"Хочу" не избежать.

«Сальери восхищался Моцартом, но очень завидовал ему. Их отношения были довольно сложными: когда композиторы встретились, они были враждебно настроены, но менялись с течением времени вплоть до смерти Моцарта, когда они наконец стали друзьями». ** - Дорогие друзья, перед вами лица нашего нового проекта! Шок. Первое, что я испытал, был шок. Неужели мы прошли? Неужели нас взяли и мы будем играть на сцене? Все вместе? Громкие аплодисменты и счастливые улыбки. Я сидел как вкопанный лишь первые секунды, а потом тоже зааплодировал. Клэр, Маэва и Мелисса тут же стали обниматься, поздравлять друг друга. Микеланджело тоже в стороне не оставался. Он стал всех обнимать, что-то шептать каждому, кого-то награждал дружеским поцелуем. Меня он настиг, когда я едва поднялся со стула. - Маэстро, браво, – сказал он мне и сперва смачно поцеловал в щеку, а потом крепко обнял. Для меня это было… да это было ужасно. Я попытался было прекратить весь этот приступ нежности, но внутреннее ощущение счастья и предвкушения того, что все изменится, не позволило мне проявить грубость. ** - Чем вы понравились продюсерам на кастинге? Микеланджело: Нам сказали, что в нас живет что-то. То, что иногда намного более важно, чем хороший голос. Я не знаю, был ли я выбран из-за своего голоса, но из-за моего отношения – точно. Флоран: У нас есть некоторый эклектический опыт, это совпадает с желанием продюсеров сделать что-то новое, смешать жанры. ** А потом начались репетиции. Пока шло строительство декораций, мы репетировали в одном танцевальном зале, что был неподалеку от моего дома. Там мы впервые увидели, как работают танцоры. Как разучивают движения, как вживаются в эту атмосферу. Мы все в нее вживались. У меня были хорошие отношения со всеми ребятами из труппы, за исключением одного импульсивного итальянца. Он был везде, абсолютно везде. Везде был слышен его смех, его голос. Итальянца можно было увидеть издалека, будто у него во лбу звезда горит. Хотя звезда и правда была, но на шее. Его извечная манера всех целовать и обнимать раздражала меня еще больше. Я то и дело пытался спрятаться, а если не удавалось, то просто сжимал ладони в кулак, чтобы не вспылить. Микеле не был серьезным. Часто опаздывал на репетиции и занятия по вокалу. Нужно было забыть обо всем, едва мы переступали порог студии, где репетировали песни. Но это было не по нраву нашему Моцарту. В один из таких дней я сидел на диване и ждал, пока приедут остальные. И каково было мое удивление, когда первым пришел сам Локонте! Он радостно улыбнулся мне, повесил сырую от дождя куртку на вешалку и сел рядом. - Маэстро, доброе утро, - фактически пропел он и развалился на диване, отчего мне пришлось «сжаться», чтобы мы уместились. - И тебе привет, - ответил я и убрал в карман свой телефон. - Почему ты всегда так серьезен? – спросил Микеле. - Я просто сосредоточен. И тебе бы не мешало стать таким. Ты вчера даже не приехал. - Я перепутал дни, – беззаботно ответил он и пожал плечами. - Перепутал? Локонте, у нас каждый день, каждое утро, начинается здесь, независимо от того, понедельник сегодня или воскресенье! – возмутился я и посмотрел на Микеле. - Да ладно тебе, Фло. Все ведь нормально? – он повернул ко мне голову, а затем, не сдержав смеха, сказал: - Ты такой смешной, когда слишком серьезен, - и ткнул пальцем в кончик моего носа. - ЛОКОНТЕ! ** Проект рождался на наших глазах. Танцы были почти поставлены, и мы даже несколько раз их отрепетировали. Стали отыгрывать не только сцены с песнями, но и другие эпизоды. Нам предстояло показать себя теперь не только как хороших певцов, но и как достойных актеров. Микеле блестяще справлялся с задачей. Он будто перевоплощался, когда ему давали команду начинать. Он пел так искреннее, вкладывая себя в каждую песню и отпуская себя. Я так не мог, хотя образ своего героя представлял идеально. Я примерял его на себя, но долго удержаться в нем не мог. Нужно было прикладывать куда больше силы и энергии. Мы дурачились на репетициях и не могли лишний раз не блеснуть остроумием. Однажды Микеле репетировал вместе с Клэр и Мелиссой сцену его отъезда в Париж. Фрау Вебер была недовольна, просила остаться, и в ответ на его «Мне нужно ехать в Париж» ответила: «Вольфганг, вы что? Самолеты в такое время уже не летают!» Мы все дружно засмеялись, тем самым сбросив с себя груз усталости. Именно это порой и помогало. Эмоциональная разрядка - и ты снова готов к работе. Я слышал, как о нас шепчется «руководство» (именно так мы называли всемогущего Дова и не менее всемогущего Альберта), едва мы приступали к репетиции сцены в театре. Они обсуждали то, как мы смотрим друг на друга, как держимся в одной плоскости… каждый раз к нам не было претензий. Мне казалось, что наш с ним конфликт характеров нашел свое отражение в наших героях. Я и мой Сальери не переносили порывистость и несерьезность Микеле и Моцарта. Меня открыто раздражала его порой неуместная живучесть, а мой Сальери завидовал таланту. А разница в возрасте? Микеланджело, будучи старше меня на восемь лет, вел себя инфантильно, точь-в-точь ребенок. Хотя с девушками он вел себя так... вальяжно? По-взрослому? Он всегда был в окружении дам. Всегда! И даже это выводило меня из себя. Меня раздражало все в нем. Меня раздражал Микеланджело Локонте.