В их глазах видна лишь жажда

      Дорога выдалась относительно лёгкой. Спокойно пройтись по лесу, зачищая остатки снующих тут и там демонов, не составило для трёх охотников труда, пусть этим и занималась преимущественно одна персона. Стальной долговяз, с завидной частотой издавая резкую, высокую трель, исчезал из поля зрения всего на секунду, возвращаясь уже отсыхающим от крови. Эти движения всё ещё заставляли подростков прикрыть головы от порыва ветра, но уже не вызывали такого восторга или ужаса к тому моменту, когда за редеющими молодыми деревьями появилась, наконец, выложенная брусчаткой, пологая лестница.       Стоило только первым, смущённым лучам света коснуться замаранных, лохматых макушек, как тревога осталась позади. Слегка возмужавшие лица расплылись в невинной, детской улыбке, опустевшие глаза вновь засияли огнём жизни. Ненадолго.       Торжественный подъём прошёл в почти полной тишине. Щебета птиц не было слышно вовсе, а стук подошвы о камень прерывался только стонами и всхлипами мимо идущих, состоявшихся охотников. Тех, кто выжил, можно было пересчитать по пальцам, тех, кто не был похож на использованную, помятую оболочку, не было вовсе. Парень, совсем молодой, на ватных ногах полз вверх, придерживая целой рукой наскоряк перевязанный обрубок. Наверху было не лучше. Звучали привычные фанфары, и под эту неестественную для обстановки музыку выжившие молча качали головами на обессилевших шеях. Сбоку, в тени дерева, стоял Палач, ещё мрачнее, чем обычно. — Поздравляем вас с завершением квалификации. — Две девушки, издалека напоминающие фарфоровые куклы с пустыми глазами, говорили в один голос, скривив лица фальшивой улыбкой. — В этом году прошедших меньше, чем обычно, ввиду сложившихся обстоятельств. Но прочен будет тот меч, что был закалён в адском пламени. Из вас всех точно выйдут незаурядные бойцы, и мы свято в это верим. — Отвесив низкий поклон, они сделали пару шагов назад, встав напротив накрытого тканью стола. Приподняв нежно шелестящую вуаль, они открыли вид на сияющие в солнечных лучах камни с металлическими вкраплениями. — А теперь вы можете подойти и выбра. — Договорить девушка не успела. Дрожащая рука, замаранная кровавыми разводами, крепко схватилась за почти белые девичьи локоны. — Это шутка? — Парень, стоявший лицом к лицу с одной из девушек, едва сдерживал свой кипящий поток злобы и боли. — Неужели вы не видите, что вокруг происходит? Или просто делаете вид, что всё нормально?! — Из пустых красных глаз без капли света потекли слёзы. — Моего брата разорвали прямо на моих глазах! Держали меня, чтоб не вырвался, заставляли наблюдать за его мучениями. И дали мне чётко понять, что я буду следующим! КАК ТЫ МОЖЕШЬ УЛЫБАТЬСЯ ПОСЛЕ ВСЕГО ЭТОГО?! СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ УМЕРЛО! — Не прекращая кричать, мальчишка начал резко мотать рукой в стороны, с силой вырывая белые локоны один за другим.       Красноволосому только и оставалось, что с тоской смотреть на это. А скорее с полным безразличием. Раньше пылко жаждущий справедливости он наверняка остановил бы драчуна, но теперь будто потерял часть себя, как будто из кострища вытащили весь хворост. И холодный ветерок мести только разносил тлеющие угли по ветру. Когда силы иссякли, а в руке остались отдельные фрагменты седой причёски, отчаянный просто закрыл лицо свободной ладонью, накатом сев на землю. Улыбка с бледного девичьего лица никуда не пропала. — Мы сочувствуем вашей утрате, и понимаем, как тяжело вам сейчас. — Девушка, теперь тоже изрядно потрёпанная, точно выброшенная кукла, с лицом, запачканным красной липкой субстанцией, села рядом с напавшим, миниатюрной кистью погладив его по голове. От этого еле слышимые всхлипы стали только отчётливей. — Но призвание Охотника всегда было одним из тех испытаний, в котором жизнь висит на волоске. И вы прекрасно понимали это. — Выдержав небольшую паузу, прикрыв глаза, девушка обратилась уже ко всем. — однако, вы вольны делать, что хотите. Если вам кажется, что вы не готовы к риску, или что это просто не ваше предназначение, вы всегда можете отказаться от полученного звания, и мирно проживать остаток жизни. Остальных же… — Легонько похлопав парня по плечу напоследок, она поднялась, отбросив, наконец, ткань в сторону. — Прошу подойти к столу. Квадро, во главе с бронированным великаном, и ещё несколько человек сократили дистанцию. На мягких шёлковых подушках лежали сияющие, отливающие лёгким золотым и алым блеском, куски руды, с отчётливыми крупными кристаллами. — Предлагаем вам выбрать осколок алой руды, из которого после будет выкован ваш клинок ничирин. Берите любой, что вам приглянется. Не прошло и минуты, как большинство людей, наугад сделав выбор, спешно удалились. Остались лишь те, кто относился к выбору с полной серьёзностью. Либо те, кто посчитали, что не будет выглядеть стильно, если возьмёт тот камешек, который ближе всего оказался к руке. Для жёлтого окуляра не существовало принципиальной разницы между камушками сбоку, или теми, которые с интересом разглядывали два мелких засранца. — Катану хочу… — Тоскливо подумал V1. — Большую такую, и-и блестела чтоб! — Процессор начал постепенно повышать градус, когда подобие головы закачалось в панической попытке ухватиться глазами хоть за что-то. — А если повернуться вот так? Заблестит ли ярче? Может оттенок другой? Да нихрена! — Из-под жёлтого окуляра упало пару капель машинного масла. — Простою тут ещё секунду, и точно со стыда помру. Соберись! — В-вот этот! Беру! — рука в молниеносном порыве оторвалась от корпуса, в конце концов взяв то, что лежало прямо перед бортом. Секундная пауза, и машину снова начало потряхивать в ужасе. — Почему я чувствую, что сделал что-то не так? Будто шкала стиля только-что обнулилась! Кошмар!       Посмотрев в сторону, V1 запечатлел момент, как Палач, не поведя и бровью, также взял первый попавшийся булыжник, не пытаясь даже изобразить мыслительный процесс. Единственное, что мешало отпустить роботу ситуацию окончательно, было лишь то, что великан вёл себя так постоянно. Его с самого начала волновал лишь грубый результат, одно единственное точное число трупов от его действий, в то время как в сам код ОС второго была внедрена толика саморазрушающего нарциссизма.       Желание его собратьев по серийному номеру показать, кто в адском пламени сияет ярче всех, порой доходило до абсурда. В его памяти до сих пор, где-то в глубинах жёсткого диска таятся те самые записи сомнительного содержания, по которым он должен был понять, как делать НЕ стоит. Порой смерть на видео наступала в самый разгар какого-то головокружительного комбо, от стаи самой обычной гнили. Иногда кто-то просто терял концентрацию прямо во время боя, и оказывался со всех сторон окружён сотней красных шаров энергии. Некоторые и вовсе не рассчитывали свои силы и навыки, что чаще всего в итоге приводило к взрыву собственной бомбы прямо под ногами. Сейчас он — ИИ, впитавший как губка опыт всех прошлых неудач своих реплик, является самой сильной, лучшей и смертоносной версией себя. Но от зависимости, пусть уже и не такой сильной как прежде, к надписи «ULTRAKILL» в верхнем углу его зрительной матрицы, похоже избавиться не удастся даже спустя миллион циклов перерождения.

***

      Вечер подступил абсолютно незаметно. Фасад дома, деревья вокруг плавно накрыло наступающими тенями. Странное чувство подступило к глотке. Он стоял уже порядка нескольких часов, но так и не нашёл того, чего хотел. Танджиро, устало прикрыв веки, медленно развернулся на почти неприметный источник шума. Взглянув на то, как два великана непринуждённо разговаривают, укрываясь под деревом, он понял, что не вечер, а тёмные пятна подступили к его глазам от напряжения. Находясь почти в полном трансе, на автомате отвечая на идиотские расспросы Зеницу, он и не заметил, как в реальном мире прошло что-то около минут пяти. — С-слушай. — Робко начал Зеницу, слегка дёрнув за плечо красноволосого. — Спасибо тебе. Ты спас меня, и я этого не забуду. — Получив в ответ лишь молчание, и не удостоенный даже пустого взгляда, он громко, нервно сглотнул. — Если встретимся ещё, я обязательно верну должок. Прощай. Танджиро остался у стола один. — Хаа… Боже. — вяло оперевшись одной рукой на стол, второй красноволосый помассировал веки. Запрокинув шею высоко вверх, он втянул ноздрями свежий воздух. И в этот момент ветер донёс до него обрывок чужой болтовни. — Ты про того парнишку? — Утробный бас Палача был разбавлен каплей замешательства. Собеседник не дал прямого ответа, однако мужчина понимающе вздохнул. — Определённо нет. Из него не выйдет ничего толкового. — А как насчёт того? Почему он? — В этот же момент подросток ощутил на себе взгляд трёх глаз. — Даже не сравнивай. — Отрезал мужчина. — Они люди совершенно разных типов. Желание рвать демонов в клочья не должно идти из личных побуждений. Хорошо платят? Привилегии? Это просто цирк какой-то. Этот тюфяк не прошёл испытания жестокой реальностью. И всё, что он может делать сейчас, это горько плакать и лежать, уперевшись носом в подушку. Жестокость сломала его, но он не подчинился порыву. Когда терять уже нечего, он просто вылез из течения, так и не добравшись до другого берега. А всё, что нужно было сделать, чтобы брат его помер не напрасно — взять в руки меч. Понимание что делать придёт само. Может, тогда бы я и подумал. Дать ему силу, а толку? Первый же одержимый заставит его ноги подкоситься от страха. А малец… Он похож на меня. Раздались хаотичные визги и звон. — Он-то? Грёбанный любитель? Да он-же пацифист сраный! — удивление киборга вылилось с тонной грязи на великана. Похоже, что он так и не смог забыть Катану. — Да ему лишь бы цветочки нюхать да сюсюкаться с кем попало. И он? ОН похож на тебя? — Пускай. Естественно, мы разные. Мы не одно и тоже. Но взгляд. — Пара секунд напряжённого молчания. — Зрачки в момент утраты становятся темнее. И человек может почти не поменяться, останется таким же наивным добряком или дурачком. Но когда он увидит корень своих бед, тьма и злоба поглотят тело. Это тот холод души, что заставляет злодея дрожать в страхе, насколько сильным он бы ни был. Ведь этот тип людей не прекратит попытки убить даже после смерти. Плевать как, даже станет призраком, заставит умереть от приступа. Любой способ, но месть будет жестокой. Ветер утих, и глаза парня распахнулись. В голове будто отпечаталось сказанное мгновение назад. И правда, теперь его и хлебом не корми- дай только зарубить пару тварей. И это желание схоже… Нет, сильнее, чем жажда и голод.       Перед взором, обращая реальность в туман, всплыла картина, как шея очередного демона отделяется от тела. Обрубок падает на землю, начинает гореть, а остальное, даже не шелохнувшись, выпускает из раны фонтан крови. Только залив алым соком землю под собой, а следом упав в эту красную лужу, труп так же постепенно рассыпается. От груди и до кончиков пальца распространилось странное чувство, губы скривились в жуткой даже ему ухмылке. И тут на зов ответили камни. В гнетущей тишине, половина из тех, что ещё лежали, ухмыльнулись в ответ. Они поняли его. И он понял их. Энтузиазм хлынул из парня волной. Будто зная, что делать, он резким движение сгрёб другие камни и отодвинул их в сторону. Остались лишь те, что стали ярче, и засияли под лучами убийственного желания.       Отвращение. В голове промелькнула сама мысль о демонах. Понимание того, сколько всего они натворили, и чего заслуживают. Перед глазами снова поплыл туман, а за ним демон беспощадно загрыз ребёнка, предварительно сломав пытавшейся спасти его матери ноги. Упиваясь смертью, демон охотно размазывал кровь по деревянному полу, хищно облизываясь, теперь пристально впившись кошачьими зрачками в пустое лицо женщины. По спине пробежали липкие мурашки, живот неприятно скрутило. Взор снова собрался на руде. На деле ничего не изменилось. Однако глаза Танджиро, абсолютно все его пять чувств утверждали обратное. Четыре из оставшихся сначала умолкли, а затем будто посмотрели куда-то ему за спину, со злобой и укоризной. На самом же деле он увидел в них своё отражение.       Последний шанс. Туман окутал парня полностью, с головой утопив его в воспоминание. Все те-же чувства, что и в злополучное утро. Мороз сковал тогда ещё по-детски гладкие, но сильные пальцы. Лёгкая тяжесть за спиной, а лёгкие разрываются от напряжёния. Сердце отбивает молотом в голову, взор дрожит и то фокусируется, то мутнеет. Страх и непонимание, вводящие в ступор. Запах крови, вызывающий тошноту. Миллион мыслей, лезущих в голову, слёзы у глаз. Картина его мёртвой семьи, матери лежащей на пороге, сестры и младших братьев, не успевших покинуть жильё. И снег, окрашенный в багровый. Но теперь он сильнее. Тело обуял жар. Органы, мозг кипели от зноя, что поселился внутри. Боль пронизывала сердце, но глаза давно высохли. Лицо превратилось в помятую стальную маску. Ненависть. Он вернулся. Чувство никуда не пропало, а взгляд так и остался сосредоточен на пустоте, ближе к краям видимое смешивалось с бордовым. Жадно втягивая носом воздух, сдерживая яростный крик и направляя его в мышцы, он посмотрел на камни в последний раз. И стало очевидно, какой надо взять. Кусок руды идеально лёг в мозолистую ладонь. Металл угрожающе завибрировал в руке, словно неприрученный зверь, но более не сопротивлялся. Он будто стоял в паре шагов, скаля хищную пасть, но глазами с интересом изучая. То обжигающе горячий, то в других местах как лёд холодный, он дал себя осмотреть, не переставая сотрясать руку парня в лёгком треморе. Ведь, несмотря на всё, он прекрасно понимал мальца. — Помоги мне. — тихо произнёс красноволосый. Прошло чуть больше мгновения, и чуть меньше вечности, прежде чем душевный оскал спал, и кисть перестала дрожать. Руда легла в руке ещё лучше, и парень увидел в ярких кристаллах собственное отражение: ищущие глаза, вздувшаяся вена на открытом лбу, украшенном шрамом, и крепко сжатая челюсть, за которой скрываются заточенные клыки. Идеальная ненависть. — Я возьму вот этот. — Лицо вновь приобрело детские черты, а рука с блестяшкой сама поднялась к небу. — Просто отличный выбор. Поздравляю вас. — Седовласая девушка подскочила будто из ниоткуда, подбадривающе похлопав и протянув руки в требовательном жесте. — В-вы и правда так думаете? — Я не знаю. — Не прекращая улыбаться, но слегка прикрыв глаза, заявила она. — Но меня очень-очень впечатлило, с каким умным видом вы устроили кавардак на столе и помяли скатерть. Наверное, это того стоило. — Отвесив низкий поклон, девушка в одно движение развернулась в обратном направлении, быстро удаляясь. — Простите. — Ничего страшного! Это ведь наша работа. Скрывшись в тени, горничная оставила парня в абсолютной, неловкой тишине. Так он и остался стоять, пожираемый чувством вины перед красоткой. И тут снова подул ветер. — Я не вижу в этом НИЧЕГО смешного! — парень, вскипая на ходу, в полёте развернулся к свернувшемуся на земле в калачик, рвущему голосовой модуль хохотом одноглазому, и будто бы безучастно стоящему в сторонке, очень часто кашляющему в кулак великану. — Зато я видел! — пересиливая себя, слегка треща и делая паузы между словами, произнёс робот. — И то, как ты сметал безделушки в разные стороны, будто от этого зависит твоя жизнь. И то, как на тебя косились, как на придурка, когда ты брал перерывы и просто стоял, с умным видом качая головой. И я был не исключением. И я увидел также то, как ты смотрел на кусок железа, как древний человек на огонь. И сейчас, наконец, Палач записал то, как девушка приняла тебя за бешеную обезьянку, которой в руки оружия даже носить нельзя, и неизвестно кто от этого пострадает больше. Ты не знаешь, наверное, как, но я в ближайшем будущем собираюсь получить копию этого, и пересматривать, пока от собственного смеха тошно не станет! — Да не будь ты уродцем таким, железяка, и твоё поведение идиота не соответствовало бы виду, над тобой бы и собака больная посмеялась. С так удивляться нечему. — Огрызнулся подросток, но резко умолк, когда лицо осветил красный прожектор. — А вот про уродца ты, конечно, зря, сопля недоделанная. Раздался негромкий металлический звон. — А-а-а-а-а! Мой глаз! - Держась за место, что очень быстро опухало, Камадо взвизгнул. — А ну стоять! — Громким басом Палач мгновенно поставил обоих на место. И на два шага назад друг от друга. — При мне больше не позволю! — Рыча и тяжело дыша, он грозно развернулся к киборгу, словно отец к старшему сыну. А ну быстро перед мелким извинился! Пару секунд что-то противилось в V1, но почти сразу окуляр окрасился в невиданный доселе небесный голубой оттенок. — Извини… — Мы так не договаривались. Запись я тоже удалю. — Спасибо, великан. — Извини ещё раз…

***

— Малой, ты как? Не болит? — Вопрос искренний, с толикой сочувствия был задан роботом. Но не было похоже, что он сожалел о сделанном. — Это выглядит просто ужасно… — Я знаю. — Выдохнул красноволосый. — ведь это вы постарались. И ваше беспокойство делу теперь не поможет. — Они говорили спокойно, без всякого намёка ни на хамство, ни на драку. Однако грудь всё равно что-то отягощало. Что-то он явно забыл. — Ха-ха, а то! — довольно зазвенел V1. — Но убивать бы я не стал тебя. В конце концов, за тебя палач ручается. — Подмигивание зелёного окуляра прекратилось, цвет сменился на жёлтый. — Наверное, несмотря на наши прошлые разногласия, ты неплохой человек. В чем-то есть твоя правда, честно. От мотора слова отрываю. — Спасибо, наверное? — И не надейся, видео я всё равно уже удалил. — раздался гул Палача позади. — Да ты за кого меня принимаешь? — Обиженно удивился робот, скрестив руки на груди. Помолчав пару секунд, он добавил. — Что, правда? Из-за крутого поворота трио наконец вышло на тропинку, ведущую напрямую к горе. Отчего-то сердце у подростка забилось сильнее. Ух-ты! Глянь только! Такого в аду днём с огнём не сыщешь! — робот восхищённо вскинул руку вверх, указывая в небо. Гора была укутана лёгкими, нежно-серыми дождевыми облаками, точно шарфом. С вершины без продыху сыпала прохладная летняя морось. Солнечные лучи, что падали из-за склона, окрашивали капли в самые волшебные цвета. На трёх состоявшихся охотников посыпался дождь самоцветов. — Просто невероятно! Я бы с радостью запечатлел это в памяти, прежде чем уйти из этого мира. Вот только мой записывающий модуль сломан. — Достал. — Угрюмо выдохнул Палач. — Ведёшь себя как дитя малое. Соберись! — Да ну пожалуйста! Не лишай меня последней радости из-за какого-то синяка! Я ведь уже трижды покаялся! — Ладно! Чёрт с тобой, но это в последний раз! Делай, чини как хочешь! — шлем аккуратно отделился от головы, с характерным шипением, немного покрутился в мощных мужских лапах, а затем встал на место. — Думаю, ВЕГА прекрасно справился. Отдам тебе позже. Но больше никаких распрей при мне! — Палач, сейчас твоя шкала стиля выросла в моих глазах! Спасибо! — Робот довольно показал большой синий палец. — Не благодари. — мрачно отозвался Вестник Разрушения. — Мы с тобой на равных, и другой управы, кроме как просьбы, у меня на тебя нет. Будь я чуть безрассудней, я бы потерял ценного союзника, а ты бы просто получил под дых за проступки. Подросток их не слышал. Или не пытался. Ворох мыслей в голове смешался, каждая отдельная старались что-то сказать, перебивая друг друга и просто создавая лишнюю какофонию. Сердце отбивало тревожные барабаны. В ушах звенело, а дыхание участилось. Они уже почти пришли. — Сестрёнка… Чёрт, поверить не могу! — Пальцы погрузились в волосы медленно вырывая их, тело начало содрогаться в нетерпении. — Умрёт? Неужели они заодно? Знают? Нет? Тянут до последнего?! Плохо. Не могу больше терпеть! — Эй, малец. То, что я говорил. Ну, про то, что не убью тебя. Я ведь говорил ТОЛЬКО ПРО ТЕБЯ, правда? Камадо поднял глаза на мгновение, и тут-же его согнуло пополам. Желудок опорожнило, лучше не стало вовсе. Кожа лица побледнела, вместо румянца на лицо выступила болезненная зеленоватость. Сердце вот-вот выпрыгнет. Эта одноглазая ухмылка точно бельмо на глазу, теперь въелась в радужку. Его подхватили под руки, крепко сцепив их за спиной. И тут же ускорили шаг. В подобное Танджиро вовсе отказался верить. Предательство такого масштаба. От второго наставника. Рвотные позывы не уходили, но желудок был уже пуст, и они только мешали дышать. — ПУСТИТЕ! Вперёд пустите, не трогайте меня! Вы. Пальцем не тронете её. — Заткнись, щегол. Всё идёт по плану. Так нужно, тебе действительно не о чём беспокоиться. Мы пытаемся помочь тебе. Как ты не понимаешь? Хуже от этого точно не станет. А для тебя меньше мороки. Спасибо ещё должен говорить! — Абсурд! Прочь с этого места! И я за себя не ручаюсь, знайте! Порублю вас на части! — Дрожащими руками он с второй попытки достал из ножен катану. Прыжками назад начал приближаться к двери. Они побежали следом, но он захлопнул дверь перед носом. Тело обуяла злоба и ненависть. Выступили вены на лбу. — Поверить не могу. — V1 озадаченно почесал репу. — Неужели он не понял, что это была просто шутка? А ноги как подкосились. Ещё и героя из себя строить начал. Может, траванулся? Или перегрелся дурачок? Ты что думаешь? Палач. — Дверь запер, засранец. Придётся выломать. Похоже, что опять начинается. — Вырвав дерево вместе с петлями, он быстро забежал внутрь, но тут же недалеко послышался грохот и звон разбитой ударной волной посуды. Разбив ещё больше второй волной, Палач замер: парень, с пеной у рта, источал ярость целыми волнами. Помещение было полностью разгромлено, у противоположной стены комнаты лежал старик без сознания, присыпанный кучей обломков. Без капли жалости, Танджиро держал за горло молодую девушку его возраста, что смотрела на него с непониманием сквозь слёзы. Стараясь читать его по глазам, она не нашла ничего, кроме ненависти и отвращения. Вслед за слезами раздались тихие всхлипы. — А ну СТОЯТЬ! Шея издала отвратительно громкий хруст.

***