Vino

      «Это точно был он!» — эти мысли крутились и крутились, словно мантры, в голове офицера полиции Говарда Купера.       Он встретился с этим молодым человеком на входе в отель. Всё произошло сумбурно. Говард спешил и не смог должным образом рассмотреть его лицо; ему нужно было срочно доложить обстановку в участок и возвращаться обратно. И только уже чуть позже, войдя в ресторанчик отеля, он понял, что это и был тот самый легендарный киллер по прозвищу «Вино». Говард еле успел вовремя собраться с мыслями, лишь бы не выдать всю ситуацию на корню. В противном случае точно бы началась перестрелка, и тогда в пылу сражения никто бы не стал следить за ценной жизнью мистера Романо Джентиле.       «Он точно пришёл сюда, чтобы убрать мистера Романо… — размышлял Говард. — Я удвоил охрану со всех сторон, так что мы точно услышим его приближение. Все подступы к номеру 34 тщательнейшим образом охраняются…»       Волей-неволей он вспомнил первую встречу с этим монстром. Случилась она полгода назад. Тогда Говард, ещё будучи обычным оперативным работником, с коллегами вёл наблюдение за домом одного богатого и влиятельного человека, как очередного свидетеля по уголовному делу. Конечно, это было лишь прикрытием для внезапного задержания киллера Вино, который уже к тому моменту навёл достаточно шумихи по всем Соединённым Штатам. О нём знали все, кто так или иначе был связан с преступным миром, включая и группу Говарда, но вслух говорили об этом человеке мало, стараясь избегать этой темы в принципе. Однако находились и смельчаки, отношение которых ко всем слухам, распространяющимся с гигантской скоростью по всей стране, были более чем беспечны и несерьёзны. Они легко выпячивали грудь вперёд и говорили: «Да кто такой этот ваш Вино! Наверняка в его арсенале просто дробовик! Не выдумывайте!»       Сам же Говард относился ко всем слухам скептически, хотя и поведение сотоварищей его повергало в недоумение. Всё-таки, не просто так слухи расходятся и не просто так этого человека до сих пор не поймали и не установили его личность.       — О, да ладно тебе, Говард, — покачал головой Майкл и похлопал того по плечу. — Не выноси себе мозги чем попало. Мы легко его поймаем. Ну, не может же он быть каким-то монстром, правда?       — Майкл, уж что бы ты не говорил… — попытался возразить Говард, но Майкл перебил его:       — Я метко стреляю, да и ты будешь на стрёме в коридоре, — махнул он рукой.       Говард тяжело вздохнул.       — Тогда патроны не потрать все сразу, а то ведь отчитываться потом придётся перед начальством, — постарался он пошутить. Майкл только улыбнулся и скрылся в нужной комнате, где ему предстояло следить за жизнью охраняемого ими человека.       Ночь была, на удивление, тихой и ясной. С улицы не доносилось никаких посторонних звуков, как и в помещении. В особняке словно никого и не было. Шаги полицейских поглощались зелёными с золотой окантовкой шикарными коврами, но всё же их присутствие выдавали тени, плывущие по серебристым полотнам от лунного света на полу. Говард также медленно шагал туда-сюда, прислушивался, проверял оружие лишний раз и всё думал: насколько далеко слухи о Вино могли зайти? Неужели они и правда преувеличены? Но почему тогда многие полицейские, которым удавалось видеть результат работы этого киллера, так отзывались о нём? Были под впечатлением? Как и эксперты-криминалисты, судмедэксперты? И ведь были же не новички, а бывалые люди, повидавшие на работе не менее страшные и ужасные происшествия! У Говарда просто в голове не укладывалось.       Его внезапно отвлёк лёгкий, ненавязчивый хлопок. Конечно, на секунду он подумал, что ему показалось, но решил всё-таки проверить. Он медленно, без резких телодвижений, подошёл к той самой комнате, откуда донёсся звук, и хотел было положить руку на блестящую ручку двери, как тут же остановился.       Из помещения донеслись жутковатые, хлюпающие звуки. Иногда они менялись на жёсткий переливающийся хруст, а потом вновь возвращались к приглушённому хлюпанью. Если бы Говарду дали возможность сравнить, он бы представил, как молотком разбивают арбуз и тесаком разрезают куски мяса. В груди тут же похолодело несмотря на то, что сердце гулко и быстро застучало. В ушах закономерно зашумело. Ноги налились свинцом, как и руки. Ими было не то, что не пошевелить, их было невозможно поднять. По спине градом лился холодный пот.       За дверью кто-то прошёл, и всё те же звуки переместились чуть левее. Но Говард не мог двинуться, как бы не старался пересилить самого себя. Там, за стеной, наверняка убивают не то, что того широкого маразматика, там убивают его товарища! – а он стоит здесь, и ничего ровным счётом не может сделать.       «И почему Майкл не выстрелил…?» — мелькнула мысль в голове у Говарда.       В коридоре по полу замаячила тень. И она, как спусковой крючок, заставила Говарда вышибить дверь ногой и влететь в комнату. Первым делом он обратил внимание на тёмный силуэт, стоявший по ту сторону окна и державшийся невообразимым образом за оконную раму. Он заслонил собой луну, а потому разглядеть его подробнее Говарду не удалось. Силуэт глянул на прибежавшего Говарда и совершенно спокойно, без паники, но прытко и ловко подпрыгнул. Он словно исчез, растворившись в воздухе, как видение или мираж. Единственное, что говорило о реальности произошедшего, – алые следы рук на окне и два трупа, изуродованных и искалеченных до неузнаваемости.       Труп Майкла лежал на полу в огромной луже собственной крови. Она ещё продолжала медленно расползаться по полу, становясь размером с высокую фигуру полицейского. Голова на свёрнутой шее напоминала порванный футбольный мяч. На месте лица теперь красовалась каша из крови, мышц и раздробленных на мелкие кусочки костей. Вряд ли его вообще можно было опознать, кроме как по отпечаткам пальцев. Вывернутые под неестественными углами руки явно пытались то ли сломать, то ли вырвать. Начиная от стоп и заканчивая коленями, ноги под разорванной тканью брюк стали почти плоскими, еле заметными. Они сливались с общей, тёмно-вишнёвой цветовой гаммой, являя среди разорванной кожи поблёскивающие желтоватым оттенком раздавленные как под прессом кости. Но и даже не это было самым страшным.       Взгляд Говарда оказался прикован к грудной клетке трупа Майкла. Она была разорвана… Даже не так. Она была раскрыта, как створчатые дверцы у шкафчика. Рёбра вылезли наружу, открывая не самый лицеприятный внутренний мир человека. Утопая в тёмной кровавой жиже, органы еле виднелись, ярко поблёскивая в свете луны, за исключением сердца. Его просто не было на месте.       Постепенно Говард ощущал, как его окутывала дрожь. Ладони сильно потели, отчего оружие теперь всё было в мокрых разводах. Ноги, в противовес минуте ранее, обмякли и подкосились. Взгляд нервно стал бегать туда-сюда в поисках любой вменяемой опоры, пока не наткнулся на другой труп, о котором Говард совершенно позабыл. На кожаном диване покоился хозяин особняка и, по предварительным оперативным данным, жертва Вино, которую он легко убил, и никто – даже меткий и стремительный Майкл – не смог ему помешать.       В жестокости Вино явно не знал меры и, возможно, даже упивался ею, так как ситуация со вторым трупом была такой же. Всё такие же искалеченные и вывернутые в разные стороны конечности, сплюснутые кисти рук и стопы. Из открытой грудной клетки вытекала тёмно-алая, почти чёрная жидкость, а прямо в луже этой жидкости виднелся небольшой бугорок. Прижавшись боком к стене и используя её как опору, Говард медленно подошёл ближе к дивану. Бугорок оказался смятым, словно губка, сердцем.       Говард помнил до сих пор, как стоял тогда около стены и не мог сказать ни слова. Все те, кто сбежались тогда на поднятый им шум от выбитой двери, сколько бы его не спрашивали, он не мог дать им внятного ответа. Тогда в нём смешались самые разные чувства: трепет, ужас, злость, ярость, содрогание, печаль и скорбь, ненависть. Он путался в них и не знал, чего боялся больше всего, что ненавидел больше всего, от чего ему хотелось кричать и плакать больше всего. Но, спустя некоторое время, в его мыслях составилась чёткая картинка произошедшего.       «Этот монстр… Совершенно спокойно живёт себе припеваючи, — скрипя зубами, думал он сейчас, сидя на кровати и скрестив пальцы рук. — На его лице нет ни одного намёка на хоть какие угрызения совести».       Его гнев, его ярость, его скорбь – все они обратились против того тёмного силуэта той ночью – киллера по прозвищу «Вино». Он горел желанием во что бы то ни стало поймать такого выродка и, если не добиться ему смертной казни, то хотя бы посадить его на пожизненное заключение в тюрьму. В какой-то мере он даже жалел, что в Алькатрас «с улицы» не отправляли; лишь только тех, кто жёстко нарушил порядок в другом исправительном учреждении. Но по убеждениям Говарда Вино было самое место именно в этой жестокой тюрьме, оторванной от остального мира тёмными водами.       Говард прислушивался к каждому звуку, к каждому шороху, происходившему в этом маленьком отеле. Он был напряжён как тогда – в особняке, той страшной ночью. Сидел и не смел пошевелиться. Но вместе с этим он продолжал размышлять:       «Если бы я не узнал о тех информаторах… Точно бы не смог отыскать его и узнать».       О внешности Вино никто не знал. Были лишь предположения, что это молодой человек лет двадцати, худощавого телосложения и чуть выше среднего роста, обладающий достаточной силой, чтобы рвать людей в клочья без использования каких-либо инструментов или оружия, хотя и Говард точно мог сказать, что тот глухой звук, донёсшийся до него, несомненно был выстрелом. Остальных подробностей о внешности киллера никто не знал. Мало кому удавалось застать его на месте преступления, и то от темноты, ужаса и полностью заляпанного кровью силуэта рассмотреть человека было невозможно. Но теперь в руках Говарда находились не только важные сведения о Вино, но и его фотография.       Он всё ещё продолжал ждать. Ситуация должна была вот-вот развернуться, когда Вино вот-вот, с минуты на минуту, решил бы претворить свой зверский план в жизнь! Но время шло. Часы показывали полночь, час ночи, затем два часа… В половину четвёртого Говард только случайно задремал, клюнув носом, как тут же к нему вломился один из полицейских «под прикрытием».       — Он ушёл, — шёпотом продекларировал тот.       — Как ушёл?! — вскочил с места Говард. — А что с мистером Романо?!       — В добром здравии… — ответил подчинённый. — После вчерашней пьянки видит десятый сон, если не одиннадцатый.       — Быть того не может! Я же всё рассчитал! Ты точно уверен, что это был он?!       — С ним встретились буквально пять минут назад ещё двое.       Говард немедленно поспешил к окну и рывком открыл его в попытке разглядеть то ли самого Вино, то ли хоть какие-либо намёки на его уход. Но того уже давно и след простыл. Говард ссутулился и ударил со всей силы кулаком о подоконник, отчего костяшки даже покраснели.       — Чёрт…! — с горечью выругался он и, тяжело вздохнув, обратился к подчинённому. — За ним послали слежку?!       — Так точно, сэр!       Говард прикусил губу.       «Неужели… Неужели меня обманули, подсунув фотографию этого молодого проводника? Может, именно поэтому он так непринуждённо себя вёл? И ведь… Убийца стольких людей… Он точно не может так выглядеть, как этот… Жизнерадостный, вежливый – даже невозможно!»       — Не ослаблять бдительность всё равно! — скомандовал он подчинённому, и тот решительно кивнул и ушёл обратно в коридор, вернувшись к образу типичного завсегдатая спикизи.       Говард снова остался в номере один. Секундная паника исчезла, сменившись надеждой, зародившейся в глубине сознания. Наверняка Вино был не так глуп, чтобы в ночь прибытия устраивать в отеле заварушку, либо же просто желал поиздеваться над полицейскими.       «…Пусть только попробует играться с нами, — подумал Говард, закрывая окно и вглядываясь вновь в серый переулок. — Я поймаю его собственными руками и закую в наручники, чтобы больше он не мешал нашему правосудию…»