***
даби сжимал ее запястья едва ли не до хруста. заводил руки за спину так сильно, будто старался выдрать из суставов. он оглядывал разметавшиеся рыжие волосы — такие яркие, что глазам больно. напоминают языки пламени, струящиеся по плечам в россыпи веснушек. а ее колени все больше разъезжаются в стороны. щекой она вжата в подушку, зажмуренные глаза слезятся, а приоткрытые влажные губы пытаются ухватить больше воздуха, ведь легкие уже горят. даби склоняется над ней, входя глубже. кусает ее лопатки, плечи, обжигая уже покрасневшую кожу своим дыханием. она бормочет что-то несвязно, пытается улечься удобнее, но не вырывается. лишь пытается двинуть бедрами хоть немного. весь ее вид, звуки, что она издает, выжигают нутро даби. и он не может понять, чего в этой адской горючей смеси эмоций больше: ярости, ненависти или крышесносного возбуждения. ему хочется уничтожить ее. свести в ничто до пепла, что будет не собрать по земле. разодрать, переломать, сжечь. и причин этому миллион. даби может с легкостью перечислять их без устали: за то, что она до мозга костей папочкина дочка; за то, как она похожа на старателя со своей алой шевелюрой, диким нравом и причудой, которой так гордился этот урод; за то, как она воплощает все те принципы, против которых шел пятно; за то, что она даже спустя столько времени липла к нему, будто он все еще тот мальчишка из семьи тодороки; за то, как она каждый раз так блядски раздвигает ноги перед своим родным братом, даже не испытывая угрызений совести. и за... он продолжает двигаться в рваном ритме, снова поднимаясь и прижимая ладонь к ее затылку. ее коленки разъехались, и только подушка под животом держит ее зад немного приподнятым. даби легко выучил ее тело. и удовлетворенно чувствует, как перед оргазмом она начинает дрожать. пальцы на ногах поджимаются. и затем она, словно течная сука, скулит, все-таки собирая из звуков одно слово: — тойя. тойя. он всегда держит слово. и он клялся, что убьет ее, если она назовет это имя снова. даби впивается пальцами в ее ягодицы, вонзает ногти так глубоко в плоть и расцарапывает до кровавых полос, а после срывающимся голосом рычит, кончая внутрь. даби точно ее сотрет с лица земли. убьет дочь старателя, как когда-то исчез и тойя тодороки. и, возможно, на гниющем трупе неудачного опыта селекции вырастет новый злодей. который ни за что его не предаст. который последует за ним и за его целями. который определенно выберет его, а не шото.• dabi
23 мая 2022 г. в 19:22
— у старателя подгорит его геройский зад, если он узнает, где ошивается его дочка, — этот хриплый голос рио запомнила с первого раза. он засел надоедливой мелодией у нее в голове и узнавался с первой секунды.
— он знает, — хмыкает рио, опрокидывая стопку в себя. — только он с этим нихера сделать не может.
она чувствует себя слабой рядом с ним. слишком долго жила воспоминаниями, слишком много додумывала нехватающие детали, складывая образ брата из желаемого.
теперь же... даби не ее брат. не мальчик, от которого она до последнего не отлипала. не тойя тодороки, который обращался с младшей сестрой, как с хрупкой драгоценной куколкой.
рио осознавала, что ее рассудок помутился после смерти старшего брата. но теперь, когда он вернулся в роли одного из лиги злодеев, она думает, что окончательно ебнулась.
— не самое геройское место, — замечает даби, выпивая заказанный виски.
в клубе темно, даже у бара слабое освещение. очертания танцующей толпы видны лишь в диких отблесках огней, моргающих так резко и в странном ритме, что это сводит с ума.
— какой герой, такой и отдых, — бормочет рио и впервые за эту встречу смотрит на даби.
очередной шот застревает комом в горле. глаза парня почти что светятся, и рио уверена: может, он полностью изменился внешне, но эти голубые огни полные близнецы ее собственных.
как ни отрицай, они все ещё семья.
от этого можно только истерично засмеяться, но рио лишь покидает свое место и пытается потеряться в людях. так, чтобы даже самой себя не найти.
ее движения не похожи на танец — в принципе, как и у всех здесь. нетрезвые, разгоряченные тела прыгали в такт бешеному темпу музыки, полностью отключая рассудок. это место идеально для таких, как рио. для абсолютно не знавших, что делать со своей жизнью.
получается сбить мысли в клубок неразберихи. и рио нравится это чувство. когда голова пульсирует в ритме басов, и даже тренированное тело начинает ныть.
но все сомнения, каждое чертовое «что» и «почему» возвращается так резко, будто ее пихнули под ледяной душ. рио понимает, что руки, скользящие по коже между полами топа и ремнем джинс, принадлежат даби.
и теперь тело движется на автомате, продолжая быть частью толпы, пока на самом деле рио чувствует поразительную покинутость. будто в огромном зале она теперь одна. оставленная разбираться с тем, кто когда-то давно был ее братом.
эти годы ее научили стойкости. если из шото растили героя номер один, того, кто переплюнет всемогущего, то с рио не заморачивались и слепили полную копию отца.
но... на самом деле у рио внутри слишком много для непоколебимого циника. и это порой выплескивалось через край, превращаясь в кошмар.
например, никуда не девшееся помешательство на родном человеке. например, воображаемый друг, которого рио создала после того, как ей как будто между прочим бросили новость, что ее мира, ее идола, чуть ли не божества — старшего брата — больше нет.
например, полное отсутствие понимания, что есть правильно.
она поворачивается к молодому человеку и, словно впадая в детство, жмется к нему. ей хочется расплакаться, но слез давно нет. потому она всячески пытается компенсировать боль в грудной клетке тактильно.
даби не пахнет родным. от него несет гарью, алкоголем, сигаретным дымом и мужским одеколоном.
он абсолютно чужой. и не видя его голубых глаз, рио тяжело поверить, что она правда держит в своих руках любимого человека. самого дорогого. настоящего.
сам даби лишь продолжает оглаживать тело рио. он, похоже, принципиально не обнимает ее, скользя пальцами по ее рукам, обвившимся вокруг его шеи, и по бокам, ниже, к талии, к бедрам.
ее дыхание у его шеи — это... странно. инстинктивно хочется оторвать девчонку от себя и рассмеяться ей в лицо, после чего превратить ее какую-то грустную улыбку в кровавое месиво.
но... но.
рио путает пальцы в его волосах. гладит жесткие пряди чересчур нежно. тяжело дышит, отчего ее грудь плотнее прижимается к нему.
двигает голову выше, вбок, прижимая щеку к его щеке. и даби, несмотря на настойчивую, одержимую ласку, вдруг замирает от гораздо более простого ощущения.
ресницы рио скользят по одному из немногих здоровых участков кожи, задевая почти неосязаемой мягкостью.
тело даби словно прошибает током. он сгребает за шкирки девчонку и буквально отдирает от себя, швыряя ее в сторону так, что та врезается и почти валит с ног других людей. благо, те слишком пьяны для того, чтобы злиться, и рио просто пихают к брюнету обратно.
во всполохах огней трудно разглядеть лицо, но рио удается словить взгляд — злой, ненавидящий. она знает эти глаза, буквально чувствует их своим сердцем, но ядовитая ярость измазала их, запятнала, и ей хочется выть от осознания, что ее загнали в новую ловушку.
мыслей так много, как пчел в улье, и рио не знает, на какой нужно сконцентрироваться. она пытается лихорадочно сообразить, что делать дальше, но даби снова поступает непредсказуемо.
он перехватывает ее руку выше локтя и тащит сквозь людей, пока не доходит до коридора, ведущего к туалетам.
здесь света не больше, и длинное узкое помещение заливает розовым тусклым блеском неоновой вывески в виде фламинго.
с сестрой парень не церемонится.
рио не была бы дочерью старателя, если бы не имела сил сопротивляться подобным актам агрессии, но она не решается вырваться. даби может ее убить сейчас, а рио будет лишь не моргая смотреть на него во все глаза, стараясь впитать его образ так, как делала это уже больше 10 лет, не убирая фото мальчика от своей кровати.
снова резко пихнув девчонку, даби не обращает особого внимания на то, с какой силой впечатал ее спиной в стену. но рио даже не морщится.
даби медлит. приваливается к стене напротив и смотрит пристально, будто пытаясь донести до нее очевидную, простую мысль, которую она никак не способна понять.
голова тяжелая, анализировать ситуацию после выпитого алкоголя невозможно. и рио решает говорить, а потом уже думать, рассчитывая расставить все точки над i.
но случается это:
— я хочу тебя.
блять. рио резко выдыхает после сказанного, кусая себя за язык. и понимает: она точно, окончательно, бесповоротно ебнулась.