Адамово яблоко

Настал первый зимний день, близились рождественские каникулы. Как ни странно, снега пока не было, но теплее в Форксе не стало. Что, впрочем, нисколько не смущало Джессику: ее личное мнение было аргументом более весомым, чем прогнозы погоды, поэтому поездка в Ла-Пуш была запланирована на эти выходные, и я не относился к числу тех людей, что хотели бы встать у нее на пути. Въезжая на парковку школы, я заметил, что народ сегодня был особенно воодушевлен. Людей возле машин было больше, как и самих машин, и я даже испугался, что мое место на стоянке заняли. — Надеюсь, никто не умер, — вслух прошептал я, выруливая к своему местечку. Повернув ключ зажигания, я увидел, что у бордюра стоял Майк с огромным рюкзаком наперевес. Он копался в нем с хмурым лицом. Когда мы покупали этот пикап у Блэков, Джейкоб предупредил меня, что ручник заедает, но сначала это нисколько меня не беспокоило — он редко давал о себе знать, — теперь же это стало настоящей проблемой. Я дернул его сначала одной рукой, безуспешно пытаясь опустить рычаг, а затем пару раз двумя, мучаясь из-за гипса. Механизм поддался только на пятой попытке. Чертыхаясь про себя, я вышел из машины и подошел к Майку поздороваться. — Йоу, Крис, ну как дела? Уже есть подружка? Ладно, не переживай — я все спланировал за тебя, — он заулюлюкал и отвлекся от своих археологических раскопок. — Какая еще подружка? Что спланировал? — Мне стало страшно. Когда Майк Ньютон говорит, что он что-то спланировал, лучше сделать все возможное, чтобы не стать частью его плана. — Ты что, из танка вылез? — возмутился он. — Скоро рождественский бал! Дамы должны пригласить нас — традиция. Мы будем завоевывать тебе Анжелу! Сердце пропустило удар. — Что мы будем делать?! Нет, Майк, стой! Ты… — Я запнулся. До меня дошло: разговор на экскурсии по биологии он воспринял буквально и всерьез. — Ты лучше заботься о своей подружке, ладно? — У меня-то все на мази. — Он снова начал рыться в своем рюкзаке. — Вообще-то меня позвала Джесс. Тебя-то, небось, со всех сторон сегодня обступят, а, Крис? Но не соглашайся сгоряча, мы добьемся той самой, единственной. Я крепко зажмурился и ущипнул себя за переносицу. Объяснять ему что-то бесполезно. Майк продолжал: — Ты у нас загадочный волк-одиночка, девки на такое клюют. Плюс дылда, — он вытянул руку вверх и попытался похлопать меня по голове, но я вжал ее в плечи и успел увернуться, — это учитывается при выборе кавалера: можно надеть туфли с каблуком повыше. К нашему клубу униженных и оскорбленных подбежал Эрик Йорк. — Я собираюсь пригласить Анжелу! — радостно сообщил он. — Ты же не против, Крис, да? Ты все равно гей! — Какого хрена ты так орешь? — воскликнул я и начал оглядываться по сторонам. Майк схватил меня за рукав и прошептал в ухо: — Вот кретин, купился. Это наше преимущество. — Кто кретин? — возмутился Эрик. — Сам ты кретин! Ты еще и про Джессику соврал, спорим? Припрешься на бал со своей кузиной. — Хочешь, чтобы я позвонил ей прямо сейчас, да? — весело предложил Майк. — С кузиной будешь ты, потому что у тебя рожа в прыщах. — Ну ты и козлина, Ньютон. — Эрик покрутил пальцем у виска. — Вспомни себя в средней школе. — Я был прекрасен, как Зевс. — Майк почти засунул голову в свой бездонный рюкзак и тут же вынырнул, победно крикнув: — Нашел! Эрик с интересом посмотрел на какую-то мятую бумажку в его руках, но Майк жадно спрятал ее за своей спиной и враждебно тявкнул. Он подтолкнул меня к школе, обернулся пару раз и ухмыльнулся. — Что у тебя в руках? — жалобно проскулил я. — Любовное письмо. Я от всей души писал, только ты расставь запятые как-нибудь сам. Постарайся, а то Анжела умная — она про запятые знает все. Нам не нужно, чтобы она решила, что ты неуч. — Майк, мне больше не нравится Анжела, — я попробовал исправить ситуацию, — я передумал. Честно. — Да ты не горячись, друг. Не сдавайся раньше времени. У нас все получится! Мы зашли в кабинет; Майк пихнул мне под гипс свое любовное письмо и заговорщически приложил палец ко рту. Первым уроком сегодня была биология; я достал ручку из кармана и обессиленно упал на стул. В класс запорхнула курносая девушка, курчавая и в веснушках. Она застыла в дверях и рассеянно осматривалась, словно пыталась понять, туда ли зашла. Позади нее показался Каллен. Он извинился и попросил пройти. Девушка ойкнула и отошла в сторону, огромными глазами уставившись на Эдварда. Как я ее понимаю. Ох, как я ее понимаю. Каллен отодвинул стул и занял свое место, а девушка, провожая его взглядом, заметила меня и оживилась. Она двинулась в нашу сторону, а я тем временем сообразил, что сейчас произойдет, и зажмурился, по-детски надеясь, что если не буду ее видеть, она исчезнет. Почему меня, а не его? — Привет, Кристиан! Меня зовут Лори, Лори Браун, мы вместе ходим на литературу. Я бы хотела, чтобы ты, то есть я хотела спросить, может, мы. Нет, — Лори вдохнула побольше воздуха и собралась с силами. — Я хотела спросить, может, ты хочешь? Я боялся, как бы у нее не случился нервный срыв. Эдвард кашлянул, прикрывая кулаком рот в попытке сдержать смешок. Я злобно глянул на него, прикидывая, насколько сильно увеличит урон гипс на моей руке. — Привет, просто Крис. Хочу чего? — Ой. Я хотела спросить, ты не хочешь пойти со мной? Ну, то есть на бал, — она посмотрела на меня с надеждой. Наверное, если бы мне пришлось оказаться на ее месте, я бы нервничал точно так же. Это просто ужасно. — Лори, да, было бы здорово, но видишь, в чем дело… Суть в том, что я уезжаю в день бала, — соврал я. Идея пришла моментально. Мне стало стыдно, ведь я даже не знал даты, на которую было назначено это злополучное событие, но ложь казалась мне лучшим вариантом на тот момент, — поэтому я никак не могу пойти, мне очень жаль. — А в другой день ты не можешь? — Извини, но никак. — Я кивнул для убедительности. Лори Браун густо покраснела, проронила короткое извинение и быстренько смылась. — Доброе утро. Куда уезжаешь? — весело спросил Эдвард. — Подальше от тебя. — Как невежливо. — Научишь как вежливо? — Для тебя — что угодно. Попытки Эдварда “все исправить” приняли ужасную форму. Если бы я знал, что общение с ним подразумевает его идиотские шуточки, я бы ни за что на это не согласился. Со стороны он казался вполне себе серьезным и грозным, но на деле оказалось, что Эдвард Каллен тот еще клоун — ничем не хуже Майка. Его хихиканье стоит у меня в ушах еще несколько часов после того, как я возвращаюсь домой со школы. Когда начался урок, мистер Баннер включил проектор. Сегодня мы изучали плоских червей на примере планарий. Мне сегодняшняя тема была знакома, поэтому я позволил себе расслабиться и достал бумажку Майка, чтобы прочитать его писанину. Дорогая Анжела! Я сразу понял что ты самая лучшая девушка в классе. Я тоже люблю математику как ты и я восхищаюсь тобой. Я постоянно думаю о тебе, о твоих сверхъестественных зеленых глазах, которые светяться умом! Если ты пойдешь на со мной на Рождественский бал я был бы очень признателен. С любовью, Крис Кристиан. — Ужас, — прокомментировал Эдвард. Я повернулся. Он склонился над моим любовным письмом. — Насколько я помню, глаза Анжелы Вебер серого цвета. — Как глаза могут светиться умом? — Я нахмурился и посмотрел перед собой. — Не знаю, но у Майка Ньютона они точно ничем таким не светятся. — Эй! — возмутился я. — Он старался! И как ты узнал, что это его рук дело? Может, я сам вчера весь вечер выискивал в словаре прилагательное “сверхъестественный”. — Вебер это скажи. Она будет сражена, — холодно проговорил Эдвард. Мистер Баннер начал диктовать материал под запись, и в классе стало тише. — Что делал на выходных? — спросил я, обводя ручкой слово “хищник”. — Я ездил в горы, мы с Эмметом охотились, — шепнул Эдвард, не отвлекаясь от ведения конспекта. Я не удивился. Такие идеальные типы часто оказываются психопатами — я в кино видел. Но торопиться с выводами было опасно — богачи тоже любили промышлять подобным: коллекционировать машины, мнить себя интеллектуалами и охотиться на крупную дичь в заповедниках, чтобы потом подписывать чеки на штрафы, не глядя на цифру. Это я тоже видел в кино. — Жестокое развлечение. Значит, увлекаешься охотой? — Мало-помалу, — загадочно ответил он. — А ты? — Математикой в основном. — Предсказуемо. — Ну и что это может значить? — возмутился я. Тут мистер Баннер пригрозил, что бросит в меня мел и попадет точно в глаз, если я не перестану болтать. Мы замолчали, и учитель вернулся к объяснению материала. Биология очень интересовала его самого, потому и уроки он вел интересно. Наверное, если бы в классе никого не было, он бы сам себе лекцию читал с удовольствием. Возможно, оставаясь наедине с собой, он так и делает. Я представил эту картину и улыбнулся: вот стоит Баннер, рассказывает про фикус, а потом перебегает на другую сторону и отвечает сам себе, мол, да, фикусы просто прелесть. — В твоей записке так написано. — Каллен фыркнул. — Хочешь — можешь забрать мое любовное письмо себе, — предложил я и даже протянул ему лист. Эдвард к моему предложению остался равнодушен. Настроение у него резко испортилось, и я не решался это исправить. Мы просидели молча до конца урока. На перемене на меня поглядывали некоторые девушки, а когда я стоял у шкафчика и складывал учебники, одна из шпионок приняла соответствующее решение и уверенной походкой направилась в мою сторону. Я сразу же понесся прочь и скрылся от нее, забежав в мужской туалет. Четырехглазый пацан, примерно пятнадцати лет, испуганно замер, не дойдя до раковины, и рассеянно поправил очки. Уже сидя на следующем уроке, я придумал идеальный план, которому было не суждено осуществиться: мне стоило пустить слух о том, что я уже отыскал себе спутницу. А на бал не пришел бы и все, дело в шляпе. Джессика даже могла бы помочь с таким предприятием: она специалист по части афер и слухов. Жаль, что я уже выбрал другой путь… Эта проблема беспокоила меня весь день. Я даже боялся, что на ланче мне не дадут нормально поесть, но опасения мои были напрасны. Помощь пришла неожиданно, и обеденный перерыв у меня получился экзотическим, так сказать. Я направлялся к своему столику, когда с удивлением отметил, что Каллена в кафетерии не было. Я еще больше удивился, когда обнаружил его за пустым столом в противоположном конце кафетерия. Эдвард расслабленно откинулся на спинку стула, на эту же спинку он повесил свое пальто, и взглядом пригласил меня присоединиться. Я стоял как истукан некоторое время, а потом решил… Признаться, я ничего не решал. Я просто пошел к нему. Эдвард снова улыбался. — Спасибо за оказанную честь, — поблагодарил я и открыл пластиковый контейнер с салатом с таким видом, будто ничего необычного не происходило. Но меня всего трясло. — Не начинай. — Каллен поправил поднос перед собой так, чтобы его край располагался параллельно краю стола. Как он может быть таким педантом, но вместе с тем носить этот шухер на голове? Прическа у него всегда в ужасном состоянии. — Поешь, — предложил я. — Сегодня неплохо кормят. — Сегодня и правда, но я не хочу. — Он засмеялся и прикрыл глаза. Я не видел ничего смешного. — Ты никогда не хочешь, — я сделал вывод. — Итак, ты никогда не ешь школьную еду и пытаешься убедить меня, что это не брезгливость. — Я же попросил. — Эдвард цокнул языком. — Хорошо-хорошо. Тогда ты не ешь, потому что человеческая еда для тебя под запретом. Ты пришелец. И поэтому у тебя глаза такие странные. И поэтому нам нельзя общаться. Точно. Признавайся. — Я не пришелец. — А я не тупой. И наблюдал за тобой. — Мы почему-то стали говорить тише, хотя ничего такого не обсуждалось. — Ты либо пришелец, либо до жути много о себе думаешь. — Я думаю о себе не больше, чем другие. И я не пришелец. — И кто же ты тогда? — Убийца и каннибал, — с улыбкой на лице заявил Каллен. — В глотку ничего, кроме человечины, не лезет. — Кх-кхм, — начал я, — вообще-то это заблуждение. На самом деле каннибалы могут есть как обычную еду, так и… — О господи. — Эдвард закатил глаза. — Тогда я особенный каннибал. Поэтому лучше бы тебе держаться от меня подальше. — Не получится, — сказал я, и он перестал улыбаться. — Хочу напомнить, что мы вместе сидим на биологии. Придется тебе отсесть или попросить в канцелярии заменить расписание. Тут я почувствовал чей-то взгляд на своей спине. Обернувшись, я понял, что их было множество: в глазах Майка читалось искреннее недоумение, семья Эдварда тоже наблюдала за мной. Все Каллены, кажется, на что-то злились. Видимо, на меня? — Майк Ньютон серьезно обеспокоен, — заметил Эдвард, смотря на меня в упор и полуприкрыв веки. — Ему просто любопытно. — Тебе тоже просто любопытно, — холодно произнес Эдвард. Слова его были обвинительным утверждением, но никак не вопросом. Я склонил голову набок, чтобы получше рассмотреть лицо Эдварда: пытался понять, почему его голос прозвучал так… разочарованно. Он скучающе подпер правой рукой подбородок. — А не должно быть? Ты очень любопытная личность. — Мне иногда так хочется утолить твое любопытство. Интересно, что бы ты сделал? — Сказал бы спасибо. — Я даже улыбнулся, чтобы разрядить обстановку, но следующий вопрос задал серьезным тоном: — Что все-таки с тобой не так? Ты чем-то болен? — Ты думаешь, я сумасшедший? — радостно спросил он. — Ну, не совсем сумасшедший, конечно… Это бы все объяснило: почему ты странно себя ведешь и почему отталкиваешь окружающих. — Отталкиваю? Люди и без моей помощи хорошо с этим справляются, потому что у них мозги на месте. А вот ты большая заноза в моей заднице, Кристиан. — Как некультурно. — Я показательно сморщил нос. — Я не выражаюсь только при дамах. Ты можешь и потерпеть. — Говоришь, как старпер. Эдвард развел руками, мол, не мои проблемы. Подумав, я решил внести немного ясности в наше общение. — Короче, я понял... Слушай, Эдвард, раз уж тебе захотелось что-то исправить, раз уж ты намерен завести со мной дружбу, несмотря на те мистические обстоятельства, которые мешали тебе изначально повести себя порядочно, то ты должен знать обо мне одну вещь. Я не смогу уважать твои секреты, потому что я до неприличного любопытный человек. Чем старательнее ты будешь пытаться от меня что-то скрыть, тем старательнее я буду пытаться узнать. Рано или поздно я догадаюсь. Поэтому если это, правда, что-то важное для тебя, то лучше нам воспользоваться этим моментом, чтобы поставить точку. Эдвард посмотрел куда-то за мое плечо и вернул пристальный взгляд мне в глаза. Он смотрел долго и внимательно, будто ждал от меня чего-то конкретного. Неужели он хотел, чтобы я продолжил гадать? Этого он и добивался? Давал мне подсказки, говоря, что нам нельзя разговаривать, и заговаривая со мной первым? Эдвард равнодушно проговорил: — Ты прав. Лучше нам не общаться. Он снова посмотрел за мое плечо. На свою семью, разумеется. Он сел сюда специально, чтобы они видели нас вдвоем. Чтобы показать мне, как они этим обстоятельством недовольны. А ведь это даже интереснее, чем теорема Ферма. * * * Я встал немного раньше, чтобы успеть собраться и поговорить с мамой. В последнее время мы стали реже созваниваться, но скоро у Фила закончатся матчи, и все вернется на круги своя. Мне так казалось. Вытряхнув учебники из рюкзака, я пихнул туда клетчатый плед, водительское удостоверение и спички. Осталось дойти до холодильника. Чарли, кажется, уже проснулся — в доме пахло его ядерной пеной для бритья. — Выспался? — Относительно. Ты скоро уезжаешь на работу? — спросил я и достал из холодильника пакет сосисок. — Буквально, — он взглянул на наручные часы, — минут через десять. — Сможешь меня подбросить до магазина родителей Джессики? Просто в моей машине ручник заедает и мне не хочется тащиться на пикапе по песку. Чарли охотно согласился и по-отцовски похлопал меня по плечу. Накинув уродливую парку темно-зеленого цвета, я побежал наверх за рюкзаком. Пробежки по лестнице не самая лучшая для меня затея, но в этот раз обошлось без переломов. Интересно, всем людям приходится обдумывать каждый свой шаг, чтобы не умереть в процессе, например, поедания спагетти? Магазин «Олимпийская экипировка Стэнли» находился к северу от города. Его я уже видел, хотя никогда не заходил, потому что активный отдых на свежем воздухе меня не особо привлекает. На стоянке я увидел «шевроле» Майка и «ниссан» Тайлера. Так, Эрик тоже на месте — с двумя другими парнями из класса, которых, насколько я помнил, звали Бен и Коннер. Пришла и Джессика, вместе с Анжелой и Лорен, а с ними еще три девушки. Одна из них внимательно на меня посмотрела и что-то прошептала Лорен — девушке Тайлера. Та тряхнула серебряной гривой и захихикала. Чарли пожелал мне удачи и просигналил, разворачиваясь с парковки. — Крис! Клевая шапка, похожа на комок мха. — Майк загоготал и попытался натянуть эту шапку мне на глаза, но у него ничего не вышло. — Отвянь от моей шапки. У меня хотя бы уши не окоченеют к вечеру. — Прости, бабуля, свою я оставил дома. — Да иди ты, Ньютон. Много еще народу должно подойти? — Ждем только Ли и Саманту, если ты никого не приглашал. Представляю реакцию Ньютона, если бы сюда сейчас заявился серебристый «вольво». Я с тоской посмотрел на поворот, ведущий к городу. Майк пожал плечами. — Поедешь на моей машине или в фургоне? — Это выбор между чумой и холерой. Но в машине народу меньше. Майк довольно улыбнулся и закинул руку мне на плечи. Я поежился. — А сосиски взял? — Всю неделю ношу с собой, чтобы не забыть. Я закинул рюкзак в багажник и занял переднее пассажирское. Сзади примостились Джессика, Анжела и девушка, имени которой я не помнил. Салон машины Майка был набит всякими крошками, фантиками и стаканчиками из-под напитков, — обстановка была неприятной, но Ньютона, видимо, мусор совершенно не беспокоил. Он включил музыку для широкого потребителя, кажется, «Maroon 5». Пошлое содержание и клишированная композиция резали мне уши. Одноклассники подпевали во весь голос, а я даже близко с текстом знаком не был и боролся с желанием попросить их выключить или хотя бы не орать так громко. Мне не хотелось портить всем веселье. Я натянуто улыбался, пока Майк надрывал глотку и время от времени толкал меня от переизбытка чувств. Минут через десять все собрались, и мы тронулись. Фургон Тайлера был полностью забит, поэтому я еще раз похвалил себя за мудрый выбор. До пляжа ехать всего двадцать минут по извилистой трассе вдоль реки, минуя два моста. Во время поездки я смотрел в окно на исполинские сосны с массивными стволами. Угол обзора не позволял мне увидеть их макушки — насколько огромными они были. Я считал каждую сосну, проносящуюся мимо, а затем быстро извлекал из полученного числа квадратный корень каждый двенадцатый раз. Я сбился, когда сосны кончились, и вынырнул из своих мыслей; голоса и громкая музыка вернулись, снова начали раздражать. Я сообразил: сосны кончились, потому что мы въехали в резервацию. Вскоре прибыли и на пляж. Вода здесь казалась черной. Вдалеке виднелись скалы, о которые разбивались огромные волны, создавая шум. Песок был лишь у самого океана, остальную площадь пляжа покрывали сначала мелкие камни, а затем булыжники, которые издалека походили на бесформенную серую массу. В воздухе пахло йодом. Буревестники нарезали над водой круги и кричали, как последний раз в жизни. Мог бы я летать, мы бы кружили вместе с ними над черной водой, и мне не пришлось бы слушать «Maroon 5». Плохо, что сегодня не было солнца, — при другом освещении вода бы блестела, как черный жемчуг. Майк подрулил к одному из брошенных кострищ, которое, судя по всему, было его рук делом. Я с завистью посмотрел, как он без усилий опустил ручник, а потом выскочил из машины. Джессика и ее подруги вышли за ним. Она все время пыталась что-то сказать Майку, то и дело дергала его за рукав, но он отмахивался, увлеченный суетой и разговорами с другими парнями. В конце концов он повернулся ко мне и подозвал рукой. Я вздохнул. Покинув салон, я наткнулся на взгляды Лорен и ее шайки. — Аризона, пойдем насобираем палок в костер, — крикнул мне Тайлер. Я поплелся за ним, смотря себе под ноги. Тайлер был очень высоким и широким, как скала. Он отбрасывал длинную тень и шел вперед с таким видом, будто его миссией было не отыскать сухие ветки, а открыть новый континент. Ему не хватало компаса, треугольной шляпы, такой, как на портретах Христофора Колумба, и каравеллы на якоре за спиной, плавно покачивающейся на волнах и ожидающей своего капитана, что сошел на берег исследовать новые земли. — Что с Лорен? Кажется, я ей не нравлюсь, — спросил я, раз представился случай. Тайлер повернул ко мне свой волевой подбородок, перед этим оглянувшись по сторонам, словно на нас в любой момент могут напасть какие-нибудь папуасы с копьями. — Да не знаю, это какие-то женские вещи. — Женские вещи? — Я нахмурился. — Это что, по-твоему, должно значить? — Ну, сплетни там всякие. — Почему сплетни — это женские "вещи"? И какие такие — всякие? — Меня вообще Лорен попросила не говорить никому, так что по секрету. Ну, говорят, будто ты гей. А "женские" — потому что сплетничают обычно женщины. — Ты вот тоже только что передал мне сплетни. Ты что же, женщина теперь? — А ты гей? — Кажется, наш разговор зашел в тупик. — Я использовал одну из своих вежливых улыбок. — Ты женщина? Мы переглянулись. — Почему сразу женщина… — А я почему гей? — Ну, вроде как ты на Каллена засматриваешься. — А кто не засматривается на Калленов? Все смотрят. Если исходить из вашей логики, то каждый из нас либо гей, либо женщина, либо все вместе. Прямо утопия какая-то. — Ну да, логично. Так ты гей? Я ущипнул себя за переносицу. — Тебя это не касается. — Добро. Тайлер посмотрел на небо, сделав козырек рукой, и кивнул сам себе. Я посмотрел вслед за ним, но ничего не понял. Тучи как тучи. Не скажу, что этот разговор меня побеспокоил. Я почувствовал лишь раздражение из-за того, что незнакомые мне люди лезут не в свое дело, но расстраиваться из-за этого бессмысленно: так было всегда. Люди суют свой нос в чужую жизнь, потому что это легче, чем анализировать собственную и заниматься своими проблемами. Между мной и Тайлером, на удивление, не возникло никакого накала. Мы спокойно обсудили план действий на сегодняшний день и собрали топливо для костра, который через каких-то пятнадцать минут весело горел. Одноклассники достали пиво, одеяла, еду. Вокруг стоял гул из разговоров и смеха. Мы окружили костер; от него исходило приятное тепло, но моя спина постоянно замерзала, отчего я все старательнее закутывался в красный клетчатый плед. Интересно, где сейчас Эдвард? Чем он вообще может заниматься в свободное время? Промышляет свои секретные жуткие делишки? А может, просто слушает музыку или жарит яичницу? Мне почему-то было очень трудно представить Каллена, жарящего яичницу. Интересно, он надевает фартук? “На голое тело”, — ехидно подсказал мозг и подкрепил свою мысль парочкой непристойных изображений. Я подавился жареным зефиром. Нет, это уже совсем не спортивно. — Я умаялся сидеть. Пойдешь со мной до океана? — предложил Майк и встал с бревна, отряхнув штаны. Джессика с возмущением уставилась на его спину. Я нехотя согласился, и мы отправились к берегу. Начало смеркаться. К вечеру тучи разошлись, открывая звездное небо, в то время как океан стал походить на бездонную черную дыру. Я остановился и посмотрел на небо. Звезды ассоциировались у меня с аризонскими ночами, с теплом и мамой. Я попытался отыскать созвездие Девы — своего знака, — но ничего не вышло. Никогда не умел находить все эти ориентиры, чтобы правильно обнаруживать созвездия. Могу только Большую и Малую Медведицу высматривать время от времени. Майк заметил, что я остановился, и тоже посмотрел в небо. Он тихо сказал: — Я, как и все, мечтал быть космонавтом. — Ты так говоришь, словно это плохо. Ты, наверное, любил воображать. — Не-а, я просто хотел увидеть то, чего не видели все. И чтобы мама гордилась. Мне хотелось выделяться, — неожиданно поделился он. — Кем ты хотел быть? — Ну, я не хотел работать вообще, потому что мама приходила с работы и говорила, что это сложно. Мне нравились пришельцы. Так что, Ньютон, можешь считать, что я хотел стать инопланетянином или Фраем из «Футурамы». Майк рассмеялся. — Знаешь, иногда я на тебя смотрю и думаю, что ты здесь лишний, в хорошем плане. Ты как Анжела. — Он выдержал паузу, смотрел на меня долго и пристально, а затем неожиданно затараторил: — Вы, блин, созданы друг для друга. Вас надо как-нибудь… Где мое письмо, идиот? Она сегодня весь день сидела напротив тебя, а ты ей ни одного слова не сказал. — Майк, я-... — Ну честное слово, Крис! Время то идет. Этот Эрик еще немного — и позовет ее, и она согласится, потому что пары у нее нет. Они вчера весь вечер обсуждали какие-то тупые комиксы, когда мы сидели у Джесс. Я, конечно, делал что мог, но это ненадолго. Глаза Ньютона блестели. Я не просил его ни о чем, он делает глупости, не слушает меня, ведет себя, как идиот, говорит идиотские вещи… Но какой же он все-таки замечательный друг! Мне не хотелось его потерять, но интуиция подсказывала, что я мог — прямо сейчас. Ему было проще поверить в очевидный бред, чем осознать то, что Эрик уяснил с легкостью. Я чувствовал, что если признаюсь ему, то посею большой разлад между нами. Мне могло бы быть даже обидно от осознания этого факта, мол, ну какой же он друг тогда, если не может принять меня, как есть, но мне не было: есть люди, которых воспитывали определенным образом, люди, у которых сформировался определенный взгляд на жизнь, пусть и неправильный. Майку просто не нужна эта информация — и я не горел желанием ей делиться. Для меня это настолько незначительное обстоятельство, что я даже не чувствую себя так, будто что-то скрываю. Обычная мелкая деталь — как и то, что он не знает, например, какой цвет у меня любимый. И пусть он не может принять меня, зато я принимаю его — и все его предрассудки. — Хрен с тобой, Ньютон, — сказал я и устало улыбнулся. — Не мешай бедному Эрику. Она мне, правда, больше не нравится. Майк опешил. — Почему? — Потому что я влюблен в тебя, придурок. Ты настолько мелкий, что я иногда путаю тебя с девчонкой. — Я схватил вонючие водоросли и попытался повесить их на Ньютона; он со смехом удирал. Когда Майк сунул мне за шиворот свой зловонный “снаряд”, я заскулил и начал прыгать на месте, чтобы вытряхнуть их из-под толстовки. Неожиданно позади меня кто-то звонко рассмеялся. Мы оба замерли и обернулись. — Джейк! — радостно крикнул я, и водоросли с чавкающим звуком плюхнулись наземь. — Я совсем забыл тебе позвонить сегодня! — Ну да, конечно. Просто скажи, что не хотел видеть меня и все! Я тут же представил Джейкоба и Майка друг другу и спросил первого, не желает ли он присоединиться к нашему костру. — Мне, по правде говоря, нужно помочь Гарри Клируотеру с лодкой. Моторчик сломался, кажется. Не хочешь просто пройтись со мной немного? Гарри Клируотер, помнится, был старым другом Чарли и Билли, отца Джейкоба. Но я не знал, приходится ли он Блэкам родственником. Я видел его только один раз, когда они с Чарли собирались на рыбалку, он явился в камуфляжных штанах и затеял бурный спор о том, на что следует ловить кижуч. Мы с ним не разговаривали. Ньютон глядел на Джейкоба во все глаза, гадая, наверное, сколько ему лет — про таких, как Джекоб, обычно говорят “ну ничего себе ты вымахал за лето!” каждый год. Перекинувшись с нами парой слов, Майк развернулся и попрыгал в сторону костра, а мы с Джейком медленно пошли вдоль берега. — Как там пикап? — спросил он. — Ужасно заедает ручник. Я не знаю, что с ним делать! Столько нервов на него потратил. — Не удивительно — у тебя рука в гипсе. Кажется, в последний раз, когда мы виделись до твоего переезда, ты тоже ходил забинтованный. Кстати, я могу приехать и посмотреть пикап, но только через пару дней. — Ничего не меняется. — Я улыбнулся. — И да, было бы славно. Как там Билли? — Боец. Я гляжу, вас там много, не оставляйте мусор только, — обернувшись, попросил Джейк. — Весь класс, что ли, собрался? — И четверти нет. Джейк выглядел удивленным. — Как вы учитесь такой толпой? У нас в школе все по-другому. Скукотища. — Так переводился бы в нашу школу, — весело предложил я. — Не могу. — Джейк фыркнул. — Старейшины борются с культурной ассимиляцией. Папа говорит, что там не учат родному языку и традициям. — Я об этом как-то не подумал, — повинился я. — Типичный американец! — Слушай, говоря о традициях… Я слышал, что ваши ребята из резервации не стремятся дружить с местными. Это как-то связано с вашими старейшинами? Джейкоб почесал подбородок и задумчиво уставился вперед. — И да, и нет. Ну, с обычными ребятами-то мы нормально общаемся. У Сэта, например, есть друг из вашей школы. Но вот Каллены здесь не на хорошем счету. Мы травим про них байки. — Каллены? — искренне удивился я. — Почему? — Знаешь их? Хотя вся округа, наверное, знает. Наши отцы пугают ими молодежь. — Джейк звонко рассмеялся. Мы вошли в лес и плелись вдоль небольшого ручья, бегущего к океану. Вокруг стояла темень. Я старался смотреть в оба и не сломать себе позвоночник, случайно зацепившись за какую-нибудь корягу, но, несмотря на все усилия, все равно спотыкался. Тут на помощь приходил Джейкоб, который каждый раз успевал поймать меня под локоть, тем самым предотвращая одну мою трагическую смерть за другой. Кажется, ему все было прекрасно видно, потому что шагал он уверенно и даже умудрялся вертеть головой по сторонам, осматривая местность. — Сколько тебе лет? — Почти семнадцать! — Быть не может! Почему ты такой здоровый? Каши много ешь? — Терпеть не могу кашу, — весело ответил он. — А что ты имел в виду, сказав, что ваши отцы пугают Калленами молодежь? — прямо спросил я, не зная, как еще подступиться к интересующей меня теме. — Любишь страшные истории? — полушепотом спросил он. — Такие истории — мои любимые. — Нам не позволено об этом распространяться, но как по мне, это просто сказки. — Джейкоб присел на камень. — Вообще-то легенд у нас очень много; в некоторых рассказывается, как во время потопа древние квилеты привязали свои каноэ к верхушкам самых высоких сосен, чтобы спасти себя и детей. Совсем как Ной! Но еще есть истории про «белых». — Про «белых»? — переспросил я, развесив уши. — Ну да, у нас их еще называют «хладными». Некоторые рассказы о них очень древние, а некоторые появились недавно. Так вот, согласно одной из легенд, потомками нашего племени были волки, мы вроде как оборотни, и передаем этот ген из поколения в поколение, а «хладные» являются нашим единственным и заклятым врагом. — Стой, волков? Ты говоришь, огромных собак? — Да, это легенда нашего племени. Больших и злых волков. Крис, ты хочешь знать или нет? — Джейк рассмеялся, и его смех эхом разнесся по лесу. — Конечно, извини. — Итак, «хладные» представляли собой ужасных чудищ, которые охотятся на людей и питаются их кровью. Мои предки поклялись защищать свои семьи и бледнолицых от этих существ, не знающих пощады. — А при чем тут Каллены? Вид у Джейка был такой, будто он сейчас поперхнется. Наверное, он пытался состроить жуткое лицо. Я сдержал улыбку. — По этой же легенде, они потомки враждебного клана. Мой прадед, вождь, увидел, как они охотятся в нашем лесу, но они заявили, якобы другие. И мы заключили с ними договор, согласно которому они обязуются не соваться на нашу землю, а мы охранять их тайну от бледнолицых. — Но они же недавно приехали… — Или вернулись… Существование этих монстров противоестественно: их тела не увядают под натиском времени, как человеческие, они не знают ни чувств, ни жизни. Формально они мертвы и являют собой лишь внешнее подобие человека — это обман, чтобы привлечь жертву и усыпить ее бдительность. — Человек, придумавший это, должен был стать писателем, — пораженно сказал я. — Это же надо было такое сочинить! Позади меня раздался треск. Джейк неожиданно подскочил и шикнул на меня, делая вид, что собирается напасть. Я вздрогнул и чуть не упал на задницу. — Мать твою, Джейкоб! Очень смешно. — У тебя гусиная кожа! — радостно объявил он, указав пальцем на мое предплечье. — По-моему, звучит дико. Неудивительно, что папа не велит об этом рассказывать. Мы молчали некоторое время, а потом я вдруг вспомнил: — Кстати, ты говорил, что спешишь по каким-то делам? — Я просто не хотел сидеть с твоими одноклассниками. Мне казалось, что Джейк улыбается, но в темноте я не видел его лица. И как он умудрился рассмотреть мою гусиную кожу? — Уже поздно, лесничий. А если мы потеряемся? — Мы никогда не потеряемся в моей резервации, салага! — Джейк поднялся и подал мне руку. Еще какое-то время мы бродили возле ручья, говоря о всяких пустяках, а затем вышли на утес. Вид ночного океана с этой скалы открывался потрясный. Вода сверкала в лунном свете и волновалась; поднимались огромные волны. Из-за столкновения волн с утесом снизу доносился грохот. Встречный ветер оттаскивал меня от края, словно заботясь, чтобы я не слетел вниз, что было очень кстати, учитывая мои ловкость и везение. Стоя там, я чувствовал безмятежность. Горизонт виделся бесконечным; все вокруг казалось таким великим, я же ощущал себя мизерным. Мы молча наслаждались открывшимся зрелищем. Молчать было комфортно. Я рад, что мы сегодня встретились. Гуляли мы в целом где-то около полутора часов. Джейкоб проводил меня к костру, и когда мы пришли, все неторопливо собирались обратно. Того красивого звездного неба уже не было, его тучи заволокли — собирался дождь. Майк попросил меня вести его машину, потому что выпивал. Я о том и думал, когда брал с собой водительское удостоверение. — Я же говорил, что нам хватит времени до того, как погода испортится! — самодовольно заявил Тайлер, обращаясь ко мне. — Вообще-то ты ничего не говорил… — устало ответил я, запихивая одеяло в рюкзак. — А, правда? Где ты был, Аризона? Мы съели все твои сосиски без тебя. Ты бы видел, что тут Анжела с Эриком устраивали. Этот придурок где-то нарыл змею! Я нашел глазами упомянутых. Эрик извинялся перед девушкой, которая печально смотрела на свои разбитые очки. Не хотелось даже думать о том, что случилось. Я устал; ноги ощущались каменными и гудели так, словно по ним бежал ток. День был полон впечатлений, которые мне очень хотелось смыть в душе, — я весь пропах костром. Всю обратную дорогу я думал о том, что мне рассказал Джейкоб. Я представлял себе жуткие картины, кровавые расправы с участием Эдварда.