? На месяц?! — Наруто с ужасом всматривался ему в маску.       — Может, и дольше… на несколько месяцев… или лет…       — К-как?.. Нет… Но ты же можешь не ходить?       — Не могу. Я пытался. Я так пытался… я хотел бы остаться с тобой… — глаза нещадно щипали, и голос всё-таки грозил вот-вот сорваться, поэтому Какаши перешел на шепот. — Никак. Мне не разрешили отказаться. Это очень важно для моей страны. И многие могут погибнуть, если я не послушаюсь приказа… Понимаешь? Может даже начаться война. Как бы я ни хотел поступить по-другому… не всегда мы можем делать так, как нам хочется.       — Тогда я не хочу быть шиноби, — Наруто нахмурился, его губы дрожали. — Не хочу в эту Академию, не хочу быть Хокаге! Не хочу вот так вот! Лучше забери меня с собой! В другую страну!       — Маленький мой… — бормотал Какаши, с болью глядя в наполняющиеся слезами синие глаза. — Я не могу. Мне нельзя. Мне запретили…       — А я не хочу! Не хочу так… не хочу… не хочу, не уходи, пожалуйста, я не хочу…       Какие слова тут могли помочь?.. Какаши таких не знал. Он бережно взял Наруто за личико, вытирая слёзы, которые уже покатились по пухлым щечкам.       — Неко-чан… как я буду?.. — малыш всхлипнул, громко шмыгнул, вцепился в его руку. — Мне страшно. Я не хочу в эту школу. Я боюсь… боюсь… — мальчик уткнулся в его ладонь, его плечи тряслись.       — Я знаю… Но это страшно только в самом начале. А придешь туда — и перестанешь бояться. Мне тоже иногда страшно ходить на миссии…       — Не ходи, давай не будем никуда ходить, давай уйдем!       — Я думал об этом… — не согласиться с этими умоляющими глазами было смертельно сложно. — Но так всё-таки будет лучше, потом…       — Почему?! Не лучше! Ничего не лучше! Мне с тобой лучше!       Опять. Как и тогда, перед его уходом… в приюте… опять… Оно повторяется снова и снова.       — Мне тоже лучше с тобой. Правда, Наруто.       Мальчик не слышал. Мотал головой, захлебываясь в рыданиях.       — Я не пойду в школу! Кто мне будет помогать? Меня будут обижать! И дядьки… злые… не хочу…       — Нет-нет, там тебя точно обижать не будут. Ты смог поступить! Ты теперь ученик Академии, будущий шиноби…       — Не буду шиноби… не буду… без тебя ничего не хочу… не хочу… один… не хочу… пожалуйста… не уходи… я не хочу ничего…       С раздирающей душу болью Какаши видел это. И осознавал… как бы горько это ни было признавать… но в чём-то Третий прав.       — Наруто, — слова спотыкались об немеющий язык, звучали блекло, без веры, без силы. — Но мы же договорились. Ты станешь шиноби, а потом Хокаге…       — Не хочу… договариваться… — протяжный всхлип, рваный вздох. — Я… так… не хочу…       Какаши и сам был готов упасть и разреветься. И никуда не уходить. И сбежать, сделать что угодно… переубивать всех, пусть Наруто выпустит демона наружу, пусть на всей Земле останутся только они… пусть только всё это закончится, хоть как-то… такое ведь было, такое постоянно было, когда мир раскалывался, разбивался вдребезги… когда… когда это закончится…       Но — вздрогнул. Моргнул. На миг его мысли прояснились. Так, словно на его голову опустилась рука Минато… так мягко…       — Нам придется потерпеть и побыть сильными, — собственный голос показался ему чужим, слишком уж твердым. — И потом никакая судьба не посмеет нас разлучить. Я тебе обещаю.       Наруто поднял на него заплаканные глаза.       Не говорить. Не манипулировать. Не злоупотреблять доверием.       Или… или… если это во благо? Во благо. Им обоим. Всем…       Сейчас это то, что может их спасти. Так ведь?.. Минато-сенсей?..       — Мы сможем быть вместе потом, — вырвалось легко. И принесло облегчение, как прохладный ветер, обдувающий разгоряченное тело в жару. Наруто заморгал, приоткрыв ротик.       — Когда?..       — Когда ты выпустишься из Академии, — он взял руки мальчика в свои, поглаживая пальцами, говоря уже ровно. — Тогда я точно-точно вернусь. И я смогу забрать тебя с собой.       — Правда?! — печальное личико осветил лучик улыбки — как солнце пробивается из-за туч.       — Да. Если ты тоже станешь шиноби, я смогу тебя забрать. И мы сможем вместе ходить на миссии. Пока ты ребенок, пока ты… гражданский, я не могу этого сделать, и никто меня не послушает. Это запрещено. А потом это будет можно. Потому что… быть шиноби — не так уж и плохо. Да, нужно выполнять приказы, иногда неприятные. Но зато ты можешь стать очень сильным. И сможешь защищать то, что тебе дорого. А я хочу защищать тебя, Наруто. Когда я отправляюсь на миссии, когда я разбираюсь с плохими людьми, которые могут угрожать… и моей деревне, и вашей… Я всегда думаю о том, что защищаю тебя. А если не я — то кто?       — Я тоже хочу защищать тебя, — вдруг произнес Наруто, по-взрослому убежденно.       — Хорошо. Хорошо, Наруто. Тогда мы будем сильными, ладно? Чтобы защищать друг друга.       Мальчик уверенно закивал.       — Ладно, Неко-чан. Я тоже стану шиноби, сильным-сильным. И тогда смогу уйти с тобой, да?       — Да, всё правильно. Когда закончишь Академию и станешь генином.       — Тогда… это будет моя миссия, да? — мальчик устало улыбнулся, вытирая личико рукавом пижамы.       — Да, Наруто. Точно. Это будет твоя миссия. У нас с тобой будут свои миссии. Долгие и тяжелые. Иногда нам может быть страшно и больно. Но мы должны выдержать. Мы выполним наши задания. И потом на другие миссии будем ходить вместе. И не будем разлучаться. Тебе больше не нужно будет так долго ждать…       — Хорошо! Тогда я справлюсь, Неко-чан! Справлюсь! — Наруто уже улыбался во весь рот. — Слушай, слушай… а если я стану Хокаге, я смогу приказать тебе не уходить из Конохи, вообще никогда?       Какаши засмеялся, по-настоящему: такой приказ ему очень нравился, по сравнению с нынешними.       — Конечно. Я буду счастлив, если ты станешь Хокаге и прикажешь мне остаться при тебе. И я буду твоим личным охранником.       — И я тоже буду твоим охранником! Я же буду Хокаге, а Хокаге — самые сильные!       — Да, кроха. Ты прав.       Малыш успокоился. И даже выглядел воодушевленным. Но и его сонливость никуда не уходила. Он медленно моргнул и протяжно зевнул. Ночь — худшее время для прощания… Хотя, наверно, для прощания никогда нет «лучшего» времени…       — Рыбка, давай-ка ложись спать. Ты устал, а у тебя скоро начнется учеба…       — Угу… А когда ты уходишь? Тоже скоро?       — Да. Завтра утром.       — У-у… Только я не усну, — вздохнул мальчик. — Волноваться буду. Я сплю так плохо…       — И при свете тоже?       — Угу…       — Может, слишком яркий ночник? Футболкой его занавесить, как тогда?       — Не-е… — мальчик опять зевнул. — Нормально. Просто сны всякие снятся… Я их не помню. Но просыпаюсь иногда…       Кошмары… слишком знакомо. И самое страшное — оказываться с ними наедине.       — А можешь остаться на ночь со мной? — вдруг попросил Наруто.       — Ну… — Какаши так и обмер от неожиданности просьбы. Иногда он сидел рядом, пока мальчик не уснет, иногда читал ему… но никогда не оставался. Не хотел переступать эту черту, зная, что тогда обратного пути не будет. Одна ночевка, две… а потом он уже никогда не захочет уходить…       — Пожалуйста.       Но он и так не хотел уходить. Никогда. Но должен был. Так чего уже терять?       Упрашивать было незачем. Это была их последняя ночь вместе. На долгие годы. А когда будет следующая — не мог знать никто.       — Хорошо, кроха.       — Ура!.. — вяло воскликнул Наруто, сонно улыбаясь. Вернулся к подушке, залез под одеяло, улегся. Но потом подвинулся ближе к краю и похлопал рукой по другой стороне кровати, не отводя от наставника просящего взгляда.       Даже так?..       Но сил отказываться от последней привилегии не было. И юноша наклонился, снимая ботинки.       — Только тебе будет неудобно спать в маске… — осторожно заметил мальчик.       Какаши хмыкнул, ощутив пробежавший по рукам холодок.       — Да. Ты прав.       Он взялся за фарфоровую маску лисы. А другую руку просунул под нее, стаскивая тряпичную до подбородка. Обнаженную кожу обдало огнем — хотя воздух прикоснулся к ней прохладой. Внутренности же свело от волнения.       Когда он испытывал это в последний раз?.. с Минато?..       Какаши отложил маску АНБУ на тумбочку. Взъерошил свои волосы, постаравшись прикрыть левый глаз со шрамом челкой. И лег рядом с Наруто, поверх одеяла, лицом к лицу.       Мальчик замер. Рассматривал его, раскрыв рот — любопытные зрачки темно-синих глаз в полумраке бегали туда-сюда, изучая. Вдруг заулыбался во весь рот, явно довольный увиденным, вызвав такую же счастливую улыбку и у Какаши.       А Наруто придвинулся ближе. Протянул руку, провел пальцами по щеке юноши — очень аккуратно, словно проверяя, настоящее ли у него лицо. И Какаши зажмурился, чувствуя пробегающие по спине мурашки.       Пять лет… Или не пять? С маленьким Наруто он не носил маску. Но маленький Наруто не прикасался к нему так…       Не так, как Минато, конечно же. Но у них с Наруто любовь была совсем другой. И сейчас Какаши чувствовал ее так сильно…       — Ты мне как будто раньше снился, — проговорил мальчик, водя пальцами по его носу, губам.       Вспомнил?.. Неужели?.. Должен же был помнить…       — Может, и снился, — отозвался Какаши. Сам же притих, впитывая ласковые прикосновения. Чувствуя готовность и в самом деле уснуть… если бы только мог позволить себе обмякнуть. Остаться… навсегда…       С лица Наруто не сходила усталая улыбка. Как же тихо, уютно просто лежать вместе… и время будто замерло. Почему же «хорошо» так часто наступает перед самым концом?.. Юноша осторожно запустил пальцы в пшеничные волосы, рассматривая его милое личико в ответ.       — Кроха, послушай меня. Это очень важно.       Мальчик серьезно кивнул.       — Умница. Постарайся найти в Академии друзей, ладно? Шиноби по-настоящему силен тогда, когда не одинок. Когда есть те, кто выручат его в беде: кто протянут руку, прикроют спину. Поэтому нужны друзья…       — Но они же все будут злыми…       — А ты ищи добрых людей. Знаешь, у доброты разные лица… Такие люди могут сначала казаться слабыми, глупыми, нелепыми… но чаще всего именно они и не дадут тебе упасть. Держись их, не считай их ниже себя.       — А ты же не такой. Ты и добрый, и сильный, и крутой!       — Да, но… я не был таким всегда, в детстве.       — Ты тоже был слабым и смешным?       «Нет, я не был добрым».       — Да, таким и был. И друзья у меня были такими… но они мне и помогли. Я, правда, не сразу это понял… Но когда я был в беде, один такой мой друг был рядом и не оставлял меня. И мой сенсей тоже говорил мне… тоже говорил мне не быть в одиночестве. Я его сначала не слушал, а потом понял, что он был прав…       — Я буду тебя слушать. Я тебе верю, — проговорил Наруто тихо. — Я ж не хочу, чтобы меня боялись. Помнишь, мы говорили с тобой, давно… про большую собаку, которую боятся. Ну, когда не знают, хорошая она или плохая… Я недавно видел такую собаку. На самом деле! Она лаяла на маленького мальчика, он испугался очень, а его мама была в магазине. Я тоже испугался эту собаку, но прибежал, палкой замахнулся… я не хотел ее бить, хотя мне было страшно! Но я боялся, что она мальчика покусает. Но собака не кусалась, она только лаяла и хвостом махала. И я понял, что она поиграть просто хочет. Я ей палочку кинул — и она за ней убежала! И потом грызла эту палочку, довольная такая!       — Ничего себе… Это на самом деле было опасно. Ты очень смелый, Наруто. И молодец, что не стал сразу ее бить…       — Да, а потом, потом, Неко-чан! Потом вышла мама этого мальчика. Я думал, она наорет на меня, даже испугался — опять испугался, даже больше, чем собаку! А этот мальчик рассказал ей, что я страшную собаку прогнал. И она вот тоже сказала мне, что я смелый! И похвалила меня, и яблоко мне дала!       — Ого. Это очень приятно.       — Да, да! Я так рад был. Знаешь… а ты ведь прав, Неко-чан. Ты мне правду сказал. Что если ты сильный и смелый — то надо защищать других. И тогда перестанут бояться. И будут любить…       «Бог всегда прав». Точно. Неужели и Какаши невольно стал его «Богом»?..       Плохо ли это, если мальчишка прислушивается к его словам? Хорошо ли это, если мальчишка не сможет жить в мире без «Бога»?       — Да, Наруто. Ты тоже всё правильно говоришь. И я горжусь, что ты такой. Ты сильный, ты смелый. И добрый. Всегда помни об этом, кто бы что тебе ни говорил. Старайся изо всех сил, и люди тебя примут, вот увидишь. Всем иногда нужно время, чтобы понять, что их изначальные убеждения — ложные, а реальность — совсем другая…       Но это уже было слишком сложно для ребенка. Да и для самого Какаши — тоже… Наруто медленно моргал. А юноша впитывал в себя его близость. Чувствовал его запах, мягкий и сладкий — не через маску. Чувствовал тепло его дыхания на своем лице — непривычно.       — Всё будет хорошо. Мы сильные. Мы справимся. Так? — пробормотал он, пытаясь убедить и самого себя.       — Угу. Мы справимся. Ты тоже там сражайся хорошо, на миссии своей, в другой стране.       — Обязательно.       Наруто с трудом разлеплял глаза, но тоже продолжал смотреть — пытался изо всех сил бороться со сном, что было заметно.       — А мне иногда казалось, что ты не человек, — тихонько признался он.       — Из-за маски?       — Угу. И из-за того, что ты такой добрый. Вдруг ты какое-то божество, знаешь… которому стало меня жалко, и поэтому ты пришел со мной поиграть тогда.       Вот оно… Всё-таки «Бог».       — Я вовсе не божество, Наруто. И никогда не хотел им быть. Я просто человек. Такой же, как и ты.       — Я знаю, — он заулыбался, нежно трогая его челку. И Какаши таял. Поймал ручку мальчишки, не удержавшись, мягко поцеловал пальцы. Заглянул ему в глаза.       — Ты — мое сердце, Наруто.       — А как же ты тогда будешь, без сердца?.. — всерьез спросил мальчик. Хороший вопрос…       — Я оставлю его тебе. Чтобы оно было в сохранности, в твоих руках. Там, куда я иду, нет места чувствам. Но ты сможешь его уберечь. И я потом вернусь. За сердцем. И за тобой.       — Хорошо, — прошептал Наруто. Придвинулся, потянулся. И Какаши обмер.       Мальчик поцеловал его в лоб. Нет, не в лоб — в переносицу, между глаз.       …как?..       Тело пробила дрожь. Если бы он не лежал — колени бы наверняка подогнулись… А слёзы уже жгли глаза.       Какаши зажмурился, силясь не всхлипнуть. Теплый жест отпечатался на том самом месте, которое будто и было для него предназначено. Стало предназначенным… сделалось таким… благодаря Минато…       Тот последний, прощальный поцелуй. «Пообещай мне, что выдержишь это». Но… сколько, сколько еще он должен «выдерживать»?.. Сколько еще прощальных поцелуев?       Теперь они с Наруто должны «выдержать» новое испытание. Они должны выдержать так много…       Какаши вздохнул. Приподнялся, ответно чмокнул мальчика в висок. Позволил себе зарыться носом в его волосы, пахнущие летней травой, прогретой на солнце. Поцеловал еще раз: когда-то он мог делать это столько, сколько хотел, ведь их отношения это позволяли, но теперь…       Наруто обвил его шею. Прижался к нему, когда Какаши лег обратно. Мальчик выглядел счастливым — счастливее, чем когда-либо. По классике жанра, по закону подлости… Маленький, теплый клубочек, укутанный в одеяло. Которого Какаши любил больше жизни…        — Я вернусь за тобой, Наруто. Обещаю, — бормотал юноша, трогая крохотную ручку. Не такую крохотную, какой она была совсем давно…       Мальчик не ответил. Он уснул. Оставив Какаши в мертвой тишине темной комнаты.       Вот и всё…       Убедившись, что Наруто спит крепко, Какаши аккуратно вылез из его объятий. Ощутил ледяной холод, пронзивший душу насквозь. Словно там, где раньше было сердце, теперь и в самом деле была пустота. Снова…       Заснуть он бы не смог. А если бы и заснул — кто знает, нашел ли бы в себе силы потом уйти?       Поэтому он делал всё сейчас. Болезненно, неотвратимо.       Оделся, выскользнул в окно, прикрыв его за собой. Смешался с ночной темнотой. Не оборачиваясь, не останавливаясь. Не думая.       Остановился на ветке дерева, когда внутри что-то совсем уж невыносимо раздиралось, не давая ни шевельнуться, ни вдохнуть. И только тогда позволил себе расплакаться. Впервые за долгое время, ставшее для него рекордным.       — Неужели я так много прошу?! — вырвалось в рыданиях — пустое, устремленное куда-то, адресованное бледному месяцу, наблюдавшему за ним из-за туч.       Всего лишь — одного человека. Всего лишь…              На рассвете он пришел в кабинет к Третьему. Который, кажется, и сам явился на свое рабочее место совсем недавно.       — Отправьте меня на миссию, — выдохнул Какаши с порога, без лишних формальностей, на которые у него не было сил. — Подальше от деревни. Надолго.       — Какаши? — Сарутоби сделал вид, что удивился. — Что за спешка? Боишься, что не выдержишь…       — Я сделал всё, что вы приказали, — твердо прочеканил юноша. — О своем состоянии я отчитываться не обязан.       — И ты всё сделал правильно. Поверь старику, хоть раз. Я отправлю тебя на миссию, как ты и просишь. Но сначала — иди домой и выспись. Что бы ты ни думал, твое состояние как раз-таки и влияет на исход миссии в первую очередь.       — Да. Извините, — наполненные здравомыслием слова немного вернули Какаши на землю, и он склонился в поклоне.       — Ничего. К завтрашнему дню я подберу для тебя задание.       — Спасибо, Хокаге-сама, — юноша выпрямился, но Третий вдруг поднял руку.       — И еще. Возьми это, — он открыл ящик стола. И вынул из него фотоальбом. Альбом с красной обложкой…       Какаши не поверил своим глазам, во рту вмиг пересохло.       — Это…       — Да, это альбом Минато. Джирайя забрал его, потом оставил мне, перед уходом. Но я думаю, будет правильнее, чтобы он хранился у тебя.       Альбом… Тот самый. «Ко дню рождения Наруто». Они так много фотографировались. Втроем… вчетвером… когда Наруто был в животе Кушины… Какаши помогал заполнять этот альбом, он помнил… кажется, каждую фотографию помнил… И считал его, как и все остальные вещи Минато, навсегда потерянными.       Тем не менее, поборов оцепенение, Какаши подошел. Взял у Сарутоби протянутый альбом. Почувствовал увесистость в своих руках. Напоминание о том, что всё, что живо в его памяти, на самом деле было. И запечатлено там. Внутри. На снимках…       — Покажешь его Наруто, когда придет время, — старик таинственно улыбнулся.       И что-то в душе с новой силой сводило. Нестерпимой болью. Присыпанной сладостью надежды.       Надежды, что в его жизни осталось не только прошлое. Будет потом и что-то еще. Будет — «в свое время». Когда он сможет показать своему мальчику альбом…       Альбом, который он забрал себе. Но так и не открыл — не смог, да и не хотел. А бережно убрал на верхнюю полку шкафа. В ожидании того самого «времени».