-
– Мне кажется, я не справлюсь, – признался он, когда Тень пришла к нему той же ночью. Он вернулся в Муми-дом, потому что жить там было гораздо комфортнее, чем в пещере, а кроме того, легче было следить за самозванцем. Ведь никто не знал, что он там живет. Но на этот раз он выбрал пустующую комнату для гостей вместо комнаты Снорочки. Как-то не по себе было находиться там, зная, что туда в любой момент может заявиться Тень. – Ты должен, – сказала Тень. – Иначе потеряешь все. – Но я причиняю людям боль, – напряженным голосом возразил он. – А теперь я сделал то, что очень огорчит мою маму. Почему чтобы все исправить, я должен ранить тех, кого люблю? – Любовь – проблема, – ответила Тень. – Именно потому, что твой друг любит тебя, твой двойник может питаться его чувствами. Чем сильнее твой друг любит его, тем сильнее становится двойник. Он делает все возможное, чтобы увеличить запас пищи, поэтому ты должен сделать все, что в твоих силах, чтобы его остановить. – Чтобы увеличить...? – Муми-тролль на мгновение задумался, а потом его осенило. – Ты хочешь сказать... причина, по которой он постоянно трогает и обнимает Снусмумрика, в том, что он пытается заставить его полюбить себя сильнее? – Физическое прикосновение обладает особой силой. Когда ты, тень, прикасаешься к своему другу, он чувствует холод и боль. Когда двойник прикасается к нему, он чувствует тепло и радость. – Другими словами, мой двойник все еще может использовать свою силу внушения, хотя он уже живет моей жизнью? – воскликнул Муми-тролль. Тень не могла кивнуть, но Муми-тролль почувствовал, как она незримо соглашается с его словами. – Если твой друг будет предан ему, двойнику не нужно будет беспокоиться о том, что его сердце может остыть. Это можно назвать паразитизмом. Справедливо будет сказать, что мысли твоего друга уже не совсем принадлежат ему. Не нравилось ему все это. Снусмумрик был Снусмумриком. Он чувствовал то, что чувствовал, думал, о чем думал. Он не ждал особых привилегий, не требовал ничего ни от кого, за исключением свободы быть самим собой. Если такой, как он, уступит даже малую толику независимости подобному существу... – Что станет со Снусмумриком, если он не возненавидит моего двойника? – Он так и останется жертвой двойника, пока между ними есть связь, – сказала Тень своим странным, многослойным голосом. – Но двойник может попытаться оставить все как есть. – Как есть? – Нередко, находя надежный источник пищи, мы пускаем корни. Твой двойник станет тобой и телом, и душой. Вероятнее всего, вместе они проживут самую обычную жизнь. Твой друг ни о чем не догадается. Затем, в тот момент, как жизнь твоего друга подойдет к концу, двойник вновь превратится в тень, и чтобы не умереть с голоду пока ищет новый источник пищи, поглотит его в свою массу душ. – Но… это значит… то есть Снусмумрик может лишиться своей души, – ахнул Муми-тролль. – Я не понимаю. Ты сказал, что самозванец – моя точная копия. Тогда как он сможет причинить вред Снусмумрику? Разве он не любит его? – Так и еессть, – прошипела Тень. – Потому что ты любишь его. Он – это всецело ты. Но какая-то его часть все еще остается собой. И эта часть хочет только одного – выжить. Все было хуже, чем он мог вообразить. До сих пор единственной проблемой Муми-тролля было вернуть свою жизнь. Он думал, что это ему грозит опасность потерять все – но если он ничего не предпримет, то Снусмумрика, судя по всему, ждет та же участь. У него разболелась голова. Он сжал переносицу пальцами, изо всех сил жалея, что он не достаточно мудрый и храбрый муми-тролль. В ту ночь он едва мог заснуть. Он лежал без сна, глядя вверх, наблюдая, как какое-то маленькое насекомое ползет с одного конца потолка на другой. Когда оно оказалось прямо над ним, он представил, как оно летит вниз, спускаясь по спирали и садится ему прямо на нос, какой-то крошечный паразит, уставившийся на него своими фасеточными глазами. Он натянул одеяло на голову и закрыл уши, чтобы заглушить громкий стук своего сердца. Под одеялом он почувствовал, как его ноги покалывает – будто марш сотни крошечных ножек. Они искали отверстие, чтобы наполнить его насекомыми. Мешок с волосатыми насекомыми в форме муми-тролля, который на брюхе выползет за дверь… Когда он снова выглянул из-под одеяла, насекомое уже улетело, на потолке ничего не было. Наступило утро. Легкий ветерок колыхал кружевные занавески, где-то снаружи крикнула птица. Он отер со лба холодный пот. Он чувствовал себя ужасно одиноким. Он заставил себя встать. Вокруг глаз у него появились темные круги, а хвост вяло болтался позади него. Он прошел на кухню. Никто еще не сварил кофе, поэтому он поставил чайник на конфорку. Сидя за столом, он потягивал кофе, когда, протирая глаза и зевая, на кухню неровной походкой зашел Муми-папа. Он налил себе чашку, даже не задумавшись, откуда, собственно, взялся кофе. Каждый раз, когда Муми-тролль видел Папу, он едва сдерживал желание позвать его. Но каждый раз, мысленно он возвращался на пляж, и крик Снусмумрика звенел у него в ушах. Так что он оставался тихим невидимкой, пока его отец читал газету и пил кофе. Следом пришла Малышка Мю, она схватила яблоко и скрылась с кухни так быстро, что он просто не успел придумать, что ей сказать. Быть невидимым совсем не так весело, как это описано в сказках, подумал он. Что за радость оставаться в стороне от всего, из-за того, что никто не знает, что ты рядом? Рассеянно скользя взглядом по комнате, он заметил календарь. Муми-мама должна была вернуться уже на следующий день, с замиранием сердца понял он. Он представил, как она идет по дорожке к дому, а самозванец сбегает со ступенек, чтобы отнести ее сумки, после того как она, конечно же, заключит его в теплые объятия... А потом, услышав какой-то звук, она оглянется через плечо, и там, среди моркови и капусты, будет стоять жуткая тень и звать: "Мама, мама, это я, твой Муми-тролль!". Но она не услышит слов, потому что будет уже бежать вверх по холму в сторону дома, чуть не уронив свою сумочку, торопясь попасть внутрь и отгородиться от него толстой дверью. Он не представлял, что будет делать, если мама его не узнает. Она была его последней надеждой, но одна только мысль о том, чтобы показаться ей на глаза, вселяла в него страх. Он убрал посуду. Кухню не мешало бы хорошенько отмыть, подумал он, пока мама не вернулась домой. После столь долгой поездки Мама не должна ни о чем беспокоиться. Ни Муми-папа, ни самозванец не придерживались графика уборки дома, составленного Папой. В гостиной скопилась куча хлама, и кто-то должен был подмести крыльцо. Он достал ведро и губку. Первым делом он вытер кухонный стол и тумбочки. Затем он смахнул пыль и крошки в мусорное ведро и, перевернув все стулья, поставил их на стол. Он отнес ведро с мыльной водой к дальней стене, обмакнул в него губку и принялся водить ею кругами по полу, пока тот не засиял. При обычных обстоятельствах Муми-тролль не очень-то любил заниматься уборкой по дому, но сегодня он обнаружил, что ритмичность и простота этого занятия помогают ему расслабиться. Во всяком случае, расслабиться настолько, насколько он мог в сложившейся ситуации. Через некоторое время он даже начал насвистывать. Он был занят тем, что пытался отскоблить особенно стойкое пятно под столом, когда услышал голос из-за двери: "Муми-тролль, это ты?" Он застыл на месте. Дверь с тихим щелчком приоткрылась, и на кухню вошел Снусмумрик, слегка наклонив голову и с легким весельем наблюдая за беспорядочным хаосом уборки. "Я слышал, как ты насвистывал, – сказал он. – Где же ты?" И в тот самый миг Муми-тролля накрыло тоской. Она не была похожа на то, что он испытывал прежде, имела какой-то горький привкус, как осадок на дне чайной чашки. Он виделся со Снусмумриком только вчера, но тот раз не считался. Вся эта чертова неделя не считалась. Казалось, они не видели друг друга целую вечность, так чтобы действительно увидеть друг друга. Сейчас он отдал бы все, лишь бы вернуться в ту ночь на холме под звездами и сказать ему тогда и там, что он любит его, без гордости, без сомнений. Что он подумал тогда? – что пытаться удержать Снусмумрика – все равно, что пытаться удержать горсть сухих листьев, рассыпающихся в пальцах. Какая ирония, что теперь именно Снусмумрик стал его якорем – единственным, что удерживает его от того, чтобы сдаться. В следующий момент Снусмумрик почти незаметно напрягся. Его лапы нервно сжались в кулаки по бокам. И затем он обернулся. Он смотрел прямо на Муми-тролля – хотя тот не издал ни звука! Ох! Он же пристально смотрел на Снусмумрика. Точно. Тень предупредила его, что если он будет смотреть на кого-то слишком долго, то у них появится это леденящее, тревожное ощущение, что за ним наблюдают. Ему нужно было отвести глаза, скорее… …но ему так хотелось, чтобы Снусмумрик видел его. Снусмумрик не шевелился. Он застыл как камень. Муми-тролль ожидал, что он бросится вон или закричит, как тогда на пляже. Но вместо этого он застыл на месте. Однако он не был похож на загнанного в угол кролика, в его неподвижности сквозила настороженность, но вместе с тем и любопытство. Муми-тролль уже видел его таким пару раз, всегда, когда тот хотел слиться с окружением, будь то лес, музыка на вечеринке или обои в Муми-доме. Это была своего рода маскировка, благодаря которой он казался такой же частью природы, как деревья или птицы. В конце концов, любопытство победило, и Снусмумрик медленно опустился на колени. Это потому что он сам стоял на коленях, с болезненным уколом осознал Муми-тролль. Снусмумрик опустился на его уровень, точно так же, как если бы он разговаривал с каким-нибудь пугливым лесным зверьком. Он даже руки держал так, чтобы Муми-тролль мог их видеть – ладонями вверх. "Дикие существа, – сказал ему однажды Снусмумрик, – не воспринимают себя дикими. У них есть своя собственная логика. Тот факт, что мы думаем, что они не умеют себя вести, лишь потому, что они не следуют нашим правилам поведения, лишь свидетельствует о нашем высокомерии. Все, что нужно, чтобы завести друга, – это научиться говорить на его языке". Стрелки отсчитывали секунды, которые тянулись как часы, пока они, скрючившись, смотрели друг на друга между ножками стола. Снусмумрик заговорил первым. "Ты тень, не так ли". Муми-тролль сглотнул комок в горле. В тот момент голос Снусмумрика, настороженный, но не испуганный, казался Муми-троллю самым прекрасным звуком на земле. – Ты тот, кто напугал нас на пляже, – продолжил он и замешкался. – Мне жаль, что я так отреагировал. Я и сам от себя такого не ожидал, если честно. Обычно я лучше... контролирую себя. Вспоминая произошедшее, я понял, что ты не делал тогда ничего угрожающего. – Полагаю, я весьма ужасен на вид, – сказал, наконец, Муми-тролль. – Мне жаль. Что я сделал тебе больно. – Ты тоже гость? Гость? Возможно, он не заметил, что эта тень и "Муми-тролль, который на самом деле не Муми-тролль", живущий в комнате Снорочки, были одним и тем же существом. Но тут Снусмумрик добавил: – Как и та, что съела ириски? Рефлекторно Муми-тролль повернул голову в ту сторону, где на полке стояла банка с ирисками. Мамы не было дома, так что в итоге некому было вернуть ее на законное место на камине. Воспоминания об очаровательной гостье, явившейся посреди ночи с просьбой накормить ее, вернулись к Муми-троллю. Как странно, что он совершенно забыл о ней, хотя был так очарован ею, когда она находилась рядом. – Нет, – сказал он Снусмумрику. – Я – кое-кто другой. Снусмумрик открыл было рот, но тут же закрыл его и посмотрел куда-то в сторону. Он поднялся с пола и принял непринужденную позу, прислонившись к столу. Не прошло и секунды, как на кухню зашел двойник Муми-тролля. – Снусмумрик! – не теряя времени, он обхватил Снусмумрика за плечи и крепко прижал к себе. – Я так рад, что ты здесь! Вчера ты ушел так рано, я подумал, что еще долго тебя не увижу. Снусмумрик обнял его в ответ. Муми-тролль не мог не заметить, как тот засиял, когда самозванец прикоснулся к нему. Тепло и радость, сказала Тень. Он отвернулся, чувствуя неприятный привкус во рту. – Мне нужно было поразмыслить, – объяснил Снусмумрик. – Кстати, что случилось с кухней? Он жестом указал на ведро с мыльной водой и сверкающий пол. – О-о, – растерянно пролепетал самозванец. Муми-тролль высунул язык, пока тот пытался придумать ответ. – Я, ну... убирался. – Убирался? – Да... к маминому приезду. Я подумал, что ее порадует чистый и убранный дом. – Очень мило с твоей стороны, – сказал Снусмумрик, но что-то в его тоне было не так. Его взгляд скользнул туда, где Муми-тролль скрючился под столом. Муми-тролль увидел, как он нахмурил брови, а затем обвел глазами комнату, словно в поисках кого-то. О... он больше не видит меня, потому что я перестал смотреть, понял Муми-тролль. Он, наверное, думает, что я ушел. – Кстати, я хотел поговорить с тобой о прошлой ночи, – сказал самозванец, – и еще кое о чем. – Хорошо. Самозванец взял Снусмумрика под локоть и вышел с ним на веранду, где они запрыгнули на перила, усевшись бедро к бедру. Со своего места Муми-троллю было не очень хорошо их видно, но он знал, что прекрасно услышит каждое слово. – Слушай, я просто... – самозванец вздохнул. – Я знаю, что тебе нужно личное пространство, но очень обидно, когда ты убегаешь так внезапно. Я не понимаю, может это я сделал что-то не так, чем-то обидел тебя...? – Людям не обязательно постоянно нравиться друг другу, знаешь ли, – резко ответил Снусмумрик. – Даже тем, кто друг друга любит. – Значит, вчера, когда ты ушел так рано, тебе не понравилось? Ты все еще сердился на меня из-за клумбы, да? – Дело не в этом, – Снусмумрик опустил взгляд туда, где его нога покачивалась взад-вперед. – Я же сказал, мне нужно было подумать. – Подумать о чем? Если можно спросить. –... О разном, – Снусмумрик снял шляпу и прижал ее к груди, как будто собираясь с духом. – За эту неделю в Муми-доле произошло много такого, чего я не могу объяснить. Я чувствую себя... потерянным. – Но не тогда, когда ты со мной, верно? – спросил самозванец, и от Муми-тролля не укрылось, как он обвил хвостом спину Снусмумрика. Он протянул руки и взял его за обе лапы, смяв шляпу между их телами. Через некоторое время на лице Снусмумрика появилась расслабленная улыбка. – Нет, не когда я с тобой, – сказал он, и Муми-тролль понял, что это была ложь. Или… возможно, не ложь, но и не вся правда. Так действовала сила внушения самозванца. Как же иначе? Как только в голову Снусмумрику закрадывалось хоть малейшее сомнение, самозванец обнимал его, целовал, делал все, что Снусмумрик позволит, и стоило им прикоснуться друг к другу, все сомнения рассеивались под влиянием одной лишь силы воли самозванца. В конце концов, Снусмумрик и не догадывался, что ему нужно сопротивляться. "Хорошо", - улыбнулся в ответ самозванец, переплетая их пальцы. "Теперь я понимаю. Надеюсь, ты знаешь (ты же знаешь), что всегда можешь поговорить со мной. Или не говорить, если тебе захочется побыть наедине с кем-то еще". – Спасибо, – прошептал Снусмумрик, прижавшись носом к носу самозванца. Немного погодя он спросил, – О чем еще ты хотел поговорить? – О! Об этой зиме, – ответил самозванец. – Этой зиме? – Да, ну, вчера, когда мы играли с птицами Снорка, я отправил тебе ту синюю, помнишь? С небольшим стихотворением? – Про уход зимой и возвращение весной, я помню. Очень пикантно. Самозванец покраснел. – В-в общем, это заставило меня задуматься. Какие у тебя планы на этот год? – Не совсем понимаю, о чем ты. – Я имею в виду, ты снова отправишься на юг? – Конечно. Самозванец бросил на него быстрый взгляд. – Но зачем? – спросил он. – В этом больше нет необходимости. Теперь твой дом здесь. Его дом всегда здесь, подумал Муми-тролль, кипя от негодования. Неважно, целует он меня или нет. – Я путешествую, потому что мне это нравится, потому что это моя стихия. И ты об этом знаешь. – Снусмумрик немного отодвинулся, чтобы увеличить расстояние между собой и самозванцем, который все еще не выпускал его лап. – Но я думал, что в этом году все будет по-другому, – настаивал самозванец. – Теперь, когда мы принадлежим друг другу, разве ты не думаешь, что нам следует проводить меньше времени порознь? – Мы не принадлежим друг другу, – без обиняков заявил Снусмумрик. Он твердо смотрел самозванцу в глаза, как делал всегда, когда был в чем-то абсолютно уверен. – Наши жизни связаны, но мы не находимся друг у друга в собственности, и не можем друг другом распоряжаться или предъявлять какие-то требования. Уши самозванца поникли. – Это было просто образное выражение, – угрюмо пробормотал он. – Но неужели принадлежать кому-то и правда настолько ужасно, даже если этот кто-то – я? – Да! – вздохнул Снусмумрик. – Муми-тролль, что на тебя нашло? Я сказал тебе еще в тот самый первый день, когда ты признался мне, что со мной не получится традиционных отношений. Я не могу перестать быть тем, кто я есть, даже ради тебя. – Я об этом и не прошу. Я просто хочу, чтобы ты попробовал что-то новое. Вдруг тебе понравится? – Мне не нужно пробовать, когда я уже знаю, что мне не понравится. Снусмумрик не пытался выдернуть лапы, но то, как шевелились его пальцы, напомнило Муми-троллю рыбу, попавшую в сеть. Сейчас он был совсем не похож на спокойного, немного насмешливого Снусмумрика, которого Муми-тролль знал так хорошо. И неудивительно – Муми-тролль не мог себе и представить, какой наглостью нужно обладать, чтобы утверждать, что он кому-то принадлежит. С другой стороны... предполагалось, что самозванец его точная копия. И он не мог отрицать, что где-то в глубине души он не возражал против небольшого проявления собственничества. Но стал бы он давить на него таким вот образом? Самозванец нахмурился еще сильнее. – Ну, тогда… что если я отправлюсь с тобой в этом году? Будем путешествовать вместе? – он придвинулся ближе к Снусмумрику, чуть ли не вдавив его в стойку, поддерживающую крышу веранды. – Не говори глупостей. – Да ладно тебе, так не честно! Разве ты не видишь: я пытаюсь найти компромисс? Так ты сможешь путешествовать, а я смогу быть с тобой. Возможно, ты не сможешь уединиться, как раньше, и мне не будет так комфортно, как дома, но это не такая уж большая жертва. – Может быть, когда-нибудь, но не в этот раз, – Снусмумрик все же вырвался из хватки самозванца, и, избегая его взгляда, ухватился за стойку. – Еще слишком рано. – Не рано. – Рано! – Почему же рано, если я люблю тебя с того самого дня, как встретил? – упрямо сказал самозванец. На лице Снусмумрика отразилось изумление, и он издал смешок, который больше напоминал порыв холодного ветра. – Мы были детьми. Мы не знали, что такое любовь. – Просто скажи "да". Самозванец прижался мордочкой к щеке Снусмумрика и порывисто потерся об нее. В этот раз, Снусмумрик не ответил на ласку, более того, он собирался это прекратить. Он попытался спрыгнуть с перил, но хвост самозванца обвился вокруг его талии. Ощетинившись, Снусмумрик попытался высвободиться, но внезапно его руки безвольно повисли. Он перестал сопротивляться, и самозванец, воспользовавшись моментом, притянул его к своей груди. Они ненадолго застыли в объятиях, прежде чем самозванец немного отодвинулся, медленно моргая. – Пожалуйста, скажи "да", – прошептал он голосом, полным любви и тоски. – Я люблю тебя, ты же знаешь. Раскрасневшийся и ошалевший, Снусмумрик открыл было рот. Муми-тролль вдруг понял, что сейчас он согласится взять самозванца с собой в зимнее путешествие – практически слышал это у себя в голове – и осознал, что это непременно случится, если он ничего не предпримет, прямо сейчас. Ведро. Он поднял его и выкинул в окно. Оно с грохотом упало, разбрызгивая повсюду мыльную воду. Больше он ничего не мог сделать, но, к счастью, этого оказалось достаточно. Как от укола булавки, Снусмумрик вздрогнул и вышел из транса, в котором его держал самозванец, и пока тот пытался сообразить, что произошло, выскользнул из его объятий. – Я ухожу, – сказал он и скрылся в лесу. Самозванец сделал шаг за ним. – Снусмумрик! – Не ходи за мной! Поговорим позже. Хвост самозванца метался из стороны в сторону, но он остался стоять на месте.-
Муми-тролль же, бросился за ним. Внутри у него сжался тугой комок вины. Как страшно было наблюдать, как его копия вот так навязывает его другу свою волю. Муми-тролль не представлял, что может сделать Снусмумрик после такого обращения. В лесу было прохладно и темно. Он нашел Снусмумрика на поросшем мхом камне у ручья. Он сидел, зажав губную гармошку между указательным и большим пальцами, и пытался отдышаться. Он пока еще не начал играть. Их окутало тихое пение птиц и шелест листвы. Если он что и ценил в сложившейся ситуации, так это возможность хоть одним глазком заглянуть в уединенный мир своего друга. Муми-тролль всегда знал об этой особенности Снусмумрика, но лишь настолько, насколько тот готов был с ним поделиться. Теперь, когда он остался в лесу наедине с собой (ну, по крайней мере, как он думал), напряжение ушло из него, как вода из сита. Снусмумрик поплескал на лицо водой из ручья, и стал казаться после этого таким умиротворенным, что Муми-тролль невольно растрогался. Однако этот момент явно не предназначался для посторонних глаз. Пусть лес и принадлежал всем, Муми-тролль не мог отделаться от ощущения, что он вторгся в священное пространство. Он уже убедился, что со Снусмумриком все в порядке, и теперь пора было уходить. Когда он уже развернулся, чтобы уйти, Снусмумрик заговорил. – Я знаю, что ты здесь, тень, – сказал он. Муми-тролль вздрогнул. Он снова пристально смотрел на своего друга. Иногда было так трудно не смотреть! – Извини, – сказал он смущенно. – Я, это… все еще привыкаю к образу невидимого привидения. – Хмм, – Снусмумрик постучал гармошкой по ладони. – Почему бы тебе не присесть? Мне хочется сыграть что-нибудь, и я не против публики". –... Ладно. Это был неожиданный поворот событий, но Муми-тролль не собирался жаловаться. Он примостился рядом со Снусмумриком, стараясь соблюдать дистанцию, чтобы случайно не задеть его локтем, ведь он знал, что это вызовет у Снусмумрика неприятный шок. Наступила короткая пауза, пока Снусмумрик ждал, когда придет мелодия, а затем в музыку леса и воды вплелись нежные звуки губной гармошки. Мелодия была ему незнакома. Снусмумрик, казалось, играл все, что приходило ему на ум, песни, написанные для ветра и дождя. А может быть, он сочинял на ходу. Возможно, это была одна из тех личных песен, которыми он ни с кем не делился и никогда не исполнял для других, чтобы их эмоции не смешивались с мелодией. Муми-тролль считал, что это нормально – обладать чем-то, что принадлежит только тебе и никому другому. Чем-то, что повторяет форму твоей души. Время шло, и, в конце концов, Снусмумрик отложил гармошку. Сложив лапы чашечкой, он отпил холодной речной воды. – Твои мелодии всегда словно возвращение домой, – неожиданно для себя сказал Муми-тролль. Снусмумрик слегка вздрогнул, как будто успел позабыть, что он не один. – Я рад это слышать, – сказал он в ответ. – Ты... в порядке? – обеспокоенно спросил Муми-тролль. – Тот, другой... он не имел права так на тебя давить. – У него пылкое сердце. И он читает слишком много сказок, – Снусмумрик сделал неопределенное движение лапой, как бы говоря: "Что тут поделаешь". – Ты не сердишься? – Ну... Полагаю, у влюбленных случаются размолвки, – он пожал плечами. – Это неприятно, но я не могу сказать, что он не прав. Мне бы только хотелось, чтобы он не просил о том, чего я не могу дать. Возможно, настанет день, когда мы отправимся в путешествие вместе. Когда мы оба будем готовы. Но, кажется, мы еще не готовы к таким отношениям... Он заслуживает счастья. Муми-тролль хотел, чтобы Снусмумрик разорвал все отношения с самозванцем. – Наверное, тебе лучше быть одному, – заставил он себя сказать, но слова вышли неуклюжими и тяжелыми, достаточно тяжелыми, чтобы разбить его собственную мечту. – Кто знает, – Снусмумрик свободно переплел пальцы рук, взгляд его затуманился. – Когда мы были детьми, ему не нравилось, что я ухожу, но он всегда был таким терпеливым. Боюсь, я не всегда замечал, сколько в нем было терпения. Таким как я легко прощаться. Расставания для нас обычное дело. Но через какое-то время ты понимаешь, что иметь дом, куда можно вернуться – это... приятно. Муми-тролль не шевелился. Он внимал Снусмумрику всеми фибрами своей души. – Это противоречило всем моим принципам, знаешь ли. Дом – это пристанище, построенное на зыбком песке. Крыша может обвалиться. Люди могут его покинуть. Но однажды осенью, – продолжал Снусмумрик, и часть его слов относило ветром, – он уехал, а в доме остались другие. Я пришел туда и почувствовал, что все не так. Вот так я понял, что в какой-то момент решил, каким должен быть для меня Муми-дом. Это было моей ошибкой, и мне понадобилось какое-то время, чтобы примириться с ней. – Я и не подозревал, что тебе было так тяжело, – признался Муми-тролль. Снусмумрик усмехнулся. – Я не такой сильный, как думают некоторые. Мне так и не хватало духа признать такую простую вещь. Той осенью я так хотел увидеть Муми-дом таким, каким он был в моей памяти. Но, в конце концов, мне пришлось уйти. И я оставил ему записку. Ничего особенного – просто, чтобы он знал, что мне все равно, куда я пойду или кого увижу на своем пути: я просто хочу, чтобы он был моим домом, неважно, останется он или уйдет. Муми-тролль почувствовал, что у него наворачиваются слезы, и громко шмыгнул носом. За последние несколько дней он пролил столько слез, не хотелось начинать по новой. Но Снусмумрик еще никогда не был с ним так откровенен. Он прекрасно понимал, насколько это великий дар. – Позже я вернусь и поговорю с Муми-троллем, – решил Снусмумрик. – Он поймет, что к чему, когда немного остынет. – Ты так думаешь? То, как он вел себя там, на веранде, я бы так просто не забыл, – с сомнением сказал Муми-тролль. – Это был лишь один мрачный эпизод в целой череде ярких жизненных событий, – сказал его друг. – Я был бы лицемером, если бы покинул его, лишь потому, что он проявил минутную слабость. Со странной смесью облегчения и смятения Муми-тролль опустил мордочку на грудь. Разлучить Снусмумрика и самозванца казалось сейчас невыполнимой задачей. Тем временем Снусмумрик рассматривал "тень" с выражением смущения на лице. – Ты удивишься, но обычно я не люблю делиться с незнакомцами своими личными мыслями, – сказал он, изогнув рот в сардонической улыбке. Муми-тролль подумал, не жалеет ли тот о том, что рассказал ему так много. – Почему ты это сделал сейчас? – Сам не знаю, – он откинулся назад, опираясь на локти. – В последнее время все, что я делаю, кажется мне неправильным. Я говорю то, что говорю всегда людям, которых знаю, но в итоге, кажется, что-то упускаю. Это сбивает с толку... В голове у меня сейчас такой туман, так почему бы не поделиться своими мыслями с тенью? – закончил он шутливо. – Да, наверное, – сказал Муми-тролль, которому было совсем не до шуток. – Будет только справедливо, если я тоже выслушаю тебя. Муми-тролль внимательно посмотрел на него. – Ты не думаешь, что я монстр? – Ну, сегодня утром ты убирался на кухне к приезду Муми-мамы. Если ты и монстр, то скорее непонятый, чем опасный. Но... в Муми-доле нет монстров, – сказал Снусмумрик, но Муми-тролль поднял лапу, чтобы остановить его. – Вот тут ты ошибаешься, – сказал он. – Может, раньше их и не было, но сейчас есть. Он прикусил внутреннюю сторону щеки, размышляя, как объяснить все таким образом, чтобы Снусмумрик ему поверил. Если он будет настаивать на том, что двойник – этакий страшный злодей, это только настроит Снусмумрика против него самого. Он сомневался, что внушение, которое применял самозванец, так легко теряет силу. Снусмумрик немного помолчал, а затем сказал: – Это ведь ты сорвал цветы Муми-мамы, правильно? Не Муми-тролль. Он вздрогнул. – Ну, да, но... – Почему ты так поступил? – Потому что... потому что... – упав обратно в траву, Муми-тролль испустил вздох, полный едва сдерживаемых эмоций, – я должен, – сокрушенно закончил он. Снусмумрик приподнял бровь. – Ты ничего никому не должен. – Нет, я должен! Есть вещи, которые просто необходимо сделать, даже если это неприятно! – огрызнулся он. – Я не хочу никому причинять боль, но мне приходится, иначе они пострадают еще сильнее. – То, что ты говоришь, звучит совершенно неправильно. Я думаю, тебе стоит отказаться от таких мыслей и просто быть самим собой. – Снусмумрик..., – простонал он. – Приходи в Муми-дом, – Снусмумрик повернулся к нему с неожиданной горячностью. – Там позволяют остаться любому, даже тени. Ты даже не такой страшный, когда не кричишь. В Муми-доме ты сможешь быть таким, каким захочешь. Там ты сможешь собраться с мыслями. Муми-тролль поморщился. – Я уже там живу. – Правда? А, ну да... Никто тебя просто не замечает. – Точно. Они прислушались к ручью. Лист с бурыми краями плыл вниз по течению, словно маленькая лодочка. – Даже ты не всегда делаешь то, что хочешь, – сказал, в конце концов, Муми-тролль. – Иногда ты жертвуешь чем-то, чтобы кому-то помочь. Снусмумрик удивленно посмотрел на него. – Правда? – Ну конечно. – Не припомню, чтобы когда-нибудь делал что-то подобное. – Однажды ты спас м... Муми-тролля от сторожа парка. И я знаю, что ты отдал дракончика, я догадался. Снусмумрик растерянно посмотрел на него. – Я бы не назвал ни один из этих примеров жертвой. Я не мог позволить Муми-троллю взять на себя вину за порчу парковых табличек, ведь это была моя работа. Если бы я не был готов брать на себя риск быть пойманным, я бы в принципе не стал этого делать. Что же касается дракона, он, конечно, был милый, но был не очень-то мне нужен. – Ну, еще ты позаботился обо всех этих лесных малышах, и каждый год пишешь им письма, – не сдавался Муми-тролль. – И все в лесу восхищаются тобой, куда бы ты ни пошел. – Само собой, я позаботился о малышах, – фыркнул он. – Они были такими беспомощными. От лесных жителей можно было ожидать и более хороших навыков выживания, но... В любом случае, это было лишь на время. Я не знаю, что бы я делал, если бы мне пришлось оставить их навсегда. – Зато я знаю, – сказал Муми-тролль, чувствуя, как по его лицу расплывается глупая улыбка, даже если теперь ее никто не мог увидеть. – Ты бы оставил их у себя, любил бы их и превратил бы их в труппу немытых бродяг, которые едят лапами. – Я бы проследил, чтобы они мыли и лапы и морды, благодарю покорно, – притворно возмутился Снусмумрик. – И это при том, что о себе ты такого сказать не можешь! Они рассмеялись. И пусть они и не могли держаться за лапы, но в тот момент Муми-тролль чувствовал, что они близки как никогда. Затем серьезным тоном Снусмумрик сказал: – Но я делал все эти вещи лишь потому, что сам хотел. Никто не заставлял меня. Мне нравится, когда я сам по себе, но я решил позаботиться о лесных малышах, потому что меньше всего мне хочется быть тем, кто бросает маленьких детей одних в лесу, – что-то промелькнуло в глубине его глаз, но он продолжил. – Я выпустил дракона, потому что мой друг для меня важнее. Я выдернул таблички, потому что я ненавижу запрещающие знаки, и я признался в этом, потому что может я и вор, но не лжец. Я это просто я. Я не стремлюсь быть героем. Только самим собой. Я – Снусмумрик. Муми-тролль хотел было возразить, перечислить все то, что делало Снусмумрика героем в его глазах. Но он вспомнил, как ранее тот сказал, что Муми-тролль читает слишком много сказок. Теперь он, кажется, понял, как важно, чтобы для других ты оставался самим собой, неповторимым существом. С бородавками и всем прочим. – Ты – Снусмумрик, – сказал он, – а я... Муми-тролль. Он не мог произнести это. Слоги прилипли к небу как застрявшая в зубах карамель. Он терял собственное имя. Если не начать действовать прямо сейчас... если не разлучить Снусмумрика и самозванца, то и он, и Снусмумрик, оба... – Давай теперь вместе вернемся в Муми-дом, – Снусмумрик уже поднимался на ноги. Он смахнул с плаща грязь и сосновые иголки и поправил шляпу. – Поверь мне. Там ты найдешь себя, а если и нет, то, по крайней мере все, что с тобой случилось, покажется не таким уж невыносимым, если провести немного времени рядом с Муми-семейством. Снусмумрик предложил ему свою лапу, хотя они оба знали, что Муми-тролль не сможет ее принять. По пути назад Снусмумрик то и дело оглядывался через плечо, как будто хотел убедиться, что он все еще идет следом. Муми-троллю вспомнилась Туу-тикки, которая вела невидимую и растерянную Нинни к ним домой на веревочке. Нинни потеряла лицо, но, по крайней мере, у нее оставалось имя. Муми-тролль держался за свое, как за спасательный канат, который рвался прямо у него на глазах.