***
Этот сумасшедший сезон кончается, и Макс возвращается домой в Монако вместе с другими гонщиками. Дэн зовёт его на вечеринку, но он отказывается, не в настроении для больших пьянок. Этот год практически перевернул его жизнь с ног на голову, он успел умереть и воскреснуть, вернуться к гонкам и изменить свою жизнь так, что никогда бы не поверил в это раньше. Он заказывает доставку пиццы и покупает в магазине у дома несколько пачек редбулла, готовясь к ночной игре с Ландо в видеоигры. Его коты беспокойно бродят вокруг, что-то вынюхивая, и Макс только пожимает плечами, не обращая на них много внимания. Это кошки. Что у них в голове сам чёрт не разберёт. Макс успевает сыграть несколько матчей в CoD с Ландо, пока не раздаётся звонок, видимо, курьер наконец принёс его пиццу. Он открывает дверь, встречаясь нос к носу с коренастым молодым мужчиной с практически белыми волосами и цепкими голубыми глазами. — Ты Макс Ферстаппен? — в лоб спрашивает он, и Макс от растерянности только кивает. Мужчина впихивает ему в руки коробки с горячей пиццей и, пока Макс проверяет заказ, бесцеремонно проталкивается мимо него в квартиру, не дожидаясь его возмущений. — Эй, какого хера ты делаешь?! — Макс ставит пиццу на тумбу, бросаясь за незваным гостем, который абсолютно не выглядит обеспокоенным тем, что Макс уже готов набить ему лицо, если он не уберётся из его дома. — Да, определённо типаж, — мужчина хмыкает, скрестив на груди руки. Он стоит посреди его гостиной, будто это место принадлежит ему, кошки вьются вокруг его ног, с любопытством тыкаясь носами в его ноги. — Либо ты прямо сейчас говоришь, что происходит, либо я блять вызываю полицию, — Макс отражает его позу, пытаясь визуально придать себе большего веса, будто это ему чем-то поможет. — Я Валттери. Друг Льюиса, — лениво говорит он, и время будто останавливается вокруг Макса. — Что? — Я сказал, я друг Льюиса. Последнее время он сам не свой, так что я решил прийти и посмотреть, в чём дело, — Валттери садится на кресло Макса, закинув ногу на ногу и пристально глядя на него. — Льюис дал понять, что нам с ним не по пути. И что ты тогда тут делаешь? — Макс выгибает бровь, отвечая взглядом глаза в глаза. Он так хотел отдохнуть от всего хаоса, окружавшего его весь этот год, но хаос продолжает его преследовать даже сейчас. — Льюис… — Валттери вздыхает, ненадолго взглянув на запрыгнувшего на подлокотник кресла Джимми, — старается следовать правилам, насколько может. В прошлом у него уже был один такой. Светлые волосы. Голубые глаза. Дерзкий характер. Это плохо закончилось. — Ты про себя? — едко хмыкает Макс. — Нет, — Валттери холодно улыбается, но улыбка не отражается в его глазах. — Льюис нарушил правила ради него, но это просто… не могло сработать тогда. Но ты — дело другое. — Он явно так не считает, — Макс не хочет отступать, не хочет верить и давать себе надежду сейчас, не для того, чтобы снова пострадать потом. — Он одумается, — Валттери непреклонен. — Льюис не счастлив сейчас, что бы он ни говорил. Ты видел его только на службе, но я знаю его уже не одно столетие, и я видел его в разные периоды его жизни. Мы пережили вместе столько всего, о чём даже рассказывать страшно, я не потеряю его из-за какого-то смертного, — он выглядит почти злым, и Макс, в кои-то веки найдя в себе крохи инстинкта самосохранения, решает не спорить с ним. — Что ты вообще такое?! — Смерть, — Валттери пожимает плечами. — Я думал, Льюис — смерть, — Макс хмурится. — Что ты вообще о нас знаешь? — Валттери поднимает брови, глядя на него удивлённо, когда Макс только бормочет «ничего». — Мальчик, ты хотя бы пытался? — Макс открывает рот, чтобы защитить себя (и в очередной раз поспорить), но Валттери прерывает его жестом. — Мы оба жнецы смерти, таких, как мы, в мире десятки и сотни. Ты представляешь вообще, сколько людей ежедневно умирает? Никто не может справиться с таким количеством работы один. — Тогда почему ты сидишь здесь, а не работаешь? — Валттери закатывает глаза. — Ты вообще ничего не знаешь, да? — Макс кивает, даже не думая выглядеть пристыженным этим. — У каждого из нас своя… специализация, если хочешь. Всё, как у людей. Я, — Валттери кивает на себя, — специализируюсь на смерти от холода. Льюис — жнец, который приходит только к профессиональным спортсменам. — Погоди, ты серьёзно? — Макс недоверчиво хмурится. — Специальная смерть для спортсменов? Ты не шутишь? — Я что, похож на юмориста? — Валттери смотрит на него, как на дурака, и, признаться честно, под этим взглядом Макс даже склонен согласиться. — Мы работаем отдельно, только если случается что-то экстренное типа войны мы объединяемся и работаем вне зависимости от специализации. Последний раз такое было во время второй мировой, тогда мы работали кто сколько может, но это было исключение из всех правил… Короче, — Валттери так резко встаёт, что Макс вздрагивает от неожиданности. — Захочешь что-то узнать, спросишь у Льюиса. Я его знаю, он может делать вид, что он весь из себя правильный и ответственный, и это в некотором роде так… Но он не привык спорить со своим сердцем. Он вернётся и, я думаю, уже скоро. Не просри свой шанс.Часть 7
15 июля 2022 г. в 22:11
Роман пишет им всем из больницы, они даже устраивают совместный видеозвонок, чтобы каждый из гонщиков мог убедиться, что с Романом всё хорошо. Их попытки усесться так, чтобы все помещались в кадр, выглядят ужасно комично, но это даже хорошо, это поднимает настроение Роману, так что, Макс считает, что всё не напрасно. После гонки команды рутинно собирают вещи, готовят болиды к дороге, и ничего не напоминает о том, что на этом этапе происходило что-то экстраординарное, но Макс не может забыть о Льюисе, стоявшем рядом с местом аварии с безучастным лицом, спокойно ожидая — выберется Роман из смертельной ловушки, в которую превратился его машина, или Льюису придётся сопроводить очередную душу в загробный мир.
Макс выбирается на трассу ночью — он не уверен, что это разрешено, вероятно, даже наоборот, но он чувствует необходимость выговориться, даже если никто его не услышит. Может быть, даже лучше, если его никто не услышит; он не уверен, что готов поделиться с кем-то, даже с Льюисом, теми беспокойными спутанными мыслями, которые поселились в его голове после сегодняшней аварии.
Макс находит укромное место недалеко от того поворота, в котором всё ещё виднелись тёмные следы от пожара, и садится прямо на землю, уставившись в чёрное небо, полное неярких звёзд. Он думает о том, свидетелем чему сегодня стал, только сейчас начиная осознавать, что впервые увидел работу Льюиса по-настоящему, не будучи тем, чью душу Льюис вынимает из тела. Тогда, во время его собственной аварии, и после у него не было времени и повода задуматься о происходящем подробно, но вид чужой аварии, произошедшей так близко, заставил его задуматься о вещах, которые он игнорировал всё это время. О том, что всё это время Льюис, какие бы сигналы он не подавал ему и как бы себя ни вёл, оставался смертью. Чем-то неизвестным и непонятным, чем-то, в существование чего Макс даже не верил, пока не столкнулся лично.
Он по привычке так опрометчиво бросился в погоню за своими желаниями, что не успел даже толком подумать, хотя в этот раз это было необходимо вдвойне.
Макс откидывается на спину, безотрывно глядя в небо, и глубоко вздыхает.
— Я не хотел, чтобы ты забирал его, — вдруг говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Когда я мог видеть тебя, а они нет, я чувствовал… вроде как вину за то, что… Я даже не знаю. Вот он я, постоянно ищу встречи с тобой, разговариваю с тобой, даже целуюсь, а потом вижу, как ты собираешься убить моего друга. Фактически, ты, конечно, наверное, никого не убиваешь, они сами умирают, но, — Макс неопределённо машет рукой в воздухе, — не важно, ты понял, — он ненадолго замолкает, изучая взглядом небо. — Я понял, о чём ты тогда говорил. Про то, что я не могу относиться к тебе, как к обычному человеку. Если ты действительно этого хочешь, я перестану «пытаться умереть». После того, что произошло сегодня… Это просто несправедливо, да? Я так халатно отношусь к своей жизни, а мои друзья рискуют здесь никогда не вернуться к своим семьям. Так что да, мне стоит перестать всё это делать, верно? — он усмехается и поднимается на ноги, глядя на чёрное пятно аварии. — Ты добился того, чего хотел. Но не думай, что это изменит моё отношение. Я всё ещё думаю, что влюблён в тебя. Хочешь ты или нет, мы, кажется, теперь связаны. Так что для меня здесь выбора нет, — Макс пожимает плечами и несколько секунд молчит, не то надеясь, что ему ответят, не то подбирая подходящие слова, но ничего не происходит, ничего не меняется вокруг него: та же тёмная ночь, та же тишина и где-то вдали шумят команды. — До встречи, Льюис.
Он уходит, оставляя за спиной произошедшее, заставляя себя не оборачиваться. Льюис наблюдает за ним с мягкой грустной улыбкой, в его жизни, если это можно так назвать, и раньше бывали прощания, бывали люди, которые знали о нём и с которыми рано или поздно ему приходилось расставаться. Но впервые расставание, каким бы правильным оно ни было, чувствовалось таким болезненным.