Адамово яблоко

После визита к Кристиану он шел на охоту. Дома все было по-старому. Стояла тишина, время от времени нарушаемая пением сумеречных птиц, шелестом книжных страниц или тихим бормотанием диктора с телевизора. Карлайл работал у себя в кабинете, а Эсми, если не ухаживала за растениями, проводила время вместе с ним, на диване и за книгой. Элис любила оставлять окна распахнутыми и наслаждаться свежим воздухом, думая о своем и наблюдая за вздымающимися на ветру занавесками. Джаспер охранял ее спокойствие, всегда находясь неподалеку. В последнее время Розали, как и Эдвард, дома появлялась редко. Она избегала его: так она демонстрировала свое несогласие и, водрузив себе на голову лавровый венец, отступать от своего не собиралась. — Эммет с ней? — поинтересовался Эдвард у Элис, которая поднялась с дивана и была готова идти в лес. — Только не обижайся. — Не хочу даже думать. Они медленно продвигались на север, не издавая ни единого звука. Он даже голоден не был. Его снедали тревожные мысли, и с каждой минутой их появлялось все больше и больше. Он думал ни о чем и обо всем сразу: о себе, о Кристиане, о том, что будет дальше и как ему с этим жить, о Боге, о семье. — Что Крис сказал о нас? — спросила Элис. — Ему не понравилось. Он не говорил, но я знаю. — Может, это к лучшему? — Это ничего не решает. Заставить его понять я не могу. “Не можешь? Ты не хочешь”, — подумала Элис. Эдвард отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. Повисло молчание. Элис шла справа от него и время от времени тихонько вздыхала. Ее мысли Эдварду не мешали: он к ним привык и научился игнорировать. Когда они подошли к берегу реки, Эдвард уловил возбуждение в мыслях Элис: она увидела лося. Собираясь повернуть влево, она замерла в причудливой позе и содрогнулась. Вслед за видением о лосе ей пришло следующее. Три фигуры. Одна из них девушка со светлыми волосами и алыми глазами, позади нее две другие: молодой человек в черном, высокий и с темным, задумчивым взглядом. Его губы растягивались в приторной улыбке. Он был хорош собой, и это отличало его от другого мужчины — широкого в плечах и неприятного на лицо. Эдвард с легкостью узнал каждого: Джейн, следопыт-Деметрий и Феликс — стража. Они ступали по опушке леса, того самого леса, в котором он и Элис находились прямо сейчас. "Ситуация в Сиэтле, — подумала Элис. — Это видение нужно срочно обсудить с Карлайлом”. Так они и поступили. Все Каллены собралась в гостиной — даже Розали. Каждый занимал свое привычное место. Мысли Джаспера звучали громче остальных: он был в ужасе и планировал побег вместе с Элис, желая и остальных воодушевить таким планом действий. — И как долго ты намереваешься бегать от Деметрия? Он раздавит нас, — сказал Эдвард. — Сколько ты планируешь этим заниматься? Сотни лет? — Всяко лучше, чем умереть. Эдвард был с ним не согласен. — Мало нам было проблем, да? Если Вольтури узнают об этом человеке, мне страшно представить, что тогда будет. Они убьют любого, кто знает о нас! А что они сделают с нами? — воскликнула Розали. — Не узнают, — вмешалась Элис. — Не может быть, чтобы Вольтури решили, что наша семья хоть как-то причастна к этим расправам, — взволнованно прошептала Эсми. — Им ведь прекрасно известно, что мы другие! — Да им насрать вообще, — сделал логичный вывод Эммет. — Ответственность за это понесем мы, — спокойным тоном сказал Карлайл и вышел в центр комнаты. Все замолчали и устремили на него взгляды. — Джейн будет говорить от имени Аро, заявит, что нашим долгом было разрешить эту ситуацию без их вмешательства. В качестве искупления она потребует Эдварда или Элис. Но я предполагаю, что выход все же есть: если мы найдем виновного, обезвредим его и предоставим ей, все может сложиться иначе. Вольтури честолюбивы. Если пойдут слухи о том, что они без веской причины разрушили клан, Аро придется нелегко. Его положение и без того шаткое. — Нам нужно уезжать, — возразил Джаспер, — Вольтури к этому точно приложили руку. Что им до убийцы? — Я вижу решения Аро. — Элис взяла его за руку, успокаивая. — Если бы это были они, я бы знала. — Эдвард прав, — сказал Карлайл, — от Деметрия мы долго скрываться не сможем — нас слишком много. Поодиночке выследить каждого ему будет еще проще. Не стоит его недооценивать. Эдвард добавил: — Карлайл рассказывал мне о нем. Деметрий проникает в чужое сознание и находит все нужные ему сведения об искомом предмете. Он узнает где ты был, даже если тебя увидел случайный прохожий, который понятия не имел о том, кто ты такой. Деметрий проделает это за считанные секунды. Если слова Эдварда не оказывали на Джаспера должного влияния, то к Карлайлу он прислушался. Все в их семье питали к нему особое уважение. — Нам нужно изучить места обнаружения тел, — сказал Карлайл. — Напасть на след. Мы с Эсми раздобудем данные о других нападениях через полицию. Эдвард с Джаспером поедут в Сиэтл, как мы и договаривались. Элис, вы с Розали отправитесь в Порт-Анджелес. Получив инструкции, все разбрелись по дому, чтобы подготовиться к отъезду. Джаспер и Розали спустились в гараж — проверить машины. — Мне нужно увидеть Кристиана, — обратился Эдвард к Джасперу, когда тот загрузил багажник. Он кивнул, а Розали презрительно фыркнула и звучно хлопнула дверью автомобиля. Окно было открыто; Кристиан спал. Рядом с ним на кровати лежал раскрытый ноутбук с незавершенным шахматным матчем. Он освещал левую половину его лица. За окном медленно шел снег, небо было черное, и все вокруг покрылось сугробами, на которые падал желтый свет из окон соседних домов — в этих домах царила суета, звенела посуда, готовилась еда — сегодня был сочельник. У Кристиана было тихо, лишь на первом этаже едва слышно играло радио: звучала интродукция к “Лебединому озеру” Чайковского. Птицы не пели, сипухи не ухали, собаки не лаяли. Никто не бегал по лестницам, не прятал подарки под елку и не распихивал сладости по красным носкам над камином. Эдвард занял кресло-качалку в углу комнаты, предварительно убрав с него потертого вида альбом с выгравированной буквой “Д” на обложке. Он с любопытством осмотрел странную вещицу и отложил ее на стол, не раскрывая. Любопытство любопытством, но после той записной книги Эдвард больше ни за что в жизни не полезет в личные вещи Кристиана. Он и тогда знал, что это было неправильно, но они не разговаривали целую неделю. Эдвард страшно тосковал и пытался не думать о том, что это навсегда. Он сторожил его дом ночами, пытался восполнить ту пустоту, что образовалась в нем, когда он потерял его расположение. Он проникал сюда, как самый настоящий вор, и пытался надышаться — подозрительный, озлобленный взгляд Кристиана днем забирал из его легких весь воздух. Конечно, этого было недостаточно — это послужило причиной всех событий, произошедших далее. Ему и сейчас мало; страшно подумать, к чему это приведет на этот раз. С каждой минутой он впадал во все более мрачное настроение. Инстинкты подсказывали ему, что должно произойти что-то плохое. Как печальная мелодия гобоя с первого этажа переросла в тревожную, с гулом литавр и тромбонов, так и тревога Эдварда усиливалась. Поездка в Сиэтл должна что-то решить. Что им уготовано? Были ли эти минуты, проведенные в его комнате, одними из последних? Было ли их время на исходе? Эдварду постоянно, ежесекундно казалось, что их время на исходе. Каждый раз, смотря на него, он старался запечатлеть в своей памяти его образ. Он бы остался здесь навеки, света белого не видя. Он бы с удовольствием поменялся судьбами с этим креслом-качалкой. Пусть время остановится! Пусть все замрет и ничего не меняется. Он бы стал частью этой комнаты, породнился бы с дверью и с кроватью, с каждым карандашиком на столе и с каждым скомканным листом в урне под столом. У него бы появилась отличная возможность превратиться в ничто и позабыть миллионы всяких "нельзя". Нельзя касаться слишком много, нельзя смотреть слишком долго, нельзя находиться слишком близко, нельзя поддаваться искушениям, коим не было конца. Эдвард бы просто наблюдал за ним каждый день и позволял бы ему пользоваться собой, если бы он захотел. Если бы в доме Чарли Свона было нечем топить камин, он бы предложил свои деревянные ножки. И спинку, и все на свете. Пожалуйста, как вам угодно. Он ни за что бы не скрипел, ничем бы не помешал и сослужил бы этой семье отличную службу. Одеяло с кровати Кристиана упало на пол; он перевернулся на бок. Его синяя футболка приподнялась вверх, оголяя живот и поясницу. Красные шорты из тонкого твила чуть приспустились. Подвздошная кость поблескивала в темно-синем свете из окна, словно маленький белый айсберг, одиноко дрейфующий в океане. Бледная, гладкая кожа и плавные движения бедрами во сне... Если бы Эдвард мог, он бы взобрался на этот айсберг. Если бы он только мог. А если бы Кристиан попросил? Смог бы Эдвард отказать ему? Он ужаснулся своих мыслей. Эдвард поднял одеяло и хотел было вернуться на свое место, но затрещал будильник. Кристиан вытянул руку и хлопнул по часам. Кажется, он намеревался уснуть снова. Примерно через минуту Кристиан распахнул глаза. — Эдвард? — шарахнулся он. — Не хотел тебя будить. Если ты собираешься проспать все Рождество, я совсем не против. — Ответа не последовало, и Эдвард уточнил: — Мы пойдем на улицу? — Если ты позволишь, я сначала надену штаны. — Он накрыл лицо ладонями. — Погулять — это твоя затея. — Да уж, какой я затейливый, — съязвил он и нехотя поднялся, начав собираться. — Завтра я уезжаю в Сиэтл, — сообщил Эдвард, наблюдая, как Кристиан натягивает брюки. Он замер. — И когда ты вернешься? — Через пару дней. — Твое слово у меня в кармане. На улице было людно. Черные ветви голых деревьев лениво покачивались на слабом ветру, сбрасывая со своих макушек снег. Снегопад еще продолжался, и к утру у дворников будет много работы. Когда они подошли к центру города, то обнаружили, что здесь собралась целая толпа. Люди носили шапочки Санты-Клауса, громко смеялись, толкались, разливали по земле пиво, шампанское и кричали кому попало — “С наступающим Рождеством!”. Кристиан улыбался каждому незнакомцу и приветственно кивал головой. — Какой ты дружелюбный, — пошутил Эдвард. — Сегодня я люблю их всех. Но будет обидно, если кто-нибудь заподозрит во мне гея и даст по роже. — Я бы посмотрел, как этот “кто-нибудь” попытается. — Ты всегда был таким драматичным? — Да. На свой лад. — Эдвард, нам нужно туда. — Кристиан указал трясущейся рукой на открытое кафе. Разноцветные лампочки на окнах мигали и переливались; постоянно звенел китайский колокольчик — входили и выходили посетители. Эдвард скривился: — А как же прогулка по пустынным улицам в Рождество, будто нам некуда больше идти? — Пустынные улицы подождут следующего раза. Я чувствую, что замерзаю. — Терпеть не могу флегматиков. — А я — меланхоликов. Сказано: замерзаю. Эдвард и не собирался рисковать его здоровьем — он уже направлялся в сторону кафе. Но спор с ним доставлял ему извращенное удовольствие. — Я могу отдать тебе свою куртку. Для меня она не несет никакой практической пользы. — Что мне еще одна куртка, когда на улице минусовая температура? Мне хватит одного только взгляда, брошенного на снег. Это, считай, психосоматика. Свободных мест не было, но компания молодых людей, занимавшая крайний столик у окна, как раз собиралась уходить, когда они вошли. Стоило немного подождать — и столик освободился. Кристиан повесил куртку на вешалку и сел напротив, взяв в руки ламинированный лист с меню. Пробежав взглядом по нескольким позициям, он поднял бровь и недовольным тоном заявил: — Нам повезло. Это очередное американо-итальяно-японское кафе. Уверен, если я закажу суши с эспрессо и спагетти Болоньезе, мне и слова никто не скажет. — Он воровато оглянулся и добавил: — Это будет самый гангстерский поступок в моей жизни. — Я никому не расскажу. — Эдвард улыбнулся. Кристиан, удовлетворившись его словами, кивнул и поднял руку вверх, призывая официанта. Молодая официантка с ярким макияжем широко улыбалась, принимая заказ Кристиана. Когда он закончил говорить, девушка, несмотря на молчание Эдварда, все равно осталась и начала комментировать каждый второй пункт из меню, бросая на него взгляды из-под густо накрашенных ресниц. — Я не буду делать заказ, — устало проговорил Эдвард. — Очень жаль, мистер. Здесь подают превосходные равиоли с грибами. — Она кокетливо улыбнулась, начав крутить прядь волос на палец. — Ну что я говорил! — громко воскликнул Кристиан, заставив официантку подскочить на месте. — Какое разнообразие блюд! Улыбка Кристиана походила на оскал. Он нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Его взгляд был направлен вниз: он изучал принт на футболке у официантки. Там был нарисован график с позитивной надписью снизу, призывающей не сдаваться. — Это правда, — растерянно поддержала официантка, снова переключая свое внимание на Эдварда. — Наше блюдо дня… — Любите математику? Я тоже, — перебил Кристиан и кивнул на ее футболку. — У вас там график функции. Давайте я вам кое-что напомню. Представим, что ваш х — это пять необслуженных столиков после нашего. Соединив координаты этих точек, вы получите у=х, прямую. Как занимательно! Если вы не забыли, вам ведь тоже следует двигаться прямо: вот отсюда, — он указал направление от их столика и вперед, — вон туда. Знаете главное свойство прямой? Официантка смотрела на него, как на сумасшедшего. — Какое? — Прямая бесконечна в обе стороны! Вы можете идти по прямой сколько угодно и не оборачиваться. Только не забудьте передать кому-нибудь мой заказ. Кристиан проводил девушку внимательным взглядом и откинулся на спинку диванчика, сунув зубочистку в рот. — Меня это просто вымораживает! — воскликнул он, убедившись, что официантка скрылась из виду. — Почему ты выглядишь именно так? Почему ты не мог родиться страшненьким? Как все было бы просто. Эдвард польстился и нетерпеливо поерзал на сидении. — Тогда ты бы не обратил на меня внимание. — Что за бред? — возмутился Кристиан. — Как я могу не обратить внимание на человека, который при встрече расчленяет меня взглядом? — То есть все дело было во взгляде? — Для привлечения внимания этого вполне достаточно. Примечательно, что когда мы заговорили о твоей внешности, ты сразу подумал обо мне. Ты прихорашиваешься перед тем, как встретиться со мной? Если бы Эдвард мог покраснеть, с ним бы это точно случилось. — Нет, — мрачно ответил он. — С чего бы мне прихорашиваться? — Ты врешь, — сказал Кристиан, насмешливо приподняв бровь. — Ты всегда хмуришься, когда собираешься соврать. Эдвард хотел было ответить, но с улицы послышался до боли знакомый внутренний голос. Он повернул голову влево и увидел своих одноклассников. Компания Кристиана была в полном составе: Майк Ньютон, Джессика, светловолосая девушка, имени который он не помнил, Тайлер, Эрик и распроклятая Анжела Вебер. Девушки шли позади и смеялись над парнями, идущими впереди. Те толкались и бурно что-то обсуждали, держа в руках спрятанные в крафтовых пакетах бутылки. Кристиан проследил за взглядом Эдварда и откинулся назад в попытке спрятаться, но было поздно: Майк Ньютон заметил его через широкое окно, ведущее на площадь. Он похлопал Эрика по плечу, указывая пальцем в их сторону, и с довольной улыбкой подбежал к стеклу, совершив жест рукой, который означал, что они собираются присоединиться. Шумная компания вломилась в кафе. Пока это многоногое и многоликое чудовище добиралось до их столика, сметая все на своем пути, Эдвард успел тысячу раз пожалеть, что они с Кристианом не отправились гулять в сторону лодочной станции. — Если я попытаюсь убежать, как думаешь, они меня остановят? — прошептал Кристиан, наклонившись над столом. На лице его отразилась смесь страха и сожаления. Эдвард не успел ответить: они настигли их. Натянув жалкую улыбку, Кристиан вынес с десяток “привет! Ну и встреча” и пододвинулся к стене, чуть ли не вжавшись в нее всем телом. Тайлер и Эрик притащили два стула, потому что на диванах им места не хватило, и расселись на них. Эдвард с мрачной решительностью уступил свой диван Майку и девушкам, заняв место рядом с Кристианом и тем самым отгородив его от соседства с Ньютоном. Джессика напротив садиться не захотела: мысленно благодаря судьбу за подвернувшийся шанс, она заняла место рядом с Эдвардом, тем не менее не придвинувшись вплотную — ей хватило на это ума, и Эдвард не знал, кого ему за это стоит благодарить. Как ни странно, никто особо не удивился, обнаружив их вдвоем. Тайлер вообще был доволен этим обстоятельством: он начал размышлять о законе об однополых браках в США. Единственным, кого происходящее неприятно удивило, был Ньютон. Временами Эдвард даже жалел его. В каком-то смысле их постигло одно несчастье: ни у Эдварда, ни у Ньютона не получилось дружбы с Кристианом. Разве что Эдвард считал, что чувства Ньютона несравнимы с его, — так, например, невозможно сравнить результаты трудов пекаря и ювелира. Если Майк страдает от временного увлечения, то Эдвард обречен на целую вечность. Он не знает, что будет делать, когда Кристиана не станет — только мысль об этом наводила на него ужас. Наверное, Эдвард умрет следом. А что сделает Майк Ньютон? Подрочит в душе, заливаясь слезами, и пойдет со своей девушкой на свидание, а через год забудет о Кристиане так качественно, что при упоминании фамилии Свон оба полушария его бестолкового мозга проделают чудовищного объема работу, пытаясь хотя бы примерно представить его карие глаза. И больше всего Эдварда злило, что этот болван никогда не осознает разницу между ними. Он считал Эдварда недостойным. Эдвард мог согласиться с этим, но согласиться с тем, что Кристиана достоин Майк Ньютон, этот жалкий и злой человек, значит, лишиться рассудка. Если бы не Кристиан, Эдвард бы встал и ушел прямо сейчас, никому ничего не объясняя. Ситуация, в которую они попали, взбесила его. — Вот это да! Привет, Крис… и Эдвард. С наступающим Рождеством! — воскликнула Анжела. Кристиан завел с ними вежливую беседу. Эдвард одернул рукав своей рубашки и постарался не обращать внимание на чужие любопытные взгляды и мысли. — Странно видеть тебя здесь, Эдвард, — в третий раз за пять минут поразился Эрик. — Не страннее снега летом, — согласился Эдвард. Он бы промолчал, если бы разговаривал не с друзьями Кристиана. — В смысле? — Йорк нахмурился, что Кристиан не без иронии прокомментировал: — Когда обращаешься к Эрику, необходимо тщательно выбирать слова. Он долго соображает. — Крис, говори громче! Я ничего не слышу, — возмутился Эрик, на что Кристиан махнул рукой и усмехнулся. Эдварду практически не приходилось разговаривать, и хотя умы друзей Кристиана теснились уймой невысказанных вопросов, никто не решался их задавать. Заказ Кристиана принес другой официант — молодой человек с дешево выглядящей татуировкой на руке. Он удивился количеству посетителей за одним столом и даже обернулся к администратору, задавая немой вопрос о том, стоит ли ему пытаться разогнать толпу. Администратор махнула рукой. Официант, взяв у нескольких человек из компании заказы на чай и пирожные с картошкой фри, поспешил обслужить другие столики. Эдвард был рад появлению официанта. Оно значило, что после того как Кристиан поест, они смогут уйти. С каждой минутой его раздражение росло. Джессика, сидевшая возле Эдварда, постоянно ерзала и задевала его плечом, хотя места было предостаточно — она вполне могла бы не касаться его. Майк руками вытаскивал из тарелки Кристиана суши, и Эдвард боролся с желанием схватить его предплечье и переломить пополам. Вот было бы зрелище. В конце концов, Кристиан пододвинул к нему тарелку. Эдвард взглянул на него с плохо скрываемым возмущением. Любое чудище приголубит, ну честное слово! — Вы, ребята, вдвоем Рождество отмечать будете? Мы идем к Тайлеру. Присоединяйтесь! — добродушно сказал Эрик. “В моих худших кошмарах”, — подумал Эдвард. — Я Квиса звал, — буркнул Ньютон с набитым ртом. — Он отказався. Сказав бвы, что ты с пс… с Калленом, пвишли бвы вдвоем. Я что, пвотив? — Прожуй, — процедил Кристиан. Он стукнул Ньютона по руке, когда тот собирался в очередной раз взять в нее суши, и всучил ему в ладонь палочки. Даже салфетку положил рядом, как заботливая мамочка. Все это было вовсе не смешно. Майк прекрасно понимал, что делает и зачем. Терпение Эдварда было на пределе. Он чуть не сорвался и не устроил сцену, когда Ньютон бросил на него нахальный взгляд, но тут Кристиан коснулся его колена своим. Повернув к нему голову, Эдвард обнаружил, что он не смотрит на него в ответ и притворяется, что слушает болтовню Майка. Эдвард толкнул его ступню своим ботинком, как бы говоря “я больше не могу”. Кристиан проделал то же самое. Это означало “еще немного”. Эдвард сглотнул, задержал дыхание и наклонился к уху Кристиана. Его горло обдало жаром, как от неосторожного глотка крепкого алкоголя. — Я серьезно, — шепнул Эдвард. Отстраняясь, он испытал острое желание спрятать свое лицо в его волосах, притереться, как кот к котовнику. Чем сдержаннее человек себя ведет, тем страшнее его мысли. Кристиан бросил столовые приборы и поднялся, опершись руками о стол. Эдвард обрадовался и собирался встать вслед за ним, но момент затянулся: Майк, в порыве непонятной ему самому тревоги, схватил запястье Кристиана. Эдвард увидел, как спина последнего напряглась под черным джемпером. — Уже уходите? — глупо спросил Ньютон. Он тут же растерял весь свой наигранно беспечный вид, а его светло-голубые глаза наполнились чем-то серьезным, решительным. — Если Эдвард хочет уйти, пусть идет. Тебе необязательно идти за ним. У Тайлера будет весело. — Майк, ты сдурел? — возмутился Кристиан. — Пусти. — Тебе лучше остаться с нами. Я ведь и обидеться могу. — Он грустно улыбнулся. Эдвард не раз видел эту его улыбку: она предназначалась специально для Кристиана. Майк был твердо намерен остановить его, словно уход Кристиана именно сейчас значил что-то важное. — Друзья мы, в конце концов, или нет? Тайлер, Эрик и Анжела в один голос сказали Майку, что это нехорошо, но он и думать о них забыл: его заботило только, уйдет сейчас Кристиан или останется. Эдвард с опозданием понял, что терпение Ньютона, как и его самого, было на пределе весь вечер. В глазах Кристиана появилось выражение догадки пополам с растерянностью. Эдвард не мог читать его мысли, поэтому не мог сказать, что именно он заподозрил, но вряд ли его догадки касались чувств Ньютона: настолько долго он прятал их от самого себя, что вокруг них образовалась плотная защитная оболочка. Он прикрыл эту тайну наслоениями из масок и никому бы не позволил к ней подобраться. Ему хорошо удавалось скрывать свою личину и создавать о себе ложное впечатление. У Майка для Эдварда была кличка, у Эдварда для Майка тоже — продажник. Эдвард был готов спорить на миллионы, что в будущем Ньютон станет каким-нибудь банкиром. Скорее всего, Кристиан всего лишь решил, что их дружба дала трещину. Если бы Эдварда спросили, он бы сказал, что трещине взяться неоткуда — дружбы никакой не было. — Конечно, мы друзья. Но я уже все решил. Мы можем встретиться после Рождества — впереди целые каникулы. — Что именно ты решил? — с вызовом спросил Майк. — Ты хотел сказать, выбрал? Джессика, необычно молчаливая сегодня, поднялась со своего места, освободив дорогу Эдварду, и подошла к дивану Майка. Она встала за его спиной и положила руки ему на плечи, уговаривая его прекратить, что бы он ни начинал. Анжела участливо закивала и обратилась к светловолосой девушке, прося ее бог весть о чем — Эдвард не вслушивался, он ждал разрешения вмешаться. Все его внимание было сфокусировано на руке Ньютона, крепко сжимающей запястье Кристиана. Его ладонь потемнела, вены оплетали тонкие пальцы. — Слушай, ты несешь какую-то чепуху. То ли ты выпил слишком много, то ли, действительно, спятил. Отпусти сейчас же, — растерянно проговорил Кристиан. — Ты в курсе, что начал меня динамить сразу после того, как спутался с Калленом? Как я должен реагировать, друг? — Мне больно, — сказал Кристиан. — Последний раз предупреждаю. — Хватит предупреждений, — зло бросил Эдвард. Он схватил руку Майка так осторожно, как только мог. Стоило ему слегка потянуть, как Майк зашипел от боли и разжал пальцы. Эдвард одернул кисть и пошел прочь, к стойке официанта, чтобы не натворить дел. Подписывая чек на счет, он продолжал сжимать и разжимать зудящую ладонь. Мысли Ньютона о том, как было бы неплохо “выбить гадкому Каллену все зубы” не облегчали его состояния. Они быстро накинули куртки и покинули проклятое кафе. Кристиан остановился и обернулся. Теплый свет гирлянд отражался в его глазах. Он смотрел на своих друзей через широкое окно кафе и тихо вздыхал. Эдвард не понимал, что такого он увидел: они вели себя, как дикари, бросились друг в друга картошкой, громко смеялись и передавали друг другу пиво — все поспешили забыть неприятное происшествие, только Майк Ньютон внимательно смотрел на Кристиана в ответ. Рождественские украшения над их головами переливались разными цветами. Напоследок Ньютон показал им средний палец и отвернулся. — Ты притих, — заметил Эдвард и протянул ему руку, зовя за собой. — У меня почему-то возникло такое чувство, будто это какой-то поворотный момент был. Как в кино, знаешь? Я и раньше не то чтобы ощущал себя частью их маленького мирка, но сейчас нас как будто разделило окончательно. — На этих словах Кристиан обернулся последний раз и вложил свою ладонь в руку Эдварда. — Глупости. После каникул ты будешь умолять о том, чтобы Майк Ньютон исчез. — Извини за это, — тихо сказал Кристиан и шмыгнул носом. Он сжал ладонь Эдварда в своих двоих и отпустил — они не могли идти так по улице. — Нечего прощать — мы все равно времени много не потратили. — Что с ним такое? Перебрал, что ли? — с явным отвращением на лице процедил Кристиан. — Не бери в голову. У Ньютона слишком отважный язык для коротышки. Кристиан согласился покинуть площадь: она была слишком людной. Они медленно брели по пустой улице к дому Кристиана. Желтые прямоугольники света из окон домов падали на снег. Все машины стояли на подъездных дорожках или прятались в гаражах — сегодня все были дома, в кругу близких. И даже Эдвард. Кристиан спросил, не ждут ли его дома, и он соврал, что не ждут. Выяснилось, что Чарли у Блэков — и Кристиана там тоже никто не ждет, ни капельки не ждет, честно. После обсуждения этих важных вопросов (в которых, в сущности, ни один из них не нуждался), они с чистой совестью перешли к болтовне о пустяках. По дороге Эдвард рассказывал ему о могиле Рафаэля Санти в Пантеоне Рима, о Vieux Carré и Rue Bourbon в Новом Орлеане, о том, что там за первым же поворотом какое-нибудь разбитое пианино отчаянно заходится от головокружительных пассажей беглых коричневых пальцев — всегда. И об Англии, о коронах, которые пэры надевают на коронацию Суверена. Обо всех местах, которые хотел бы показать ему, а Кристиан в свою очередь задумчивым взглядом смотрел вдаль и пытался представить все, о чем Эдвард говорил. Иногда он задавал уточняющие вопросы или вставлял какую-нибудь ехидненькую шуточку, но по большей части молчал. Они остановились у дома Кристиана; он рыскал по карманам в поисках ключей. Их беседу прервал взрыв в небе. Округу осветил сначала зеленый цвет, а затем белый и красный. В одном из соседних домов нестройным хором запели “Silent night”. — С Рождеством, — бодро сказал Кристиан. Эдвард кивнул. Вместе с ключами он вытащил из кармана видавшую виды бумажку. Он сам удивился своей находке и расправил смятый лист. Это было “любовное письмо” Майка Ньютона. — И тут он. — Эдвард закатил глаза. — Наверное, это полагается тебе. — Кристиан звонко рассмеялся и вручил Эдварду письмо. Он забрал лист и покрутил. На обороте было накорябано ужасным почерком, будто писал слепой: “Задача. Найти общее решение линейного дифференциального уравнения первого порядка: xy′+x2+xy−y=0” и краткое решение. * * * Сиэтл Эдвард знал очень хорошо: он с семьей прожил здесь не один десяток лет в свое время. Они с Джаспером выглядывали из окон машины: оба искали отличия между тем, каким город был сейчас, и тем, каким они его помнили. Возводились многоэтажные новостройки, машины сигналили, мчала скорая, отбрасывая на асфальт отблески сине-красных проблесковых маячков, — жизнь в большом городе кипела и ночью. — Если он и показывается на людях, то ночью, — предположил Джаспер. — С чего начнем? — без энтузиазма спросил Эдвард. Джаспер убрал одну руку с руля и, покопавшись в бардачке, выудил тонкую папку с бумагами, протягивая ее Эдварду. — Карлайл дал мне карту. Согласно этим данным, тела находят примерно в одном районе. Видишь, — он отвлекся от дороги и ткнул пальцем на распечатанную карту Сиэтла в руках Эдварда, где текстовыделителем были отмечены места обнаружения тел, — если все эти точки обвести по кругу, то захвачен будет лишь район Квин Энн и окрестности. Последнее тело найдено в Уэстлейк. — Были тела и в Стивенсе, — заметил Эдвард. — Да, но это скорее исключение, чем правило. Оставим запасным вариантом. Они миновали мост и теперь колесили между высотных зданий. Улицы, полные пьяниц и искателей ночных приключений, расширялись по мере продвижения вглубь района Квин Энн. — Если бы я был кретином, каким является этот новенький, я бы пошел тратить деньги, — предположил Эдвард. — Потянулся бы к чему-то, что мне не было доступно при жизни. — Он может быть кем угодно — хоть бывшим мэром. А уж если он от Вольтури… — Начать нам больше не с чего. Джаспер ехал медленно, давая возможность Эдварду улавливать мысли каждого встречного по конкретному запросу: некто очень привлекательный или необъяснимо пугающий, алый цвет глаз, странный незнакомец. Ничего важного он не слышал — лишь один человек думал о новостях, пугаясь того факта, что рядом с местом обнаружения тела живет его коллега по работе. Немного послушав его мысли, Эдвард совсем потерял всякую надежду добыть от него нужные сведения: его размышления свернули в сторону работы, рутины и бара, в который он направлялся, чтобы заказать две рыбки и утопить их в пиве после долгой рабочей смены. Машина остановилась возле дорогого ночного клуба. Сначала плечистый вышибала не хотел их впускать, но, заметив в пальцах Джаспера блестящую банковскую карту, рассудил верно и любезно придержал двери. Оказавшись внутри, Эдвард болезненно поморщился: громкая музыка смешивалась с гвалтом людских голосов — не только тех, что звучат, когда их рот открывается, но и мысленных. Здесь отдыхали люди с толстыми кошельками; они разбрасывались деньгами, словно зерном. И, разумеется, на каждого третьего посетителя приходился один наркоторговец. Их постоянных клиентов было видно издалека: дети богатых чиновников всегда занимали самые элитные ложи, держались иначе и наводили больше шума. Завязать с ними разговор не стоило больших усилий — они всегда рады ткнуть кого-нибудь носом в свой бумажник, — и спустя час темнокожий парень на стероидах и в дизайнерском костюме рассказывал Джасперу о сложностях обучения на кафедре экономики и управления. За этим “Дуэйном Джонсоном” усердно бегали работницы клуба, кружили, как бабочки вокруг летнего цветка, надеясь отхватить немного сладкого нектара в виде бумажек с лицом Бенджамина Франклина. Эдвард держался в стороне, прислушиваясь к каждой мысли, что в конечном итоге оказалось бесполезным занятием: Джаспер не один раз пытался навести своих собеседников на воспоминания об известном человеке, но в их головах было пусто. Распрощавшись с не самой приятной компанией, Джаспер решил остаться здесь еще ненадолго, несмотря на возражения Эдварда, который предлагал не терять времени и изучить еще парочку подобных заведений. Они опустились на диван, обитый черной кожей. Девушка, лет двадцати, одетая в бархатный топ и короткую белую юбку, подошла к ним, доставая из кармана маленький блокнотик. — Добрый вечер, джентльмены. Что будете пить? — спросила она, вежливо улыбаясь. — Виски, два стакана, — ответил Джаспер. Эдвард посмотрел на него с недоумением, но быстро сообразил, в чем тут дело: не сделать заказ как минимум странно, как максимум подозрительно. Это не то место, куда приходят просто посидеть. — Какой предпочитаете? Наш ассортимент… — На ваш вкус, мисс, — перебил Эдвард, желая поскорее от нее отделаться: мысли этой официантки были очень яркими и громкими и быстро сменяли одна другую. — Любой по цене. "Выглядит потрясающе. Интересно, какая у него машина? Готова поклясться, папа подарил ему на День рождения "ягур". Тот черный, что стоит у входа. Второй, посветлее, тоже красавчик. Они братья? Мне бы кто подарил… Как болит спина… Забыла позвонить…" — Давно вы здесь работаете? — спросил Джаспер, улыбаясь. — Присядьте с нами. — Мне нужно работать, — смущенно ответила она. — Хочешь, я оплачу тебе весь рабочий день? — противным голосом сказал Джаспер и покрутил дорогое кольцо на пальце, которое подарила ему Элис несколько лет назад. Эдвард нашел это зрелище комичным: будто он был младшим братом, которому не повезло увидеть, как старший хорохорится перед девушками, в то время как на деле он даже носки свои выстирать нормально не может. "Мелинда задохнется от зависти, если увидит. Хоть бы она пошла сюда." — Я принесу ваш заказ. Особа игриво закусила губу, скрывая улыбку, и отправилась к бару, вильнув бедрами. Как только она отошла, лицо Джаспера изменилось и перестало выражать какие-либо эмоции. — Клюнула? — спросил он. — Еще бы. "Этот урод пытается кинуть меня на бабки!" "Если мама узнает, где я, Йозефу мало не покажется. Поделом". "Еще два клиента после шести, итого восемь. Ненавижу этого придурка, его делишки заведут меня в могилу". "Она в постели так же хороша?" "Надеюсь, с моим котом все в порядке…" Эдвард так сосредоточенно копался в чужих головах, что не сразу заметил вернувшуюся официантку. — Я Джек, а это Чичико, — Джаспер отодвинулся, предоставляя место официантке. — Можно узнать твое имя? — Я Бетти. — Красивое имя, — одобрил он. — Да, — подтвердил Эдвард и возмутился: — Не то что Чичико. Даже не представляю, о чем думали мои родители… — Так что, сколько тут работаешь, Бетти? — на этих словах Джаспер приторно оскалился. — Мы с Чичико недавно переехали, ищем места для отдыха. Что можешь посоветовать? — Вообще, уже месяцев шесть. Владелец этого места прекрасный человек, умный, знает кого надо. Тут отлично. А почему Чичико такой хмурый? — Не позавтракал как следует. — Джаспер непринужденно пожал плечами. — Нам, кстати, друг посоветовал этот клуб. Говорит, неплохой и персонал отличный. Линзы любит носить красные, недурен собой. Может, видела его? Если бы не способность Джаспера ловко управлять эмоциями Бетти, она бы заметила, что единственный, кто здесь “плохо позавтракал”, — это Джаспер. — О! — тут Бетти задумалась. "Линзы красные? Похож на того типа из кофейни, о котором говорила Меган". Эдвард толкнул Джаспера ногой, намекая, что ему следует продолжать. — Здесь я такого не видела. — Правда? Очень странно. Им очень повезло. Эдвард решил спровоцировать воспоминания об этой Меган, чтобы увести разговор в нужную сторону. В голове официантки это девушка со светлыми волосами, окруженная домашней обстановкой и учебниками. Учебники. Она студентка. — Учишься где-нибудь? — дружелюбно спросил он. — Мы с Джимом заканчиваем университет Майами в этом году. — С Джеком, — поправил Джаспер. — Не обращай внимания, Бетти. У Чичико голова плохо работает. Джаспер приложил определенные усилия, и Бетти глупо похихикала. — Ага, на журналистике. Снимаем с подругой комнату, вот, подрабатываю. Вы тоже квартиру снимаете? — Вместе с подругой тут работаете? — нетерпеливо спросил Эдвард. — Нет, а что? — Ну, нас двое, а ты одна, — выручил Джаспер. — Красивая подружка-то? Эдвард цокнул языком. Бетти явно не понравился тон беседы, но Джаспер быстро исправил их положение, и теперь она снова улыбалась. — Ее зовут Меган, у нее парень есть, если что. — А где Меган работает? Кажется, я слышал что-то о ней от друга, который посоветовал клуб, — спросил Эдвард. — Он рассказывал о какой-то блондинке, ее тоже звали Меган. "Вот плутовка! А мне ничего не сказала". Она тут же представила уютную кофейню с красными диванчиками и светловолосую девушку в полосатой рубашке, стоящую у кассы. — Как же мир тесен! Кофейня неподалеку. Она там бариста уже целый год. Говорила, какой-то тип постоянно приходит к ней, сидит один за ноутбуком, берет американо и оставляет кучу чаевых. Ну, и глаза красные. Странный у вас друг. — Он программист. Они все себе на уме, — сказал Эдвард, взглядом намекая Джасперу, что им пора идти. — Это точно! — поддержала Бетти. — Мой бывший парень… — Нам пора идти, прошу прощения, — перебил Джаспер. Он встал и вложил несколько крупных купюр в руку официантки. — Мы ужасно торопимся. Спасибо за компанию, Берти! — Но меня зовут… — удивленно проговорила она, уставившись на деньги. Окончания фразы они уже не слышали. — Эта кофейня находится напротив прачечной, которую держит полоумная старушка. Я помню ее, — сказал Эдвард, открывая дверь "вольво". — Трогай налево, Джон. — Джек. Спустя некоторое время они остановились возле нужной кофейни. Оставалось место в самой середине стоянки: люди не предпринимали попыток парковаться там, боясь задеть соседние авто, но для Джаспера это проблемой не было: парковка ему удавалась лучше всего. Заглянув в широкое окно кофейни, Эдвард определил, что у кассы стояла не Меган. Им оставалось только ждать, когда она выйдет на свою смену. С наступлением рассвета эту девушку сменила другая — рыжая, с короткой стрижкой. Не Меган. — А если она вообще не объявится? — спросил Джаспер. — Вернемся в клуб, найдем ту официантку. Ее адрес, что угодно — уж Меган мы отыщем, — заверил Эдвард. Эдвард задумчиво посмотрел на дисплей телефона. Часы показывали восемь утра. Кристиан, может быть, уже проснулся, хотя Эдвард не был в этом уверен — иногда он спит до полудня. Эдвард почувствовал сильное беспокойство, но постарался утешить себя мыслью, что если за восемнадцать лет он не смог убиться, то и за сутки с ним ничего не произойдет. Им пришлось ждать до самого вечера. В восемь снова была пересменка. Он наблюдал, как одна девушка выходит из кофейни и навстречу ей бежит другая — в потрепанной куртке и со светлыми волосами. Шаги ее неуклюжи; она пытается на ходу убрать волосы в хвост, спотыкается, но удерживает равновесие. Ее мысли были заняты какой-то Матильдой, и спустя мгновение Эдвард понял, что речь идет о бабушке, которая сдает им квартиру и страдает от страшной боли в пояснице. Меган трижды извинилась перед коллегой, сетуя на отключенную горячую воду, наспех завязала фартук и продыроколила свою карточку дежурств. Обслужив один оставшийся столик, Меган села заполнять какие-то бумаги и погрузилась в размышления, прикусывая кончик карандаша. Ее голова еще гудела от наспех выученных текстов к экзаменам, и она переживала, что после каникул ее ждет еще несколько зачетов. "Нужно было взять с собой тетрадь, вот я балда! Ночью все равно никого не будет, кроме красноглазого". И тут Эдвард четко увидел лицо: уставший вид, под капюшоном иссиня-черные волосы, густые ресницы и брови. Одет он был неприметно, даже бедно. Глупо было искать его в ночном клубе — их находка была подарком судьбы. — Он не любит людные места, — сказал Эдвард. — Непонятно только одно: что он делает в этой кофейне? Выслеживает кого-то? Охотится на эту Меган? — Может, ему одиноко, — предположил Джаспер. Эдвард не стал спорить — у Джаспера очень хорошо развита интуиция. Ближе к полуночи прачечная и сувенирные магазины позакрывались, и на темной, пустынной улице лишь в кофейне горел свет. Меган достала из ящика перцовый баллончик, положила его в карман фартука. Она всегда поступала так с наступлением ночи, просто на всякий случай, — это Эдвард нашел благоразумным. Вскоре объявился явно нервный субъект в черном капюшоне. Эдвард и Джаспер пригнулись, скрывшись за приборной панелью. Мужчина лет тридцати толкнул стеклянную дверцу, и зазвенел колокольчик. Он размышлял о каких-то скульптурах и о женщине, которая похожа на Меган. Незнакомец занял столик в углу, и Джаспер, рассмотрев его профиль, напрягся. "Я его знаю! — удивленно подумал он. — Мария обратила его, когда Вольтури подавили Мексиканский клан, ограничив их власть на юге". Единственный способ понять, что же здесь происходит, это схватить убийцу. На глазах у Меган подобное не представлялось возможным. Джаспер думал о том же. — Американо, пожалуйста, — произнес он с терпким акцентом. — Снова оставите кружку полной? — ответила Меган, мило улыбнувшись. Ей было жаль этого человека, он казался ей несчастным. Мужчина ничего не ответил, завороженно любуясь ее улыбкой. Сама по себе Меган не была ему важна — лишь те воспоминания о похожей на нее блондинке тревожили его сердце. — Он собирается торчать там до рассвета, — шепотом сообщил Эдвард. — Он вроде скорбит. Меган напоминает ему мертвую девушку. "Может, мне стоит поговорить с ним?" — Запасись терпением. Вскоре он достал из рюкзака ноутбук и принялся изучать базу данных районной полиции — следил за продвижением дел, в которых он повинен. "Эти придурки и представить себе не могут, что за дело они разбирают. Хотел бы я взглянуть на их тупые рожи". Затем в его голове возникло лицо человека, очень похожего на Джаспера, — эти воспоминания были смазанными, едва уловимыми, — и все они вызывали у этого человека злость. Увиденное ввело Эдварда в полное замешательство. Теперь у него не было даже предположений. — Что ты сделал ему? — шепотом спросил он. "О чем ты? Я с ним даже не разговаривал никогда. Он был одной из пешек Марии". — Он горячо ненавидит тебя. Джаспер пожал плечами. Они сидели в машине до четырех утра. Когда в небе появился намек на рассвет, незнакомец попрощался с бариста, взял свой ноутбук и вышел из кофейни, свернув вглубь улицы. Решив не терять ни секунды, Эдвард и Джаспер покинули салон и неторопливо пошли за ним. Он находился на приличном расстоянии от них, поэтому не подозревал о преследовании, однако Эдвард слышал его мысли и точно знал о его местонахождении. Наконец, когда убийца скрылся на чердаке пятиэтажного жилого дома, они обозначили свое присутствие. Это было небольшое заброшенное помещение; косая крыша скрадывала пространство. Посередине располагался выцветший диван, заваленный листами бумаги, повсюду была разбросана сломанная деревянная мебель: столы, двери, ящики. У противоположной от входа стены стоял обитатель этой помойки и смотрел на Джаспера с ненавистью. — Наконец-то, — хрипло сказал он и сделал вид, что у него на голове шляпа, которую он поднимает в приветственном жесте. — Ты кто? — тупо спросил Джаспер. Его лицо было непроницаемым. — Как там Мария? Сто лет ее не видел! Хотелось бы посидеть с ней за бутылочкой в El Día de Muertos, — тут он расхохотался, будто выдал очень забавную шутку. — Она отпустила меня. Видимо, как и тебя. — Что ж, очень жаль, — прошипел он и показал язык. Эдвард поднял одну бровь и едва сдержал не лестный комментарий по поводу его психического здоровья. — Очень жаль, жаль, жаль. — Чем ты занимаешься тут? — спокойно спросил Эдвард. — Ты осложнил жизнь моей семье. — Idiota de los cojones. — Он отвесил им поклон. — И семья твоя — сплошь идиоты. И тут этот человек начал вспоминать. Эдвард видел все, что он представлял: вот Розали копается в своей машине, не закрыв двери гаража. На ней ее любимый рабочий костюм. Эммет подает ей какой-то инструмент и смеется, трогая ее испачканный нос указательным пальцем. Через окно на втором этаже видно, как Карлайл работает за компьютером, а Эсми мирно сидит подле него с книгой в руках. Эммет и Джаспер смеются возле ручья. Элис ухаживает за кустами у дома, рядом с ней Эсми. Кристиан у церкви ругается со сторожем, а Эдвард стоит рядом с совершенно отчаянным видом. Эдвард бросился вперед, чтобы не оставить ему шанса на побег — упустить его ни в коем случае было нельзя. Незнакомец попытался увернуться, но Эдвард был быстрее. — Что тебе нужно? — процедил Эдвард, сжимая рукой его шею. — Justicia, — прохрипел он. — Какая еще справедливость? Вместо ответа он ударил Эдварда в бок. Он повалился на старый диван, прочности которого не хватило, чтобы принять такую мощную подачу: его ножки подломились, и он рухнул на пол, развалившись, точно гнилой фрукт. Убийца поднялся на ноги, но Джаспер успел среагировать и снова повалил его на землю, придавливая к полу. Изношенные половицы чердака затрещали. Эдвард поспешил на помощь Джасперу. Они усадили убийцу и завели его руки за спину, тем самым лишая возможности двигаться. — Отвечай ему! — прорычал Джаспер. Несмотря на то, что убийцу крепко держали, поверженным он не выглядел — скорее наоборот. Лицо его светилось мрачным торжеством. — Я уже сказал — справедливости. Она давно дышит тебе в спину, майор. Мария сказала тебе избавиться от нее, и ты забрал ее. Забрал! Эдвард сразу все понял, а воспоминания, которые он увидел в мыслях убийцы, раскрыли ему подробности. Воздух сухой; это был очень жаркий день, но Том не чувствовал дискомфорта — бессмертные не ощущают жары. Он рад, полон надежд и в красках представляет, какой будет его новая жизнь. Не все так гладко, конечно: в обмен на бессмертие он обещал выполнить одну услугу для Марии, но о чем речь? Что такое одна услуга, по сравнению с вечностью, которую он разделит с любимой женщиной? И Мартина довольна! Теперь она прекрасна как никогда. В жизни Том не встречал женщины, которая могла бы сравниться с ней, и вчера эта несравненная сказала ему "да, Томас, да"! Он бы рассказал об этому всему свету, похвастал бы каждому, кто пожелал его слушать, только таковых не имеется: приближенные Марии не разговаривают с теми, кто у нее в долгу, а другие ребята слишком уж смурные. Они беспокоятся о жажде, о битвах, страшатся будущего… Нет, Том с Мартиной не такие. Они есть друг у друга, их любовь придает им сил. С каждым днем ему становится проще выносить голод, а когда рядом она, он и вовсе забывает об этом. А теперь она будет рядом всегда! Они пережили две битвы, и Мария говорит, что осталась еще одна, и тогда они будут свободны. Он научит ее английскому и покажет море. Сорвав те цветы, что он смог найти в этой безобразной пустыне, Том шел к небольшому деревянному домику, в котором они остановились. По правде говоря, этот домик больше походил на курятник, но Том не жаловался. «Мартина! — позвал он. — Я принес тебе flores. Es verbena de arena, это песчаная вербена. Роз не отыскал, но ты уж прости меня, недотепу.» Одна ступень, вторая — вот и второй этаж. Мартины там не было, вместо нее Том обнаружил майора Уитлока. «Señor?» — позвал он. Том сначала ничего не понял — он застыл на месте с глупой улыбкой. Но он рассчитывал, что сейчас señor все объяснит. Señor всегда знает, что нужно сделать. Он подошел ближе и увидел ее, разбитую. Это будет самым ярким воспоминанием о ней — не ее смех, не ее улыбка, не ее светлые волосы и чистые, как родниковая вода, глаза. Последним воспоминанием о ней станет ее расколотый череп. Белые цветы плавно опустились на землю, покрываясь пылью с пола. Señor сделал то, что нужно было сделать. — Теперь ты видел, — этот Том внимательно посмотрел на Эдварда. — Я злюсь ни на тебя, ни на твоего друга. Даже на нее не злюсь, но ее заберут. Вольтури заберут Элис, потому что это было предначертано. Она лишь пешка в этой игре, все вы. Когда это случится, он узнает, он все поймет. У меня было то, что нужно Аро, а мне нужно то, что у него есть. Джаспер был в полном замешательстве. Он посмотрел на Эдварда взглядом, требующем объяснить ему все прямо сейчас. — По приказу Марии ты умертвил девушку. Ту, что была похожа на Меган, — пояснил Эдвард, стараясь держать свой голос под контролем. — Не заберут! — рявкнул он на Тома. — Аро убьет тебя за то, что ты натворил. Я лично швырну твою голову к его ногам. Если ты кому и сделал хуже, то только себе. — Аро нашел меня раньше вас, идиотов. Идиотов! Как видишь, я все еще жив. У него свои планы. Он точно знает, — Том приблизил свое лицо к лицу Джаспера и злобно ухмыльнулся, — что такое справедливость. Эдвард увидел еще одно воспоминание — эту встречу. Джейн возвышается над Томом. Он стоит перед ней на коленях и, точно исповедуясь в церкви, рассказывает обо всем, что знает, о своих планах и чувствах. Позади нее стоит Деметрий и скучающе покачивается на пятках, держа руки за спиной. Его красный мундир развевается на ветру. Кажется, ему до всего этого нет никакого дела, но слушает он очень внимательно. Рядом с Томом стоит Феликс и удерживает его за плечо, оберегая Джейн. Джейн, выслушав тираду Тома, оборачивается к Деметрию и удостаивает его коротким кивком, который, разумеется, выражал какое-то принятое ей решение. Затем она уходит. — Вставай, — тихо сказал Деметрий. — Живо поднимайся. Том поднялся и запрокинул голову, чтобы посмотреть Деметрию в лицо. Он оробел под взглядом его черных глаз. Заметив это, Деметрий ласково улыбнулся и проговорил: — Ну чего ты дрожишь? Аро выражает свое сочувствие. — Он протянул руку в черной перчатке и бестактно убрал челку Тома с глаз. — Он считает твое дело благородным. На этих словах они с Феликсом уходят. Деметрий вытирает перчатку о край своего мундира. — Правда, — констатировал Эдвард. Джаспер, не думая ни секунды, занес руку для удара, который для Тома станет роковым. И хотя Эдвард хотел бы помешать ему, он не стал. Упала зажигалка.